"Тень Камбера" - читать интересную книгу автора (Куртц Кэтрин)

Глава пятая

В то время, когда двор Гвиннеда наслаждался выступлением актеров, переживая за праведного и благородного сэра Арманда, а Келсон размышлял над проблемами Торента и епископов со все усиливающимся беспокойством, Морган с Дунканом находились в часе езды от Лессе и корабля, который должен доставить посла Торента назад к своему господину. Поскольку мужчины ехали по обе стороны Расула, такого же Дерини, как и они сами, Морган с Дунканом не могли обменяться мнениями о Кардиеле и Арилане, хотя оба и горели желанием это сделать. Об обсуждении вслух вообще не могло идти и речи, поскольку это открыло бы послу Торента гораздо больше о делах двора Келсона, чем тому следовало знать. Теоретически, они, конечно, могли бы общаться ментально, посылая друг другу направленные импульсы таким образом, что Расул не узнал бы об этом. Однако подобное было невозможно практически — пока они вели беседу со своим гостем.

Аль Расул ибн Тарик выказал себя любезным и словоохотливым собеседником, пока они ждали, когда эскорт из копьеносцев Халдейна наконец соберется, а затем проследует к городским воротам. Вначале Расул сыпал комплиментами по поводу планировки дворца, который они только что покинули, причем касался всех деталей, начиная со сводов и до фундамента, затем последовала бесконечная череда вопросов об архитектуре города. Судя по вопросам, можно было сказать: Расул знает, о чем говорит. Ремут Прекрасный славился красотой и за пределами одиннадцати королевств. Как оказалось, мавр сам был владельцем нескольких замков и укрепленных крепостей в Торенте и северном Форсинне.

Разговор об архитектуре занимал их, пока они не миновали городские ворота. Время от времени лошади взбрыкивали от страха перед Кисах, которая, подобно королеве, путешествовала за спиной Расула.

В начале путешествия Моргану и Дункану приходилось использовать все силы Дерини, чтобы успокоить коней, так что на обмен мнениями просто не оставалось времени. Копьеносцы держались позади, вместе с маврами Расула.

Наконец они выехали за городские ворота и поскакали быстрее, чтобы засветло добраться до Дессе, но на рысях теперь даже разговор вслух стал невозможен. За городом огромная кошка спрыгнула на землю и понеслась впереди скакуна Расула, и лошади Моргана и Дункана немного успокоились. За ними парами ехали мавры, а между каждой парой пристроилось по паре копьеносцев Нигеля Халдейна.

Они только что миновали последнюю стоянку баржей перед Дессе, и им оставалось меньше часа до Цели, когда Расул внезапно поднял руку, придержал скакуна, перейдя на шаг, затем заставил его остановиться.

Морган с Дунканом последовали его примеру. За их спинами остановились люди Расула и копьеносцы, а огромная кошка приблизилась, в ожидании приподняв голову.

— В чем дело? — спросил Морган, у которого мгновенно зародились недобрые подозрения, потому что именно этот отрезок дороги пролегал на некотором удалении от окрестных деревень.

Расул приложил палец к губам и слегка покачал головой.

— Все в порядке, господа. Мне просто хочется поговорить с вами без свидетелей. Давайте немного проедем вперед от остальных.

Морган и Дункан обменялись вопросительными взглядами, однако Дункан, как и Морган, не обнаружил никакой опасности. Теперь им обоим было любопытно, и Морган, осторожно наблюдал за приближающейся самкой гепарда, оглядываясь через плечо.

— Сэйр, остаешься за старшего.

— Хорошо, ваша светлость.

— Спасибо, мой господин, — тихо сказал Расул, жестом призывая огромную кошку к ноге. — Кисах, останься тут.

Самка гепарда опустилась вначале на задние лапы, потом улеглась на живот, положив голову на передние лапы, а трое Дерини отправились вперед, оставив своих воинов в двадцати ярдах позади.

Лошадь Моргана шла рядом со скакуном Расула так близко, что колени мужчин почти касались друг друга. С другой стороны ехал Дункан.

— Что ты хотел нам сказать? — спросил Морган.

Расул улыбнулся.

— На самом деле я хотел поговорить с твоим уважаемым спутником, мой господин. Архиепископ…

Кардиель кажется? Он ведь не Дерини?

Дункан тут же насторожился.

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что, мой дорогой герцог Дункан Кассанский, он был очень зол на тебя и хотел, чтобы ты покинул замок — несмотря даже на то, что тебя, очевидно, очень любит ваш молодой король. Ты можешь сказать мне почему? Я спрашиваю только из любопытства, как один Дерини другого, и потому что ты кажешься мне честным и благородным человеком.

Морган удивленно посмотрел на Дункана, Дункан только улыбнулся.

— Да, я могу тебе сказать, почему, — ответил он. — Ты не присутствовал в начале торжественной церемонии при дворе короля. Сегодня мой сын был посвящен в рыцари. Именно он очаровал твою Кисах.

Только очень немногие до сегодняшнего дня знали, что я — Дерини, но все знали, что я — епископ.

У Расула изменилось выражение лица.

— Епископ, — произнес он. — А он — сын епископа. Прости. Значит, этот парень…

Усмехнувшись, Дункан покачал головой.

— Нет, мой господин, он законнорожденный. Я женился на его матери до его зачатия, но она умерла вскоре после его рождения. И только тогда я стал священником. Со временем люди к этому привыкнут. Многие уже привыкли. Нет, архиепископ рассердился на меня за то, что я одновременно являюсь и Дерини, и епископом. На самом деле, и это не совсем так: он уже некоторое время знал, кто я, но предпочитал не замечать этого. Просто мне следовало заранее предупредить его, что я намерен публично признаться в своей принадлежности к Дерини.

Боюсь, это просто не пришло мне в голову.

Расул кивнул с серьезным видом.

— Понятно. Или скорее не совсем понятно, хотя я и слышал, что ваша Церковь относится к нашему племени без особой терпимости. Вы, христиане, странные люди, господин епископ-герцог: вы видите зло в том, что отличается от привычного, просто потому, что не понимаете отличий. Среди моих людей, людей моего господина, все не так, хотя они в большинстве своем тоже христиане. Мы, Дерини из Торента, независимо от того, поклоняемся ли мы Пророку или вашему Христу, никогда не воевали из-за этого.

— В таком случае нам, возможно, следует поучиться у вас, — ответил Дункан. — По крайней мере, мне больше не нужно жить во лжи. И, как мой сын заметил несколько дней назад, что они могут мне сделать? В конце концов, Аларик, например, этого никогда не скрывал.

— Но у Аларика было достаточно проблем, — заметил Морган о себе самом. — Правда, сейчас это не имеет значения.

Он обернулся на своих людей и слуг Расула, христиан и мавров, которые уже начинали беспокоиться.

— Это все, что тебя интересовало? Не хотелось бы показаться грубым, но должен заметить: ты можешь пропустить прилив.

Расул поклонился в его сторону, посмеиваясь.

— Я все понимаю, мой господин. Конечно, ты хочешь вернуться к своему королю и узнать, что произошло в твое отсутствие. Мы не пропустим прилив: мы уже достаточно близко от Дессе. — Он поднял руку и покачал головой, когда Дункан с Морганом стали возражать. — Нет, господа, вам не нужно опасаться предательства. Мы пришли с миром и уйдем с миром. В конце концов, наши страны не воюют.

По крайней мере, пока. Даю вам слово: ни я, ни мои люди не сойдут с этой дороги, не станут откладывать отплытие и не принесут зла кому-либо в Гвиннеде.

— Ты даешь слово, как Дерини? — спросил Морган, внимательно наблюдая за мавром. Он, и на самом деле, желал побыстрее вернуться в Ремут, — Конечно.

— Ты готов поклясться в этом, дав мне свою руку, открыв себя для меня, чтобы я мог убедиться в правдивости твоих слов?

Расул улыбнулся, протягивая руку, Морган склонился в его сторону и схватил ее, напрягая все свои силы, чтобы уловить малейший намек на ложь, одновременно побуждая Дункана сделать то же самое.

— Я даю вам слово, что я сам и мои люди прямо проследуют в Дессе и отправятся на корабле домой со следующим приливом, — тихо произнес Расул. — Мы не принесем зла ни одному человеку и не будем вступать в заговоры, чтобы принести зло, пока остаемся на земле Гвиннеда. И пусть Аллах покарает меня, если я лгу или намереваюсь отступить от того, в чем поклялся, после того, как мы расстанемся. Клянусь Аллахом.

Морган подержал руку Расула в своей до следующего удара сердца, так и не обнаружив злых намерений в душе мавра, затем, получив одобрительный кивок Дункана, выпустил его ладонь. Если Расул лгал, значит, он невероятно силен и обладает такими способностями, с которыми Морган не в состоянии справиться. В любом случае, для Моргана с Дунканом будет лучше отпустить мавров идти своей дорогой.

— Хорошо, — сказал Морган. — Ты и твои люди свободны отправляться в путь. Желаю вам счастливого пути.

Расул снова поклонился.

— Спасибо, герцог. И тебе, герцог-епископ. Да будет на все воля Аллаха.

Хотя Морган с Дунканом не провожали Расула и его людей до самой Дессе, ночь уже давно вступила в свои права, когда они въехали во двор ремутского замка. Звуки веселья долетали до улицы. По морозному воздуху, вокруг площадки, где обычно проводятся парады, Сэйр де Трегерн провел копьеносцев к конюшням. Морган с Дунканом спрыгнули с лошадей перед главным входом.

Они отдали своих усталых лошадей конюху и стали медленно подниматься по каменным ступеням, стаскивая перчатки со скрюченных пальцев и снимая отороченные мехом шапки. Они не разговаривали во время трудного пути назад в город. Несколько участников праздника вышли на свежий воздух из зала и стояли на площадке наверху лестницы, поэтому Морган остановился на середине, чтобы их не слышали.

— Наверное я старею, Дункан… Но, перед тем, как мы зайдем внутрь, скажи, почему Кардиель хотел, чтобы ты ушел? Насколько сильно он рассердился?

— Боюсь, до утра мне это никак не выясните. — ответил Дункан. — Он завтра первым служит мессу, так что скорее всего мы не застанем его здесь. Ему нужно поспать.

Морган хмыкнул.

— Не только ему рано вставать, но я думаю, мы не смеем пока ложиться. Готов поспорить, Арилан тоже не спит. Вероятно, он отправился на Совет, чтобы рассказать о твоем поступке. А почему ты все-таки это сделал? Я рад, что ты так поступил, но почему именно сегодня?

Дункан пожал плечами, ударяя перчатками по бедру. Он чувствовал себя неуютно.

— В тот момент это казалось логичным. И так хотел Дугал.

— Наверное, эта причина не хуже остальных.

Определенно, твой поступок облегчает жизнь мне, — Морган хлопнул кузена по плечу, когда они снова начали подниматься вверх. — Тогда в первую очередь посмотри, как там Дугал, а я найду Келсона и сообщу, что мы вернулись. Нет смысла волноваться. Дело сделано, и, в конечном счете, это к лучшему. Переживем как-нибудь…

В зале ночные празднества все еще продолжались, но уже чувствовалось: дело близится к завершению.

Те, в честь кого устраивались торжества, совсем не спали прошлой ночью — если только им не удалось вздремнуть на несколько минут, стоя на коленях перед алтарем — и уже несколько часов они пили льющееся рекой вино. А танцы забрали еще больше энергии и у молодежи, и у старшего поколения.

По молчаливому согласию два герцога разделились у входа в зал. Дункан стал наблюдать, как танцует Дугал, ожидая, когда он наконец вернется на место. Морган же отправился к Нигелю, чтобы выяснить у него, что происходит, так как не смог найти Келсона.

Однако Келсон сам заметил Моргана. Он бы немедленно пошел к нему, но только что собрался с силами, чтобы подойти к Росане, придумав предлог: попросить ее прийти на совет, заседание которого он назначил на полдень завтрашнего дня, для обсуждения ситуации с Торентом.

Однако, едва он сделал это, как ему внезапно захотелось оказаться где угодно, только не здесь. Сочный пурпурный цвет нового платья Росаны, казалось, отбрасывал отблески на ее щеки, очаровательно раскрасневшиеся, что не могла скрыть вуаль, которой она прикрыла лицо после ужина. Ее длинные темные волосы, заплетенные в косу, лежали на плече.

Они отливали синевой и блестели, подобно воронову крылу, в свете факела. На короля увиденное произвело поразительное впечатление.

Маловероятно, что Морган подойдет его спасать.

Они с Росаной стояли в одной из ниш с окнами, выходящими на север, соблюдая приличия: их могли видеть почти все, находящиеся в зале. Но поскольку сегодня такое количество рыцарей было в одинаковых мантиях, Моргану потребуется время, чтобы выделить среди них короля.

— А, вижу, герцог Аларик вернулся, — сказала Росана, следуя за направлением взгляда Келсона, когда он снова посмотрел на Моргана. — Могу ли я, кстати, позволить себе один деликатный вопрос, раз уж у нас есть несколько минут?.. Вы знали заранее, что епископ Дункан наконец публично признается в своей принадлежности к Дерини?

Келсон посмотрел на вино, еще остающееся у него в кубке, затем сделал небольшой глоток перед тем, как снова взглянуть на нее.

— Нет, я не знал, — тихо сказал он. — Хотя он и уточнил перед тем, как это сделать, одобрю ли я его.

Конечно, я одобрил.

С того места, где они стояли, он видел, как Дункан пробирается к возвышению, наблюдая за танцующим Дугалом, но Морган исчез из поля зрения.

— Но, конечно, этого хотел Дугал, — продолжал Келсон, поворачиваясь к ней. Он чувствовал себя неуютно. — Похоже, они даже поругались по этому поводу несколько дней назад. Не знаю, что окончательно побудило Дункана признаться, но я рад, что это случилось. И он сделал все так прекрасно! Теперь и Дугал может не скрываться. В конце концов, мы не можем надеяться на признание Дерини, если не станем сами подавать пример.

— Да, епископ Дункан будет прекрасным примером. С какой стороны ни взглянуть, — согласилась она. — Практически все знают, как он пострадал ради вас в Меаре — хотя, если посмотреть на него, то и не догадаешься об этом. Насколько можно судить, на теле не осталось и следа. Интересно, а его мучают кошмары?

— Иногда, — ответил Келсон. — Но все меньше и меньше, как он говорит. Думаю, присутствие на казни Лориса и Горони здорово помогло. Что бы ни случилось тогда, теперь он уверен: больше они уже не смогут ему ничего сделать.

— Какие ужасные, злобные люди! — воскликнула Сосана. Она отошла поглубже в нишу и положила одну ладонь на стекло, невидящим взором уставясь на освещенный лунным светом сад. — Я не понимаю, как это могло случиться в Гвиннеде, Келсон. С Дерини в Форсинне никогда не происходило ничего подобного.

Снова посмотрев на свой кубок, Келсон пожал плечами.

— Но у вас не было завоевателя-Дерини, и он не убивал вашу королевскую семью, а потом не устанавливал деспотическое правление на четыре поколения, — возразил он. — Когда моих предков восстановили на принадлежащем им по праву престоле двести лет назад, они уже немало натерпелись от Дерини. Наверное, ответный удар был неизбежен. Если бы святой Камбер пожил подольше, возможно, все сложилось бы по-другому.

— Возможно. Скажите мне, мой господин, вы, в самом деле, рассчитываете найти этим летом останки святого Камбера?

— Надеюсь. Для меня это важно, — Он сделал еще глоток вина. — А тебя интересует возможность восстановления его культа в Гвиннеде?

— Как Дерини? Конечно. У нас не так много святых Дерини — даже опороченных. Его культ никогда не был достаточно сильным в Нур-Халлае, но он никогда и не умирал окончательно — возможно потому, что такое количество михайлинцев бежало через Форсинн после того, как их изгнали из Гвиннеда.

Келсон сглотнул, внезапно чувствуя себя неловко, когда увидел возможность задать вопрос, который он хотел задать весь вечер.

— А как монахиню? Твой орден поддерживает то, что я хочу сделать?

— Мой орден не деринийский, сир, — тихо ответила она, смущенно опуская глаза и поглядывая на него из-под опущенных ресниц. — И я не сообщала им о том, что вы хотите сделать.

— А ты.., получила особое разрешение.., надеть э-э.., сегодняшний наряд? — осмелился поинтересоваться Келсон.

Она секунду смотрела ему прямо в глаза, гораздо более смело, чем, он мог бы от нее ожидать, затем быстро опустила глаза на ноги в пурпурных бархатных туфельках.

— Я.., не думала, что мне нужно это спрашивать, сир. Я — принцесса королевской крови и пользуюсь привилегией проживать при дворе благороднейшего короля. В тот день, когда этого короля посвящали в рыцари, мне показалось подходящим одеться так, как подобает моему статусу.

Келсон сглотнул, все еще не удовлетворенный ответом.

— Я ценю оказанную честь, принцесса, но мне не хотелось бы, чтобы ради меня кто-то жертвовал тем, что завещано Господу. Я — обычный человек. И я не железный.

— Я знаю, — ответила она. Ее щеки покрылись румянцем, который не могла скрыть вуаль.

— И что же? — настаивал он.

— И я.., обнаружила, в течение последних нескольких месяцев, что я больше не уверена, хочу ли окончательно принять монашеский постриг, — прошептала она. — До этого.., я никогда не сомневалась в своем призвании.

Когда она замолчала и даже перестала смотреть на него, Келсон медленно кивнул. Его грудь наполнилась ощущением облегчения. Слава Богу, Морган не пришел спасать его тогда, когда Келсон так мечтал об этом.

— Нет необходимости говорить что-то еще, принцесса, — прошептал Келсон, — Через пару дней я снова уеду на несколько месяцев. Возможно.., мы оба проведем часть времени, когда будем вдали друг от друга, в размышлениях о том, что могут значить твои слова. Молюсь, ты — и Бог — простите меня, если я осмелюсь надеяться, что ты не примешь постриг.

— Мне нечего прощать, сир.., или, если и есть, я прощаю вас, как, знаю, сделает и наш Господь. Это мое решение, и мне его принимать. Мне придется самой справляться с вопросами, терзающими мне сердце. Не вы причина этих колебаний. Вы лишь подтолкнули меня к решению. Не исключено, я пришла бы к этому, даже если бы мы никогда не встретились.

— Не исключено.

Келсон залпом выпил остатки вина, затем с чувством неловкости снова посмотрел в зал. Теперь как раз пришло время показаться Моргану. Король выяснил то, что собирался, и был доволен тем, что выяснил — по крайней мере на сегодняшний день — но он не хотел рисковать, ибо давить на девушку было опасно, точно так же, как и возбуждать при дворе сплетни, которые, в свою очередь, могли отвратить ее от желанного решения. К счастью, спасение было рядом, потому что Морган, на самом деле, приближался.

— А, Морган, — окликнул Келсон. — Вижу, ты вернулся. Ты готов передо мной отчитаться?

— Конечно, сир, — сказал Морган, поклонившись, а затем подав Росане руку, помогая спуститься со ступеньки. — Госпожа, я прошу прощения, что прервал ваш разговор.

— Нет, ваша светлость, я думаю, мне следует взглянуть, как там принцесса Джаннивер. Простите, сир.

После того, как она поклонилась и удалилась, Морган опять повернулся к Келсону.

— Все в порядке? — спросил король.

— Да. Расул и его люди к этому времени уже должны быть в пути. Мы оставили их недалеко от Дессе.

Расул торжественно поклялся мне, что он не отклонится от намеченного курса. Если он и лгал, я не смог этого определить. Что произошло в наше отсутствие?

Пожав плечами, Келсон спустился из ниши, и они вдвоем медленно направились к возвышению, где шумная толпа приграничников, окружив Дугала и Дункана, пьяными голосами горланили какую-то песню.

— Ничего особенного, — ответил король. — Я назначил на завтра на полдень заседание совета для обсуждения наших планов в отношении Торента. Я предпочел бы, чтобы мы собрались сегодня вечером, но для этого явно не время. Мне пришло в голову, что Росана может предложить свой взгляд на ход мыслей Расула: он ведь часто бывал при дворе ее отца, когда она была девочкой, так что я попросил ее к нам присоединиться.

Морган кивнул.

— А что там с Кардиелем и Ариланом? Они придут?

— Предполагаю. После того, как вы с Дунканом уехали, они исчезли. Наверное, решили лечь пораньше. Ведь это на самом деле был длинный день. В любом случае, я отправил пажей к ним в покои с письменным уведомлением.

Морган кивнул с мрачным видом.

— Мне кажется, они недовольны откровениями Дункана. Остается еще посмотреть, что они предпримут по этому поводу — хотя это и не должно повлиять на завтрашнее заседание. Однако даже Расул понял, что что-то не так. И, мне кажется, Дункан теперь задумывается, правильно ли он поступил.

Они практически подошли к возвышению. Приятели Дугала повернулись, встречая их нестройным хором приветствий и поднятыми кубками, большинство из которых были уже пусты. Только что посвященный в рыцари Дхасс Макардри снял рыцарскую мантию и торжественно накинул ее на плечи Дункана, а один из барабанщиков уже выбивал мелодию палочками на стуле, так как его барабан был временно «потерян», стараниями умелого помощника лорда Родри.

— Ура нашему королю! — воскликнул Кьярд О'Руан, наполняя кубок Келсона и вручая Моргану еще один, в то время, как пара пажей обслуживала остальных. — Да здравствует король! Люди Макардри салютуют тебе, король Келсон, за то, что ты исправил несправедливость в отношении прекрасного сына Маклайнов! Это было прекрасным решением — посвятить в рыцари сэра Дункана. Слава королю!

— И вам слава, господа, — ответил Келсон с улыбкой, поднимая кубок. — За ваше здоровье! И я очень рад, что вы одобряете.

— Слава! Слава! Слава! — отозвались приграничники, осушая кубки до дна и низко кланяясь королю.

— Благодарю вас за доверие, господа. Это придает сил после слов посла Торента. Долфин!

Он щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание своего старшего оруженосца.

— Да, мой господин?

— Долфин, передай, пожалуйста, лорду Родри, что я велю открыть бочку нашего лучшего фианнского вина для этих прекрасных парней из земель Макардри.

— Слушаюсь, мой господин.

— А у меня в покоях сегодня кто-нибудь дежурит или все празднуют?

— Нет, мой господин. Вас ожидает Иво Хепберн.

— Прекрасно. В таком случае ты можешь ложиться спать после того, как передашь этот приказ Родри. Сегодня ночью вы мне оба не понадобитесь.

— Слушаюсь, мой господин.

Когда парень убежал выполнять приказ Келсона и за ним последовали парни из земель Макардри, чтобы потребовать обещанную им награду, Келсон вздохнул и обвел глазами затихающий зал. Музыканты закончили выступление и упаковывали инструменты в боковой галерее, пьяные гости, которым не были отведены покои в замке, укладывались на специальные деревянные настилы, установленные в углах зала. Дамы по большей части удалились.

— Боже, как я устал, — пробормотал Келсон.

— Ты устал, — хмыкнул Дугал. — Это ведь я танцевал весь вечер.

— А мы с твоим отцом, — вставил Морган, — съездили практически к самой Дессе и обратно, пока вы с твоим уважаемым королем пировали и напивались чуть ли не до бесчувствия. И я тоже не отказался бы выпить, прежде чем отправиться спать. — Он ослабил ворот туники и мечтательно посмотрел на остальных. — Кто-нибудь составит мне компанию? Эван подарил Нигелю старую флягу везаирского портвейна, чтобы отпраздновать посвящение в рыцари Конала, и благородные герцоги пригласили Сэйра и меня попробовать его. Мы можем даже поговорить о епископах. Думаю, портвейна хватит и еще на нескольких человек, если кто-то хочет присоединиться.

Дункан устало покачал головой.

— Боюсь, не я. Возможно, везаирский портвейн и легко пьется, но на утро мечтаешь, чтобы ты этого не делал. А завтра утром мне снова нужно быть епископом. — На мгновение на его лице промелькнуло беспокойство, которое быстро сменила лукавая улыбка. — В случае, если кто-то из вас забыл, то завтра — Пепельная Среда. Ожидаю увидеть вас троих в соборе на моей первой мессе. Ни один благочестивый рыцарь не должен ее пропустить.

— Ненавижу, когда он таким образом ставит вопрос, — пробормотал Морган. Его лицо исказила гримаса боли. — Наверное, это означает, что сегодня он к нам не присоединится. А из вас-то двоих кто-нибудь составит мне компанию? Если два новоиспеченных рыцаря не брезгуют пить с усталыми старыми воинами.

— Думаю, мы с Дугалом тоже воздержимся, — ответил с улыбкой Келсон, — хотя и не из-за компании.

Это был долгий день, а новоиспеченный рыцарь, который также является королем, должен кое-что обсудить с еще одним из новоиспеченных рыцарей до того, как они оба упадут от усталости. Не возражаешь, Дугал?

— Я? Нет, сир.

— Хотя мы выйдем вместе с тобой, — добавил Келсон.

Они расстались прямо за дверьми зала, Морган с Дунканом быстро исчезли в разных направлениях, а Келсон с Дугалом направились в покои Келсона в башне. Оруженосец Иво, бойкий двенадцатилетний парень с густыми темными вьющимися волосами, уже приготовил Келсону шлепанцы и зажег огонь в камине, готовый исполнить любой приказ господина. Но он был явно выведен из равновесия, когда Келсон потребовал воды для себя и гостя вместо приготовленного оруженосцем вина.

— Простую.., воду, мой господин?

— Да. Простую воду. Одному Богу известно, сколько вина я выпил. Или ты предпочтешь вино, Дугал?

— Воды будет достаточно, сир, — ответил Дугал, подчеркнуто официально перед новым оруженосцем, когда они с Келсоном опустились на стулья перед очагом.

— Значит, только воды, Иво.

Иво покорно принес воды и поставил кувшин, куда ему указали, перед тем, как склониться, чтобы снять шпоры и сапоги нового хозяина. Как Келсон заметил, мальчик намерен быть даже слишком внимательным и услужливым. От него будет не так легко отделаться, как от более опытного Долфина, который уже находился в услужении Келсона в течение года или чуть больше и знал, что предпочитает хозяин.

«Наверное, стоит раз и навсегда определиться с этим вопросом, — послал король ментальный импульс Дугалу, глядя на него, когда Иво боролся с застежкой на правой шпоре. — Следи за мной. Возможно, тебе самому придется сделать что-то подобное в один прекрасный день.»

Он осторожно опустил правую руку на опущенную голову мальчика, а затем послал ментальный импульс, чтобы завладеть его разумом.

— Расслабься, Иво, — приказал он, усиливая давление, когда юный разум внезапно почувствовал вторжение и попробовал сопротивляться. — Нет, закрой глаза и не пытайся со мной бороться. Обещаю, что не причиню тебе зла.

Келсон почувствовал: мальчик ожидал чего-то подобного — навряд ли можно было долго прожить при дворе и не услышать о том, на что способен король, обладающий мистической силой. Но Келсону понравилось, что сопротивление тут же ослабло, и отрок постарался усмирить свой страх.

Продолжая подбадривать и успокаивать мальчика, король притянул его смуглую голову к своему колену и усилил контроль, затем прижил большие пальцы к вискам мальчика, остальные пальцы скользнули в жесткие кудри для еще более тесного контакта. Иво перестал дрожать. Взгляд короля сфокусировался на огне, когда он давал указания.

— Так гораздо лучше. Нет необходимости бояться. Теперь слушай внимательно. После того, как снимешь с меня сапоги, отправляйся спать. Ты не должен шевелиться до тех пор, пока кто-нибудь не постучит снаружи. Если ты услышишь, о чем сегодня вечером будем говорить мы с графом Дугалом, ты все забудешь. Если ты, вообще, когда-либо случайно услышишь разговор между мною и любым другим лицом, то ты забудешь его содержание, если только я не попрошу тебя запомнить его. Я требую этого от всех своих оруженосцев и пажей. Ты понимаешь меня?

— Да, мой господин, — прошептал мальчик.

— Прекрасно, — Келсон отодвинулся назад, теперь лишь слегка касаясь одной рукой шеи мальчика, таким образом сохраняя с ним контакт. — В таком случае прекрати суетиться. Сомневаюсь, что нам когда-либо придется повторить этот разговор. На самом деле, я никогда больше не стану совершать с тобой ничего подобного без твоего согласия. Ну, если только речь не пойдет о жизни и смерти. Если ты будешь хорошо выполнять свои обязанности, то скоро поймешь, что со мной тебе будет очень просто ужиться. А теперь, если хочешь, посмотри на меня.

Мальчик поднял голову, моргнул, его глаза слегка остекленели, но напряжение спало.

— Я сделаю все, как надо, мой господин.

— Прекрасно. Я как раз этого и требую ото всех: делать все, как надо. А теперь ты должен выполнить полученные от меня указания, но ты забудешь, что я их давал. — Он с улыбкой сжал плечо мальчика, а потом ослабил контакт. — Давай, заканчивай с сапогами.

Келсон откинулся на спинку стула, преднамеренно широко зевая и потягиваясь, а оруженосец тут же вернулся к плохо поддающейся застежке. Это дало возможность Дугалу посмотреть на названного брата, тем самым показывая, какое впечатление на него произвело увиденное. Зевая, он наполнил свой бокал.

— Я должен научиться у тебя этому, — сказал Дугал, поднимая чашу и салютуя Келсону.

— Чему, зевать? Как мне кажется, это у тебя прекрасно получается и без моих указаний. И мы определенно заслужили на это право.

После того, как Иво снял шпоры и сапоги, а затем поднялся на ноги, Келсон снова зевнул, а потом подмигнул мальчику, стараясь его еще больше успокоить.

— Прекрасно, Иво. Видишь, ноги короля пахнут точно так же, как и у других людей, если они целый день и две ночи проходили в одних и тех же сапогах.

Я надел их перед вчерашней ночью в базилике и с тех пор не снимал.

Он улыбнулся, видя, как мальчик старается не показать удивление, и преднамеренно отвел взгляд, кивнув на ремешок шпоры, свисавший из руки оруженосца.

— Кстати, мне кажется, герцог Аларик, сегодня утром надевая на меня шпору, застегнул ее слишком туго, ошибся на одну дырочку. Поэтому она меня и беспокоила. Может, ты разберешься с ней завтра утром?

— Я.., с радостью, сир, — выдавил из себя мальчик.

Его глаза блестели, он прижал сапоги и шпоры к груди. — Что-нибудь еще, мой господин?

— Нет, Иво, ничего. Можешь идти спать. Кстати, разбуди меня завтра, чтобы я успел на мессу. Если я там не появлюсь, то епископ Дункан заставит меня пятьдесят раз повторить Pater Noster. Завтра Пепельная Среда, если ты помнишь.

— Да, мой господин, — кивнул мальчик. — А.., сколько времени вам нужно?

Келсон улыбнулся.

— Где-то с час. Если вспомнить, сколько вина я сегодня выпил, то мне может потребоваться и больше времени, чтобы прийти в себя утром. И еще, Иво…

— Да, мой господин?

— Королевские оруженосцы имеют право посещать мессы вместе с королем, если они того желают.

Ты можешь пойти вместе со мной.

— О, да, мой господин! — выдохнул мальчик, расплываясь в улыбке, когда кланялся королю перед уходом.

Наконец он покинул комнату, закрыв дверь, и Келсон вздохнул, протянув ноги поближе к огню, наслаждаясь теплом и ощущением медвежьей шкуры под ступенями.

— Этот Иво будет хорошим оруженосцем, Дугал, — сказал он.

— Ты и сам неплох, — с восхищением заметил Дугал. — Боже, мне нравится смотреть, как ты работаешь со своими людьми. Надеюсь, я сам когда-нибудь добьюсь хотя бы половины твоего мастерства.

Хмыкнув, Келсон взял в руки чашу с водой.

— Хотелось бы мне, чтобы у меня все также получалось с женщинами. Я думал поговорить с тобой как раз об этом.

— О женщинах? Или одной определенной? — уточнил Дугал, вопросительно приподнимая бровь.

— Это так заметно?

— Ну, поскольку единственной женщиной, с которой ты провел хоть какое-то время сегодня вечером, была Росана — я полагаю, мы можем не учитывать твою тетю Мерауд — догадываюсь, что ты имеешь в виду именно ее. Но — отвечаю на твой вопрос — нет, это не очевидно. Кроме всего прочего, она же монашка или собирается ее стать, не так ли?

— Так предполагалось до сегодняшнего вечера.

Хотя я и не ожидал, что ты заметишь. Ты был слишком занят тем, как бы увлечь в темный закуток дочь графа Картанского. Ты мне совсем не помогал.

— Мне в самом деле удалось увести ее в уголок — и получить поцелуй в награду за свои труды! — воскликнул Дугал с хитрой улыбкой. — Но что ты имеешь в виду, говоря «так предполагалось»? Разве Росана не собирается принять постриг? — Он склонил голову набок. — Боже праведный, а ведь точно, на ней же не было сегодня одеяния послушницы! Что-то такое.., пурпурное, какого-то иностранного фасона.

— Она оделась таким образом, потому что пришла на официальную церемонию, отдавая честь посвящению в рыцари, как принцесса. Так сказала она сама. — Келсон сделал глоток воды. — А мгновение спустя добавила, что больше не уверена, примет ли монашеский постриг.

— Боже праведный! — выдохнул Дугал.

Он острожном направил ментальный импульс в сторону Келсона и не удивился, и не обиделся, поняв, что мысли друга закрыты от него надежным щитом.

— Ты влюблен в нее? — спросил он.

Келсон медленно покачал головой, не глядя на друга, приложив холодную чашу ко лбу.

— Не знаю.

— Ну, она из Дерини и королевской крови, — заметил Дугал. — И определенно красива. Все это — прекрасные качества. Ты не уверен, так как предполагалось, что она станет монашкой?

Улыбаясь, Келсон снова покачал головой, невидящими глазами уставившись в огонь, вращая кольцо на мизинце левой руки. Дугал заметил это и догадался о еще одной возможной причине неуверенности Келсона: кольцо принадлежало его первой умершей жене Сидане, меарской принцессе, чье имя означало «шелк». Она была двоюродной сестрой Дугала, и ее убил ее собственный брат, когда еще и минуты не прошло после того, как она дала брачную клятву Келсону. Дугал так никогда и не смог решить, любил ли на самом деле Келсон Сидану. Как он знал, Келсон пытался убедить себя в том, что любил, в особенности после случившегося. Но, возможно, тут речь скорее шла о чувстве вины, а не о любви.

Король официально носил по ней траур в течение целого года после ее смерти, хотя это и не требовалось и не ожидалось от него, поскольку брак никогда не был завершен. Вначале он говорил, что носит траур, как напоминание себе самому о собственной клятве справедливо покарать меарских повстанцев. Он говорил, что по той же причине носит кольцо, так как дворцовый протокол требовал от него иногда снимать траур.

Однако, хотя последний меарский повстанец был схвачен прошлой осенью, Келсон прекратил носить траур только два месяца назад в годовщину смерти Сиданы. Но он продолжал носить кольцо.

— Ты любил Сидану? — мягко спросил Дугал, как он уже с десяток раз спрашивал в прошлом.

Келсон пожал плечами, как и всегда, отставляя чашу, но его ответ на этот раз слегка отличался от предыдущих.

— Какое это имеет значение? Она мертва. Даже если бы и любил, это не означает, что я не могу влюбиться вновь.

Пораженный Дугал приподнял одну бровь, а затем с пониманием кивнул.

— Понятно. Значит, ты, в самом деле, влюбляешься в Росану.

У Келсона получилась лишь глупая улыбка.

— Может быть.

— Да будь я прок…

— Никто из нас не будет принимать каких-либо обязательств до моего отъезда в Торент. Нам обоим требуется время вдали друг от друга, чтобы все обдумать.

— Боже праведный, ты, и правда, думаешь на ней жениться? — выдохнул Дугал.

— Это.., э.., не будет безмятежным браком, — заявил Келсон. — Помнишь, как я рассказывал тебе, что она сделала со мной, когда мы в первый раз не сошлись во мнениях?

— Но, в конце концов, она — Дерини.

— А я — король, Дугал. Придется урегулировать массу вещей. А для начала самой главной из них является: готова ли она вступить в брак или намерена посвятить себя служению Господу. Не хотелось бы мне думать о том, как с Ним соперничать.

Дугал хитро улыбнулся.

— О, мне кажется, тебе не следует слишком сильно об этом беспокоиться. Иногда я думаю, что ты и Ему можешь кое-что показать из твоих штучек.

— Дугал, это богохульство! — открыл рот Келсон. — Немедленно возьми свои слова назад!

— Но ты мог бы, — настаивал Дугал. — Эй ты, потише! — завопил он, когда Келсон бросился на брата, и оба их стула отлетели в сторону, с треском грохнувшись на пол.

— Возьми свои слова назад!

— Но это правда!

Дугал лежал на полу ничком, Келсон сидел на нем верхом, одна рука Дугала оказалась зажатой под его собственным телом, а другой он безрезультатно пытался скинуть руку короля, которой тот зажимал его шею сзади. Он не мог не смеяться, несмотря на то, что проигрывал. Во время борьбы они сбили кувшин с водой, который свалился и намочил медвежью шкуру, капли попали в огонь, послышалось шипение и повалил пар. В комнату ворвались Долфин и Иво, держа в руках кинжалы, чтобы посмотреть, что случилось.

— Отправляйтесь спать! — приказал король, воспользовавшись отвлекающим моментом, чтобы покрепче захватить шею Дугала. Он начинал видеть комичность ситуации. — Мы с братом не сошлись во мнениях. Мне не требуется ничья помощь. Дугал, если ты сейчас же не возьмешь свои слова обратно, то я с тобой разделаюсь.

Оруженосцы тут же удалились, причем Долфин тянул за рукав Иво, смотрящего на происходящее округлившимися глазами. Долфину уже доводилось видеть, как эти двое развлекаются. Дугал прекратил сопротивляться. Давление, оказываемое на его горло, уже начинало сказываться: в глазах темнело, и он чувствовал, как к горлу подступает тошнота.

— Возьми свои слова обратно, или я доведу дело до конца, — потребовал Келсон.

— Хорошо, хорошо, беру их назад, — Дугал хватал воздух ртом. — Эй, отпусти меня! Я больше не могу жевать мокрую медвежью шкуру!

Как только Келсон отпустил его, Дугал быстро перевернулся на спину и улыбнулся Келсону, хотя тот все еще продолжал сидеть на нем. После того, как Келсон поднялся на ноги, Дугал еще несколько секунд продолжал лежать.

— Ты в порядке? — спросил Келсон.

Дугал сел, кивнул и взял руку, которую протянул ему Келсон, чтобы помочь встать.

— Если меня не вырвет в следующие тридцать секунд, то все будет в порядке. Но, наверное, я задел тебя за живое. Хотя, на самом деле, я просто хотел сказать, что какая женщина в здравом уме согласится посвятить себя служению Церкви, если она может заполучить в мужья короля Гвиннеда?

— Следи за тем, что говоришь, — предупредил Келсон.

Он погрозил пальцем Дугалу, все еще не приведшему дыхание в норму. Затем король поставил на место стулья, помог Дугалу сесть на один из них, а потом на короткое время опустил голову между колен. На самом деле он не злился, но Дугал затронул слишком чувствительную струну — о чем Келсон и не догадывался. О Боге так не шутят. Не тогда, когда ставки так высоки.

— Прости, — прошептал Келсон, когда Дугал уже сидел прямо, положив голову на спинку стула. — Наверное, я слишком бурно отреагировал. — Он поднял упавший кувшин и вытер лужу полотенцем. — Однако когда-нибудь тебе следует попросить твоего отца подробно объяснить тебе, что означает посвятить себя служению Богу. Признаюсь, я сам это не до конца понимаю, но я это уважаю. И независимо от того, насколько меня привлекает Росана, и независимо от того, что она, по твоему мнению, мне очень подходит, я не женюсь на ней, если буду считать, что заставил ее отказаться от служения Богу.

— На самом деле, ей не придется отказываться от Бога. Она просто не будет монахиней, — заметил Дугал, потирая запястье, за которое Келсон прижимал его к полу.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — сказал Келсон. — В любом случае говорить об этом еще рано. Я даже больше не буду думать об этом сегодня.

Но он, конечно, думал. После того, как Дугал ушел, а Келсон убедил своих оруженосцев, что все в порядке, он около часа лежал без сна, а когда Иво пришел будить его в восемь, чувствовал себя разбитым, потому что совершенно не выспался.