"Первый Линзмен-3: Галактический патруль" - читать интересную книгу автора (`Док` Смит Эдвард Элмер)

Глава 9 АВАРИЯ

Кимболл Киннисон сидел за пультом управления, покуривая душистую сигарету и широко улыбаясь. Он пребывал в том благодушном настроении, когда человек находится в согласии со всем, что его окружает. И для этого у Киннисона имелись определенные основания: вместо жалкой и беззащитной спасательной лодки он находился на борту одного из самых мощных космических кораблей, полным ходом мчавшимся на Базу Галактического Патруля. И хотя членов бывшего экипажа «Британии» осталось немного и каждому приходилось нести вахту за двоих — в частности на долю Киннисона и Гендерсона выпало пилотирование корабля и осуществление штурманской прокладки — под началом у них теперь находилась группа из великолепно подготовленных велантийцев, с готовностью выполнявших любое приказание. Что же касается противника, то теперь это уже была не сплоченная группа, постоянно информировавшая Гельмута о малейших изменениях обстановки и мгновенно исполнявшая его приказания. Пираты, полностью утратив связь между собой и с Главной Базой, были вынуждены действовать вслепую. Они как бы оказались в кромешной мгле — в абсолютной темноте межзвездного пространства.

В рубку вошел, слегка нахмурившись, Торндайк.

— Ким, ты сейчас выглядишь как знаменитый неширокий кот из "Алисы в Стране Чудес Кэррола. Мне не хотелось бы портить тебе настроение, но я должен сообщить, что мы пока не выбрались из чащи леса.

— Может, и не выбрались, — легко согласился линзмен, — но по сравнению с тем положением, в котором находились еще совсем недавно, пожалуй, нам удалось не только выбраться из болота, но и взобраться на достаточно высокую вершину. Пираты не могут ни передавать, ни принимать сообщения и команды и не в силах сообщаться между собой. Их детекторы тоже основательно хромают — ведь нам доподлинно известно их дальнодействие в оптическом и в любом другом диапазоне. Кроме того, наш корабль утерял и свой номер, и другие опознавательные знаки: если они и были, то давно уничтожены, поскольку внешняя обшивка снята до самой брони. Что же могло приключиться, с чем мы бы не справились?

— Двигатели, — кратко ответил бортинженер. Приборы зафиксировали у Бергенхольма какие-то скачки, которые мне решительно не нравятся.

— Неужели двигатель стучит? Или появились посторонние шумы? — с тревогой спросил Киннисон.

— Пока все тихо, — неохотно признал Торндайк.

— А велик ли скачок?

— Самое большее около двух тысячных. В среднем полторы тысячных.

— То есть едва заметная извилина на ленте самописца. Да ведь двигатели работают месяцами с гораздо большими скачками!

— Прочие механизмы — да. Но у Бергенхольма никогда ничего подобного не отмечалось. Вот я и ломаю голову, что бы это значило? Я отнюдь не хочу понапрасну тревожить тебя. Просто докладываю.

Механизм, о котором шла речь — компенсатор Бергенхольма, или «Берг», представлял собой нейтрализатор инерции. Без него корабль не мог развивать скорость, достаточную для покорения межзвездных расстояний. Неудивительно, что малейшее нарушение в работе нейтрализатора становилось предметом пристального внимания бортинженера. Но день проходил за днем, а конвертор корабля продолжал нормально работать, принимая и выдавая чудовищные потоки энергии. Компенсатор Бергенхольма работал совершенно бесшумно, и скачки на ленте самописца не становились сколько-нибудь ощутимее. За это время корабль покрыл невообразимо большое расстояние.

До сих пор все оптические приборы корабля не обнаружили в космическом пространстве ничего подозрительного — ничего, кроме обычных небесных тел. Время от времени детекторы электромагнитного излучения вне оптического диапазона засекали что-нибудь невидимое или находящееся за пределами видимости, но оптические приборы обладали столь низким быстродействием, что эти сигналы не позволили ничего обнаружить: к тому времени, как сигналы поступали на борт космического корабля, объекты, ставшие причиной возмущения, оставались далеко за кормой корабля.

Но наступил день, когда нейтрализатор инерции неожиданно прекратил работу-отключился без перегрузок, подозрительных шумов, разогрева — короче говоря, без каких-либо признаков надвигающейся беды. За миг до остановки нейтрализатора космический корабль мчался в просторах Вселенной, преодолевая парсек за парсеком, и вот он лежит в дрейфе, вновь обретя всю свою чудовищную инерцию, лежит практически неподвижный, ибо любая скорость, которую может развить корабль в инерционном режиме, — не более чем черепаший шаг по сравнению со скоростями, развиваемыми в безынерционном полете.

Весь экипаж трудился, не жалея сил. Как только удалось снять массивные крышки, Торндайк внимательно обследовал механизм нейтрализатора и обратился к Киннисону:

— Думаю, мы справимся с ремонтом, но для этого потребуется некоторое время. Может быть, от тебя, Ким, будет больше толку, если ты не станешь отлучаться от пульта управления. Ведь пока корабль будет лежать в инерционном дрейфе, а это не столь безопасно, как в церкви во время мессы.

— Большая часть приборов работает в автоматическом режиме, но, возможно, ты прав, и мне действительно лучше внимательно приглядывать за обстановкой. Не забывайте время от времени сообщать мне о том, как идут у вас дела с ремонтом, — и линзмен направился в центральный пост и попал туда как раз в нужный момент.

Один из пиратских кораблей яростно обстреливал корабль Кинписона из своих боевых излучателей. Лишь то, что активная защита корабля работала в автоматическом режиме, спасло похищенный у пиратов крейсер от мгновенного разрушения. А едва изумленный линзмен начал быстро считывать показания приборов на пульте, как другой пиратский корабль внезапно появился с другого борта и сразу открыл огонь.

Как неоднократно повторял своему экипажу Киннисон, Гельмут был отнюдь не дурак. Неожиданно появившееся необычайно эффективное глушение всех видов связи пиратских кораблей и Главной Базы сразу же стало проблемой, от успешного решения которой зависело самое существование пиратской империи. Почти все космические корабли, имеющиеся в распоряжении Гельмута, день за днем несли вахту у границ области, охваченной помехами, непрестанно ведя наблюдения и докладывая на Базу обо всем замеченном. Однако область помех перемещалась в космическом пространстве так быстро, его конфигурация изменялась столь причудливо, а перемещения происходили столь хаотическим образом, что компьютеры Гельмута не могли справиться с поступавшей к ним разрозненной и противоречивой информацией.

Именно в этот момент у Киннисона отказал нейтрализатор инерции. В считанные минуты пираты засекли местоположение одного из источников помех. Как только его координаты были установлены, с полдюжины пиратских кораблей, получив приказ, устремились в подозрительный район космоса. Первый же рейдер, достигнув назначенной точки, попытался установить с обнаруженным там кораблем связь, подавая световые и звуковые сигналы, но не получил никакого ответа и немедленно пустил в действие лучевой захват. Корабль Киннисона безмолвствовал не только потому, что в момент поступления сигналов от пиратского корабля в центральном посту никого не было. Даже если бы за пультом управления находился кто-нибудь, ответа все равно не последовало бы: Киннисон с помощью дешифратора понимал, о чем говорят пираты, но ни он сам, ни кто-нибудь другой из его команды не смог бы ничего ответить.

К двум пиратским кораблям, атакующим корабль-перебежчик, присоединился третий, а линзмен продолжал невозмутимо восседать за пультом: пока приборы не показывают опасных перегрузок, беспокоиться не о чем. Опытный экипаж в силах справиться со всем, что могли причинить кораблю пираты.

Появившийся в помещении центрального поста Торндайк мало походил на подтянутого офицера Галактического Патруля. В пропотевшей рубашке, видневшейся из-под комбинезона, он был вымазан в тавоте и машинном масле, и на лице, покрытом разводами грязи, застыла маска крайней усталости. Торндайк уже открыл было рот, чтобы сообщить что-то своему командиру, как взгляд его упал на экраны радиолокаторов, мерцавших от ярких засветок.

— Клянусь когтями святого Клоно! — воскликнул Торндайк. — Сколько же их против нас? Почему ты не крикнул мне, что пираты так близко?

— А зачем? — спокойно ответил Киннисон. — Если бы я знал, что ты и твои помощники не торопясь занимаетесь профилактикой или какими-нибудь другими работами, которые в любой момент можно прервать, то я непременно позвал бы вас. Но вы работаете не переводя дыхания, и отрывать вас от дела я счел излишним. Ведь для того чтобы захватить нас, требуются усилия не менее четырех пиратских кораблей"а я крепко надеялся, что тебе удастся запустить нейтрализатор раньше, чем перегрузки от пиратских захватов достигнут критического уровня. Так о чем ты собирался сообщить мне?

— Я пришел, чтобы, во-первых, доложить, что можно двигаться дальше, во-вторых, предупредить, чтобы при запуске ты не зафорсировал двигатели с места в карьер, а увеличивал тягу постепенно, и, в-третьих, узнать, нет ли у нас на борту каких-нибудь смазочных материалов. Полагаю, что ввиду экстренности обстановки пункты два и три можно опустить. Хватит нам церемониться с этими ребятами — очень уж грубо они играют. Я не пойду умываться, пока не увижу собственными глазами, как наша машина выдержит перегрузку при запуске. Включай двигатели на полную мощность! Покажем этим парням, на что мы способны!

— Думаю, они очень удивятся! Ведь у нас есть кое-что новенькое.

Киннисон перевел несколько рукояток на пульте управления в новое положение и с силой нажал три кнопки. Ярко светившиеся экраны сразу померкли: вокруг корабля снова простиралась космическая пустыня. Онемевшим от неожиданности пиратам показалось, что добыча внезапно ускользнула от них, словно провалившись в четвертое измерение. Лучевые захваты, только что охватившие чужой корабль, работали вхолостую; их лучи беспрепятственно проходили сквозь космическое пространство, где за мгновение до того они наталкивались на непреодолимые защитные экраны. Захваты оказались совершенно бесполезными! Пираты не могли понять, что и как произошло, даже толково доложить о случившемся суперинтеллекту на Главной Базе в Босконии и, соответственно, получить от него команды относительно последующих действий.

Несколько минут Торндайк, ван Баскирк и Киннисон напряженно ожидали, не зная, что происходит, но ничего не случилось, и напряжение, царившее в центральном посту, постепенно спало.

— Так что же случилось с компенсатором Бергенхольма? — спросил Киннисон.

— Сгорел от перегрузки, — последовал краткий ответ Торндайка.

— От перегрузки? — недоверчиво переспросил Киннисон. — А как им удалось перегрузить компенсатор Бергенхольма? И для чего, скажи на милость, им понадобилось делать это? Клянусь девятью кругами ада Валерии, мне не приходит в голову ни одно сколько-нибудь разумное объяснение!

— А между тем создать перегрузку для компенсатора Бергенхольма не составило особого труда. Достаточно подсоединить к нему последовательно-параллельно батарею аккумуляторов. Для чего им это понадобилось, не знаю; предоставляю строить догадки тебе. Без нагрузки на нейтрализатор ты получаешь полную инерцию, с нагрузкой инерция полностью исчезает. Ничего больше выжать из пиратской машины невозможно, поэтому любые трюки с аккумуляторами считаю дурацкой затеей. Впрочем, я всегда считал, что все пираты с придурью — на то они и пираты.

— Не знаю, прав ли ты. Хотелось бы думать, что прав, но вряд ли. Я вообще считаю, что эти парни не пираты в обычном смысле слова.

— А кто же они?

— Полагаю, занятие пиратством подразумевает определенное сходство у представителей культур, — задумчиво произнес линзмен. — Как правило, обычные пираты — изгои и отступники, люди в чем-то ущемленные, восставшие против авторитета властей, с которыми они некогда познакомились на своем опыте и которых продолжают опасаться. А вот поведение наших «пиратов» совершенно не укладывается в эту схему.

— Ну и что? Нам-то какое дело?

— Никакого. Но кто-то должен ими заняться, иначе…

— Терпеть не могу думать. От мыслей у меня начинает болеть голова, — прервал Киннисона ван Баскирк. — К чему думать, когда мы благополучно управились с Бергенхольмом?

— Вот тут ты не прав. Именно компенсатор Бергенхольма способен причинить нам всем головную боль и немалую, — засмеялся Киннисон, — Держу пари на добрый теллурийскии бифштекс, что пираты пытались создать отрицательную инерцию, когда перегрузили компенсатор Бергенхольма, и думали о новом необычном поведении массы.

— Я слышал, как эти чокнутые умники из университетов толковали о чем-то похожем, — заметил Торндайк, — но ведь создать отрицательную инерцию с помощью компенсатора Бергенхольма невозможно?

— Как и всеми другими способами, которыми до сих пор пытались создать отрицательную инерцию. Но если последняя все же существует, то результаты подобных экспериментов могут оказаться самыми неожиданными. А сейчас вам лучше пойти и немного отдохнуть, вы просто валитесь с ног от усталости. Берг вращается как хороший волчок, — все идет как по маслу. Что касается смазки, то ее вы найдете в моем шкафчике.

— Может быть эта чертова машина будет вести себя прилично и даст нам немного поспать, — глаза бортинженера с сомнением устремились на шкалу прибора. Но все шло как надо: стрелка замерла на зеленой линии и не отклонялась от нее ни в ту, ни в другую сторону.

— Сумасшедший мир! — проговорил после паузы Торндайк. — Мы идем сейчас, так сказать, под самодельными парусами, изготовленными наскоро из подручных средств. После того как Берг подвергся перегрузке и вышел из строя, полагаться на него нельзя. Он способен подвести в любую минуту. Как ты знаешь, для серьезного ремонта такого механизма нужны мастерские и специальное оборудование. Поэтому прислушайся к совету: постарайся как можно быстрее совершить где-нибудь посадку, пока это еще в наших силах. Поверь мне, нейтрализатор инерции в плохой форме. Какое-то время мы протянем, но вскоре он окончательно застопорится, а когда это случится, лучше находиться в пятнадцати минутах от мастерских, чем в пятидесяти годах.

— Согласен, — кивнул Киннисон. — Но, с другой стороны, я очень не хочу, чтобы эти птички сели нам на спину в тот момент, когда мы совершим посадку. Давай-ка посмотрим, где мы и где базы. Так, так!… Секторные базы помечены белыми кружками, промежуточные — красными звездочками…

Три головы склонились над картами.

— Ближайшая база, помеченная красной звездочкой, расположена в системе 240-16-37, — заявил после некоторого молчания Киннисон. — Я не знаю названия планеты и никогда там не был…

— Слишком далеко, — прервал его Торндайк. — Не дотянем. С таким же успехом мы можем попытаться долететь до Главной Базы на Теллусе. Если не можем подыскать красную звездочку поближе, постарайся найти оранжевую или желтую.

— Базы любого класса в нашем секторе космоса встречаются редко, — заметил линзмен. — Ты несколько переоцениваешь плотность сети баз. Вот здесь — видишь? — расположен фиолетовый треугольник, но там нам не смогут оказать никакой помощи. Это просто аванпост… А как насчет того синего квадрата? Он лежит прямо по курсу на Теллус, и поблизости нет ничего лучше, до чего мы сможем дотянуть.

— Похоже, что лучшего у нас действительно ничего нет, — подтвердил Торндайк, тщательно изучив карту. — Не сомневаюсь, по пути нас ждут несколько поломок, но, думаю, мы сумеем выкрутиться, разумеется, на какое-то время. Синими квадратами помечены космопорты очень низкого класса, однако ремонтное оборудование у них имеется. Кстати, а как называется этот космопорт? У него есть название или только номер?

— Это знаменитая планета Тренко, — ответил Киннисон, справившись в указателе, помещенном в конце атласа.

— Тренко! — повторил Торндайк с отвращением. — Самая дурацкая, нелепая, вконец свихнувшаяся планета в Галактике! Ничего худшего, чтобы совершить посадку и произвести ремонт, мы просто не могли себе выбрать! Впрочем, возражений нет. А теперь пойду посплю немного. Разбуди меня, если мы перейдем в инерционный режим до того, как я сам проснусь, Ким! Ладно?

— Идет! А я постараюсь совершить посадку как можно незаметнее, чтобы все пираты, какие только есть в космосе, не слетелись к нам.

Сдав вахту Гендерсону, Киннисон отправился спать, а компенсатор Бергенхольма исправно продолжал поддерживать корабль в безынерционном режиме. К тому времени, когда произошла первая из ожидавшихся Торндайком поломок, все члены экипажа успели отдохнуть и встретили ее достаточно подготовленными. Задержка корабля в пути оказалась недостаточно продолжительной для того, чтобы пираты успели обнаружить и нагнать беглецов, но последующий путь к месту назначения — планете Тренко, снискавшей себе у астронавтов дурную славу, был цепью коротких перелетов от аварии к аварии.

Потные, грязные, клянущие все на свете инженеры и их помощники из числа «духов», обслуживавших двигатели космического корабля, совершали чудеса, устраняя одну поломку за другой и используя всю изобретательность, хитроумие и смекалку, на какие только был способен мозг Лаверна Торндайка. Глава инженерной службы корабля был одним из лучших и образованнейших инженеров Солнечной системы, но не стремился работать своими руками. Достигнув признания в молодые годы, он предпочитал работать только головой, направляя усилия и энергию исполнителей своих замыслов.

Теперь же Торндайк трудился не покладая рук. Он вечно был вымазан с головы до ног в машинном масле и ухитрялся испачкаться даже в смазке из той единственной банки, которую удалось отыскать в шкафчике Киннисона. Под ногтями Торндайка, обломанными и наскоро обкусанными, залегла неистребимая грязь. Руки и лицо покрылись ожогами, волдырями и кровоточащими царапинами. Все мышцы нестерпимо ныли и болезненно отзывались на малейшее прикосновение от непривычной нагрузки. Но Торндайк без единой жалобы, почти весело переносил все тяготы и неуклонно шел к решению возникшей задачи — устранению очередной поломки — и всегда находил его. Однажды во время краткосрочного перерыва между двумя авариями, когда космический корабль находился в свободном безынерционном полете, Торндайк вошел в центральный пост и, бросив взгляд на прокладывавший курс прибор, уставился в «танк».

— По-прежнему на прежнем курсе. Тебе не удалось разузнать ничего новенького?

— Ничего примечательного, поэтому предпочитаю держаться прежнего курса, пока мы не окажемся в ближайшей к Тренко точке. Я прикидывал различные варианты так и этак, но добился лишь того, что мой мозг вконец устал и отказывается выдать какую-нибудь дельную мысль.

Я то сужал, то расширял создаваемую нами зону помех, а время от времени полностью прекращал создавать помехи, чтобы как можно сильнее запутать наших преследователей. Прибыв в точку, откуда предстоит совершить прыжок на Тренко, мы выключим на борту корабля все, что способно стать источником колебаний, которые могли бы навести на наш след. Разумеется, компенсатор Бергенхольма будет продолжать работать, но, хотя он дает сильное излучение, его нетрудно почти полностью заэкранировать. Хуже всего обстоит дело с маршевыми двигателями. Похоже, что выключить их и тем самым погасить испускаемое излучение мы сможем только у места предполагаемой посадки.

А как быть со свечением дюз лучевых двигателей? Ведь при работе двигателя они раскалены и их видно далеко?

— Велантийцы по моей просьбе построили несколько светомаскировочных экранов. Кроме того, у нас на борту предостаточно вольфрама, тантала, карбаллоя и огнеупорных материалов. Мы прихватили с собой на всякий случай…

— Радиация… детектирование… декремент… косинус квадрат тэта… гм… ноль целых ноль-ноль три восемь… — забормотал себе под нос бортинженер. — Ноль целых пять десятых умножаем на десять в шестой… около тысячи девятисот световых лет в секунду то, что надо… медленно, конечно, но до места доберемся — когда-нибудь. Теперь относительно светомаскировочных экранов…

И Торндайк снова углубился в расчеты. Некоторое время были слышны лишь отдельные слова:

— Температура… инертные частицы… скорость… точка плавления… постоянная Вайнбергера…

Наконец, Торндайк поднял голову:

— При скорости около тысячи восьмисот световых лет в секунду светомаскировочные экраны не выдержат. Слишком близко к радиационному пределу. Но что меня беспокоит больше всего, так это мысль о том, сможет ли продержаться компенсатор Бергенхольма.

— Дело обстоит не так скверно, как ты думаешь? Я не анализировал схему, — честно признался Киннисон, — но, быть может, тебе придет в голову что-нибудь, прежде чем…

— Мне? — со смехом прервал командира Торндайк. — Что и говорить, звучит лестно. Но кто у нас на борту самый умный? Не смеши меня!

Прошло немало времени. Наконец, линзмен снял помехи, выключил двигатели, остановил все механизмы, которые могли быть источником колебаний, способных помочь врагу обнаружить космический крейсер. Из кормового люка выдвинулись специальные механизмы, приспособленные к работе в условиях открытого космоса, и закрыли все еще раскаленные добела дюзы лучевых двигателей светомаскировочными экранами.

Разумеется, в принципе пираты могли обнаружить корабль визуально или по электромагнитному излучению, но вероятность этого была чрезвычайно мала. Найти иголку в стоге сена было пустяковой забавой по сравнению с задачей обнаружить в телескоп или на экране темный, без единого огня, космический корабль в бесконечных просторах космического пространства. Компенсатор Бергенхольма был предметом неусыпных забот экипажа, и инженеры из группы Торндайка ухаживали за громоздким механизмом с нежностью и предупредительностью, сравнимой разве что с заботливостью медицинских сестер, хлопочущих над прихворнувшим малым ребенком из семьи мультимиллионера.

Забота и внимание принесли свои плоды. Проливая сто потов, кляня на чем свет капризный нейтрализатор и свою судьбу, инженеры все же сумели непостижимым образом заставить компенсатор Бергенхольма функционировать нормально — если не все время, то по крайней мере большую его часть. Корабль Киннисона пираты так и не обнаружили.

Внимание высшего командования пиратов было приковано к забитой помехами, непроницаемой для всех известных средств связи, которыми располагали пираты, и поэтому особенно загадочной области космического пространства. Эта область быстро перемещалась, непрестанно расширяясь и принимая самые причудливые очертания. С ней явно связаны какие-то происки Главной Базы Галактического Патруля. Несомненно, это дело рук линзмена, того самого, который сумел захватить один из сверхмощных кораблей пиратов и, выведав все секреты, умудрился ускользнуть на спасательной лодке, пройдя сквозь густую сеть, раскинутую специально Для того, чтобы поймать его! Мало того, этот же линзмен, видимо, захватил один за другим несколько мощных космических дредноутов и сейчас преспокойно летит на одном из них к себе домой, что несмываемым позором легло на всех пиратов и взывало к отмщению. Используя в качестве наблюдательных постов каждый из пиратских кораблей в том секторе космического пространства, где находилась область помех, Гельмут со своими программистами и знатоками космической навигации последовательно составлял и решал уравнения движения области помех. Все четче и четче вырисовывались причудливые очертания ее границ, все больше сведений поступало о ее внутренней структуре. Корабль за кораблем устремлялись в космос, чтобы уточнить курс и скорость, а затем и попытаться захватить каждый источник помех и возмущений, который удавалось засечь.

Хотя Киннисон и его друзья ничего не знали об этом, только выход из строя компенсатора Бергенхольма спас жизнь им, а вместе с ними и существование современной Цивилизации.

Медленно, отвратительно медленно, оставаясь незамеченным пиратами по причинам, о которых читателю уже известно, Киннисон мало-помалу приближался к Тренко, сгорая от нетерпения и на чем свет понося то и дело выходящий из строя компенсатор Бергенхольма, его конструктора и тех, кто довел его до столь плачевного состояния. Но вот, наконец, перед астронавтами показались смутные очертания Тренко, и Киннисон вновь прибег к своей Линзе.

— Вызываю линзмена из космопорта планеты Тренко или любого другого линзмена, услышавшего мой сигнал! — послал он телепатему, — Я Киннисон с Теллуса III. Мой компенсатор Бергенхольма почти полностью вышел из строя, и мне необходимо совершить посадку в космопорте Тренко, чтобы произвести ремонт. До сих пор мне удавалось уйти от пиратов, но они могут быть впереди или позади меня, или то и другое вместе. Сообщите, какая ситуация сейчас на Тренко?

— Боюсь, что не смогу ничем помочь, — донеслась в ответ слабая мысль, причем, вопреки обычаю, посылавший ее даже не представился. — Со мной все кончено, я умираю. Правда, сейчас там есть Тригонси…

Киннисон почувствовал, как непереносимо мучительная конвульсия умирающего разума пронзила все его существо: шок, мощный, словно удар молота, пронзил каждую клеточку мозга, как бы взорвав ее изнутри. Казалось, кулак, покрытый острыми, как иглы, шипами длиной в ярд, нанес сильнейший удар в жизненно важные нервные центры.

Связь прекратилась, и линзмен с необычайной ясностью почувствовал, что с ним из последних сил разговаривал другой Носитель Линзы, которого только что не стало.