"Невинная грешница" - читать интересную книгу автора (Смит Барбара Доусон)

Глава 25

Алисия должна была задать матери один-единственный вопрос.

Выйдя в тот вечер из кареты у дома, она сказала себе, что это и есть главная причина ее приезда к матери. Что ей вовсе не нужно собраться с силами для разрыва с мужем. В этот час Дрейк должен быть в игорном доме.

После ухода Дрейка миссис Молсуорт принялась хлопотать вокруг Алисии, принесла ей чай и тосты с джемом, закутала в теплый вязаный плед, затопила камин в библиотеке. На душе у Алисии было тоскливо, хотелось рыдать. Свернувшись калачиком в кресле, Алисия долго смотрела в окно на дождь, которому, похоже, не было конца. Остаток дня она провела в печальных размышлениях, которые порой сменялись слезами. Ей было больно и обидно, что Дрейк использовал ее для такой грязной цели.

И в то же время ее мучило ощущение, что она упустила нечто важное. Пытаясь разгадать эту загадку, она заснула в библиотеке и проснулась уже в сумерки отдохнувшая, со свежей головой.

И с удивительным вопросом, засевшим в мозгу. Только мама сможет дать на него ответ.

Хотя дождь превратился в изморось, лакей держал над ее головой зонт, пока она шла по дорожке, не обращая внимания на лужи. Увидев особняк, Алисия испытала сладостно-горестное чувство возвращения домой. Она успела полюбить это величественное четырехэтажное строение с высокими белыми колоннами и полосами светящихся окон. Она успела полюбить его хозяина, этого самого вероломного, бессердечного, упрямого, властного и глупого человека, который когда-либо жил на свете.

Когда Алисия поднялась по мраморным ступеням крыльца и вошла в вестибюль, она увидела миссис Нейтс, поправляющую красные тюльпаны в греческой вазе. Миссис. Нейтс повернулась, на ее лице отразился нескрываемый интерес.

— Добрый вечер, миледи.

Вежливо кивнув, Алисия направилась к центральной лестнице.

— Леди Элинор в спальне?

— Нет, она на балу с миссис Филпот. — Миссис Нейтс чуть снисходительно улыбнулась. Интересно, подумала Алисия, проявляет ли экономка действительное сочувствие к маме. — Сегодня Элинор — королева Аквитании.

Алисия собралась, было идти в бальный зал, но затем заколебалась, остановившись на первой же ступеньке. Возможно, прежде чем задавать вопрос маме, следует использовать этот шанс. Если мама глубоко вошла в роль, она не сможет сказать Алисии, где нужно искать.

Миссис Нейтс откашлялась.

— Вы должны знать, миледи, хозяин распорядился переоборудовать утреннюю столовую в спальню для лорда Скарборо, чтобы он мог без затруднений добираться туда в своем кресле-каталке. Они оба сейчас там, наводят порядок.

У Алисии екнуло сердце. Дрейк был здесь, нужно пройти всего лишь несколько шагов по коридору.

Она ощутила страстное томление во всем теле. Она может пойти к нему, простить ему все великие ошибки, сказать ему, что она останется, даже если он не может отдать ей сердце. Он отнесет ее наверх и станет любить, по крайней мере, своим телом.

Но он был со своим братом. Сыном лорда Хейлстока. Этого оказалось достаточным, чтобы вспомнить о вероломстве мужа.

— Я сообщу хозяину о том, что вы здесь, — сказала миссис Нейтс.

Она повернулась, собираясь идти, но Алисия резко остановила ее:

— Не надо. Я не хочу ему мешать.

— Но он хотел, чтобы ему сразу же сообщили, как только вы вернетесь. — Миссис Нейтс смотрела на Алисию с откровенным любопытством. — И с этой целью приказал мне находиться здесь весь вечер, ожидая вашего прихода.

Алисия сжала пальцы в кулаки. Он снова хотел пустить в ход свои чары. Она была для него всего лишь телом и женщиной, которую хотел его отец.

— Вы не должны ему ничего говорить, — суровым голосом сказала она. — Вам это ясно?

Алисия опасалась, что экономка не послушает ее. Миссис Нейтс была абсолютно предана Дрейку, и эта преданность основывалась на благодарности к своему спасителю.

Однако экономка медленно, понимающе кивнула:

— Как вам будет угодно, миледи.

Может, она больше не считала Алисию чужой? Или же она догадалась о правде и хотела воспользоваться шансом, чтобы помешать их примирению? Впрочем, Алисию это не интересовало.

Она стала подниматься по лестнице.

Миссис Нейтс бросила ей вслед:

— Должна сказать вам, что хозяин носился здесь, словно разъяренный бык. Если что-то происходит между вами, то, возможно, я все же скажу ему…

Она просто хотела сплетен, только и всего. Алисия изобразила беззаботную улыбку:

— Я сама ему сообщу… чуть позже.

Приподняв юбки, она быстро поднималась по лестнице. Дойдя до второго этажа, пошла по коридору со знакомыми золотистыми обоями, с пейзажами в золоченых рамках. Она должна отдать приказание, чтобы ее вещи упаковали и отправили в Пембертон-Хаус. И мамины тоже.

Но не сейчас. Еще рано.

Войдя в комнату матери, Алисия закрыла за собой дверь. На кровати вышитое покрывало было сбито вниз, и видны были пуховые подушки. Желтые шторы не пропускали темноту снаружи. На маленьком письменном столике горела лампа.

Алисия устремилась в глубь комнаты, звук ее шагов поглощал толстый зеленый ковер с желтыми узорами. Стараясь подавить чувство стыда от того, что вторгается в интимную жизнь матери, она стала по очереди открывать ящики стола. Стопка почтовой бумаги. Несколько запасных гусиных перьев. Набор пуговиц в мелкой коробочке. А в нижнем ящике — рисунок с изображением сердец и цветов и старательно выведенной надписью: «Моей дорогой маме, с любовью, Алисия».

Невольно улыбнувшись, Алисия взяла в руки листок. Мама накопила множество различных бумаг. Алисия перебирала их, однако не могла найти то, что искала.

Переместившись к прикроватной тумбочке, она принялась изучать его содержимое. Вышитый носовой платок, огрызок свечи, молитвенник. Ничего существенного. Алисия перенесла лампу в гардеробную и принялась перебирать в шкафу многочисленные туалеты, которые Дрейк купил для мамы.

У нее снова больно сжалось сердце при мысли о его предательстве. Как мог человек, способный на щедрость и доброту, позволить, чтобы им управляли ненависть и желание мести? И как она все еще может стремиться к нему?

Тем не менее, она стремилась. Где-то в глубине души Алисии теплилась любовь к нему, и этот огонек трудно было загасить. Она знала, что Дрейк мог быть безжалостным, и в то же время она готова была пойти на жертву. Она не верит, что он способен ответить ей любовью, что его чувственная страсть способна перерасти в настоящую любовь.

Проклятый игрок! Ей давно следовало понять, что такому негодяю, как он, нельзя верить.

Смахивая злые слезы, Алисия отодвигала платье за платьем, стараясь не проглядеть какого-нибудь укромного уголка или закоулка. Она заглядывала в ящики, проверяла, не лежит ли что-нибудь сверху на шкафах, засовывала пальцы во все щели.

Наконец, удрученная и измученная бесплодными поисками, она опустилась на стул и попыталась проанализировать, где мама могла прятать то, что считала самым дорогим.

И тогда взгляд Алисии упал на бочонок бутафорских золотых монет, которые мама использовала, когда играла в пиратов.

Не питая слишком больших надежд, Алисия бросилась к нему и погрузила руку в кучу раскрашенных оловянных кружочков. Послышался металлический звон, несколько монет высыпалось на пол. Почти на самом дне бочонка ее пальцы нащупали небольшой сверток.

Алисия извлекла его. Это были письма — с десяток или чуть больше, перевязанные не совсем чистой розовой атласной лентой. Бумага писем пожелтела. Алисия знала, что мама берегла эти письма, она натыкалась на них раньше — они были спрятаны под незакрепленной половицей в спальне, когда они жили в Пембертон-Хаусе. Алисия тогда не стала их читать. Она полагала, что в них содержится какая-нибудь сентиментальная чепуха, которая не имеет никакого значения ни для кого, кроме мамы.

До сегодняшнего вечера.

Закрыв глаза, Алисия прижала письма к груди. Да простит ее Господь! Она не хотела читать письма, которые мама сохраняла все эти годы. Письма, которые так хотел найти лорд Хейлсток.

И если ее подозрения оправдаются, она даст в руки Дрейку инструмент для еще более сокрушительной мести…

В течение целого часа Дрейк был занят тем, что давал указания целой команде лакеев, а когда остался наедине с братом, то почувствовал непривычную для себя неловкость.

Слуги внесли красного дерева кровать с пологом на четырех столбиках. Несколько горничных принесли и застелили белье, развели огонь в камине, закрыли ставни из полированного дерева. Ковер свернули и убрали из комнаты, чтобы Джеймс мог свободно передвигаться на кресле-каталке по мраморному полу. В небольшой прихожей камердинер распаковывал чемоданы с одеждой Джеймса.

Глядя, как Джеймс едет к кровати, Дрейк задал себе вопрос, почему согласился на всю эту затею. Он никогда не допускал благородного братца в свой дом. Это был вид мести, какой Дрейк никогда не замышлял. Он вовсе не собирался умыкать наследника маркиза. Сейчас он не испытывал никакого триумфа, было лишь ощущение нереальности происходящего.

Он приобрел брата сегодня. И потерял жену.

Дрейк снова сделал глоток бренди. И хотя он выпил уже полграфина, это не притупило остроты потери. Скорее он стал сентиментальным.

Оставить Алисию в Пембертон-Хаусе. Он не мог этого допустить. И продолжал стоять, глядя, словно снедаемый любовью болван, на закрытую дверь в библиотеку. Он испытывал отчаянное желание увезти ее обратно в тот дом, где она обязана находиться. Конечно, она бы сопротивлялась, но он заключил бы ее в объятия и понес в карету. Она бы пиналась ногами и кричала — у нее так много чувства собственного достоинства.

Но именно наличие этого чувства его и остановило. Он не мог забыть холодного презрения в ее глазах.

Его жена презирала его. Даже больше, чем это было во время вынужденной для нее свадьбы. И он серьезно опасался, что теперь не сможет с помощью своих чар заманить ее в постель. Он не сможет больше обмениваться с ней остроумными язвительными уколами. Не увидит ее улыбки в цирке, не услышит произнесенных нежным шепотом слов любви.

Дрейк почувствовал, что его вдруг охватывает непривычная паника. Почему он теряет попусту время, когда ему нужно попытаться убедить ее? Он должен что-то делать! Он уже исчерпал запас оправданий и не представлял себе, что может еще сказать. Ломая голову над этим, он направился к двери.

— Задержись, — сказал Джеймс.

— Я собираюсь в игорный дом, — солгал Дрейк.

— Возьми сегодня паузу. И сядь, черт возьми. Я уже растянул себе шейную мышцу, глядя на тебя вверх.

Вероятно, он ждал, что Дрейк будет кланяться и пресмыкаться перед ним, словно прислуга.

На Джеймсе были белая рубашка и темные бриджи. Он с вызовом посмотрел на брата. Если бы Джеймс мог встать, они были бы одинакового роста. Мышцы на руках и на груди он развил благодаря физическим упражнениям. Дрейк видел, что лакей внес в комнату несколько гантелей разных размеров.

Дрейк почему-то подумал, что Джеймс томится одиночеством. Он никого не знал в этом доме, за исключением разве леди Элинор, которая могла его не узнать. Даже Алисия ушла.

Алисия…

Проклятие! Как он позволил ей превратить себя в собачонку, которая нюхает ее следы, выпрашивая милость?

Злясь на себя, Дрейк подошел к столу, чтобы налить из графина виски. Медленно выпив, он расположился в удобном кожаном кресле у камина. Действительно, стоит задержаться на несколько минут, обсудить некоторые правила распорядка.

Когда Джеймс подъехал к нему со своим бокалом, Дрейк сообщил ему:

— Я закреплю за тобой мужчину-слугу, который будет тебе помогать в случае необходимости.

— Я не нуждаюсь в помощи, — сказал Джеймс. — Я привез с собой Тилфорда, моего старого верного камердинера.

— Пусть он остается при тебе, но при условии, что не станет вмешиваться в другие дела. — Дрейк не мог позволить, чтобы чужие устанавливали здесь свои порядки соответственно своим аристократическим требованиям.

— Тилфорд не подстрекатель. Он держит свои мысли при себе.

— Если у тебя есть какие-то специальные просьбы к повару, дай знать, по крайней мере, накануне. Я не посылаю слуг на рынок в тот момент, когда последовала заявка.

Джеймс поднял бокал в шутливом приветствии.

— Строгий парень, не так ли?

— Завтра слуги уберут ковры во всех комнатах цокольного этажа, — ровным голосом продолжил Дрейк. — Ты тогда сможешь ездить, где тебе вздумается. Библиотека в конце коридора. Моя экономка завтра покажет тебе все места…

— Я сам найду все, — сказал Джеймс, поджав губы. — Меня больше интересуешь ты. Могу ли я спросить, кто твоя мать?

Дрейк ожидал этого вопроса. Хотя ему и не по душе было раскрывать все свое прошлое этому высокомерному аристократу, Джеймс должен знать правду о том, кого отверг его отец.

И Дрейк поведал сокращенный вариант своей истории. Во время рассказа он внимательно наблюдал за Джеймсом. Пусть он и калека, но все равно ему не поздоровится, если позволит себе ухмылки в адрес Майры Уайлдер.

Но Джеймс не думал насмехаться. Он лишь изумленно качал головой.

— Не могу даже представить себе, чтобы отец позволил себе любовную связь. Он так педантичен в отношении этикета и всяких условностей.

Дрейк подумал, что Хейлсток способен на любое вероломство. Однако вслух ничего не сказал. Если Джеймс хочет сохранить свои иллюзии, это его дело.

— Насколько я знаю, он никогда не нарушал супружеские обеты, — продолжал Джеймс, подняв бокал и разглядывая на свет янтарную жидкость. — Я часто думал, возьмет ли он себе любовницу после смерти моей матери. Это было год назад.

— Он не взял.

Брат резко вскинул голову:

— Откуда это тебе, черт возьми, известно?

— Я наблюдал за вами обоими. — Джеймс тихонько свистнул.

— Ты, в самом деле, презираешь нас.

Дрейк снова не спеша, глотнул из бокала. Хотя изысканное французское бренди прошло по горлу как по маслу, он поморщился.

Какого черта он пришел сюда и беседует с этим аристократом так, словно собирается за один день установить между ними дух товарищества? Их объединяет одна кровь, и больше нет ничего общего.

— Отец придерживается строгих убеждений, но он не такое чудовище, как ты думаешь, — сказал Джеймс очень серьезно, откидываясь на спинку кресла. — Мы по вечерам играем в, шахматы или спорим о политике. Он хорошо начитан, как всякий преподаватель Оксфорда, и удивительно владеет цифрами. Он опубликовал трактат по математике.

Дрейк читал эти труды. Он никогда не признается никому, а тем более этому напыщенному аристократу, что у него есть сильное желание поспорить по поводу этих теорий с гением, который их создал.

— Если вы так хорошо ладите, то, какого черта ты ушел от него? — грубовато спросил Дрейк.

Джеймс устремил на него высокомерный взгляд.

— Как я уже сказал, я хочу узнать своего брата. И я узнаю.

— Мы слишком разные, чтобы быть друзьями, — сказал Дрейк и допил виски. — Давай на этом закончим.

Джеймс насмешливо хмыкнул.

— Не надо злиться, Уайлдер. Я ведь не собираюсь навязывать тебе свои взгляды.

Воспользовавшись возможностью изменить тему разговора, Дрейк спросил:

— Ты спрашивал ее о том, выйдет ли она за тебя?

Щеки Джеймса вспыхнули.

— Герцогиню?

— Кого же еще? — Дрейк потянулся за графином и снова наполнил бокал. — Наверняка ты хотел бы видеть ее в своем доме.

Джеймс одним глотком опорожнил бокал.

— Она заслуживает лучшей участи, чем быть прикованной всю жизнь к калеке.

— У меня есть подозрение, что она смотрит на это совершенно иначе.

— У нас просто роман, и не более того, — пробормотал Джеймс и подкатил к столику, чтобы налить себе еще виски. — А потом она может уйти в любое время.

Дрейк не мог бы позволить Алисии уйти. Дурак! Почему он так уцепился за нее?

— Не будь надменным ослом, — резко сказал он, сильно подозревая при этом, что имеет в виду себя. — Ты не должен оставлять право решения за ней.

— А ты считаешь, себя экспертом по части отношений с женщинами? Если бы у тебя было достаточно мозгов, пусть даже вдвое меньше, чем тщеславия, ты бы встал на колени перед Алисией и попросил у нее прощения.

— Я не становлюсь на колени перед женщиной.

Фыркнув, Джеймс указал на дверь.

— В таком случае ты должен сказать ей это сам.

Дрейк повернулся в кресле и увидел на пороге Алисию.

Проклятие! Слышала ли она его?

Свет из коридора обрисовывал ее стройные формы и создавал золотистый нимб вокруг ее светлых волос. Одной рукой она держалась за дверную раму, словно ей была необходима опора. На ней было все то же розовое платье, но выглядело оно помятым, словно Алисия спала в нем. Лицо ее было бледным и выражало страдание, она дышала часто и тяжело.

Она слышала его.

Чертыхнувшись, Дрейк вскочил на ноги, подбежал к дверям и взял ее за руку.

— У тебя такой вид, словно ты сейчас упадешь в обморок, — пробормотал он.

К его удивлению, она не отдернула руку и не оттолкнула его. Она осталась стоять, глядя на него и как бы пытаясь заглянуть ему в душу.

— Дрейк, я должна поговорить с тобой, — очень тихо проговорила она.

— Пойдем наверх. — Это могло оказаться для него шансом. Если он останется с ней наедине, он сможет размягчить, очаровать, убедить ее в том, что для него теперь ничего не значит победа над отцом. Для него имеет значение только она.

— Нет. — Выдернув руку, Алисия вошла в комнату. — Это касается также Джеймса.

Джеймса?

Подавляя гнев, он шел за ней. Какое отношение имеет Джеймс к этой дурацкой реплике, что он не встанет на колени ни перед одной женщиной? Если не было чего-то еще, что могло ее расстроить…

Алисия приблизилась к его брату и дотронулась до его руки. Джеймс озабоченно приподнял брови и сжал ее ладонь.

— Алисия? Что случилось?

— Я должна кое-что прочитать вам обоим. Вот это.

Только сейчас Дрейк увидел у нее в другой руке бумагу. Он вытянул шею, чтобы разглядеть листок. Это было письмо, написанное выцветшими чернилами женским почерком со всякими немыслимыми завитушками. Горя не терпением узнать, что привело Алисию в такое состояние, он потянулся за письмом, но она прижала его к груди.

— Я должна попросить вас выслушать меня, пока я буду объяснять некоторые обстоятельства, — сказала она. — Весь этот день я о многом думала. И мне вспомнилась пачка старых писем, которые мама всегда прятала. Они были написаны подругой ее детства, Клер.

Алисия сделала паузу и посмотрела на Дрейка как-то особенно серьезно. Дрейк стиснул зубы, чтобы подавить нетерпение.

— И что же?

Алисия медленно прошлась взад и вперед.

— Клер Доннели была бедной ирландской сироткой, работала горничной в деревенском доме, в котором росла мама. Девочки очень сдружились, и мама убедила своих родителей освободить Клер от ее обязанностей и воспитывать ее как свою дочь. И две девочки вместе учились, обучались этикету и всему тому, что должна знать и уметь леди. Когда им исполнилось по шестнадцать. Клер влюбилась в лорда Хейлстока. Они убежали в Шотландию и обвенчались.

— Первая жена отца, — пробормотал Джеймс. — Он мне никогда не говорил, что она простого происхождения.

— Так что не приходится говорить о его педантичном соблюдении условностей, — негромко проговорил Дрейк. Джеймс бросил раздраженный взгляд на брата.

— Прибереги свои комментарии. Алисия и без того в полном смятении.

Она и в самом деле пребывала в смятении, и Дрейк пока не мог понять, почему. Господи, какое отношение вся эта семейная история имеет к Джеймсу или к нему?

— Лорд Хейлсток и его жена какое-то время оставались в Шотландии, — продолжила рассказ Алисия. — Они жили там почти год — вплоть до ее смерти. — Остановившись перед Дрейком, она дотронулась кончиками пальцев до его лацкана. — Это был тот самый год, когда родился ты.

Какая-то многозначительность в ее тоне вызвала у Дрейка беспокойство. Он перевел взгляд на Джеймса, который, подавшись вперед, внимательно наблюдал за Алисией.

— Значит, этот негодяй изменял своей жене, — сказал Дрейк, выдавив улыбку. — Это нисколько меня не удивляет.

— Это удивляет меня, — сказал серьезным тоном Джеймс. — Говорю вам, это не похоже на него.

— Хотя очевидно, что он делал это, по крайней мере, не один раз, — резко возразил Дрейк. Он взял Алисию под локоть. — Все это очень интересно, но тебе не стоит расстраиваться из-за трагедии, которая произошла давным-давно. Ты должна лечь и отдохнуть.

Алисия выдернула свой локоть из его руки.

— Ты можешь остановить поток своих реплик и послушать? — резко спросила она. — Я пытаюсь сказать тебе… что и подтверждает это письмо… что ты вовсе не являешься незаконнорожденным сыном лорда Хейлстока.

Эти слова словно ударили Дрейка. Неужели она так мало верит его словам? Он процедил сквозь зубы:

— Мы уже обсуждали с тобой этот вопрос. Он мой отец. — Алисия с тревогой взглянула на Джеймса, затем снова на Дрейка.

— Я знаю, — сказала она горячо. — Но я хочу сказать, что ты законный сын ею светлости.