"Полигон" - читать интересную книгу автора (Кузнецов Сергей)Эпилог— Знаешь, ты заканчивай на меня так смотреть, — сказал Вася. — Меня это беспокоит. Хочешь спросить о чем-то — спроси. А смотреть не надо. Я начинаю подозревать, что ты... того... — Извини. — Я в четвертый раз дал себе команду расслабиться и постараться Но забыть было трудно. Я сказал Ольге, что увольняюсь из банка. Она отреагировала довольно сдержанно, хотя и видел, что в душе она пережила бурю эмоций. «Надеюсь, ты все взвесил и постараешься не совершить ошибки, — сказала она. — Я тебе доверяю. Я на твоей стороне. Мы союзники». О причинах ухода с работы она не спрашивала, да я никогда бы и не рассказал. И дело не в Договоре. Рассказать — означает снова Каждое утро я начинал с того, что убеждал себя: все случившееся не более, чем тест. И никак не мог убедить себя в этом. Я позвонил Гансу в Москву и сказал, что остался без работы. Почему именно ему? Наверное, интуитивно. «Приезжай, — сказал он, — поговорим». На другой день мы нос к носу столкнулись на улице с Васей Бухло, разговорились — он обмолвился, что едет в Москву по делам. Возьмешь меня? — спросил я его. О чем разговор, ответил он, конечно... О журналисте Алексее Мочильском я осторожно поинтересовался сразу, как только мы отъехали от моего дома. С озадаченным видом он пожал плечами. «Первый раз слышу...» В его тоне мне послышалась фальшь, но вопросов я больше не задавал и только посматривал, проверяя: настоящий ли это Алибабаич, или фантом, призрак... Выглядел настоящим. — Я пробуду в Москве три дня, — сказал Вася, когда мы остановились у дома на улице Бориса Галушкина, где жил Ганс. — Звони мне на мобилу, я тебя заберу... Владик Гансовский имел редкое отчество Эдмундович, от которого очень страдал в юные годы. Как только не дразнили его недоброжелатели (да и мы, грешные — за глаза): и «Эдмундохович», и «Мудыч»... В семнадцать лет он сбежал в. Москву, окончил авиационный, защитил кандидатскую (умница! светлая голова!), несколько последних лет, как мне было известно, работал над докторской... Правда, занятиям наукой всегда стойко мешает бизнес, и Владик — не исключение. Он — вице-президент успешной авиакомпании «Русь», имеющей внушительный парк воздушных машин и много лет сотрудничающей с международным аэропортом Домодедово. — Пойдешь ко мне на безопасность? — спросил Ганс. — Ну, по первости чемодан денег не обещаю, но «полторашку» положу. Для Москвы нормально, жить можно. Квартиру, пока не оперишься, отдам родительскую, тут недалеко, на Ракетном. Маленькая, конечно, халупа-распашонка, но двушка. Денег за нее брать не буду. Может, кое-что захочешь привести в ней в порядок... Тём, это пока единственное, что могу предложить «навскидку»... Поработаешь, осмотришься... Не понравится — вернешься. Понравится — перевезешь своих. Место перспективное и хлебное. Будешь — А начальник, он... — Во мужик! — Владик выставил большой палец. — Отвечаю! Знаем мы этих «во мужиков», подумал я... И согласился. Следующей весной я перевез в Москву жену и сына, а летом мы приехали в наш город в отпуск: отдохнуть и попытаться уговорить маму уехать с нами. В скором времени я планировал обзавестись в столице собственным жильем. Суббота выдалась жаркой, и мы втроем отправились на озера. ... — Дима, далеко не заплывай! — с легкой ленцой крикнула Ольга. — Купайся у берега! И перевернулась на живот. — Нужно было лететь в Египет, — сказал я. — Может, еще успеем? — Там сейчас самое пекло, — невнятно сказала она, — изжаримся. Сгоняем осенью, в октябре. Бархатный сезон. У тебя сколько от отпуска остается? — Неделя. — В самый раз. Натри мне, пожалуйста, спину кремом, боюсь сгореть... — С наслаждением! — Я достал из сумки бутылочку «Амбр-солер» и кинул взгляд в сторону берега. Вон Димка, резвится в пацанами... А у самой воды, спиной ко мне, сидел мальчик. В синих плавочках, едва тронутая загаром кожа, ручки-веточки... Он сидел на врытом в песок большом валуне, поджав одну ногу, и смотрел на воду. Я узнал бы его из десяти тысяч. А может, из миллиона. Даже со спины. — Я сейчас, — сказал я Ольге, бросил бутылочку на покрывало рядом с ней и пошел к берегу. — Привет, — сказал я мальчику, опускаясь на песок рядом с валуном. Он повернул голову. Ну конечно: это Митька. — Привет, — сказал он и улыбнулся. — Ты Митя, верно? — спросил я. Он озадаченно кивнул. — А я — дядя Артем. Будем знакомы — я протянул руку. Он с заминкой вложил в нее свою ладошку, узенькую, и я легонько ее пожал. — Вы откуда меня знаете? — спросил он. — Так получилось. Я еще немного про тебя знаю. Например, что тебе нравится кино «Ночной дозор», но не очень симпатичен Антон Городецкий в исполнении Хабенского. — Да-а... — удивленно протянул он. — А мы разве с вами встречались?.. — Встречались, — убежденно сказал я. — Весной, в прошлом году. Просто ты забыл. И тут сразу несколько голосов — мужских и женских — закричали: — Смотрите! — Он тонет? Он тонет! — Кто там поближе?! Спасатель! Эй, человек тонет! — Насосутся пива на жаре и лезут в воду, а там все-таки ключи! Люди забегали у воды, несколько мужчин нырнули и быстро поплыли. Сзади закричала Ольга: — Дима! Немедленно из воды! Мы с Митькой вскочили. Я приложил ладонь козырьком ко лбу и всмотрелся в то, что происходило на воде. В середине озера, чуть правее (в этой зоне, как я знал, было скопление холодных ключей), барахтался человек. Он не кричал. Его голова то показывалась над водой, то исчезала, руки молотили по поверхности. Со всех сторон к нему спешили пловцы, и кто-то из них мог успеть, но все же они были слишком далеко. А справа... К тонущему неслась лодка со спасателем. Мускулистый, загорелый, с длинными темными волосами, на этот раз не убранными в хвост... Харон. Он греб что было сил, мощно, без брызг; весла взлетали, проносились по воздуху, создавая каждый раз в воздухе ненадолго микрорадугу от срывающихся капель, погружались в воду... Темно-зеленая лодка неслась стремительно, почти летела над водой... Меня словно ударило током. Я медленно поднял руку и, не отрываясь от фигуры в лодке, указывая на нее остальным, зашептал: — Он не плывет... Он не двигается... Харон — он не плывет... не плывет. И он словно услышал. Не переставая грести, Харон повернул ко мне породистое лицо с утонченными чертами — и улыбнулся. — ОН НЕ ПЛЫВЕТ!!! — заорал я. — НЕ ПЛЫВЕТ!!! ...Кто-то дернул меня за руку. — Дядя Артем! Кто не плывет? — А?.. Я очнулся. Митька стоял рядом и смотрел на меня снизу вверх. Несколько отдыхающих, притихшие, поглядывали с опаской; полная дама покрутила пальцем у виска и отвернулась. — А?.. Я перевел взгляд на воду. Тонущего спасли. Он судорожно цеплялся за борта лодки, подтягиваясь. Из воды ему помогали двое парней, а спасатель тянул за руку в лодку. Харон ли это? Теперь я уже не был в этом уверен. — Пап, ты чего?.. — подбежал запыхавшийся Димка и ревниво взглянул на Митьку. — Орешь чего-то, маму испугал... Пап, а там дядьку спасли. Я все подробно видел. Хочешь расскажу? — Артем! Дима! — крикнула Ольга. — Пойдем, пап, мама зовет... Ну ты чего?! Я все смотрел на воду. Ледяными тисками сковало сердце. Озноб колотил такой, что стучали зубы. Я смотрел на воду и все повторял про себя глупую, ничего не значащую, ни к чему не относящуюся фразу: никогда больше... Никогда. |
||
|