"Лики любви" - читать интересную книгу автора (Аккерман Л.)ВремяЕва сидит среди цветов и душистых трав. Не различая деталей, не имея возможности охватить взором всех подробностей жизни обитателей этих микроскопических джунглей, Ева созерцает образ этого пестрящего полотна, с такой непринужденностью и умением сотканного природой. Пылающее зарево поглотило цвета, укрыв все вокруг загадочной пеленой свечения. И этот навязчивый и в то же время такой спокойный и ровный тон напомнил Еве о коврах осени, в которые меланхоличная дева, царица нарядов, вплетает оброненные деревьями листья. Пройдет каких-нибудь пол года, и послушное солнце, прельщенное красотой девы, кричащей яркостью ее наряда и трогательным пением колыбельных песен, призванных деревья отпустить свои листья, солнце – сокрыть от взоров внешнего мира теплоту и ласку своих лучей, реки и озера – усмирить непокорные воды, будет лишь изредка показывать свое лицо, равнодушно скрывая от молящих взоров теплоту своей улыбки. И как ни странно именно мысли об этой предстоящей красоте затерянного в вечности приготовления природы ко сну напомнило Еве о времени. Никто не знает, вечна ли зелень на лугу, и что заменит ее пестрящие ковры, если ей будет суждено исчезнуть с земли. Заснув осенью, убаюканный доверчивой колыбельной этой охотницы, этот луг заснет вечным сном. На этой земле проснутся новые ростки. И новый ковер застелит эту землю. Нет, не вечна ни зелень, ни этот окрашенный предзакатными лучами луг. Вечен процесс засыпания и пробуждения, равнодушный к численной точности, а порой и качественной идентичности повторяемых явлений и рождающимся в новом обличье сущностям. Вдруг стали понятны почти все связи. Их цепочка, скорее даже замкнутый круг, стали очевидны, и от их неотвратимой ясности на душе стало грустно. Нет, то, что испытывает наша героиня, гляда на умирающий своей маленькой, незаметной смертью луг в исчезающих лучах уходящего дня, не имеет ничего общего с гнетущей тоской, скорее эта меланхоличная печаль пророка, который знает все ответы, и тем не менее не может ничего изменить. Сотни мыслей пронеслись в голове Евы в этот миг. Она вспомнила то время (причем вспомнила его без тени сожаления об утраченном и невозвратимом), когда вопрос «В чем заключается смысл жизни» еще существовал для нее в качестве неотъемлемой составляющей жизни, требующей для своего завершения ответа. И ее зрелость, ее моральная стойкость и духовная целостность, ее понимание взаимосвязей всего сущего не дали ей ощутить глупость вопроса, пытающегося изогнуть хитрой дугой последний символ, словно перекинуть мост из прошлого в будущее. Внезапно в сознании почти дословно возник разговор тех давно минувших времен, когда она искала ответы на также давно ушедшие вопросы: тогда ее друг сказал ей, чтобы она не относилась к жизни слишком серьезно, и она спросила: «Как же тогда к ней относиться?» «Я не могу ответить», – сказал он, – «потому что для меня это не вопрос», – последние слова удивили Еву. Она нахмурила брови и ее лицо стало комично серьезным, точно у ребенка, который хочет рассмеяться, но пытается всеми силами сделать вид, будто жутко обиделся. – «Знаешь, тебе надо понять одну вещь. Хочу сказать заранее, чтобы ты не боялась – эту вещь ты поймешь непременно и произойдет это просто, без особых с твоей стороны усилий. Эта вещь состоит в том, что факт жизни, своего рода утверждение, познаваемый лишь эмпирически процесс, появился раньше твоих вопросов. Они как раз являются следствием самого факта существования. Тебе надо смириться, что жизнь – не зависит от твоих вопросов ровно как и от ответов. Материя первична. В этом случае, разумеется», – сказав это, он сделал несколько глубоких затяжек и затушил сигарету в пустой бутылке зеленого стекла. Томас плеснул на дно немного пива, и, что-то невежливо прошипев, сигарета потухла. Что общего эти ночные разговоры о смысле бытия имеют с той жизнью, которую Ева ощущает в данный момент? Это не просто ощущение своей собственной жизни со всем багажом прошлого и иллюзиями будущего. Это ощущение жизни всего вокруг, даже того, что, казалось бы, лишено души: жизни земли, плодородной почвы, подарившей жизнь корням всех растений; жизни солнца, выманившего своими ласковыми лучами эти ростки наружу, будь то самый прекрасный цветок или самый безобразный сорняк; жизни каждой травинки, каждого ползущего по ней крохотного насекомого, совершенно не заметного в общем хаосе, но, тем не менее, участвующего в нем. Ева ощущала все эти жизни сразу и каждую в отдельности, и ни одна жизнь из этого пестрого калейдоскопа не показалась ей однообразной и скучной механической системой. Это было волшебное ощущение – ощущение жизни Вселенной. Оно длилось мгновение, исчезло также неожиданно, как и возникло, но исчезло лишь формально. Продлившись доли секунды, оно привело Еву к пониманию всех связей, пониманию, которое, казалось бы, прямо противоречит испытанному Евой ощущению. Сквозь века до нас дошли книги других людей, и в этих книгах они часто говорят о воде, о земле, о солнце. Мы читаем дошедшие до нас весточки давно умерших людей, но представляем себе ту же воду, ту же землю, то же солнце, хотя все это неудержимо меняется. И в реках и морях |
|
|