"Голос мертвых" - читать интересную книгу автора (Ламли Брайан)

Глава 12 Кровь первая и кровь вторая

Едва Фаэтор замолчал, объявили, что самолет приближается к Афинам и идет на посадку. Гарри все же успел еще обратиться к старому вампиру:

— Фаэтор, минут через десять-пятнадцать я буду на земле и окажусь в суете аэропорта. Я заметил, что ты начал слабеть и голос твой стал тише. Думаю, это связано с большим расстоянием, разделяющим нас, и с тем, что над руинами твоего дома ярко светит солнце. Вскоре я буду на пути к Родосу, а следовательно, еще дальше от тебя. А потому у меня, судя по всему, есть последняя возможность сказать тебе несколько слов.

— Ты хочешь мне что-то сказать? — спросил Фаэтор, и Гарри мысленно увидел, что он удивленно приподнял бровь.

— Прежде всего... я тебе очень благодарен... — ответил ему Гарри. — И все же я не могу избавиться от мысли о том, что, если бы не ты, не было бы ни Тибора, ни Драгошани, ни Юлиана Бодеску, ни Яноша и ничего бы не случилось. Да, я действительно перед тобой в долгу, но в то же время знаю, каким жестоким ты был, какое у тебя черное сердце и каких ужасных чудовищ ты произвел на свет. Не стану обманывать тебя: я считаю тебя самым ужасным из всех этих монстров!

— quot; Я воспринимаю это как комплимент, — не колеблясь отозвался Фаэтор. — Хочешь ли ты спросить меня о чем-либо еще?

— Да, мне необходимо знать еще о нескольких вещах, — признался Гарри. — Если ты таким образом уничтожил Яноша, как могло случиться, что он появился вновь? Какую еще хитрость сумел он придумать, какой черной магией воспользовался, чтобы вновь вернуться в этот мир? И почему он так долго ждал? Почему возвратился именно сейчас?

— А разве это не очевидно? — в голосе Фаэтора слышалось искреннее удивление наивностью Гарри. — Он мог видеть далеко вперед, и соответствующим образом все спланировал. Он знал, что я покончу с ним, как только вернусь в замок, в свои горы. Понимал и то, что, если он возвратится, пока я буду еще жив, я найду способ уничтожить его снова. А потому он вынужден был ждать того момента, когда я навсегда покину этот мир. Время для Вамфири значения не имеет, Гарри. А что касается путей осуществления его хитрого фокуса...

Это все проклятые Зирры! Да, я точно знаю, что это все их рук дело, ибо мне рассказали обо всем мои верные зганы, которые, так же, как и все остальные, перешептываются, лежа в своих могилах. Я расскажу тебе о том, как это произошло.

Через много лет после того, как я со своими людьми покинул стоявший высоко в горах замок, туда вернулись подданные Яноша и поместили пепел его вампира в заранее приготовленное для такого случая место. За время моего трехсотлетнего отсутствия он успел научиться очень многому, в том числе и таким магическим трюкам. В свое время у него было много женщин из племени Зирры — этот мой ублюдок повсюду рассеял свое семя! Однажды его трехпалый потомок, сын его сыновей, должен будет услышать его зов и придет в этот затерянный в горах замок... но обратно выйдет уже Янош... Такой план был им разработан... так все и произошло на самом деле!..

— А все те сокровища, которые он награбил в древних гробницах? Разве ты так и не отыскал их? — настойчиво продолжал расспрашивать Гарри. — Ты не обследовал, не обшарил каждый уголок своего замка?

— Я нашел, но очень немногое, — ответил Фаэтор. — Ты, видно, невнимательно слушал меня. Сокровища были спрятаны повсюду — закопаны снова или утоплены в море, не) так, чтобы потом, когда представится возможность, он смог бы достать их вновь.

— Ну да, конечно! Я совсем об этом забыл! — воскликнул, кивая головой, Гарри.

— А что касается обследования замка... Нет, я его не обыскивал, не пытался отыскать все вырытые этим псом ямы. Я больше не ощущал, что этот дом — мой, ибо он осквернил его. Мне повсюду чудился его запах. Замок был отмечен его печатью — повсюду “красовался” его презренный герб, выгравированный прямо в камне: летучая мышь с красными глазами, вылетающая из урны. Он превратил этот замок в свое владение, и я больше не хотел там оставаться. Короче говоря, я покинул его. То, что происходило в моей жизни потом, тебя уже не касается.

— Значит, замок существует и поныне... — пробормотал Гарри после непродолжительного молчания. — И в его подземельях... что же там? Осталось ли что-либо от мавзолея, созданного Яношем из награбленного в могилах, от его некромантических опытов? Как бы мне хотелось это знать! Судя по всему, его последнее возрождение произошло именно там, оттуда-то он и вышел в наш мир!..

Фаэтор догадался, что Гарри думает сейчас о другом замке, тоже затерянном в Карпатах, но по другую сторону от границы — в СССР, в той области, которую некогда называли Хорватией, а теперь кое-кто называет Буковиной. Ибо когда-то и этот замок служил Фаэтору домом, но то; что там произошло и что до сих пор продолжало оставаться в его подвалах, засыпанное землей, стонущее, вопящее, разлагающееся в муках, было поистине ужасно, уж кто-кто, а Гарри хорошо знал, какую страшную, смертельную опасность таят в себе некоторые руины!

— Я могу понять твое беспокойство, — сказал ему вампир, — но думаю, что оснований для него нет. Ибо моего дома за древними Халмашу и Вирфурилио уже нет. Он с оглушительным грохотом был сметен с лица земли в октябре 1928 года.

— Да, я помню об этом, — ответил Гарри. — Мне рассказывал Ладислав Гирешци. Судя по всему, там произошел сильный взрыв — возможно, это взорвался скопившийся в подвалах метан. Такая версия кажется вполне правдоподобной, если учесть огромную протяженность подземелий, о которой ты говорил. Но если то, что... что осталось от Яноша, уцелело, то где гарантия, что не сохранилось что-либо еще?

— Но я уже объяснял тебе, что Янош предвидел будущее. Когда рухнул замок, погибло все, но только не он. Вполне возможно, что его зганы успели перенести урну с пеплом в другое место, а позже, когда замок уже лежал в руинах, возвратить ее обратно. Мне об этом ничего не известно. Может быть, они сделали это тогда, когда замок принадлежал другому владельцу. 06 этом мне тоже ничего не известно.

— Какому другому? — спросил Гарри. Фаэтор тяжело вздохнул, но, в конце концов, после непродолжительного молчания заговорил снова:

— Да, был еще один владелец. Слушай: я тебе расскажу о нем.

В течение пятнадцатого, шестнадцатого, семнадцатого веков, даже еще в начале восемнадцатого века, в так называемом цивилизованном мире широкое распространение получили сведения о “ведьмах” и “черной магии” — так они это называли — и начались гонения на них. Безжалостные борцы с колдовством жестоко преследовали ведьм, некромантов, демонов, вампиров и тому подобных существ — находили их, с помощью ужасных пыток доказывали их “виновность” и уничтожали. Истинные вампиры как никогда ощущали свою смертность и сознавали, что у них и всех им подобных есть один Великий враг, и имя ему — Известность. Шестнадцатый век был особенно неблагоприятным для тех, кого могли посчитать слишком старым, чересчур не похожим на других, стремящимся к отшельнической жизни или, наоборот, слишком заметным. Иными словами, в шестнадцатом и семнадцатом веках неизвестность и забвение для вампира были синонимом долголетия, гарантией выживания. Эти два века оказались для них особенно мрачными и тяжелыми.

Во второй половине семнадцатого века “охота на ведьм” получила широкое распространение в Америке, и в городке под названием Салем появился человек по имени Эдвард Хатчинсон. Он получил права на мой дом в горах и обитал там... очень и очень долго! Он был поклонником дьявола, некромантом, а возможно, и вампиром. Может быть, даже Вамфиром! Но, как я понял, вел себя неосторожно, и вопреки благоразумию слишком долго прожил на одном месте, а потому обратил на себя внимание.

Он изучил историю дома и взял себе в качестве псевдонимов несколько упомянутых в ней имен: он пожелал, чтобы его называли “Барон”, “Янош” и даже — “Фаэтор”! И в конце концов остановился на имени “барон Ференци”. Именно это, как ты легко себе можешь представить, и привлекло к нему мое внимание. Я почувствовал себя оскорбленным. Обидело меня и то, что он поселился в моем доме, ибо я надеялся когда-нибудь, когда все изменится и дух Яноша перестанет витать в замке, вернуться туда, хотя бы и через много лет. Вампиры, как тебе известно, очень привязаны к своим землям. А потому я поклялся, что, если обстоятельства мне позволят, в один прекрасный день я поквитаюсь с Хатчинсоном за все.

Но мне никогда не представилась такая возможность, ибо пришлось заботиться о собственной жизни, а мир вокруг все время менялся, шли войны, обстановка была тревожной и неспокойной. И так этот чужестранец прожил в моем замке лет двести, а то и больше, в то время как сам я в полном одиночестве провел эти годы в Плоешти.

Как я уже сказал, он каким-то образом привлек к себе излишнее внимание, возможно даже, тому было много причин. Конечно же, вскоре его бы непременно вызвали в Бухарест и заставили давать объяснения, если бы не случился этот ужасный взрыв, уничтоживший и его, и все его труды. А что касается Яноша... остается лишь предположить, что он лежал в своей урне в каком-то потаенном месте и ждал, пока появится трехпалый сын зганов, чтобы найти и освободить его.

А сам я... да, однажды я все-таки туда вернулся. Это было в 1930 году, кажется. Но не спрашивай меня о причинах моего возвращения — я и сам толком не знаю. Возможно, мне было любопытно узнать, что осталось от моего дома, а в том случае если он был пригоден для жизни в нем, кто знает, может быть, я бы туда и вернулся. Но нет, повсюду еще явственно ощущалось недавнее присутствие Яноша, чувствовался его запах, воздух все еще был пропитан его ненавистным духом и памятью о нем. Да и как могло быть иначе, если Янош в тот момент по-прежнему находился в замке! Хотя я этого не мог тогда знать.

Но знаешь, мне кажется, что в конце своей жизни Янош приблизился к тому, чтобы стать Вамфиром, в гораздо большей степени, чем мне представлялось. Ибо каким бы поверхностным ни был мой осмотр замка тогда, в 1930 году, я, тем не менее, нашел там свидетельства... однако все, довольно. Мы оба с тобой устали, и ты меня уже не столь внимательно слушаешь. Главное тебе уже известно, а остальное может подождать до следующего раза.

— Да ты прав, — ответил Гарри, — я действительно устал. Думаю, что виной тому нервные перегрузки... — И Гарри дал себе обещание непременно поспать во время перелета из Афин на Родос.

Именно так он и сделал...

...Но когда Гарри проснулся перед самой посадкой и потом, когда вместе с другими пассажирами он сошел по трапу с самолета под яркое и жаркое солнце и направился к таможне, его не покидало странное внутреннее ощущение, что произошло нечто неприятное. Когда же за барьером среди встречающих он увидел Манолиса Папастамоса и Дарси Кларка, сердце его отчаянно забилось — на их лицах он явственно прочел, что его ждут весьма неприятные известия. Несмотря на то что было тепло и ослепительно сверкало солнце, оба выглядели бледными, замерзшими, совершенно больными и измученными.

Гарри внимательно вглядывался в лица встречавших его друзей, пытаясь прочесть на них, что же именно случилось, и, почти выхватив из рук таможенника свой фальшивый паспорт, поспешил к ним, думая на ходу:

quot;Сандры с ними нет. Но так и должно быть. Ведь она сейчас уже в Лондоне... но так ли это”!

— Что-то не так с Сандрой? — спросил он, почти подбегая к ним. Они посмотрели ему в лицо, но тут же отвели глаза. — Рассказывайте, — потребовал Гарри, сам удивляясь своему странно спокойному тону, в то время как чувствовал он себя отвратительно.

И они рассказали ему все...

За двадцать один час до этого...

Дарси проводил Сандру в аэропорт, расположенный недалеко от Родоса, и оставался с ней до того момента, когда объявили посадку на рейс до Лондона... почти до последней минуты... Ибо все-таки он вынужден был ее оставить — заявили о себе естественные человеческие потребности. Туалеты находились довольно далеко от выхода на посадку, а потому обратно ему пришлось бежать вдоль всего терминала, чтобы успеть помахать Сандре на прощание. Но к тому моменту, когда он добежал до конца, последний пассажир уже поднялся по трапу и скрылся в самолете. Дарси, тем не менее, все же помахал рукой в надежде, что Сандра увидит его сквозь стекло иллюминатора.

Как только самолет поднялся в воздух, Кларк вернулся на виллу и начал упаковывать вещи, пока из полицейского участка не позвонил Манолис. Собственно, это была идея Папастамоса, чтобы после отъезда Сандры Дарси не оставался на вилле один. В распоряжении греческого полицейского были апартаменты в отеле, расположенном в центре города. Там он и предложил Дарси остановиться. Однако, прежде чем поехать на виллу, чтобы забрать оттуда Дарси и отвезти его в отель, Манолис счел необходимым позвонить в аэропорт и убедиться, что Сандра благополучно улетела, ибо время от времени рейсы задерживались. Связавшись со службами аэропорта, Манолис, неожиданно обнаружил, что Сандра вообще никуда не улетала, что ее в самолете не оказалось.

— Что?! — Дарси отказывался верить своим ушам. — Но как... я же был там! То есть я был...

— Где?

— Дерьмо! — выругался Дарси, осознав наконец правду.

— Вы были в дерьме?

— Да нет, в этом чертовом туалете! — простонал Дарси. — А в данной ситуации это одно и то же. Манолис, неужели вы не понимаете? Ведь это за меня сработал мой талант — или, может быть, против меня. Во всяком случае, против бедной девочки!

— Ваш талант?

— Мой ангел-хранитель, всегда оберегающий меня от беды. Он мне абсолютно неподконтролен. И всегда проявляется по-разному. На этот раз он заметил поджидавшую за углом опасность... и... и мне пришлось пойти в этот проклятый туалет!

Теперь Манолис понял, и до него дошел весь ужас положения.

— Они ее схватили? — со свистом прошептал он. — Этот тип Лазаридис и его вампиры? Они утащили первую кровь?

— О Господи, конечно! Иного объяснения я придумать не могу.

Манолис произнес длинную тираду на своем родном греческом (но Дарси догадался, что это изощренные ругательства) и снова обратился к Дарси:

— Слушайте, оставайтесь на месте, я сейчас к вам приеду.

— Нет, — ответил Кларк, — нет, ждите меня там, где мы ужинали вчера вечером. Клянусь Богом, мне необходимо сейчас выпить!

— Хорошо, — кивнул Папастамос, — я буду там через пятнадцать минут.

Когда Манолис приехал, Дарси приканчивал уже третью двойную порцию “Метаксы”.

— Хотите напиться? — спросил грек. — Не поможет:

— Нет. Мне просто необходимо подкрепиться и прийти в себя. Вы знаете, о чем я все это время не переставая думаю? О том, что я теперь скажу Гарри, вот о чем!

— Это не ваша вина, — сочувственно произнес Папастамос, — и вам не следует винить себя. Гарри вернется завтра. Мы должны позволить ему взять на себя руководство дальнейшими действиями. А тем временем вся полиция острова поднята на ноги — они повсюду ищут Лазаридиса, его команду и его судно — и, конечно же, Сандру. Прежде чем приехать сюда, я отдал все необходимые распоряжения. Кроме того, к утру у меня в руках будет вся подноготная, об этом... об этой врикулакской свинье! И не только из Афин, но и из Америки. Вам известно, что правая рука Лазаридиса — некий Армстронг — американец?

quot;Господи! Спасибо тебе, что послал нам этого человека!” — думал про себя Дарси, слушая Папастамоса Дарси Кларк никогда не был ни секретным агентом, ни полицейским Все эти годы он работал в отделе экстрасенсорики, но не потому, что его дар представлял для них особую ценность и был им необходим, — просто он обладал этим даром, а все необычные, эзотерические таланты входили в сферу интересов отдела. Однако он не мог использовать свой талант, подобно тому как пользовались своими телепаты и поисковики, он мог быть полезен только в исключительных обстоятельствах. Иногда Дарси казалось, что это талант использует его, а не наоборот. Время от времени он даже заставлял Кларка страдать, как, например, во время операции против Бодеску, когда его необычный дар спас Дарси от смерти, но при этом погиб другой экстрасенс. До сих пор Дарси не мог простить себе это. А теперь еще Сандра... Он даже не представлял себе, что бы сейчас с ним было и как бы он поступил, если бы Папастамос не взял все в свои руки и не начал активно действовать.

— Что вы предлагаете сейчас делать? — спросил он.

— А что можем мы делать? — ответил грек. — До тех пор, пока у нас не будет полной информации о них, пока мы не будем знать, где сейчас Лазаридис и девушка, — ничего. Но даже тогда мне потребуется разрешение на преследование этого типа. Разве только... я, конечно, всегда смогу заявить, что у меня были серьезные основания подозревать его в причастности к наркобизнесу, и потому я начал слежку за ним, не дожидаясь официального разрешения. Но все это будет иметь смысл лишь после того, как мы получим о нем подробную информацию завтра утром. Возможно, у Гарри Кифа на этот счет будут свои соображения. А пока... — он печально и как-то обреченно пожал плечами, — мы бессильны что-либо предпринять.

— Но...

— Никаких “но”. Сейчас нам остается только ждать. — Он поднялся. — Поехали за вещами.

Когда они подъехали к вилле, Дарси вдруг почувствовал странное нежелание выходить из машины.

— Вы знаете, — сказал он, обращаясь к Папастамосу, — я чувствую себя совершенно разбитым, “стукнутым”, как теперь говорят. Думаю, это из-за нервов.

— А я думаю, что из-за “Метаксы”, — сухо ответил тот.

Но едва они, пройдя по дорожке, приблизились к двери, Дарси неожиданно понял, что ни то ни другое здесь совершенно ни при чем. Схватив Манолиса за руку, он хрипло прошептал:

— Кто-то есть в доме.

— Что? — грек недоуменно взглянул сначала на него, потом на виллу. — Откуда вы знаете?

— Уверен, потому что я не хочу туда входить. Мой ангел-хранитель опять на страже, мой талант действует. Кто-то нас поджидает внутри, во всяком случае меня. Это я виноват. Я уходил отсюда в таком состоянии, что забыл запереть дверь.

— А теперь вы уверены, что внутри кто-то есть, так? — едва слышно спросил Манолис, вытаскивая пистолет и привинчивая к нему глушитель. Потом взвел курок.

— Господи, ну да! — так же тихо промолвил Дарси. — Я абсолютно уверен. У меня такое ощущение, будто кто-то старается заставить меня развернуться и бежать отсюда куда глаза глядят. Сначала я не хотел выходить из машины, а теперь с каждым шагом это ощущение усиливается. Поверьте, кто бы ни был там, в доме, он смертельно опасен!

— Что ж, тогда он мой. — Манолис показал на пистолет. — Эта штука тоже смертельно опасна.

Он вытянул руку и тихонько толкнул дверь, которая тут же бесшумно открылась.

— Идите за мной, — коротко приказал он и боком, слегка пригнувшись, вошел в дом.

Все внутри Дарси, каждая клеточка его существа кричала ему: “Беги!”, но он последовал за Манолисом внутрь. На этот раз он не позволит своему дару превратить себя в труса. На его совести и так уже слишком много людей. Пришла пора продемонстрировать этому чертову дару, кто на самом деле хозяин положения. И тут...

Манолис включил свет.

Большая гостиная была пуста и выглядела точно такой, какой оставил ее Дарси. Манолис, вопросительно склонив голову набок, взглянул на Дарси и слегка пожал плечами.

— Где? — бесшумно, одними губами спросил он. Дарси огляделся вокруг. В центре комнаты, вокруг стола, по-прежнему стояли кровати, гобелен на стене... искусно украшенные масляные лампы на полке... чемодан Гарри под кроватью, на которой ему так и не довелось поспать... Несколько запертых дверей, ведущих в спальни, которыми никто не успел воспользоваться... Во всяком случае, до сих пор...

Взгляд его вернулся к чемодану Гарри, Дарси прищурился...

— Ну, что? — снова одними губами произнес Манолис.

Прижав палец к губам, Дарси подошел к кроватям и вытащил чемодан Гарри. Он был незаперт. Откинув крышку, Дарси вынул из чемодана арбалет, зарядил его и выпрямился под одобрительным взглядом Манолиса, удовлетворенно кивнувшего головой.

Дарси направился к дверям, ведущим в спальни, и дотронулся кончиками пальцев до одной из них. Но не почувствовал ничего, кроме того, что до смерти испуган. Он заставил себя подойти к следующей и хотел было прикоснуться к ней... Но нет, его дар не мог позволить ему это сделать. “Нет! — кричало все у него внутри. — Нет! Ни в коем случае!quot;

Мурашки побежали по телу Дарси. Он полуобернулся к Манолису и уже открыл рот, чтобы сказать ему:

quot;Здесь!”, но не успел.

От сильного удара дверь распахнулась и отбросила Дарси в сторону. В проеме открытой двери возникла фигура Сета Армстронга. Одного взгляда на этого обезьяноподобного монстра, принявшего угрожающую позу, было достаточно, чтобы догадаться о его чужеродности, о том, что он отнюдь не был обыкновенным человеком. В приглушенном свете комнаты его выкатившийся из орбиты огромный глаз казался желтым, а правый закрывала черная повязка — Оставаться на месте! Стоять! — рявкнул Манолис. Но Армстронг лишь мрачно улыбнулся в ответ и бросился на него.

— Стреляйте! Ради всего святого, стреляйте! — закричал, вставая на четвереньки, Дарси.

У Папастамоса не было иного выхода, ибо Армстронг приблизился к нему уже вплотную и оскалился. Таких челюстей и таких зубов грек не видел никогда в жизни ч ни за что бы не поверил, что подобное может существовать, если бы об этом ему сказал кто-нибудь другой Он дважды выстрелил, почти в упор. Первая пуля попала Армстронгу в плечо и заставила огромного американца выпрямиться, вторая угодила в живот отчего он слегка отшатнулся и вновь согнулся пополам. Но это было не все. Он тут же снова рванулся вперед, схватил Манолиса за плечо и швырнул на спину И тут Манолис вспомнил, где и когда ему уже приходилось сталкиваться с такой же силой... Но что толку сейчас в воспоминаниях?! Его пистолет валялся далеко в стороне, а Армстронг — зубы Армстронга — снова оказались совсем рядом!

— Эй ты! — крикнул Дарси. — Проклятый вампир! Армстронг в этот момент пытался поближе подтащить к себе Манолиса, склонив к нему ужасную, отвратительную физиономию. Он обернулся на крик Дарси, и Кларк, целясь ему в самое сердце, нажал на спусковой крючок арбалета. Он попал точно в цель. Едва стрела вонзилась в тело американца, тот выпустил из рук Манолиса и с грохотом рухнул, привалившись спиной к стене. Кашляя, хрипя и задыхаясь, он пытался ухватиться за стрелу и выдернуть ее. Но не мог. Она вошла слишком близко от сердца — наиболее жизненно важного органа. Именно сердце разносило по жилам кровь “ампира, что и было источником его невероятной силы. Он продолжал метаться из стороны в сторону, плевался кровью, а его выпученный глаз горел на лице, словно комок серы.

Манолис уже снова был на ногах. Пока Дарси дрожащими руками лихорадочно перезаряжал арбалет, он сделал вторую попытку и точно всадил четыре пули в пронзенное стрелой тело вампира. На этот раз ему удалось добиться большего успеха. Каждый выстрел, словно копер, забивающий сваи, отбрасывал вампира все дальше и дальше, двигая по полу, пока наконец последний не швырнул его прямо на окно, которое тут же распахнулось. Осколки стекол, обломки переплетов, а вместе с ними и Армстронг рухнули на землю погруженного в темноту сада.

Дарси удалось наконец перезарядить арбалет, и он спотыкаясь, нетвердой походкой вышел из дома. Манолис следовал за ним по пятам. Армстронг плашмя лежал на куче стекол и обломков дерева, размахивая руками и безуспешно пытаясь схватиться за воткнувшуюся ему в грудь стрелу. При виде приближающегося к нему Дарси он каким-то образом сумел сесть.

Дарси не стал рисковать и, не медля больше ни секунды, выпустил вторую стрелу, которая попала точно в сердце вампира, при этом не только швырнув его снова спиной на землю, но и пригвоздив к ней, и заставила его застыть неподвижно.

Манолис с буквально отвисшей от потрясения челюстью сделал несколько шагов вперед.

— С ним... с ним покончено? — спросил он.

— Взгляните на него, — тяжело дыша, ответил Дарси. — Разве похоже, что ему конец? Вы, может быть, и верите в их существование, Манолис, знаю, что верите. Но вам не известно о них столько, сколько известно мне. Нет, ему еще далеко до конца!

Армстронг лежал почти неподвижно, но пальцы его подрагивали, челюсти как будто что-то жевали, а выпученный желтый глаз следил за каждым их движением. Черная повязка, прикрывавшая правый глаз, слетела, и в лившемся из разбитого окна свете пустая глазница зияла чернотой.

— Следите за ним! — бросил на ходу Дарси, вновь скрываясь внутри дома. Через минуту он вернулся, неся в руках тяжелый, острый, как бритва, нож с длинным лезвием, взятый им тоже из чемодана Гарри.

— Что это? Зачем? — спросил Манолис, увидев сверкающее серебром оружие. Лицо его исказила нервная гримаса, обнажившая зубы.

— Деревянный кол, меч и огонь! — ответил Дарси.

— Вы хотите отрубить ему голову?

— И притом немедленно, здесь и сейчас. Его вампир уже начал залечивать его раны. Посмотрите — крови уже нет. Будь он обыкновенным человеком, любая из этих пуль давно бы убила его — он умер бы просто от шока, если не от ран. А в нем их сейчас шесть штук и, тем не менее, нет даже кровотечения! Я всадил в него две стрелы, одну из них — в самое сердце, а он еще может шевелить пальцами! И глаз его тоже... и его уши!

Он был прав: Армстронг не пропустил ни слова из их разговора, и его изуродованное глазное яблоко повернулось в их сторону и уставилось на нож, который держал в руках Дарси. Он снова начал издавать какие-то булькающие звуки, вновь стал извиваться, методично стуча пяткой правой ноги по высохшей почве сада.

Дарси опустился возле него на одно колено, и Армстронг тут же попытался схватить его сведенной судорогой правой рукой. Но он не смог дотянуться, не мог заставить свои конечности повиноваться. В горле вампира клокотали кровь, слюна и слизь. Его правая рука вновь по-паучьи потянулась к Дарси, но оказалась слишком тяжелой для обессилевшего чудовища. Он попытался в третий раз, но резко откинулся назад и затих.

Дарси крепко сжал зубы и поднял над головой нож...

И тут... перепонка в глубине правой пустой глазницы вампира вспучилась, прорвалась и на щеку его, извиваясь и пульсируя, выполз серо-голубой пальцеобразный червяк!

— Господи Иисусе! — Дарси, почти теряя сознание, упал навзничь. Манолису пришлось действовать самому. Он стрелял и стрелял в лицо Армстронга, лихорадочно нажимая на курок своего пистолета с глушителем, пока наконец и лицо, и выползший на него отвратительный червяк не превратились в одно кровавое месиво. Когда магазин пистолета опустел, Манолис выхватил из судорожно сжатых пальцев Дарси нож и отрубил вампиру голову.

Дарси отвернулся, его стало рвать, и между судорожными спазмами он сдавленно шептал, обращаясь к Манолису:

— А теперь... мы... должны сжечь... это дьявольское отродье!..

Манолис был к этому готов. Масляные лампы, несмотря на свое великолепное оформление, отнюдь не были только декоративными. В них было налито масло, а в кухне хранилась еще целая канистра горючего. К тому моменту, когда Дарси удалось справиться со рвотой и спазматическими болями в животе, все, что осталось от Армстронга, уже вовсю пылало. Манолис стоял и смотрел на огонь, пока наконец Дарси не взял его за руку и не отвел на безопасное расстояние.

— Никогда нельзя знать наверняка, — сказал Дарси, вытирая носовым платком рот. — А вдруг внутри у него осталось нечто большее, чем этот отвратительный червь!

Но, как выяснилось, больше там ничего не осталось...

— Надеюсь, что вы на этом не успокоились, — сказал, выслушав их рассказ, Гарри. — Масло не могло спалить его полностью.

— Манолис раздобыл пластиковый мешок на молнии для перевозки покойников, — объяснил Дарси, — и мы отвезли его в мусоросжигатель, находящийся в промышленной части города. Мы сказали, что это бездомный пес, забравшийся в сад и подохший там.

— В печах для сжигания мусора такая температура, что от его костей останется лишь пепел, он сгорит дотла, — добавил Манолис.

— Итак, мы прошли вторую кровь, — хрипло произнес Гарри, но в голосе его слышалась столь несвойственная ему ярость, что Дарси и Манолис одновременно обратили к нему удивленные взгляды, заметив которые, Гарри отвернулся. Дарси, однако, успел заметить, что глаза его печальны как никогда. И конечно же, он знал тому причину.

— Что касается Сандры, Гарри... — начал было он, пытаясь еще что-то объяснить, но Гарри не дал ему договорить.

— Вашей вины здесь нет, — сказал он. — Уж если кто и виноват, так это я. Мне следовало самому убедиться, что она в безопасности и далеко от всего этого. Но сейчас мы не можем думать о ней, а я не имею права думать о ней, не должен, если хочу быть в состоянии думать о чем-либо еще. Манолис, вы уже получили ту информацию, которую ожидали?

— Огромное количество информации, — ответил грек. — Почти все, кроме того, что для нас наиболее важно.

Манолис вел машину, Дарси и Гарри расположились на заднем сиденье. Они уже подъезжали к центру Нового города, где находились апартаменты, о которых говорил Папастамос. Еще не было и шести часов вечера, но некоторые туристы, принарядившись уже отправлялись развлекаться.

— Взгляните на них, — указал Гарри, но голос его при этом остался холодным и равнодушным. — Они счастливы, они смеются и наряжаются. Весь день над их головой сияло голубое небо, они купались в голубом море. И весь мир казался им прекрасным. Им и в голову не приходит, что среди всего этого голубого цвета существуют алые нити. А если им об этом сказать — они не поверят... Расскажите мне все, что вам известно, — обратился он к Манолису.

— Лазаридис весьма успешно занимается археологией, — начал Манолис. — Он стал известен около четырех лет назад, после сделанных им нескольких успешных находок на Крите, Лесбосе и Скиросе. О том, где он жил раньше и чем занимался, сведений очень мало. Однако гражданство у него греческое и... румынское. Случай довольно странный, если не уникальный. Соответствующие службы в Афинах занимаются этим вопросом, но, — он пожал плечами, — это же Греция. На все нужно время. А у этого Лазаридиса есть весьма высокопоставленные друзья. А может быть, он просто купил себе гражданство? Если верить слухам, денег на это ему вполне хватило бы. Какие о нем ходят слухи? О, множество! Говорят, что он утаивает или продает не слишком разборчивым коллекционерам по меньшей мере половину тех сокровищ, которые ему удается найти. Говорят еще, что он... как у вас это называется?.. царь Мидас! Все, к чему он прикасается, превращается в золото. Ему достаточно лишь кинуть беглый взгляд на тот или иной остров — и он уже знает, имеются ли на нем клады. Даже сейчас его люди производят раскопки в Халки — древнем замке крестоносцев.

— Все это мне понятно, я знаю, в чем тут дело, а вам я объясню несколько позже, — кивнув головой, сказал Гарри. — Продолжайте.

Манолис свернул с оживленной улицы налево, в тихую аллею, потом снова налево — на маленькую частную стоянку для машин, располагавшуюся позади его отеля.

— Поговорим внутри, — предложил он. Комнаты были просторными и удобными. Судя по всему, хозяин отеля был чем-то обязан местной полиции, и теперь Манолис получал с него плату за долг. Во время разговора он приготовил для всех холодные напитки Для грека он слишком уж заметно потел, а когда Гарри сказал ему об этом, в ответ лишь пожал плечами.

— Я совершил преступление, — ответил он. — Я стал убийцей, и меня это очень беспокоит.

— Вы имеете в виду Армстронга? — спросил Гарри. — Да за всю свою жизнь вы не совершили ничего более стоящего!

— И все же я это сделал, и я скрыл свой поступок, мне от этого не по себе.

— Забудьте об этом! — настаивал Гарри. — Вполне возможно, вам придется вновь совершить то же самое, и, боюсь, раньше, чем вы думаете. Лучше расскажите мне еще о Лазаридисе.

Манолис кивнул головой.

— Он покупает остров, точнее даже скалу, неподалеку от Сирны. Просто удивительно! Вы бы только видели этот остров! Крохотная полоска берега и утес — вершина торчащей из моря скалы. Но он собирается построить там себе дом, прямо на широком уступе этой скалы. Когда-то там уже стояла башня, маяк, построенный еще крестоносцами. Можно только гадать, чем он собирается там заниматься. Там нет даже воды, абсолютно все придется доставлять туда морем. И он окажется там единственным живым существом!

— Неприступный замок, — тихо произнес Гарри, — или еще что-то в этом роде. Он все еще стремится стать Вамфиром!

— Что?

— Не обращайте внимания. Продолжайте. Пожав плечами, Манолис заговорил снова.

— На Карпатосе он держит собственный маленький самолет. Там сейчас есть взлетная полоса. Он летает на нем в Афины, на Крит — повсюду. Может быть, даже в Румынию, как вы думаете? А это означает, что иногда его судно крутится где-нибудь поблизости от Карпатоса. Не беспокойтесь, у меня там есть свой человек. Туристы каждый день летают с Родоса на Карпатос. И тоже пользуются подобным транспортом. Самолетик этот похож на летающий спичечный коробок, но при этом совершенно безопасен. Пилот проследит за судном Лазаридиса, если оно появится. Я в любой момент жду от него звонка...

— Что-нибудь еще? — Гарри по-прежнему был холоден, спокоен и очень бледен — казалось, солнце на него абсолютно не действует.

— Об Армстронге, — ответил Манолис. — Пять с половиной лет назад он со своими друзьями — американцами — отправился в путешествие... Куда-то в Европу... это все, что известно. Там произошел несчастный случай — обвал в горах или нечто в этом роде, в результате которого погибли люди. Армстронг остался в живых, но в Америку не вернулся, а приехал в Грецию и подал прошение о предоставлении ему греческого гражданства. Нам стало известно, что он работает на Лазаридиса.

— Это все? — с лица Гарри по-прежнему не исчезало мрачное, почти отсутствующее выражение.

— Это все, — кивнул Манолис. — Хотя нет, есть еще кое-что. Теперь у меня есть официальное разрешение отправить этого врикулака, этого пса паршивого, ко всем чертям, если только мне удастся его найти.

— Мы почти не спали прошлой ночью, — вступил в разговор Дарси. — Манолис долго вел телефонные переговоры с Афинами. Главным образом мы давили на его связь с наркобизнесом, а потому теперь нам дано право использовать все силы и средства для поисков Лазаридиса и его банды.

— Если только нам удастся его найти, — эхом повторил Гарри слова Манолиса.

— Ну, двоих-троих из них мы найдем наверняка, — сказал грек. — В Халки, где они ведут раскопки в развалинах.

— Да, лучше всего начать именно оттуда, — кивнул Гарри. — Мне бы тоже хотелось взглянуть на эту вершину скалы. Что ж, хорошо. А теперь я расскажу вам о том, что удалось узнать мне. А вы уже сами свяжете все воедино. Но хочу предупредить: история может показаться совершенно невероятной.

И Гарри поведал им обо всем, что произошло с ним за последние дни.

— Так что теперь я снова обрел возможность беседовать с мертвыми, — сказал он в заключение. А это для нас уже первый шаг в нужном направлении.

— Вы чрезвычайно хладнокровный человек, — признал Манолис. — Я уже говорил вам об этом при первой нашей встрече. Вы спокойно говорите о каких-то там шагах в нужном направлении, в то время как ваша любимая женщина, Сандра...

— Манолис, — перебил его Гарри, — ни один человек в мире не потерял столько, сколько потерял я. Поверьте, я отнюдь не пытаюсь изобразить себя страдальцем и мучеником — я всего лишь констатирую факт. Все началось еще тогда, когда я был ребенком, и продолжается до сих пор. Я потерял практически всех, кого любил. Я потерял даже единственного сына — он исчез в другом мире и исповедует иное кредо. И это проклятое кредо все то же — вампиризм! А чем больше теряешь, тем более стойко учишься переносить эти потери, а потом и привыкаешь к ним. Спросите любого заядлого игрока в карты. Они играют, чтобы проигрывать, а не выигрывать. Если раньше они играли ради выигрыша, то теперь выиграв, они вообще перестают подходить к столам.

— Успокойтесь, Гарри, — Дарси тронул его за руку, но Гарри тут же ее отдернул.

— Дайте мне закончить. — Он снова повернулся к Манолису. — Да, я когда-то тоже играл, чтобы выиграть. Но в этой дьявольской игре все карты, кажется, обернулись против меня. Вы хотите, чтобы я оплакивал Сандру? Возможно, я буду это делать — позже. Вы хотите, чтобы я убивался и с ума сходил от горя, только чтобы продемонстрировать, какой я славный парень? Но что толку? Какая и кому от этого польза? Да, я любил Сандру, думаю, что любил! Но теперь уже ничего изменить нельзя — поздно! Она стала еще одной моей потерей. И если я хочу продолжать жить и заниматься делом, я могу и должен воспринимать это только так. Однако, сейчас я могу начать снова выигрывать. Точнее — мы можем начать выигрывать. Не Сандра, нет, ибо она мертва. И если не умерла, то лучше ей умереть. Теперь мне хорошо известно, кто такой этот Янош Ференци, а потому я знаю, что говорю. Вы называете меня хладнокровным, но при этом даже представить себе не можете, как все внутри меня горит. А теперь сделайте мне одолжение: прекратите переживать по поводу того, что вам кажется. Прекратите переживать по поводу Сандры. Слишком поздно. Это война, и она ее жертва. И все, что мы теперь можем сделать, это мстить. Пока у нас еще есть возможность!

Манолис долго молчал, а через некоторое время вновь обратился к Гарри:

— Друг мой, вы чрезвычайно тяжело ранены и постоянно находитесь в сильнейшем напряжении. На ваши плечи легла непосильная ноша, а я... я просто дурак, глупец. Мне не дано испытать даже приблизительно то, что выпало на вашу долю. Вы необыкновенный человек, и я не имею права ни говорить то, что сказал вам, ни думать так, как я думал.

Гарри продолжал сидеть неподвижно и лишь, молча смотрел в лицо Манолису. И вдруг грек увидел, что глаза некроскопа постепенно наполняются слезами. Прежде чем успела пролиться хоть одна слезинка, Гарри резко вскочил, опрокинув стул-, и нетвердой походкой направился в ванную...

Некоторое время спустя.

— Больше всего меня выводит из себя мысль о том, что он над нами смеется, — произнес Гарри, — над всеми нами, над Человечеством в целом, а надо мной, наверное, особенно. В этом вся сущность Вамфира. Он называет себя Лазаридисом — по имени библейского Лазаря, воскрешенного из мертвых Иисусом Христом. С учетом нашего вероисповедания это уже само по себе святотатство. Но ему и этого мало. Чтобы еще более усилить оскорбление, он дает то же название и своему судну. Он позволяет нам раскрыть его, как бы крича: “Смотрите! Я вернулся!” Он очень быстро становится заметной фигурой, нарушая тем самым первое и главное правило Вамфири. И думаю, что делает он все это преднамеренно.

— Но зачем? Почему? — воскликнул Дарси.

— Потому что он может себе это позволить, — ответил Гарри. — Потому что люди уже не верят в возможность существования вампиров. Я не имею в виду нас, но говорю об остальных людях. В наше время он может позволить себе стать известным, потому что большая часть человечества ему не страшна. Но он поступает так и потому, что уверен: те, кто по-прежнему верят — а именно такие люди его, главным образом, интересуют, то есть вы, я, служащие отдела экстрасенсорики и многие другие мои друзья, — непременно начнут борьбу с ним.

— Вы хотите сказать, что он... что он стремится раскрыть карты? Драться в открытую?

— Конечно. Потому что он видел то, что должно произойти. В этом он непревзойденный мастер, и именно это умение помогло ему противостоять Фаэтору. Он знает, что открытой борьбы не избежать, и хочет драться по своим правилам и получить таким образом преимущество. Он использует мои же собственные приемы и методы против меня и моих друзей. У него в руках Кен Лейрд, который по его желанию способен отыскать любого из нас. Он искалечил Тревора Джордана, чтобы вывести его из игры. И он захватил Сандру — не из злобы или алчности, не из плотского желания, а для того чтобы лучше узнать меня, ибо теперь ему станут известны не только мои сильные, но и слабые стороны. А что касается того, что произошло прошлой ночью... он послал Сета Армстронга, чтобы испытать, а по возможности и уничтожить вас, лишив меня, таким образом, последней поддержки.

— Но если он так хорошо умеет видеть будущее, неужели он не знал, что мы уничтожим Армстронга? — в Манолисе заговорила логика полицейского. — Зачем ему было жертвовать им таким образом?

— Проверка, — ответил Гарри, — я же сказал. Для него в этом не было никакой жертвы. У вампиров не бывает друзей — только подданные и рабы. В любом случае, Армстронг был лишь одним из многих. Таких, как он, у Яноша великое множество. Взять, например, Кена Лейрда. Он способен делать намного больше. Но мне понятно ваше недоумение, зачем провоцировать драку, если ты не можешь в ней победить? Я прав?

— Да, именно так.

— С будущим все обстоит не так просто, — покачал головой Гарри. — Его нелегко прочитать, никогда нельзя узнать наверняка и избежать его невозможно. При этом всегда следует помнить о том, что нельзя ни в чем быть уверенным, пока это не произошло. Был такой человек, русский экстрасенс по имени Игорь Влади. Однажды я встретил его в пространстве Мёбиуса. При жизни он был провидцем и умел читать будущее. И после смерти он продолжал заниматься тем же, пока, в конце концов, не стал настоящим специалистом и в прошлом, и в будущем. В то время как пространство было открытой книгой для Мёбиуса, время полностью распахивалось перед Игорем Влади. Лишившись материальной оболочки, он вечно странствовал в потоке времени. Влади сказал мне, что при жизни он никогда не заглядывал в свое собственное будущее, считая, что попытка прочитать его равносильна тому, чтобы испытывать судьбу. Он не хотел знать, когда и как ему суждено умереть, поскольку был уверен, что это приведет его только к излишнему беспокойству и бессмысленным переживаниям по мере того как будет приближаться его последний час. Но, в конце концов, в минуту неуверенности и страха он нарушил собственное правило и, заглянув в будущее, увидел там свою смерть. Ему показалось, что он знает, откуда грозит опасность, и он попытался убежать от нее, а вместо этого бросился ей навстречу, ибо ошибся. Он поступил как человек, который, переходя через железнодорожные пути, видит приближающийся поезд, в испуге отскакивает и, в результате, оказывается под колесами встречного состава.

— Вы хотите сказать, что Янош не может полностью доверять тому, что видит в будущем? — спросил Дарси.

— Он может доверять, но только до определенной степени, ибо видит только общую картину, но не детали и подробности. Но что бы ни пришлось ему увидеть, он знает, что избежать этого ему не удастся. Он, например, знал, что Фаэтор уничтожит его, но принял меры и позаботился о том, чтобы вернуться обратно Остановить Фаэтора он был не в силах, да он и не пытался, ибо неизбежное обязательно должно произойти. Однако он сделал все, чтобы обеспечить свое возвращение.

Манолис внимательно слушал, пытаясь во все вникнуть и во всем разобраться, но постепенно его охватило чувство безысходности и безнадежности.

— И вы думаете, что сумеете победить подобное существо? Лично мне он кажется... неуязвимым!

На лице Гарри появилась какая-то странная мрачная улыбка.

— Неуязвимым? О, я отнюдь не уверен в этом. Но не сомневаюсь, что ему очень хочется заставить нас думать именно так. Попробуйте задать себе вопрос: если уж он действительно непобедим, зачем бы он стал вообще связываться с нами? И почему его так беспокою я? Игорь Влади был прав: никогда нельзя быть уверенным в будущем — только время расставит все по своим местам. В любом случае, это ничего не меняет. Если я его не отыщу, он сам отправится меня искать. — Он кивнул головой. — Да, приближается открытая схватка, и на данный момент хозяином положения является Янош — он дергает марионеток за веревочки. А нам остается только надеяться, что в своих манипуляциях он перехитрит самого себя и совершит ту же ошибку, что и Игорь Влади... сам шагнет под колеса поезда...

Было пять минут девятого вечера, когда раздался наконец телефонный звонок, которого так ждал Манолис — звонил пилот самолета, курсировавшего между Родосом и Карпатосом. Он сообщил, что в три часа утра с аэродрома на Карпатосе вылетел самолет Джанни Лазаридиса, за штурвалом которого находился один из его людей. Куда направился самолет — неизвестно. На борту его находятся сам Лазаридис, а также неизвестные женщина и мужчина, описание которых соответствует описаниям Сандры и Кена Лейрда.

Гарри уже успел подготовить себя к чему-либо подобному, ибо примерно такого рода сообщение он и ожидал услышать. А потому он не испытал потрясения, но все же был несколько озадачен.

— Что значит “направление полета неизвестно”? Разве перед вылетом пилот не обязан запросить для себя свободный коридор? И разве пассажиры и сам пилот не должны пройти регистрацию, таможенный контроль и другие необходимые процедуры?

Манолис в ответ фыркнул.

— Я же говорю вам: это Греция! А Карпатос — очень маленький остров. А аэродром вообще крошечный. Он существует там всего лишь год или два, да и то только благодаря туристам. Вы говорите — таможня? Ха! Если вы иностранец, въезжающий в страну, вам еще, может быть, кто-нибудь и поставит штамп в паспорте... но если вы грек, да к тому же еще и вылетаете... Меня вообще удивляет, что в три часа утра кто-то еще потрудился точно запомнить время!

— Полнейший тупик! — воскликнул Дарси. — Он мог отправиться куда угодно!

— Нет, я сумею найти его, — покачал головой Гарри. — Проблема лишь в том, что у меня может не оказаться возможности попасть туда, где он будет. Но этот вопрос мы решим, когда придет время. А сейчас мне необходимо побеседовать с Армстронгом.

На какое-то время его слова обескуражили и Манолиса и Дарси. Дарси первым пришел в себя, поскольку ему уже приходилось наблюдать за работой некроскопа.

— Вы хотите, чтобы мы отвезли вас к нему?

— Да и притом немедленно. Хотя я не думаю, что время сейчас имеет большое значение. Но механизм необходимо запустить, и тогда, рано или поздно, мы доберемся до главного. Но если я вынужден буду сидеть сложа руки... мне кажется, бездействие сведет меня с ума.

— Вы собираетесь разговаривать с покойником? — до Манолиса наконец дошла правда.

— Да, возле мусоросжигателя, — кивнул Гарри. — Именно там он находится сейчас и там останется навсегда.

— И он... он будет с вами беседовать?

— Они никогда не отказываются от общения со мной, — ответил Гарри. — Армстронг уже не находится во власти Яноша. Скорее всего, ему даже очень хочется выговориться, рассказать обо всем. А чуть позже, вечером, я попытаюсь связаться еще с одним человеком.

— С Мёбиусом? — спросил Дарси.

— Да, с ним, — кивнул Гарри. — Вампир внес сумятицу в мой мозг и лишил меня возможности беседовать с мертвыми. И потребовалось вмешательство другого вампира, чтобы поставить все на свои места. Но тот, кто причинил мне урон, был еще и великим математиком. Ведь это мой сын, и свои таланты он унаследовал от меня. Проникнув в мой мозг, он запер в нем некоторые двери, и, таким образом, я теперь не в состоянии производить вычисления. Но если Фаэтору удалось сделать то, что он сделал, то, возможно, и Мёбиус сумеет восстановить мой математический дар. И если это произойдет, Янош получит возможность быстро истратить свои денежки.

Мусоросжигатель все еще работал. Молодой грек, оставшийся на сверхурочную работу, подбрасывал дрова в желто-красную пасть ревущего и сверкающего чудовища, а из высокой трубы в небо летел черный дым, перемешанный с быстро гаснущими яркими искрами. Дарси и Манолис остановились возле кочегара, наблюдая за его работой, а Гарри устроился на ящике поодаль от них и обратил в пространство странно пустой, почти бессмысленный взгляд. Однако мозг его усиленно работал, некроскоп всеми фибрами души ощущал, что дух Сета Армстронга витает совсем рядом. Он отчетливо слышал его стоны и крик.

— Армстронг, — мягко и участливо заговорил с ним Гарри, — все уже позади. Вы теперь совершенно свободны. Что же вас так огорчает?

Стоны и плач мгновенно прекратились, и Гарри услышал голос Сета, полный удивления и недоверия:

— Гарри Киф? Вы, станете со мной разговаривать?

— О, мне приходилось беседовать с теми, кто гораздо хуже вас, Сет, — ответил Гарри. — К тому же, как мне кажется, вы не более чем очередная жертва, одна из очень и очень многих. Не думаю, что вы хотели стать тем, кем стали Едва ли в ваших силах было воспротивиться этому — Я не мог, поверьте мне, я не мог! — в голосе Армстронга слышалось явное облегчение — Целых пять с половиной лет я был мухой, бившейся в его паутине Он был моим хозяином, а я — его рабом И за все это время ни одного поступка я не совершил по собственной воле.

— Знаю, — ответил Гарри, — но они любят делать вид, что вы сами принимаете решения Мне кажется что, несмотря на то, что они прекрасно знают, что это не правда, их сознание греет мысль о том что вы принадлежите им по своему желанию, добровольно Это успокаивает их совесть — Сознание? Совесть? — Дух Армстронга источал безмерную горечь и ожесточение. — Не смешите меня, Гарри. Такие существа, как Янош Ференци, понятия не имеют о столь привычных для обыкновенных людей вещах.

— Тогда вы, должно быть, рады, что освободились от него? Но отчего такая печаль? Вы стали отныне одним из Великого Большинства мертвых. А это, как говорили мне многие из них, не так плохо, как может показаться.

— Вот как? — отозвался Армстронг. — А вы действительно верите в то, что мертвые захотят иметь со мной дело?

— Двое, как минимум, непременно захотят, — с минуту подумав, ответил Гарри, — а возможно, и гораздо больше. Где ваши родители, Сет?

Он ощутил, что Сет кивнул головой.

— Да... они умерли не так давно. Но... вы полагаете?..

— Уверен, что, когда вы несколько придете в себя, вам следует установить с ними контакт. Это пошло бы вам на пользу. — А что касается Великого Большинства... кто знает? Вполне вероятно, что они обойдутся с вами не столь сурово, как вы того опасаетесь Да и я, конечно, могу замолвить о вас словечко.

— И вы это сделаете?

— А почему бы вам не расспросить обо мне мертвых, когда вам представится возможность? Думаю, они сумеют убедить вас в том что я не такой уж плохой человек Но прежде вы могли бы сделать мне одно одолжение.

— За все надо платить? — в голосе Армстронга вновь послышалась горечь. — Даже здесь!

— Вы неверно поняли меня, Сет, — ответил Гарри — Клянусь, это ни в коем случае не повлияло бы на мое решение. В любом случае я попрошу их относиться к вам помягче. Вы уже мертвы, сгорели дотла и так же хорошо, как и все они, понимаете, что большего наказания быть уже не может.

— А что вы хотите узнать?

— Янош сбежал, — ответил ему Гарри — его нет на Родосе, возможно, его вообще нет на островах. Он увез с собой женщину — как вы бы выразились, мою женщину. И я хочу знать, где он сейчас.

— Он использует ее как приманку в своей ловушке. Надеюсь, для вас это не секрет?

— Не секрет. Я это знаю. Но в любом случае я последую за ним.

— Тогда отправляйтесь в Румынию. Гарри невольно застонал. Это был для него наихудший из всех возможных вариантов.

— Я только что вернулся из Румынии, и мне нелегко будет попасть туда еще раз.

— И все-таки он именно там. В своем замке, в горах Халмашу. Он говорил, что вы его единственный оставшийся в живых враг, но самый страшный и опасный. И что он хочет встретиться с вами, если уж это неизбежно должно случиться, на своей территории и на своих условиях. Именно так он все увидел в будущем и именно так должно, по его мнению, все произойти. Но Гарри... я надеюсь, что вы не любили эту девушку?

— Не смейте! — Гарри до боли сжал зубы и замотал головой, пытаясь отогнать ужасные картины, замелькавшие перед его мысленным взором после слов Армстронга. — Не смейте даже упоминать об этом!

Армстронг замолчал, но Гарри отчетливо ощущал его сочувствие и даже... раскаяние. И неожиданно Гарри догадался. Где-то в глубине души он, наверное, подозревал, что именно так все и было, но старался не думать об этом. Но сейчас...

— Это вы привезли ее к нему, да?

— Это все меняет, не правда ли? — Армстронг снова заплакал. Слова его прозвучали при этом скорее как утверждение, чем как вопрос. — Да, он проник в ее разум, а я привез ее к нему.

Гарри не впал в ярость, с его губ не слетело ни одного проклятия. Он просто встал и, опустив голову, пошел прочь. За его спиной бушевало пламя в печи мусоросжигателя, но даже сквозь этот рев слышны были горестные рыдания человека. Их, однако, мог слышать только Гарри. Но... несмотря на все его обещания, ему не было никакого дела...

Чуть позже, вернувшись в отель, где Гарри снял себе отдельный номер, он попытался связаться с Мёбиусом. Использовав свои возможности некроскопа, он перенесся в хорошо известное ему место — на старинное кладбище в Лейпциге, где в течение вот уже ста двадцати лет покоились бренные останки Мёбиуса и откуда бессмертный дух великого астронома и математика отправился исследовать Вселенную.

— Сэр?! — окликнул Гарри ученого с обычным для него в таких случаях уважением и внутренним трепетом. — Сэр Мёбиус?! Это я, Гарри Киф. Я знаю, что со времени моей последней встречи с вами прошло немало времени, но я надеюсь, что вы согласитесь еще раз побеседовать со мной.

Он ждал ответа, но его не последовало — лишь эхом отозвалась пустота. Приблизительно этого Гарри и опасался: тот, кто научил его проникать и передвигаться в пятом измерении, о существовании которого остальное человечество могло только догадываться, находился там и сейчас, следуя собственным путем по ленте Мёбиуса. Гарри не мог знать, как долго он там пробудет, а потому даже не стал пытаться строить догадки о возможном времени возвращения Мёбиуса Если он вообще когда-либо вернется...

Но Мёбиус оставался единственной надеждой Гарри, если он когда-либо надеялся вступить с Яношем в схватку на равных. И потому он снова и снова пытался вступить с ним в контакт... прошел час, другой... пока не раздался стук в дверь и в номер не вошел Дарси.

— Есть какие-либо результаты? — спросил он. Гарри отрицательно покачал головой и, казалось бы, совсем не к месту заявил:

— Я голоден.

Втроем они отправились перекусить в расположенную неподалеку таверну, рекомендованную Манолисом. Там, пока они наслаждались вкусно приготовленной едой, Гарри нарисовал примерный план дальнейших действий, наиболее приемлемый, по его мнению, в данных обстоятельствах.

— Манолис, — начал он, — я должен попасть в Венгрию. Сначала в Будапешт, а оттуда через границу — в Халмашу. Это приблизительно миль сто пятьдесят Как только я окажусь там, я могу передвигаться по шоссе или по железной дороге, естественно под видом “туриста”. Но это в Венгрии. А вот относительно перехода границы с Румынией... здесь у меня нет полной уверенности в успехе. Но о том, как это лучше сделать, я подумаю на месте. Сколько времени вам понадобится, чтобы снабдить меня необходимыми документами?

— Нисколько, — пожал плечами Папастамос.

— В вашем английском паспорте указано, что вы “писатель”, в нем есть также греческая въездная виза. Совершенно очевидно, что вы путешествуете как турист или собираете материал для новой книги. Вы можете спокойно вылететь в Будапешт через Афины. Если хотите, хоть завтра. Никаких проблем!

— Все так просто?

— Венгрия — не Румыния. Там нет таких строгих ограничений. В принципе, румыны летают в Венгрию каждый день. Когда вы едете?

— Через три или четыре дня, — ответил Гарри. — Как только покончу со всеми делами здесь. Я уже говорил вам: когда речь идет о Яноше, время никакого значения не имеет. Уверен, что он спрячется сейчас в горах Трансильвании и будет дожидаться там меня, ибо не сомневается, что рано или поздно я приду к нему.

Манолис взглянул на Гарри и тут же отвел глаза.

— Время никакого значения не имеет, — пробормотал он и едва заметно покачал головой.

— Ну вот что, — в голосе Гарри появились жесткие, не свойственные ему, как правило, нотки. — Я понимаю, что вас так сейчас беспокоит. Хорошо, я попытаюсь все объяснить вам как можно проще. А после этого, ради всего святого и ради меня, умоляю — оставим эту тему. Либо Янош уже превратил Сандру в вампира, либо нет. Если нет, значит, он держит ее при себе в качестве главного козыря, оставленного про запас, на случай, если я приготовлю ему какой-нибудь сюрприз. В этой ситуации он может использовать Сандру как предмет торга. Но я могу лишь надеяться на это, хотя не думаю, что так и есть на самом деле. Но если только он изменил ее природу... тогда... тогда при первой же возможности я сделаю все возможное, чтобы убить ее! Ради нее же самой! Но если сейчас я буду думать о Сандре и только о ней, забыв о всех остальных проблемах, я просто окажусь не в состоянии рассуждать и мыслить здраво. А здравый смысл нам нужен сейчас как никогда. Вот так. Знаю, что вы, Манолис, считаете меня холодным и равнодушным. Но теперь, надеюсь, вы понимаете, как в действительности обстоят дела.

— Не равнодушным, — покачал головой Манолис, — а очень и очень сильным. Я всего лишь нуждался в напоминании об этом. Видите ли, Гарри, не все обладают вашей силой и стойкостью.

— Думаю, что и у вас их окажется достаточно, — со вздохом ответил Гарри и взял в руки бокал крепкого красного вина.

— Итак, до вашего отъезда в Венгрию остается три или четыре дня, — сказал Дарси. — А что мы в эти дни будем делать? Вы полагаете, что сейчас самое время расправиться с остальными членами его банды?

— Именно так, — согласился Гарри. — В Халки работают на раскопках люди Яноша, точнее его вампиры. Вполне возможно, на острове есть и другие. Нельзя также забывать и о членах команды его судна. В целом получается, что их не так уж и много, но мы пока не знаем, насколько они опасны. Я имею в виду, что если они все вампиры, следовательно, они опасны все, но вампиры вампирам рознь. Янош... поистине самый страшный и опасный вампир, настоящее исчадие ада. По сравнению с ним все остальные гораздо слабее и справиться с ними будет не столь уж и трудно. Во всяком случае, не труднее, чем с Армстронгом.

— Господи Иисусе! — перекрестившись, прошептал Манолис. — И вы считаете, что с американцем мы разделались легко?

— Нет, я так не считаю, — ответил Гарри. — Я просто размышлял вслух, вспоминая то, что мне доводилось видеть на Темной стороне. Но с учетом того, что все происходит здесь и сейчас... Манолис, вы имели возможность убедиться в том, как эффективно действуют в данном случае арбалеты, стреляющие деревянными стрелами. Так, как насчет возможностей Родоса в снабжении нас столь специфическим и необычным оружием?

— Арбалеты? Сомневаюсь, что это возможно. Разве только гарпунные ружья? Они, наверное, не намного хуже.

Гарри сначала отрицательно покачал головой, но потом задумался, прищурив глаза.

— Ведь они стреляют металлическими стрелами, так?

— Да, стальными гарпунами, — подтвердил Манолис, не понимая, к чему клонит Гарри и какая еще мысль пришла ему в голову. Но некроскоп не стал долго томить его в неведении.

— У нас есть возможность покрыть их серебром? Какой-нибудь завод или фабрика, где можно нанести слой серебра на десяток-другой гарпунов?

В глазах Манолиса засветилось понимание, они широко раскрылись, и, просияв от радости, грек воскликнул:

— Конечно же есть.

— Прекрасно! Тогда нам следует приобрести несколько гарпунных ружей, но надежных, сделанных на совесть, самого высокого качества. Могу я попросить вас об этом?

— Я сделаю это завтра же утром. Я сам увлекаюсь подводной охотой и хорошо разбираюсь в гарпунных ружьях. Лучшая модель называется “Чемпион”, она производится в Италии с одной или двумя резинками. Они будут не менее эффективны, чем арбалеты.

— Резинки? — удивленно спросил Дарси, который не был силен в водных видах спорта.

— В этих ружьях используются резиновые кольца, — начал объяснять ему Гарри, — для толчка и ускорения полета гарпуна. Это достаточно смертоносное устройство. Однако зарядка этих ружей требует времени. Нам понадобятся одиночные, самые мощные резинки. Манолис, купите, пожалуй, не менее полудюжины этих ружей. А вы, Дарси... мне кажется, пришло время вызвать подкрепление. Думаю, вам нетрудно будет найти среди ваших оставшихся в Лондоне сотрудников трех-четырех добровольцев.

— В отделе экстрасенсорики? Да им стоит только слово сказать! — воскликнул Дарси. — Я вызову тех, кто принимал участие в деле Бодеску, и сделаю это сразу после того, как мы освободимся.

— Хорошо, — кивнул Гарри, — но, думаю, нам лучше начать, не дожидаясь их приезда. И первая наша цель — Халки. Нам известно, что там работают всего двое из банды Яноша. Кроме того, мы пока не знаем, являются ли они на самом деле его “созданиями”. Вполне вероятно, что это самые обыкновенные люди, нанятые им за плату и даже не подозревающие о том, чем они занимаются и кому служат. Что ж, мне достаточно будет просто взглянуть на них, чтобы понять их сущность. Манолис, сколько времени понадобится, чтобы покрыть серебром стрелы, точнее гарпуны?

— Завтра к вечеру вас устроит?

— А сколько добираться до Халки?

— На быстроходном катере, — пожал плечами Манолис, — часа два, максимум два с половиной. Он находится всего в нескольких милях от острова Родос, но от города, от того места, где мы сейчас находимся, вдоль берега до него миль пятьдесят. Халки всего лишь точка в море, большая подводная скала. Крошечная деревушка с парой кабачков, короткая дорога, несколько гор и старинный замок крестоносцев — вот и все, что там есть.

— Завтра у нас среда, — сказал Гарри. — Если вам удастся раздобыть катер и нанять лоцмана к утру четверга, мы сможем добраться до острова еще до полудня. Что ж, на этом и порешим. А тем временем есть ли у нас возможность взглянуть на эту скалу, которую Янош покупает в Додеканезе?

— Это займет добрую половину дня, — покачал головой Манолис. — Я предлагаю другое. В четверг утром мы покончим с делами в Халки, а оттуда прямым ходом отправимся осматривать Карпатос и залив рядом с аэропортом, где стоит сейчас на рейде “Лазарь”. Кстати, и Халки, и Карпатос расположены в том районе, который издавна называют “Карпатским морем”. Поистине, этот вампир везде любит чувствовать себя как дома!

— Думаю, это просто совпадение, — заметил Гарри. — Забавное, но все же совпадение. А в остальном я с вами полностью согласен. Как бы то ни было, но подкрепление из отдела экстрасенсорики нам понадобится уже к вечеру четверга. И тогда в пятницу мы сможем взглянуть на замок вампира XX века.

Лежавший перед Гарри на тарелке большой бифштекс с кровью, не приправленный овощами, уже, наверное, давно остыл. Гарри даже не притронулся к нему, в то время как его спутники давно покончили с едой. Он поежился, но все же тоже начал есть. Прошло немало лет с тех пор, как он в последний раз пробовал такое мясо — полусырое, с кровью. Он даже не мог сейчас припомнить, когда это было. Крепкое красное вино тоже было весьма неплохим. Скривившись, Гарри мысленно произнес: “Если не можешь победить их, стань таким же, как они”.

Возможно, Манолис был прав и Гарри действительно обладал редким хладнокровием...

Когда они вернулись в отель, их там ждало сообщение. Звонила медсестра из лечебницы для душевнобольных и просила инспектора Папастамоса, как только у него появится возможность, связаться с ней. Манолис тут же набрал номер телефона лечебницы. Он говорил по-гречески, с присущей ему поистине “пулеметной” быстротой и долгими паузами, во время которых он внимательно слушал то, что говорили ему. Гарри и Дарси наблюдали, как на лице его одно за другим менялись выражения — от растерянности и недоумения к удивлению, затем недоверию и, наконец, к искреннему удовольствию. Закончив разговор, он пересказал его содержание своим спутникам.

— Тревору Джордану значительно лучше! — почти выкрикнул он, и на лице его сияла улыбка. — Он пришел в сознание и вполне разумно разговаривает! Точнее, разговаривал. Ему дали поесть, а потом сделали укол, чтобы он мог выспаться ночью. Но прежде чем уснуть, он сказал, что хочет видеть вас, Гарри. Они обещали, что вы встретитесь с ним утром, как только он проснется.

Дарси и Гарри удивленно переглянулись.

— И что вы обо всем этом думаете? — спросил Дарси.

Гарри задумчиво потирал подбородок и казался совершенно сбитым с толку, потом нахмурился и предположил:

— Может быть... может быть, расстояние избавило его от влияния Яноша? Мне казалось, что его состояние необратимо, что разум его, как в свое время и мой, поврежден темной силой. Но, возможно, Яношу это не по силам? Возможно, он не настолько могуществен. Черт возьми, какая разница! Как бы то ни было, новость очень хорошая! И нам необходимо подождать до утра, чтобы выяснить...