"Источник" - читать интересную книгу автора (Ламли Брайан)

Глава 15 Рассказ Зек

—Я прошла через Врата, экипированная точно так же, как ты, — начала свою историю Зек, — но я не была такой крупной и сильной, как ты. Мне было просто не снести все. И я устала как собака...

Когда я попала сюда, на Темной стороне стояла ночь — и у меня, можно сказать, не было шансов на выживание! Конечно, я не знала в то время, каковы мои шансы, иначе просто всадила бы себе пулю в голову и на этом со всем покончила.

Пройдя через Врата, я спустилась с откоса кольца кратера и увидела, что меня ожидает. Мне ничего не оставалось делать, как смириться с этим, поскольку пути назад не было. Ну да, ты можешь не сомневаться в том, что перед тем как спуститься вниз, я бросилась обратно к сфере в отчаянной попытке бежать. Она, однако, стояла, излучая ослепительный белый свет, непроницаемая и неприступная, как будто этот купол был из камня.

Но если вид тех существ, которые поджидали меня внизу, напугал меня, то и мое появление из сферы, надо отдать должное, на них подействовало. Они просто не знали, как себя вести со мной. На самом деле они не “подстерегали” меня там — они находились в этим месте возле Врат по каким-то своим делам, но об этом я узнала уже потом. Сейчас мои воспоминания немножко путаются, как постепенно забывающийся дурной сон. Мне трудно точно описать, как все это происходило и что я при этом чувствовала, но я попробую.

Ты уже видел летающих существ, которыми пользуются Вамфири, но не видел их боевых зверей — а если видел, значит, видел не вблизи. Я имею в виду не тех, которые выступали в роли охранников Шайтиса — Густана и этого, второго; это попросту бывшие Странники, превращенные в вампиров Шайтисом и получившие какой-то небольшой чин и власть. Насколько я понимаю, в них не были посажены яйца и им никогда не добиться ничего большего, чем служба у своего лорда. Они, конечно, были вампирами — своего рода. Вся челядь Вамфири относится к роду вампиров, но Густан и другие в то же время остаются людьми... — сделав паузу, она вздохнула.

— Джаз, понимаешь, мне трудно объяснять. Вампиры — это... Их жизненный цикл фантастически сложен. Может быть, я лучше попытаюсь рассказать то, что я знаю об их системе, а уж потом продолжу. Я имею в виду их биологическую систему.

Собственно вампиры — базовые существа — рождаются в болотах, к востоку и западу от этих гор. О методе их размножения я могу сообщить лишь предположительно: видимо, есть существа-родители, что-то вроде матерей, прячущихся в трясине и никогда не видящих света дня. Эти матери, вероятно, являются яйцекладущими существами в чистом виде. Вообще-то, я разговаривала и со Странниками, и с леди Карен, которая сама из рода Вамфири, но об этом этапе цикла все они знают не больше, чем я тебе рассказала. Тем не менее, одно можно сказать точно: они не вылезают из этих болот во время солнечного дня.

Когда же они вылезают, первой и самой неотложной задачей каждого из них становится поиск какого-нибудь “хозяина”, к чему их тянет так же инстинктивно, как утку к воде. Жизнь в одиночку противоречит их натуре, и если они не могут найти себе какого-нибудь “хозяина”, то быстро чахнут и погибают. Можно сказать, что они похожи на кукушек, которые... Нет, это неподходящая аналогия. Скорее, как ленточные глисты, быть может... Или нет, скорее, как печеночные трематоды. Да, они — паразиты, но на этом сходство кончается...

Ладно, я уже сказала, что их жизненный цикл очень сложен. Так оно и есть. Правда, когда припомнишь жизненные циклы некоторых земных существ, то выясняется, что и о них можно сказать то же самое. Печеночные трематоды — это хороший пример. Они живут в кишечнике коров, свиней и овец, откладывают яйца в фекалии животных, те прилипают к лапам, подошвам, вообще к открытым местам других животных, в том числе и человека! И как только они попадают в печень — животное это приговорено к смерти. Его печень съеживается до размера овечьего катышка! И если это животное умирает где-то в поле и его пожирают свиньи... Или если его отправляют на бойню, а потом его съедают ничего не подозревающие люди... Одним словом, ты понимаешь, каким образом продолжается этот жизненный цикл. Вот примерно так же обстоят дела и с вампирами. Во всяком случае, они наверняка паразиты. Но, как я уже говорила, это единственное сходство.

Огромная разница состоит в следующем.

И ленточный глист, и печеночный паразит постепенно разрушают и уничтожают организм хозяина, в конце концов убивая его. В то же время они убивают и себя, так как не могут жить без живого хозяина. Инстинкт вампиров заставляет их поступать иначе. Вампир не убивает своего хозяина, он растет вместе с ним, делая его более могущественным, меняя его натуру. Вампир учится у него, освобождает хозяина от физических слабостей, укрепляет его силы. Он направляет его сознание и характер, подчиняя их себе. Будучи сам по себе бесполым, вампир адаптируется к полу хозяина, начиная разделять его вкусы и пристрастия. Люди действительно страстные существа. Джаз, но когда в них поселяется вампир, их темперамент становится неукротимым. Люди воинственны, но, став Вамфири, они в экстазе купаются в крови своих жертв. Люди коварны, и оттого Вамфири являются самыми коварными существами в мире!

Но это всего лишь одна из сторон жизненного цикла, одна из его ячеек.

Так вот, я уже объяснила, как изменяется в ментальном плане человек, в котором поселяется вампир. Но существует и чисто физическая сторона этого процесса.

У вампира совершенно особая плоть. Это протоплазма, совместимая с любой плотью! С плотью людей, животных, да и почти всех живых существ. По мере того как вампир развивается внутри своего хозяина, он приобретает способность по-своему изменять его — изменять в физическом плане! А Вамфири — это истинные виртуозы метаморфоз. Я поясню.

Предположим, какому-нибудь вампиру, только что вылезшему из болота, повезло обрести в качестве хозяина волка. Он обретает волчий нюх, волчью злость и волчий охотничий инстинкт преследования. И к тому же усиливает их. Существуют легенды о подобных волках, живущих на Светлой стороне. Это легенды из рода тех, которые издавна известны и на Земле — про оборотней, вервольфов. Серебряная пуля, Джаз, и полная луна!

Чтобы заполучить человека на обед, волк, в которого вселился вампир, может имитировать человека! Он начнет ходить на задних конечностях, изменит свои черты на человекоподобные, выискивая свою добычу по ночам. А когда он укусит...

Укус вампира заразен! Заражение еще более неизбежно, чем в случае с бешенством. Да, но в то время как бешенство убивает, укус вампира не делает этого. Он может убить, если вампир желает совершить убийство, но, как правило, жертва остается в живых.

А если во время нападения вампир умудрится отложить внутрь жертвы часть своего естества, — своей плоти из протоплазмы, — тогда эта жертва тоже превращается в вампира. Но предположим, что данное нападение было умышленно запланировано как фатальное, то есть вампир выпивает всю кровь жертвы (часто в буквальном смысле слова высасывая ее досуха) и оставляет лежать уже бездыханный труп. И в этом случае, хотя сама жертва и мертва, то, что вампир отложил в нее — как бы в обмен на полученную кровь — не мертво! Примерно через семьдесят часов, а зачастую раньше, происходит трансформация, завершается метаморфоза. Опять же, в полном соответствии с земными мифами, через трое суток новый вампир оживает, чтобы распространять эту заразу дальше.

По-моему, я сильно уклонилась от начальной темы. Я ведь пыталась объяснить, кем являются боевые существа Вамфири. Так вот, представь себе одну из этих летающих бестий, которых ты видел, увеличенную в десять раз. Представь, что такое существо обладает дюжиной закованных в броню шей, которые завершаются головами с пастями, наполненными совершенно невероятными зубами — как лезвия кос, выстроенные бесконечными рядами! Представь себе, что такие существа имеют достаточное количество лап или щупалец, которые заканчиваются убийственными когтями или шипами, либо снабжены гигантскими версиями боевых рукавиц Вамфири. Окинь все это мысленным оком, и ты увидишь типичного боевого зверя. Они тоже вампиры, но совершенно бездумные, подчиняющиеся одному и только одному — приказам лорда, который создал их.

— Ага, я вижу в твоих глазах вопрос, Джаз. Ты хочешь спросить: что это за лорд создал их и из чего? Но я уже объясняла тебе, что они — виртуозы метаморфоз. Их существа — все их существа, выполняющие в том обществе роль машин — когда-то были людьми!

Только не задавай мне всяческих “как” и “почему”. Нет у меня на них ответов, да и не думаю, что я хотела бы их знать. А то, что я знаю достоверно, я тебе расскажу, если нам позволит время. Ты спрашивал меня, как обстояли дела, когда я впервые попала сюда. Так вот, говорю тебе, что первыми я здесь увидела двух боевых зверей Вамфири. Я заметила их первыми, раньше, чем все остальное, как первыми ты заметишь пару тараканов среди кучи муравьев. Во-первых, тараканы противные, а муравьи — нет, и, во-вторых, тараканы гораздо крупнее и потому их мерзость бросается в глаза! Их было двое на этой усеянной камнями равнине под светом луны и звезд. А я не могла поверить в то, что бывают существа такого размера! То, что это воинственные животные, было несомненно: возьми книги о доисторических животных, взгляни на картину, изображающую тиранозавра, и тебе не понадобятся объяснения в тексте, рассказывающие о его воинственности. То же самое и с этими существами: все это оружие, броня, чудовищные размеры — ни для чего иного они не нужны. И только тогда, когда я заметила, что они кого-то слушаются, кем-то контролируются, я сумела оторвать от них взгляд. То есть, вволю наглядевшись на “тараканов”, я удосужилась взглянуть на “муравьев”. По сравнению с этими боевыми существами и с летающими тварями, сами Вамфири смотрелись как раз так — муравьями. Но именно они были хозяевами, а чудовищные гиганты — лишь их послушными рабами.

Попытайся все это представить.

Там, на каменистой равнине, возвышаются две горы бронированной плоти. Поближе находится полдюжины летающих существ, которые помахивают туда-сюда шеями, увенчанными мерзкими головками. А еще ближе, всего в нескольких шагах от сияющего купола Врат, стоят сами Вамфири, которые явились сюда, чтобы наказать одного из своих собратьев, нарушившего территориальные права леди Карен. Я увидела их, уставилась как завороженная, испытывая что-то вроде преклонения и одновременно отвращения, а они также уставились на меня. Дело в том, что они собирались бросить кого-то в Врата и уж меньше всего ожидали увидеть кого-нибудь выходящим из них!

Тут находилась сама Карен и ее четыре подчиненных — если хочешь, назови их адъютантами — и еще один, мерзкий, как грех, разукрашенный опутывающими его золотыми цепями. Вообще, ты знаешь, Джаз, что золото — это мягкий металл, который легко деформируется, но не в том случае, когда звенья толщиной в твой палец! На нем было больше золота, чем я видела в общей сложности за всю свою жизнь. И этот Корлис, украшенный им, нес его на себе, как мишуру! Так его звали — Корлис — здоровенныйquot;, неуклюжий и практически обнаженный, если не считать этого золота. На его руке не было боевой рукавицы, поскольку он покрыл себя позором. Однако, хотя он стоял там обнаженный и без оружия, глаза его горели яростью и непокорностью!

Те четверо, что окружали его, тоже были крупными созданиями, но на голову ниже своего узника; на их спинах были закреплены длинные полоски кожи, вроде плащей, а в руках они держали острые мечи. Вообще, меч, как я потом узнала, это постыдное оружие, лишь боевые рукавицы считаются почетным и достойным инструментом, помогающим в рукопашной битве. Кроме того, у этих мечей были серебряные кончики и все четыре их острия были направлены на Корлиса, который стоял там, тяжело дыша, высоко подняв голову, вне себя от ярости.

Позади пленника, прикрытая от него четверкой своих охранников, стояла, не менее завороженная, чем я, леди Карен. Когда она увидела меня, ее красная пасть так и раскрылась. Знаешь, я кое-что скажу тебе, Джаз. Скажу такое, в чем женщина никогда не должна сознаваться, в чем я не признавалась даже себе до сего момента. Женщина — это завистливое существо. И чем она лучше выглядит, тем она завистливей. Но теперь я признаю это, потому что понимаю, что так оно и есть. Правда, я не знала, что это так, пока не увидела Карен.

Волосы у нее были медного цвета, сверкающие, почти сияющие; они сверкали в ослепительно белом свете сферы, спадая плавными золотыми потоками на плечи, почти сливаясь с полированными браслетами, необычно высоко надетыми на руки. Золотые кольца на изящной золотой цепочке, охватывавшей шею, удерживали кинжал в ножнах из мягкой белой кожи, а сандалии на ногах были из кожи слегка бежевого оттенка, расшитой золотом. На плечи была наброшена длинная накидка из белого меха, искусно разукрашенная изображениями летучих мышей, вышитыми золотыми нитями. Она была подпоясана широким ремнем из черной кожи с ее гербом — оскаленной волчьей мордой, — к которому была приторочена боевая рукавица, опиравшаяся на округлое бедро.

Женщина, невероятно прекрасная женщина — точнее, она была бы таковой, если бы не ее алые глаза. Кем бы или чем бы ни было их племя, она принадлежала к нему. В данном случае она была командиром этой группы, их леди. И вскоре я узнала, как они сами называют себя — Вамфири!

Она, оставив группу, ступила вперед и приблизилась ко мне — к тому месту, где я стояла, прижавшись к стене кратера, чувствуя спиной полусферу Врат. При ближайшем рассмотрении она оказалась еще красивей; тело ее двигалось плавными движениями цыганской танцовщицы и казалось безупречным, прямо-таки невинным. Лицо ее, в форме сердечка, с локоном волос цвета темного пламени, спадавшим на лоб, могло бы принадлежать ангелу, если бы не красные глаза, которые делали его похожим на демона. Рот ее был пропорциональных размеров, идеально прорисованный; кровавый цвет губ контрастировал с бледными, чуть впалыми щеками. Лишь нос портил ее внешность, которую во всех иных отношениях можно было назвать неземной: он был сильно вздернут, слишком приплющен, а ноздри — слишком округлы и темны. Возможно, еще уши, полуприкрытые волосами и проглядывающие сквозь них, словно завитки каких-то бледных экзотических морских раковин. Тем не менее, в их мочки были вдеты золотые серьги. В общем, несмотря на всю экзотичность и контрастирующие цвета, она очень напоминала цыганку. Мне казалось, что, когда она двигается, раздается звон монист, хотя на самом деле я ничего не слышала...

— Из Адских Краев, — сказала она на языке, которого я не поняла бы, если бы не мои способности.

Нетрудно изучать языки, если ты — телепат, так что то, что мне было непонятно в произнесенных словах, я читала в ее мыслях — и она поняла это сразу! Она подняла руку, пальцы которой заканчивались ярко-красными ногтями, в обвиняющем жесте и сказала:

— Воровка мыслей!

Потом она стала пристально рассматривать меня налитыми кровью глазами, и когда заговорила, голос ее был задумчив.

— Значит, женщина из Адских Краев. Мне доводилось слышать о волшебниках-мужчинах, входящих через эти Врата, но никогда я не слышала о женщине. Возможно, это некий знак мне. Я должна хорошо воспользоваться похитительницей мыслей, — приняв неожиданно решение, она покивала головой. — Отдай себя в мои руки вместе со всеми своими секретами, и я буду покровительствовать тебе, — сказала она. — Можешь отказать мне, но тогда... Иди своей дорогой без моего покровительства.

Пока она говорила, через ее плечо я видела жадные похотливые взгляды ее приспешников. Решать нужно было быстро — от этого зависела моя жизнь. Если я не последую за ней, — куда бы она ни повела меня, — тогда что мне делать, куда мне идти? Или... если я не пойду с ней, куда меня в таком случае заберут?

— Меня зовут Зекинта, — ответила я ей. — И я принимаю твое покровительство.

— Тогда ты можешь называть меня леди Карен, — она вскинула голову, и волосы ее на миг вновь блеснули золотым светом. — А пока отойди немножко в сторонку. У нас здесь есть дело, — и она бросила своим помощникам:

— Выведите эту собаку Корлиса вперед!

Люди Карен стали подталкивать вперед своего узника; даже закованный в цепи, он мог бы броситься на них, но их оружие с серебряными наконечниками не давало ему сделать этого. Они стали снимать с него цепи, и когда была снята последняя...

Именно этого момента он и ждал!

Обмотав последний отрезок цепи вокруг огромного кулака, Корлис начал хлестать им налево и направо, заставив стражников отступить. Они еще не успели прийти в себя, как он, схватив эту тяжеленную цепь, метнул ее прямо в них. В следующий момент он расхохотался — безумным безудержным хохотом — и, прыгнув к леди Карен, схватил ее.

— Если уж я стану жертвой этих Врат, Карен, то ты пойдешь вместе со мной! — воскликнул он.

В общем, примерно так же, как ты притащил сюда Карла Вотского, Джаз, Корлис решил вытащить отсюда леди Карен.

И вот, прижимая к себе Карен, Корлис уже почти добрался до гребня стены кратера. Ее охранники следили за ним внимательно, как сторожевые псы, но преимущество было на его стороне. Похоже было на то, что единственная моя надежда в этом чуждом мне мире сейчас исчезнет. Однако Корлис не принимал в расчет меня, уклоняясь от охранников Карен и избегая дыр в магме, он добрался до того места, где скрывалась я. Карен отбивалась и кусалась, но все это было бесполезно. Она принадлежала к роду Вамфири, но в то же время она была женщиной. Наконец, подхватив Карен под мышку, Корлис решил, что нашел шанс на спасение и направился прямо к каменным ступеням, которые иссекали стену кратера. В этот момент он уже находился в трех-четырех шагах от Врат. Однако в тот момент, когда он ковылял мимо меня, я просто подставила ему ножку... и больше ничего.

Споткнувшись, он упал. Карен освободилась из его рук, едва не свалившись при этом в одну из червоточин в магмассе. Корлис привстал, опираясь на одно колено, глядя на меня с ненавистью и отчаянием. Мы находились практически лицом к лицу. Его руки потянулись ко мне, а я отступила... но, Джаз, Господи! Эти дьявольские руки имели способность вытягиваться! Они тянулись, как резина, тянулись ко мне, и при этом я слышала, как пощелкивают от напряжения его мышцы и связки! Лицо его — о Господи, если только это можно назвать лицом! — начало расползаться в какую-то чудовищную стальную крысоловку, пасть которой была усеяна мелкими и острыми, как иглы, зубами, которые на глазах стали расти, заставляя его еще шире распахивать пасть! Понятия не имею, во что он в этот момент превращался, — наверное, во что-нибудь совершенно невероятное, — но я не собиралась сдаваться, уж во всяком случае — ему.

С самого начала автомат висел у меня на шее, и я держала руки на нем, но я не солдат, Джаз, и никогда никого не убивала. Но в этом случае у меня действительно не было никакого выбора. Я передернула затвор (только не спрашивай, откуда у меня взялись силы — я сама не знаю, потому что мышцы мои стали, как кисель) и нажала на спусковой крючок.

Ну, как ты знаешь, пули их не убивают, но нельзя сказать, что они никак на них не реагируют. Очередь, которую я выпустила в Корлиса, была практически летящей стеной свинца. Его торс мгновенно обагрился кровью, грудь была иссечена дырами, как и чудовищное лицо, и он отлетел от меня, кувыркаясь и беспорядочно перекатываясь, как мокрая тряпка. Похоже, эта длинная очередь из автомата заставила замереть все вокруг. В этой практически ничем не нарушаемой тишине Темной стороны автоматная очередь, думаю, звучала дьявольским хохотом. И он закончился лишь тогда, когда опустел магазин, хотя эхо его еще некоторое время перекликалось в холмах.

Эффект, конечно, был поразительным. Ободренная тем, что леди Карен вскочила на ноги, ее челядь бросилась к Корлису. Он сумел сесть! Я не верила своим глазам, но это действительно было так. Раны на его теле уже начали заживляться, изуродованное окровавленное лицо стало обретать нормальный вид. Он увидел, что они окружают его, выставив вперед серебряные кончики своих мечей, и начал дико озираться. Ага! — вот она, дыра в магмассе. Он пригнулся, присел на коленки и прыгнул вперед — в черный зев. Охранники леди Карен перехватили его в полете: сверкнул серебром меч — и голова Корлиса отлетела прочь! Тело его рухнуло, и из рассеченной шеи хлестнула струя крови. Судорожно дергавшееся тело Корлиса подкатилось к краю черной дыры и исчезло из виду. Голова его, однако, гримасничая и скаля зубы, осталась там, где лежала.

Карен вскрикнула от отвращения, сделала шаг вперед и ударом ноги сбросила эту тошнотворную штуковину в другую дыру. Не знаю, в чем уж там провинился этот Корлис, но, должно быть, он здорово провинился. В общем, от него остались лишь алые пятна...

Карен посмотрела сначала на меня и потом — на слегка дымящийся в моих руках автомат. Теперь ее глаза расширились, а лицо стало еще бледней. Она видела не только автомат — она видела, что у меня есть куча еще какого-то снаряжения. Она никак не могла оторвать взгляд от моего рюкзака, от ствола огнемета, пристегнутого карабином к поясу, от клапана левого верхнего кармана моего комбинезона. Похоже, последний предмет произвел на нее самое большое впечатление, и она подошла ближе, чтобы присмотреться к эмблеме. Ну ясно, какая у меня там была эмблема: серп и молот, а под ними штык, говорящий о том, что я отношусь к пехоте. Этот комбинезон забрали у кого-то из солдатиков помельче.

Леди, однако, эта пехотная эмблема, видимо, говорила о чем-то большем. Она подняла указующий перст, гордо распрямилась (а может быть, не гордо, а гневно) и резко бросила какие-то слова. На слух я не могла их воспринять, так что мне пришлось читать ее ментальное сообщение:

— Это твой герб? Изуродованный нож, молоток и еще какой-то кинжал? Ты насмехаешься надо мной?

— Я ни над кем не хочу насмехаться, — ответила я. — Эта нашивка всего-навсего...

— Молчать, — сказала она и тут же добавила:

— И поберегись, ибо если твое оружие обратится в мою сторону, я скормлю тебя своим боевым зверям! — и она указала на чудовищ, которые разгуливали по равнине.

Магазин автомата был пуст, и я даже не помышляла о том, чтобы перезарядить его. Ведомая каким-то вдохновением, я протянула оружие Карен, которая сразу слегка отпрянула. Потом она собралась, заставила себя откинуть автомат в сторону и, протянув руку, сунула свои увенчанные алыми когтями пальцы в клапан моего нагрудного кармана. Она оторвала оскорбительную эмблему и с отвращением отбросила ее в сторону.

— Теперь поклянись, что ты отрекаешься от этих знаков! — велела она.

— Отрекаюсь, — ответила я.

Тут же успокоившись, она кивнула.

— Очень хорошо, — сказала она. — Я не забуду, что я перед тобой в долгу. А зачем ты носила этот оскорбляющий тебя герб, можешь рассказать мне позже, — она повернулась и пошла к своей свите, уже спускавшейся на равнину и начинавшей седлать летучих “скакунов”.

Карен шла к ним, а я стояла, словно застывшая, не зная, что мне предпринять. Она, заметив мою нерешительность, сказала:

— Пойдем, они уже ждут нас.

Она подвела меня к одному из этих существ, без конца покачивающих головами. Это был, вероятно, зверь Корлиса, решила я, потому что на спине его, вернее, там, где кончалась его шея, была укреплена металлическая клетка.

— Давай, забирайся и располагайся там, — сказала мне Карен, но я была не в силах сделать это. Отступив на шаг, я отрицательно покачала головой. Похоже, мой страх придал ей уверенности — вот уж не думала, что ей не хватает уверенности в себе! Она рассмеялась:

— Тогда поедем вместе.

Мы подошли к соседнему свободному животному. Оно было застелено фиолетовой попоной величиной с хороший ковер; упряжь была из черной кожи с золотыми украшениями, а седло, расположенное у самой шеи, было огромным, мягким, соблазнительным. Зверюга опустила шею, и Карен, ухватившись за упряжь, легко взобралась в седло.

Мне едва удалось заставить себя прикоснуться к этому чуждому мне существу. Она потянулась ко мне, взяла мою дрожащую руку в горячую ладонь, и с ее помощью я кое-как примостилась позади нее.

— Если у тебя закружится голова, держись за меня покрепче, — посоветовала она. И в следующий момент мы взмыли в воздух. Насчет полета я не могу рассказать тебе ничего, потому что практически все время мои глаза были зажмурены. И уж к ней-то я прижималась действительно крепко, потому что прижиматься больше было не к чему.

Этот воздушный замок был ужасным местом. Он...

— Джаз? — Зек потянулась вперед и взглянула на него повнимательней. Во рту у него торчал окурок, уставившийся прямо в небо. Порыв ветра сбросил столбик пепла прямо на его грудь, и этот цилиндрик начал болтаться по груди туда-сюда. А он еще говорил, что ему будет “не заснуть” Ну и ладно, ему и в самом деле давно пора отдохнуть. Ей, кстати, тоже.

Ей, правда, было интересно, какую часть рассказа он все-таки успел усвоить.

Так уж случилось, что большую часть рассказа он все-таки слышал. Причем мнение Джаза о ней не изменилось. Она была, черт побери, настоящей женщиной...

Следующие пятнадцать миль, действительно, оказались нелегкими. После всего что он пережил до того, как оставил Печорск, и то, что он пережил после этого, не очень-то компенсировалось менее чем тремя часами сна. Во всяком случае, этого было явно недостаточно для того, чтобы чувствовать себя готовым к новым подвигам. Дорога была тяжелой, она поднималась вверх по холмам, петляла среди труднопроходимых групп камней. Вскоре пошел дождь, но мокнуть пришлось недолго, так как послышался голос. Лардиса, объявлявшего о втором большом привале. Местом привала были сухие просторные пещеры, расположенные в отрогах гор, где большинство Странников смогло свободно расположиться. Джаз и Зек устроились в таком месте, откуда могли наблюдать за тем, как небо понемногу очищается от облаков, становясь несколько темней, в то время как солнце, продолжавшее клониться вниз, до сих пор исправно бросало на их лица теплые лучи.

С этого удобного наблюдательного поста, по мере того как уходил туман и становилось все яснее. Джаз мог оценить решение Лардиса, который выбрал столь сложный на первый взгляд маршрут. Внизу под ними простиралась широкая полоса леса, постепенно переходящего в равнину Светлой стороны. Прорезаемая кое-где спускающимися с гор реками, эта густая темная зелень лесов представляла собой почти непроходимое препятствие. Там, выше в горах, эти речки были еще ручейками, которые легко можно было перейти, однако ниже они начинали сливаться, набирать силу, превращаясь в конце концов в могучие водные артерии, мощно рассекающие своими потоками леса. Конечно, здесь было хорошо охотиться, ловить рыбу и очень плохо следить за кем-нибудь. Оказывается, выбор тут был небогат: либо сложный маршрут, либо маршрут невозможный. И уж конечно, по ходу избранного маршрута необходимо было иметь возможность прекрасно просматривать окрестности — фактор, который Лардис считал исключительно желательным.

— На этот раз, мне кажется, я посплю, — сообщил Джаз Зек.

— Ты поспал и в прошлый раз, — напомнила она ему. — Ты начинаешь ощущать утомление?

— Как, как ты сказала? Начинаю? — он криво усмехнулся. — Интересно было бы найти хоть одну мышцу, которая у меня не болела бы! А эти Странники еще тащат проклятые тележки, и я не слышу, чтобы хоть кто-нибудь из них жаловался. Наверное, ты правильно говоришь: мне нужно немножко привыкнуть к этому. Правда, мне даже страшно подумать, как бы чувствовал себя на моем месте человек, который находится в плохой форме, болен или просто стар.

— Я была не в такой хорошей форме, как ты, — возразила она. — Правда, у меня было больше времени, чтобы постепенно втягиваться в эту жизнь. В определенном смысле мне повезло в том, что с самого начала я попала к леди Карен. И помимо всего прочего, она была... ну... “леди”. Во всяком случае, в той степени, в какой это позволяло ее состояние.

— Ее состояние?

— В ней находилось яйцо Драмала Прокаженного, — утвердительно кивнула Зек. — Лорд Драмал из Вамфири был проклят в тот момент, когда он подхватил проказу — собственно, поэтому он и получил свое прозвище. Подожди, сейчас я все тебе объясню. Проказа — это тоже один из важных факторов в судьбе Странников. Они очень подвержены ей. Ты уж не спрашивай меня, получают они ее по наследству, контактным методом или еще как-нибудь. Я вообще ничего не знаю об этом заболевании. Так или иначе,! когда у кого-нибудь из Странников замечают симптомы этой болезни, он становится отверженным. Такое случается очень часто — племя попросту отвергает его. Или ее. Драмал в молодости, пятьсот лет назад, подхватил проказу у одной женщины. Она была больна, но симптомы у нее еще не проявлялись. Лорд Вамфир находил ее очень милой и жил вместе с ней в своем замке. Слишком поздно он узнал о ее небольшом недостатке.

Джаз опять был озадачен:

— Ты хочешь сказать, что она его заразила? Но меня скорее удивляет то, что эти существа вообще каким-то образом выживают. Я уже не говорю о том, что они постоянно воюют друг с другом, но они ведь пьют кровь Странников, занимаются с их женщинами сексом, в общем, подставляют себя каким угодно заболеваниям какими угодно способами.

— И в то же время, — возразила Зек, — по-своему они соблюдают кодекс чести. Во всяком случае, истинные лорды Вамфири. Или леди.

— Кодекс чести? — Джаз опять опешил. — Ты это серьезно?

Она прямо и очень пристально взглянула ему в глаза.

— Видишь ли, свой кодекс чести есть даже у тараканов. Но я сказала бы, что Вамфири... да, разборчивы. Их приспешники или пособники, состоящие в основном из Странников, которые подверглись метаморфозам, стали вампирами, но не получили яйца, как, скажем, та парочка, что сопровождала Шайтиса, — вот те, возможно, действительно неразборчивы. Однако что касается “подставлять себя каким угодно заболеваниям” — это было бы справедливым утверждением, если бы речь шла об обычных людях. Ты, однако, убедился в том, что они — не обычные люди. Как только человек становится вампиром, организм его приобретает сопротивляемость к заразным заболеваниям. Вот почему они живут так долго. Даже процесс старения почти не влияет на них.

— Тем не менее, проказе они подвержены? Именно это ты хотела сказать?

— Не совсем. Во всяком случае, женщина Драмала умерла в башне, в которую он заточил ее. Потом болезнь проявилась и у него. Конечно же, плоть вампира боролась с ней. Отгнившие конечности вновь восстанавливались, а отвалившаяся плоть заново отрастала. Однако в этой игре Драмал не мог победить. Зараженным оказался сам вампир, живший внутри него. По мере того как развивалась болезнь, все большая часть энергии Драмала начинала уходить на борьбу с ней, на то, чтобы просто выжить. Замок его стали избегать другие Вамфири, и даже в периоды перемирий его никто не посещал. Конечно, своих людей он держал в узде, но по мере того как он ослабевал, даже они потихоньку начали строить планы заговоров против него. Они боялись, что сами заразятся.

Все это происходило страшно медленно, и разрушительный процесс продолжался в течение почти пяти веков, но несколько лет назад Драмал начал опасаться, что конец его уже близок, что один из Великих Бессмертных вскоре умрет — или вскоре станет настолько слабым, что его же приспешники восстанут против него, заколют, обезглавят и останки сожгут. А потом они покинут этот замок, который уже давно считался проклятым местом. Он решил, что до того, как это случится, ему необходимо каким-то образом обеспечить сохранность своего яйца, но полагаться на эту преступную шайку, которая окружала его, он не мог. Вместе с таким яйцом переходит, естественно, и власть, а наследник должен в числе прочего стать и владельцем замка с его окрестностями. В общем, ему удалось похитить Карен Шисклу из племени восточных Странников, превратить ее в леди Вамфири и перед смертью передать ей всю свою власть. В лучшие времена он предпочел бы передать это яйцо через половой акт, но к тому моменту у него уже не было для этого сил. Все свои последние силы он потратил на то, чтобы обучить Карен образу жизни. Вамфири, рассказать ей о тайнах замка и научить ее секретам управления разнообразными подчиненными ему существами. В общем, он просто-напросто поцеловал ее, и этого было достаточно — через этот чудовищный поцелуй в нее вошло то самое яйцо.

Джаз невольно вздрогнул. Скорчив гримасу, он сказал:

— Боже, ну и мир нам достался! Слушай, скажи-ка мне: под “ее состоянием” ты имеешь в виду, что она полностью превратилась в Вамфири или что-то еще хуже? То есть, я имею в виду, она тоже подхватила проказу?

— Нет, этого не произошло, — ответила Зек, — но, возможно, положение ее было еще хуже, чем ты это себе представляешь. Видишь ли, легенды Вамфири рассказывают, что первая и истинная Мать была обычной женщиной, чей вампир произвел нечто большее, чем обычное единственное яйцо вампира. В общем-то, такие яйца производятся на свет, можно сказать, без конца — пока сам вампир и его хозяйка-женщина не дойдут до полного истощения! Они дают жизнь новым вампирам до тех пор, пока эти усилия не превращают их в безжизненные тени. Так вот, используя этот принцип, Драмал решил отомстить всем остальным Вамфири за то, что они избегали его и прозвали Прокаженным. А еще точнее — не за что-нибудь, а попросту из чистой злобности. Он поставил себе целью принести в этот мир сотню яиц вампира, каждое из которых должно было обрести своего хозяина из числа приближенных, живших в его замке. То есть даже эти летающие и воюющие скотины должны были превратиться в Вамфири. И это означало бы унижение для всей остальной их расы! Ты это понимаешь?

Джаз согласно кивнул, хотя не вполне уверенно.

— Кажется, я понимаю. Он надеялся, что Карен станет Матерью и ее вампир разразится тем же самым бесконечным потоком яиц. Но как он мог быть уверен в этом?

— Возможно, он и не был уверен в этом, — Зек пожала плечами. — Может быть, он всего лишь надеялся на такой исход, однако самой Карен он внушил, что так все и должно случиться. И она, это, по сути дела, несчастное, проклятое, обреченное создание, верит в свое предназначение. А ведь у вампиров действительно есть особые свойства. Возможно, каким-то образом он сумел влить в нее энергию. Так или иначе, в настоящее время он пришел в состояние полной деградации, а она поджидает, пока в ней медленно созревает вампир. Другое дело, что... одни созревают быстрее, а другие — медленнее. У одних это занимает несколько дней, а у других — много лет. Если ее вампир действительно является Матерью, значит, ее ожидает та же судьба, что ожидала и первую Мать из легенды...

Зек сделала паузу, а потом невольным жестом коснулась лица Джаза. Раньше, чем она успела отдернуть руку, он поцеловал ей пальцы. Тоже, можно сказать, невольно. Улыбнувшись ему, она покачала головой.

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — сказала она, — и уж для этого-то мне не нужно обращаться к телепатии. Это, знаешь ли, очень несвязное мышление — от столь важной темы одномоментно ты перескакиваешь к таким глупостям? — И тут же она опять стала серьезной. — Но ты прав. Джаз, это действительно ужасный мир, и, в общем-то, мы не приспособлены к жизни в нем. Нам обоим следует сохранять свои силы.

— Я заметил, — сообщил он, — что ты, я бы сказал, тянешься ко мне. У меня складывается такое впечатление, что я тоже могу читать твои мысли.

Она рассмеялась.

— Знаешь, Джаз, здесь есть множество холостых Странников, — сказала она. — Теперь им и Лардису кажется, что я уже сделала свой выбор — независимо от того, как обстоят дела на самом деле. Таким образом, мне теперь не придется отгонять их от себя. Только не заставляй меня отгонять тебя, потому что я не знаю, насколько я преуспею в этом деле.

Он, притворно вздохнув, пробормотал:

— Обещания, обещания... — потом он улыбнулся:

— Ладно, ты выиграла. Во всяком случае, я уже достаточно раззадорен.

К концу следующего их перехода солнце, похоже, сместилось на несколько градусов к востоку, в то же время заметно скатившись к горизонту. Возможно, впрочем, такое впечатление складывалось оттого, что Странники покинули холмы предгорья, сузив, таким образом, свой горизонт. Так или иначе, Джаз отметил явную обеспокоенность Лардиса и его людей. Горное ущелье оставалось сравнительно недалеко, а заход солнца близился. Да и у Шайтиса из рода Вамфири остался неоплаченный счет, так что, чем быстрее племя спряталось бы в свое пещерное укрытие — тем лучше.

Переход этот, совершаемый по заранее определенному маршруту, вниз, к подножью холмов, оказался на удивление быстрым и легким. Немногим менее двадцати миль они покрыли чуть ли не за половину времени, выделенного для этого, и Лардис был очень доволен. Он объявил привал на западном берегу реки, за которой простирался обширный лесной массив, и сообщил, что отдых продлится четыре часа. Одновременно он послал охотников в степь, поросшую травой высотой по колено, поискать какую-нибудь добычу. Затем он подобрал себе подходящее местечко на самом берегу реки и устроился там, занявшись рыбной ловлей и, заодно, обдумыванием дальнейших планов.

Между тем люди его обнаружили знаки, оставленные гонцами (членами племени, отправлявшимися в самостоятельные дальние рейды с целью получения разведывательных данных), знаки, оставляемые в заранее согласованных местах и адресуемые как группе Странников, следующей милях в пяти впереди, так и основной группе, направляющейся к главному лагерю, милях в двадцати — двадцати пяти отсюда. К тому времени, как Лардис подсек и выбросил на берег крупную зубатку, он был удовлетворен. Все, похоже, шло в соответствии с планом.

Что касается Джаза и Зек, то она отправилась купаться в реке, а он в это время занялся ее автоматом: прочистил засорившуюся газоотводную трубку, смазал все движущиеся части и вновь привел оружие в боеспособное состояние. В случае возникновения нового конфликта лучше иметь два автомата вместо одного. Кроме того, Джаз попросил, чтобы ему принесли и остальное его снаряжение; он хотел, чтобы, по крайней мере, один член цыганского племени, с которым он путешествовал, — предпочтительно, сам Лардис, — овладел основами обращения с различными предметами, и главное — с огнеметом. Когда вещи были доставлены, Джаз с удивлением обнаружил, что в них, похоже, никто, не копался с тех пор, как он в последний раз переложил их. Возможно, так оно и было. На дне одного из мешков красовалась упаковка из шести смертоносных осколочных гранат советского производства. Гранаты, каждая размером с куриное яйцо, лежавшие в своем деревянном ящичке, пересыпанные опилками, напоминали Джазу пасхальные подарочные яйца. Если преподнести кому-нибудь такой подарочек... Джазу показалось, что он уже что-то слышал о подобном.

Лардис, шагавший к костру с бьющейся на плече рыбиной, кивнул расположившимся на самом берегу Джазу и Зек:

— Сейчас я избавлюсь от этой штуковины и подойду посмотреть на ваши штучки.

Они понаблюдали за тем, как его коренастая фигура скрылась за излучиной реки, и вернулись к своим делам. Пока Зек досушивала волосы, Джаз провел последнюю пробу ее оружия. Он резко передернул затвор и был вознагражден чистым, отчетливым клацаньем встающих на боевой взвод частей. Затем он нажал на спусковой крючок, и затвор, четко щелкнув, скользнул вперед. Джаз удовлетворенно кивнул, поставил автомат на предохранитель и загнал в него заряженный магазин. Он вручил оружие Зек, сказав:

— Вот теперь ты вновь обладаешь властью в этом мире. У меня есть еще шесть полностью набитых магазинов и патроны на четыре магазина. Разделим по пять. Вряд ли можно назвать это сокрушительным оружием, но все-таки больше, чем ничего.

Он взял в руку одну из гранат и взвесил ее на ладони. Предохранительное устройство состояло из кольца, за которое выдергивалась чека. Содержащая заряд сильной взрывчатки граната при взрыве разбрасывала две сотни металлических зазубренных осколков оболочки, разлетавшихся со скоростью пули. Страшная поражающая сила! Пожалуй, даже сильнейший из лордов Вамфири не устоит против такого. Как минимум, он будет тяжело покалечен, а как максимум — лишится головы. Джаз мог бы использовать гранаты во время боя в ущелье, но он не был уверен в том, что люди Арлека не помудрили с ними, да и в любом случае первым под рукой оказался автомат.

Зек отвлекла его от этих размышлений, вернув к реальности и спросив:

— Так ты хочешь, чтобы я рассказала тебе про владения леди Карен?

Джаз, вставая, сказал:

— Хочу, только в это время я буду умываться, а то сейчас я благоухаю, как благоухала ты во время нашей первой встречи! На твоем месте я бы отвернулся — знаешь, зрелище это малопривлекательное.

Он разделся до плавок и нырнул в реку. Затем, поплескавшись возле берега, начал умываться.

— Хорошо, давай послушаем про их замки. Я предполагаю, что это будет неприятный рассказ, но если ты считаешь, что он пойдет мне на пользу...

И она продолжила свой рассказ...