Лапин Борис ФедоровичЫргл

Борис Лапин

ЫРГЛ

1

Было очевидно: след появился на рассвете.

Ыргл проходил здесь ночью, и если бы след остался с вечера, уж он бы его заприметил. В полной темноте Ыргл мог разглядеть пылинку на тропе. След был невелик, впору Кайе, младшей дочери старика Харша. Да только это был не нормальный след, след человека племена буранов. Нога оставившего отпечаток на снегу была одета в железо!

Первым побуждением Ыргла, когда он наткнулся на след, было дать тягу, бежать, обойти опасное место стороной, другим гребнем, пусть много выше. Не то чтобы он боялся этой печати неведомого на белом полотнище небольшого ледничка - наоборот, его так и подмывало получше разглядеть след. Но в поверьях буранов след пришельца предвещал беду.

Однако Ыргл был не из тех, кто без раздумий и колебаний подчиняется обычаю. Конечно, если бы он отступил и никому ничего не сказал, получилось бы, что он вроде и не видел "никакого следа, а значит, и грядущая беда отвязалась бы от него. Но с другой стороны - разве ему не повезло? Разве не столкнула его судьба с любопытнейшей загадкой? Разве не выпало ему то, что выпадает едва ли одному на десять десятков буранов? Разве не готов он к борьбе, риску, противостоянию слепым силам случая? И разве не мечтал он посвятить себя какому-нибудь великому деянию на благо племени? Нет, он не отступит. Он принимает вызов - и будь что будет!

Ыргл распрямился над следом во весь свой рост и кинул в горы дерзкий вибрирующий вопль - боевой клич, вызов судьбе. Горы долго перебрасывались его гаснущим голосом, пока не уронили в долину, а потом где-то на противоположном склоне ущелья зашелестела, рождаясь, небольшая лавина.

Он гордо окинул взглядом снежные пики, поддерживающие голубую твердь неба. Синее, белое, черное... Благословенная Страна Гор, где его древнее племя жило всегда. Ниже Страны Гор шли Предгорья - коричневые кряжи, ущелья, террасы с белыми и голубыми вкраплениями ледников, а еще ниже ютилась чахлая и безжизненная Нижняя Зона, область зеленого. Он видел как бы весь мир сразу - и себя в нем, равноправную и неотъемлемую частицу Страны Гор.

Себя он видел как силуэт на фоне белого сияния ледника. Высокий, плечистый, длиннорукий, с ног до головы, кроме лица, покрытый великолепной черной шерстью, с удлиненной остроконечной головой, - дитя и господин своих гор.

В нем клубились и бурлили неуемные силы. Душа его сумасшедшим тамтамом колотилась в груди. Кажется, приходит конец скромному и безвестному Ырглу. Кажется, вздымается над горизонтом его звезда. Еще бы, он нашел то, что долго и тщетно искали предки, его братья по племени - отчетливый след пришельца! "Покажи мне хоть один достоверный след пришельца на снегу наших гор - и я поверю, что он существует, этот сказочный дикарь, получеловек-полузверь, пришедший снизу", - сказал однажды мудрый Нгор.

И вот он перед глазами, след, четко оттиснутый на податливой белизне снега, - настолько достоверный, что достовернее некуда. Ыргл склонился над ним - и вдруг резко отпрянул. Его опалила молния мысли: след достоверен, покуда виден глазами, - но придет солнце и растопит снег - близкое дыхание тоже может повредить находку - он должен запечатлеть след, чтобы по первой же просьбе показать любому, и прежде всего Нгору - достоверно лишь то, что перед глазами. И он, передвинув камешек на широком желтом кольце, украсившем четвертый палец его левой руки, долгим недвижным взором уставился на след.

След был полосатый, с четко вдавленной пяткой и вмятинами острых клыков впереди и сзади. Собственно, след не ноги, а неведомой одежды для ноги, но это не имело значения, все равно это был след пришельца, именно такой, который будто бы видели предки и который сохранился лишь в потаенных запретных легендах племени буранов.

Только запечатлев картинку, Ыргл обратил внимание, куда смотрел след - он смотрел в горы! Значит, на рассвете неведомый дикарь прошел в горы, туда, где в сокрытых пещерах обитают бураны. Что ему там нужно? Не несет ли он опасность и гибель? Однако смутная эта мысль не задела Ыргла: в легендах, которые рассказывали им, детям, старик Харш и другие старики, Гость Снизу никогда не приносил несчастья людям гор. Это странное существо отличалось лишь одним свойством: невероятным, безграничным любопытством, вошедшим в поговорку. Он любопытен, как тень снизу, - говорили об иных соплеменниках бураны, - потому что говорить в открытую о пришельцах, Гостях Снизу, никто не имел права - это жестоко каралось.

Итак, пришелец подался в горы. Но откуда он возник? Сгустился из воздуха? Свалился с неба? Поднялся из Нижней Зоны, где льды граничат с зелеными лугами и где рождаются ручьи, убегающие потом вниз, в Преисподнюю? Но если он пришел из Нижней Зоны, где иногда появляются стада глупых густо-волосатых животных иехо и где кормятся горные козлы, - откуда же он взялся в Нижней Зоне? Потому что доподлинно известно: никаких дикарей в этой зоне, насколько она доступна буранам, не существует. Конечно, они могли подняться в Нижнюю Зону из Преисподней, из губительных и необитаемых глубин планеты, - но для этого нужно лишь, как объяснил Нгор, чтобы они были бесплотными духами, а не реальными, хотя и дикими людьми, какими изображают их легенды. А реальные люди - или животные? - ни единого мига не смогут прожить ниже уровня Нижней Зоны, потому что жизнь там, в Преисподней, невозможна: слишком густой воздух забивает легкие. Бураны помнят имена отступников, пытавшихся проникнуть в Преисподнюю, - их тела так и остались лежать там, на зеленой траве, символизирующей смерть, и глаза их выклевали орлы.

И все же, подумал Ыргл, он пришел снизу. Об этом громко кричал след на снегу. А если так, может оказаться, что ниже по тропе остались другие следы! Окрыленный этой мыслью, Ыргл метнулся вниз вдоль тропы - бесшумно, как падающий на жертву орел. И вскоре действительно обнаружил еще один след той же одетой в железо ноги, правда, не такой четкий, едва заметный на припорошенном снежком камне. Ыргл на случай запечатлел и этот след и уже готов был пуститься дальше вниз, но разум остановил его и сказал строгим голосом Нгора: "Куда же ты, сын мой? Ты и без того спустился слишком далеко. Разве ты забыл, чем грозит зеленый цвет, цвет травы? Остановись и подумай головой".

Ыргл послушно остановился. Без сомнения, спускаться ниже не следовало, опасно, да и что это даст, если он отыщет еще один след - все равно же он не сможет запечатлеть цепочку следов. Цепочка поразила бы Нгора, три отдельных следа порадуют его ничуть не больше, чем один след. Лучше вернуться и идти по тропе вверх, пока...

Пока что? Ыргл утесом замер на тропе. Его опалила самая жгучая за всю его жизнь молния мысли: пока он не встретится с Гостем Снизу! Пришелец не может находиться в горах долго, если только это настоящий пришелец, не дух низин, а этот явно настоящий, потому что духи, как известно, не оставляют следов. Значит, если подождать... он в конце концов наткнется на Гостя Снизу! Впервые из всех ныне живущих буранов своими глазами увидит таинственного пришельца!

Ыргл хотел было кинуть в горы победный крик, сотрясающий скалы, но вовремя остановил себя. Теперь он знал, что не один на тропе, на другом ее конце, где-то там, среди снежных пиков, - Гость Снизу. А Ыргл вовсе не хотел пугать его, Ыргл не питал к нему никаких враждебных чувств - только любопытство, любознательность

Рассудив так, мудро и хладнокровно, как взрослый буран, каковым он и был провозглашен недавно, когда ему исполнилось пять раз по десять зим, он отошел от тропы чуть в сторону, приник к черной скале и слился с нею.

2

Запах обгорелого мяса горного козла щекотал ноздри, дразнил, подзуживал на какие-то неведомо-дерзкие поступки. Сверстники Ыргла, юноши и юные женщины, нетерпеливо толклись у жертвенного костра, все разом что-то говорили, размахивали руками, беспокойно и многозначительно переглядывались. Настоящий живой огонь, пожирая сухие палочки, облизывал истекающую соком тушу подвешенного за рога козла, то вспыхивал буйно и ярко, то затихал, выкидывая струйки дыма и постреливая угольками. Большой дым уходил вверх, я бездонные своды закопченной ритуальной пещеры - круглого зала с возвышением кострища посередине. Где-то вдали вздыхали и ухали тамтамы.

Вдруг все звуки смолкли. От стены отделился высокий изможденный старик в красной мантии жреца - Нгор. Он вскинул руку.

- Ыргл, человек племени буранов! - выкликнул Нгор.

- Это я, - отозвался Ыргл и вплотную приблизился к огню.

- Вожди племени выпускают тебя во взрослую жизнь. Будь же во всем достоин доброго имени бурана. Чти традиции предков и бди о будущем. Заботься о племени, как оно печется о тебе. Будь мудрым и осмотрительным. Возлюби труд, ибо труд - единственное проявление человеческого в человеке. Возьми женщину, которая греет тебе кровь. И живи с нею и с самим собою в ладу. Аминь!

Сотрясая пол, забили тамтамы. Вспыхнул мерцающий фиолетовый свет. Старики, древние, как сами горы, взгромоздили Ыргла на плечи и в почетном шествии обнесли вокруг костра. От заполнившего пещеру дыма у всех защипало глаза.

- Воздай же племени, - откуда-то из мрака, закопченных сводов раздался трубный глас, - и племя воздаст тебе!

В руках" у него оказался старинный ритуальный нож. Ыргл распластал горячую тушу козла, и первый дымящийся кусок поднес Нгору. Второй - Кайе, младшей дочери Харша, предназначенной ему в подруги, с которой вместе предстояло ему молиться добрым духам гор. Третий... он хотел бы поднести его Харшу, дядьке и наставнику, который столько любопытного поведал им длинными вечерами из того, что знать не положено... но поднес Гигу, старшему брату, зануде и гордецу - так требовал обычай. Впрочем, разве не Гиг помог ему загнать жертвенного козла?

А потом... потом они все точно опьянели от горелого мяса. Ыргл тоже попробовал немного... это было противно, но кровь закипела в жилах, ему словно бы припомнилось нечто давно забытое, звериное... азарт погони, ярость соревнования, нестерпимое желание преодолеть, завладеть, свершить, прославиться. И в буйстве ритуального танца это древнее, дикарское в нем все больше, все жарче разгоралось, - пока он не увидел сквозь чужие спины и плечи для него одного таинственно светящиеся глаза Форы, старшей дочери Харша, женщины, чьи молитвы отвергли добрые духи гор.

И теперь уже до конца праздника посвящения Ыргл видел лишь ее, только ее, хотя рядом неотступно вертелась скучная, неинтересная Кайя. Взгляд Форы, все разгораясь, пьянил сильнее горелого мяса. Пьянил, дразнил, сводил с ума, прожигал насквозь... Когда он улучил момент и в ликующей толчее схватил ее за руку, Фора мягко прильнула к нему всем змеино-гибким телом и шепнула, вкрадчиво улыбаясь: "Ты струсишь. Обычай требует, чтоб ты молился с Кайей. Ты никогда не нарушишь обычай!"

Тогда он ничего не ответил на дерзкий вызов этой заманчивой женщины. Только подумал: "Как же так? Обычай и в самом деле отдает мне Кайю, и я сломаю традиции предков, если пройду мимо. Но ведь Нгор сказал: возьми женщину, которая греет тебе кровь. И это тоже завет предков. Выходит, завет против завета? Как же так?"

Этот разрывающий душу вопрос - как же так? - больше всего запомнился ему из праздника посвящения. Больше, чем живой огонь, чем запах горелого мяса, чем дразнящие глаза Форы. Потом, позднее, он так или иначе решил для себя этот вопрос. Впрочем, переступив через другой завет: живи с самим собою в ладу...

И вот сегодня здесь, у тропы, по которой прошел Гость Снизу, вопрос всплыл снова. Как же так? Найти четкий и достоверный след пришельца всегда считалось и считается величайшей заслугой перед племенем. Об этом говорил Нгор. И в то же время всякие упоминания о пришельце жестоко караются, старик Харш даже легенды рассказывал шепотом, с оглядкой на Нгора. Потому что Нгор называл легенды "вредным вздором". Как же так? Где тут истина, где ложь? Можно ли отделить истину от лжи? И что он творит, выслеживая Гостя Снизу: благо или зло? Воздаст ли ему племя за его старания? Или осудит?

Эти вопросы он мог бы решать до полудня. К счастью, ему не пришлось ждать долго. Вскоре уши оповестили его, что приближается что-то громкое, как небольшая лавина. Потом грохот железных ног заглушило мелодичным звуком воя ветра в щели неплотно заваленного входа в пещеру. Ыргл ни за что не догадался бы, что это за звук, если бы в тот же миг из-за выступа скалы не показался... о добрые духи гор!..

Гость Снизу. Он был мал ростом, весь зарос бурой шерстью, ноги одеты в железо, голова круглая, как луна, через плечо огненная палка - все как в легендах. Только этот... этот делал губами звук воя ветра в щели неплотно заваленного входа в пещеру, и Ыргл поразился, почему неприятный этот звук кажется ему таким музыкальным.

Гость Снизу был неблизко, потому что шел не по тропе, а верхом террасы, и все же Ыргл разглядел, что лицо у него белое и безволосое, почти как у нормального человека. И еще разглядел, что дикарь ведет себя беспечно видно, не чувствует опасности, размахивает руками и не всматривается в окружающий мир. Пропустив пришельца вперед, Ыргл разрешил себе на солидном расстоянии двинуться за ним, хотя делать это скорее всего не следовало, потому что душа бурно колотилась в груди и тело сотрясалось от любопытства, страха и азарта, - в таком состоянии трудно не выдать себя. "Ты слишком горяч для настоящего бурана", - не раз говорил ему Гиг, старший сын Нгора, его отца. И все же по сравнению с пришельцем Ыргл скользил по тропе бесшумной и невидимой тенью - настолько был неприспособлен к горам Гость Снизу.

И вдруг Ыргл окаменел. Дикарь сорвал с плеча огненную палку и повернул в сторону большого рогача, давно уже сторожко следившего за ними со скалы. Великий гром расколол небо, и горы обрушились в долину. Ыргл упал лицом в снег, закрыл глаза и зажал уши. Он уже проклинал себя за непомерное любопытство и пренебрежение к поверьям предков. А если это не настоящий Гость Снизу, а злой дух? А если разверзнутся горы и поглотят его, Ыргла, гордеца и отступника? А если молния ударит в темя?

Но ничего не случилось, и Ыргл дрожа поднялся. Пришелец, едва слышно подражая вою ветра, шагал уже далеко внизу, согнувшись под тяжестью крупного рогача. Во все мог бы поверить Ыргл, во все! - но как можно убить козла на таком большом расстоянии с помощью простой палки, пусть и железной?! Нет, это не укладывалось в голове. Получалось, пришелец убивает мыслью, лишь она одна способна пересечь ущелье за полмига. Но если он умеет убивать мыслью, лучше держаться от него подальше. Лучше бы вообще не видеть его и не знать!

И Ыргл, все еще вздрагивая и обливаясь потом ужаса, напрямки припустил вверх, к обиталищу Нгора. Чем выше вела тропа, чем ближе становились снежные пики и морознее воздух, тем быстрее приходил в себя и успокаивался Ыргл. Лишь теперь в голове его обнаружилась ошибка - он забыл сдвинуть камешек на кольце, забыл запечатлеть в памяти Гостя Снизу, и значит, никому не докажет, что в самом деле видел пришельца. Но, может быть, ему и без того поверят? Или все равно не поверят, и не стоит никому ничего говорить? Но так или иначе, он чувствовал, что нарушает заветы предков - не один завет, так другой... Видно, роковая примета начала сбываться.

3

В обиталище Нгора царил полумрак. Лишь изредка мягкие всполохи света выхватывали из сумрака то грубо обработанный пористый камень свода, то до блеска отполированные тысячами рук и плеч стены и колонны, то давным-давно угасшие очаги. Ыргл привычно следовал из покоя в покой, и так же привычно шарахались из-под ног, забивались в углы, метались взад-вперед смутные тени, так пугавшие его в детстве.

Нгор пребывал в состоянии священного сна. На каменном ложе, вырубленном в скале, покоилось его долгое усохшее тело, золотисто сияло мудрое чело, серебром отливала борода. Семь раз по десять десятков - столько славных зим прожил Нгор. Ырглу трудно было представить такую длинную жизнь, порой ему казалось, в нее вместилась вся история племени буранов. Но отец любил повторять: "Я появился на свет, когда солнце моего народа уже закатилось".

Теперь их осталось совсем немного на планете, хранителей Великой Древней Культуры Земли, и чтобы продлить бесценную жизнь племени, они вынуждены время от времени погружаться в сон, иногда на несколько зим кряду. Спали только мужчины, женщины не спали. У них, у женщин, было свое предназначение, и проще, и сложнее: принести потомство, - и самоотверженные женщины племени буранов долго и усердно молились, чтобы добрые духи гор ниспослали им ребенка, - на радость племени и на горе матери. На радость - потому что появление каждого нового бурана отмечалось как праздник всего племени. И на горе - потому что женщина, исполнив предназначение, спокойно отходила к предкам. Вот почему среди буранов не было старух. Мужчины же передавали из поколения в поколение мудрость минувших эпох, для этого они должны были долго жить, и в обязанности каждого мужчины вменялось спать две части жизни из трех, сохраняя себя для будущего. Тем более драгоценным почитался сон такого человека, как Нгор, - один из вождей племени и жрец общины буранов, обитающих в горах Центрального Пояса Большого материка.

Бураны обитали повсюду, где есть горы, на всех континентах планеты, но они плохо представляли, что это значит - континент. С помощью волшебного кольца они видели друг друга и спокойно друг с другом общались на любом расстоянии. Они лишь не могли взять себе подругу из другой общины, и в этом, утверждали иные умники, заключалась главная беда племени.

Нгор спал, но в особых случаях разрешалось прерывать священный сон. Ыргл полагал, что это как раз и есть такой случай - не всякому и не каждый день удается встретить таинственного Гостя Снизу. Ыргл протянул руку, чтобы коснуться сморщенной, костистой руки отца - и остановился. Он уже немало совершил необдуманных поступков сегодня - зачем лишний раз гневить добрых духов? Правда, вставать на колени, чтобы разбудить спящего, давно уже стало предрассудком, но отец всегда строго соблюдал ритуалы и требовал этого от других.

Когда тень сна сбежала с его лица, Нгор спросил, разглаживая узловатыми пальцами длинную и редкую белую бороду:

- Что случилось, сын мой?

- Я видел Гостя Снизу!

- О святые духи! - пробормотал Нгор. - И тебе не удалось избежать этого соблазна юности! Где же ты его видел?

- На тропе у Третьей скалы Правого отрога.

- Как ты попал туда? Опять бегал к этой Форе, чье чрево проклято духами?

- Да, отец, эта женщина греет мне Кровь. И мы вот уже много ночей усердно молимся, чтобы духи гор послали нам маленького бурана.

- Ваши молитвы брошены на ветер. Разве ты не знаешь, что с нею тщетно молились многие до тебя? Почему ты не молишься с ее сестрой Кайей?

- Потому что с Кайей молиться скучно, отец, она глупа и холодна точно камень. А от молитв Форы бросает в жар. И мы верим, что духи даруют нам награду за наше усердие.

Он чуть было не напомнил, что право любого бурана выбрать женщину, которая греет ему кровь, провозглашено в древнем завете, - да вовремя догадался смолчать. В разговорах с Нгором он всегда старался оставить свои сомнения при себе. Нгор его отец и любит его, но он не только один из вождей племени, не только жрец здешней общины, карающий за нарушения заветов предков, он еще и хранитель Чести и Справедливости, - об этом не следовало забывать.

- Хорошо, хорошо, - устало проворчал Нгор. - Ты взрослый и вправе сам решать, с кем тебе молиться. Хотя благонравный буран послушался бы совета старших. Итак, ты возвращался после ночи молитв в пещерах Харша и на тропе встретил Гостя Снизу?

- Да, отец. Он спускался с гор обратно в Нижнюю Зону и делал губами звук воя ветра в щели неплотно заваленного входа в пещеру.

- Даже? - усмехнулся Нгор. - Это уже что-то новенькое. До тебя молодые люди, возвращавшиеся после ночи молитв с хорошенькими женщинами, тоже дремали на ходу и видели во сне разную дребедень вроде духов преисподней и пришельцев. Но хотя бы не слышали воя ветра.

- Отец! Я в самом деле видел его! Он был небольшого роста...

- Ну да, конечно, конечно! Небольшого роста, волосатый, голова круглая, лицо безволосое, на ногах железо и огненная палка через плечо. Так?

- Да. Но я видел, как он...

- Мой мальчик! - сказал Нгор ласково. - Ты уже мужчина, и должен бы знать, как отличить действительность от сна и тело от духа. Покажи мне твоего Гостя Снизу.

Ыргл схватился за кольцо - и руки его бессильно упали.

- Отец, я забыл запечатлеть его. Так увлекся, что забыл...

- Вот видишь! Не ты первый, не ты последний. Как только кто-либо из буранов встречал Гостя Снизу, так тут же забывал запечатлеть его! Думаешь, случайно? Отнюдь! И это означает: нельзя запечатлеть то, чего нет. Мы молимся духам, да, - так велит нам древний и мудрый обычай, и не нам, спорить с предками. Но верим ли мы в существование духов где-либо еще, кроме нашей головы? Нет, потому что мы реалисты. Мы верим лишь в реальный мир. Все, сын мой, дальше ты сам разберешься со своими бурлящими мыслями. Поди, не мешай мне сохранять себя для будущего. Да передай Харшу...

- Но я запечатлел его след, отец!

- Чей след, Харша?

- Да нет же, Гостя Снизу! Даже два следа. Вот они! - И он торопливо тронул камешек на кольце.

- Да, вижу, - тихо проговорил Нгор. - Почему не наклонился поближе? Что ж, это действительно похоже на след ноги пришельца, каких во все времена бураны встречали уже немало. Но не мог ли кто-нибудь подшутить и специально вылепить след на твоем пути, зная, что ты ходишь к Форе? Скажем, Гиг? Ведь ему не нравится, что ты ходишь молиться к Форе, не так ли?

- Гиг? Вылепить след? - ошарашенно повторил Ыргл. - Но ведь я видел и того, кто оставил след. Я видел его своими глазами!

В голосе Ыргла пробилось, вероятно, нечто такое, что отец поверил. Поверил - и начал рвать на себе волосы. Конечно, не в самом деле рвать, лишь символически.

- Сын мой, я понимаю тебя. Но ради всего святого - пока никому ничего не говори. Дай мне подумать - и подумай сам. Да, слава и честь бурану, который первым докажет существование Гостя Снизу. Но ведь требуются доказательства, очень весомые доказательства. А не докажешь - на всю жизнь накличешь беду. Разве ты не знаешь об участи тех, кто настаивал, что видел пришельца, тогда как на самом деле не видел?

- Я знаю об их участи, отец. Но ведь я-то видел. Видел!

- Ты полагаешь, те, кто взошел на священный огонь, не были убеждены, что тоже видели?

- Я как-то не думал об этом, отец.

- Так подумай, мой мальчик. Жизнь такова, что порой лучше не замечать чего-то. В том числе и таинственных следов. Жить, дышать живительным воздухом гор, греться в ласковых лучах солнца, слушать волшебную музыку, молиться с женщинами, пусть даже такими, как твоя Фора, - и не замечать чужих следов на снегу! К чему? Мы, бураны, и без того слишком устали.

- Хорошо, подумаю, отец. Я лишь хотел спросить...

- Спроси, если я смогу принести тебе ответ.

- Можно ли убивать мыслью? Убивать на расстоянии?

- Разумеется, нет. Я же говорил, мы реалисты, и мы верим только...

- А он убил козла из огненной палки! На расстоянии в пять далей! И гром сотворил над миром.

Нгор тронул рукою воспаленный лоб сына.

- Бедный мой мальчик! Не я ли старался уберечь тебя от влияния этой женщины, Форы! Вы спускались в Нижнюю Зону и жевали листья ваку-ваку?

Иногда ход мыслей Нгора озадачивал Ыргла настолько, что казалось: отец не в своем уме, его языком говорят слепые духи Преисподней.

- Нет, что ты, отец!

- Я вижу, спускались. Не ты первый, кого она угощает этими листьями, вызывающими сны наяву, - чтобы покрепче привязать к себе.

- Да нет же! Я никогда не спускался на уровень травы.

- Возможно. Значит, спускалась она. Не угощала ли тебя Фора напитком ночи?

- Да, отец, я пил его, и не раз.

- Вот видишь! Иди, сын мой. Иди и думай головой. Ты уже взрослый человек...

Одна из пещер в глубине обиталища Нгора принадлежала Ырглу, и он поплелся к себе, задумчиво минуя просторные гулкие залы, бассейны, галереи, туннели и переходы. Воистину, вольготность их приюта наталкивала на мысль, что в стародавние времена славное племя буранов было помногочисленнее. Кое-где топились камины. Воздух, более теплый, чем снаружи, едва заметно переливался из пещеры в пещеру, упрямо двигаясь вверх. И там, в невообразимой выси, близ вечно белых вершин, найдя невидимые глазу расщелины, устремлялся к небу.

Если в ясный день долго смотреть на вершину, можно заметить где-нибудь сбоку волнистую струю теплого воздуха. О потаенных этих пещерах знали только орлы гор. А в теплых расщелинах выводили они своих птенцов.

4

Случилось то, что, вероятно, и должно было случиться - Ыргл завелся. И вместо того, чтобы подумать и отступиться, как советовал отец, в следующую же ночь наперекор всему спустился в Нижнюю Зону, в Долину Ручья.

Ему хотелось во что бы то ни стало отыскать обиталище пришельца, запечатлеть в памяти и самого Гостя Снизу, и его гнездо, и, может быть, какие-нибудь его вещи, чтобы никто не посмел сказать, что де слова Ыргла о встрече с пришельцем - пустые бредни. Долина Ручья не считалась запретной зоной, но спускаться дальше без особого разрешения вождей племени он не имел права. Однако даже и в эту зону, зону первой травы, Ыргл ступил не без трепета: он еще никогда не опускался так низко.

Он не обнаружил здесь ничего подозрительного, следов на тропе не было, ни нос его, ни ухо не уловили никаких необычных запахов или звуков. Неужели ему не удастся подтвердить свою правоту? Неужели пришелец исчез? Только как же он мог уйти, самый любопытный из всех любопытных, не узнав ничего интересного? Даже Ыргл но ушел бы, тем более должен оправдать свой характер Гость Снизу.

По скальному гребню, по нависшему над бездной карнизу бесшумно скользил Ыргл по-над раскинувшейся внизу долиной, куда с грохотом и брызгами падала вода. Собственно, он лишь очертил границу ведомого буранам пространства; было известно, что внизу, в долине, начинается Большая Река; но и зеленая эта долина, и Ручей ниже водопада, и Большая Река были уже иным миром Преисподней, зоной смерти. Ыргл заканчивал свой рискованный обход - и вдруг точно пристыл ко льду на краю козырька: далеко-далеко внизу, много ниже того места, где Река поглотила Ручей, светился огонек. Огонек, который во всех легендах сопутствовал Гостю Снизу - будто бы на кострах эти странные полудикари не только жарили мясо убитых ими козлов, но и варили воду.

Ыргл не колебался ни единого мига, он словно позабыл все наставления о зеленой черте я мучительной гибели, что несет Преисподняя, - наперегонки с прыгающим со стремнины Ручьем ринулся он вниз. В темноте яркой звездой светил ему красноватый глаз костра пришельца.

Однако эта незримая черта, отделяющая мир живых от потустороннего, все-таки существовала: при первом же прыжке что-то оборвалось у Ыргла внутри. Так было лишь раз, в далеком детстве, когда Гиг учил его прыгать со скал; тогда, сжавшись в комочек, стиснув ширящийся в нем страх, Ыргл все-таки заставил себя оттолкнуться от утеса; что-то оборвалось в нем, на миг затмив сознание; но в следующее мгновение он приземлился - и возликовал, навсегда поборов в себе боязнь высоты. Не так же ли одолевает человек страх запретного, грозящего мучительной медленной гибелью - страх Преисподней?

Вполне благополучно спустился Ыргл в долину Большой Реки. Да, дышать здесь было труднее, густой и липкий воздух забивал ноздри и грудь, но ничего явно угрожающего не чувствовалось. Может, вожди племени преувеличивали опасности низин, нарочно пугая ими буранов, - чтобы бураны не увидели чего-то лишнего? Но чего же? Разумеется, временного обиталища пришельцев, которые почему-то с началом теплого сезона всегда устремляются в горы. Во всяком случае, если верить запрещенным легендам.

Красный огонек все приближался, Ыргл уже был от него на расстоянии десяти далей, когда путь ему преградила Большая Река. Она была не такая уж большая, но бураны не видели реки больше этой, и Ыргл не смог бы ее перепрыгнуть, а войти в воду не смел - это была враждебная, чуждая ему среда, да и не располагала к общению черная грозно-пенистая стихия. Как же он не сообразил сразу, там, наверху, что Река не подпустит его к костру пришельца?

Но недаром же Ыргла провозгласили взрослым, недаром он был сыном мудреца - светлая мысль опять блеснула в его голове: но ведь если Гость Снизу нашел вчера путь от костра в горы, значит, и он, Ыргл, должен отыскать путь от гор к костру, стало быть, где-то неподалеку Реку можно перепрыгнуть или перейти по камням. И он, заприметив причудливый утес над водою, решительно двинулся вниз по Реке. Он шел долго, так долго, что костер в его глазах превратился в искру и погас. Тогда Ыргл сказал себе: "Ты глупый мальчишка, ты должен был сообразить, что Река чем ниже, тем шире, - и пойти вверх по течению, там искать сужение".

Ночь была на исходе, небесный купол на востоке начал пробуждаться - Ырглу пришлось быстрее шевелить ногами. Наконец он достиг того места с причудливым утесом над водою, откуда решил идти вниз, и вскоре, через две-три дали, обнаружил переброшенную через реку... толстую палку. Палка была в два обхвата толщиною, и каким образом появилась она здесь, прочно лежащая поперек Реки, не смогли бы сказать даже всезнающие духи Преисподней. Тем не менее Ыргл сразу сообразил, что лежит она здесь не случайно и что именно по ней шел вчера пришелец. Не колеблясь, ступил он на палку, чуть дрогнувшую под его тяжестью, - и оказался на другом берегу. Теперь следовало быть особенно осторожным: он не мог не помнить, что огненная палка Гостя Снизу достала рогача за пять далей.

В сумраке рассвета костер почти померк, и когда Ыргл подкрался поближе, он понял: огонь уже поглотил всю свою пищу и готов был уснуть. У костра на тонких палках подошвами кверху торчали ноги. А неподалеку большим серым валуном вздымалось обиталище пришельца. Не вдруг сообразил Ыргл, из чего оно сделано, лишь предутренний ветерок надоумил: Гость Снизу обитает в тряпичной хижине! В сторонке, недалеко от костра, валялись на камнях обглоданные кости козла, несколько в уголь сгоревших кусков мяса. Двигаясь бесшумно и то и дело озираясь, Ыргл подобрал одну кость и обнюхал - запах обгоревшего трупа вызвал отвратительное подсасывание внутри, теплый ком подкатил к горлу. "Дикарь! - с отвращением подумал Ыргл. - Дикарь, поедающий трупы не ради ритуальной необходимости, а ради удовольствия!"

Он повернул камешек на кольце и тщательно запечатлел и обиталище пришельца, и его ноги, и костер, и кости. Теперь уж никто не обвинит Ыргла в бездоказательности, он принесет целый ворох доказательств, и за это ему скостится грех самовольного спуска в Преисподнюю. А может, еще и воздадут его смелости и находчивости - во всяком случае, он так надеялся... И тут настороженный взгляд Ыргла обнаружил неподалеку от костей, на высоком камне, три странных предмета. Он долго не мог понять, что это. Что-то белое, длинное, корявое... Твердое, но непрочное. "Духи святые! - едва не воскликнул он. - Да это же... это же мои следы! Если заполнить мой след на снегу жидкой белой глиной и потом дать ей высохнуть... Так вот оно что! Пока я ловил его следы, он поймал мои - и по-своему запечатлел. Вот тебе и дикарь!"

Неожиданный вой ветра в щели, столь знакомый Ырглу, заставил его проворно отскочить за обломок скалы и замереть там. Из хлипкого своего убежища вылез вчерашний Гость Снизу. Он поглядел на восток, высоко вскинул руки и беззвучно разинул рот, по-своему приветствуя невидимое еще солнце. Ыргл тронул камешек на пальце: благодарение духам, и этот ритуальный жест дикаря удалось запечатлеть! И вдруг - о ужас! - пришелец снял с лица глаза. Лишь неимоверным усилием воли удержал себя Ыргл на месте, не бросился наутек. И потом... его все-таки грызло любопытство: что же будет делать дикарь без глаз? Но под снятыми глазами у него оказались другие глаза, потайные маленькие, красноватые, почти такие же, как у буранов, и пришелец потер эти глаза кулаком.

- Вот это да! - порадовался Ыргл. - Про вторые глаза даже древние легенды ничего не знают...

Огненной палки не было поблизости, и теперь Ыргл не только не испытывал к Гостю Снизу никакого враждебного чувства, брезгливости или страха, - даже любопытство его, отчасти, видимо, удовлетворенное, несколько поутихло. Более того, он чувствовал к этому загадочному существу лишь расположение, видел в нем странноватое, как бы зеркальное отображение самого себя. Так же как и он, Ыргл, волосатый этот чужак был любопытен, так же рискован и смел, так же азартно охотился за следами...

И Ыргл поймал себя на том, что готов был выйти из укрытия и выкрикнуть обычное приветствие буранов:

"Долгих зим тебе, парень! Не скажешь ли, как твое имя?" Только суровое воспитание да еще, может быть, врожденная осторожность бурана заставили его остаться на месте; Теперь ему предстояло незаметно смыться. Для Ыргла это не составило труда.

Обратного пути наверх он вовсе не заметил: его несли за облака могучие крылья надежды и радости открытия, за которое племя воздаст ему величие почести.

5

Первое, что его насторожило, - отец бодрствовал. Брови его были насуплены, и глаза смотрели долу. Может быть, это и заставило Ыргла сдержать в груди рвущийся наружу ликующий вопль: "Я запечатлел его, отец!" Он лишь спросил:

- Что-нибудь случилось, отец?

- Хорошее, - глухо отозвался Нгор. - Можешь больше не терзать себя. Мой сын и твой старший брат признался, что подшутил над тобою. Нарочно вылепил этот след на твоем пути. Он полагает, ты слишком доверчив.

- Гиг? Гиг признался, что вылепил след пришельца?

- Чего ж тут странного? Разве между вами не пробежала тень?

Нгор был прав. С тех пор, как Фора стала политься с Ырглом, старший брат сильно охладел к нему. А недавно Гиг поселился отшельником в отдаленной пещере и посвятил себя высоким размышлениям.

- Возможно, отец, - спокойно ответил Ыргл. Он мог говорить спокойно, запечатлев пришельца, его ноги, его обиталище и запечатленные им свои собственные следы. - Возможно, я излишне доверчив, Гиг подшутил надо мною, а я поверил. Но Гость Снизу, поразивший на моих глазах рогача за пять далей, его тоже подстроил Гиг?

- С этим хуже, - сурово ответил Нгор, глядя в сторону. - Вожди племени подвергли допросу Фору... по поводу листьев ваку-ваку. И приговорили ее к путешествию в страну предков.

Ыргл почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он прошептал:

- Она... призналась?

- Нет. Она все отрицала. Но Кайя, младшая дочь ее отца Харша, обличила ее. Фора опаивала тебя - вот откуда взялся твой Гость Снизу!

- Значит, маленькая змея не простила сестре! Так-так-так... - проговорил Ыргл и снова почувствовал под ногами твердый камень. На него свалилась скала - ответственность за чужую жизнь, за жизнь доверчивой и доброй женщины, которой он дорожил больше всего на свете. Но именно эта скала на плечах заставила его прочно стоять на земле. Вот когда он почувствовал себя по-настоящему взрослым.

- А если я докажу, что увиденный мною Гость Снизу - реальность? Тогда приговор Форме отменят?

- Как ты можешь это доказать? - горько усмехнулся Нгор, нервно теребя снежную свою бороду.

- Я запечатлел Гостя Снизу! - не скрывая торжества, воскликнул Ыргл. - И его самого, и его обиталище, и запечатленные им в белой глине следы моих ног!

- Следы твоих ног? - как эхо повторял Нгор. - Покажи!

Ыргл показал.

- Н-да, - смутился Нгор. - Что это, он сушит ноги? А это? Это и есть твои следы? Странно, странно... Дикарь, охотящийся за следами буранов. Уж не изучает ли он нас - как мы его? Ага, так вот он какой! Типичная человекообразная обезьяна. Для нас, древнейших владык планеты, это существо, даже если оно наделено зачатками разума, не более чем торопливо эволюционизирующие обезьяны. Тупиковая ветвь... О духи, что это? Он снял глаза? И там, под этими... у него нормальные глаза? Вполне человечьи?! Порази меня молния, тут что-то не так!

Нгор казался не столько удивленным, сколько подавленным и растерянным.

- Вполне разумный дикарь, с человеческими глазами, изучающий следы буранов, вероятно, пытающийся вступить в контакт с нами... Думаешь, это понравится вождям племени?

- А почему это может им не понравиться? - На душе у Ыргла вскипело, и сель вопросов обрушился на отца. - Разве не они провозгласили, что доподлинному знанию о Госте Снизу нет цены? Почему на легенды о пришельце наложен запрет? Почему не разрешается спускаться в Преисподнюю? Зачем делать вид, будто мы ничего не знаем о дикарях? И зачем, наконец, было подговаривать моего озлобленного братца и обрекать на смерть молодую, полную сил женщину, чтобы только скрыть правду о Госте Снизу? Зачем, отец?!

- Ну... слишком уж много вопросов сразу, сын мой. Могу сказать одно: ничто не просто в этом мире. Где ты запечатлел пришельца?

- На берегу Большой Реки.

- Так ты спускался в Преисподнюю?!

- Да, и не задохнулся, как видишь.

- Ты волен поступать, как считаешь нужным, Ыргл. Но ради всего святого, послушай моего совета. Сотри запечатленное и никогда никому не рассказывай об этом. Я тоже буду молчать. Иначе... тебя могут предать очищающему огню.

- Огню? За что?!

- За посещение Преисподней. Оттуда никто не должен возвращаться живым.

- Хорошо, я сотру. Но Фора? Что станет с нею? А так пусть меня сожгут зато оправдают ее!

- Не забывай: ты сын жреца, а она простая женщина! Ее не оправдают. Твои видения опять припишут ее колдовству. Вы погибнете оба!

- Воистину, лучший из миров! - воскликнул Ыргл. - Но скажи мне, отец, что я должен сделать, чтобы доказать реальность Гостя Снизу? И невиновность Форы?

- Не знаю, - растерянно молвил Нгор. - Разве что... приволочь им живого дикаря... эту человекообразную обезьяну... Но лучше бы ты послушался меня, мой мальчик. Поверь старику: женщин много, а жизнь одна...

Ыргл взобрался на самый верх снежного гребня и присел на камень, в раздумьи подперев голову. Ветер шел сплошной упругой стеной. Хорошо! - ветер освежает мысли. Как не хватало ему сейчас знаний - твердых и непреложных знаний Нгора, а не исторических анекдотов Харша! Однако знания Нгора унаследовал надутый и ограниченный Гиг, старший сын жреца общины, Ыргл же, как все остальные дети, вынужден был довольствоваться баснями и легендами, которые щедро рассыпал перед ними добродушный Харш. Знания, в которых все зыбко, условно, многозначительно...

Но знания Нгора были скучны и однообразны - Гиг завидовал таинственным вечерам в пещерах Харша, где дети, вылупив глазенки от страха и восторга, все теснее прижимались к старику, веря и не веря его небылицам. Как любили они эти нескончаемые вечера, когда зимние бури носа не позволяли высунуть наружу! Как уютно чувствовали себя в тесных пещерах Харша, где повсюду валялись старые вытертые шкуры, а со стен смотрели гордые головы рогачей, снежных барсов и орлов! И как же обожали они, еще не оперившиеся птенцы, старика Харша! Ыргл до сих пор слово в слово помнил все обомшелые осколки легенд о Великом Острове, колыбели мудрости, в одну ночь погрузившемся на дно океана. Бураны были наследниками тех немногих, кто спасся на кораблях, и теперь их древнее племя призвано жить вечно, чтобы вечно тлел уголь Великого Знания, который при случае всегда можно раздуть в пламя.

"А откуда взялся этот город на Острове?" - наивно спрашивали ребятишки. "О, наши далекие предки строили его много-много поколений, по крупице собирая знания", - отвечал Харш. В другой раз он говорил: - "О, его построили наши далекие прапредки, сошедшие на землю со звезд". - В третьем варианте ответ звучал так: - "О, его построили наши великие предки, но прилетевшие со звезд завоеватели врезались в океан на своем циклопическом корабле, и взбесившийся океан поглотил Остров".

Однажды, накануне, обряда посвящения, Ыргл прямо спросил Харша: где тут правда, где вымысел? Старик улыбнулся виноватой улыбкой. "Правду знают только жрецы. Мне же ведомы лишь легенды - хочу, чтобы и вы их знали. Где-то в тупиках и закоулках легенд заплутала правда..."

Да, вот так: в тупиках и закоулках легенд. Ни больше, ни меньше. Но неужели Нгор и Харш, проживши бок о бок такую невообразимо длинную жизнь, никогда не говорили откровенно, по душам? Неужели Харш действительно не догадывается, где истина? Может быть, сегодня, когда его дочери грозит гибель, он все-таки вспомнит?

Ыргл вдавил камешек в кольцо и вызвал Харша. Старик появился сразу, будто ждал вызова. В глазах его плескалось смятение, волосы были всклокочены и борода свалялась.

- Я знал, что ты заглянешь, Ыргл. Ты хотел что-то спросить?

Для человека, чья любимая дочь обречена и чья вторая дочь обрекла ее на неправедную гибель, он держался молодцом.

- Скажи мне, Харш... и поверь, от твоего ответа очень многое зависит... почему они так боятся Гостя Снизу?

- Вижу, ты не смирился с судьбою. Я всегда верил в тебя, Ыргл. А по поводу Гостя Снизу... Думаю, их можно понять, - тех, от кого зависит все. В последнее время пришельцы активно ищут контакта с нами, все чаще заходят в горы. Вероятно, нам и вправду следует опасаться. Не за жизни, конечно, - за Великое Знание. Дикари могут истребить племя, разрушить пещеры.

- Но тогда - кого мы ждем? Для кого храним Мудрость Веков?

- Почему бы тебе не спросить об этом Нгора?

- Нгор не ответит. Иногда мне кажется, ради обычаев предков он готов пожертвовать сыном.

- Не думаю, Ыргл. Он подобен камню, да. Но тебя он любит. Я тоже люблю тебя. И люблю Фору. Но я не знаю.

- Мы ждем второго сошествия наших предков со звезд? - Харш с сомнением покачал головой. - Тогда мы можем ждать лишь их, дикарей, быстро набирающихся ума. Для кого еще стоило бы сохранять Мудрость на этой планете?

- Возможно, - едва слышно прошелестел Харш. - Возможно, так и было задумано вначале. Но теперь они боятся Гостя Снизу пуще конца света. Поэтому - не надейся на их любознательность.

- Даже если пришелец охотится за моими следами? Убивает козла на расстоянии в пять далей? И под звериными глазами прячет нормальные, человечьи?

- О духи, как он наивен! Он видел пришельца - и теперь надеется отстоять свою правоту! И перед кем? Перед вождями племени! А листья ваку-ваку, с помощью которых они с незапамятных времен выдают черное за белое? Разумеется, подогревая слишком упрямых на священном огне?

- Но что же делать, Харш?! Научи меня, что делать!

- Спаси мою девочку, Ыргл! Только ты можешь ее спасти! - Лишь теперь стало видно, что старик сломлен, почти сломлен. - Ради всего святого, Ыргл!

- Как?

- Приволоки им живого дикаря! Сделай это! Они трусливы и твердолобы. Они никогда не поверят запечатленному тобой. Но от живого пришельца не так-то просто отделаться!

6

В это раннее утро лить Страна Гор величественно возвышалась под студеным бледно-звездным небом - то тут, то там над серым клубящимся озером облаков вздымались отдельные белоголовые пики, ничем, казалось, не связанные. Уже в Предгорьях Ыргла поглотил сплошной липкий туман, скалы вокруг покрылись зеркальной пленочкой льда. В Преисподней туман оборотился мелким моросящим дождем.

Ага, вот и толстая палка, перекинутая через Большую Реку. Ыргл попробовал расшатать ее - она лежала мертво, заклиненная двумя гранитными глыбами... Тогда Ыргл напряг все силы, вывернул палку из камней, подложил под нее круглую булыгу - и улыбнулся каверзной улыбкой Гига. До рассвета было уже недалеко, вот-вот Гость Снизу отправится на свою утреннюю охоту за следами буранов. Осталось затаиться и ждать.

Как было бы хорошо, думал Ыргл, когда их обоих, Фору и его, оставят в покое, - махнуть в какие-нибудь другие горы! Где в законах и обычаях больше смысла, а дождями руководит разум, а не прихоть. О благодарности племени он уже не помышлял. Если бы он знал дорогу через низины в другие горы! Или хотя бы где-то здесь нашел отдаленную пещеру, чтобы скрыться ото всех и жить вдвоем с Форой, спокойно и независимо. Может, всесильные духи гор все же дадут им ребенка - тогда они могли бы положить начало новой общине, без жрецов и вождей.

"Пещер сколько угодно, - возразил себе Ыргл нудным голосом Гига. - Но как вы будете жить без добрых духов пещер? Кто станет вас обогревать, и облучать, и кормить, и лечить, и услаждать музыкой? Ты слишком доверчив, Ыргл!" - "Не так уж я доверчив! - пылко возразил Ыргл. - Мы с Форой могли бы..."

Послышались тяжелые шаги, напоминающие сдвиг небольшой лавины. Ыргл замер вод береговым обрывом.

Но все произошло совсем не так, как он рассчитывал - пришелец упал в воду не там, где была подложена булыга и где Ырглу оставалось лишь подхватить его, - он упал вместе с толстой палкой как раз посередине Реки, на лету палка задела то плечо и спину, и дикаря мгновенно поглотил поток. На полмига Ыргл растерялся. Теперь, чтобы спасти Фору, он должен был броситься в Реку и прежде спасти дикаря, но он боялся воды, не знал ее, и промедлил еще миг. Когда он наконец, остановив дыхание, стремительно метнулся в поток, серая шнура пришельца то выныривала, то вновь погружалась в воду далеко впереди.

Как ему удалось догнать и вытащить на берег Гостя Снизу, он и сам не знал. Знал только, что ему тоже досталось: наглотался грязной водицы, промера и зашиб ногу. Лишь отплевавшись и протерев глаза, Ыргл с цепенящим душу ужасом обнаружил, что это был... не его пришелец. Совсем другой. Старик с серебристой бородкой, морщинистый и легкий. Еще больше испугало Ыргла, что этот новый пришелец не дышал и душа его не стучала в груди. То ли он отправился к предкам из-за удара толстой палкой по спине, то ли из-за воды, попавшей внутрь. У Ыргла хватило ума вытрясти из волосатого старикашки воду, после чего он взвалил мокрую тушу на плечо и быстрым шагом направился в горы.

Увидев его с дикарем на плече, Нгор схватился за голову:

- Как ты смел притащить его сюда, осквернить наше обиталище?!

- Не беспокойся, отец. Он уже никогда не увидит ни наших пещер, ни солнца над головой.

- Ты... убил его?

- Нет. Но его задела по спине большая палка, перекинутая через поток. И еще им долго играла Река, пока я не выловил его.

- Ты не задерживался в пути? - спросил отец, торопливо открывая дверцу потайной ниши в стене пещеры.

- Я мчался как горный козел!

- Хорошо. Включи обогрев, - бросил Нгор, вытягивая из ниши блестящую железную змею Оживителя Души.

Судя по всему, это был тот самый случай, когда нельзя терять ни единого мига. Но Ыргл знал: Нгор не отступится от установленного предками ритуала поклонения добрым духам пещер. Ритуал был не только бессмысленным, но и смехотворным, однако Нгор полагал, что в любом обряде заключен смысл, ради которого мудрые предки и ввели тот или иной обряд, да только смысл этот давно забылся.

Вот и сейчас, вымуштрованный многими годами наставлений, Ыргл мимолетно преклонил колено, прежде чем повернуть до предупреждающей зеленой черты зазубренный круг доброго духа Живительного Тепла. Теперь любопытно было взглянуть, как обойдется с добрым духом Оживителя Души один из вождей племени, жрец общины, хранитель Чести и Справедливости.

Когда голова змеи засветилась таинственными разноцветными огоньками, Нгор пал на колени:

- О мудрая змея, спасительница всего живого, сделай благость, верни жизнь этому славному бурану!

- И голос его не дрогнул, когда он перед лицом духа пещеры назвал бураном поганого дикаря, и змея не взорвалась в его руках, и не пошел из нее вонючий дым. Нгор сосредоточенно водил головой змеи над грудью и спиной старика-пришельца, и в полумраке видно было, как мечется, сверкая, гибкое длинное тело и мгновенные фиолетовые всплески проскакивают между парящей шерстью человекоподобной обезьяны и блестящим железом. Вскоре послышался слабый всхлип - пришелец начал дышать.

Нгор подал Ырглу склянку с прозрачной жидкостью.

- Все, дело сделано. Вливай ему в рот по глотку время от времени. Я должен пригласить на совет вождей племени, показать им твою добычу. Мы обязаны сделать это, а там будь что будет! - Он уже вышел было, но в проходе обернулся. - Да прими Целебное Облучение, не то заболеешь после знакомства с Рекой.

Ыргл влил глоток жидкости в стиснутый рот старика - тот забормотал что-то и на миг распахнул мутные бессмысленные глаза. Включив двойную порцию Целебного Облучения, предохраняющего от болезней, Ыргл содрал промокший комбинезон из черной шкуры горного козла - и бросил свое белое, мускулистое тело атлета под дождь прохладно покалывающих и щекочущих лучей. Лучи были невидимы, но кожа под ними голубовато светилась и переливалась.

- Перенеси его в ритуальную пещеру, - через некоторое время попросил Нгор. - Осторожнее! Вот сюда, на кострище, чтобы всем было видно.

Пришельца уложили на шкуры. По стене круглой ритуальной пещеры постепенно высвечивались овальные матовые окна, в которых - Ыргл знал это, хотя и не видел никогда, - вскоре появятся мудрые головы вождей племени. Так уж устроен ритуальный зал, что по первому зову жреца местной общины здесь могут собраться и посоветоваться между собой вожди племени буранов со всех континентов планеты.

- Ступай же, сын мой, - поторопил Нгор. - Ступай, сейчас начнется.

Нгора не было долго. Когда он вернулся, Ыргл не узнал его - отец постарел на десять десятков зим, спина его ссутулилась, сильные руки обвисли, голос звучал слабо, надтреснуто.

- Ыргл... Теперь возьми его и отнеси на то же место у Реки. Он проснется не сразу, ты должен успеть. Так они решили. И немедля возвращайся. Ты меня понял? Немедля!

- А что они решили насчет Форы, отец? Насчет Форы и меня?

- Не спрашивай. И немедля возвращайся. Душу Ыргла сковало морозом. "Значит, ничего хорошего, - понял он. - Неужели мне не удалось спасти Фору? При чем же тут листья ваку-ваку, если они своими глазами увидели живого пришельца?! Или я все еще слишком наивен?"

Он осторожно взвалил на плечо старого дикаря и не спеша двинулся вниз. Туман уже рассеялся, и солнце, поднявшееся над горами, теплыми своими пальцами коснулось холодного лба Ыргла.

7

Он положил старикашку на прибрежные камни немного ниже того места, где раньше была палка, и одну его ногу, одетую в железо, отдал Реке. Старик так и не проснулся. Но теперь лицо его, прежде белое как снег, заметно порозовело. На прощание Ыргл пожелал ему приятных снов. К себе в Страну Гор он влетел едва ли не на одном дыхании.

Но задолго до тайного лаза в обиталище встретил его слившийся со скалою Нгор. Был он все так же сгорблен и удручен, однако в голосе его уже звучала решимость

- Слушай внимательно, мой мальчик. Сейчас мы расстанемся навеки Тайное заточение - лучший для тебя выбор. И единственный. Они приговорили тебя к очищающему огню.

- За что, отец?!

- За все. За дерзость. За самостоятельность. За любопытство. За спуск в Преисподнюю. И за недозволенный контакт с пришельцем.

- Но почему, почему они так боятся очевидного?

- Они опасаются, что, обнаружив нас, нашу древнюю и хрупкую культуру, пришельцы по неразумению разрушат ее. А пора бы понять: Гость Снизу уже не тот, он достиг великого множества, заполнил Преисподнюю и приблизился к нашему уровню развития. Боюсь, сегодня уже не он, а мы становимся тупиковой ветвью...

- Они не хотят делиться с пришельцами Мудростью Веков, да?

- Ты все так же категоричен и прямолинеен, сын мой. Повторю: ничто не просто в этом мире. Итак, в путь!

- Отец... а что Фора?

Нгор улыбнулся одними глазами:

- Не беспокойся, с нею все благополучно. Они долго шли узкими расщелинами крутого и опасного отрога, куда ни Ыргл, ни Гиг, его старший брат, никогда прежде не забредали. Наконец, Нгор остановился, тронул что-то невидимое в камнях, и огромная замшелая плита неподалеку от тропы сдвинулась с места. Ыргл глянул вниз - оттуда, из черноты колодца, его разгоряченное лицо обдало ледяным дыханием.

- Отныне и навеки это будет твое обиталище. Я скажу им, что ты не вернулся, погиб в Преисподней. Они, конечно, не поверят, пустят по твоему следу Гига, но Гиг знать не знает об этих пещерах. Так что ты в полной безопасности.

- А ты, отец?

- Что сделают они мне! - усмехнулся Нгор. - Разве что поставят жрецом Гига. У меня уже нечего отнять - кроме тебя, разумеется. А ты исчезнешь с их глаз. Однако учитывай: никакой связи с миром у тебя не будет. И уже никогда не выйти тебе на свет. Ты согласен?

- Лучше темница, чем костер, - задумчиво проговорил Ыргл. Хорошенький же выбор предоставило ему племя, ради которого он готов был на любые жертвы, ради которого бросил вызов судьбе!

- Тогда спускаемся.

Легкая лестница, сплетенная из прочных нитей, терялась во тьме.

Ыргл окинул взглядом снежные вершины, голубовато-золотистые в этот час, близкие, доступные - родную свою Страну Гор. Где был счастлив. И шагнул к бездне.

Глубина колодца была, пожалуй, более десяти далей. Они очутились в тесном сыроватом помещении, из которого в трех направлениях расходились темные коридоры.

- Вот здесь ты и будешь жить, сын мой.

- Как? В этой норе?!

- Не спеши. В твоем распоряжении обширное и в своем роде уникальное помещение. Правый коридор ведет к большому подземному озеру с чистейшей водой. Ты принял купель в Большой Реке, теперь и с озером подружишься. Средний коридор ведет в твое обиталище, где тебя ждут исправные духи пещер в полном комплекте. Однако помни: солнечные лучи отныне не коснутся твоей кожи, и ты должен кормить себя голубым сиянием Маленького Пещерного Солнца. Как им пользоваться, ты знаешь: раздеваешься и греешься в его лучах, пока оно не погаснет. Только не забывай: делать это следует каждый день!

- Понял. А этот коридор?

- Он ведет в кумирню.

- В кумирню?

- Это значит - святилище или музеум, или даже склад добрых духов пещер, оставленных нам предками, но неизвестных современным буранам. - Они прошли несколько далей все расширяющимся коридором и замерли у входа в обширный зал, освещаемый волнами мерцающих фиолетовых всполохов. - Здесь собрано все, что создало в прошлом Великое Знание. Эти добрые духи пещер будут жить вечно - их питает энергия распадающихся в прах мельчайших пылинок вещества. Смотри - вот шары для прослушивания звезд. Еще мой отец запускал такие шарики. Это палки, чтобы сверлить гранит острым лучом. Помню, и я в молодости работал на расширении пещер, доброе было времечко...

- А как включается такая палка, отец? Нгор едва заметно смутился.

- Это было слишком давно. А вот - голубые окна для обозрения других материков. В детстве мы не раз смотрели, как живут бураны в чужих горах. Прелюбопытное зрелище, Ыргл, не оторвешься! Но как включать окна, я тоже не помню. Многое забылось за ненадобностью, сын мой. Да и семь раз по десять десятков зим - время немалое...

Вдоль стен громоздились какие-то сложные, причудливые, самой разнообразной формы и величины предметы с погасшими глазками, застывшими стрелками, недвижными колесиками - и мертвенные фиолетовые блики играли на их пыльных гранях и панелях. Воплощение угасшей мудрости буранов. Захоронение знаний...

- А это, отец? Что это? - Ыргл прикоснулся ногой к солидному черному ящику, в гордом одиночестве возвышающемуся посреди пещеры.

- Пожалуйста, повежливее! - испугался Нгор. - Это Черный Ящик, вождь и повелитель всех духов пещер.

- Черный Ящик? Забавно! А что он умеет делать?

- Ничего не умеет. Зато он все знает и все помнит. Он может ответить на любой вопрос. Вся история буранов - в нем.

- Так спросим же его!

- Увы, бураны давно уже забыли, как к нему обращаться. Я пробовал в молодости, так и этак пытался, - он молчит. Наша беда, что мы слишком многое, и притом самое важное, доверили его памяти, а как с ним разговаривать, - забыли. Я и сам запамятовал многое из того, что обязан был хранить в голове для потомков.

- Отец! Мы больше не увидимся. Передай же мне хотя бы то, что еще помнишь. Кто мы? Наследники Великого Острова, поглощенного океаном? Или потомки прилетевших со звезд?

- Не помню, - понурился Нгор. - И даже не помню, знал ли.

- Тогда ответь мне: кого мы ждем? Для кого бережем все эти сокровища, для кого храним древнюю Мудрость планеты?

- Я и этого не помню, сын мой. Знаю только: да, мы кого-то ждем, кто-то должен явиться и спросить...

- А они, вожди племени?

- Нгор пренебрежительно махнул рукой.

- Они и подавно ничего не помнят. Я среди них самый молодой. Так что, боюсь, ответить на твои вопросы может лишь Черный Ящик, а он нем, как скала. Кстати, у тебя будет время - попробуй поговорить с ним. Помнится, умеющий управлять Черным Ящиком способен овладеть миром.

- Заманчивая перспектива - овладеть миром в этом склепе! Так что же ты помнишь, отец?

- Помню, что мне пора. Проводи меня к выходу. Когда в глаза ударил солнечный свет из колодца, Ыргл сказал:

- Я благодарен тебе, отец, за все, что ты сделал для меня. Но... я хочу знать: что будет с Форой?

- Она будет счастлива. Все, прощай же, сын мой! Меня ждут вожди.

Нгор уже взялся руками за лестницу и поставил ногу на первую ступеньку, однако Ыргл решительным жестом остановил его.

- Отец, где Фора?

- Обернись, - сказал Нгор.

Она стояла рядом и застенчиво улыбалась, женщина се смеющимися губами и печалью в широко распахнутых глазах. Скованная ладом душа Ыргла мгновенно потеплела.

- Ты здесь, моя орлица? Так ты сама решила остаться со мною в этом склепе?

Она молча склонила голову ему на плечо.

Веревочная лестница поползла вверх. Светлое око, глядевшее на них с неба, закрылось.

8

Лихо насвистывая "Шербурские зонтики", Костя возвращался из маршрута. В предчувствии близкого обеда он уже высматривал внизу, среди камней, свою палатку - и гут обнаружил: бревно, перекинутое через речушку, исчезло. Это не испугало его - он знал неподалеку надежный брод, - скорее озадачило. Кто, кроме Пал Палыча, мог скинуть бревно? И зачем бы это понадобилось Пал Палычу?

Но еще больше озадачило его, когда чуть ниже бывшего мостика он обнаружил развалившегося на прибрежных камушках доктора исторических наук Павла Павловича Кондрашина. Старший коллега Кости преспокойно похрапывал на солнцепеке, и одна его нога болталась в воде.

Костя склонился над шефом и потряс его за плечо I

- Эй, профессор! Какого дьявола... Пал Палыч, кряхтя, сел и уставился на Костю бессмысленными мутными глазами.

- Что... тут... происходит? - прохрипел он. В нос шибанул уже подзабытый дух лихих студенческих застолий.

- Ах, вон оно что! Коньячок! Вы изволили употребить "НЗ"...

- Я сорвался с бревна, - с трудом выговорил шеф. - И, видно, угодил на камни. Плечо... ох!.. болит. Он попытался встать. Это удалось не сразу.

- Помоги... шкуру снять.

Они осторожно, общими усилиями, стащили с пострадавшего меховую куртку, рубаху, майку. На плече и на спине профессора красовался обширный кровоподтек. Рана на плече прежде была, пожалуй, открытая, но уже успела затянуться и подсохнуть.

- Н-да, - усмехнулся Костя, - Ну вы и даете, профессор? Этому ушибу по крайней мере три дня. Если бы я не знал, что у нас в заначке всего одна бутылочка, решил бы, что вы тут постоянно прикладываетесь, пока я рыскаю но горам в поисках этого чертова гоминоида...

- Прекратите ваши неуместные шуточки! - взорвался Пал Палыч. - И помогите добраться до палатки. Меня... ноги не держат. Вот уж угораздило! Как еще не утонул...

К вечеру профессор почувствовал себя лучше. Проспавшись, он подкрепился супчиком из козлятины и закурил трубочку.

- Ты большой фантазер, Костя. Только фантазеру могло прийти в голову, что от человека, сорвавшегося с бревна, разит коньяком. И только фантазер мог высказать гипотезу, что данного человека, по сути, подвижника науки, подпоили йети. Но я ценю вышеуказанное качество в молодом ученом и с удовольствием вознагражу тебя. Пусть это будет утешением за относительный неуспех нашей микроэкспедиции. Когда я лежал там, на берегу... мне приснился сон. Довольно явственный. Можешь смеяться сколько угодно, но я не сочиняю. Будто я нахожусь в пещере с высокими правильными сводами и слабым рассеянным светом. И вдруг надо мною склоняется... да, да, он самый - снежный человек! Шкура черная, голова заостренная, однако лицо и глаза нормальные, человечьи. И вливает мне в рот... ну чего ты ухмыляешься?.. что-то жгучее и горькое. А потом преспокойно сдирает с себя шкуру и становится под душ, под голубоватые струйки. Я его прекрасно запомнил, Костя: этакий былинный добрый молодец, олимпийский чемпион по баскетболу под два с половиной метра. Забавно?

- А дальше что?

- Дальше? Сплошная проза. Ты меня тормошишь и обвиняешь в том, будто я стащил "НЗ". Нет, признайся, Костя, симптоматичный сон! Как говорится, с кем поведешься... Да, кстати! Ты убедился в полной сохранности твоего драгоценного коньяка

- Убедился, убедился! - неохотно подтвердил Костя. - Но неужели вы, Пал Палыч, не допускаете мысли, что этот сон мог быть в некотором роде...

- Ах, в некотором роде! В некотором - допускаю. Я, дорогой мой Костя, даже существование реликтового гоминоида допускаю - в некотором роде. Например, в роде рабочей гипотезы. А еще лучше - в роде легенды.

- Но позвольте! Чем же тогда объяснить многочисленные свидетельства местных чабанов? А вопли в горах? А наши фотографии следов? А слепки, наконец?

- Ничто не просто в этом мире, мой мальчик! - посочувствовал Пал Палыч. Я и сам хотел бы верить твоему поэтическому мифу. Но о чем речь, ежели данное гипотетическое существо просто не в состоянии прокормиться здесь, в горах?!

- Бедная тупиковая ветвь! - вздохнул Костя. - Не сами ли мы загнали их в тупик?

- Напротив, мы постоянно протягиваем руку дружбы, как бы извлекая их из тьмы небытия. Да только никто что-то не хватается за эту спасительную руку. Хочешь еще серию доводов - в твою пользу, разумеется? А подстроенная ловушка на мосту? А пещера с голубым душем? А коньяк, которым, если тебя послушать, накачал меня "снежный парень"? А за три часа заживленная рана? Нет, мой юный друг, если каждое сомнительное лыко ставить в строку реликтовому гоминоиду, мы далеко уйдем! Все это, конечно, прекрасно вяжется между собою. Но... как бы это сказать... для сна. Или для фантастики. Но не для науки.

Наутро они покидали горы. Они уходили не оглядываясь. За спинами их морозно сутулился Восточный Саян, и на этот раз не отдавший тайны.