"Квадратное колесо фортуны" - читать интересную книгу автора (Ларина Арина)

Квадратное колесо фортуны

За окном кружился мягкий пушистый снег. Казалось, он должен быть теплым и сладковатым на вкус, как хлопья сахарной ваты. Но это была иллюзия. Юлька понимала, что стоит только дотронуться до слипшихся снежинок, как они растают на глазах, оставив одно лишь воспоминание о высокохудожественном творчестве Деда Мороза, сидевшего где-то там в облаках и старательно вырезавшего всю эту ювелирную «снежиночную» красоту. Мучительно хотелось чего-то красивого и сказочного, но настроение строптиво падало и тоскливо лежало под ногами сморщенной половой тряпкой, вместо того, чтобы парить в небесах белым лебедем, как положено. Мысли молотком стучали по макушке, вбивая Юльку, словно гвоздик, в вязкую депрессию.

Она стояла у окна, уткнувшись лбом в ледяное стекло, и старалась ни о чем не думать. Подоконник неприятно холодил руки, шевелиться было лень. Внизу маленькая пухлая бабулька тащила к помойке осыпающуюся елку. На полуголых ветках еще поблескивали остатки серебряного дождика, несчастное деревце свое отслужило, ведь новогодний праздник уже закончился. Неумолимо надвигались будни. Отогнать навязчивые мысли не удавалось. Они липли, словно мухи к варенью, разлитому на кухонном столе.

Через восемь дней, считая этот понедельник, она станет женой. Жизнь в очередной раз вывернулась наизнанку, подвесив несчастную Юльку между радостью и отчаянием. Пару месяцев назад мужчина, которого неискушенная девушка считала самым-самым, возмутительнейшим образом променял ее на другую, оставив после себя лишь горькое разочарование и пятинедельную беременность. Предновогодние месяцы закрутили Юльку в вихре событий, как ураган девочку Элли из Канзаса, и шмякнули ее обратно на грешную землю, оставив беременность и снабдив для равновесия новым женихом.

Когда она была маленькой, сосед по даче, вечно чумазый Шурик, в один из жарких дней самым зверским образом решил над ней подшутить, вылив на дремавшую на солнышке Юльку ведро холодной воды. Она тогда долго с воем носилась за хулиганом, ломая смородиновые кусты и дрожа от пережитого ужаса. После встречи с Сергеем внутреннее состояние Юльки было равноценно тому, что она пережила тем давним летним днем. Более того, ей казалось, что ее не просто обдали ледяной водой, но и треснули ведром по голове для закрепления эффекта. Юлькина проблема была в том, что она никогда не влюблялась, поэтому оценить результат встречи с Сергеем потрясенная девушка смогла не сразу. Это была не просто любовь, это было что-то сродни помешательству. Слово «любовь» казалось коротеньким и банальным рядом с тем чувством, в котором купалась и тонула Юлька. Так хотелось, чтобы жизнь наконец-то стала простой и понятной, чтобы реальность поделилась на черное и белое, как костюм жениха и платье невесты… А все оказалось сумбурным и зыбким: и мысли, и планы, и даже само счастье. Судьба, как пьяный художник, сдвинув набекрень бархатный берет, прошлась малярной кистью по палитре и все перемешала. Вместо шедевра на мольберте оказалось непонятное пятно с претензией на воплощение счастья. Свадьба… Разве не об этом она мечтала? И да, и нет. Свадьба состоится, но не будет гостей, белого платья, хрустальных бокалов и машины с шариками. Зато появится жирный штамп в паспорте, подтверждающий все права на любимого. Так захотел Сергей, а она не отважилась спорить. Пусть все будет, как ему хочется. Какая разница? Главное, быть рядом, слышать его голос, чувствовать на себе его взгляд… Аутотренинг не помогал. Разница была, несмотря на все попытки доказать себе, что конфетно-сладкий праздник лишь мишура. Вот хотелось ей этой мишуры, хоть ты тресни! Хотелось шагать по прямой дороге к манящей и волнующей линии горизонта, а вместо этого приходилось скакать трусливым зайцем по придорожным кустам: вроде и движешься к светлому будущему, а в то же время как-то несолидно получается, не возвышенно. Юлька обожала Сергея, она готова была стелиться впереди него красной ковровой дорожкой для почетных гостей, летать по кухне, готовя то, что он любит, и даже гладить шнурки, если возлюбленный того пожелает. Ей казалось, что судьба ошиблась: невыспавшийся Амур случайно подстрелил педантичного и серьезного владельца небольшого бизнес-центра и бросил его к ногам худенькой, большеглазой и крайне несчастливой в личной жизни девчонки. Весы фортуны ходили ходуном, как качели: подкинув бедную Юльку к небесам, они тут же со свистом полетели вниз, заставив ее сжаться от ужаса.

Юлька наотрез отказалась переезжать к Сергею до свадьбы. Жених отнесся к ее упорству с пониманием, подумав, что маме это, безусловно, понравится. Тамара Антоновна давно отчаялась женить лысеющего сына, тихо кисшего на работе и не озабоченного устройством личной жизни. Она уже дозрела до той стадии, когда любая невестка принимается на «ура». Тем не менее рисковать Сергей не хотел: конфронтация молодой жены и свекрови способна разрушить даже самый крепкий брак и основательно расшатать нервную систему не только противоборствующих сторон, но и нейтрального супруга.

Сергей знал о Юлькиной беременности, поэтому торопился со свадьбой. Он считал, что это только их дело, чьего ребенка носит его жена. Получив исчерпывающую информацию о биологическом отце малыша, он успокоился и перестал терзаться сомнениями на тему возможного появления в их жизни еще одного папаши. Сергей решил, что если этот хлыщ попробует вмешаться в их жизнь, то он лично сотрет его в порошок.

Он, как и Юлька, был счастлив. Но в отличие от щепетильной невесты факт беременности его не особо волновал. Сергей вообще практически не задумывался о грядущем отцовстве. Мельком оценив свое материальное положение на ближайшие десятилетия, он сделал вывод, что способен дать ребенку нормальное образование и вывести в люди. Поскольку сам он рос без отца, роль мужчины в семье будущий муж представлял себе очень приблизительно. Он был готов любить Юлькиного ребенка. Под словом «любить» Сергей подразумевал совместное проживание, воскресные семейные прогулки, материальное обеспечение всех малышовых потребностей и вечерние игры в шахматы с подросшим отпрыском. Моральные моменты его тоже не терзали. Желания во что бы то ни стало завести собственного сына, как говорится, плоть от плоти, он в себе не чувствовал. К будущим тяготам семейного быта Сергей относился философски, делая ставку на Юлькину покладистость и свой хороший характер. То, что первый год с ребенком — сущий ад, он не верил, поскольку окружающие заводили в квартирах не только детей, но и змей, медведей и даже крокодилов. Он совершенно логично рассудил, что вряд ли ребенок окажется страшнее крокодила или опаснее гремучей змеи. Сергею было проще: жить с чистой совестью легко и приятно. А Юлька тем временем находилась на пике моральных переживаний. Выходить замуж беременной было ужасно. Она ощущала себя героиней пошлого водевиля, коварной преступницей, хитростью заманившей в свои сети хорошего человека.

На осторожный Юлькин вопрос, как быть с его мамой, Сергей невразумительно пожал плечами и ответил, что с мамой надо как минимум познакомиться.

— Ты же прекрасно понимаешь, о чем я! — в отчаянии пробормотала Юлька.

Сергей, безусловно, понимал, о чем речь. Он считал, что маме, как и всем остальным, совершенно незачем знать, что ребенок не его, а патологически честная Юлька продолжала мучиться и всячески уклонялась от знакомства с будущей родственницей, периодически раздражая Сергея своими робкими попытками перетянуть его на свою сторону. Начинать жизнь с вранья Юлька не хотела.

До свадьбы оставалась неделя, Тамара Антоновна изнемогала от любопытства и изводила Сергея наводящими вопросами. Дальше тянуть было нельзя, пора было знакомить невестку со свекровью, тем более, что жених уже был представлен Юлькиным родителям. Галина Даниловна, Юлькина мама, изо всех сил старалась понравиться будущему зятю. Она была уверена, что «старый холостяк», которому через пару лет исполнится сорок лет, имеет весьма искаженное представление о тещах, основанное лишь на содержании анекдотов и рассказах неудачно женившихся приятелей. Имея на руках так некстати забеременевшую дочь, Галина Даниловна изо всех сил пыталась наладить контакт и с трепетом ждала официального предложения. К концу вечера, когда нарезавшийся до кондиции отец семейства начал тихо сползать под стол, Сергей интеллигентно завершил встречу, кратко сообщив будущей теще, что они с Юлей решили пожениться.

— Конечно-конечно, мы с отцом рады! — с облегчением выдохнула Галина Даниловна и пнула всхрапнувшего мужа.

— Наливай, — промычал супруг.

— Это он на радостях, — виновато пояснила Галина Даниловна. — Обычно он не пьет, у Юленьки хорошая наследственность, вы не беспокойтесь.

На этот счет Сергей абсолютно не беспокоился. Весь вечер он тяготился мыслью, как попросить у родителей Юлькиной руки. Будучи логиком, он отмел варианты, предполагавшие дискуссию на эту тему, и выбрал единственный, на его взгляд, стоящий: не просить руки, а сообщить, что он ее уже получил. В конце концов, все присутствующие в курсе цели собрания, поэтому он лишь констатировал факт:

— Мы подали заявление в загс. Свадьба через две недели.

И вот настала Юлькина очередь знакомиться со свекровью. Судя по тому, что рассказывал Сергей, Тамара Антоновна была ангелом во плоти и перемещалась но квартире, хлопая белыми крыльями. Ближайшая Юлькина подруга Аня уже имела счастье побывать замужем. Если бы не мать ее второго мужа, то, возможно, жизнь любимой подружки сложилась бы иначе. В памяти счастливой невесты всплывали смутные воспоминания об Анькиных рассказах про «маму» и расплывчатым злобным привидением колыхался образ самой Марии Сергеевны, пару раз встреченной Юлькой живьем. Она холодела и тряслась, пытаясь убедить себя, что Сергей ее в обиду не даст.

— Не знаю, не знаю, — вводил ее в ступор неуверенный Анькин голос, сурово гундосивший в телефонную трубку. Подруга простудилась, и только переживания по поводу того, что микробы могут перепрыгнуть на беременную Юльку, удерживали Анну от очной встречи с проведением наглядного инструктажа. — Мужики обычно становятся невменяемыми, когда дело касается их мам. Ты особо-то на него не рассчитывай, отбивайся сама.

Юлька не готова была отбиваться. Ей страстно хотелось понравиться неведомой Тамаре Антоновне, но, имея беременность в анамнезе, это было сложно.

— Ты не вздумай пузом размахивать! — предостерегла ее Анька, поймав исходившие от Юльки флюиды. — Ее это не касается!

— Я же врать не умею! — ныла Юлька.

— А кто просит врать? Что, сложно просто промолчать, когда не спрашивают?

— А если спросят?

Конечно, спросят! — раскипятилась Анька. — Как только войдешь, так она сразу с порога к тебе: а не беременна ли ты, часом, невестушка? А не от Костика ли ты носишь?

— Дура! — обиделась Юлька.

— Сама дура! — не сдавалась Аня. — А Сергей тоже считает, что маме надо все рассказать?

— Нет, — с неохотой призналась Юлька.

— А что сказала твоя маман?

— Вы все сговорились! — возмутилась Юлька. — Меня окружают беспринципные вруны!

— Если тебе кажется, что весь мир сошел с ума, а ты одна нормальная, сходи к психиатру, он тебя переубедит! — гоготнула Анька и издала победный клич слона.

Юлька шарахнулась от трубки, повращала глазами, пытаясь восстановить слух в пострадавшем ухе, качнула головой и осторожно спросила:

— Что это было?

— Сопли, — коротко пояснила Анька. — Сморкаюсь я, уж извините. А еще чихаю и кашляю, так что не пугайся. Будь мужественной, дитя мое!

Анька отсоединилась, а Юлька еще некоторое время соображала, к чему относилась ее последняя фраза: к визиту в логово свекрови или к последующему общению с простуженной подругой.

Галина Даниловна сидела на кровати в окружении вороха тряпок и напряженно смотрела на угрюмую дочь.

— Нечего надеть, — печально констатировала Юлька, сердито плюхнувшись рядом.

Мне это надоело! У тебя невероятно испортился характер, — проворчала мама. — Если все это надеть нельзя, то давай выбросим.

— Не придирайся к словам! У меня нет подходящего костюма для знакомства со свекровью, а не для похода в приличное место! — возмутилась Юлька, в последней надежде перекапывая юбки и блузки, в беспорядке валявшиеся вокруг.

— Тебе нужен специальный маскарадный прикид? — ехидно поинтересовалась мама. — Может, костюм Бэтмена? Старушка будет в восторге. Можешь быть уверена, после твоего визита остаток дней она проведет в психиатрической лечебнице, а возможно, сразу переедет на кладбище, чтобы не мешать вашему счастью.

Мама сурово выдернула из-под молчаливой Юльки бархатную юбочку и, тщательно расправив ее, с недоумением спросила:

— Чем тебе это не подходит?

— К ней блузки нет, — односложно ответила надувшаяся дочь. Предложение нарядиться Бэтменом она расценила как намек на наличие трофейных рожек после битвы с предателем Костиком.

— А беленькая? — удивилась мама.

— Я же не на пионерский костер собираюсь, — мотнула головой невеста.

— Да уж, — съязвила мама. — Для пионерки ты старовата. Даже для комсомолки возраст уже не тот. Ты на сегодняшний день должна быть либо в партии, либо в пролете.

— Мам, твои намеки неуместны. Про возраст я помню. Не пытайся меня оскорбить, не получится.

— Как тебе не стыдно! — всплеснула руками Галина Даниловна. — Я просто хочу привести тебя в чувство. Относись к ситуации проще.

— Я не могу проще. У меня судьба решается! — Юлька готова была впасть в истерику.

— Да послушай ты меня хоть раз в жизни, — с драматическим надрывом произнесла Галина Даниловна. — Его матери столько лет, что девица в пионерской форме ей непременно понравится!

— Его мать не намного старше тебя, лет на десять! — отомстила Юлька, с деланым равнодушием разглядывая голубой топик размером с носок новорожденного.

— Этот нельзя, — категорично заявила мама, пропустив мимо ушей оскорбительный намек на возраст. — Он меньше лифчика, ты будешь полуголой.

— Он тянется, — грустно сказала Юлька.

— А потом опять съеживается, это неприлично. Будущая свекровь тебя не поймет!

— Поймет, не поймет, — пробормотала Юлька. — Можно подумать, это она на мне женится!

— Так и есть! Старым холостякам жен выбирают матери. Именно поэтому многие из них так и умирают одинокими. — Мама выдернула из Юлькиных рук топ и положила его в шкаф с таким выражением лица, словно приговаривала несчастную одежку к пожизненному заточению.

— Он не старый, — решила попререкаться упрямая Юлька.

— Но, надеюсь, все-таки холостяк? — хмыкнула мама. — Хотя, если тебе охота спорить, пожалуйста. Я вообще могу уйти, ковыряйся тут сама.

Сама Юлька не хотела. Ей нужен был виноватый на тот случай, если переговоры на вражеской территории пройдут неудачно. Тогда все можно будет свалить на неправильно выбранную одежду.

В результате долгих препирательств она выбрала обычную белую блузку и ту самую бархатную юбочку, которую откопала мама.

— М-да, ну и где алый галстук? — скептически оглядела она в зеркале свое отражение.

— А значок тебе не нужен? — поинтересовалась Галина Даниловна, с удовлетворением оглядев дочь.

Сергею невеста тоже понравилась.

— То, что надо, — порадовал он Юльку. — Мама будет в восторге. Ты в ее вкусе.

Юлька ехала на смотрины с четким ощущением, что замуж она выходит все-таки за Тамару Антоновну.

Квартира Сергея потрясла неискушенную Юльку великолепием и облизанностью евростандартовского ремонта. При входе в хоромы возникла небольшая заминка, поскольку невеста смалодушничала и попыталась спрятаться за спину жениха, который в свою очередь галантно пропускал ее вперед. Юлька вцепилась в косяки так, что побелели пальцы, но, наткнувшись на недоуменный взгляд Сергея, с независимым видом уставилась на потолок и решительно шагнула навстречу опасности.

«Опасность» исходила от маленькой пожилой женщины, стоявшей посреди ярко освещенного коридора в темно-вишневом вязаном платье, украшенном белым кружевным воротничком. Она, сцепив худые руки, преданно смотрела на Юльку внимательными серыми глазами.

— Моя мама — Тамара Антоновна, — гордо провозгласил Сергей, вытряхивая Юльку из пальто. — Мамуля, знакомься — это Юля.

Юлька затопталась у вешалки, чувствуя себя без пальто абсолютно голой. Мамуля радостно улыбнулась и взмахнула руками:

— Очень, очень приятно познакомиться. Сережа много о вас рассказывал.

Юлька в ужасе смотрела на грязную лужу, вытекавшую из-под ее сапог. Сменную обувь она взять забыла.

— Сережа, что ты встал? Предложи Юленьке тапочки, — засуетилась мама.

— Я все уберу, — убитым голосом проблеяла невеста.

— Вы с ума сошли, деточка! — ахнула Тамара Антоновна и посеменила в глубь квартиры за шваброй. Последующие несколько минут прошли в веселом перетягивании швабры. Победила Юлька. Будущая свекровь не сдала позиций, сделав несколько умопомрачительных прыжков вслед за активно вытиравшей пол невесткой. Знакомство состоялось. Неприятное напряжение было сглажено совместной уборкой и комизмом ситуации. Сергей, привыкший к Юлькиной неординарности и потрясающей способности рядовое событие превратить в форс-мажор с непредсказуемыми последствиями, был постоянно начеку. Отсутствие поломанной мебели и бытовых травм в процессе первых минут встречи его чрезвычайно порадовало.

Тамара Антоновна с материнской нежностью разглядывала худенькую Юльку, гулявшую по квартире в скромном наряде престарелой пионерки.

— Я так рада, что вы не похожи на современных девиц, — пробормотала она, когда будущая невестка, не выдержав пристального взгляда будущей свекрови, вопросительно уставилась на нее, оторвавшись от созерцания живописи, обильно украшавшей стены гостиной. — Вы не такая, как эти вертихвостки на улице.

Тамара Антоновна откровенно подлизывалась, но Юлька, с самого начала встречи чувствовавшая себя хитро замаскированной мышеловкой, трактовала все комплименты не в свою пользу.

«Понятно, — с неприязнью подумала она, растянув губы в вежливой улыбке. — Намекает, что я не современная и плохо одетая простушка. Знала бы она, что я еще, плюс ко всему, и не девица вовсе…»

Тамара Антоновна была счастлива. Девочка оказалась скромной, милой и приятной внешне. При всем своем нечеловеческом желании устроить судьбу сына и принять любой его выбор, она все же слегка опасалась, что неопытный в любовных делах Сереженька может быть обманут какой-нибудь алчной и непорядочной девицей. Ее ближайшая подруга, Елизавета Львовна, мать лучшего Сережиного друга, услышав о грядущей свадьбе, инструктировала бедную женщину каждый день, сдабривая свои страшные рассказы ужасающими примерами из жизни знакомых, малознакомых и вовсе незнакомых людей. Сама Елизавета Львовна, сурово охранявшая сына от дамских посягательств и разгонявшая нежелательных невест, как дворник пожелтевшую листву, недавно стала жертвой собственной разборчивости. Перед самым Новым годом Тамара Антоновна впервые была приглашена на смотрины, поскольку Вадим, сын Елизаветы Львовны, был настроен самым решительным образом: женюсь, и все тут! Тамара Антоновна долго не могла прийти в себя после того страшного вечера. Вадик привел в дом чудовищно вульгарную, невоспитанную девицу, обвешанную возмутительно дорогими украшениями и напившуюся за недолгое время пребывания в квартире до свинского состояния. Самым диким в создавшейся ситуации было то, что Вадик смотрел на невесту с обожанием, а Лизочка, глядя в окно на застрявшую в сугробе головой гостью, прошептала:

— А вот это не такой уж плохой вариант. Надо с ней только немного поработать.

Когда Сергей неожиданно сообщил матери, что у него тоже есть невеста, Тамара Антоновна, находясь под впечатлением недавних смотрин у Лизы, испытала смешанное чувство ужаса и счастья. Если решительная и властная Лиза могла «поработать» с невесткой, то интеллигентной и мягкой по характеру Тамаре Антоновне это было не по силам.

Томочка выросла в семье инженера и учительницы русского языка. Из родственников она знала лишь дядю, папиного брата. Женился он поздно, жил где-то в Средней Азии в военном городке, приезжал к ним только однажды по каким-то служебным делам. Он был большим, шумным, показывал фото своей семьи и рассказывал веселые истории. Так Томочка узнала, что где-то далеко у нее есть двоюродная сестра. Родных братьев к сестер у нее не было. Родители любили друг друга еще со школы, отец прошел всю войну и один из немногих вернулся живым и невредимым. Папа с мамой жили душа в душу, девочка росла в любви и ласке, не слыша скандалов, не зная семейных ссор и размолвок. К восемнадцати годам ее жизненный опыт приравнивался к опыту пятилетнего ребенка. Ее родители не воровали, не брали взяток, которых им никто и не давал, не пили и не дрались. Томочка была открытой и общительной, но ребята откровенно посмеивались над ее наивностью. Многие ее одноклассники жили в неполных семьях: у кого-то отцы не вернулись с Великой Отечественной, у кого-то умерли от ран уже в мирное время, кто-то тихо спивался, а кто-то спивался так, что на крики избиваемых домочадцев вызывали милицию. Работавшие из последних сил строители социализма не уделяли своим детям достаточно времени, поэтому Томочкины ровесники рано взрослели, начинали курить, выпивать, а некоторые девушки даже знали, где делают подпольные аборты.

Самой близкой ее подругой стала Лиза. Они жили в одном доме, на одной лестничной площадке, но тесно никогда не общались. Их дружба, длившаяся больше полувека, началась морозным зимним вечером, когда Тамара возвращалась из библиотеки. Сколько она себя помнила, мама всегда запрещала ей ходить вечером через парк. А Томочка ходила, потому что так было ближе и можно было прокатиться пару раз на горке, тем более что за все годы никогда ничего не случалось. Именно в этот вечер дороги девушки и недавно освободившегося уголовника пересеклись.

Уголовник брел по сумеречной аллее, кутаясь в дырявую телогрейку. Он выбирал малолюдные места, боясь попасть на глаза патрулю. Выглядел он крайне подозрительно, а справка об освобождении была не лучшим документом для предъявления милиции. В те годы отношение к тунеядцам было суровым, карались они безжалостно, а бывший зэк все никак не мог устроиться на работу. Есть было нечего, жить негде, и вернуться к нормальной жизни не представлялось возможным. К тому же в этот морозный вечер невероятно хотелось выпить. Он не был алкоголиком, ему просто нужно было немного согреться. Да и съесть что-нибудь, чтобы успокоить сходивший с ума желудок, тоже было бы неплохо.

Девчонка с толстой, набитой чем-то тяжелым сумкой неуверенно семенила ногами по скользкой дороге. В сумерках уголовник не разглядел ее лица, да и незачем было на нее смотреть. Он молча рванул на себя сумку, страшно взглянув ей прямо в глаза. Он умел смотреть так, что даже бывалые зэки отступали под этим змеиным взглядом.

Томочка, впервые столкнувшаяся с темной стороной жизни, даже не смогла толком испугаться. Она тут же закричала, помня, что в случае нападения надо кричать как можно громче, и тогда обязательно приедет милиция. Бывший зэк, привыкший, что жертвы, парализованные ужасом, не сопротивляются, не ожидал, что малолетняя дуреха завоет на весь микрорайон. Коротко замахнувшись, он ударил ее в грудь. Томочка упала навзничь, выпустив из рук сумку. Почувствовав, что добыча перекочевала в его руки, мужик понесся прочь, грохоча сапогами по льду.

Тамара смотрела на темное небо, на котором не было ни луны, ни звезд. Только размытые черные силуэты туч медленно плыли над ней, да ледяной ветер равнодушно заносил ее колким снегом. Девушка попыталась подняться и застонала от тягучей боли. Видимо, какое-то время она была без сознания, потому что руки и ноги заледенели настолько, что наотрез отказывались повиноваться хозяйке. Единственное, на что соглашалось окоченевшее тело, перекатываться. Через несколько минут невероятных усилий она уткнулась в сугроб и поняла, что катилась не в ту сторону. У нее не было сил вернуться на середину дороги. Девушка прикрыла глаза и замерла, судорожно пытаясь найти выход из этого кошмара. Она уже начала засыпать от холода, когда вдалеке послышались невнятные голоса. Это была пара. Полная низенькая женщина, кокетливо хихикая, висла на руке высокого плотного мужчины. Он развлекал спутницу героическими фронтовыми рассказами. Заметив темное скрюченное тело, они, не сговариваясь, молча быстро прошли мимо и почти бегом скрылись в темноте. Томочка даже не смогла позвать на помощь: губы не шевелились, а из горла раздалось лишь невнятное шипение. Еще несколько раз вспыхивала и в тупом отчаянии гасла надежда на спасение. Женщина с авоськой торопливо прошла мимо, что-то нечленораздельно и зло пробормотав в сторону заметаемого снегом силуэта. Еще для одной пары она стала наглядным пособием и поводом для дискуссии на тему пьянства. Правда, красноносый мужик из солидарности предложил дотащить «алкашку» до отделения милиции, но жена, визгливо ругаясь, поволокла его дальше. Томочка в оцепенении лежала под ночным небом и прощалась с жизнью. Слез не было. Только недоумение, осознание людской черствости и потрясение от столкновения с реальной жизнью заставляли мозг функционировать. Она не верила в бога. Церквей в те годы почти не было, молиться было стыдно, а сам бог был заблуждением темных, доживающих свой век старух. Томочка вспомнила бабушку, истово молившуюся по вечерам перед маленькой иконкой и заботливо прятавшую ее в шкафу.

«Господь всегда поможет, господь всемогущ, он не в церкви, он в сердце», — сурово говорила бабуля и заставляла Томочку целовать край иконы. Рассказывать об этом родителям было строго-настрого запрещено. Маленькая Тамара повторяла за бабушкой непонятные слова и крестилась. Все это было очень-очень давно, бабушка умерла, а слова молитв стерлись из памяти.

Девушка посмотрела в черное мертвое небо и подумала, что, если где-то там есть бог, он должен помочь, потому что бабуля говорила, что он велик и справедлив, а то, что произошло сегодня с ней, несправедливо.

«Господи, помоги», — повторяла Томочка про себя. Апатия прошла, горло сдавил спазм, и по виску потекли горячие слезы.

— Э, ты кто? Ты чего тут? — Над лежавшей появилось знакомое лицо. Кто это, Томочка вспомнить не могла, только молила взглядом не бросать. Губ она уже не чувствовала.

Это оказалась Лиза. Дочь запойной тети Кати, безотцовщина, «не пара», как говорила мама. Лиза вечно ходила в чужих обносках, плохо питалась и для своих четырнадцати лет выглядела как третьеклашка.

Каким образом хрупкая слабенькая девочка дотащила Тамару до людного места, Лиза и сама потом не могла вспомнить. Просто тащила, и все.

— А как в войну медсестры раненых носили? — серьезно и рассудительно ответила она Томочкиным родителям, пришедшим к ней со слезами благодарности и забравшим к себе попить чай. Они сидели за круглым столом, на котором стояли красивые вазочки с вареньем, большой бело-голубой чайник и такие же чашечки. Лиза впервые попала в такой дом и чувствовала себя Золушкой.

Через несколько дней Томочку выписали из больницы, того самого зэка поймали во время очередного ограбления, а Лиза стала постоянной гостьей в их доме.

Ближе и преданней подруги у Тамары никогда не было. Разница в возрасте вскоре сгладилась и стала незаметной. Лизина рассудительность и практичность замечательно уравновешивали Томочкину наивность и доверчивость. С годами роли поменялись: властная и импульсивная Елизавета стала прислушиваться к мнению Томочки, ставшей со временем более уравновешенной и рассудительной. Но в юности первую скрипку всегда играла Лиза. Единственный раз, когда Томочка не послушала подругу, была внезапно нагрянувшая любовь.

Томочка созрела для семейных отношений, тело и душа требовали выхода энергии, но объект выплеска нежных чувств отсутствовал. Лиза, поступившая на философский факультет университета, все силы бросила на учебу и к подружкиным переживаниям относилась снисходительно.

— Томик, будут тебе кавалеры! Мужики в жизни неглавное.

— А что главное? — возмущалась Томочка. — Человек рожден для любви.

— Будет тебе любовь, не беги впереди паровоза, — улыбалась Лиза.

На майские праздники их пригласили в общежитие студентов-химиков. Вернее, пригласили Лизу, а она взяла с собой Томочку, находившуюся в активном поиске женихов.

— Ой, как здорово! — прыгала Тамара и хлопала в ладоши, словно девочка, собирающаяся впервые на елку в детский сад.

На этом судьбоносном вечере она и познакомилась с Мишей. Симпатичный худощавый парень оказался без пяти минут медиком. Он заканчивал последний курс мединститута и срочно искал девушку с пропиской и со связями, поскольку впереди маячило распределение, а приехавшему из далекого уральского села пареньку страсть как не хотелось возвращаться на родину. Мишина успеваемость оставляла желать лучшего, звезд он с неба не хватал, поэтому Томочка подвернулась как нельзя более кстати. Связей у нее не было, зато за нее можно было зацепиться, как за корягу в мутной реке жизни. Миша использовал единственный шанс стать городским жителем, вырвавшись из своего захолустья. Роман их был бурным и скоротечным. Итоговой точкой явилась скромная свадьба и молниеносная прописка в квартиру невесты.

Лиза, моментально раскусившая хитрого провинциала, в своих попытках открыть Томочке глаза едва не утратила права называться ее подругой. Предотвратить свадьбу она не смогла, поэтому ограничилась лишь свирепыми взглядами в сторону жениха со своего почетного свидетельского места.

Миша оказался неожиданно хорошим мужем. Сказалась деревенская закваска. Он все тащил в дом, не пил и был умеренно рукастым. Во всяком случае, ни сломанных полочек, ни отвалившегося кафеля в квартире не наблюдалось. С Томочкиными родителями он замечательно ладил, жену не обижал, но и не особо баловал.

Лиза заходила к ним редко. Она ждала своего единственного, усиленно занималась, мечтая сделать карьеру. Мишу, несмотря на все его положительные качества, Лиза терпела с трудом, поэтому встречались подруги редко.

Однажды, когда Сереже исполнилось три года, Томочка решила сделать любимому мужу сюрприз и нагрянула поздно вечером к нему на работу. Принесла горячий ужин. Впоследствии, когда она, захлебываясь слезами, рассказывала подруге подробности произошедшего, Лиза только качала головой, поражаясь наивности Томочки.

— Ну, разве можно появляться, как снег на голову? Мужика надо предупреждать о сюрпризах, чтобы чего не вышло! Меньше знаешь — крепче спишь!

Но Томочка давилась рыданиями, утопая в своих трагических переживаниях.

— У двух любящих людей не должно быть тайн друг от друга! — всхлипывала она, пачкая Лизину кофточку слезами, смешанными с тушью.

Ситуация была банальной до зубовного скрежета. Влетев в ординаторскую с горячим жирным борщом в литровой баночке, она увидела своего Миша-ню в позе лихого кавалериста. Роль кобылы исполняла молоденькая брюнетистая медсестра. Повернув голову, девица прикрикнула на застывшую в дверях Тамару:

— Больная, закройте дверь с той стороны! У нас совещание!

— Ты сама больная! — взвизгнула обычно тихая и интеллигентная Томочка, метнув в «буденновца» свой сюрприз. Банка с грохотом разбилась о стену, окрасив белый кафель веселыми борщевыми брызгами.

Потрясенная увиденным, она побежала по полутемному больничному коридору и на выходе из отделения наткнулась на Галину, пожилую медсестру, с которой у них в последний год сложились более-менее дружеские отношения. Галя поняла все сразу, но, в своем порыве утешить обманутую жену, она, как неопытный сапер, умудрилась перерезать не тот провод:

— Да не переживай ты, деточка! У нас все врачи так делают, ничего в этом зазорного нет! Ночь же, чем заняться-то?

В ее голосе было столько искреннего недоумения, что Тамара сразу поняла, как проходили частые ночные дежурства любимого мужа, после которых он возвращался абсолютно измочаленный и падал отсыпаться.

Когда утром Миша вернулся домой, его вещи уже стояли на лестнице. Он правильно понял ситуацию и повел себя более чем благородно. Квартиру и имущество они не делили, ушел блудный муж тихо, без скандала, и исправно платил алименты на Сережу, не претендуя на встречи с сыном. Возможно, он не любил мальчика, а может быть, ему просто было стыдно, но факт оставался фактом: отца Сережа больше так и не увидел. Психологическая травма, нанесенная наивной и романтичной Томочке, была настолько глубокой, что она едва не решилась наложить на себя руки. Только здравый смысл и круглосуточные Лизины дежурства у ее постели удержали Тамару от самоубийства. Замуж она так больше и не вышла, посвятив свою жизнь сыну.

И вот теперь пришла пора отдать Сереженьку другой женщине. К огромному облегчению Тамары Антоновны, женщина эта оказалась вполне достойной.

Юлька сидела за столом, напряженно улыбаясь и судорожно притиснув локти к бокам. Тамара Антоновна засыпала ее вопросами, желая выяснить все подробности биографии будущей невестки. Юлька чувствовала себя Зоей Космодемьянской на допросе у немцев. Единственное, о чем она мечтала: чтобы это собеседование как можно скорее закончилось.

Тамара Антоновна оказалась милейшим человеком. Она настолько бесхитростно выпытывала информацию о возможных дефектах невесты любимого сынули, что Юльке стало невыносимо стыдно обманывать эту по-детски улыбающуюся пожилую женщину. Она приняла Юльку как родную, смотрела с обожанием и даже сама предложила разъехаться, чтобы не мешать молодым. Тамара Антоновна казалась пугающе идеальной свекровью. Нереальность происходящего напрягала, Юлька ждала подвоха, хотя проблема была в ней самой.

Во время торжественного чаепития Сергей официально объявил матери день свадьбы. Тамара Антоновна закудахтала, разнервничалась, словно весть о свадьбе долетела до нее впервые, и начала судорожно переставлять вазочки на столе.

Когда она закончила рокировку чашек, основательно расплескав их содержимое, сын огорошил ее сообщением о том, что свадьбы как таковой не будет. Они только распишутся, а потом поедут вдвоем в ресторан.

— Вдвоем! — Голос Тамары Антоновны дрогнул, и она покрылась красными пятнами. Юльке впервые захотелось дать Сергею подзатыльник, чтобы он пролил свой чай, который в данный момент с довольным хлюпаньем втягивал в себя, заедая шоколадом. Она была абсолютно солидарна со свекровью: сообщение об отсутствии пышного торжества должно вызывать у нормальных людей именно такую реакцию.

Аккуратно сложив фантик от очередного «Мишки на севере», будущий муж наивно хлопнул глазами и пояснил свою умную мысль:

— Всех знакомых пригласить нереально, а если кого-то не включить в список приглашенных, будет смертельная обида. Зачем нам лишние проблемы? Наша семья — это наше личное дело. Я не хочу, чтобы целая орава народа, перепившись, орала «горько!» и смотрела, как мы целуемся. Тем более что к середине застолья все забудут, зачем пришли.

Огорошенная Тамара Антоновна машинально крошила на блюдечко сдобную булочку, словно собиралась пойти кормить голубей:

— А-а… А ваши родители не обидятся, Юленька? Или они еще не знают? — Голос матери дрожал.

Юлька моментально вспомнила мамину реакцию на то, что ей не удастся похвастаться перед подружками шикарным зятем, прокатиться на лимузине с колечками и рассказать во всеуслышание сытым и довольным гостям о том, как она воспитывала дочь, терпела тяготы и лишения и, наконец, вырастила замечательную красавицу, которая нашла себе достойного супруга.

— Это как понимать? — завопила мама, грохнув кулаком по столу так, что упала салфетница, салфетки из которой белыми чайками спланировали на пол. — Я уже всем рассказала, что ты выходишь замуж!

— Ну и зря, — тихо пробормотала Юлька, пятясь к выходу. — Моя свадьба не повод для пьянки.

— Конечно, а что еще надо для счастья твоей матери-алкоголичке? — Мама уперла руки в бока и обрушила свой гнев на съежившегося в углу супруга: — Боря! Ты слышал? Мы ее растили-растили, а для чего? Все напрасно! Все зря!

Мама! — Юля попыталась внести коррективы в набирающий обороты скандал. — Мы распишемся, штамп будет…

— И что? Я буду ездить по знакомым и предъявлять им твой паспорт? Да кто мне теперь поверит?

— Галь, — робко вступил отец, — ну, выйдет девка замуж, и хорошо. Мы дома отметим. Какая разница…

— …где напиться! — подхватила его мысль распалившаяся мама. — А что я людям скажу?

— Ты что, уже кого-то пригласила на свадьбу? — испугалась Юлька.

— Как я могу пригласить кого-то, если родная дочь мне даже дату свадьбы не сообщила? Все, мать не нужна! Выросла, понимаешь, и тьфу на вас, родители! Не нужны больше! Я теперь птица другого полета!

— Мама, что ты такое говоришь?! При чем здесь это? Сергей не хочет…

— Если у зятька нет денег, то мы с отцом уж наскребем!

— Он не из-за денег, он просто…

Как объяснить, почему Сергей не хочет веселого гулянья, Юлька не знала по той простой причине, что постеснялась спросить у будущего мужа: а почему, собственно, без гостей? Когда Сережа сказал, что, кроме них, никого не будет, Юлька оторопела до такой степени, что смогла лишь согласно кивнуть и как эхо повторить, что, мол, это он замечательно придумал.

— Моя дочь, как какая-то оборванка, тайком, без свадебного платья, с черного хода забежит в загс и распишется. Можно подумать, что вы собираетесь совершить что-то постыдное!

Юльку отсутствие подвенечного платья тоже напрягало, но, с другой стороны, если они хотят просто поставить штамп в паспорте, то белое платье с фатой в данной ситуации будет выглядеть глупо. Разговор с мамой закончился горькими слезами и полным отсутствием конструктивных предложений.

И вот теперь Тамара Антоновна озвучила те вопросы, которые терзали Юльку:

— Сереженька! Я не совсем поняла, а мне вообще не приходить или как?

Глаза ее заблестели, пальцы, превращавшие булочку в горку мелких крошек, дрожали, а сама она скукожилась, как старая хлебная корочка, олицетворяя абсолютное отчаяние. Юльке захотелось обнять свекровь за костлявые плечики, наорать на Сергея и сделать все по-своему. Но она продолжала таращиться в кружку с чаем, в которой мок забытый пакетик заварки, и молчать. Язык отказывался озвучивать ее чувства и эмоции.

— Почему? — удивился Сергей. И тут он во всей красе показал свою суть, дав изумленной невесте еще один шанс убедиться, что ей достался бриллиант, только сильно запылившийся, а потому не подобранный никем ранее. Оказывается, пока Юлька и близкие друзья и родственники изнывали в полнейшем неведении, Сергей заказал места в ресторане, выкупив небольшой зал. Свадебный ужин предназначался только для двоих, остальные участники праздника отсеивались на стадии фуршета, уже организованного и оплаченного женихом во Дворце бракосочетания. На сам процесс шлепания печатей в паспорт могли прийти все желающие: администратор Рита уже давно составила чудовищный список приглашенных, и вся команда секретарей усиленно трудилась над заполнением пригласительных открыток. Из короткого текста, украшенного завитушками, следовало, что гости смогут надкусить по паре бутербродов на коротком фуршете и ехать дальше по своим делам. Конечно, текст был не совсем таким, но суть от этого не менялась.

— Кстати, — с аппетитом впиваясь в булочку, пробормотал Сергей, — вы тоже дайте мне списки своих гостей.

— Сынок, но люди ведь даже не успеют купить подарки. Это неприлично, приглашать буквально накануне.

— Мам, все, что нам нужно, я куплю сам. Люди приглашены на фуршет и торжественную церемонию, поэтому вполне достаточно цветов. Думаю, что все это поймут правильно.

— А фуршет, это что? — напряженно спросила Тамара Антоновна, тщетно шаря глазами по Юльке и побуждая ее поучаствовать в прениях.

Сергей снисходительно улыбнулся и пояснил:

— Это когда люди быстро едят и пьют стоя, говорят тосты…

— То, что ты описываешь, называется столовка при вокзале, — нахмурилась мама. — Я прекрасно понимаю значение слова «фуршет». Поясни мне, чем ты собираешься угощать людей? Мужчины не умеют организовывать подобные мероприятия правильно. Вы слишком легкомысленно относитесь к соблюдению правил этикета и…

— Мамуля, я с тобой в этом абсолютно согласен! Поэтому я и не занимаюсь фуршетом. Все сделает мой секретарь, она у нас светская львица и не позволит любимому директору ударить в грязь лицом.

— А я?! — наконец-то обрела дар речи окаменевшая от свалившейся на нее информации Юлька. — Почему я об этом ничего не знаю? Ты же сказал, что свадьбы не будет! Что мы просто распишемся!

— Я имел в виду, что не будет гулянки в ресторане, — растерялся Сергей. — Мне казалось, что ты со мной согласилась. Я не люблю пьяных сборищ. Свадьба должна запомниться не дракой и осоловелыми лицами. Только ты и я… Но, если ты против, то все еще можно исправить.

Юлька ничего исправлять не желала. Испугавшись, что под «исправлением» жених подразумевает отмену свадьбы вообще, она затрясла головой и с воодушевлением завопила:

Нет, все просто замечательно, только я тебя сначала неправильно поняла.

Вот это как раз Сергея ничуть не удивляло. От такой экстравагантной девушки можно было ожидать чего угодно. Юлькина непредсказуемость зашкаливала. И на этот раз будущая жена его не разочаровала:

— Но у меня же нет свадебного платья!

Сергей замер и уставился на нее, пытаясь переварить услышанное.

Положение спасла мама, встряв в затянувшуюся паузу, она возмущенно заметила:

— Твоя бабушка всю жизнь преподавала русский язык, а ты так и не научился нормально формулировать мысли. Я была уверена, как и Юленька, что не будет вообще ничего. Каким образом мы должны были догадаться о твоих планах?

Такого напора Сергей не ожидал:

— Зачем догадываться? Я же сам все рассказал!

И потом, даже если ничего не будет, невеста все равно должна быть в платье!

— Я поняла. Юлька решила внести ясность. — Чтобы мне не путаться под ногами, решим так: я занимаюсь только свадебным платьем, а все остальное на тебе.

— А разве мы планировали как-то иначе? — изумился Сергей.

Юлька возмущенно фыркнула и посмотрела на Тамару Антоновну. Свекровь ответила ей взглядом, подтверждавшим ее полнейшую солидарность с будущей невесткой и глубочайшее возмущение поведением сына. Оставалось только обняться и расцеловаться в знак вечной любви и верности.

— А кольца? — ехидно спросила мама.

— Ой! — ответил Сергей.

— Ага! — хлопнула в ладоши Юлька. — Прокололся, организатор!

Сергей добродушно улыбнулся:

— Завтра вечером съездим и выберем. Заодно и платье посмотрим. У тебя же, наверное, нет денег на нормальное? А у моей жены все должно быть самое лучшее.

Юлька покраснела.

— Возмутительная бестактность, — подскочила Тамара Антоновна. — И это мой сын! Как можно говорить девочке про деньги!

— А что я такого сказал? — перепугался Сергей, пытаясь заглянуть в лицо покрасневшей невесты. — Мы купим хорошее дорогое платье. Что за ханжество? Семейный бюджет у нас теперь общий.

Юлька мгновение поразмышляла и решила, что жених абсолютно прав. Денег на платье у нее действительно нет, а брать у родителей просто неприлично. Она улыбнулась и звонко чмокнула его в щеку. Тамара Антоновна покраснела и суетливо убежала на кухню, громко бормоча про остывший чайник.

Когда чай был допит, булочки съедены, а Юльке были показаны все фотографии не только времен Сережиного детства, но и ясельного периода самой Тамары Антоновны, пришла пора прощаться.

— Как? — изумилась свекровь, растерянно переводя глаза с сына на гостью. — Разве вы не останетесь у нас?

Юлька оцепенела от смущения, а Сергей спокойно сказал:

— Мама, Юля — девушка из приличной семьи. До свадьбы она будет жить с родителями. Согласись, разве может невеста ночевать у жениха? Это ее скомпрометирует.

«Девушка из приличной семьи» внутренне сжалась и осторожно скосила глаза на Тамару Антоновну. Та согласно кивала и улыбалась. Эта дикая доисторическая формулировка ее устроила.

Невеста торопливо попрощалась и буквально скатилась с лестницы, торопясь исчезнуть из поля зрения будущей свекрови.

Милейшая Тамара Антоновна немым укором преследовала Юльку днем и ночью, во сне и наяву. Окажись она скандальной фурией, все встало бы на свои места. Обманывать крайне несимпатичного человека много проще, чем сухонькую доверчивую пожилую женщину, с восхищением смотрящую на тебя и пытающуюся услужить всеми доступными способами. А Юлька обманывала. Коварно и страшно.

Белое платье висело в шкафу, Галина Даниловна с наслаждением засыпала родственников и знакомых подробностями будущего семейного счастья своей непутевой дочери, Борис Игнатьевич пытался выведать подробности меню грядущего фуршета, жених благосклонно принимал поздравления от клиентов и сотрудников, а Юлька ждала возмездия. Чем меньше времени оставалось до дня бракосочетания, тем страшнее были ее сновидения и последующие утренние размышления. Судьба, безусловно, ошиблась. Не мог ей достаться Сергей: его половинка, красивая, молодая и абсолютно небеременная девушка, подлым образом была обойдена на повороте хитрой и пронырливой Юлькой, которая прорвалась в эту реальность из параллельного серенького мирка, где ей было уготовано стать матерью-одиночкой, покорно растящей своего внебрачного отпрыска и ждущей скучной и неизбежной старости. Именно так! Со дня на день наверху спохватятся, наведут порядок, и тогда позор и одиночество до конца дней, потому что никто, кроме Сергея, ей не нужен. Да и она, собственно, тоже не особо кому нужна.

Аня пыталась вправить мозги трагически свихнувшейся невесте:

— Ты, Юль, с жиру бесишься, — строго смотрела на нее подруга, изображая крайнюю степень презрения к Юлькиным домыслам. — Все, что ты получаешь, вполне заслуженно. Сама подумай: тебя, беременную, бросил твой убогий бойфренд. Так? А ты, несмотря на эту дичайшую выходку судьбы, тем не менее, аборт не сделала, а решила осчастливить общество еще одним достойным гражданином.

— Ань, давай без патетики, — тупо глядя в окно, печалилась Юлька. — Мы-то с тобой знаем, что аборт я не сделала не из героических побуждений, а совсем по другой причине. Либо этот ребенок, либо никакого вообще. Так, кажется, твой доктор сказал?

Понимаешь, он слишком хорош для меня. Да еще богатый… Хоть бы у него денег не было, что ли!

— Дура! — грохнула кулаком по столу Анька. — Сплюнь! Деньги ей мешают! Если мешают, трать! И вообще, подожди его нахваливать. Помяни мое слово, начнете жить вместе, повылазит столько дефектов, что ты в момент успокоишься, а через месяц уже будешь думать, как ему крупно повезло, что ты согласилась за него пойти. Еще неизвестно, кто кому одолжение делает! Может, у него такой скелет в шкафу, чтоо-го-го!

— Ага, кивнула Юлька. — Он, наверное, тоже беременный и скрывает это.

— Между прочим, он в курсе, что ты ребенка ждешь. Тоже мне, тургеневская барышня! Да сейчас это абсолютно нормально! Один ребенок от одного мужа, другой от другого, третий…

— …от третьего! — с умным видом продолжила логическую цепочку Юлька. — Только ты забыла, что это моя первая и последняя беременность. Ему я ребенка не рожу. И как я должна Сергею об этом сказать? А как я должна себя вести с его мамой, которая будет уверена, что я родила ей внука?

— Ну, во-первых, начну с конца: ты родишь ей внука, и не имеет значения, родной он ей или нет. А травмировать бабку излишними подробностями ни к чему, она человек старой закалки и современных веяний не понимает.

— Я тоже не понимаю этих самых веяний! — перебила ее Юлька. — Я всегда думала, что надо выйти замуж, родить ребенка и жить с любимым человеком всю жизнь!

— Мама дорогая! Да кто ж тебе мешает? Вот сейчас все именно так и сделаешь: выйдешь, родишь и живи себе до самого переезда на кладбище!

— Я не хочу врать, это омерзительно: жить в обмане, лгать в глаза…

— Кому? — гаркнула Анька, окончательно выходя из себя. — Кому врать? Да с такими взглядами ты слегка запоздала родиться! Сейчас выходят замуж за одного, любят другого, а детей делают с третьим! Тоже мне, Белоснежка! Золушка, елки-палки! Попался тебе принц, и держи его обеими руками, а ногами соперниц отпихивай. Твои моральные переживания устарели, как антикварная люстра из дворца: вроде красивая, а в квартире не повесишь, габариты не те! Ты глянь на меня! Что, хочешь так же?

— А тебе-то чем плохо? — Юлька удивилась так, что на секунду даже забыла про свою собственную трагедию. — Твой Вадим шикарный мужик, с деньгами, интеллигентный…

— Забыла? Я не только ему ребенка не рожу, я вообще никому и никогда никого не рожу.

— Извини, — смешалась Юлька, отведя глаза.

— Да я не парюсь по этому поводу, в отличие от тебя. Лучше уж так, как у вас с Сергеем, чем как у меня. Я вообще не представляю, как с его мамашей разбираться. Да и замуж меня никто пока не звал.

— Мы из-за живота торопимся.

— А ты не оправдывайся. Сергей прав: незачем его матери это все знать. Она вас обоих потом грызть будет. Не всякое знание благо, знаешь ли. Умнее надо быть и хитрее.

— Куда уж хитрее, — пробормотала Юлька. — А как мне ему сказать, что детей больше не будет?

— Зачем? Само потом выяснится. Ах, какая неожиданность! Если любит, то все поймет правильно.

А если нет? — не успокаивалась Юлька. — Если он мечтает о ребенке? Лучше пусть он бросит меня сейчас, чем потом, когда я к нему привыкну. Тогда отпускать будет труднее.

— Что ты несешь! Это же уму непостижимо! Да, вот именно! Пусть он тебя бросит сейчас, и ты перестанешь донимать меня своим нытьем. — Анька забегала по кухне, как вспугнутый таракан, натыкаясь на мебель и хватая мелкие предметы, попадавшиеся под руки.

— Мне говорить ему или нет? — наверное, уже в сотый раз спросила Юлька.

— Нет! Нет! Нет! Еще раз повторить? — Подруга чуть не рассыпала сахар, со всего размаха шлепнув сахарницей по полке. — Ты же просто невыносима! Бедный муж. Мне придется дать ему пару консультаций по выживанию в условиях проживания с такой идиоткой, как ты!

— Ты права. Я все ему скажу, иначе я просто сойду с ума. — Юлька сделала из ее выступления не совсем логичный вывод, но Аня устала от этих ежедневных аутотренингов настолько, что решила больше не спорить, тем более невеста уже набирала трясущимися руками номер Сергея.

— За платье и за кольца я ему деньги верну. Если что… — бормотала она, не попадая на нужные кнопки.

— А кто возместит затраты на ресторан и фуршет? — меланхолично поинтересовалась Аня, устраиваясь на подоконнике.

Юлька покосилась на нее диким глазом, но отреагировать не успела. Судя по выражению ее лица, Сергей уже ответил.

— Сережа… — Пауза затянулась. Аня покрутила пальцем у виска и демонстративно отвернулась. Юлька напряженно хмурилась, пытаясь поймать момент в плавном журчании, доносящемся из трубки, чтобы несколькими словами разрушить собственное счастье. Наконец она жалобно встряла в монолог жениха:

— Нам надо поговорить.

— Говори, радость моя.

— Не по телефону.

— А почему такой трагический тон? Что-то случилось?

— Случилось.

— Что?!

— Не по телефону.

— Юля, в чем дело? Что-то серьезное? — Сергей разнервничался. Ох уж эти женские штучки. Сначала заинтригуют, а потом мотают нервы.

— Да. Очень. Но я должна сказать это, глядя тебе в глаза. Понимаешь?

— Не понимаю. — Сергей начал всерьез злиться. У него была еще масса дел, а непонятное сообщение невесты вкупе с отчетливо проскальзывающими горестными нотками выбило его из колеи. — Говори давай, в чем дело-то?

— Не могу, — словно издевалась Юля. Она старательно пыталась удержать слезы, но голос вибрировал, словно только что порванная струна.

— Мне сейчас приехать, или ЭТО ждет до вечера? — В его тоне Юльке послышалось раздражение.

Аня таращила глаза, словно сова, которой сунули в физиономию фонарь с галогеновой лампочкой. Она силилась понять по Юлькиному лицу реакцию Сергея.

«Зря я ей не помешала, — подумала она, спрыгивая с подоконника. — Вот дуреха. Все ведь испортит!»

Юлька сидела ссутулившись.

— Он рассердился. Сказал, что сейчас приедет.

— Я сматываюсь, — заторопилась Аня. — Деритесь без меня.

— Не уходи! — взмолилась Юлька, подняв на нее покрасневшие глаза.

— Ну, нет. Это, пожалуйста, без свидетелей. Не думаю, что Сергей обрадуется тому, что я тоже в курсе событий. Получится, что ты делаешь из него дурачка. Все знают, он один в счастливом неведении. Раз знаю я, получается, что и Вадим в курсе, а там, глядишь, и мамаша его. Нет, я исчезаю.

— Ань, спрячься где-нибудь!

— Где? В туалете? Приспичит ему, а там я: Здрассьте! Мимо шла, на секунду забежала!

Да что, спрятаться негде? Под кроватью, в шкафу…

— Юля, ты температурку померить не хочешь? Или ты решила моим костюмом пол в труднодоступных местах протереть? Тогда аплодирую твоей сообразительности!

— Не уходи!

— Я на улице, в машине посижу! Он уйдет, я вернусь, — пошла на компромисс Аня.

— Ты можешь на балконе спрятаться!

— Вот спасибо! А если вы тут активно мириться начнете, про меня забудете? Будут потом пышные похороны вместо свадьбы. Не ерунди, девушка. Все. Чао! Вернусь, когда мужчина скроется за горизонтом, спасаясь бегством! Поплачем вместе.

— Ты думаешь…

— Нет, я так шучу. Глупость ты придумала немыслимую. Если уж и пугать мужика, то сразу, а не растягивать удовольствие. А то сначала свадьбу наметили, а теперь грязным бельем трясти будете.

— У него от меня секретов нет. Это я…

— Да неужели? — Анька многозначительно закатила глаза. — Еще неизвестно, что тебе твой идеальный мужчина поведает. Может, у него тоже трое по лавкам скачут. Причем по разным!

— Он не такой.

— А если бы оказалось, что у него есть где-то ребенок, про которого ты не знаешь, как бы ты отреагировала? — Аня торопливо натягивала сапожки.

— Не знаю, — задумчиво протянула Юлька. — А какая разница? Ну, познакомлюсь с этим ребенком, будем по выходным вместе гулять, или что там с детьми делают?

— Во, золотые слова. Спроецируй эту умную мысль на него!

— Не поняла, как это? Не вижу связи.

— Пока его нет, сиди и ищи эту самую связь. Все. Аудиенция окончена. Я ушла в засаду!

— Уходят в подполье, — машинально пробормотала Юлька, глядя в спину весело цокающей вниз по лестнице подруге.

Сергей появился минут через двадцать. Юля прилипла к окну, пытаясь разглядеть въезд во двор и одновременно наблюдая за пронзительно-красной Анькиной машиной. Наличие в непосредственной близости от места грядущей трагедии ближайшей подруги делало Юльку немного смелее в ее непоколебимой решительности быть честной до конца.

Сергей влетел в квартиру с криком, что у него слишком мало времени, поэтому никаких предисловий он не потерпит.

— Давай выкладывай все и сразу. — Он быстро чмокнул Юльку в щеку и с ожесточением затряс ногой, пытаясь снять ботинок, который он поленился расшнуровать.

— Подожди, я помогу. — Юлька присела и дернула за шнурок. У нормального человека в результате этой примитивной манипуляции бантик должен был бы развязаться, у Юльки, разумеется, получился тугой мокрый узел. — Не тряси ногой, ты мне мешаешь.

— Дай, я сам!

— Не надо. Тут узел.

— Да? А только что никакого узла не было!

— Ты сам виноват. Не надо было дрыгать ногами.

— Ладно. Пусть я буду виноват, — покладисто согласился жених и уселся на тумбу: — Оставь в покое мои грязные ботинки и говори, что случилось.

— Я взялась за шнурок, а ты резко дернул. Просто это, видимо, был не тот…

— Юля!

— Ой, ботинки все в песке. Дворники совсем обалдели: то горсточку бросят, а то целыми самосвалами…

Юля!

— Я сейчас почищу, ты не волнуйся…

— Юля! Ты издеваешься? Я что, бросил итальянцев и остался без обеда для того, чтобы любимая девушка получила шанс почистить мои ботинки? Ты хотела что-то сказать!

— Это очень важно. Я не могу в коридоре. Мы должны спокойно сесть и поговорить.

— Ты передумала выходить за меня замуж? — округлил глаза Сергей и изогнулся в немыслимой позе, пытаясь поймать бегающий взгляд косноязычной невесты.

— Нет! — выкрикнула Юлька. — То есть, да… То есть, это ты сейчас передумаешь. Наверное…

— Я? Сейчас передумаю? Что у тебя еще случилось?

— Я в коридоре не могу.

— А я не могу снять ботинки. По твоей милости. И что будем делать?

— Давай отложим разговор до вечера, — выдохнула Юля.

— Ты… ты что? Наверное, со временем я привыкну к твоим странностям, но сейчас сделай одолжение, постарайся четко и быстро сформулировать, зачем ты сдернула меня с работы. Сейчас, а не вечером! И не завтра!

— Проходи в комнату. — Юлька гостеприимно взмахнула руками, продолжая возиться где-то под ногами у взмыленного жениха. Сергей вспомнил вдруг, что в детском саду было такое смешное упражнение: уточки в пруду. Воспитательница стояла посередине, а они на корточках, смешно переваливаясь и размахивая ручонками шли к ней. Юлька сейчас делала что-то подобное. Она отступила в сторону, давая Сергею дорогу, но при этом так и не поднялась. Он нагнулся и резко поднял ее. Тихо ойкнув, невеста разогнула ноги и уверенно встала на длинный шнурок, усталым червячком лежавший на полу. Следующий шаг Сергея едва не стоил ему переломанных конечностей. Он успел схватиться за стену и оглянулся на Юлю, тупо смотревшую себе под ноги.

— Ой, это я наступила…

— Ногу убери, — тихо сказал Сергей.

— Наверное, сегодня день неблагоприятный, — промямлила Юлька, передвинувшись в глубь коридора.

— Наверное. — Сергей потянул ее за собой в сторону кухни.

— На кухне едят, это не очень подходящее место…

— А в комнатах ковры. Я туда в ботинках не пойду, так что давай придем к консенсусу: кухня не коридор, там вполне можно поговорить. — Сергей решительно пошел вперед, подволакивая за собой слабо сопротивлявшуюся Юльку.

Он сел спиной к окну и усадил напротив красную как помидор невесту. Она тут же вскочила:

— Сейчас я кофейку…

— Юля! Хватит! Ты откровенно тянешь время, а у меня именно сегодня его абсолютно нет!

— Ладно. Только ты не перебивай. Мне очень сложно это говорить… — Она вопросительно подняла на Сергея глаза, но он послушно молчал, выжидательно глядя ей прямо в рот. — Помнишь, я говорила тебе, что беременна?

Сергей молча кивнул, нетерпеливо пошевелив под столом ногами.

— Про Костю рассказывала, помнишь?

Сергей снова кивнул. Тема была крайне неприятна, поэтому ему хотелось поскорее получить всю информацию, которую Юлька цедила по капле, как морковный сок через забитое ситечко.

— Помнишь, я тебе еще сказала, что решила оставить эту беременность, несмотря ни на что.

Сергею хотелось прикрикнуть на эту кулему, явно собиравшуюся сообщить что-то ужасное. Зуб можно рвать резко и сразу, а можно тянуть медленно. Наверное, садисты именно так измываются над своими жертвами. Сергей не имел склонностей к мазохизму, а потому терпение его было на исходе. Если ее сейчас как следует встряхнуть, то, возможно, информация польется быстрее. Но существовал риск, что она вообще замолчит, поэтому приходилось терпеть. Он поерзал, ободряюще улыбнувшись приунывшей рассказчице.

— Так вот. Я не сказала тебе самого главного: я забеременела случайно. У меня вообще не может быть детей.

Сергей продолжал смотреть на нее, но Юлька опять замолчала, уставившись куда-то на свои коленки.

Пауза затягивалась. Сергей с трудом подавил желание пнуть ее под столом. Возможно, удалось бы попасть на кнопку «вкл», и Юлька продолжила бы свой тягостный монолог.

— Почему ты молчишь? — ожила наконец невеста. — Я тебя не держу. Я должна была это сказать. Теперь ты свободен. Можешь идти. Я мужественно приму любое твое решение. Только помни, что ты ничем мне не обязан, и не надо меня жалеть.

— Ю-ля! Ты понимаешь русский язык? У меня итальянцы, я действительно должен идти! Говори, в конце-то концов, что ты там собиралась сказать, и я поеду. Я их бросил обедать с Вадимом. Свадьба, безусловно, очень важное событие, но я не имею права наплевать на бизнес.

Юлька, пребывавшая в состоянии, близком к мозговой коме, уловила в его выступлении только одно: Сергей хочет уйти.

— Прощай, — кивнула она.

Сергей всхрапнул и от негодования начал заикаться:

— Ты что — нарочно? Это тест такой на психологическую совместимость? Или это вообще скрытая камера? Что ты хотела мне сказать? — Он навис над девушкой, тихо раскачивавшейся из стороны в сторону.

— Я уже все сказала! — Юлька на мгновение вышла из состояния прострации.

— Что ты сказала?

— У меня не будет больше детей!

— Это ты мне сказала уже давным-давно! А что ты собиралась сказать сейчас? Вот сегодня! Когда ты звонила мне на работу, что ты хотела сообщить? Ты еще сказала, что это важно! Я приехал. Ну, и… — Он читал, что беременные женщины бывают со странностями, более того, он теоретически помножил эти неизбежные странности на Юлькину непредсказуемость, но сейчас он впервые усомнился, что это можно выдержать и не свихнуться самому.

— Ты не понял: я никогда не смогу родить тебе ребенка!

— Если ты хочешь второго, мы можем взять из детского дома. Про то, что ты не сможешь больше родить, ты уже говорила перед самым Новым годом. А сейчас-то ты про что хотела сказать?

Юля смотрела на него совершенно пустыми глазами, но, судя по нахмуренным бровям, внутри ее взлохмаченной головки шел бурный мыслительный процесс.

Сергей попытался задавать наводящие вопросы:

— У тебя там двойня?

Тишина. Брови съехались еще ближе.

— Тройня? Никакой реакции.

— Я не понравился твоим родителям? Тебе не понравилась моя мама? Квартира? Дата свадьбы? Чего, черт побери, не так?!

Я не помню, чтобы я тебе такое говорила. Я бы не забыла. Это слишком важно для меня. Ты сейчас мне врешь! — догадалась она. — Просто хочешь уйти без истерик. Я поняла. Ты не бойся, скажи мне… Ну, скажи, например, что тебе надо подумать, что свадьба переносится, что ты мне потом позвонишь…

— Юленька! Я тебя очень люблю. Свадьба не переносится. Я не хочу других детей. Это все, что ты хотела мне сказать?

— А у тебя есть от меня какие-нибудь тайны? — вместо ответа с надеждой спросила Юлька.

— Нет, — натягивая куртку, ответил Сергей и поцеловал ее в нос. Полного облегчения он так и не почувствовал, поскольку готовился к самому худшему, и теперь ему казалось, что Юлька так и не отважилась сказать то, ради чего затевала этот судьбоносный разговор.

— И детей у тебя нет?

— Нет.

— Я их буду любить, — на всякий случай сообщила она, заглядывая ему в лицо.

— Нет никого: ни детей, ни жен, ни тайн. Юлька опечалилась. Ей хотелось тоже немедленно простить ему какую-нибудь постыдную тайну.

— А ты детей вообще не любишь? — спросила она на всякий случай.

— У меня их еще не было. Наверное, люблю. Чужие, во всяком случае, мне нравятся. Они забавные такие. Ты точно больше ничего не хотела мне сказать?

— Я тебя люблю. Если передумаешь жениться, позвони сразу.

— Хорошо, — серьезно кивнул Сергей. — Сразу позвоню. Только телефон не занимай.

Юлька побледнела, и он торопливо добавил:

— Я пошутил. Не говори глупостей. Я вечером за тобой заеду, поедем в театр с итальянцами. Хочешь?

— Хочу, — кивнула она. — А ты же не собирался меня брать.

— Ну, это деловой визит. Я подумал, что тебе будет с нами скучно. Но если я сегодня вечером не появлюсь, ты можешь бог знает что подумать. Так что готовься. В шесть вечера заеду.

Юлька с трудом отлепилась от него и потом долго махала рукой из окна вслед уезжающему «Вольво».

Она мечтательно смотрела на улицу, по телу разлилась слабость, голова кружилась от пережитого волнения. Надо же быть такой идиоткой и забыть, что уже все ему сказала. Нет, пора вставать в консультацию на учет и просить таблетки для головы. Иначе за ней прочно закрепится репутация девочки-беды. В дверь позвонили.

«Не пойду», — решила Юлька и упала на диван. Ей было так хорошо, что открывать кому бы то ни было не хотелось. У родителей есть ключи, а все остальные пошли вон! Звонок надрывался, затем послышались глухие удары в дверь и невнятные голоса. Юлька испуганно вскочила и на цыпочках прокралась в коридор.

— А где у вас тут слесарь? — раздался мучительно знакомый голос.

— И, милая, в ЖЭКе должен быть, да разве ж его тама найдешь? Пьет где-нибудь или халтурит.

— Надо ломать дверь! — услышала Юлька и прижалась к замочной скважине. — Она должна быть дома, я точно знаю!

От очередного мощного удара у Юли заложило ухо.

— Кто там хулиганит?! — тоненько прокричала она. — Я сейчас милицию вызову!

— А ну, открывай давай, что ты там делаешь? — раздался голос Ани, и последовал еще один пинок по косяку.

Юля приникла к шершавой обивке и посмотрела в глазок. Весь обзор закрыла смешно расплывшаяся Анькина физиономия, похожая на мордочку Пятачка из всенародно любимого мультика. Эта мордочка комично хмурилась и прижималась с той стороны большим круглым глазом:

— Открой немедленно! Что ты там задумала? Я сейчас сама эту проклятую дверь сломаю!

— Не ори, уже открываю. — Юлька загремела замками и впустила нервно вскрикивавшую подругу: — Ты чего?

— Я чего?! Это ты чего? Почему не открывала? Я чуть палец о твой звонок не сломала! — Аня испытующе вглядывалась в блаженно улыбающуюся Юльку.

— Какими судьбами? — вежливо поинтересовалась хозяйка, вызвав у взмокшей подруги глубочайший шок.

— Что? — Аня обняла только что скинутую с плеч шубу, словно младенца, и прижала к груди, опустившись на тумбу, на которой полчаса назад сидел жених.

— Кофейку хочешь? — гостеприимно предложила Юлька.

— Знаешь, чего я хочу? Я страстно желаю треснуть по твоей деревянной башке! Ты мне скажешь наконец, чем все закончилось?

Ой! — Юлькины извилины наконец шевельнулись, а потом осветили темное сознание радостным озарением: — Слушай, я про тебя забыла!

Аня обессиленно привалилась к стене и прошептала:

— Хорошо еще, что я не согласилась прятаться на балконе. Это переходит уже все границы. Тебя пора изолировать от общества. Ну, давай, не томи! Что он сказал?

Юлька улыбалась и мечтательно закатывала глаза, наполняя чайник водой:

— Сейчас я тебе все расскажу. Ты не представляешь, что я отколола на этот раз!

Она смущенно хихикнула и вернулась к столу.

— Да уж, моей фантазии не хватит, чтобы угадать твои фортеля. Надеюсь, ты передумала сообщать ему свои глупости! — Аня схватила сушку и начала сосредоточенно ее грызть.

— Оказывается, он уже все знал! — огорошила ее подруга.

— Он что, детективов нанял?! Какая низость! Какая гадость! Он выпытывал все у посторонних людей, вместо того чтобы прямо спросить все у тебя! Откуда такое отвратительное недоверие! — Анька даже топнула ногой от избытка чувств.

— Нет, это я ему все рассказала, только давно, еще перед Новым годом. Это же надо, а я и не помню об этом! — Юлька опять закатила глаза, как объевшийся голубь.

Аня застыла, не сводя с подруги остекленевшего взгляда. Да уж! Такого она точно не ожидала.

— Юль, если он после всего этого не передумал на тебе жениться, то это точно любовь. Или он тоже с большим приветом, что тоже вполне вероятно. Нормальный мужик уже давно несся бы от тебя, петляя как заяц и прижимая уши. Знаешь, ты даже мне надоела со своими придурковатостями. Ладно, проехали. На больных не обижаются. Мне работать надо.

Она ушла, так и не попив кофе. Юлька осталась со смешанным чувством восторга и легкого стыда. Она осознавала, что создает окружающим проблемы, но поступать иначе было выше ее сил, словно кто-то дирижировал ее поведением, заставляя будущую мать и жену совершать необъяснимые телодвижения, как марионетка на ниточках.

Валерий Михайлович, добрый и великодушный шеф, дал ей отпуск. Судя по всему, он решил, что для дела более выгодно отсутствие безумной секретарши в офисе, чем ее наличие. Надо было использовать эту короткую передышку не только для свадьбы, но и для решения своих важных «беременных» проблем. Время до вечернего похода в театр еще было, и она решила посвятить эту пару часов визиту в женскую консультацию.

Первый сюрприз ждал ее при входе. Грозная старуха в синем халате перегородила ей путь шваброй, сунув палку Юльке прямо под ноги.

— Ой, простите, — машинально бормотнула она, пытаясь продолжить путь.

— А по хребту не хочешь? — раздалось сзади.

Ни на мгновение не усомнившись, что это любезное предложение относится к кому угодно, только не к ней, Юлька решительно двинулась к лестнице. Подол куртки за что-то зацепился. Не оглядываясь, она дернулась и едва не упала от резкого рывка, отбросившего ее назад. Оказывается, к подолу прицепилась та самая старуха. Пошевелив косматыми бровями, бабка оттопырила губу и непонятно крикнула:

— Ну!

Юлька впервые пришла в эту консультацию. Адрес она нашла в телефонном справочнике, и вот теперь судорожно размышляла, а не было ли там опечатки. Вполне возможно, что это и не консультация вовсе, а психоневрологический диспансер, а эта мегера со шваброй — психопатка, и не исключено, что в стадии обострения.

— Извините, я, наверное, ошиблась. Мне не сюда. Рванув из слабых старческих рук подол, Юлька вылетела через холл на улицу. Убедившись, что никто за ней не гонится, она внимательно прочитала красивую лаковую табличку, похожую на мемориальную доску. Текст не оставлял никаких сомнений. Это была именно консультация, и именно женская! Получалось, что ошиблась бабка, но пусть ей об этом сообщит кто-нибудь другой.

Юлька решительно вошла и огляделась. Психопатка где-то спряталась, все складывалось наилучшим образом. Навстречу, тяжело дыша и переваливаясь, двигалась беременная с огромным животом. Юлька радостно улыбнулась и звонко спросила:

— Извините, я тут в первый раз. Не подскажете, как на учет встать?

— Тут по адресам принимают, идите на свой участок, — пропыхтела женщина, вываливаясь на улицу.

Юлька с трудом переварила информацию. Последняя поликлиника, в которой она была, — детская. Там, кажется, действительно имелись какие-то участки и участковые врачи. Она пошла вдоль стен, обильно украшенных рекламой и маленькими обшарпанными стендиками с информацией. Узнав много новой, но абсолютно бесполезной чепухи, она вспомнила, что где-то должна быть регистратура.

Поплутав по совершенно пустому холлу, Юлька нерешительно крикнула:

— Эй, есть тут кто-нибудь?

— Чего орешь, не в лесу! Что надо?

Голос раздался неизвестно откуда и мелкими горошками слабого эха раскатился по гулкому помещению.

— Мне справочное бюро нужно, — растерянно покрутила головой она.

— Ишь ты, бюро! Нету тут никакого бюра! Это медицинское учреждение, здесь только регистратура!

— Хорошо, — покорно кивнула Юлька. — А где регистратура?

— Тут!

«Вот вам здрасьте! — подумала Юлька. — Просто Алиса в Зазеркалье. Где это, интересно, тут?»

Неожиданно распахнулась неприметная дверца, заклеенная плакатами с рекламой слабительного, и из светящегося проема выдвинулась круглая женская фигура, туго обтянутая коротким белым халатиком.

— Сюда иди. Вот народ бестолковый!

Юлька радостно порысила к говорящему колобку, но дверь захлопнулась прямо перед ее носом. Она изумленно затормозила, уткнувшись в глянцевое изображение новомодного лекарства.

«Похоже, они тут все с приветом!» — заволновалась Юлька и попятилась. Рядом что-то зашуршало. Она вздрогнула: среди разноцветных объявлений шевелило ярко накрашенными глазами краснощекое лицо. Над этим дивом была наклеена маленькая табличка с надписью «Регистратура».

— Здравствуйте! — обрадовалась Юлька, нагнувшись к амбразуре. — А у вас тут сумасшедшая ходит.

— У нас тут все сдвинутые, — кивнула голова, дрогнув жесткими блондинистыми кудряшками. — Нормальные за такую зарплату не работают.

Юлька вежливо улыбнулась, не зная, как поддержать беседу в нужном ключе.

— А я беременна! — глупо улыбаясь, порадовала она невидимую регистраторшу.

— Вам посочувствовать или поздравить? — равнодушно поинтересовался голос из окошка.

— Мне бы к врачу.

— А, понятно. Участок какой?

— Это я у вас хотела спросить, — напряглась Юлька. Если эта тетка не знает, какой у нее участок, то кто же тогда знает?

Но регистраторша неожиданно вполне доброжелательно спросила адрес и назвала фамилию доктора.

— Спасибо вам! — воодушевленно воскликнула Юлька.

— Не за что. Все равно талонов нет, а запись только по пятницам, с восьми утра.

— И до скольки? — глупо спросила Юлька.

— Да минут за пятнадцать все расхватают, — хохотнула тетка.

Вспомнив мамины уроки, Юлька сложила губы трубочкой и проникновенно зашептала прямо в окошко:

— А нельзя платный талон?

— В смысле, на платный прием?

— Нет, я хочу купить именно талон, — неуверенно сказала Юлька, стараясь сохранить в голосе доверительные нотки.

Неаккуратно выщипанные брови пошевелились, глаза под ними резко подобрели, и регистраторша почти ласково сказала:

— Ну, у меня остался один платный талон, дополнительный. Пятьдесят рублей. Без очереди по нему нельзя. Но там все равно, кто по записи, в живой очереди стоят. Так что займешь и встанешь. Сейчас карточку тебе сделаем.

Через десять минут Юлька уже радостно скакала вверх по лестнице. На площадке между этажами сидела в засаде давешняя психопатка.

— Куда, зараза! — заорала она, растопырив руки. Юлька чуть не свалилась вниз, в последний момент схватившись за гнутые пыльные перила.

— Совсем стыд потеряли. Небось дома в сапожищах не шляешься, паразитка! А ну пшла в гардеробу разуваться!

Все встало на свои места. Лепеча извинения, Юлька задом начала отступать.

В гардеробе, за густым лесом вешалок с одеждой виднелась сгорбленная фигурка в синем халате. Похоже, гардеробщица спала. Юлька нерешительно потопталась, повозилась с курткой, наконец негромко кашлянула. Никакой реакции на все ее действия не последовало.

— Извините, — прошептала она, боясь нарушить хрупкий сон старушки и повредить ее старческую психику.

— Не ори, — квакнула старуха, не оборачиваясь. Поскольку она продолжала сидеть как изваяние, Юлька заподозрила, что на стуле муляж, а сама бабка где-то прячется.

— Мне бы сдать…

— Погодь!

Юлька не на шутку заинтересовалась, что же такое происходит. Внезапно «муляж» резко выпрямился и сообщил:

— Все, поженились они и уплыли на белой яхте. А Мурильо в тюрьме теперь сидит. Хорошая книжка, жаль, короткая.

— Да что вы говорите! — вежливо заметила Юлька, подумав, что отдел кадров в этой консультации явно неровно дышит к слабоумным и неадекватным. — Вот, куртку возьмите, пожалуйста. А бахилы у вас можно купить?

— У нас нет, а в аптеке можно! — любезно сообщила бабка, унося куда-то вглубь Юлькину одежду.

— А аптека где?

— В соседнем доме.

— Как? — ахнула Юлька.

— Так.

— Тогда отдайте, пожалуйста, одежду. — Воевать с агрессивной уборщицей ей не хотелось. Лучше сбегать в аптеку, чем пытаться проскочить мимо той церберши.

— Во народ! — изумилась бабулька. — Сами не знают, чего хотят. То возьми, то верни!

Народу в аптеке оказалось немного. Попытка сунуться вперед всех, со словами «я только спросить», успехом не увенчалась. Дородная мадам, противотанковым заграждением застывшая у окошка, слегка качнувшись в Юлькину сторону, едва не завалила Юльку, уже готовую озвучить свой вопрос про бахилы.

— Тут всем только спросить, — рыкнула мадам и неожиданно резко согнулась, гаркнув в пустоту завитринного пространства: — Эй, вы там что, заснули, что ли? Сколько можно ходить?

Через минуту из-за шкафов с достоинством выплыла не менее габаритная сотрудница аптеки:

— Нету. Может, что другое возьмете?

— Безобразие! — взвизгнула тетка, пытаясь поглубже ввинтиться в окошко и, видимо, дотянуться до расстроившего ее фармацевта.

— Осторожно, дама, застрянете, — меланхолично предупредила ее аптекарша. — Кстати, возьмите что-нибудь для похудения.

— Возмутительно! Хамство какое! — взвилась толстуха. — На себя посмотри!

Парни, стоявшие сзади, тихо захихикали.

К их огромному сожалению, тетка в окошке не застряла, а благополучно вывернулась и утопотала на улицу.

Когда очередь дошла до Юльки, она уже настолько увлеклась чтением всевозможных названий лекарств, что слово «бахилы» начисто улетучилось у нее из головы.

— Слушаю вас, — вежливо повторила аптекарша и слегка пригнула голову, чтобы разглядеть онемевшую покупательницу.

— Мне… это… как это…

В голове колыхалась объемная пустота. Такого с ней еще не было. Растерянно поморгав, Юлька вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. Но простенькое название, словно «лошадиная фамилия», безвозвратно улетучилось из ее головы и затерялось где-то на цветастых аптечных полках. Вспоминались самые невероятные названия, зацепившиеся за сознание то ли здесь, в аптеке, то ли дома во время просмотра рекламных роликов.

Если бы они лежали где-нибудь на витрине, то можно было бы просто ткнуть пальцем, и все проблемы разрешились бы сами собой. Но бахил на витрине не было. Более того, Юлька, безумно зля своей немотой топтавшуюся сзади очередь, никак не могла подобрать подходящие слова, чтобы начать объяснения.

Немая, что ль? — сурово прошамкала кряхтевшая сзади старуха.

— Понавылезало вас, инвалидов, на нашу голову. — ТУТ же поддержал ее злобствующий мужской тенорок.

— Да, — тявкнула бабка, но мысль развить не успела, поскольку мужик бодро продолжил:

— Достали эти пенсионеры! В транспорт не войти, в магазине без очереди лезут, поликлиники все заполонили!

— Да не инвалидка она, а просто с приветом! — вернула всех к теме молодая девица. — Гоните ее оттудова! Стоит, мычит, а люди торопятся!

— Сама с приветом, — обиделась Юлька. — Мне эти, резиновые, синие.

— Синих нет, — догадалась аптекарша. — Есть прозрачные, телесные и розовые. Есть с запахом, с пупырышками…

— С пупырышками, — эхом повторила Юлька. — А зачем? Чтобы не скользили?

— Ой, не могу! Ну, точно — убогая! — заржала девица.

— Девушка, — оживился мужик, ругавший пенсионеров, — подождите меня, не уходите, я вам потом сам все объясню.

— А этот за виагрой стоит, точно, — начал вторить разбитной девице не менее веселый парень.

— Девушка, вам какие?

— Нам все равно! — рассердилась Юлька. — Нам только на один раз поносить, так что без разницы.

— Зря вы так неэкономно, барышня. Можно постирать и по второму кругу, — заливался парень.

— Ничего, мне средства позволяют, я на следующий раз новые куплю, — огрызнулась Юлька.

— Сколько? — устало спросила аптекарша.

— Одну пару.

— Я щас умру, — гоготала девица, — она их парами берет!

— Для надежности! — подвизгивал парень. Похоже, они нашли друг друга.

— Зря смеетесь, — назидательно сообщил дядька, которого заподозрили в покупке виагры. — По ГОСТу на них может быть порядка двух дырок, так что стопроцентной гарантии нет! Правильно девушка делает!

Аптекарша тем временем смотрела на хлопающую глазами покупательницу с возрастающим недоверием:

— В упаковках только по три! Или берите два по одному.

Юлька тихо закатила глаза и подумала, что день явно не заладился.

— По три, это как? Это для кого по три? Третий зачем? — терпеливо спросила она.

— Затем, зачем и второй! — Меланхоличная тетка за прилавком начинала медленно выходить из себя.

— Но ноги-то только две! — Юлька перестала что-либо понимать, а парень с девицей уже сложились пополам от хохота.

Аптекарша изогнулась и высунулась из своей стеклянной норы:

— А при чем здесь ноги?

— Не скажите, — размечтался мужик. — Ноги здесь…

— А на что я их, по вашему, надевать буду? Теперь даже бабка начала мелко хихикать.

— А, так вы себе берете! — понимающе кивнула аптекарша.

— Бахилы! — внезапно вспомнила Юлька. Она радостно посмотрела на всех. Мгновение все молчали, после чего очередь вместе с фармацевтом грохнула так, что прохожие за окном начали останавливаться и удивленно вглядываться сквозь стекло, пытаясь обнаружить источник веселья.

Через пятнадцать минут Юлька снова влетела в уже ставший родным и знакомым холл и сразу направилась к гардеробу.

— Опять пришла? — равнодушно спросила бабка. Юлька решила не вступать в диалог и молча улыбнулась.

Талон, за который она заплатила пятьдесят рублей, представлял собой неровно оторванный кусочек бумажки, на котором стояла надпись: «12 каб. Курко».

«Вряд ли там много народу, до вечера успею», — решила она и побежала по этажу. У нужного кабинета скучала немыслимая очередь. Разновозрастные женщины выглядели так, словно собрались здесь голодать в знак протеста и готовы провести перед белой дверью не одни сутки.

— Кто последний? — спросила Юлька, отчетливо понимая, что стоять здесь она не будет. Если дожидаться своей очереди, то можно опоздать не только в театр, но и на собственную свадьбу, которая состоится послезавтра.

— Вы по карте или как? — оживленно поинтересовалась полная женщина, сидевшая у самого входа, и уставилась на Юльку, нехорошо блестя глазами. Тетка была похожа на тигрицу, готовящуюся к прыжку. Остальная очередь тоже подобралась и не очень доброжелательно осматривала вновь прибывшую.

— По карте, — кивнула Юлька, не вникнув в суть местного сленга. Для убедительности она потрясла карточкой, выданной ей в регистратуре в виде бонуса к оплаченному номерку.

— А, — сразу успокоилась тетка. — Это не карта, а карточка. Вон за блондинкой будешь, — и она ткнула малиновым ногтем в сторону миниатюрной блондиночки, приветливо улыбнувшейся Юльке белоснежными зубками.

— Кто по карте последний? — Высокая смуглая девушка, появившаяся из-за угла, обвела присутствующих строгим взглядом. Очередь угрюмо молчала.

— Надоели! — неожиданно взвизгнула ярко накрашенная девица. — Прут без очереди, не пущу! Сейчас я иду, полдня тут парюсь. Беременные через одного.

— Не ори! — не осталась в долгу беременная. — Иди, кто тебе мешает! Будешь выступать, в глаз получишь. Мне нервничать нельзя.

Юльке всегда казалось, что после таких слов как раз и должны начинаться драки, но крашеная неожиданно успокоилась, удовлетворенно привалившись к стене.

— После нее я пойду, — сообщила беременная, которой нельзя было нервничать, таким жутким голосом, что никто не посмел ей возразить.

Неопытная в таких делах Юлька, приняв молчаливую безысходность ситуации за доброе расположение окружающих к будущим матерям, неуверенно сообщила:

— А я тоже беременная.

— Да? — ожила худая рыжая тетка, сидевшая напротив. — А карта у тебя есть?

Я пришла на учет становиться, — гордо сообщила Юлька. Ей казалось, что все должны обрадоваться вместе с ней такому важному событию.

— Ну ни фига себе! — взвизгнула бабка, до этого мирно дремавшая, опираясь сморщенным личиком на трость с причудливо изогнутым набалдашником. — Может, я тоже беременная! Я же без очереди не лезу!

— Точно! — подала голос упитанная брюнетка, пошевелив коротенькими ножками в желтых пушистых тапках. — Совсем совесть потеряли. Я с работы отпросилась, а она тут из себя беременную строит!

— Молодежь совершенно обнаглела. В наше время такого разврата не было! — сурово провозгласила сухопарая мадам с профессорской внешностью.

— Да если она сейчас пролезет на учет вставать, она ж там на час, а то и больше застрянет. Гоните ее! — взвизгнула симпатичная шатенка, порываясь встать со своего места.

Продолжения Юлька дожидаться не стала. Она молча скачками рванула к выходу. Было жалко пятидесяти рублей, и терзало абсолютное непонимание происходящего: почему одной беременной никто не возразил, а ее чуть не побили.

«Неужели вся разница в размере живота? Глупость какая. Но до чего же народ стал злобный, — размышляла Юлька, торопливо покидая консультацию. — Ладно, не судьба. В следующий раз схожу».

На встречу с итальянцами она собиралась пойти в синем платье, подаренном родителями на Новый год. Оно казалось Юльке счастливым, потому что она была именно в этом платье, когда Сергей объяснился ей в любви.

Визит в консультацию, конечно, слегка подпортил ей настроение, но, посмотрев на себя в зеркало, Юлька повеселела. Наверняка итальянцы будут говорить ей комплименты, а Сергей будет гордиться. Если только, как обычно, она сама все не испортит.

Сергей радостно чмокнул ее в щеку, одобрительно прошелся взглядом по платью и сказал:

— Ты неотразима.

Они глухо стукнулись лбами, одновременно потянувшись к висевшей на вешалке дубленке.

— Юль… — Сергей растерянно посмотрел на нее. — Я помогу. Я всегда подаю женщинам верхнюю одежду. Понимаешь, так принято…

Она уловила только одно: были какие-то бабы, которым он подавал одежду. Настроение испортилось. Понятно, конечно, что до нее Сережа встречался с девушками, но думать об этом было крайне неприятно, поскольку богатая Юлькина фантазия дорисовывала картины их общения, с огромной скоростью развивая перспективу и утыкаясь в счастливую старость с неизвестной соперницей в окружении внуков.

Она молча подергалась, не попадая руками в рукава, и, насупившись, обозрела себя в зеркале. Теперь она нравилась себе намного меньше. Тем более что платье нелепо торчало из-под дубленки. Кроме того, ее осенила еще одна свежая мысль. Обычно Юлька все тщательно планировала, делая скидку на различные неблагоприятные обстоятельства и человеческий фактор. В результате она всегда ждала от жизни самого худшего, и когда результат получался не столь удручающим, как в ее первоначальных планах, она искренне радовалась и временно ощущала себя счастливой. Гормоны беременности, носившиеся по ее организму и завязывавшие нити сознания и подсознания в узлы и бантики, начисто лишили ее этой похвальной привычки. Вот и теперь она с тоской поняла, что сейчас придется влезать в старые сапоги, имевшие самый что ни на есть омерзительный вид, а сменную обувь в виде туфелек брать с собой. Сергею точно будет за нее стыдно. Представив, как вся русско-итальянская делегация топчется вокруг нее в ожидании, пока Юлька сдерет с себя стоптанные сапожки с пятнами присохшего янтарного клея, которым она периодически закрепляла подметки, она моментально прониклась к себе острой жалостью, смешанной с презрением. Надо было не на альфонса Костика деньги тратить, а купить нормальную обувь.

Сергей уловил резкую перемену в ее настроении:

— Что-то не так?

— А что, тебя все устраивает?

Он удивленно посмотрел на раздраженную невесту:

— Поясни.

— Внимательней посмотри на меня, — вконец обозлилась Юлька.

Сергей послушно оглядел ее с ног до головы, словно циркулем шагая взглядом по ее фигуре. Решив, что он обязан что-то найти, будущий муж неуверенно промямлил:

— Живот чуть-чуть виден… Да?

Где? — ужаснулась Юлька и опустила глаза. То место, где у нормальных женщин бывает живот, было просто плоским, а в раздетом виде радовало глаз впалым изгибом, как у голодающих детей Поволжья. — Ты что? Издеваешься? На одежду посмотри. Я похожа на бомжиху!

— Давай завтра купим тебе другую, — покладисто согласился будущий муж, абсолютно не понимавший, что именно ее не устраивает, но побоявшийся уточнять подробности.

— А как я сейчас в театр пойду? — Единственное, что она хотела услышать, это то, что его не волнует ее внешний вид, он любит ее прекрасную душу, чистые глаза…

— Ты можешь прятаться за мою спину, — выдал Сергей наиболее подходящий на его взгляд совет, тем более что он не понимал, какую именно часть она собиралась прятать. А Юлька лишний раз убедилась, что мужчины — существа с другой планеты, не понимающие намеков, подтекстов, а в некоторых случаях — и прямого текста. Даже если все разжевать и разложить по полочкам, это не дает гарантии, что ваш друг поймет вас правильно и не поступит по-своему.

— Тебе не будет за меня стыдно? — наконец выдохнула покрасневшая Юлька. Ей просто необходимо было обеспечить тылы и пути отхода. Если потом ситуация станет неконтролируемой, то всегда можно будет сослаться на то, что она предупреждала.

— Нет. Мы идем?

— Идем, — обреченно кивнула Юлька, словно ее вели не на «Жизель», а к стоматологу.

Итальянцы были брошены на Вадима. Он катался с ними по городу в микроавтобусе, тыкал пальцем в достопримечательности, сверяясь с путеводителем, и пытался подгадать со временем, чтобы приехать в театр не поздно, но и не рано. Вадим поминутно дергал водителя и спрашивал:

— Мы точно не опоздаем? В центре пробки.

— Не гони волну, Сергеич, — индифферентно отвечал водитель. — Когда я куда опаздывал?

Вадим мог долго и мстительно перечислять, когда и куда именно они опаздывали по вине водителя Коли, но решил не портить себе нервы столь неприятными воспоминаниями.

Как ни странно, к театру они прибыли вовремя, почти одновременно с Сергеем.

Итальянцев, от которых зависело материальное благополучие и дальнейшее процветание компании «Бриг» и всего бизнес-центра, их с Сергеем детища, было двое. Малочисленность делегации никак не влияла на ее финансовую мощь. Главным в этом тандеме был Валериано. Он довольно сносно изъяснялся по-русски, всем и каждому по многу раз повторяя, что его мать была русская, он вырос на русских народных сказках, и вообще он обожает Россию, матрешек и водку. Упоминая водку, он подмигивал и многозначительно цокал языком. Вадим решил, что Валериано если не законченный алкоголик, то уж точно любит выпить, поэтому на вечер был запланирован ресторан. Валериано походил на одуванчик: его голову украшали белобрысые коротенькие кудряшки, из-под которых смешно торчали уши. Он таращился на мир круглыми голубыми глазами и был похож на ребенка, которого впервые привели в магазин игрушек. Он постоянно улыбался, размахивал руками и кидался к заинтересовавшим его русским диковинкам, сшибая все на своем пути. Вадим чрезвычайно устал от него и чувствовал себя мамашей на прогулке с хулиганистым сынком. Второй итальянец, Виктор, несмотря на, казалось бы, русское имя, по-русски не понимал ни слова, в связи с чем к нему приставили переводчицу.

Выбором спутниц для итальянцев заниматься начали за две недели до их приезда. Одной, безусловно, должна быть Нина, умопомрачительно красивая секретарша, коллекционировавшая мужиков, как энтомолог бабочек. Вонзив свои коготки в очередную жертву, она, как паук, высасывала из кавалера подарки, деньги и сыто отваливалась. Она переходила с работы на работу, меняя место службы, как только все более-менее аппетитные индивиды на территории офиса пополняли ее пеструю коллекцию. Мужчин Ниночка считала низшим видом, поскольку абсолютно все покорной рысцой неслись за ее аппетитными ножками и прочими прелестями, исходя слюной. Единственной проблемой было то, что быстрая смена кавалеров иногда приводила к некоторой путанице. Чтобы ускорить процесс сбора урожая с наивных ухажеров, она постоянно меняла дату своего рождения, поэтому практически каждый день был для нее праздником. Проблему с именами она уже давно решила, называя всех своих кавалеров сусликами или хомячками. Но шефы с ее последнего места работы почему-то никак не среагировали на ее доступную красоту. Более того, красавец Вадим, явно падкий на дамский пол, прямо на глазах у всех закрутил роман с какой-то замухрышкой, на которую впоследствии положил глаз Сергей. Это было настолько дико и необъяснимо, что Нина, почувствовав себя уязвленной, решила во чтобы то ни стало добиться своего. Если уж не с этими двумя непонятными мужиками, которых потянуло на «постное», то хотя бы с кем-то не менее состоятельным в финансовом плане. И тут как раз подвернулись эти итальянцы. Ниночка страшно обрадовалась, но для порядка решила поломаться, когда Вадим, краснея и кусая губу, мялся перед ее столом, пытаясь облечь свое почти непристойное предложение в приличную форму. Суть его сводилась к тому, что Ниночка должна была понравиться гостям и максимально скрасить их пребывание в России. Вадим ни в коем случае не имел в виду, что Нина должна скрашивать и их ночные часы: только легкий флирт и душевное расположение. Но ему и это казалось достаточно неприличным. Как объяснить девушке, что ее задача — строить глазки заморским компаньонам? Вадим не отличался особым красноречием, его сильной стороной был бизнес, стратегическое планирование и идеи, а вот с вербальными функциями была откровенная напряженка. Но Сергей категорически отказался объясняться с Ниной, поэтому выбора не оставалось.

— Нина, видите ли, к нам приедут инвесторы. Из Италии.

Секретарь вежливо кивнула, призывая продолжить выступление. С этой частью было ясно.

— Нам нужны сопровождающие. — Вадим запнулся, но Нина даже не пыталась ему помочь. — Мы с Сергеем Михайловичем решили, что вы лучше всех справитесь с этой задачей.

— Да-а? — непередаваемым тоном протянула Нина, подняв свои красиво выщипанные брови.

— Да, — выдавил Вадим и уставился на блестящие носки своих ботинок.

— И что я должна делать? — усмехнулась Нина, упиваясь его смущением.

— Ну… Ходить с ними везде, разговаривать. Сопровождать, в общем.

— Не поняла, — мстительно припечатала она и уставилась на него потрясающими изумрудными глазами.

Вадим некстати подумал, что раньше он не замечал, что у секретаря глаза такого изумительного цвета. К некоторым природа бывает очень щедра… Внезапно его осенило:

— Мы решили, что только вы сможете составить для наших гостей достойную культурную программу, ну и, соответственно, проследить за ее выполнением. Поэтому вы должны всегда быть рядом. Ваша работа будет дополнительно оплачена, — на всякий случай добавил Вадим, многозначительно выпучив глаза.

— Ну, и во сколько вы решили оценить амортизацию моего нежного тела? — нагло поинтересовалась Нина, выехав на стуле в проход и закинув ногу на ногу.

Вадим вздрогнул и отшатнулся. Он почувствовал себя начинающим сутенером и даже взмок от напряжения. Так далеко его мысли еще не заходили, хотя, возможно, подсознательно он предполагал подобное развитие событий. Он рассуждал так: итальянцы вполне взрослые, дееспособные мужики, если им понадобится девушка, то они смогут решить свои проблемы с помощью услужливой гостиничной администрации. Если же Нина, активно виснувшая на всех выгодных клиентах бизнес-центра, решит порезвиться, то это только к лучшему. Но платить ей он собирался вовсе не за это. Идеальные конечности невольно притягивали его взгляд и сбивали с мыслей.

— Э-э… Нина, вы меня неправильно поняли. Надеюсь, до… хм… амортизации дело не дойдет. Вы Должны лишь поддерживать разговор и быть рядом.

Сами понимаете, в нашей самобытной и дикой стране с иностранцами может случиться все, что угодно.

Нина, уже чувствовавшая себя отмщенной, решила не мучить больше косноязычного шефа и расставила точки над «и»:

— Форма одежды днем — офисная, вечером — вечерняя, я правильно поняла?

— Да! — обрадовался Вадим переходу на менее скользкую тему.

— Вы оплачиваете мою экипировку, плюс премия, и я готова сопровождать ваших итальянцев куда угодно.

Вадим облегченно закивал головой. Он готов был оплатить все, но природная осторожность заставила его тактично поинтересоваться:

— А что вы называете экипировкой?

Почему-то ему представилась пачка пробитых талончиков за проезд в общественном транспорте, рюкзаки, крюки, фонарик и горнолыжные ботинки.

— Одежду, разумеется, — томно проворковала Нина, в мыслях уже роясь в ворохе тряпок, приобретенных на деньги фирмы.

— Вам нечего надеть? — изумился Вадим.

— Не будьте столь наивным. — Нина встала и оперлась на стол, аппетитная грудь едва не вывалилась из декольте, а попка в умопомрачительно короткой юбчонке игриво оттопырилась в сторону окна. Вадим сглотнул и непроизвольно попятился. — Я должна менять наряды, а то ваши итальянские партнеры подумают, что вы не в состоянии достойно оплачивать труд своих работников, которые, в свою очередь, не могут позволить себе покупку нормальной одежды.

— Может, я лучше выдам вам сумму под отчет? — испуганно спросил Вадим. Аппетиты секретарши поражали своей неумеренностью.

— И сколько? — хмыкнула Нина. — Вы уверены, что у вас хватит наличных?

Этот простой вопрос укрепил Вадима в мысли ограничить расходы избалованной Ниночки.

— Пятьсот долларов, и все! Пусть лучше партнеры про нас плохо думают, чем мы разоримся на вашем гардеробе, — решительно заявил он.

— Но это же только на туфли или на сумочку! — возмутилась Нина.

— Значит, вы не согласны? — подвел итог Вадим, обозленный наглостью секретарши.

— Согласна, — без особого энтузиазма ответила Нина. — Считайте это благотворительной акцией. Только глубокая симпатия к вам заставляет меня идти на уступки.

Она сграбастала купюры, выложенные на стол, и встала почти вплотную к Вадиму. Он напрягся и попытался принять безразличный вид. Рефлексы сработали самым возмутительным образом, а Ниночкина грудь, как торпеда упершаяся в лацканы его пиджака, жгла взмокшего Вадима, словно рэкетирский утюг.

Не вовремя вошедший Сергей замер в дверях. Вадим обрадовался и рванул к нему:

— Нина любезно согласилась нам помочь с гостями. Осталось только найти переводчицу, и все.

Нина капризно оттопырила губку:

— А что, без переводчицы нельзя?

— А вы говорите по-итальянски? — вопросом на вопрос ответил Сергей.

— Нет, — с сожалением протянула Нина, которая и английский-то знала на слабую троечку. Но будущее присутствие соперницы ее напрягло. Переводчица с итальянского могла составить конкуренцию при выборе подшефного итальянца. Это в Нинины планы не входило. Она привыкла быть в центре.

— Я сама найду вам переводчицу, — быстро отреагировала она.

— Ладно, — кивнул Сергей. — Я договорюсь с агентством, а вы проведете кастинг.

Повеселевшая Нина удовлетворенно кивнула. Ситуация снова была в ее руках.

Сергей позвонил одному из своих многочисленных деловых партнеров, выяснил, какое бюро переводов считается в городе самым лучшим и самым надежным, и долго инструктировал любезную сотрудницу осчастливленного заказом бюро, какой именно должна быть искомая переводчица. Следуя незамысловатой мужской логике, для итальянцев он попросил длинноногую блондинку.

— Обязательно, — подобострастно заверила его представительница бюро. — Огромное спасибо за звонок. Рады помочь и надеемся на плодотворное сотрудничество. В понедельник к одиннадцати ноль ноль девушки будут у вас.

Сергей попрощался и с чувством выполненного долга занялся документами, предупредив Нину о времени нашествия длинноногих блондинок. Сотрудница бюро, положив трубку, посмотрела на пузатого Винни-Пуха, висевшего на изогнутой лампе, и осуждающе сообщила ему:

— Блондинок им всем подавай! С ногами! Те ноги, к которым прилагается знание иностранного языка, давно уже ушагали за рубежи родины.

Тяжело вздохнув, она скрестила под стулом короткие полные ножки и начала лениво возить компьютерной мышкой по коврику, изредка пощелкивая клавишами и сердито мотая головой. Подходящих блондинок не было, то есть была, конечно, пара девиц, но с английским. Решив, что самое правильное — предоставить выбор клиенту, она, недолго думая, обзвонила всех переводчиц от двадцати до сорока. Многие еще не закончили празднование Нового года, поэтому вытащить на встречу в понедельник удалось далеко не всех. Она грустно подумала, что в феврале опять придется набирать людей, поскольку добрая половина сотрудниц просто не отвечала. Скорее всего, очередная партия девушек со знанием языка удачно устроила свою судьбу и больше у них не работает.

В понедельник за час до назначенного времени в офисе появилась странная дама неопределенного возраста, в растянутой шерстяной юбке и дутых сапогах. В руках у тетки был непонятный объемный тюк, скорее всего, это была верхняя одежда. Выглядела она как коробейница, предлагающая дешевый китайский товар. Нина напряглась:

— Как вы сюда попали?

— Охрана пропустила. Я переводчица с итальянского.

Нина округлила глаза и замерла. Она сама слышала, как Сергей разговаривал с агентством, и ждала хорошеньких соперниц. То, что вплыло в приемную, не было ни блондинкой, ни молодой, ни ногастой. Конечно, Нина была кровно заинтересована в неконкурентоспособности избранной девицы, но если подсунуть шефу такое, то можно лишиться не только премии, но и рабочего места. Особой тактичностью Ниночка не отличалась, считая, что надо беречь прежде всего свои собственные нервы и свое рабочее время, поэтому тут же сообщила пришедшей, что она, к сожалению, не подходит.

Тетка тоже оказалась не робкого десятка. Вместо того чтобы уйти, поникнув головой в лохматой меховой шапке, она доверительно прошептала:

— Зато я очень ответственная, и знание языка у меня исключительное. Я двадцать лет преподаю итальянский, меня скоро завкафедрой назначат.

— Это все замечательно, но нам нужна молодая девушка.

— Я молодая, мне чуть больше тридцати! — возмутилась визитерша, выглядевшая на все пятьдесят.

— Да? В таком случае получается, что преподавать на своей кафедре вы начали, еще не окончив школу! До свидания!

— Вы еще пожалеете, — обиделась тетка и ушла, оглушительно хлопнув дверью.

На этот пушечный выстрел из кабинета выглянул Сергей:

— Все в порядке?

— В абсолютном, — кивнула Нина. — Приходила переводчица. Вы уверены, что обратились в приличную фирму? Если все переводчицы будут такого качества, то отбирать будет не из кого!

— Нина, вы, главное, смотрите, чтобы кандидатка была молодая и интересная и язык знала. Как только появится что-то стоящее, посылайте ко мне. Я приму, даже если буду сильно занят. В крайнем случае, к Вадиму Сергеевичу.

— А как я должна язык проверять? Вы что?

— Это я так, — смешался шеф. — Раз из агентства, значит, должны знать. Вы только убедитесь как-нибудь, что они именно оттуда.

— Это как же?

— Не знаю, — рассердился Сергей. — Как-нибудь! Придумайте сами!

Проверять ничего не пришлось. Ей позвонили из бюро переводов и продиктовали список дам, прибывающих на собеседование. Обрадованная Ниночка побежала к охраннику и отдала список, произведя в холле фурор своей коротенькой юбочкой и дежурным декольте до пупа. Она могла бы вызвать охрану к себе или продиктовать фамилии по телефону, но Нине нравилось ловить на себе восхищенные взгляды. Повышенное внимание мужчин ее бодрило. Покрутившись в холле, она вернулась на рабочее место и приготовилась к бою. По гороскопу у нее сегодня был «день достижения цели», поэтому все должно получиться.

Следующей пришла крохотная блондинка. Худенькая, тощенькая, ростом метра полтора, не больше. Это была молодящаяся, но стремительно увядающая женщина, с усталым, тщательно накрашенным лицом и коротким ультрасовременным ежиком на голове. Она долго не решалась войти и скреблась в дверь до тех пор, пока Нина не встала, устав отвечать «войдите», и не распахнула дверь, едва не пришибив гостью.

Эту тоже брать было нельзя, поскольку она казалась более чем неконкурентоспособной. На всякий случай Нина взяла у женщины телефон, пообещав позвонить. Переводчица безропотно ушла, даже не попытавшись сообщить о своих скрытых достоинствах.

Следующей в приемную ввалилась шумная пышнотелая девица, со здоровым деревенским румянцем во всю щеку и длинной смоляной косой. Прямо с порога она сообщила:

— Если надо, я волосы покрашу.

— Во-первых, здравствуйте, — холодно ответила на это Нина и пристально оглядела очередную претендентку.

Визитерша явно выросла в экологически чистой местности, пила молоко, ела большой деревянной ложкой сметану и пила чай из самовара, заедая сдобными плюшками. Больше всего Нине не понравился бюст. Он был на пару размеров больше ее собственного и возмутительно колыхался при каждом движении девицы, распирая изнутри пронзительно-зеленую турецкую водолазку, плотно облегающую здоровое мощное тело переводчицы. Она была хороша самобытной деревенской красотой и рождала в окружающих непреодолимое желание проверить мягкость аппетитного тела на ощупь. Девицу следовало немедленно удалить из поля зрения начальства. Итальянцы могли клюнуть на эту экзотику, как на матрешку, красную икру, ушанку или ремень со звездой.

— Оставьте свой номер, я обязательно с вами свяжусь, — торопливо сказала Нина и, взяв грудастую красотку под локоток, потащила к выходу, пока на голос претендентки не выглянул кто-нибудь из шефов.

Следующие четыре девицы с капризными модельными мордашками и фигурками были отметены практически на входе. Им Нина безапелляционно сообщила, что в настоящий момент требуется женщина в возрасте.

Достаточно неожиданным оказалось то, что некоторое количество основательно потрепанных личной жизнью и детьми теток считали себя привлекательными блондинками. Переубедить их не удавалось, поэтому Нина дежурно обещала всем перезвонить завтра.

В какой-то момент ее посетила нехорошая мысль, что поток претенденток может внезапно иссякнуть, но, выглянув в коридор, она убедилась, что запас еще есть.

Ближе к концу кастинга все едва не сорвал не вовремя пришедший Вадим.

— Ого, какой цветник, — пророкотал он, гордо вышагивая мимо привалившихся к стене ожидающих.

Одновременно с ним в кабинет вошла большеглазая девушка, почти девочка, похожая на олененка Бэмби. Она смущалась и робела под оценивающим взглядом суперменистого блондина. Вместо того чтобы уйти, Вадим уселся в мягкое уютное кресло и приготовился участвовать в собеседовании.

Чтобы протянуть время, Нина начала выяснять у девушки подробности биографии, начиная едва ли не с детского сада. Одновременно она судорожно рыскала по Интернету, в поисках подходящей анкеты. Она распечатала первый попавшийся опросник и подсунула его густо краснеющей гостье.

— Вот, заполните, пожалуйста, — со змеиной улыбкой процедила Нина.

В приемной наступила тишина, нарушаемая лишь судорожными вздохами анкетируемой и шуршанием ручки по бумаге.

Вадим заскучал и исчез в кабинете Сергея, подмигнув Нине и многозначительно скосив глаза на худенькую спинку претендентки.

Девушка была слишком юной и свежей, такую Нина тоже ни в коем случае не могла допустить до перспективных мужиков, поэтому, как только за Вадимом закрылась дверь, она выдернула у девчонки листок прямо из рук.

— Я еще не закончила, — испугалась та.

— Медленно пишете, — сурово пояснила Нина. — Давайте устно выясним более важные детали. Сколько вам лет?

— Уже восемнадцать, — заволновалась девочка. — В декабре исполнилось, мне можно работать! Вы не беспокойтесь, у меня и трудовая есть!

— Ну, трудовая ваша мне тут не нужна, — отрезала Нина, подумав, что уж такую соплю она точно не желает видеть рядом с ожидаемыми иностранцами. — Вы мне лучше вот что скажите: вы раньше с делегациями работали?

— Нет, — виновато прошептала девочка, но тут же добавила: — Я закончила итальянскую спецшколу и сейчас учусь на первом курсе. Я три года жила в Италии с родителями. У меня язык хороший, вы не подумайте…

— Вот! — Нина красиво оттопырила указательный пальчик, украшенный идеальным перламутровым ноготком и бриллиантовым колечком. — Вы языком по прямому назначению умеете пользоваться?

Девочка с искренним непониманием уставилась на нее.

«То, что надо!» — удовлетворенно подумала Нина и продолжила выживание врага с подведомственной территории.

— Милочка, ну нельзя же быть такой тупой.

Я русским языком спрашиваю, вы иностранцев сможете нормально обслужить?

— Я хорошо говорю по-итальянски, у меня сертификат…

— Барышня, что вы тут из себя строите? Вы в постели делегации обслуживали?

— Да что вы такое говорите! — вспыхнула девочка. — У нас приличная фирма…

— Да вы что, с луны свалились! — Нина с осуждением уставилась на нее, изобразив максимальную степень возмущения. — Кому нужна простая переводчица? Вы что, не понимаете, зачем мы симпатичную молодую девушку ищем?

— Ну как? — выглянул Вадим. — Мы с Сергеем Михайловичем готовы поучаствовать в собеседовании.

— Нет! — тоненько выкрикнула девица и, уронив стул, вихрем вымелась из кабинета.

— Что это с ней? — озадачился шеф.

— Похоже, она с приветом, — доверительно поведала ему Нина. — Я это сразу почувствовала. Но если она вам понравилась, могу вернуть, у нас телефон ее есть.

— Не надо, — испугался Вадим. — Вы знаете, давайте уж лучше сами. Я не буду вмешиваться.

Всего бюро прислало им семнадцать переводчиц. Эта глазастенькая была четырнадцатой. Получалось, что в коридоре осталось всего трое. Нина напряглась. Надо было срочно решаться.

Как только вошла следующая, коварная секретарша облегченно вздохнула. В точку! Худенькая, плоская, в очочках и мешковатом брючном костюме. Неопределенного цвета волосы зализаны в тугой пучок. Никакого маникюра, косметики и украшений.

Серая мышь. Шефам должна понравиться, учитывая их извращенный вкус и склонность к подобным безликим скромницам. Девица выглядела как сестра-близнец невзрачненькой невесты Сергея Михайловича.

Претендентка что-то лопотала про диплом, опыт и не очень хорошее знание итальянского.

— Я не знаю, почему меня к вам направили, — честно таращила она на Нину печальные серые глазки, казавшиеся за стеклами толстых очков маленькими и блеклыми. — Я немецкий хорошо знаю, а итальянский всего год учу.

Нине на эти тонкости было глубоко наплевать.

— Вы нам подходите, секунду… Она заглянула к шефам и сообщила:

— Нашла. Будете смотреть?

— Будем, — решительно сказал Вадим. — Ведите.

Девушка обреченно вошла в кабинет и вопросительно уставилась на двух мужчин, разглядывавших ее, словно товар на витрине.

Шефы переглянулись. Похоже, девица им не глянулась.

— Самая лучшая из тех, что приходили, — развеяла их сомнения Нина.

— Хорошо, — наконец кивнул Сергей. Ему даже в голову не пришло, что это откровенный типаж его любимой невесты. Юльку он видел совсем другой. Эта же девица была блеклой и неинтересной, словно стертая ластиком картинка, от которой остались только размытые грязноватые контуры.

— Жалкая она какая-то, — подтвердил его сомнения Вадим, едва за утвержденной переводчицей закрылась дверь.

— Других нет, — развел руками Сергей. — Пусть будет эта.

Девушку звали Лена Кораблева. Она устроилась в это бюро давно, но переводов на немецком, которым она владела в совершенстве, ей почти не давали. Чтобы получить хороший заказ, надо было дружить с начальницей, а Лена корыстно дружить не умела, поэтому пара переводов, которые ей перепали, оказались чудовищными техническими текстами.

Однажды, стоя в очереди за своими копейками, она услышала беседу двух пожилых дам:

— Надо учить какой-то не особо распространенный, но и не особо редкий язык. Иначе просто невозможно заработать. Я выбрала итальянский. Тяжеловато на старости лет менять специализацию, но что ж делать, раз раньше не сообразила, — делилась с подругой полная седая женщина в расшитом люрексом свитере.

— Ты права, права, — поддакивала ей подруга. Этот разговор запал Лене в душу, и она записалась на курсы итальянского.

Первый опыт работы с итальянцами был не особо удачным, но и не провальным. Лена приободрилась и на это собеседование шла уже более решительным шагом.

Мама долго и тщательно готовила ее к первому рабочему дню. На отложенные про запас деньги купили приличный брючный костюм, целую неделю тренировались перед зеркалом, как лучше накраситься. Лена даже приобрела недорогой польский лак для ногтей, хотя маникюром отродясь не интересовалась и даже слабо себе представляла, как его делают.

— Может, понравишься ты этому итальянцу и уедешь в Италию, — мечтала мама. — Хоть ты по-человечески поживешь.

Лена с мамой не были нищими, но для того, чтобы обеспечить себе более-менее сносное существование, они работали, не покладая рук, без выходных и праздников. Тем не менее благосостояние упорно буксовало, заработанные деньги тратились на самое необходимое, стремительно тая и не давая возможности накопить хоть небольшую сумму, как говорила мама, на старость.

Накануне первой встречи с итальянцами у Лены начался страшный мандраж, и в аэропорт она поехала, так и не накрасившись.

Увидев бледно-зеленую переводчицу, Вадим даже чертыхнулся про себя. Рядом с Ниной в коротком норковом полушубке эта девица выглядела ужасно. Дутый китайский пуховик, из-под которого торчали две тонкие ножки в брючках-дудочках и детских ботинках на шнуровке. К тому же на плече у нее висела здоровенная торба, набитая непонятно чем, словно она собралась в поход на неделю и взяла с собой самые необходимые вещи и продукты.

— Что у вас там? — недовольно проворчал Вадим. — Давайте оставим в машине, никуда ваша сумка не денется.

— У меня там словари на всякий случай и сменная обувь, — сообщила Лена.

« Неужели в этом хваленом агентстве не нашлось нормальной переводчицы? С ума сойти: припереться с рюкзаком словарей!» — скрипнув зубами, подумал про себя Вадим.

— Сменная обувь-то зачем? — злобно поинтересовался он вслух. — Вы что, тапочки с собой взяли?

— А вдруг понадобится, — с обезоруживающей простотой ответила Лена.

Сергей реагировал на происходящее со слоновьим спокойствием. Конечно, имея такую невесту, как его Юля, можно ко всему привыкнуть.

Нина торжествующе улыбалась и снисходительно смотрела на жалкую переводчицу. Мужики, слонявшиеся по залу ожидания, начали концентрироваться в непосредственной близости от голых Нининых коленок. Когда секретарша, впитывая витавшие в воздухе флюиды восхищения, наклонилась, чтобы поправить что-то на идеально чистом сапожке, сидевший неподалеку толстяк сдавленно застонал, а Сергей едва не свалился с кресла.

— Сядьте немедленно, — прошептал он. — Вы что, хотите, чтобы на нас весь зал пялился?

— Не переживайте, Сергей Михайлович! На вас никто пялиться и не собирался. Вы же сами хотели, чтобы я понравилась вашим итальянцам. Так вот, я репетирую!

Лена смотрела на Нину во все глаза и изумлялась. Девушка вела себя как продажная женщина, откровенно демонстрируя оголенные части тела. Если бы не тот факт, что именно эта красавица беседовала с ней в офисе заказчика, Лена подумала бы, что эту Нину пригласили на роль эскортницы. Лена демонстративно отсела подальше, чтобы тень от Нининого поведения не упала на ее незапятнанную репутацию.

Лена никогда не понимала таких девиц, хотя приходилось признать, что именно старомодность и консерватизм заставляли ее до сих пор сидеть в девках. Через три года ей исполнится тридцать, опасная черта, за которой уже мало что светит. Мама всегда говорила, что найдется принц, который оценит ее по достоинству, но, похоже, она так основательно запрятала свои достоинства, что принцы со свистом пролетали мимо и запутывались в вовремя расставленных чужих сетях.

Нравиться итальянцам она передумала, заранее предвидя провал своих попыток устроить личную жизнь за счет представителей иностранной державы. Лена решила держаться на высоте и максимально использовать ситуацию, чтобы отточить свои навыки владения итальянским. Любые потуги быть красивой на фоне такой спутницы, как Нина, выглядели бы смешно. Лена даже была рада, что не накрасилась: по крайней мере, теперь никто не подумает, что она надеется на мужское внимание. Это только представители животного мира привлекают противоположный пол яркой окраской, пышным мехом и громкими трубными воплями. Она будет вести себя скромно, поскольку здесь ловить нечего. Ее принц должен быть попроще, чтобы потом всю оставшуюся жизнь не прибегать ко всевозможным ухищрениям, дабы удержать понравившийся экземпляр у своей юбки, как это делают сейчас ее подруги. Тем не менее Лену иногда пронзала острая зависть к тому, что у девчонок есть хоть кто-то: мужья, любовники, дети, злобные свекрови, отравляющие жизнь, а у нее только мама, безумно любившая свою единственную дочь и исступленно желавшая ей счастья.

Итальянцы были потрясены Ниной, а переводчицу восприняли как необходимое дополнение. С ней вежливо поздоровались и моментально отвернулись, навострив уши и слушая только ее старательное бормотание. Иногда они напрягались и внимательно вглядывались в ее губы, тогда Лена смущалась, понимая, что допустила ошибку, и повторяла фразу.

Валериано был похож на веселого карликового пуделя. Если бы у него был хвост, то он обязательно вилял бы им от радости и восторга. Он периодически переходил на русский язык, гордо кося глазом на своего спутника и чувствуя себя полиглотом. Виктор, как и Валериано, был сухощавым и невысоким. Но, в отличие от своего непосредственного начальника, вид он имел самый недоброжелательный. Если Валериано ассоциировался с пуделем, то Виктор — с угрюмым бульдогом. Влажно поблескивающая оттопыренная нижняя губа придавала ему вид обиженный и крайне недовольный. При всей своей худобе он имел небольшое круглое брюшко, короткие кривоватые ножки и блестящую лысину. Высоченная Нина, уверенно стоявшая на немыслимых шпильках, возвышалась над итальянцами, как баобаб в саванне.

Виктору, питавшему страсть к высоким женщинам, немедленно захотелось выяснить моральную устойчивость эффектной красотки. Но, будучи незнакомым с обычаями этой дикой страны, он не рискнул проявлять инициативу. Тем более что еще неизвестно, какую именно роль играет девица в их совместном проекте.

Вечно неуверенная в своих силах, Лена воспряла духом, поняв, что ее не погонят прочь немедленно, обвинив в незнании итальянского языка. Культурную программу разрабатывала она, поскольку ленивая Нина решила не тратить свое драгоценное время на подобные глупости, сообщив наивной переводчице, что если она понравится начальству и иностранцам, то, возможно, ее возьмут на постоянную работу. Это была достаточно заманчивая перспектива, и Лена вместе с мамой за одну ночь накатали замечательный план. Тексты на итальянском по всем пунктам плана Леночка старательно выучила.

Полная женщина в отделе кадров бизнес-центра отнеслась к ней весьма доброжелательно, помогла заполнить договор и даже угостила кофе. Лена кофе не пила, он дорого стоил, и они с мамой его просто не покупали, но отказаться от столь любезного предложения она постеснялась. Марина Игоревна долго расспрашивала ее обо всем, внимательно слушала, ласково улыбалась, и расстались они почти подругами. После ухода Леночки Марина Игоревна подумала, что, учитывая начало сотрудничества с итальянцами, скорее всего, придется искать девочку со знанием языка, поэтому, в расчете на перспективу, телефон девушки она припрятала, тем более что Кораблева ей очень понравилась: скромная, интеллигентная, старательная, именно из таких и получаются самые надежные и преданные делу сотрудники.

Переговоры проходили достаточно успешно с той точки зрения, что Лене не без труда, но удавалось справляться со своей работой. Поскольку все упиралось в чертежи, периодически мужчины умудрялись вообще обойтись без ее помощи, обмениваясь какими-то малопонятными словами и терминами, радостно кивали и замечательно понимали друг друга. Тем не менее говорить ей пришлось много, особенно мучительно это было во время обеда. Она так и не смогла притронуться к своей тарелке, поскольку вежливо перебрасывавшиеся необязательными фразами собеседники вынуждали ее постоянно переводить всю озвучиваемую ими галиматью. Лена успела лишь пару раз отпить сок, а потрясающий шницель # остыл нетронутым.

К вечеру она уже еле ворочала языком от усталости, голода и нервного напряжения. Радовало одно: во время балета можно будет молчать.

Юлька, первым делом углядевшая в фойе театра Нину, обиженно прошептала:

— Эта фря тоже здесь?

— Она сопровождает гостей и следит за выполнением программы, — пояснил Сергей. — Ты ревнуешь?

— Вот еще! — надулась Юлька. — Много чести. Основная группа тоже только что вошла. Нина капризно дернула плечиками, скинув шубку в руки нерастерявшегося Виктора. Итальянец приосанился, почувствовав себя ее кавалером. Валериано с сожалением посмотрел на прыткого подчиненного. Лена и Юля одновременно уставились на Нину, решив посмотреть, как она будет разбираться со сменной обувью. Оказалось, что никак. Ее сапожки замечательно дополняли ансамбль, и переодевать их не было необходимости.

Как раз в тот момент, когда Лена судорожно соображала, менять ботинки на туфли или не позориться, подошли Сергей с Юлей. Состоялась процедура знакомства, жениха с невестой пылко поздравили, Юлькину ручку облобызали, а Нина, смерив ее насмешливым взглядом, лишь вежливо поздоровалась.

Тяжело вздохнув, Юлька взяла из рук Сергея полиэтиленовый пакет и, стараясь не смотреть на окружающих, вытряхнула туфельки. Лена тут же грохнула рядом свои. Почти одновременно скрючившись, девушки встретились взглядами, благодарно улыбнулись друг другу и сразу почувствовали себя гораздо увереннее.

В зал они вошли, ощущая взаимную поддержку. Пообщаться соратницам так и не удалось, поскольку Лену втиснули между Виктором и Ниной, а Валериано упражнялся в знании русского языка, обвешивая Юльку неуклюжими комплиментами, как елку самодельными снежинками. Девушка вежливо улыбалась и изредка краснела. Эротический накал воспроизводимых комплиментов снижало только то, что Валериане периодически путал окончания и ударения, забывал слова и смешно шевелил губами, уставившись в потолок. Особо впечатлило Юльку упоминание про «перстные ланиты», смотрел он при этом на ее ноги, поэтому смысл ускользнул от слегка оторопевшей Юльки. Сергей в целом был доволен и лишь иногда ненавязчиво отпихивал от невесты руки не в меру разошедшегося итальянца.

Во время антракта Нина решительно сообщила переводчице, что им просто необходимо поменяться местами, поскольку есть пара важных деловых вопросов к Виктору, которые не требуют перевода. Наивная Леночка глупо поинтересовалась, как же они будут решать вопросы во время действия, но Нина свела соболиные брови в презрительный домик и, нежно улыбаясь Виктору, самым хамским образом отшила ретивую переводчицу:

— Тебя забыли спросить!

Но, как выяснилось позже, Виктора тоже спросить забыли. Попав в Мариинский театр, о котором столько рассказывала ему перед отъездом жена, он отключился от Нининых прелестей и наматывал свежие впечатления, как фабричная катушка, чтобы потом все в подробностях пересказать дома. В антракте он заставил Лену подробно перевести ему купленную программку, побегал по этажам, повосхищался внутренним убранством театра, купил открытки и сувениры, после чего соблаговолил наконец обратить внимание на секретаршу. Нина к тому моменту уже совершенно отчаялась. Сначала она семафорила голыми коленками Валериано, но тот настолько увлекся демонстрацией знаний иностранного языка смущавшейся Юле, что зазывно-призывные выкрутасы Нины просто не заметил. Помахав в воздухе точеными ножками, она собрала вокруг себя небольшую сплоченную группу мужчин, которых тщетно пытались заманить в буфет, в туалет или просто увести от греха подальше их разозленные спутницы. Поняв, что если Виктора приведут обратно, то он ее за этим возбужденным забором просто не заметит, Нина решительно встала и величественно протаранила группу особо упорных поклонников.

Виктор, утомленный беготней но историческому памятнику российской культуры, был взят ею в оборот, едва только присел на мягкий диванчик.

— Ах, а что это мы тут купили? — проворковала Нина, воспринимавшая нерусскоязычного иностранца словно старого маразматика. Нормальный человек обязан понимать русскую речь, а иначе как с ним общаться?

Виктор начал радостно демонстрировать открытки. Нина ловко взяла их наманикюренными пальчиками и начала раскладывать на итальянских коленках, изредка царапая ноготком идеально отпаренные брюки. Когда подошел черед сувениров, она легким движением сдвинула открытки вдоль по его тощим ляжкам, заставив итальянца густо покраснеть и выпучить глаза, оперлась на его колено и перегнулась через него со словами:

— Ой, кажется, что-то упало.

Пошарив рукой вдоль бедра окаменевшего Виктора, она убрала с его колен свой бюст и с придыханием, глядя прямо в лицо обалдевшего иностранца, прошептала:

— Показалось.

Ни слова не понимавший по-русски Виктор принял ее незамысловатый флирт за проявление откровенного женского гостеприимства, принятого в дикой России. Он преданно моргал и ждал повторения, поскольку не был до конца уверен, что мужчина тоже может проявлять инициативу. Окружавшие его джентльмены вели себя крайне сдержанно, и неадаптировавшийся гость решил придерживаться их тактики поведения. Активность Нины он списал на собственную неотразимость. Секретарша, не привыкшая к длительным окучиваниям интересовавших ее индивидов, слегка растерялась. Виктор таращился на нее, словно разбуженный в неурочный час филин, но на контакт не шел. Надо было форсировать ситуацию, поэтому она и решила удалить препятствие в виде Лены, отделявшей Ниночку от кресла вожделенного итальянца.

То, что Виктор упорно таращился на сцену и вежливо отодвигал мосластую конечность от мягкого Ниночкиного колена, совершенно сбивало ее с толку. Ни ее рука на его подлокотнике, ни теплая ладошка, невзначай проехавшая по его ноге, ни гладкое голое плечо, которым она старательно приваливалась к остекленевшему театралу, — ничто не смогло отвлечь его от «Жизели». Прикинув, что Нина будет рядом всю неделю, а на балет его второй раз не поведут, Виктор целиком ушел в действие, разворачивавшееся на сцене.

Когда в зале зажегся свет и последняя Ниночкина надежда совратить непонятливого итальянца погасла, все зааплодировали, а Виктор с чувством шлепнул Нину по попке, потом ущипнул и что-то блаженно пробормотал на своем певучем языке.

«Как тяжело-то», — тоскливо подумала Нина и стрельнула глазками в стоящего рядом деда, который в течение всего действия пытался нашарить в темноте ее ноги, вплотную придвинутые к Виктору. Ручки и ножки у старичка оказались коротенькими, и до симпатичной соседки он так и не дотянулся.

Предусмотрительная Леночка еще в антракте забрала у всех номерки и за несколько минут до конца действия убежала в гардероб, чтобы разомлевшие после балета гости не были неприятно потрясены затянувшейся процедурой топтания у вешалок. Она бдительно охраняла горку одежды, сияя от гордости. Присутствовавшие восприняли ее поступок как должное, и только Юлька, восхищенно улыбаясь, сказала:

— Какая вы молодец. Мы бы сейчас вместо ресторана час в очереди стояли!

Похвала была приятна, а вот новость про ресторан огорчила. Леночка устала и очень хотела домой. Но, продолжая улыбаться, как ее учили на инструктаже, она поплелась к надоевшему за день автобусу.

Юлька была в ресторане во второй раз в жизни. Первый раз случился неделю назад, когда они с Сергеем отмечали подачу заявления в ЗАГС. Тогда Юлька ужасно стеснялась, долго разглядывала разнокалиберные ножи и вилки, зыркала по сторонам и ждала: что возьмет в руки Сергей. От официанта, принесшего меню, она шарахнулась, как лань от охотника, и торопливо сказала Сергею, что полагается на его вкус. Эту фразу она часто слышала в кино, и некоторое время она сидела вполне довольная тем, что удалось так замечательно и красиво выкрутиться. Ничего экстраординарного в тот раз она не выкинула, но и удовольствия не получила, поскольку до момента выхода на улицу боялась, что у Сергея не хватит денег расплатиться и их сдадут в милицию или просто побьют. Танцевать она тоже не пошла, боясь, что, пока они кружатся в вальсе, на ее потрепанную сумочку кто-нибудь позарится, а танцевать с сумкой она посчитала неприличным.

И вот теперь она снова идет в ресторан. Сегодня Юлька уже обнаглела и чувствовала себя завсегдатаем подобных мест.

Леночка же в ресторане никогда не была: водить ее туда было некому, а самой ей в голову не приходило, не то что в ресторан сходить, а даже кафе казалось ей верхом транжирства. Несмотря на усталость, она решила посмотреть, как живут и отдыхают богатые, которые тоже плачут. Вероятно, в ее жизни это первый и последний раз, когда можно переступить порог такого шикарного заведения.

Подобострастный гардеробщик не хуже опытного психолога распределил гостей по ступеням социальной лестницы, поместив Леночку практически в подвал с крысами и текущими трубами. Ее пуховик он взял с таким лицом, словно ему выдали старый, видавший виды ватник и предложили разместить его среди душистых пальто и легких шубок. Пуховик унесли куда-то в глубь помещения, вероятно, в подсобку. Во всяком случае, именно так показалось оскорбленной и униженной Леночке. Она очень остро чувствовала неуместность своего дешевого костюмчика, убогой прически и неухоженного лица.

Если бы она знала, что стоявшую рядом Юльку изводят точно такие же мысли, она бы страшно удивилась. Они опять дружно переодели туфельки и передали надменному мужику за гардеробной стойкой пакеты с обувью.

— Это что? — решил насладиться он своей властью над двумя, как ему казалось, замухрышками.

— В чем дело, дорогая? — шагнул к девушкам Сергей.

Парня сдуло вместе с пакетами.

Юлька ощущала невероятное возбуждение. Она впервые поняла, что вместе с Сергеем в ее жизнь войдут новые привычки и новые удовольствия. И сама эта жизнь станет другой. Ее распирало от радости и восторга, хотелось осчастливить всех, разорваться фейерверком и осыпать окружающих праздничным конфетти. Этот замечательный мужчина принадлежит только ей, она стала частью яркой и легкомысленно бесшабашной жизни, которую раньше ей показывали с экрана телевизора и которая казалась ей недоступной, как гора Джомолунгма. Когда Сергей взял ее за руку и провел в зал, Юлька окончательно перестала стесняться своего недорогого платья и отсутствия бриллиантов. Если будет надо, Сергей купит. Пусть побрякушками обвешиваются те, кто не чувствует себя уверенным и самодостаточным! А она, бывшая скромница, выше этих глупостей. Ее бриллиант — Сережина любовь, и других ей не надо. Она ободряюще посмотрела на переводчицу, поняв ее чувства.

Съежившаяся Леночка чувствовала себя в роскошном зале ресторана как муха на пирожном. Она торопливо села, спрятав под стул ноги в дешевых туфельках. Огромную накрахмаленную салфетку она сначала старательно пыталась приладить на грудь, чтобы прикрыть пиджак, которого начала остро стыдиться, но, углядев, что окружающие расстелили полотнища на коленях, сделала то же самое.

Красивая официантка, пожирая глазами Вадима, принесла меню. Лена с мученической улыбкой устремила взгляд в занятую собой Юльку, решив, что больше помощи ждать неоткуда. Сигнал SOS пролетел мимо зазевавшейся невесты, и переводчица в тоске уставилась на перечень незнакомых блюд. Итальянцы обошлись без нее, поскольку версия меню на их родном языке прилагалась.

«Зря я словари сюда притащила», — печально подумала Леночка, скосив глаза на чудовищную торбу, болтавшуюся на спинке стула. Плавясь под пристальным взглядом симпатичной официантки, Леночка пробормотала, что ей только сок и котлетку.

— Принесите девушке то же, что и мне, — неожиданно царственно взмахнула рукой Юлька, моментально обласканная благодарным взглядом переводчицы.

Сергей начал активно ухаживать за разрумянившейся невестой, Валериано обсуждал с Вадимом перспективы развития сотрудничества, периодически вставляя новые русские слова, выученные им за сегодняшний день. Поскольку мама за долгие годы воспитания вбила в его кучерявую голову довольно обширный словарный запас, незнакомыми для него были в основном непечатные выражения, которыми он теперь старательно сдабривал свою речь. Нина обхаживала Виктора, имевшего слегка примороженный вид. Судя по беспокойно бегающему кадыку, масленому взгляду и редким судорожным телодвижениям итальянца, основные события разыгрывались под скатертью. Что умудрялась делать Нина, сидевшая в полуметре от него и подпиравшая нежное личико ладошками, оставалось загадкой.

Лена чувствовала себя бесхозной деталью интерьера. Ее знание итальянского в ближайшее время вряд ли кому понадобится, поэтому получалось, что отработать кормежку в ресторане она не сможет.

Юлька абсолютно освоилась и, чувствуя поддержку Сергея, начала озираться, разглядывая посетителей. Осмотревшись, она несколько раз приложилась к бокалу с шампанским и уткнулась слегка помутневшим взглядом в скукоженную Леночку. Юльке захотелось стать феей и помахать волшебной палочкой. Пить она не умела, а уж шампанское и подавно. Эта шипящая желтенькая водичка моментально заполняла мозг, делая его похожим на пустую губку, способную выделять в атмосферу только пузыри.

— Пошли! — решительно сказала она Лене и потянула ее за собой. Шампанское давало о себе знать, Юльку потянуло на подвиги.

— Где тут у вас носы пудрят? — сурово спросила она полноватого мужчину в темном костюме, имевшего неосторожность попасться ей на пути. Он пришел в этот ресторан впервые и хотел только одного — поужинать.

Решив, что девушки с ним заигрывают, он резко поменял планы и улыбнулся:

— Вы очаровательны, вам это ни к чему. Правда, вторая девица ему не понравилась, но, когда девушки пристают вдвоем, грех отказываться. Тем более что выглядели они вполне прилично, разве что одна была слегка под градусом. Девушки явно были неопытными, скорее всего начинающими, раз уж ловили клиентов прямо в коридоре, да еще выбрали такой незатейливый предлог. Судя по качеству одежды и отсутствию украшений, брали они скромно, на таких можно было сэкономить.

— Если вы подождете в холле, пока я поужинаю, то мы сможем продолжить знакомство у меня, — осчастливил он Юльку, мысленно назначенную им главной.

Юлька поморгала, вздохнула, прислушиваясь к шампанскому, активно бродившему по организму и требовавшему эмоциональной разрядки, и неожиданно, даже для самой себя, ткнула кавалера тонким пальчиком в живот:

— Лучше у нас. Цепи, намордник… Де Сад отдыхает, — зазывно улыбнулась она, с внутренним изумлением прислушиваясь к собственному голосу. — Предыдущего мужика еще не скоро из больницы выпишут, так что мы пока в простое.

— Вообще не факт, что выпишут, — неожиданно вякнула Леночка, уязвленная тем, что ее приняли за «ночную бабочку», хотя в этом пикантном приключении было что-то будоражащее и незнакомое.

Толстяк попятился, пытаясь отлепить Юлькины пальцы от пуговицы на пиджаке. Увидев спасительную дверцу мужского туалета, он ввалился туда в надежде, что страшные бабы отстанут.

— О, — оживилась Юлька, действительно отцепившись. — То, что надо! Зеркало. Сейчас будем делать из тебя королеву. Мужики попадают, Нина будет жрать помаду от зависти!

Толстяк, с опаской посмотрев на девушек, выскочил из туалета, хлопнув дверью.

Леночка настороженно оглянулась:

— Смотрите, Юля, биде! Зачем их тут столько? Юлька обвела взглядом помещение:

— Это не биде… Это… Это…

— Да! Да! Не биде! — раздался сердитый голос из соседней кабинки. — Идите, девки, отсюда. Ваша дверь соседняя!

— Спасибо, — вежливо сказала Юлька.

Лена онемела от стыда и молча рванула на выход.

— Ужасно, — шептала она. — Что за день сегодня! Это же надо, войти в мужской туалет.

— Подумаешь, — легкомысленно махнула рукой Юлька, когда девушки поменяли дислокацию и перебазировались в правильное помещение. — С кем не бывает. Снимай очки!

— Зачем? — Лена боялась обидеть эту приятную девушку, но Юля была навеселе, и ожидать от нее можно было чего угодно.

— Не трусь. Мы тебя сейчас раскрасим! Леночка тут же вспомнила забор ближайшей стройки, радовавший прохожих яркими красками нечитабельных надписей и подписей. Юлькина угроза ассоциировалась у нее именно с таким результатом.

— Не надо! — пискнула Лена, боясь отпихнуть Юлькину руку, хищно нацелившуюся ей в глаз карандашом. — Я сама.

— А ты умеешь? — усомнилась фея, понимая, что алкоголь не дает ей махать волшебной палочкой в правильном направлении.

— Умею, — мелко закивала Лена и начала старательно раскрашивать лицо Юлькиной косметикой, купленной специально к свадьбе.

— Э, нет, дай сюда, — отняла у нее Юлька очки, когда Лена попыталась водрузить их на нос, прикрыв пол-лица.

— Я без них плохо вижу, — робко возразила переводчица.

— Тебе смотреть не на что, — утешила ее фея. — Смотреть должны на тебя.

Она вцепилась в Ленину заколку и, чуть не выдрав клок волос, запихнула ее к себе в сумочку. Посмотрев на взлохмаченную Лену, Юлька осталась недовольна результатом.

— Что-то не то, — задумчиво пробормотала она.

— Я волосы гелем намазала, — смущенно объяснила переводчица «сосулистость» своей прически, — чтобы не выбивались.

— Помочь? — спросила высокая худая девица, ярко выраженной «путановой» внешности, заинтересовавшись процессом. — Я на парикмахера учусь, нас после училища на работу устраивают. Правда, я еще на первом курсе, но можно попробовать.

Пробовали они долго и с удовольствием. Лена боялась только одного, что после испытаний ей придется побриться наголо и заново отращивать волосы.

В конце концов голову помыли, уложили волосы под сушилкой, невероятно изумив маленькую полную женщину в мехах и золоте, явно забывшую, зачем она сюда пришла.

— Хотите, и вас причешу, — любезно предложила девица.

Тетка молча скрылась за дверью.

Лену снова накрасили. Теперь делом занялась парикмахерша, поэтому макияж получился ярковатым, но серо-зеленой Лене это было только на пользу. Пушистые волосы красиво обрамляли лоб мягкими волнами и свободно лежали на плечах. В зеркале отражалась незнакомая симпатичная девушка. Такой Лена себя еще никогда не видела. Жаль, что разглядеть детали без очков было невозможно.

Она уже предвкушала фурор, который произведет ее возвращение в зал. Но ничего особенного не произошло. На столе стыло горячее, Сергей слегка пожурил долго отсутствовавшую Юльку. Вадим и Валериано, занятые планированием бизнеса, даже не взглянули на обновленную переводчицу, а Нина презрительно фыркнула и с независимым видом принялась за еду. Виктор выглядел ужасно, по его губам блуждала нездоровая улыбка, щеки пылали, как у диатезного младенца, а руки мелко тряслись, не давая качественно попасть вилкой в рот.

В ресторане началась культурная программа, перешедшая в неконтролируемые танцы. Виктор с Ниной пропали, едва только в зале приглушили свет, Валериано, непривычный к русской водке, сладко заснул на плече Вадима, и его отнесли в автобус, Сергей с Юлей ушли танцевать, а Леночке снова стало не по себе. Она сидела одна за столом, и ей казалось, что все смотрят на нее: зачем пришла?

«Красивые все танцуют, а прыщавые лягушки, типа тебя, сидят и не знают, куда деть руки, глаза и чем вообще заняться, когда вокруг сплошной интим», — изводила она себя.

Хотелось с кем-то перекинуться хоть парой слов, чтобы приобщиться к этой праздничной толпе, но она была чужая здесь.

Неожиданно ее пригласил на танец лысоватый мужчина, пахнувший дорогими сигаретами и какой-то острой едой. Он молча протанцевал с ней под две мелодии подряд и так же молча проводил на место. Непривычная к мужскому вниманию Лена чуть с ума не сошла от волнения. Ей хотелось продолжения, но молчаливый кавалер исчез из поля зрения.

От смущения она даже не смогла его толком разглядеть. Как только он пропал, Лена снова почувствовала острый приступ одиночества и жалости к себе. Начали слипаться глаза, а руки отяжелели, словно за плечами у нее висел тяжеленный рюкзак.

Откуда-то материализовались Виктор и Нина. Девушка, натренированная многолетним посещением ночных тусовок, была свежа и бодра, а спутник цветом и консистенцией напоминал переваренную макаронину. Он как-то весь осунулся, обмяк и посерел лицом, хотя в целом выглядел совершенно счастливым.

Через полчаса все уже тряслись в микроавтобусе, развозившем всю компанию на ночевку. Сначала завезли в гостиницу итальянцев. Когда при помощи здоровенного швейцара выгружали Валериано, водитель Коля заговорщицки прошептал Нине:

— Если хочешь, могу тебя потом домой доставить, — и, подумав, гоготнул, — могу к тебе, могу к себе.

Ниночка толкнула его бедром так, что игривый Коля едва не выронил драгоценную итальянскую голову прямо на асфальт.

— Скромнее надо быть, а то слюной подавишься, — обидела его Нина и обвила руками Виктора, словно водоросль затонувший фрегат. Виктор пошатнулся, но вес взял.

Трезвая часть провожавших сделала вид, что это все их не касается, хотя Юлька с Леной многозначительно переглянулись.

Валериано был безучастен ко всему происходящему. Посыльный из гостиницы по совету догадливой Леночки был отправлен в ближайшую аптеку за опохмеляющими таблетками. По пробуждении Валериане ждали на тумбочке стакан с водой и упаковка волшебного средства.

Последней домой была доставлена Лена. Она вдруг распереживалась, что водитель станет к ней приставать, но, похоже, она была слишком высокого мнения об изменениях в своей серенькой внешности. Коля на полную громкость включил блатные песни и всю дорогу фальшиво подпевал приемнику, старательно добавляя в голос бывалую хрипотцу.

Леночка вывалилась из машины совершенно оглохшая и побрела домой. Мама еще не спала, она ждала вестей, но дочь только вяло мотнула головой и пробормотала:

— Мам, завтра.

Мама обиделась и ушла на кухню демонстративно хлопать дверцами шкафов. Она что-то возмущенно говорила сама себе, но Лена уже провалилась в сон, поэтому педагогического эффекта мамино выступление не имело.

Юлька в жутком нервном напряжении и растрепанных чувствах ждала дня свадьбы. Свидетелями были назначены Вадим с Аней.

— Поверье такое есть: после свадьбы свидетели тоже вскоре расписываются, — заискивала Юлька перед подругой, стыдясь своего счастья.

Да ну тебя, — махала рукой Аня, избегая неприятной темы. Вадим, еще недавно распускавший павлиний хвост и называвший ее невестой, прочно застрял на стадии романтических отношений и с женитьбой не торопился. Это было унизительно и возмутительно, тем более, что Аня впервые в жизни по-настоящему влюбилась и была не в состоянии контролировать свое поведение. Чувствуя себя последней дурой и вспоминая свои логические умозаключения на этот счет, когда дело касалось подруг, она, скрипя зубами, регулярно названивала Вадиму, забывавшему в пылу своего стахановского бизнес-забега о любимой девушке. Задавая наводящие вопросы, она пыталась сподвигнуть его на очередное признание в любви, что он и делал, покорно, как баран, которого волокут на бойню, бормоча: «Я тебя так люблю, я так соскучился, завтра обязательно позвоню».

Пытаясь реабилитироваться в собственных глазах, она посмеивалась над собой вместе с Юлькой, называя свое состояние «вадикозависимостью».

— Ничего, — нервно хихикала Анька, напряженно барабаня пальцами по столу. — Вот начну с понедельника новую жизнь, как все алкаши, и завяжу эту болезнь морским узлом.

Юлька мелко кивала, с плохо скрываемой жалостью глядя на подругу. Счастье, которое обрушилось на нее, обойдя во всех смыслах более достойную Аню, казалось ей незаслуженным и неприличным.

Свадьба для Юльки прошла в полном тумане. С утра ей было плохо: по закону подлости именно с утра в этот день ее стал мучить токсикоз.

— Ничего, — утешила ее Анька, поправляя скользкую свидетельскую ленточку, постоянно съезжавшую с плеча. — Думай о хорошем. Представь себе… булочку со сливками. Ой, прости, прости!

Юлька, послушно представившая предлагаемый продукт, тут же посерела и начала подозрительно надувать щеки.

Сергей, которому свадебный наряд невесты в магазине так и не показали, ссылаясь на нехорошую примету, впервые увидев Юльку в облаке кружавчиков и атласа, сначала онемел, а потом лишний раз утвердился в мысли, что ему повезло. Невеста была божественно хороша и беременной не выглядела. Он не знал, на каком сроке начинает распухать талия, поэтому заплатил бородавчатой регистраторше за самую раннюю дату бракосочетания. Ему не нужны были пересуды за спиной. Ребенок его и только его. Если кто пожелает высчитывать недели и прикидывать вероятные варианты, это их личные проблемы.

Пара, которую должны были сковать узами брака перед ними, потрясла присутствующих своей колоритностью и изумительным нецензурным фольклором, исполняемым на два голоса счастливыми молодоженами.

Рядом с невестой, фигура которой предполагала безусловное наличие бригады акушеров в непосредственной близости от события, поскольку животик тянул на все девять месяцев, хрупкая Юлька была олицетворением невинности и благообразия. Тамара Антоновна умилялась, лила слезы и лобызалась с Галиной Даниловной.

В графике брачевания произошел какой-то сбой, и процесс замедлился. Все нетерпеливо топтались в ожидании своей очереди.

— Вот только нажрись, только попробуй мне свадьбу испортить, — зычно предупреждала беременная невеста медведеобразного жениха. Несмотря на габариты, парень, обладавший довольно писклявым голосом, трусливо жался к группе поддержки, состоявшей из мужиков, похожих на временно приодетых бомжей, и жалобно гнусил:

— Мань, ты не боись, ты ж следить будешь, я ни-ни…

— Такие деньжищи ухлопаны, один автобус чего стоит, — гнула свое животастая Маня. — Вон, сватья уже еле стоит, когда успела, паразитка. Дядьев твоих поить не буду, так и знай. Ишь, зыркалами блестят, у-у-у…

Маня сбивала весь романтический настрой и заставляла окружающих женихов в последний раз всерьез задуматься о последствиях столь решительного шага.

От духоты у Юльки закружилась голова. Когда наконец настала их очередь и она, под руку с Сергеем вошла в зал, забитый гостями, ей показалось, что именно в этот торжественный и волнующий момент должно произойти что-то страшное. Например, из толпы выйдет женщина, облепленная детьми, и, ткнув в Сергея пальцем, закричит, что он не имеет права жениться второй раз. Или выскочит отвратительный Костик и начнет орать, что Юлька должна выйти замуж за него, потому что носит его ребенка. Или сам Сергей вдруг передумает и вместо возвышенного «да!», скажет позорное «нет!», и тогда…

Юлька понимала, что это уже откровенный психоз. Хорошо, что никто не видит, как трясутся и подгибаются под пышной юбкой коленки.

Со стороны все выглядело потрясающе. Лена, приглашенная на свадьбу в качестве переводчицы, сопровождающей итальянцев, с доброй завистью смотрела на худенькую, подпрыгивающую от нетерпения невесту. Она уже наслушалась от завистливо и благожелательно настроенных гостей всевозможных сплетен и знала, что Юлька такая же, как и она: простая девочка, которой неожиданно улыбнулось счастье. Лена подумала, что тоже может стать чьей-то невестой, захотелось в белом роскошном платье оказаться в центре внимания, шуршать крохотным аккуратным букетиком, а потом метнуть его в толпу… Юлькин пример разбудил в ней уверенность и надежду. Эта свадьба, судя по рассказам, выглядела счастливым финалом романтической голливудской истории. Если бы бедная Леночка знала, что творится в голове у невесты и какими окольными путями добиралась она до своего счастья, то разбуженная маршем Мендельсона надежда тут же уснула бы в ее душе вечным сном.

Все было, как и планировал Сергей: фуршет, тосты, поездка по городу с мучительным отщелкиванием множества пленок на память у всех мало-мальски известных памятников и, наконец, уединение в небольшом зале загородного ресторана. Не особо опытный в обольщении девушек муж доверил романтическое убранство свадебного зала персоналу, пообещав баснословные чаевые. Затраты окупились. Юлька подумала, что даже если вся остальная жизнь будет серой и неинтересной, этот праздник останется с ней навсегда.

Ночевали они в свадебном люксе, а через день у Сергея снова начинались обычные будни. Он не мог позволить себе полноценный медовый месяц.

— Юль, потом, ладно? Обязательно куда-нибудь съездим, — оправдывался он. — Сейчас никак. Ты не обижаешься?

Юлька, втайне надеявшаяся, что любимый в качестве свадебного подарка преподнесет ей конвертик с билетами в какую-нибудь экзотическую страну, лишь невнятно ободряюще промычала, скрыв разочарование. Всю ночь она крутилась, взвешивая и всесторонне обдумывая сложившуюся ситуацию, но к утру утешилась, живенько нарисовав в уме смачную картину предшествующих романтической поездке хлопот: получение паспортов, виз, неведомые прививки и сбор чемоданов.

«Да ну ее, эту Бразилию!» — с чувством чмокнула она посапывающего Сергея и сладко уснула. Ей снился пестрый карнавал и бегающий в толпе загранпаспорт, сварливым голосом государственного служащего перечисляющий какие-то непонятные пункты чудовищно длинной анкеты, серой лентой извивавшейся у него в руках. Потом ей приснилось голубое море, и она перестала судорожно перебирать ногами, гоняясь в своем кошмаре за неуловимым паспортом.

Переезд Тамары Антоновны на отдельную жилплощадь был намечен на ближайший месяц. Все упиралось в то, что свекровь соглашалась на любое жилье, лишь бы не мешать молодым, а Сергей желал лично выбрать квартиру для матери. Именно из-за его занятости просмотр нового жилья постоянно откладывался. Тамара Антоновна тихой мышью металась по квартире, стараясь не попадаться на глаза Юльке и приводя последнюю в состояние исступления своей безоговорочной покорностью и желанием услужить. Юлька в ужасе ждала момента, когда придется объявить «бабушке» о беременности. Представляя ее щенячий восторг и слезы в блеклых старческих глазах, Юльке хотелось немедленно собрать вещи и бежать куда глаза глядят. Живота видно не было, но Анька ее предупредила, что скоро попрет как на дрожжах.

«Рано или поздно все равно придется сказать Тамаре Антоновне о грядущем прибавлении в семействе, но лучше поздно», — рассуждала Юлька, крутясь перед зеркалом.

На учет она все-таки встала. Пройдя проторенным путем, она сразу купила номерок в регистратуре, переоделась и покорно села читать книжку в самом конце длинной очереди, стараясь не отвлекаться на эпизодические скандалы у двери кабинета, периодически перераставшие в небольшие потасовки.

Доктор показалась Юльке усталой, равнодушной и не очень профессиональной. Никаких особых рекомендаций она не дала, перечислив дежурный список витаминов, анализов и назначив новое свидание через три недели. Если в этой районной консультации так безответственно относятся к ее последнему шансу, то, может, действительно стоит наблюдаться в дорогой клинике, думалось Юльке, пока она натягивала колготки, стоя на ледяном полу.

— А я смогу сама родить или нет? — рискнула она пошевелить безучастную докторшу, торопливо черкавшую что-то в ее карточке.

— Почему нет? — спокойно сказала та, не поднимая глаз. — Только рановато вы про роды заговорили. Вам еще носить и носить.

— А мне вот в клинике сказали, что я вообще не могла забеременеть, — опять пристала к ней Юлька, пытаясь выведать хоть какие-то подробности о своем состоянии.

— Ну, раз забеременели, значит, могли, — безапелляционно парировала докторша.

Ответить на это было нечего.

— А если у меня будет угроза? — неуверенно спросила Юлька, наслушавшаяся за время сидения в очереди всяких ужасов. — Мне «Скорую» вызывать? И как она выглядит?

Врач наконец подняла голову и раздраженно посмотрела на доставучую пациентку:

— Кто? «Скорая»?

— Нет, угроза. — Юлька чувствовала себя абсолютной дурой.

— Не забивайте голову ерундой и поменьше думайте о проблемах. До свиданья.

Юлька захлопнула рот, торопливо сгребла со стола карту с кучкой листочков и попятилась к дверям.

Сев у гардероба, она попыталась изучить записи, занесенные в ее новый документ, но так и не смогла расшифровать хитросплетения фиолетовых чернил. Разборчиво написано было только то, что она и так знала: зачатие произошло в октябре. Эта карта подтверждала Юлькино новое положение — будущая мать, но сама процедура выдачи оказалась вовсе не возвышенной и не праздничной. Уходила она с четким ощущением, что оторвала от дела страшно занятого человека.

Вечером она долго думала, рассказывать ли Сергею о своей обиде на врача, и решила, что ему эта тема может не понравиться. Сергей сам уловил Юлькину внутреннюю скукоженность и начал допытываться, что случилось. Она с облегчением вывалила на него все подробности и страшно обрадовалась, когда он, пытаясь вжиться в образ отца, потребовал карту на ревизию.

— Сейчас разберемся. — Он потер руки и приготовился. Молодая жена бродила по квартире, пытаясь вспомнить, куда дела документ, который велено было носить всегда с собой и ни в коем случае не терять.

Пришлось идти к свекрови.

— Тамара Антоновна, — проблеяла Юлька, засовывая голову в комнату свекрови. — Я тут папочку потеряла, синенькую, в ней документы были важные.

— На кухне лежит какая-то, на холодильнике, — огорошила ее Тамара Антоновна.

«Интересно, я что, пьяная была? — недоумевала Юлька, шаря рукой по крышке холодильника. — Когда и, главное, зачем я ее туда запихнула?»

Сергей, не дождавшись конца поисков, начал смотреть какой-то фильм и под кошмарную канонаду телевизионных суперменов умудрился сладко заснуть.

Медовый месяц, длившийся ровно одну неделю, Юлька провела с Тамарой Антоновной. Свекровь, видимо, по причине надвигающегося переезда, ходила смурная и скучная. А Юльке было так плохо, что всю эту неделю она провалялась на диване, поедая сухарики и соленый крекер. Токсикоз проехал по ней асфальтовым катком, сминая волю и желания. Ей было на все наплевать. Организм мутило, и любое резкое движение порождало бурную и продолжительную реакцию. Чтобы не вызвать у свекрови лишних подозрений, Юлька старалась бегать «потошнить» только в исключительных случаях. На работу она вышла с радостью и облегчением: Тамара Антоновна, серой тенью шнырявшая по квартире, сильно портила настроение и понижала Юлькину самооценку. Она уже соскучилась по своему офису, столу, заваленному бумажками, и суетливому Валерию Михайловичу, выдававшему ей поручения в нечеловеческих количествах. Сергей предложил молодой жене стать домохозяйкой или придумать себе должность в его бизнес-центре, но Юлька гордо отказалась, решив поиграть в самостоятельность.

Встретили ее радостно. Первоначальная настороженность к бывшей скромнице, ставшей внезапно женой достаточно состоятельного человека, быстро прошла. Секретарша осталась прежней: стеснительной, неловкой и наивной. Ей преподнесли гигантский букет лилий, распространявший удушающий аромат и моментально вызвавший у чувствительной к запахам Юльки сильнейшую головную боль. Чтобы не обидеть сотрудников, до обеда она стоически терпела приторно-сладкий запах, но, вернувшись в приемную после перерыва, поняла, что с этим великолепием, упакованным в шуршащий целлофан, надо как-то бороться.

Сначала она нашла в подсобке пластмассовое ведро, принадлежавшее, судя по всему, хамоватой уборщице Маргарите Константиновне. Заполнив его наполовину водой, она долго прислушивалась, дожидаясь наступления полной тишины в коридоре. Наконец выбрав удобный момент, она понесла ведро, оттопырив руку с ношей как можно дальше, чтобы не забрызгать колготки. Внезапно дверь менеджерской резко распахнулась, едва не вышибив емкость из хрупкой Юлькиной ручонки.

О, ты что, полы решила помыть? — Региональный менеджер Леша хохотнул, вытряхивая из пачки сигарету и одновременно пытаясь прикрыть дверь ногой. — Надо же, как по работе соскучилась! Юлька невразумительно промычала, но Леша не отстал. За ним упрямо тянулась слава донжуана, которую он регулярно и старательно подкреплял новыми подвигами. Юлька, ранее воспринимавшаяся им как свой в доску парень, а ныне вышедшая замуж за нового русского, показалась ему на текущий момент вполне достойным объектом. Муж богатый, значит, старый, потому что молодой на такую не польстится…

— Юльк, давай помогу, — интимным баритоном прошептал он ей в спину. — Или просто сзади постою, постерегу.

— Чего постережешь-то? — хмыкнула Юлька.

— А что, нечего? — хихикнул Леша и сократил дистанцию до минимума: — Честь твою девичью постерегу.

Коленом Леша задел ведро, которое тут же мстительно плеснуло ему под ноги блестящую лужицу.

— Ну, Юль, погоди… — Он протянул к ней свою костлявую граблю, пытаясь ухватить какую-нибудь деталь одежды, чтобы сбавить скорость объекта. Журавлиная нога донжуана, попавшая в лужу, выплюнутую вредным ведром на гладкий линолеум, резко поехала в сторону, и он с печальным криком обрушился на затоптанный пол.

Юлька покосилась и вежливо спросила, не сбавляя шага:

— Не ушибся?

— Ну, что ты, нет, конечно. Пол-то мягкий, — обиженно прогудел Леша, потерявший вдруг весь свой боевой задор.

Охранник, к которому выплыла из-за угла Юлька, поинтересовался, приняв эффектную позу и выпятив подбородок:

— Кто орал, чего гремело? Может, слабой девушке помощь нужна?

— Нет, спасибо, — пропыхтела Юлька, пристраивая ведро в угол. — Слабая девушка уже сама всех поубивала.

Выплывший вслед за ней Леша, активно припадавший на левую ногу, вызвал у стража временный паралич лицевых нервов, вследствие чего у него слегка отпала челюсть.

Через пять минут Юлька на цыпочках прискакала обратно, таща свой пахучий букет.

— Чтобы не забыть, когда буду уходить, — пояснила она охраннику, не дожидаясь лишних вопросов.

Уходя вечером домой, она отвела глаза и попыталась обойти эту импровизированную клумбу, сделав вид, что букет не имеет к ней абсолютно никакого отношения. Бдительный охранник, впечатлившийся ее дневным выступлением, догнал Юльку уже на улице. — Во, забыли вы! — радостно гаркнул он ей прямо в лицо.

— Ой, спасибо, — весьма ненатурально обрадовалась Юлька, влезая в машину приехавшего за ней Сергея.

— Что за вонь? — весело поинтересовался любимый и потянулся ее поцеловать. Попав в лоб, он не расстроился, а Юлька слегка обиделась.

— Чего ты меня как покойницу целуешь? — надулась она.

— Зайка, у тебя портится характер, — добродушно ответил Сергей. — Приглашаю тебя на романтический ужин.

Домой они вернулись поздно, Тамара Антоновна уже спала.

Жизнь потекла своим чередом. Однажды вечером, когда Сергей как обычно застрял на каком-то совещании, в квартире зазвонил телефон.

Свекровь почему-то не подходила, и Юльке пришлось встать и снять трубку. На ее «але» никто не отвечал.

«Не соединилось», — подумала Юлька и пошла спать. Не успела она взяться за ручку двери, как телефон снова зазвонил.

На этот раз было отчетливо слышно чье-то дыхание.

— Вас не слышно, перезвоните, — на всякий случай сказала Юлька. Ей почему-то стало страшно.

После этого звонка ее счастье медленно, но верно начало рушиться.

Сергей приходил поздно, часто за полночь, целовал ее, иногда обдавая запахом вина, и покаянно бормотал про затянувшиеся переговоры. Юлька расстраивалась, поскольку представляла себе семейную жизнь немного иначе. То, что любимый человек будет только ночевать рядом, а все остальное время зарабатывать деньги, ей в голову не приходило…

— Вот и я о том же, — грустно кивнула Анька, активно поддержав Юлькино недовольство сложившейся ситуацией. — Твой хоть дома ночует, а мой даже звонить забывает! При такой половой жизни у него и не могло быть своих детей, так что не расстраивайся. Платоническая любовь тоже не так уж плоха, тем более что со свекровью у тебя полное взаимопонимание.

Юлька, предпочитавшая любить Тамару Антоновну на расстоянии, промолчала, не желая вдаваться в дискуссию.

— Человек, Юль, такая скотина: ему сколько ни дай, все мало.

Философские размышления Аньки она совершенно справедливо приняла на свой счет.

— Мне не мало, я за него переживаю, — решила она оправдать свое недовольство.

— А ты не переживай, — вдруг обронила Аня. — Еще неизвестно, как они там работают и с кем!

— Да ну тебя! — Юлька даже засмеялась. Но смех получился нервным. Она ни на секунду не подозревала мужа, но то, что кто-то допускает такую причину его поздних возвращений, было неприятно.

— Они же там с Вадимом вместе…

— Да уж. Вот в чем я уверена на сто процентов, так это в том, что мой любимый с твоим Сергеем не спит! — выдала Анька, но, поразмыслив, добавила: — Хотя в наше время стопроцентной уверенности не может быть ни в чем.

— Лечиться тебе надо, подруга, — обиженно заметила Юлька.

— Эх, Юля, ты даже не представляешь, какие жизнь иногда фортеля откалывает.

— Очень даже представляю, — ехидно заметила Юлька. — Я знавала одну барышню, которая намылилась замуж, а жених ее обрюхатил и бросил. Настолько банально, что даже неинтересно, пока лично тебя не коснется.

— Да ты что! — всплеснула руками Аня. — Я тоже такую знаю. Похоже, у нас есть еще одна общая подруга!

Они посмеялись и расстались, испытывая некоторое напряжение и муторный осадок от разговора. Зерно подозрений, вовремя упавшее на благодатную почву, начало расти, как сказочный боб.

По телевизору сплошь и рядом мелькали ток-шоу с брошенными и обманутыми женами, которые на всю страну выясняли отношения с подлыми мужьями и коварными любовницами. Сюжеты фильмов, по которым скакала Юлька, ожесточенно щелкая пультом, сводились все к той же пресловутой измене.

Она долго принюхивалась к упавшему в кровать Сергею, виновато пробормотавшему, что он ужасно устал, но уж в выходные он покажет ей небо в алмазах, и ей почудился слабый запах незнакомых духов. Он то пропадал, то появлялся снова. Юлька нагнулась к мужу и попыталась определить источник призрачного аромата…

— У тебя что, насморк? — неожиданно подал голос уже заснувший супруг.

— Нет.

— А чего сопишь? — он заворочался, а испуганная собственным поведением Юлька моментально рухнула на подушку.

Уснуть не получалось. Запах уже казался настолько отчетливым, что она ощутила непреодолимое желание порыться у мужа в карманах.

«Ну и что я там собираюсь найти? — одергивала она сама себя. — Чужие трусы или лифчик шестого размера? Дурость какая-то, паранойя просто…»

С этими мыслями она пошлепала в кухню попить воды. В коридоре было темно, куртка Сергея призывно поблескивала молниями карманов и гипнотизировала своей доступностью.

Усилием воли она удержала зудящие руки и вернулась в спальню.

Судьба иногда белой лодочкой плавно плывет по волнам, укачивая своего пассажира под мерный плеск волн, а иногда резко вышвыривает его к подножию извергающегося вулкана и с интересом наблюдает: выберется человечек или нет. Для Юльки утро наступавшего дня стало началом кошмара.

Началось все с того, что она решила пойти от обратного и не подозревать мужа в измене, хотя эта дурацкая мысль здоровенным шурупом ввинтилась в мозг и мешала сосредоточиться, а влюбить его в себя заново. Если и имеется какая-то соперница, то Юлькина задача — ее переплюнуть. Ее, конечно, слегка удивлял тот факт, что проблема нарисовалась практически сразу после свадьбы, но, как правильно говорила Аня, чего только не бывает. Жениться из корыстных соображений он не мог, возможно, он просто такой непостоянный. А зачем тогда женился? Бессонница перемешала в голове все мысли. Единственным верным шагом Юлька посчитала повторное обольщение подозреваемого супруга.

Она с трепетом открыла домашний сейф. Сергей назвал ей код, дал ключ, они даже обмыли ее вступление в права владелицы, но она все равно чувствовала себя воровкой. Пугливо озираясь, она отсчитала сумму, которой, на ее взгляд, должно было хватить на поход к косметологу для резкого и бесповоротного похорошения. Предыдущая встреча с мастерицей салона красоты оставила тягостные воспоминания и глубокий шрам в нежной Юлькиной душе. Для приобретения красивого цвета лица и свежей кожи ей несколько дней пришлось ходить с голубоватыми струпьями на лице, и только крайние обстоятельства могли вынудить ее повторить этот страшный шаг.

Отпросившись с работы, Юлька поехала в знакомый салон красоты. Измучив мастера многократными повторениями и разъяснениями, чего именно ей надо, она наконец была заботливо уложена на кушетку, а рот ей залепили салфеточкой, покрытой чем-то вязким и пахучим. Скорее всего, косметологу просто надоел стрекот клиентки, и она таким образом решила прервать замысловатый инструктаж, изобиловавший требованиями подтвердить, что именно сегодня вечером она будет потрясающей красавицей и что кожа не будет свисать с лица лохмотьями. Многие посетительницы, кроме денег, имели еще и массу странностей, а проще говоря, были слегка сдвинутыми, поэтому Юлькин бред ее нисколько не удивил. Сегодня, так сегодня, красавицей — так красавицей, она спокойно кивала на всевозможные каверзные вопросы, чем вызывала только новые всплески недоверия в Юлькином больном воображении.

Результат оказался сногсшибательным. Юлька долго строила сама себе глазки, игриво улыбалась и еле-еле заставила себя отлепиться от зеркала. В конце рабочего дня она гордо вошла в бизнес-центр и совершенно неожиданно стала свидетельницей телефонного разговора администратора Риты с водителем. Шефу нужна машина через пять минут. Повезешь его в ресторан «У Иннокентия», сегодня работаешь до упора, сам понимаешь… — Рита говорила что-то еще, а Юлька уже выбежала на улицу и заметалась на тротуаре. Замызганные «Жигули» чуть не сбили метнувшуюся прямо под колеса девицу. Перекошенное лицо водителя, уже готового выйти и накостылять идиотке, резко смягчилось и приобрело даже некоторую теплоту во взгляде при виде стодолларовой купюры, с размаха шлепнутой ему на лобовое стекло.

— Куда едем? — Он с умилением смотрел на нырнувшую в машину Юльку.

— К «Иннокентию»! — рявкнула она. — Адрес не знаю.

— Спятить можно, — пробормотал водитель. — Я с ним, знаете, тоже… того… не знаком.

— Ну, так посмотрите в справочнике! — взвыла Юлька. — Или нет, дайте справочник мне, а сами рулите, рулите быстрее.

Поскольку купюра уже перекочевала в его карман, спорить он не стал, сунув пассажирке маленький справочник. Естественно, в этой замусоленной книжонке неизвестно какого года выпуска не было ни одного ресторана. Пришлось звонить с трубки в справочную службу. Она никак не могла привыкнуть к своему материальному положению, поэтому страшно переживала, слушая жизнерадостные объявления вперемешку с рекламными частушками и прикидывая, сколько денег у нее утечет со счета.

Когда усталый оператор выдал наконец адрес, выяснилось, что едут они не в ту сторону. Через двадцать минут у ресторана на стоянке перед входом Юлька увидела машину бизнес-центра и скучавшего в ней водителя.

«Опоздала», — разозлилась она.

Вздрагивая и озираясь, Юлька прошла вдоль наглухо задрапированных окон, приникая носом к стеклу, пытаясь найти хоть какую-нибудь щель. Ее колотило от волнения. Ужас от того, что сейчас может произойти, свинцовыми гирями упал к пяткам и пытался удержать ее от решительного шага. С другой стороны, неизвестность была еще страшнее. Лучше сразу узнать пусть кошмарную, но правду, чем потом долго мотать себе нервы логическими построениями и всякими «допустим…».

Юлька решительно рванула на себя дверь и шагнула в ярко освещенный холл. Наличность, оставшаяся после удачной, но совершенно бессмысленной в свете последних обстоятельств попытки облагородить свою простоватую внешность, вселяла в трясущуюся Юльку определенную долю уверенности и не позволяла коленям окончательно подогнуться.

Метрдотель, расцветший ей навстречу гостеприимной улыбкой, быстро увял и настороженно остановился в некотором отдалении от странноватой клиентки. Она зависла в бархатной тяжелой портьере, украшавшей вход в зал, и нехорошо зыркала глазами по гостям. Метрдотель дороживший своей денежной работой, спешно решал дилемму: сгладить ситуацию своими силами или вызвать охрану. Ошибиться было нельзя. Девицу он видел впервые, а без дополнительной информации сложно решить, какие последствия может иметь ее выдворение с подведомственной территории. Может, она просто сумасшедшая, которая ограничится веселым визгом и пойдет обтирать драпировку в какой-нибудь другой ресторан, а возможно, это ревнивая жена, цель которой перебить как можно больше посуды, напугать окружающих, покалечить мужа и обмазать остатками пиршества прическу коварной соперницы. Хотя с таким же успехом задрапированная занавесом мадам могла оказаться непутевой дочкой богатого папаши, журналисткой, собирающей материал, а то и вовсе каким-нибудь милицейским чином, вылавливающим антиобщественные элементы.

Юлька тем временем, потеряв всякий страх, по четвертому разу обозревала зал. Сергея не было.

«Я все пропустила, — злилась она. — Наверное, их вообще отвели в отдельный кабинет, и можно представить, чем они сейчас там занимаются!»

Уходить несолоно хлебавши, капитулировать перед ситуацией? Ни за что! Выход есть всегда. Самое простое, пойти к водителю и выяснить, с кем приехал ее муж в ресторан. Но это слишком унизительно. Тем более что неизвестно, кто за рулем. Хорошо, если интеллигентный и молчаливый Юра. А если Коля, то запросто может случиться так, что завтра весь бизнес-центр будет в курсе их семейных разборок. Хотя, если он возит Сергея и его любовниц, то сотрудники и так об этом уже давно знают. Новости и сплетни вываливались из Коли прямо на ходу. Этот вариант отпадал.

Юлька с остервенением теребила кисточки пыльного занавеса, пытаясь выловить хоть одну дельную мысль из каши обрывочных идей, мельтешивших в голове, как мошкара в свете фонаря: хаотично и неуловимо. Можно прикинуться пьяной и побродить по подсобным помещениям, заглядывая во все двери, а если заперто, то можно и постучать ногой. Какой спрос с пьяной? Но если избрать шпионский путь, то запросто можно закончить этот во всех смыслах неудачный день в местном отделении милиции. К тому же, что она будет делать, увидев в каком-нибудь полутемном будуаре полураздетого Сергея в обнимку с неизвестной девицей? Эта сцена зыбко колыхалась в Юлькиных фантазиях, вызывая острую головную боль и желание немедленно рассыпаться в прах, чтобы никогда не лицезреть этот кошмар наяву.

Черный ком ненависти разбухал в исстрадавшейся Юлькиной душе. Она уже готова была возненавидеть любимого мужчину за подлое предательство, когда сидевший у окна блондин внезапно оглянулся, чтобы подозвать официанта. Ревнивая жена едва не оторвала драпировку, обратившись в бегство. С грохотом вывалившись прямо под ноги уже спешившего к ней охранника, она резво порысила на четвереньках, распугивая голодных гостей, еще не достигших пункта раздачи пищи, базировавшегося в зале. Охранник с изумлением посмотрел вслед круглой попке и мельтешившим стройным ножкам, а метрдотель, глядя на очумевшую девку, гигантским тараканом улепетывавшую в сторону гардероба, в очередной раз восхитился своей проницательностью: все-таки психопатка. Хорошо хоть ушла тихо, без эксцессов.

Но радовался он рано. Бег на четвереньках закончился звучным ударом о мраморную статую, украшавшую холл. Юлькин мозг, как старый телевизор, по крышке которого сильно стукнул умелый мастер, резко перепрограммировался, и его хозяйка обрела способность здраво мыслить.

Первым делом она вернулась в вертикальное положение. Устыдившись направленных на нее взглядов, девушка метнулась в гущу зеленых насаждений, то ли изображавших оазис в пустыне, то ли призванных прикрыть какой-то крупный дефект в помещении.

— Туалет направо по коридору, — на всякий случай предупредил метрдотель, заподозрив помешанную в том, что она перепутала оазис с придорожными кустиками. Кто их знает, этих сумасшедших, неизвестно, что творится в их больном сознании.

Ветер, шумевший в ее голове, превратился в тайфун. Ее трясло так, что она почти теряла сознание. Bce оказалось еще хуже, чем она предполагала. В ресторан с любовницей приехал не Сергей, а Вадим, то есть своего мужа она упустила: где, с кем и как развлекается сейчас Сергей, она уже никогда не узнает. А в том, что он точно так же, как и его друг, никаким бизнесом по вечерам не занимается, Юлька уже не сомневалась. Вот он, их бизнес, выставил голые коленки и выпятил безразмерную грудь.

«Вот им всем что надо!» — с возмущением констатировала Юлька, страдая в нерешительности: говорить об увиденном Аньке или нет. Мысль о том, что Сергей сейчас тоже сидит где-то и таращится на какую-нибудь аппетитную блондинку, или даже рыжую, выбивала ее из колеи и не давала возможности здраво обдумать план действий. Следовало подключить Аню, но Юлька совершенно справедливо опасалась, что подружкина расчетливость и трезвый ум в данном случае могут дать сбой. Не обремененная тактом и особенной интеллигентностью, Аня могла натворить такого, о чем потом, скорее всего, пожалела бы. Проникшись острой жалостью к любимой подруге, сидящей сейчас где-то в одиночестве и ждущей звонка от любимого человека, обхаживающего в данный момент совершенно постороннюю девицу, Юлька решительно вышла из укрытия и, к невероятному огорчению метрдотеля, направилась в зал.

— Мест, к сожалению, нет, — бросился он ей наперерез.

— Мне нужен столик рядом с вон тем блондином, за колонной, чтобы меня не было видно, — неожиданно безапелляционным тоном заявила Юлька, помахав перед его носом зеленой купюрой.

— Вы его жена? — обреченно вздохнул мужик, как загипнотизированный следя за плавными движениями пятидесятидолларовой бумажки.

— Я частный детектив, — осчастливила его Юлька.

— Скандала не будет? — взбодрился он и цапнул купюру, которая растворилась буквально в воздухе.

«В рукав он ее, что ли, сунул», — изумилась Юлька и утешила распорядителя:

— Не будет. Я на работе вполне адекватна.

Метрдотель хотел напомнить девице про ее недавний забег на четвереньках, но решил не усугублять.

— Сейчас все сделаем в лучшем виде, — кивнул он и даже щелкнул каблуками.

Некоторое время Юлька нервно моталась по холлу, ежесекундно приникая к занавесу и следя за развитием событий.

За колонной поставили маленький столик, похожий на покрытый скатертью высокий табурет, украсив его свечой, вазочкой с цветком и стандартным набором столовых приборов. Метрдотель провел нетерпеливо постукивавшую каблуками Юльку к месту засады.

Оказалось, что в детективах все врали. Услышать, о чем говорила парочка, даже находясь так близко от них, было совершенно невозможно, а читать по губам она, к сожалению, не умела.

Пришлось ограничиться разглядыванием Вадимовой спутницы. К большому Юлькиному удивлению, она оказалась совсем не девицей, а дамой откровенно за сорок.

«Извращенец», — возмутилась наблюдательница, жалея, что не взяла с собой фотоаппарат.

Тетка была, как и Аня, брюнеткой, с короткой дорогой стрижкой, хорошо сохранившейся фигурой и тщательно намакияженнои физиономией. Аня лет через двадцать тоже станет такой же. Единственное, что их различало, это приличная разница в возрасте и в габаритах бюста.

«Силикон», — вычислила Юлька, внимательно рассмотрев слишком высокую грудь Аниной соперницы.

Брюнетка тем временем вовсю охмуряла довольного Вадима и что-то втолковывала ему, поблескивая подозрительно белыми зубами.

«Вставные! — ни на секунду не усомнилась Юлька. — А физиономия после подтяжки. Точно. И вообще, может, на башке у нее парик. Сергей тоже небось с какой-нибудь старой дурой кокетничает».

Жизнь возмутительно несправедлива. Этот вывод сформулировался в ее голове вместе с неизвестно из каких глубин подсознания выплывшим словом «геронтофил».

На Вадима она смотрела уже с презрением и брезгливостью. Спутница потащила его танцевать, а Юлька, к безграничному ужасу метрдотеля, подтащила свой стул к их столу и, нагло закинув ногу на ногу, решила расставить все точки над «и».

Лицо тетки, весело щебетавшей что-то прямо в ухо разомлевшему Вадиму, сморщилось, словно она съела лимон, и она, бросив изумленного партнера посреди зала, понеслась к своему месту.

— Кто вы, милочка? Отвечайте немедленно! Вы его жена?

— Да! — нагло ответила Юлька. К ним приближался Вадим, потрясенно округливший красивые глаза и нерешительно улыбавшийся грозно насупленной жене друга.

— Юля! Какими судьбами? — искренне удивился он, не понимая, чем вызвана такая беспредельная злоба в ее взгляде. — Почему ты не дома?

Вадима присутствие Юльки напугало. Этот ходячий форсмажор мог испортить намечавшуюся сделку. Явно расположенная к нему хозяйка сети салонов красоты, Инна Федоровна, готова была арендовать у них довольно большое помещение, пустовавшее в одном из спальных районов города и приносившее на сегодняшний день солидные убытки. Она напросилась на ужин, и Вадим изо всех сил старался быть галантным. Откровенное внимание женщины вначале ему льстило, а потом начало напрягать. После того, как во время медленного танца тетка довольно сильно ущипнула его за мягкое место и проворковала «о, да у вас стальные мышцы, Вадик», он понял, что попал в капкан. Терять клиентку не хотелось, но и приносить себя в жертву похоти хоть и неплохо сохранившейся, но все же основательно помятой жизнью дамы он не собирался. Лихорадочный поиск выхода из неожиданно назревшей проблемы был прерван тем, что размазавшаяся по нему Инна Федоровна внезапно отпрянула и понеслась обратно к столику.

— Что-то не так? — пробормотал Вадим вслед стремительно удалявшейся даме. Обидеть ее было нельзя. Он помнил одну простую истину: если хочешь заиметь смертельного врага и массу проблем, скажи женщине «нет».

Инна Федоровна растерялась. Девушка, материализовавшаяся за их столиком, выглядела слишком молоденькой, слишком уверенной в себе и слишком решительной. Громкий скандал был бы не лучшим завершением этого романтического вечера. У Инны Федоровны имелся ревнивый супруг, спонсировавший все ее прихоти и салоны красоты в частности. Скандал ей был нужен еще меньше, чем Вадиму. Фактурный парень понравился избалованной дамочке, и, понимая его заинтересованность в сотрудничестве, она решила позволить себе небольшое приключение. В том, что мальчик не устоит перед ее прелестями, она ни капли не сомневалась. Инна Федоровна, привыкшая всегда получать желаемое, мысленно назначила его приятным бонусом к намечающейся сделке и активно претворяла свою идею в жизнь. Ее муж, давно оставивший безуспешные попытки выполнить свой супружеский долг, тем не менее собственнических инстинктов не утратил и по любому поводу закатывал жене дикие сцены ревности, грозя разводом. Подозрения его были отнюдь не беспочвенными, поскольку жена, бывшая на девятнадцать лет моложе него, действительно имела необычайно широкий круг знакомых, среди которых довольно часто попадались смазливые безденежные студенты. Все ее увлечения были мимолетными и одноразовыми, как автобусные талончики, которые можно было безжалостно выкидывать в ближайшую урну. Вадим мог бы стать украшением ее богатой коллекции. Внимание молоденьких мальчиков, беззастенчиво пользовавшихся ее финансовым положением, настолько избаловало Инну Федоровну, что ей и в голову не приходило, что ее основательно увядшая красота мало кого привлекает. Она тешила себя мыслью, что деньги в их отношениях не главное: юноши любили ее как наставницу и просто красивую женщину. Она даже не догадывалась, что современной молодежи наставницы не нужны, по опыту и фантазии они давно переплюнули составителей Камасутры. Имея явно завышенную самооценку, поведение Вадима она оценивала неправильно, трактуя его вежливые улыбки как, безусловно, здоровый мужской интерес к ее персоне. Но одна ночь с ним не стоила потери доверия престарелого супруга. Если девица окажется базарной и начнет прямо здесь выяснять отношения, то на них, безусловно, обратят внимание, в зале могут быть знакомые, и злые языки пренепременно донесут эту пикантную новость до : мужа. Необходимо было купировать развитие ситуации в самом начале.

— Очень приятно, Инна Федоровна. — Она широко улыбнулась и протянула Юльке ухоженную наманикюренную руку.

— Поцеловать? — ехидно спросила Юлька. — Пусть кавалер лобызнет, а я пас!

— Юля, ты спятила? Как ты себя ведешь? Опять твои штучки? — Вадим виновато посмотрел на Инну.

— Деточка, вы нас неправильно поняли! — Инна Федоровна почему-то суетилась и нервничала. По ее шее неопрятными кляксами поползли малиновые пятна. Вадим растерялся. — У нас просто деловое свидание.

— Да что вы говорите! — язвительно и очень ненатурально заржала Юлька, вспомнив, как тетка возила по столу пышным бюстом и строила глазки. На них стали оборачиваться.

— Давайте поговорим спокойно. — Инна Федоровна пыталась взять себя в руки, но, заметив недалеко от входа мучительно знакомое лицо, она чуть не упала в обморок и тихо взвизгнула? — У меня свой муж есть! Что вы себе возомнили. Это же глупо: так ревновать мужчину. Вы еще слишком молоды, не унижайте себя подозрениями. Я очень вас понимаю, но даже не знаю, как доказать, что между мной и Вадиком ничего не было. Ну что ты молчишь? Скажи ей, что мы еще не спали!

— Еще? — изогнула бровь Юлька. — Ах, пар-Дон, я помешала! Ухожу, ухожу!

Инна Федоровна боялась только одного: девица сейчас уйдет, не дослушав объяснений, а потом, возможно, начнет мстить. Как умеют мстить женщины, она уже знала. На собственном примере.

Вадим стоял, как одинокий валенок, забытый на заснеженной дороге, в ожидании пьяного хозяина. Спасать ситуацию надо было самой.

— Девушка! — Инна Федоровна перестала теребить рукав его пиджака, больно щипая своими крепкими когтями кожу на предплечье, и вцепилась в Юльку. — Ну, оцените здраво увиденное. Мы ужинали, обсуждали дела, ваш муж не сделал ничего такого, за что его можно было бы осудить или заподозрить в неверности.

Если полчаса назад она злилась на недогадливого Вадима, не предпринимавшего никаких активных действий, то теперь была счастлива, что он так и не успел распустить руки. Эта малолетняя дуреха на самом деле ничего видеть не могла, поскольку, к сожалению, или к счастью, ничего и не было.

Юльку ее слова про мужа основательно задели.

— Мой муж! — горько воскликнула она, вспомнив, что так и не смогла уличить Сергея. — Да что вы знаете о моем муже!

Вадим, про которого все забыли, неуверенно топтался на месте и наконец решил вступить в разговор:

— Юля, давай я вызову тебе такси.

— Ты с ума сошел! — Инна Федоровна выкатила глаза на черствого мужика. — Ты немедленно отвезешь ее сам. Наши дела обсудим завтра.

Вадим и Инна были солидарны в одном: им обоим сию секунду хотелось избавиться от Юльки, причем любой ценой. Инна боялась скандала, а Вадим, возомнивший, что это элементарная ревность, боялся оставаться наедине с непредсказуемой девицей. Он даже подумал, что она и замуж-то за Сергея вышла только для того, чтобы быть поближе к нему.

«Надо же, выслеживала меня, — изумленно размышлял он, пока Инна Федоровна суетливо выталкивала их вместе с Юлькой из зала. — Надо с ней как-то объясниться. Любовь втроем мне не нужна, стар я для таких аттракционов».

Юлька с отвращением отпихнула его руку, когда Вадим попытался поддержать ее под локоть.

— Юля, — осторожно начал он. — Ты пойми, я так не могу…

— Не надо мне ничего объяснять, знать ничего не желаю! — взвизгнула Юлька. — Ты мне все испортил. Ненавижу тебя!

— Но, Юля, ты жена моего друга. Это…

— Вы оба подлецы и мерзавцы! — Она попыталась закрыть дверь у него перед носом, едва не прищемив ему ногу. — Не смей за мной ходить, чудовище!

Вадим растерялся. Все-таки женщины очень мешают жить так, как хочется. Слезы, истерики, капризы, скандалы… Сначала он даже обрадовался ее приходу, поскольку Инна Федоровна, к его огромному облегчению, отказалась от своих наполеоновских планов, и с ней удалось расстаться мирно. Но осенившая его догадка вызвала новое нагромождение проблем: Юля влюблена в него до такой степени, что даже позволяет себе закатывать сцены в общественных местах! Ссора с Юлей означала сложности в общении с Сергеем. Но ее поведение не оставляло вариантов: если сказать «нет», то дальнейшее развитие событий просто невозможно спрогнозировать, а ответить «да» он не мог по моральным соображениям.

Вадим не знал, сколько он сможет балансировать на краю пропасти.

— Юлечка… — Он мучительно пытался подобрать правильные слова, еле поспевая за несущейся на всех парах девушкой. Злость придавала ей дополнительные силы и скорость. — Ты очень красивая, ты мне тоже нравишься, я бы с удовольствием познакомился с тобой поближе…

Сильнейший удар по лицу не позволил ему закончить свое дипломатическое выступление. В последний момент он успел пригнуть голову, спасаясь от Юлькиной сумочки, несущейся на него, как снаряд.

— Ни фига себе! — ошалел он, присев. Сумка просвистела над самой макушкой. — Прямо африканские страсти!

— Ненавижу! Ненавижу тебя! Как ты мог! — Юлька задыхалась от рыданий, размазывая бегущие по щекам злые слезы.

«Ну и черт с тобой, — раздраженно подумал Вадим, резко передумавший провожать ее домой. — Еще покалечит по дороге. Легче договориться с крокодилом, чем с этой идиоткой».

Они разошлись в разные стороны, унося в мыслях смятение и отчаяние.

Вадим не понимал, как вести себя с Сергеем. То, что Юля обманывала его друга, было возмутительно. Но, одно дело знать об этом и осуждать, а совсем другое — сообщить Сергею о том, что любимая женщина любит совсем не его. Во-первых, он вряд ли поверит, а во-вторых, так и друга потерять можно. Но и молчать о том, что знаешь, тоже подло. У Вадима разболелась голова от непривычных моральных терзаний, и он злобно плюхнулся в машину со словами «чертова баба».

Водитель Коля, с интересом наблюдавший сквозь лобовое стекло за веселой беготней перед входом в ресторан, предвкушал сенсацию. По дороге к ресторану он косился в зеркало заднего вида и смаковал детали обольщения Вадима ушлой бабенкой. То, что из ресторана он вышел уже с Юлей, а затем от нее же и получил по башке сумочкой, могло говорить только об одном: красавчик передумал клеиться к старухе и переключился на молоденькую, за что и схлопотал от честной девушки.

Юлька тем временем тряслась в метро. Вспоминая в деталях то, что произошло в ресторане, она ужасалась и не узнавала себя. Если бы она застала в обществе незнакомой женщины Сергея, то, скорее всего, так и не осмелилась бы не то что начать скандал, а даже просто подойти к столику. То, что дело касалось не ее, а Аньки, позволило ей заняться восстановлением справедливости. В ее отношении к кобелизму Вадима не было ничего личного, поэтому она почувствовала себя вправе судить и вмешиваться. Устроить такую сцену Сергею у нее просто не хватило бы моральных сил и выдержки. Тем не менее ее муж, вероятнее всего, закончит этот вечер более удачно, нежели его друг, столкнувшийся с народной мстительницей. Вернуться к Сергею она не могла. Мысль о том, что надо будет смотреть ему в глаза, разговаривать, делать вид, что ничего не произошло, угнетала ее. Юлька решила сходить в гости к родителям, а потом сказать Сергею, что уже поздно, и она переночует у мамы. Как вести себя завтра, она не знала. Юлька уже не просто не доверяла мужу, она представляла себе картины одну откровеннее другой. Она знала, что он изменяет, но изнывала от того, что не знает, где, как и с кем. Единственное, что могло ее успокоить, подробная и исчерпывающая информация. На своей семейной жизни Юлька поставила крест, но объясняться с Сергеем можно было, только имея на руках все козыри. Ничего, лучше жить одной, чем позволить обмануть себя опять! Достаточно одного Костика, выставившего ее полной дурой. Второй раз такое не повторится. Не Сергей будет играть с ней, как кот с мышкой, а она с ним!

Ане Юлька решила ничего не говорить. Прекрасно понимая, что это непорядочно, что подруга тоже обманывается в Вадиме, Юлька была не в силах сообщить ей правду. А уж то, что Вадим готов был и с ней «познакомиться поближе», вообще ни в какие ворота не лезло.

«Интересно, — рассуждала она, приплясывая на остановке в ожидании автобуса, — а если бы Аня знала, что Сергей мне изменяет, и мне об этом не сказала бы, я бы на нее обиделась?»

«Да за такое убить мало! — тут же ответила Юлька сама себе. — Надо привлечь Катюшку. Она у нас специалист по вопросам семьи и брака, так вот пусть делится опытом. И так плохо, и так!»

Мама визиту дочери не обрадовалась. Галина Даниловна тут же пригвоздила ее к вешалке и потребовала объяснений. Юлькина речь про то, что просто соскучилась и решила навестить, понимания не встретила.

— Если ты думаешь, что мужики валяются на дороге, то глубоко заблуждаешься! — абсолютно непоследовательно сообщила мама. — Сейчас не то что хорошие, в наше время даже все самые никчемные и завалящие давно разобраны! Если будешь вставать в позу, то так в позе и останешься. Понятно? Юлька решила не уступать.

— Мамуль, это твои фантазии! — уверенно сказала она, опасаясь, что мама углубится в тему и откопает правду.

— Ну-ну! — понимающе закивала Галина Даниловна. — С чего бы вдруг? Отец! Выходи, к тебе дочка в гости явилась. Не иначе как с ночевкой!

Из туалета немедленно послышался шум воды, и Борис Игнатьевич с газетой наперевес выскочил в коридор:

— Так я и знал! Не можешь ты ужиться с нормальным мужиком. Поганый у тебя, Юлька, характер! Вся в мать!

Тут он осекся, но было уже поздно. Галина Даниловна выхватила свернутую трубочкой газету и звучно шлепнула супруга по лбу. Следующие полчаса родители вспоминали обиды, накопленные за долгую совместную жизнь. Юлька просочилась на кухню и поставила чайник. Из сумки послышался писк мобильного: звонил Сергей. Она некоторое время боролась с собой, решая, брать или не брать трубку, но все-таки взяла.

— Ты где? — прокричал он. Из трубки слышались голоса и музыка.

— У мамы, — как можно более равнодушным тоном постаралась ответить Юлька. — А ты где?

— У меня тут переговоры и банкет в ресторане, я поздно буду…

Понятно. Одни «переговоры» Юлька уже имела счастье наблюдать. С трудом удержавшись от ехидного вопроса о длине ног этих самых переговоров, она просто нажала кнопку отбоя. Если сделать хоть один шаг по скользкому пути выяснения отношений, то будет очень трудно вовремя остановиться. К глазам подступили слезы, дыхание перехватило. Жизнь уже натренировала ее, отобрав Костика, но та потеря по сравнению с сегодняшней была незначительной и даже полезной. Убедить себя в том, что Сергей ей не нужен, было невозможно по причине отсутствия логических доводов.

Родители, устав нападать друг на друга, переключились на Юльку, но она только непонимающе хлопала глазами, краснела от маминых предположений и упрямо призывала просто попить чаю с принесенным тортиком.

Разговор затягивался, посиделки не клеились. После десяти мама начала выпроваживать дочь к мужу. Юлька вяло упиралась, понимая, что пора признаваться. Но делать этого не хотелось. Тем более что пришлось бы упоминать Вадима. Мысли опять начали крутиться вокруг Аньки, вызывая мучительную боль в затылке и раздражение от невозможности сосредоточиться. Катерина, как выяснилось, уехала отдыхать в жаркие страны, поэтому в ближайшее время получить квалифицированный совет по этой теме не получится.

— Мам, — рискнула Юлька. — Забыла совсем… Представляешь, Катька тут рассказывала. К ней тетка на прием пришла. Муж ее подруги загулял, тетка эта увидела его с любовницей, ну и пришла спрашивать, как правильнее поступить: рассказать все его жене или не рассказывать.

Мама озадачилась и с любопытством посмотрела на дочь.

— …Катька ответила, что все нужно рассказать…

— Ну и дура! — в сердцах воскликнула Галина Даниловна. — Вот насажают в консультациях таких горе-специалистов, а потом люди семьи рушат. Отец, выйди!

Юлька расслабилась. Ее выдворение на лестницу откладывалось, зато наклевывалось решение самой важной на сегодняшний день проблемы. Она приготовилась к дискуссии. Но разговор принял совершенно неожиданный оборот.

— Ты думаешь, у нас с отцом все гладко было. Нет! Тоже лет двадцать назад нашлась доброжелательница, глаза мне открыла. Чуть не развелись тогда! А зачем? Да у кого мужья не гуляют? У единиц!

— Папа?.. — Юлька уже сама была не рада, что завела этот разговор.

— Папа, папа! — обиженно закивала Галина Даниловна. — Твой папа тот еще фрукт!

Судя по тону, несмотря на прошедшие годы, тема продолжала оставаться для нее довольно болезненной.

— У мужиков, Юля, все проще. Это для них как пивка за углом попить! Мне твой папа тогда в оправдание петуха соседского привел: мол, он вон тоже только тех топчет, кто сам садится, провоцирует, а потом обратно к своей кормушке бежит. Говорил, что это процесс физиологический, и против природы не попрешь! Вот так вот! Сплошная физиология, и никаких моральных терзаний. Я тогда принципиальная была, не разошлись только потому, что стыдно было перед людьми. Как сейчас-то говорят: здоровый левак укрепляет брак? Вот и у нас так вышло. Папаша твой до сих пор боится, шелковый ходит. Пьет, правда, ну так не бывает мужиков без дефектов! А дрянь эта за нами так и тянется столько лет, а я, видишь, все не могу до конца простить. Всю жизнь вместе, не разошлись все-таки. А могли бы жить и без этой правды. Зачем она мне, правда-то, нужна была? В жизни столько грязи, что чем меньше знаешь, тем спокойнее жить. Ты не верь, когда про женскую гордость говорят да про то, что лучше смотреть правде в глаза. Это только дурочки малолетние, у которых опыта ноль, как у Катьки твоей, или кто сам не напоролся. А еще бывает, что и от зависти. Сама развелась и других подучивает: мы одинокие, но гордые! Тьфу! Совет тебе дам: если что заподозришь, лучше подумай, каково одной куковать, и не копай глубоко. Трудно это, так что лучше и не начинать. А доброжелателей от себя гони. Катьку твою уволить надо. Консультантша! Развалила людям семью! Это ж какую силу воли надо иметь, чтобы заставить себя с мужиком после всего остаться. Вон, тетю Аллу знаешь?

Юлька пугливо кивнула. Толстая, одышливая тетя Алла с тощим пучком волос на затылке и обильным макияжем была одной из самых близких маминых подруг.

— Так вот, она всю жизнь одна. Думаешь, она всю жизнь старой девой была? Ничего подобного! Мы еще когда в институте учились, она замуж выскочила. Такая любовь была. А потом мужа своего застукала. И ничего особенного не увидела, подумаешь, в общежитии с одной девкой целовался. Да с ней только ленивый не обжимался! Решила быть гордой. Вот! До сих пор гордится! Ни семьи, ни детей. А тоже выступала: мне такой не нужен, найду порядочного… Бегает теперь где-то ее порядочный, если не подобрал никто. А она жалеет, только прошлое назад не вернуть. Вот так-то!

— А почему ты решила, что она жалеет? — Юлька попробовала поддержать дискуссию.

— Потому что она только об этом и говорит! Вся жизнь под откос! У нас с отцом когда та история случилась, Алка первая кричала, чтобы я все забыла и ему ничего не говорила. Спасибо ей. Только поздно я ее послушалась. Лучше, чтобы мужик не знал, что ты в курсе его похождений. А то прощать тяжело, вроде как унижаешься. А так — не знаешь и не знаешь. Умные бабы всегда молчат.

— А если бы она все-таки нашла другого, нормального?

— Если бы да кабы, не росли б в лесу грибы! Не нашла ведь! Да и чем ее первый муж плох был? Мужик как мужик. Как все. Принца захотела. Теперь только престарелого шута при царском дворе, да и то вряд ли.

Мамин опыт протаранил хрупкое Юлькино мировоззрение и своротил до фундамента все ее представления о семье. Оказывается, ее родители, которые всегда так дружно жили, тоже имели свой скелет в шкафу. Да еще какой скелет. Склад костей динозавра. Юлька отключилась от действительности и тупо уставилась в чашку с остывающим чаем. Мамин голос она воспринимать перестала, хотя понимала, что может упустить что-то важное. Ей требовалось немедленно пересмотреть ситуацию. Юльке тоже хотелось повести себя по-умному, но как именно, она пока не понимала. И оценит ли ее тактику жестоко обманутая Аня? Как ни крути, но молчание в этой ситуации приравнивается к предательству. Хотя смертельно больным людям тоже не говорят о скорой кончине. А если бы говорили, то умирающие получили бы шанс использовать это время на полную катушку.

Да, все самые важные вопросы остаются риторическими. Юлька почесала нос и чихнула. Только простуды ей не хватало…

— …бестолочь твоя Катька! — ворвался в сознание мамин голос. — Уж лучше бы посоветовала этой бабе с мужиком поговорить, раз они знакомы. Может, человек по-легкому гульнуть решил, без последствий.

«Точно! — дошло до Юльки. Надо поговорить с этим самодовольным павлином! Пусть он сам во всем признается Ане. Вот не зря мне красавчики не нравятся! Сплошные проблемы от их неуемной потенции».

О том, что эти же проблемы возникли и с не причисленным к красавчикам Сергеем, она старалась не думать. Мужики похожи на стадо неуправляемых павианов, они очень портят и усложняют жизнь, внося в нее первобытную сумятицу.+

Ближе к полуночи, когда заведенная волнующей темой Галина Даниловна никак не могла завершить свой философский монолог и Юлька начала уже подремывать, раздался телефонный звонок.

— Телефон, — пробормотала Юлька, дико озираясь. Возвращение в реальность далось с трудом.

— Юль, твой мобильник. Возьми скорее, отца разбудишь!

Юлька бестолково рылась в сумочке. Под мамино ворчание на тему вечной свалки в ее вещах, надрывающийся аппаратик был извлечен.

— Малыш, ты где! — завопил Сергей так истошно, словно звонил по межгороду из какой-нибудь тмутаракани и боялся, что его плохо слышно.

— Что он так орет? — изумилась мама, глядя на шарахнувшуюся от трубки дочь.

— Не знаю, — помотала та головой, стряхивая остатки сна, и, опасливо вернув аппарат к уху, ответила вопящему мужу: — Я у мамы.

У Сергея, не имевшего опыта семейной жизни, эта фраза ассоциировалась исключительно с трагическими рассказами женатых друзей о начале ссор, за которыми следовали мучительные и дорогостоящие попытки примирения. От Юли он такого не ожидал. Он, безусловно, осознавал, что уделяет молодой жене слишком мало времени, но рассчитывал на понимание. В конце концов, он деньги зарабатывает, а не в гамаке с газетой лежит. Кроме всего прочего, вернувшись домой с твердым намерением устроить временно позабытой жене романтическую ночь и не найдя ее в супружеской постели, он почувствовал себя слегка обманутым в своих ожиданиях. То, что Юлька чувствует почти каждый вечер то же самое, ему в голову не пришло. Сергей настолько привык, что к моменту его отхода ко сну спальное место было уже нагрето теплой Юлькой, что, забравшись под холодное одеяло, тут же выполз обратно и пошел искать в шкафу пижаму. Сине-белые клеточки пижамного костюма торчали в самом низу аккуратной стопки белья. Недолго думая, он потянул за сгиб, и страшно удивился, когда все, что лежало сверху, покачнулось и вывалилось к его ногам. Чертыхнувшись, Сергей начал запихивать всю кучу обратно. Наконец на полу остался только белый прямоугольник. Он уже почти смял его, приняв за обычный вкладыш к комплекту белья, но бумажка оказалась жесткой. С обратной стороны на него смотрел неизвестный красавчик. Его смазливая физиономия гадко улыбалась, демонстрируя ровные белые зубы. Сомнений быть не могло: фото в шкаф спрятала Юля, больше некому. Если бы он не видел Костика, то мог бы подумать, что это оставлено на всякий случай для еще не рожденного ребенка. В конце концов, рано или поздно ребенок должен узнать, что у него есть биологический отец. Это было неприятно, но Сергею приходилось признать, что это правильно. Но на фото был не Константин. Это Сергей знал абсолютно точно, поскольку досконально изучил физиономию подлеца еще на стадии жениховства. Чужой мужик в его шкафу был равносилен застуканному любовнику. Конечно, он постоянно на работе, вот Юлька и переключилась на кого-то другого. Но это не оправдание. Хотя, возможно, это фотография какого-нибудь актера. Осознавая и собственную вину в случившемся, тем не менее Сергей напрягся и решил выяснить, кому принадлежит мерзкая довольная рожа, обнаруженная под его бельем. Чтобы услышать правду, необходимо застать Юльку врасплох. В голове внезапно зависла мысль: а не опоздал ли он? Вдруг Юля не просто ушла, а ушла вот к этому? Он трясущимися руками начал ворошить белье в шкафу. Вещи жены были на месте. А где она сама? Ночь на улице…

— И в чем дело? — довольно агрессивно поинтересовался он, решив давить восстание в зародыше.

— Ни в чем, — неожиданно даже для самой себя ответила Юлька. Выяснять отношения она передумала. Мама права: надо попробовать смириться с ситуацией. Гордиться на четвертом месяце беременности — чревато последствиями. — Я по родителям соскучилась, решила навестить.

Тон у нее был напряженным, поэтому Сергей до конца не поверил. Существовало два объяснения: либо она врет, и находится не у родителей, а даже страшно подумать где, либо она обиделась и решила покапризничать. Второе было предпочтительнее, но мысли упорно возвращались к первому.

— И что? Я так понимаю, ночевать ты решила остаться там? — Он постарался вложить в свой вопрос максимум сарказма.

— Почему? Я уже домой собираюсь. — Его тон Юльке не понравился, и она решила не усугублять.

— Среди ночи? — изумился Сергей. — На чем ты собираешься ехать?

— На такси.

— Не говори ерунды. Я сейчас за тобой приеду.

— Не надо, — искренне испугалась Юлька. Подсознательно ей хотелось оттянуть момент встречи. Общаться с мужем, возможно, еще не остывшим после горячих объятий чужой женщины, она не могла. — Я сама доеду.

Откровенный испуг в ее голосе только подхлестнул подозрения Сергея.

— На смей никуда выходить. Я сейчас буду! Машину он гнал как сумасшедший. До дома тещи истерзанный подозрениями муж доехал меньше, чем за десять минут, побив все мыслимые и немыслимые рекорды. Перепрыгивая через ступеньку, он доскакал до дверей квартиры и застыл в нерешительности. Если сейчас откроет заспанная Галина Даниловна и скажет, что Юли у них не было, то все — жизнь рухнет. Лучше было бы остаться дома и не знать ничего. Он не мог уйти, но и заставить себя позвонить в дверь тоже не мог.

Через полчаса замок щелкнул и на пороге возникла Юлька. Увидев сидящего на ступенях мужа в куртке и клетчатых пижамных штанах, она остолбенела.

Сергей вздрогнул, обернулся и, встретившись с ней взглядом, почувствовал себя полным идиотом.

— Юль, прости, прости меня, — покаянно бормотал он, покрывая поцелуями изумленную жену.

Она это проявление нежности восприняла однозначно: нагулявшийся супруг мучается угрызениями совести и пытается замолить грехи. Правильно мама говорила — петух всегда вернется к своей кормушке. По крайней мере, ему хоть стыдно за свое поведение.

— А чего ты без штанов? — вклинилась с прозаическим вопросом Галина Даниловна, разрушив романтику восстановленных семейных отношений.

Только сейчас Сергей сообразил, что выскочил из дома в пижаме. Юлька хихикнула:

— Вот как муж меня любит, аж голый за мной прибежал. Пошли, пока тебя не забрали за непристойное поведение.

То, что Сергей приехал в домашней пижаме, немного примирило Юльку с обстоятельствами. Это говорило о том, что любовница если и была, то на предыдущем этапе. Да и духами от него не пахло.

Закрепив свое право собственника, Сергей слегка успокоился. Но утром нехорошие мысли снова начали подтачивать фундамент их семейного благополучия. Помучившись некоторое время, он наконец решился и осторожно положил найденную вчера фотографию на край туалетного столика в спальне. Юлька упорно не замечала компрометирующую ее бумажку. Как выяснилось, краситься она не собиралась. Тогда он рискнул и перенес фото в коридор, к большому зеркалу, перед которым Юлька, по идее, должна была прихорашиваться, собираясь на работу. Все попытки оказались неудачными. Сначала она долго искала трубку, потом порвала колготки, которые спешно пришлось переодевать, и, наконец, с криком: «Я сейчас, секунду!» — скрылась в туалете. Причесывалась она уже в машине. Фото так и осталось в коридоре.

Утром Юлька тоже переосмыслила свое отношение к общению мужа с посторонними женщинами и решила это дело на самотек не пускать. Консультантом была избрана Аня. Заодно Юлька решила выяснить ее точку зрения на здоровый мужской кобелизм, чтобы определиться с линией поведения.

В обед Аня подъехала к ней и вытащила подругу в ближайшее кафе.

— Ты, давай, колись, откуда такие мысли? Это мысли, домыслы или факты? — Аня с аппетитом поглощала башенку взбитых сливок, обильно утыканную фруктами.

Юльке тоже хотелось съесть десерт, но она боялась, что проглоченный продукт, как обычно, тут же попросится на выход.

— Ты же сама говорила, что неизвестно, чем они там по вечерам занимаются, — бросила она пробный шар.

— Ха! Это я со злости. Хочется быть любимой и единственной, а тут какая-то вонючая работа примешивается. — Анька раздраженно утопила в сливках виноградинку.

— А если не работа? — не отставала Юля.

— А что? Что там еще может быть? Ты посмотри, как они вкалывают. Это ж какая должна быть потенция, чтобы при таких стахановских вахтах еще и бабу завести!

Подобная слепота обычно Ане была несвойственна. Юлька оказалась в тупике. Дальновидная и прозорливая подруга в данной ситуации вела себя как страус, сунувший голову в песок.

— Ань, а если бы ты встретила моего Сергея с девушкой, ты бы мне сказала? — неожиданно выпалила Юлька и испуганно съежилась.

— Это гормоны, милая, — скептически улыбнулась Аня. — При беременности такие задвиги бывают. Твой Сергей с девушкой? Нонсенс. Если он с тобой не спит, то уж с девушками и подавно.

— Что-то нелогично ты рассуждаешь, — обиделась Юлька. — Не надо меня успокаивать. Если бы я хотела, чтобы меня успокоили, я бы к психологу пошла.

— Я бы рекомендовала тебе обратиться к психиатру. Как раз по его профилю, — проникновенно прошептала Аня и хихикнула: — Не забивай голову мурой!

— А я вчера в офис вечером звонила, там никого не было, — пробормотала Юля, испытующе глядя на подругу.

— Не «никого не было», а секретаря не было. Она же их соединяет с городом. Я узнавала, какая там система…

Аня внезапно покраснела и нарочито бодрым голосом сказала:

— У них переговоры по вечерам очень часто бывают. Нина уходит, а они там сидят до упора. Позвонила бы на трубку…

— Ты выясняла? — перебила ее Юлька. — То есть, ты тоже Вадима заподозрила, да?

— С чего ты взяла? — взвилась Аня, но по ее смятению Юлька поняла, что попала в точку. — Юль, ты меня с собой не сравнивай. Твой Сергей нормальный семейный мужик, он на тебе женился, а мой… нет, не мой, фиг знает чей Вадим про свадьбу даже не заговаривает! Я хочу знать, что происходит, не люблю неопределенности.

Юлька, которая знала, что происходит, похолодела. Если Аня дошла до того, что выясняла у секретаря, почему вечерами телефон в офисе не отвечает, то это говорило о многом. В древности гонцов, приносивших плохую весть, убивали. Юльке таким гонцом быть не хотелось. Если ее не прибьет Анька, то уж Вадим точно не простит. Оставалась одна надежда: что Аня, выслеживая жениха, сама все выяснит.

— Если бы ты захотела узнать, что Вадим делает по вечерам, что бы ты сделала? — отведя глаза, спросила она.

Аня изумленно моргнула:

— Ты намекаешь, что я за ним слежу? Ты рехнулась? Чтобы я так унизилась? Да ни за что!

— Нет, — перепугалась Юля. — Я в том смысле, что это я хочу проследить…

— За Вадимом? — Аня пыталась поймать бегающий Юлькин взгляд. — Зачем?

— Да сдался мне твой Вадим, — в сердцах выпалила Юля. — За Сергеем.

— Делать тебе нечего. Знаешь, пойди на фитнес. К вечеру вымотаешься так, что сил на глупые подозрения просто не останется. — Аня раздраженно отодвинула вазочку и начала теребить салфетку.

— От него духами пахнет, — печально выдала Юлька.

Аня вздрогнула и виновато посмотрела на подругу: — Может, показалось?

— Не-а, не показалось. — Юля отняла салфетку и начала методично отрывать от нее аккуратные узкие полоски. — Помоги мне. Я хочу все точно знать.

— А что ты будешь делать, если узнаешь? бдительно поинтересовалась Аня.

— Ничего. Просто буду знать, и все. Так легче.

— Ошибаешься. Легче ничего не знать!

— А ты бы как хотела: знать или не знать? — Юлька пытливо заглянула Ане в лицо.

— Я бы хотела, чтобы он на мне женился и не бегал по бабам. Это в идеале. А по жизни: узнаю — убью.

— Ань, но ты же ему никто. На каком основании…

— На основании поруганной девичьей чести и угробленных светлых надежд! Ясно?

— Не очень, — осторожничала Юлька.

— А с каких это пор тебя интересует Вадим? — насторожилась Аня. — Ты пытаешься на что-то намекнуть?

— Нет. — Юлька даже подпрыгнула. — Я же тебе сказала, у меня свои проблемы. А что Вадим? Нужен мне твой Вадим! Я думала, ты мне за ними следить поможешь.

— За ними? Я не ослышалась? Ты собираешься следить за обоими? — Аня налегла на стол и подгребла к себе остатки истерзанной салфетки.

— Нет, — смутилась Юлька. — За Сергеем. Но они же всегда вместе, вот я и подумала…

Всегда вместе, Юлечка, только сиамские близнецы! А мужики, когда гуляют, разбиваются попарно. Если тебя интересуют подробности, для начала нужно обзавестись агентом в тылу врага. Или ты собираешься ездить по городу в темных очках? Или, может, наймешь частного детектива?

— Нету у меня агентов, — печально ответила Юлька, поняв, что Ане ничего говорить нельзя. Надежда на то, что подруга узнает все без ее помощи, тоже стремительно таяла.

— Ты же там работала, неужели ни с кем не познакомилась?

— Почему? Я с Марусей дружу, — задумчиво сказала Юлька. — Но не привлекать же ее к этому безобразию!

— Почему? — удивилась Аня. — Она там кто?

— Начальник отдела кадров.

— Ну ты даешь! Да кто, как не она, все про всех знает!

— Думаешь, она скажет? Мы же дружим, как бы…

— Как бы! — передразнила Аня. — Тем более, если дружите. Неужели подруга тебе не скажет, если что-то узнает. Представляешь, ты бы застукала с кем-нибудь Вадима, а мне не сказала!

— Не представляю, — позеленела Юлька.

— Вот именно. Допроси свою Марусю, и узнаешь много интересного. Я могу тоже присоединиться. Или нет: вдруг она что интимное про твоего знает! Лучше не надо, а то она при мне не скажет. Эй, ты чего! — испугалась Аня, увидев, как Юлька стремительно меняет цвет лица с зеленого на серый. — Это я гипотетически предположила!

— А ты с ней про Вадима поговорить не хочешь? — прошептала Юлька, абсолютно перестав соображать.

— Нет. Зачем? Меньше знаешь, крепче спишь! По итогам встречи выходило, что Аня умудряется занимать две прямо противоположные позиции одновременно. Как себя вести, Юлька так и не поняла. Единственной продуктивной идеей была встреча с Мару сей. Действительно, если у кого и наводить справки, то у нее.

Маруся предложению встретиться обрадовалась. К Юльке она относилась почти с материнской нежностью. У самой Маруси личная жизнь тоже начала налаживаться, и то, что Юлька вышла замуж, вселяло в нее надежду на благополучное решение собственных проблем. Когда перед Новым годом красноглазая зареванная Юлька уткнулась в полное Марусино плечо и вывалила на нее все свои горести, она загадала: если у этой славной девочки все получится, то и она, Марина Игоревна Брусникина, разведенная, имеющая сына от первого брака, начальник отдела кадров и так далее, тоже сможет стать счастливой. У Юльки ситуация была близка к безнадежной, тем неожиданнее оказался счастливый финал. Худенькая большеглазая Юлька стала для Маруси талисманом.

Выслушав ее сбивчивый рассказ, Маруся задумалась. Юлька пришла к ней в гости, захватив с собой жутко калорийный, но невероятно аппетитный тортик. Пока хозяйка собиралась с мыслями, Юлька перестала ковырять бисквит маленькой ложечкой и испуганно уставилась на нее:

— Ты почему молчишь? Что-то знаешь, да?

Юляша, ты мне лучше скажи, почему ты ни с того ни с сего начала его подозревать? Многие самые необъяснимые и загадочные вещи зачастую имеют обычное и довольно посредственное объяснение. Уж поверь моему опыту!

Ее опыту Юлька, безусловно, верила, но в данный момент молодую жену больше интересовали факты. Марусино увиливание от заданной темы ее чрезвычайно взволновало.

— Во-первых, он поздно приходит, во-вторых, от него пахнет духами, а в-третьих… Я не знаю, что делать. Сергей говорил, что они вечером работают, а я видела в ресторане Вадима. С женщиной.

Юлька почему-то решила доверить свою страшную тайну именно Марусе, в надежде, что та поможет разоблачить коварного Анькиного жениха. Решение это созрело спонтанно, и Юлька торопливо выложила эту информацию, боясь передумать.

Маруся удивленно посмотрела на нее и поинтересовалась:

— А что ты в ресторане делала? Ты там с Сергеем была?

— Нет. Я за ним следила, — выпалила Юлька, густо покраснев.

— За кем? — терпеливо уточнила Маруся.

— За Сергеем. А это оказался Вадим! Понимаешь?

Маруся не понимала, но, видя, что Юлька находится в крайне взвинченном состоянии, посчитала детали несущественными.

— Хорошо. А какое тебе дело до Вадима?

— Он жених моей подруги. Вернее, он собирался на ней жениться, а она теперь ждет, а он, а он… — Юлька начала всхлипывать от жалости к обманутой Ане и не смогла закончить свою сложную мысль.

Ну, прямо Санта-Барбара у вас там… — Маруся тяжело поднялась и достала из шкафчика ликер: — Без поллитры не разберешься.

— Мне нельзя, — виновато замотала головой гостья.

Тактичная Маруся не стала уточнять почему, а просто налила себе в крохотный хрустальный наперсточек тягучую жидкость и сосредоточенно уставилась в потолок.

Юлька терпеливо ждала.

— Ну? — неожиданно обратилась к ней Маруся.

— Чего «ну»? — опешила Юлька. — Это я жду, что ты скажешь.

— Тебя все-таки кто больше интересует: Вадим или Сергей?

— Плевать мне на Вадима. Меня интересует, есть ли у моего мужа любовница. И что мне говорить Ане?

— Ты хочешь, чтобы я за ним следила? — изумилась Маруся.

— Нет, я хочу, чтобы ты рассказала мне всю правду, немедленно. Я его заранее прощаю, ты не бойся! — Юлька шумно хлюпнула остывшим чаем и с отвращением отодвинула кружку.

— Подогреть? — засуетилась Маруся.

— Правду сказать! — сердито воскликнула Юля, с обидой уставившись на отводившую глаза хозяйку. — Чего ты все отлыниваешь? Я и так догадываюсь, что он мне изменяет. Просто хочу узнать, где и с кем.

— Зачем, чтобы только после этого простить?

— А-а-а, — обрадовалась Юлька. — Значит, все-таки ты ее знаешь!

— Нет у него никого, — устало ответила Маруся. — Во всяком случае, я ничего об этом не знаю.

— Узнай, — сурово потребовала Юлька.

— Зачем? Что тебе это даст?

— Спокойствие!

— И одиночество? — Маруся стукнула полной ладошкой по столу. — Однажды вот такие же глупые подозрения чуть не разрушили мое счастье. Окончательно и бесповоротно! Я видела только косвенные улики и сама придумала предательство! Сама! Я все додумала. Ты тоже так хочешь?

— Нет. Мне нужны факты. А потом я решу, что с ними делать.

— Никому не нужны факты. Ты раздуваешь трагедию на ровном месте. Твой муж работает как проклятый, а ты придуриваешься! — Маруся раскраснелась от злости. — Судьба подарила тебе счастье, а ты пытаешься угнать трактор, на котором можно по этому счастью проехаться. Бестолочь ты!

— А Вадим? Что мне сказать Ане?

— Не лезь в чужую жизнь. Они без тебя разберутся. Что ты видела? Как он спал с кем-то? Свечку держала?

— Чего ты кричишь? — оскорбилась Юлька. — Кто мне свечку даст?

— Вот и оставь свои глупые мысли при себе и подругу не трогай. Создать семью сложно, люди годами свои половинки ищут, а разломать — дело одной минуты. Пара неосторожных слов, и все!

От Маруси Юлька уходила виноватая и пристыженная. Ей было стыдно перед Сергеем, которого подозревала, не имея достаточных на то оснований. Как сказала Маруся, подозрения появились потому, что Юльке хотелось поверить в худшее.

— С жиру бесишься, роднуля, — прокомментировала свое мнение Маруся.

Юлька была согласна. Она холодела при мысли, что могла проговориться Ане про то, что видела. Права Маруся, и мама права. Не надо лезть, сами разберутся. Да и делать из мухи слона тоже нельзя.

Но эта самая «муха» росла в геометрической прогрессии независимо от Юлькиного желания.

Вернувшийся домой пораньше Сергей во второй раз обнаружил отсутствие законной жены. Фотографии тоже не было. Мама на его вопрос удивленно пожала плечами и проворчала:

Не видела никаких фотографий. И я не понимаю, твоя жена собирается заниматься хозяйством или все будет на мне? А когда я перееду?

— Мамуля, мы возьмем домработницу. Ты устала? Я же тебе давно предлагал!

— Не надо напоминать мне о моем возрасте. Я это и так помню. — Тамара Антоновна поджала губы и пошаркала в комнату, согнувшись в три погибели.

— Тебе плохо, — испугался Сергей, забыв удивиться странному маминому тону. Похоже, в милейшей старушке начала просыпаться тяга к вековой вражде между свекровью и невесткой.

— Нет, я пытаюсь соответствовать образу! — внезапно гаркнула мама и, резко распрямившись, стремительно скрылась в своей комнате.

Сергей растерянно топтался в коридоре. Удара с этой стороны он не ожидал. Решив, что мама с женой замечательно ладят, он пустил дело с покупкой квартиры и отселением Тамары Антоновны на самотек, вот и получил результат.

— Кстати, я уже не дождусь, спать лягу: твоей ясене два раза звонил неизвестный молодой человек, передай ей, будь любезен. — . С этими словами мама захлопнула дверь.

— А почему неизвестный? — обалдело пробормотал Сергей.

Похоже, мама налипла на замочную скважину с той стороны, поскольку на его тихий шепот реакция последовала незамедлительно:

— Действительно, — саркастически заметила она. — Чего это я? Это он тебе неизвестный, а Юля наверняка его знает. Вероятно, она опаздывала на свидание, вот он и названивал.

Сергей изумленно посмотрел на закрытую дверь: «Что же такое между ними произошло, если мама вдруг так резко изменила свое отношение к Юле? Не иначе, Елизавета Львовна в гостях была. Подумаешь, молодой человек! Может, по работе».

Но вкупе с обнаруженной вчера фотографией ситуация складывалась несколько щекотливая. Тем более, что карточку, как выяснилось, Юлька заботливо перепрятала.

Тем временем блудная жена дрожала от холода на остановке в ожидании маршрутки. Заветные микроавтобусики со свистом проносились мимо, увозя в своих теплых салонах отогревающихся счастливчиков. Юлька жалостливо вытягивала руку в надежде на то, что хоть одно место окажется свободным. Кроме нее таких оптимистов скопилось уже достаточное количество, поскольку ввинтиться в общественный транспорт в час пик — задача не из легких. Для этого надо было обладать недюжинной физической подготовкой и телосложением дождевого червя. Ни того, ни другого у нее не было. Кроме того, врожденная интеллигентность и отсутствие бойцовского задора лишали ее последних шансов на победу. Даже чахлая бабулька предкладбищенского возраста, которая покачивалась от слабости и порывов ледяного ветра, при виде подходящего автобуса собрала волю в кулак и обнаружила свои скрытые резервы, саданув клюкой по желтой двери «Икаруса» так, что она немедленно открылась, выпустив пару подвыпивших мужичков, безуспешно боровшихся с механизмом изнутри. Бабулька запрыгнула на подножку и висела до тех пор, пока сердобольные граждане не втянули ее внутрь. Юлька с удивлением констатировала, что законы физики применительно к общественному транспорту не действуют, а результат силового воздействия напрямую зависит от морального настроя объекта.

Ее умные мысли были прерваны внезапно подрулившей маршруткой. Прямо перед ее носом дверь отъехала, и на тротуар выпрыгнула пухлая девушка с цветастым рюкзачком, увешанным всевозможными брелочками. Шагнувшей в салон Юльке водитель немедленно прокричал:

— Выдь, нет мест, не видишь, что ли?

Юлька видеть ничего не могла, поскольку в машине было темно. В своих действиях она опиралась исключительно на логику: раз кто-то вышел, значит, кто-то может и зайти. Как выяснилось, она ошибалась.

— А можно стоя? — жалобно спросила она, еле шевеля замерзшими губами.

— Меня лицензии лишат, — крякнул водитель. — Нельзя!

Неожиданно кто-то сильно толкнул зависшую в дверях Юльку, уютно прижавшись к ней сзади. Дверь захлопнулась.

— Ну, чего стоим, — скомандовал грубый женский голос, и Юлька получила еще один чувствительный пинок.

— Что вы понукаете? — возмутилась она. — Я вам не лошадь!

— А я не тебе, — беззлобно отозвалась тетка. — Задницу убери.

— Куда? — почти со слезами выкрикнула Юлька, оказавшись между двумя рядами передних сидений. Пассажиры с ленивым интересом наблюдали за развитием событий. Машина резко тронулась, и Юлька со всего размаха шлепнулась на эффектную блондинку.

— Держаться надо! — взвизгнула девица.

— Извините, — покаянно пробормотала Юлька.

— Э, девушка, садись ко мне. — Чья-то рука дернула ее за куртку, и Юлька оказалась на коленях у черноволосого мужика ярко выраженной кавказской наружности.

— Нет-нет, спасибо, — заволновалась она, пытаясь встать. Именно в этот момент маршрутка резко вывернула на мост, и Юлька благополучно распласталась по трем пассажирам мужского пола, сидевшим ровным рядком, как куры на насесте. Крайним был веселый кавказец, лица двух других терялись в сумраке салона.

— Пока обо всех не оботрется — не успокоится! — Из темноты выплыло худое женское лицо с темно-лиловыми веками и фиолетовой помадой. — Коля, стряхни ее немедленно. Совсем уже! Заведи себе мужика и ползай по нему!

— Не ори, — примирительно прогудел неведомый Коля. — Упала девка, с кем не бывает.

— А ты уж и обрадовался. — Тетка злобно дернула Юльку за рукав. — Слазь, кому сказано.

— Деньги передавать будем? — подал недовольный голос водитель.

— Сейчас, — засуетилась Юлька и попыталась нашарить сумочку. Ремень оттягивал плечо, но понять, где сама сумка, было невозможно. Помогла ей все та же злобная тетка. Поняв, что выковырнуть законного мужа из-под разбитной девицы можно, только приложив определенные усилия, она занялась этим вплотную. Схватив искомую сумочку, лежавшую поверх Юльки, она треснула соперницу по мягкому месту. Удар получился слабеньким, потому что ремень, плотно зацепившийся за Юлькино плечо, не дал возможности для нормального замаха.

Юлька обиженно взвизгнула и попыталась встать, но вся свободная площадь уже была занята объемной женщиной с двумя клетчатыми сумками. Именно она и впихнула Юльку в салон, а теперь не давала возможности занять хоть несколько квадратных сантиметров пола.

— Тихо ты, не вози ногами, перепачкаешь мне юбку! — заорала она, пытаясь отпихнуть Юлькины ноги.

— И что, мне теперь лежа ехать? — возмутилась девушка, тем не менее перестав шевелиться, поскольку уже двоим пассажиркам ее телодвижения пришлись не по душе.

— А ты представь, что в поезде едешь, — хихикнула блондинка, сидевшая рядом с ревнивой теткой.

Проводница, нам два чая, встрял в общее веселье третий из придавленных мужиков. Кавказец молча грел руки на Юлькином бедре, Коля довольно улыбался, поглядывая на исходящую желчью жену.

Вместо проводницы в проеме между сиденьями показалось лицо водителя.

— Барышня! Деньги передаем, или высажу сейчас! Поналезут и кувыркаются тут!

— Мы выходим! — злобно прошипела Колина жена и в позе буквой Г начала пробираться к дверям. Юлька радостно юркнула на ее место, дав Коле возможность присоединиться к супруге. Он с сожалением оглянулся и подмигнул. К Колиному месту тут же рванула тетка с сумками, неизвестно каким образом разминувшаяся с покидающей салон парой.

— Вы сюда не поместитесь, — предостерег ее щуплый мужичок, чьи острые коленки последние несколько минут Юлькиной горизонтальной поездки больно впивались ей под ребра.

— С чего бы это? — добродушно поинтересовалась тетка и десантировалась на свободное сиденье, накрыв соседа своим плащом. Он затих и затравленно поблескивал в темноте глазками, не решаясь выразить недовольство.

У блондинки в сумочке разухабисто запел телефон. Мелодия была очень знакомая, но Юлька никак не могла вспомнить, что это за песня.

Девица, ничуть не смущаясь, начала общаться на полную громкость. Судя по всему, она делилась опытом с подругой. Кавказец так заинтересовался беседой, что даже вытянул в ее сторону шею и выставил небритый подбородок.

— …фигня, — хихикнула девица. — Не бери в голову: погуляет и вернется. У него сейчас период такой, случка называется… Надо было сразу кастрировать, а теперь чего локти кусать?

Собеседница что-то возмущенно лопотала, из трубки доносилось повизгивание.

«Про собаку», — Юлька, насторожившаяся в начале беседы, сникла. Эта тема была ей неинтересна.

— …На коротком поводке надо держать, чтобы под юбки не лез, — закатывала глаза блондинка.

— Вот именно, — раздался сзади резкий старушечий голос. — Распустили кобелей, они и укусить могут, и обслюнявить.

— А главное — управы на них нет. Вон, сколько случаев по городу! — поддержал ее скандальный мужской тенорок из дальнего угла.

Похоже, что от нечего делать девицу слушали все.

— …да его только мясом помани, он и побежит. Мужики все такие: кому в борще мясо нравится, а кому на заднице, — понимающе кивала блондинка, разрумянившись от собственной значимости. По всему было видно, что давать советы ей понравилось. — Ты там хвостом-то не очень виляй. Он только и ждет, чтобы ты на задних лапках побегала!

Юлька обалдело посмотрела на соседку.

— Господи! — охнула сзади бабка. — С кем же это она?

— С собакой, по-видимому, — задумчиво протянул мужской голос.

— Собака — друг человека! — сумничал кавказец, пытаясь привлечь к себе внимание.

Блондинка к развитию полемики по мотивам ее беседы отнеслась равнодушно и продолжала поучать загадочного абонента на том конце линии:

— Чтобы не загордился, ты его подрессируй. Подними ему адреналин в крови и все остальное. Заведи себе еще одного самца, и пусть твой Филя поревнует.

— В мире животных, — пробормотала Юлька, отвернувшись к окну.

Подходя к дому, она замедлила шаг. Какая-то до конца неоформившаяся мысль блуждала в голове, не давая Юльке покоя. Что-то важное промелькнуло в поучениях блондинки… Точно! Ревность!

Юлька начала лихорадочно размышлять: «Если я заставлю его ревновать, то он…»

Ее жизненного опыта на развитие мысли не хватало, поскольку ее никто пока еще не ревновал. Шагнув в сугроб, чтобы не мешать спешащим домой людям, осторожно семенящим по узкой колее в снегу, проложенной ленивым дворником, Юлька набрала Анинномер.

— Ань, если мужик ревнует, то он что делает? — без предисловий выпалила она, подпрыгивая от нетерпения.

— Морду бьет и бодается наставленными рогами, — меланхолично ответила подруга. — А тебе зачем?

— А если он интеллигентный?

— Тогда получает сдачи по тем же самым рогам.

— Я серьезно, — завопила Юлька, спугнув маленькую круглую бабульку, тащившую сумку на колесах, с трудом вписывающуюся в узкую расщелину между высокими снежными горками. Вопль одинокой девицы, судя по всему, наркоманки, неизвестно зачем залезшей в сугроб, напугал одинокую пенсионерку, и она пулей пронеслась мимо, значительно расширив пространство для пешеходов. Сумка сыграла роль снегоуборочной машины.

— Если серьезно, — печально ответила Анька, — то вариантов масса: они дерутся, обижаются, убивают неверных жен, их любовников, себя, соседей, которые не донесли…

— Очень смешно, — обиделась Юлька. — Я, между прочим, с трубки звоню, а ты треплешься. Я не про рогатых, я про ревнивых спрашиваю! Это большая разница.

— По мне — так никакой разницы нет! — Аня что-то шумно отхлебнула и звякнула ложечкой: — Позвони из дома, вопрос серьезный.

— Я из дома не могу, — заволновалась Юлька. — Мне сейчас надо знать.

— Для кого информация?

— Для меня!

— Юля! А тебе это зачем?

— Хочу, чтобы Сергей ревновал. Тогда он будет уделять мне больше внимания… Может быть… — неуверенно добавила она.

Слушай сюда и запоминай, — злым голосом ответила Аня. — У мужика самомнение развито до такой степени, что он подозревать начнет, когда засунув под кровать руку за тапочками, вынет твоего любовника. До этого момента почти каждый мужик уверен, в лучшем случае, что его женщина честная и верная, во всех остальных — что на нее, кроме него, родимого, никто не позарится! Это первое. Второе. Если ты думаешь, что, почесав плешь и наткнувшись там на пробивающиеся рожки, твой супруг бросится тебе в ноги, осознав, что это он виноват во всем, то ты круглая дура и тебе надо лечиться. И третье. В большинстве случаев за сценой ревности следует элементарный развод. Или все те варианты со смертоубийствами, которые я тебе уже перечислила. Все зависит от темперамента.

Юлька потрясенно молчала.

— Я доходчиво ответила на твой вопрос? — язвительно поинтересовалась Аня.

— Я не хочу изменять. Я хочу, чтобы он только приревновал, — пискнула наконец Юлька, придавленная аргументами более опытной подруги.

— Не выйдет. А у тебя тем более, — осчастливила ее Аня. — Живи и радуйся и не придумывай себе лишних проблем. Ты тут планы мести строишь, а муж твой, между прочим, давно дома сидит, тебя, дуру, ждет.

А ты откуда знаешь? — перепугалась Юлька. Звонил он мне.

— А мне нет, — грустно сказала она, выбираясь из снега. — Почему, интересно?

— Не знаю. Наверное, ты просто не слышала. Или он не догадался. Или не дозвонился. Вот придешь домой и спроси! Все, мне некогда, не занимай телефон.

— Пока. — Юлька нажала отбой, сообразив, что Аня продолжает ждать звонка от Вадима.

Как выяснилось позже, чужой опыт не всегда можно применить в личной практике. Аня, обиженная на жизнь вообще и на сильную половину человечества в частности, слишком примитивно оценивала умственные и эмоциональные способности мужчин. Сергей ревновал. Осознав сей прискорбный факт, он с изумлением прислушался к внутренним ощущениям. Душа бурлила, клокотала и требовала немедленно прояснить все темные моменты. Юля отсутствовала, фотография исчезла, а юноша имел наглость звонить домой, да еще дважды. Выяснив, что жена не у подруги, он растерялся. Где еще могла быть вечером Юля, которая, как ему казалось, никуда, кроме как домой и на работу, не ходила, он не знал. И даже предположить не мог. Сергей забегал по комнате, ероша остатки волос и поминутно утыкаясь лбом в темное холодно окно. Звонить ей на мобильник он посчитал унизительным. Вести ее в ресторан он передумал, тем более что настроение для романтического ужина было неподходящим. Он очень некстати вспомнил рассказ одного из своих ныне разведенных друзей о том, как тот уличил жену. Все началось с того, что супруга пришла домой поздно и сытая.

— Запомни, Серега, — пьяно таращил на него глаза обманутый муж, — если баба вернулась домой сытая, сразу поперлась в душ, а потом легла спать, сказав, что у нее болит голова, то это все! Кранты!

У друга действительно оказались те самые кранты, поскольку нанятый частный детектив предоставил ему через неделю изумительного качества фотографии, переводившие некогда счастливого мужчину в категорию сохатого лося, о чем он некоторое время спустя и сообщал окружающим, пребывая в хмельном угаре и пытаясь по извечной русской привычке утопить горе в водке. Горе долго не тонуло, зато сердобольные друзья вызвали к нему в гости похмельную команду, вернувшую страдальцу человеческий облик и веру в жизнь. Особо расстаралась молоденькая медсестра, взявшая шефство не только над реанимированным мужичком, но и над его круп негабаритной квартирой с евроремонтом и окнами на набережную.

Сергею очень не хотелось повторять судьбу обманутого друга, но он не был уверен, что сможет должным образом повести себя в случае разоблачения.

В замке заскрежетал ключ. Сергей замер посреди темной комнаты, не решаясь включить свет. Ему почему-то было страшно начинать этот судьбоносный разговор.

Юля повозилась в прихожей и вошла в гостиную.

— Ты чего впотьмах? — удивилась она, уставившись на застывшего, как памятник, Сергея.

— Ужинать будешь? — невпопад спросил он.

— Нет, не хочу.

Сердце бешено заколотилось, и Сергей осторожно присел на диван, наблюдая за действиями жены. Она разделась, накинула халат и вытащила большое полотенце.

— Я в душ, бросила она, скрываясь за дверью. «Катастрофа», — подумал он, не находя в себе сил встать.

Замерзшая сначала на остановке, а потом в сугробе, Юлька решила отогреться в ванной. Поскольку она еще не определилась, как вести себя с подозреваемым мужем, то, ощущая себя достаточно скованно, подсознательно постаралась избежать его общества.

«Сейчас полежу в теплой водичке, соберусь с мыслями», — подумала она.

Когда она вышла из ванной, ситуация так и не прояснилась. Несмотря на то, что было еще не очень поздно, все семейство словно вымерло. Сергей неровным кулем уже лежал под одеялом, а из комнаты свекрови не доносилось ни звука.

«Странно», — подумала Юлька, на всякий случай проверив время по телефону. Решив, что Тамару Антоновну подкосила магнитная буря, а Сережа просто устал, она осторожно легла.

— У тебя голова болит? — вдруг глухо поинтересовался Сергей.

— А что, должна? — удивилась Юля его странному тону.

— Тебе виднее, — непонятно ответил муж и затих. «Ну и денек», — подумала она, проваливаясь в сон.

Утром Тамара Антоновна так пристально разглядывала невестку за завтраком, что Юлька еле досидела до конца трапезы, проходившей в непривычном молчании, и побежала к зеркалу, решив, что бдительная свекровь узрела на ее лице некий косметический дефект катастрофического масштаба. С лицом все было в порядке, зато во всем остальном привычного порядка не наблюдалось. Сергей смурной тенью скользил по квартире, заставляя Юльку придумывать предлоги для беседы. Ни одну из тем ей развить так и не удалось, поскольку отвечал супруг крайне односложно, неприятным отстраненным тоном. Припомнив предыдущий вечер, она так и не смогла обнаружить в своих поступках криминала, который бы мог вызвать такие тяжелые последствия.

— Неужели я не имею права сходить в гости? — пробормотала она в спину мужу, тщательно повязывающему перед зеркалом галстук. Он старался словно пионер, готовящийся к торжественной линейке.

— Смотря к кому, — тут же отреагировал Сергей, твердо решивший делать вид, что ничего не произошло.

К кому? К Марусе, — пробормотала Юлька, пытаясь вспомнить, предупреждала ли она его о том, что пойдет к Брусникиной. По логике — нет, поскольку шла она туда по своему секретному женскому делу. Юлька расстроилась: «Надо же, забыла сказать, а он как раз домой рано вернулся. Выбрала я денек! Нет, все-таки я невезучая!»

Сергей поймал в зеркале растерянный взгляд Юлькиного отражения:

— Понятно. Пусть будет так.

— Что значит «пусть будет», — слегка надулась Юлька. — Именно так и было. Не веришь, у Маруси спроси.

— Конечно, — понимающе кивнул Сергей. — Ты умная девочка, мне дуры никогда не нравились. Только не надо считать меня глупее себя. Ясно ведь, что я не буду позориться и допрашивать собственную сотрудницу по такому щекотливому поводу.

Юлька онемела от неожиданности. Похоже, назревала первая семейная ссора. Несправедливость обвинений была тем обиднее, что утром она твердо решила попытаться наладить отношения, невзирая на свои подозрения.

«Вот, значит, как! — внутренне вскипела Юлька. — Сам шляется вместе со своим дружком по ресторанам, а мне тут скандалы устраивает! Ладно, я тебе покажу!»

Если бы Сергей знал, о чем сейчас думает его жена, то очень удивился бы. Все было написано у нее на лице, но он, занятый собственными переживаниями, даже не смотрел в ее сторону.

— Я жду тебя в машине, — бросил он и взялся за ручку двери.

Сережа, — выплыла в коридор мама, а ты сказал Юленьке, что ей вчера молодой человек звонил?

— Думаю, молодой человек сам ей об этом доложил, — огрызнулся Сергей и вышел, хлопнув дверью.

Вот как? — поджала губы Тамара Антоновна и тоже удалилась, оставив Юльку в полнейшем недоумении.

«Может, я сплю? — неуверенно подумала она. — Или нахожусь в бреду?»

— Кто мне звонил? — требовательно спросила Юлька, впорхнув в машину. — Почему ты мне вчера не сказал?

— А что говорить? Что звонил неизвестный мужик, чтобы ты начала обзванивать всех своих кавалеров по списку? — процедил Сергей и включил приемник.

В салон ворвалось жизнерадостное обещание Верки Сердючки, что «все будет хорошо». Юлька нервно выключила радио и возмущенно дернула мужа за рукав:

— Во-первых, невежливо отворачиваться, когда к тебе обращаются! А во-вторых, кто дал тебе право разговаривать со мной в подобном тоне? Ты мне что, мама?

— Я тебе муж, — напомнил Сергей. — А ты жена, которая шляется неизвестно где и позволяет себе неизвестно что!

— Что я себе позволяю? — завопила Юлька, изумленная голословными обвинениями.

— Честная женщина, вернувшись домой, не лезет первым делом в душ!

— В душ? — Ей показалось, что она ослышалась. Но, судя по тому, что Сергей далее уточнять не стал, он сказал именно то, что хотел сказать. — А что, честные женщины не моются?

— Они приходят домой вовремя и не начинают совместный вечер, запершись в ванной, — пояснил наконец Сергей свое глубокое наблюдение.

— Ты спятил! — Юльку разобрал смех. — Ты намекаешь, что я пришла домой и сразу побежала отмываться после любовника?

— Я этого не говорил, — напрягся Сергей.

— Тогда, следуя твоей логике, зубы я сегодня с утра почистила, поскольку собираюсь целоваться, причесалась, чтобы нравиться мужикам, а оделась, чтобы, придя на работу, начать раздеваться.

— Перестань делать из меня идиота, — психанул Сергей. — Или я тебя сейчас высажу!

Юлька попыталась заглянуть ему в лицо, чтобы понять, шутит он или в самом деле ревнует. Анька была права в одном, реакция ревнивца непредсказуема и очень опасна. Муж эмоционировал совсем не так, как это представляла себе неопытная Юлька. То, что сейчас происходило между ними, ей совершенно не нравилось.

— Но я правда была у Маруси, — примирительно сказала она. — Я же нигде не бываю, каждый вечер сижу с твоей мамой дома, вот и не сообразила тебя предупредить.

Сергею уже было стыдно за то, что не смог сдержаться. Почему-то в отношении Юльки его хваленая логика постоянно давала сбои. Действительно, ситуация была двойственная, но он допускал, что жена вполне могла его обманывать. Почему нет? Ведь других-то обманывали, чем он лучше?

— Так кто тебе звонил? — задал он самый волнующий на данный момент вопрос.

— Это я у тебя первая спросила, — хихикнула Юлька. — Откуда ж я могу знать, ты мне имя не сказал.

— А сама как думаешь?

— Не знаю, что и подумать, — честно ответила она.

Это Сергея не убедило. Он напрягся:

— Ты не помнишь, кому давала наш домашний телефон?

Слово «наш» от произнес с таким нажимом, что Юлька почувствовала себя крайне неуютно, словно умыкнула общественную собственность для личных нужд.

— Никому не давала, — убежденно сказала она, припомнив, что действительно так оно и было.

— Юля, обращайся со словами осторожнее, — раздраженно ответил муж, явно не поверив. — Ты, как минимум, давала этот номер родителям, подругам, на работе…

— Да нет же! — чуть ли не со слезами выкрикнула она. Едва начав налаживаться, ситуация снова осложнилась. — Только родителям и Аньке. Больше никому.

— И как же с тобой люди связываются? — припер ее к стенке дотошный супруг.

— Никак! — вспылила Юлька. — Кому надо, звонят на мобильный, а с подругами я из-за тебя перестала общаться! Я думала, что мне будет достаточно твоего общества, а оказалось, что семейная жизнь — это просмотр сериалов и чаепития с твоей мамой.

Ну ладно, — рассердился он. — Не перекладывай с больной головы на здоровую. Я уже два дня прихожу домой с мыслью сводить тебя куда-нибудь, а тебя все время нет. И почему нельзя честно ответить, что за парень звонил? Получается, тебе есть что скрывать?

Юльку внезапно осенило:

«Лучшая защита — это нападение. У него самого рыльце в пушку, вот он и нападает на нее. А она-то, дурочка, решила все простить».

Расстались супруги, крайне недовольные друг другом. Каждый остался при своем мнении и чувствовал себя униженным.

Для очистки совести Юлька опросила всех возможных мужиков, не звонил ли ей кто домой, вызвав у коллег и шефа чувство недоумения. В полной растерянности она позвонила Ане и получила от нее нагоняй:

— Во-первых, мужа ты должна была предупредить о том, что попрешься не домой борщ варить, а гулять, во-вторых, звонок домой в исполнении неизвестного мужика выглядит крайне подозрительно. Вдвойне неприятно, что мама оказалась в курсе. В-третьих, раз ревнует, значит, ему не безразлично, где ты шастаешь. Поставь себя на его место: когда он приходил поздно, ты из этого целую трагедию устроила, а сама, получается, имеешь право гулять?

— Но я-то по делу…

— Вот и он по делу!

— Но ты не представляешь, каким тоном он со мной разговаривал!

— Имеет право. Сама виновата. Значит, так, чтобы не злить любимого, скажешь, что звонили с работы, ты документы забыла отдать. Важные. В это он поверит. Только без самодеятельности, скажешь именно так! Поняла?

— Поняла. А еще ему не понравилось, что я сытая пришла и в душ сразу пошла.

— В душ? — удивилась Аня. — А зачем сразу-то?

— Так замерзла я.

— Ну, и объяснила бы ему.

— Вот еще. Он так со мной разговаривал…

— То есть ты решила поскандалить и вошла в штопор. Понятно. Не ожидала я от тебя. Это на тебя беременность так влияет. Характер у тебя, Юлька, стал портиться.

— Так чего делать-то?

— Улыбаться и гладить по шерстке. Ты провинилась, встань в угол, — хихикнула Аня.

— А он?

— Отцепись от него. Не пойман — не вор. Все, мне работать надо, отстань! — И Аня отсоединилась.

Сергей тоже не сидел сложа руки. Он зачастил в отдел кадров и даже в обед подсел к Марусе за ее столик в кафе в надежде, что она упомянет в ходе беседы о вчерашнем визите Юльки, если таковой, конечно, имел место быть. Но Брусникина, вежливо поддерживая беседу, ни словом не обмолвилась о прошлом вечере, утвердив Сергея в его подозрениях.

На самом деле Маруся посчитала неприличным афишировать свою близкую дружбу с женой шефа. Кроме того, тема их девичьих посиделок была слишком щекотливой, вряд ли Юлька захотела бы, чтобы суть разговора дошла до мужа. К концу дня изнывающий от отсутствия информации Сергей предпринял последнюю попытку поговорить с начальником отдела кадров.

Маруся уже собиралась домой, когда в кабинет тихо вошел шеф и присел на стул, задумчиво уставившись на нее. Решив бить на жалость, Сергей завел невразумительный разговор об одиночестве, душевных терзаниях и моральной усталости. Прислушиваясь к собственному выступлению, он изумлялся плавному потоку романтического бреда, льющемуся из его уст. Час назад он страшно удивил Нину, попросив у нее недавно купленный ею любовный роман. Полистав этот слащавый опус, он получил приблизительное представление о том, что нравится женщинам. Сергей осознавал, что сотрудники начинают косо посматривать в его сторону, но работать он не мог. Как оказалось, проблемы на личном фронте действительно могут выбить из колеи, хотя раньше он воспринимал это как отговорку и откровенное нежелание трудиться на благо фирмы. Принесенный на подпись договор он никак не мог прочитать дальше первого абзаца, поскольку мозг отключался, зациклившись на странной ситуации, сложившейся в его недавно созданной семье. Сергей издергался, но заставить себя не думать о Юле он не мог.

Маруся откровенно испугалась и даже не пыталась вникнуть в суть жалоб. Уловив, что визит Сергея Михайловича не имеет отношения к ее непосредственным обязанностям, она попробовала осознать смысл выдаваемого текста. Но когда он для пущей убедительности взял ее за руку и начал с энтузиазмом поглаживать, Маруся поняла, что шеф к ней клеится. Похолодев от этого предположения, она с грацией испуганного слона начала носиться по кабинету, пытаясь угостить дорогого гостя кофе и не дать ему приблизиться к телу. Сергей кофе не пожелал, он хотел, чтобы в ответ на его откровения Маруся сказала бы, что вчера к ней в гости приходила Юля. Ему было так мало надо от Брусникиной, и он приложил так много усилий, чтобы выведать правду, что остановиться и уйти ни с чем Сергей уже не мог. Вскочив, он начал перемещаться вслед за Марусей, страшно ее пугая и заставляя крутиться волчком, поскольку Брусникина боялась оказаться к нему спиной.

Марусе нужна была эта работа, и самый распространенный выход из ситуации — дать по лицу — ей никоим образом не подходил. А как красиво обставить отступление, она не знала.

«Неужели Юля была права, и Сергей — неуправляемый бабник? — судорожно соображала Маруся, выписывая синусоиды между столами. — Раньше ничего подобного не наблюдалось. Что делать-то?»

Бессмысленная беготня Сергея утомила, и он наконец изловчился и загнал Брусникину в угол.

— Я закричу, — дрожа всем телом, пролепетала Маруся.

— Зачем? — не понял Сергей.

— Что вам надо? А? — Она уже почти плакала. — Какое одиночество? Вы же недавно женились? Вас что, Юля не устраивает?

Женская логика, как всегда, шла вразрез с мужской. Маруся отреагировала совсем не так, как он планировал, поэтому от неожиданности Сергей выпалил:

— Это она вам вчера сказала?

— Мы про вас вчера вообще не говорили! Брусникина, оправдывая свою фамилию, начала наливаться равномерной брусничной краснотой.

— А о чем говорили? — Его губы непроизвольно начали расплываться в улыбке. Напряжение отпустило, и он был снова спокоен и счастлив.

— О своем, о женском, — холодея, заморгала Маруся, глядя в блаженно улыбающуюся директорскую физиономию. Шеф внезапно развернулся и почти бегом выскочил из кабинета, крикнув на прощание:

— Вы сегодня очаровательно выглядите! Маруся обессиленно опустилась на стул, пытаясь унять дрожь в руках и ногах. Как расценивать произошедшее, она не поняла, но была твердо уверена, что говорить о случившемся Юле не стоит. Возможно, директор выпил или у него от усталости слегка заплелись извилины. В любом случае все закончилось вполне мирно.

Беседа с боссом капитально выбила Марусю из колеи. Немного успокоившись, она передумала уходить домой и решила поработать. Грядущее сотрудничество с итальянцами требовало расширения штата. Основной проблемой на сегодняшний день было отсутствие переводчицы с итальянского. В принципе, эта штатная единица была номинальной, поскольку общение с итальянцами шло на английском и русском языках, но оказаться стрелочницей в какой-нибудь пиковой ситуации Марусе не хотелось. Раз есть итальянцы, должна быть переводчица. А как ее эксплуатировать, это отдела кадров не касается. Единственной кандидатурой, которая имелась на примете у Брусникиной, была очаровательная скромная Леночка, работавшая с итальянцами в их прошлый приезд. Худенькая, стеснительная, она вызывала у Маруси ярко выраженные материнские чувства. Может, это и плохо, когда девушка будит в окружающих не восторг, а острую жалость, но безобразно одетая Лена, смущенно переминавшаяся на пороге и робевшая испачкать офисный ковролин своими детскими тупоносыми ботинками на толстой подошве, запала в душу начальницы отдела кадров именно своей неухоженностью. Маруся прекрасно понимала, что значит хорошая работа и как кардинально она может изменить жизнь обычной непрезентабельной внешне женщины. Работа — это все: деньги, общение, самоуважение и уверенность в завтрашнем дне. Ничего этого у Лены Кораблевой не было, но все еще могло появиться. В жизни все зависит от везения и стечения обстоятельств. Ощущая себя перстом судьбы, Маруся откопала папочку с анкетой переводчицы и набрала ее домашний телефон. Судя по всему, девушка была еще на работе, как и Маруся. С одной стороны, это минус, поскольку неизвестно, удастся ли переманить ценный кадр к себе, с другой стороны, получалось, что девушка работящая. Хотя не факт, что она не сидит сейчас в кафе. Побарабанив маникюром по столу, Маруся прислушалась. Подоконник дребезжал то ли от дождя, то ли от капели. Все относительно. Везение тоже. Даже безупречный во всех отношениях шеф ее сегодня сильно удивил.

На ходу влезая в пальто, Сергей набрал домашний номер.

— Мам, Юля пришла? — крикнул он снявшей трубку Тамаре Антоновне.

— Нет. А в чем дело?

— Я идиот. У меня потрясающая жена, я ее недостоин! Твой сын — кретин!

Напевая так удачно срифмовавшиеся строки «сын — кретин», он нырнул в машину и помчался домой. По дороге он купил в цветочном салоне гигантский букет, названный любезной продавщицей «Признание в любви». В глубь букета ему посоветовали вложить открыточку с сердечком.

«То, что надо», — подумал он, аккуратно впихивая цветы в салон.

Дома его ждал сюрприз. Первая мысль, которая пришла Сергею в голову, была о том, что с появлением в его судьбе Юли его всегда такая размеренная и спокойная жизнь стала напоминать действующий вулкан, готовый в любой момент взорваться и погрести окружающих под слоем лавы и пепла.

Любимой жены не было, зато в коридоре на полке нахально блестел целлофановой оберткой еще один букет.

— Это что? — с недоумением поинтересовался Сергей у мамы, немым укором зависшей в дверях своей комнаты.

— Самой интересно, — ответила мама. — Днем принесли для Юли.

— А от кого? — глупо спросил он, чувствуя нарастающую в груди пустоту.

— Записка, наверное, внутри, — со знанием дела сказала Тамара Антоновна, ткнув пальцем в белеющий квадратик, застрявший между пышной листвой.

Букет был заботливо укутан от мороза и наглухо закрыт степлером. Чтобы добраться до открытки, пришлось бы сделать дырку. На это он не отважился. Судя по вензелям на упаковке, салон был тот же самый, в котором Сергей приобрел свою «клумбу».

Мама с жалостью посмотрела на него и предложила:

— Давай твой букет спрячем.

Да-да, — торопливо ответил он, пытаясь собрать мысли, раскатившиеся словно ртутные шарики из разбитого градусника и отравляющие своими ядовитыми парами всех окружающих. — Это тебе, мама!

— Как мило, — скривилась Тамара Антоновна. Заботливый ты мой! Считай, что версия принята.

Сергей столбом стоял посреди прихожей и не понимал, что сейчас надо предпринять. Самой удачной показалась ему мысль немедленно сбежать из дома, поскольку разбираться с Юлей в данный момент он был просто не в состоянии, но сделать это он не успел. В замке заворочался ключ, и в квартиру, румяная и довольная, влетела Юлька, готовая прощать и гладить по шерстке. Увидев мужа, она тут же поняла, что установки опять придется менять.

— Ну, что теперь? — довольно агрессивно поинтересовалась она у багрового Сергея.

— Цветочки тебе, — прошипел он, как гремучая змея, для полного сходства позвякивая связкой ключей.

— Ой, спасибо! — расцвела Юлька. — А что у тебя с лицом?

— Не за что. Не от меня, от поклонника. А с лицом у меня полный порядок, как и с совестью, в отличие от некоторых!

— Ты опять? — поникла она. — Ну что за бред?

— Красивый такой бред, в упаковочке. Может, хоть имя кавалера скажешь, чтобы я тоже знал, кому спасибо сказать?

— Откуда я знаю! Может, это твоей маме принесли. Или ты сам купил, чтобы поскандалить!

Какая изумительная логика. Действительно! Если мужчина покупает цветы, то исключительно с целью поскандалить! А для чего же еще? Нет, это не мои цветы. Зачем я буду дарить тебе цветы, если у тебя уже есть даритель? Я экономный. Сейчас мы их в вазочку поставим, не пропадать же добру.

— Рехнулся совсем, — пробормотала Юля. — ! Могли адресом ошибиться. Нет у меня никого!

— Давай прочитаем открыточку, — со злобным ехидством предложил муж.

— Какую еще открыточку? — Юлька сердито сбросила сапожки и гордо продефилировала мимо злосчастного букета.

— Нет уж, — ухватил ее за локоть Сергей, явственно ощущающий интенсивный рост рогов в области темечка. — Не надо уходить от ответа. Давай почитаем вместе. Сядем и хором зачтем, кто ж это нам такие презентики делает.

Сергей медленно, но верно впадал в бешенство: столько лет искал свой идеал, а теперь цепляется рогами за косяк. Как он посмеивался над теми друзьями, кто неумело и неудачно выбрал свою вторую половину! Казалось, все так просто: надо только взвесить и продумать каждую мелочь, и будешь жить долго и счастливо. Теория, как обычно, разошлась с практикой.

Юлька резко развернулась и с ожесточением разорвала целлофан. Открытка вылетела и упала к ее ногам. Сергей резво схватил ее, словно боялся, что жена сию секунду, как герой-разведчик, сжует эту шифровку, дабы скрыть имя связного. Никаких попыток уничтожить компромат она не делала, а лишь, вытянув шею, щурилась, пытаясь прочитать текст.

— Люблю. Целую. Уже соскучился. Твой М., — продекламировал Сергей, заикаясь от возмущения.

— Может, это тебе? — неуверенно сказала Юля, чувствуя, как почва уходит у нее из-под ног.

Конечно, мне: «Уже соскучился». Я часто хожу в гей-клуб, поэтому у меня много поклонников. И я привык получать от них цветы. М-да.

От бешенства у него дрожали не только колени, но и локти. И вообще, во всем организме бродил электрический ток, вызывавший попеременное подергивание конечностей, век, губ и даже копчика. Юля выглядела совершенно подавленной.

— А мама? — с последней надеждой выдавила она.

— Не трогай маму. У нее в данный момент нет ни одного действующего кавалера.

— Почему ты так легко скидываешь ее со счетов. Твоя мама очень даже еще…

— Не приплетай к этой грязной истории мою мать. Я жду объяснений.

— Ну я не знаю! — тоскливо выкрикнула Юлька. — Похоже на чью-то дурацкую шутку. Это точно не твои цветы?

— Нет, я еще не поменял ориентацию, но уже близок к этому. Может, мне сменить пол, стать твоей близкой подружкой, и тогда ты мне все расскажешь. Как там у вас принято делиться? Небось сравниваешь в тесном девичьем кругу меня с этим… этим… — Сергей запнулся, подавившись нецензурным словом.

— Дай сюда. — Она вырвала у него из рук открытку и, шевеля губами, почти по слогам прочитала каждое слово.

— Может быть не «целУю», а «цЕлую»? Тогда «твой М.» — «твой маньяк»? — пробормотала она. — Давай в милицию заявим. Я боюсь. Мне никто не должен присылать цветы, ни у кого нет этого адреса, у меня нет никаких кавалеров!

Хватит, — оборвал ее Сергей. — Хочешь, чтобы надо мной потешались в отделении? Не дождешься. Достаточно того, что твои подружки перехихикиваются за моей спиной!

— Что ты выдумываешь? Зачем ты меня оскорбляешь? Да, я не знаю, как это объяснить, но это не мне! Не мне! — Юлька разрыдалась и убежала в ванную.

«Конечно, а что ей еще остается делать? — подумал Сергей. — Обернуть все так, словно это я ее обидел. Какая грязь! Что делать-то?»

Из комнаты выглянула мама:

— Вы что, ругаетесь?

— Нет, мам. Просто разговариваем.

— Ну-ну. — Тамара Антоновна, шлепая тапками, пошла в кухню.

Юлька ужинать не вышла. Просидев целый час в ванной, она ушла в комнату и заползла под одеяло. Сергей лег в гостиной. Он ворочался до пяти утра, мучаясь от обилия обрывочных и невнятных мыслей, перемежаемых картинами воображаемых Юлькиных измен. Наскоро выпив кофе, он уехал на работу. Машин в такую рань еще не было, светофоры сочувственно подмигивали ему желтыми глазами и печально смотрели вслед.

Придя в офис, он долго барабанил в двери, разбудил перепуганного охранника, вежливо поздоровался и, как ни в чем не бывало, прошел в свой кабинет. Охранник даже позвонил в службу точного времени, чтобы убедиться, что его часы идут правильно.

Юлька проснулась совершенно разбитая, с тяжелой гудящей головой, и немедленно вспомнила события минувшего дня. Ей тут же захотелось заснуть снова, чтобы очнуться, лишь когда весь этот бред разъяснится. Никаких вариантов, кроме того, что это какая-то крупномасштабная акция против нее лично, у загнанной в угол Юльки не было. Поразмыслив, она допустила даже то, что Сергей или его нынешняя пассия таким образом хотят от нее избавиться.

Тамара Антоновна уже выползла в кухню и, блаженно улыбаясь, пила кофе.

— Доброе утро, — шепотом заискивающе проговорила Юлька. Приветствие было похоже на вопрос: «Доброе ли?»

— Доброе утро, Юленька! Что-то ты бледная какая-то? — Этими словами свекровь великодушно подтвердила, что действительно утро доброе и лично она к Юльке очень даже расположена.

— Да так, — неопределенно махнула рукой невестка, не зная, как подступиться к деликатной теме.

— Что-то Сережа сегодня рано ушел, — опечалилась вдруг Тамара Антоновна. — Не покушал совсем. Не знаешь, ничего у него на работе не случилось, а то вчера вечером на нем прямо лица не было?

— Не знаю, — промямлила Юлька. — А он сам ничего не говорил?

— Нет, ничего. Да он не любит меня волновать. Он такой мальчик у меня хороший! Вчера вот цветы принес, балует меня. Роскошный букет! — Тамара Антоновна решила таким образом легализовать гигантский букет Сергея.

— Что вы говорите! — всплеснула руками Юлька. — Я его вчера видела, такой красивый, с желтыми цветочками…

— Да нет, что ты! С желтыми — это для тебя принесли, — захлопала глазами свекровь. Юлька тут же прикусила язык и покраснела. — Сереженькины цветы у меня в комнате стоят.

«Вот, значит, как, — разозлилась про себя Юлька. — Маме он цветочки дарит, а мне — нет!»

— Юля, тебе чайку налить? — нарушила ее молчание Тамара Антоновна.

— Нет-нет, я сама. — Расплескав по столу заварку, слегка ошпарив колено и чуть не перебив все чашки, Юлька наконец села завтракать.

Свекровь щебетала что-то про детские годы сына, а Юля никак не могла ухватить за хвост какую-то важную мысль, юркой змейкой шнырявшую в голове.

— …девочки его всегда так любили. Просто умора! — ворвалось в уши ласковое щебетание Тамары Антоновны. — А он всегда такой галантный был, никому не отказывал. А сколько у него в институте романов было! Я уж думала, внуков буду нянчить скоро, а жизнь вот как повернулась! Только сейчас женился. Юленька, я же в годах, мне бы хоть успеть ребеночка вашего на руках подержать, а там и умирать можно спокойно.

Юлька побагровела и закашлялась, подавившись чаем.

Что вы, Тамара Антоновна! — сквозь кашель и слезы промычала она. — Как вы можете так говорить, вы еще на свадьбе у наших детей погуляете!

— Думаешь? Хорошо бы! — Свекровь печально уставилась в чашку.

На работу Юля опоздала. Привыкнув добираться с Сергеем на машине, она не рассчитала время и плотно застряла в метро. Попасть в вагон удалось только с четвертого раза, и то только благодаря великаноподобному дядьке, который, как вездеход, протаранил толпу, веселым басом разгоняя пассажиров:

— Па-а-аберегись, — гудел он. Народ, не разобравшись, шарахался в стороны, а дядька почти беспрепятственно передвигался в людском скопище, оставляя за собой воронки, вакуумом засасывающие счастливчиков из задних рядов. Юльке тоже повезло. Но на станции пересадки ей пришлось тяжело. Ее несло мощным течением совсем не туда, куда надо. Манипуляции на переходах отняли у нее пуговицу и полчаса времени.

Едва раздевшись, Юлька тут же бросилась к телефону. Валерий Михайлович, высунувшийся из кабинета поздороваться и попросить кофейку, был отослан назад небрежным жестом руки и строгим взглядом. Демонстрируя обиду, он начал готовить кофе сам и чуть не сломал кофеварку. Юлька не выдержала вандализма и, временно отказавшись от попытки дозвониться Ане, решила помочь начальнику.

— У вас неприятности? — вежливо поинтересовался шеф.

— Это вы спрашиваете или сообщаете? — сострила Юлька, проехав пальцем по внутренней стороне чашечки, проверяя ее чистоту. Валерий Михайлович вздрогнул. Юлька поспешила его успокоить: — Это моя личная посудина. В вашу я пальцы не сую.

— Спасибо, — пробормотал директор, скрываясь в кабинете. За что он благодарил: за кофе или за то, что Юлька не полощет пальцы в его чашке, так и осталось невыясненным.

У Ани было постоянно занято. Работать Юлька не могла, в голове крутился только один вопрос: что делать? Поэтому бумаги, скопившиеся на столе, она собрала в ровную пачку и отодвинула в сторону. Не выдержав ожидания, она набрала номер Аниного мобильного.

— Опять что-нибудь? — недовольно поинтересовалась подруга. — Ты просто Гудини — проблемы из воздуха создаешь.

— Перезвони мне на работу, — жалобно попросила Юлька. — Ты даже не представляешь, что случилось.

— Куда уж мне с моей-то убогой фантазией, да еще учитывая твои умопомрачительные способности, — хмыкнула Аня. — Сейчас перезвоню.

Выслушав сбивчивый Юлькин рассказ, перемежаемый лирическими отступлениями и трагическими воплями: «Как он мог такое подумать!», Аня задумалась.

— Ну, не молчи, — заныла Юлька. — Не пугай меня. Если уж ты не знаешь, как поступить, то мне остается только пойти и повеситься.

— Странно как-то, — протянула Анька. — У тебя точно никого нет?

— Ты обалдела? — обиделась Юлька. — Сговорились вы все, что ли?

— Юль, мне подумать надо. Я тебе перезвоню.

Юлька послушала короткие гудки, положила осторожно телефонную трубку и тоже впала в глубокую задумчивость.

Ее жизненный опыт был весьма скудным, поэтому в голову лезли всякие глупости, почерпнутые из дешевых любовных романов и многочисленных сериалов, обрывки которых ей удавалось посмотреть за ужином. В романах демонические красавцы, получив наследство и изничтожив врагов, увозили возлюбленную под белым парусом в прекрасное далеко, а в сериалах кипели мексиканские страсти, или группа оперов с шутками и прибаутками разыскивала очередного маньяка. Допустить, что ее мимоходом увидел некий пылкий юноша и влюбился без памяти, попутно вычислив телефон и адрес, она не могла, поскольку сделать столь смелый вывод не позволяли многочисленные комплексы. Заподозрить месть отвергнутого влюбленного было тоже довольно сложно: Юлька еще не успела никого отвергнуть, зато сама с успехом была вышвырнута из жизни своего первого и единственного, не считая Сергея, мужчины. Все конструктивные мысли болтались вне досягаемости, зато риторический вопрос: «Как доказать, что я не верблюд?» — всплывал в сознании с упорством «виндовской» подсказки — скрепки, кокетливо моргающей глазками, для уничтожения которой каждый раз приходилось звать программиста Андрея.

Скосив глаза на кипу документов, ожидающих перевода, прочтения или просто сортировки, Юлька быстренько доказала шевельнувшейся совести, что человек, честно и ударно работающий на благо своей организации, имеет право на личную жизнь и решение личных проблем. Поскольку шеф — не совесть и с ним так легко уладить ситуацию не удалось бы, она пошла на компромисс, раскидав бумаги по столу и зависнув над этим художественным беспорядком с нахмуренными бровями. Ее вид олицетворял крайнюю степень занятости, поэтому сотрудники не лезли к ней с вопросами, дав возможность всесторонне обдумать происходящее и разложить все по полочкам. Начав мыслительный процесс с прикидывания, что может означать таинственная подпись «Твой ДО.», и перебрав все возможные варианты от Максим-Миша-малыш-мустанг до совершенно неприличных, к обеду Юлька смогла сделать лишь единственный вывод: никакого «М.» в ее жизни не существует, это возмутительная провокация, автором которой может являться только вероятная соперница. Других врагов у нее не было.

Аня, озадаченная подружкиным сообщением, тем не менее думала не о Юлькиной проблеме, а о своей собственной. Когда Вадим позвонил накануне поздно ночью, расстроенно сообщив, что он опять замотался и встретиться не удастся, Аня едва не застонала от разочарования. Услышав в трубке его голос, она вспыхнула от радости, разволновалась, думая, что он сейчас напросится к ней в гости, и даже начала придумывать, как бы ему отказать так, чтобы он все-таки не внял ее неубедительным доводам и приехал. Но додумать варианты ответа она не успела, поскольку любимый мужчина, зевнув на слове «люблю», от чего это долгожданное слово прозвучало несерьезно и жалобно, словно у волка, бродящего под окнами коровника, сообщил, что он уже почти лег, но позвонил, чтобы услышать перед сном ее милый голосок.

— Теперь ты мне будешь сниться, — проворковал он и снова отчетливо зевнул. Поскольку Аня, ждавшая его звонка несколько дней, не торопилась прощаться, он игриво спросил:

— А что сейчас на тебе? Надеюсь, ничего? Или какое-нибудь эротическое белье?

Подавив желание ответить, что в данный момент на ней мускулистый блондин, Аня нарочито безразличным голосом сказала, что ужасно устала, у нее завтра важный день и если ему нужен секс по телефону, то она сейчас найдет газету и даст ему номер, куда позвонить.

— Ты не рада моему звонку? — обиделся Вадим.

— Ну что ты! Конечно, рада, ты ведь так редко балуешь меня своим вниманием, — ехидно ответила она.

Вадим притих, соображая, обидели его сейчас или что?

— Хочешь, завтра встретимся? — неуверенно сказал он.

Аня задохнулась от возмущения. Собрав волю в кулак, она выдержала паузу, а потом с сомнением протянула:

Завтра? Ну, не знаю, у меня на завтра все расписано.

— Ладно, — тут же сдался Вадим. — Тогда позвони мне, если найдешь окошко, и скажи, куда подъехать.

— Всенепременно, — прошипела Аня, бросив трубку.

«Нет, какая наглость, — размышляла она, с ожесточением взбивая подушку. — Получается, это я должна позвонить ему и пригласить на свидание».

Прокрутившись еще около часа, она заснула беспокойным сном.

Теперь она сидела и думала о том, что в Юлькиной идее с ревностью есть рациональное зерно, и она может принести свои плоды. Если, конечно, за дело возьмется профессионал, а не патологическая неудачница типа Юльки.

Вадим, похоже, не понимал, что сердце девушки надо завоевывать. Анькину любовь он принял как перезрелое яблочко, само упавшее к его ногам.

«Привык к легким победам», — злилась она, выстраивая план военных действий и предвкушая полную и безоговорочную капитуляцию противника.

Пошла она от обратного: учитывая, что в результате всех ее усилий Вадим должен был осознать, что, во-первых, не он один на свете такой красивый и замечательный, а, во-вторых, Аня нужна не только ему, поэтому надо действовать, а не ждать у моря погоды, конечным пунктом программы она обозначила «неожиданную» встречу с Вадимом. Причем в этот судьбоносный момент рядом с ней должен находиться какой-нибудь колоритный сногсшибательный кавалер. Необходимо было продумать каждую мелочь, чтобы не оказаться в глупом положении. Кавалер о своей истинной роли подозревать не должен, поскольку мужчины, как правило, актеры довольно посредственные, и сыграть хорошо сможет далеко не каждый, поэтому спутник искренне должен считать, что он таки ухажер, а не статист.

Среди друзей и знакомых Аня считалась самодостаточной сильной женщиной, поэтому свои маленькие слабости она решила сохранить в тайне от всех. Конечно, можно было бы привлечь к воплощению проекта Юльку, как лицо, вхожее в злополучный бизнес-центр, но подруга была ходячим форс-мажором, поэтому ее можно было использовать только как снаряд с непредсказуемой траекторией полета. Аня привыкла рассчитывать только на себя, но, не имея информации, приниматься за дело было бы глупо и безнадежно. Добывать ее через знакомых она посчитала унизительным, а потому, положившись на судьбу, нашла в справочнике список детективных агентств и, зажмурившись, ткнула пальцем в первое попавшееся. Это оказалась солидная реклама аж на пол-листа.

«Нет, нам бы что попроще», — решила Аня и повторила маневр.

Острый ноготок уперся в бисерные буковки.

— «Жеглов и Ко». — Аня покатала на языке название. — Скромно, ничего не скажешь.

Раздумывать не хотелось. Логика подсказывала ей отказаться от сомнительной затеи, но нереализованное женское «я» побуждало к необдуманным поступкам.

Вздохнув, она набрала номер. Ответили мгновенно, словно ждали:

— Детективное агентство слушает. — Густой мужской голос продемонстрировал надежность и готовность помочь.

— Здравствуйте. — Анька даже осипла от волнения. — Вы простите, я никогда к детективам не обращалась: к вам надо подъехать или вы сами приедете? У меня вопрос очень деликатный…

— Подъеду, диктуйте адрес и время, — тут же отозвался невидимый собеседник.

— Так сразу? — Она вдруг испугалась и захотела пойти на попятную.

— Конечно, а что тянуть, раз дело деликатное, — по-деловому сказали в трубке.

— Тогда в семь, кафе «Лилия», знаете, где это?

— Да. Телефон для связи дайте, и как я вас узнаю? Аня продиктовала номер мобильного, пытаясь не прислушиваться к разуму, вопившему уже в полный голос.

— Как вы выглядите, особые приметы есть? — потребовал детектив.

— В смысле, деревянная нога и лысый череп? — неловко пошутила Аня.

— Я работаю только с дееспособными вменяемыми клиентами, — предупредил голос, обдав ее холодом непонимания.

— Высокая брюнетка, короткая стрижка, бежевое пальто, — торопливо, словно извиняясь, проговорила Аня.

— Хорошо. — Раздались гудки отбоя.

«Так просто?» — удивилась она, хотя организм еще внутренне содрогался от пережитого волнения.

В кафе было людно, несмотря на уровень цен значительно выше среднего. Сказалось то, что было холодно, да еще конец рабочего дня. Почти все столы были оккупированы романтически настроенными парочками и веселыми компаниями.

Аня специально пришла пораньше, чтобы не бродить вдоль столов, рыская по мужчинам ищущим взглядом. Аппетит от волнения пропал, и она заказала лишь кофе, сильно расстроив официантку.

Напиток в маленькой фарфоровой чашечке моментально возник перед ней на столике, пощекотав ноздри горячим ароматом. Было уже пять минут восьмого, а детектив еще не появился. На всякий случай Аня оглядела зал, никого похожего на представителя «Жеглова и Ко» она не обнаружила.

Вздохнув, она уже собралась отпить кофе, как вдруг за столик плюхнулся молодой красноволосый парень с серьгой в ухе и в носу. Детективов она представляла себе несколько иначе, поэтому сразу прониклась к нему глубочайшим недоверием.

— Вы не меня ждете, девушка?

— Видимо, вас, — с неудовольствием сообщила она и тут же пожалела. Надо было ответить «нет», и пусть бы он бродил по кафе, выискивая свою клиентку, а она тем временем успела бы уйти. Но слово не воробей.

— Очень приятно, страшно рад. Надеюсь, что наша радость взаимна. Георгий!

— Анна Николаевна. — Она решила держать дистанцию. Парень выглядел опытным ловеласом и чем-то напоминал Вадима: то ли уверенностью во взгляде, то ли обаянием.

— Может быть, я закажу для вас что-нибудь? — парень блеснул колечком в носу.

— Нет, давайте сразу к делу, — нервно сказала Аня.

— Сразу? — С парня быстро слетел весь апломб и самоуверенность. Анька тут же подумала, что ему явно немногим больше двадцати. Разве можно такому доверить свою проблему?

— Кстати, вы что, любите фильм «Место встречи изменить нельзя»?

— Ну, так… — промямлил он, чувствуя себя крайне неуютно.

— А что такое «Ко»? — требовательно спросила Аня, решив морально задавить Георгия, чтобы показать мальчику, кто хозяин ситуации. — Вас что, много там?

— Нет, я групповуху вообще не люблю. — Георгий начал заикаться, затравленно зыркая по сторонам.

Аня напряглась:

— У меня что, такой голодный вид? С чего это вам такие глупости в голову приходят? Я, кажется, не спрашивала про ваши сексуальные пристрастия. Я собираюсь использовать вас для дела, а не для развлечения. Тем более что ваш пирсинг наводит на определенные сомнения по поводу вашей ориентации.

Георгий начал закатывать глаза от ужаса и тихо съезжать по мягкому креслу. В это кафе он зашел, увидев одинокую дамочку, скучавшую за столом и стрелявшую глазками. Ему нравились ухоженные женщины немного старше его, без материальных проблем и особых запросов. Сам Георгий не бедствовал, но предпочитал, чтобы партнерши не использовали его в качестве кошелька. Сегодня ему предстоял одинокий вечер, поскольку у его очередной подруги неожиданно вернулся муж. Симпатичная брюнетка была в его вкусе, и он решил скрасить ей вечер своим присутствием. У дамы были явно определенные планы на его счет. Только парень никак не мог сообразить, что именно она имеет в виду. В любом случае знакомство необходимо было срочно сворачивать и спасаться бегством, что он и сделал.

— Прошу прощения, — моргнул он и отвел глаза: — Я сейчас.

Георгий вскочил и начал на удивление быстро удаляться, периодически переходя на легкую рысцу.

«Надо же, как приспичило, — с неудовольствием подумала Аня. — Надеюсь, это не заразно».

Почувствовав близкую свободу, парень перешел на откровенный галоп и скрылся из виду. Аня с изумлением посмотрела, как входная дверь захлопнулась, проглотив красногривого детектива.

«И как это понимать?» — она машинально схватила уже остывающий кофе и сделала большой глоток.

— Здравствуйте. — Густой голос тягуче заполз в уши, проняв ее до кончиков пальцев. — Простите, я ждал, пока вы освободитесь. Вы позволите?

Над столом возвышался роскошный шатен. Мускулистые ноги, обтянутые черными джинсами, плавно перетекали в короткую дубленку, из ворота которой высовывался мощный подбородок с ямочкой, а венчала все это великолепие лохматая копна слегка вьющихся волос.

— Да-да, — торопливо забормотала Анька, поняв, что именно этот голос ответил ей по телефону. Такому можно было доверять, ему даже хотелось доверять.

— Слушаю вас. — Детектив внимательно смотрел ей в глаза. Анька внезапно засмущалась и скосила глаза: обручального кольца на руке не было. Спокойно разговаривать с холостым красавцем на свою животрепещущую тему она не могла, а потому выдала свежую версию, придуманную на ходу:

— У меня свой бизнес, вернее, свой интерес в одном деле. Мне необходимо «случайно» встретиться с потенциальным деловым партнером за обедом. Проблема в том, что я не знаю, где и когда он обедает.

— А что, просто договориться о встрече нельзя?

— Нет, — неуверенно ответила Аня.

— Будьте добры объяснить. Если вы от меня что-то скрываете, то это может обернуться в результате против вас. Я не очень понимаю, почему нельзя назначить встречу в офисе или, если уж вам так угодно, в ресторане, а надо обязательно случайно сталкиваться. Вы ненароком не пристрелить его решили?

— Да вы что! Да как вы!.. — Аня скомкала салфетку и еле удержалась от того, чтобы запустить получившимся шариком в нахального детектива.

— Очень убедительно, — кивнул он и выжидательно уставился на клиентку.

— Я с ним незнакома! Мне таким образом нужно начать с ним общение, вот! — нахально сообщила она.

— А что, по-другому никак?

— Мне надо так!

— Вы сами-то себя слышите? — Детектив откинулся на спинку кресла и разглядывал Аньку, как диковинного жучка, у которого обнаружились заячьи уши. На его лице явственно читалось недоумение и раздражение. — Я вслепую не работаю.

— Да все просто. — Аня взяла себя в руки и начала врать более членораздельно и продуманно: — Меня к нему не подпускают. Есть конкуренты, но это вас не касается. В офисе к нему не подступиться, на улице он разговаривать не станет, обед — самое удачное время, он будет жевать и слушать.

— Ради чего такие сложности? — хмыкнул мужик. — Он что, места на золотом прииске раздает?

— Нет, все намного проще, но это коммерческая тайна. От вас требуется только организовать встречу: мне надо знать, куда и когда подъехать.

— Ладно, — вздохнул детектив. — Давайте все, что есть на него.

Договорившись о цене и получив вводные данные вместе с авансом, он вежливо попрощался.

Аня сидела и тягостно размышляла о том, что все события и ее поступки в последнее время выглядят как нагромождение нелепостей.

«Могу себе представить, что он обо мне подумал. — Ей ужасно хотелось курить, но пару месяцев назад она решила вести здоровый образ жизни и теперь старательно боролась с никотиновой зависимостью. — Чего я ему тут наплела и как потом из этого всего выпутываться?»

Детектива звали Матвеем. Пробившись через немыслимый конкурс на юридический факультет университета и окончив сие заведение в числе середнячков, Матвей Шевелев оказался в буквальном смысле слова на улице. В стране к этому времени наметился явный переизбыток юристов. Гордость от обладания заветным дипломом, распиравшая его на первых порах, поувяла, а вскоре окончательно усохла и развеялась ветром перемен. Все места были заняты, нужных знакомств у него не имелось, а те немногие вакансии, которые иногда попадались, удручали своим убожеством. Через год скитаний по различным конторам он оказался в финансовом тупике. Фирмы и фирмочки, выраставшие как грибы после дождя, набирали для солидности штат менеджеров, секретарей, юристов, а через некоторое время растворялись в никуда, так и не выплатив сотрудникам зарплату. Государственные структуры на работу брали, но деньги платили крайне скудно и нерегулярно. Безусловно, были и солидные организации, но за подобные «хлебные» места обычно держались мертвой хваткой и передавали их по наследству. Матвей совсем упал духом. Его трудовая книжка распухала от немыслимых записей, жемчужиной коллекции было место сторожа в детском саду. Там-то он и встретился со своим бывшим сокурсником Игорем, который водил в ясли дочку. Игорь создавал детективное агентство. Поскольку процесс был в самом начале и найти сотрудников на те копейки, которые он предлагал, было практически нереально, Матвей стал его единственным детективом. Агентство с трудом держалось на плаву, но, тем не менее, функционировало. Заказов было мало, но на жизнь хватало.

Проводив взглядом Анну, Шевелев задумался. Девица наговорила ему феноменальной ерунды. Либо она сама была недалекой дурочкой, либо его посчитала не шибко умным. В любом случае на названную цифру она согласилась, не торгуясь, а потому Матвей решил не забивать себе голову лишними проблемами, а выяснить то, что от него требовалось.

Юлька пребывала в полнейшей растерянности. Аня ей не перезвонила, а самостоятельно разобраться с обрушившимся на нее несчастьем заподозренная в измене жена так и не смогла. Идти домой было страшно, но и затягивать с разрешением конфликта было нежелательно.

Войдя в квартиру, она первым делом бросила взгляд на вешалку. Куртки Сергея не было, значит, он еще не пришел. Юлька вздохнула свободнее и шмыгнула в комнату.

— Юленька, это ты? — раздался из глубин квартиры голос Тамары Антоновны.

— Да, я. А я думала, что нет никого, — соврала Юлька, анализируя интонации свекрови. Вроде бы ничего угрожающего в них не проскальзывало.

Пока она раздевалась, в коридоре требовательно затрещал телефон.

Юлька замерла, прислушиваясь. Вдруг это Сергей? Он так ни разу и не позвонил ей сегодня, а сама она звонить боялась. Раздался торопливый топот Тамары Антоновны.

— Да! — крикнула свекровь, запыхавшись. Юлька напряглась, боясь упустить хоть слово.

«А если Сергей обиделся настолько, что сейчас сообщит маме, что ночевать он будет не дома. А где, интересно?» — похолодела она от дурных предчувствий.

— Его нет, — отчетливо проговорила Тамара Антоновна. — А кто его спрашивает?

Обычно Сергею звонили на трубку. Редко кто звонил домой, зная, что хозяин регулярно пропадает в офисе. Перепуганная жена настроила уши локаторами.

— …девушка, будьте добры, представьтесь, пожалуйста. Ах, вот как!

Юлька киселем размазалась по двери, боясь пропустить хоть одно слово. «Девушка! Что-то страшное творится!» — соображала она. Пульс бешено стучал в ушах, мешая усваивать информацию.

— Он, между прочим, женат, и свои личные вопросы выясняйте в офисе. Записывайтесь через секретаря… — Тамара Антоновна была сама неприступность.

«Личные вопросы!» — У Юльки начали подгибаться колени, а в груди что-то судорожно затряслось.

— Даже так! Он дал вам номер личного мобильного телефона? Вот и звоните! Раз не отвечает, значит, не хочет с вами разговаривать.

Юлька в последней надежде затаила дыхание и, открыв рот, вытянула шею. Может, Сережа и правда не хочет разговаривать с неведомой девицей.

— Если телефон отключен, значит, Сергей занят. Перестаньте меня допрашивать. Если вы договаривались встретиться, то он просто задерживается. Сережа очень ответственный человек! У него есть ваш номер? Ну, вот видите! Он вам сам позвонит. Не за что. Всего доброго!

Юлька с шумом съехала по косяку и больно ударилась об пол. Ее колотило, как в лихорадке. Получается, что все правда. У него кто-то есть, и все события последних дней просто подстроены. Осталось только выяснить кем: Сергеем или этой нахалкой, которая не стесняется звонить ему домой. Ну, и как это узнать? Допросить с пристрастием? Она ведь даже не знает соперницу в лицо! Хотя… Они должны встретиться! Значит, можно подъехать к месту свидания.

Абсолютно перестав соображать, Юлька набрала номер мужа.

— Ты сейчас где? — завопила она. — Отвечай, не раздумывая!

— На работе! — послушно выполнил команду Сергей.

— И долго ты там собираешься сидеть?

— А какая тебе разница? Или у тебя сегодня свидание сорвалось? — Он уже пришел в себя и не поддался на Юлькин приказной тон.

— Зато, похоже, у тебя оно пройдет удачно! Главное, чтобы не было перхоти! — В бессильной ярости она нажала отбой.

Юльку понесло. Народная мудрость «меньше знаешь, крепче спишь» камнем ушла на дно ее сознания, затерявшись там среди обрывков школьных знаний. Даже таблица умножения, на всякий случай всегда проверяемая Юлькой на калькуляторе, плавала выше. В вихре эмоций, вибрируя телом и душой, она начала дозваниваться Марусе. Мысль у нее была самая простая и, как ей казалось, умная: Маруся, находясь в стенах бизнес-центра, сможет проследить за Сергеем и даже сфотографировать девицу, с которой он встретится. Если бы она не потеряла способность рассуждать здраво, то сообразила бы, что вряд ли Сергей назначил свидание на работе, что Маруся рискует потерять работу, если будет шпионить за боссом, что, в конце концов, незаметно сфотографировать объект сможет лишь хорошо обученный человек, и то не каждый. Брусникиной повезло: ее срочно вызвали в администраторскую, и она убежала, забыв на столе мобильник. Юлька вошла в штопор и позвонила в приемную. Ей уже было наплевать, сколько денег у нее утечет с трубки. Афишировать свои проблемы перед Тамарой Антоновной она не собиралась, поэтому и звонила с мобильника. Юлька сама не знала, чего ей хочется больше: разоблачить неверного мужа, открыть ему глаза на его пассию или просто восстановить мир в семье. Все действия она совершала автоматически, не задумываясь о последствиях. Нина сняла трубку и томно проворковала:

— Приемная директора. Слушаю вас.

Если бы Юлька была другого пола, то непременно подумала бы, что секретарша готова ей отдаться или провести сеанс «секса по телефону» немедленно, в качестве бонуса за звонок. Но поскольку она была женщиной, то сразу лее заподозрила, что Нина занимается там чем-то неприличным, не отходя от рабочего места. Вспомнив все ее ужимки и прыжки, Юлька вдруг очень четко поняла, что именно Нина и может быть той самой соперницей. Вадима ей поймать на крючок не удалось, поэтому наглая девка переключилась на Сергея. Конечно, Юлька по внешним данным этой красотке и в подметки не годится, с этим приходилось мириться, но есть же душа. Вряд ли Сергей променяет прекрасную Юлькину душу на резиновую крашеную бабу! Или променяет? Кто их знает, этих мужиков! У нее начала зудеть вся кожа, словно у чесоточной больной.

— Аллоу, ну говорите же, говорите! — продышала Нина в трубку.

Сунув палец за щеку, Юлька прошепелявила:

— Скажите, во сколько я могу подойти сегодня к директору на собеседование. Мне сказали, вам секретарша требуется.

Из трубки на Юльку обрушился лед и металл:

— Во-первых, не секретарша, а секретарь! Во-вторых, не требуется. В-третьих, часы купи себе — рабочий день уже закончился!

Выведать подробности директорского графика не удалось, зато душу приятно грела мысль о том, что настроение Нине было подпорчено.

Оставалась последняя возможность, названивать Сергею на мобильник в ходе свидания, чтобы не дать ему настроиться на романтический лад. С другой стороны, после пары звонков и сопения в трубку, он просто выключит телефон и будет предаваться запланированному разврату.

Тамара Антоновна с аппетитом уплетала голубцы.

— Юля, куда ты пропала? Садись ужинать, — разулыбалась она.

— Спасибо. А кто звонил?

— Когда? — Свекровь отчетливо покраснела и опустила глаза.

— Да вот только что. — Юлька постаралась, чтобы голос звучал как можно более равнодушно. Но получалось плохо, поскольку ее трясло от злости и волнения.

— А, это мне. Там… По делу. — Тамара Антоновна внезапно перестала есть и начала отступать из кухни, пятясь задом.

Продолжать допрос было бессмысленно. Бабка — кремень, из нее растили пионера-героя, поэтому даже под пытками она ничего не скажет. Юлька окончательно упала духом. Бессильная злоба от того, что Сергей сейчас обнимается с какой-то девицей, а, может, уже и не обнимается, а переходит к более решительным действиям, скручивала Юльку в тугой узел. Впервые в жизни ей хотелось бить посуду: швырять тарелки с чашками об стену, чтобы они острыми осколками рассыпались по полу. А еще хотелось запустить чем-нибудь, например, большим тяжелым блюдом, в отсутствующего супруга.

Расковыряв голубец, Юлька удалилась, даже не убрав со стола. Через пару часов она набралась мужества позвонить Сергею, решив угадать по голосу, чем он там занимается. Разговаривать с ним она не собиралась, посчитав, что это будет унизительно. Лучше, если она останется анонимным абонентом. Утеплившись, она вышла на улицу к автомату. Поскольку Юлька уже давным-давно пользовалась мобильным телефоном, для нее оказалось большим сюрпризом то, что из автомата нельзя позвонить по жетончику, а требуется непременно карточка. Пошуршав рукой в кармане и прикинув материальные возможности, Юлька направила свои стопы в сторону круглосуточного магазина, понадеявшись, что там продаются таксофонные карты. Густо размалеванная продавщица с тщательно всклокоченными волосами долго хлопала глазами, а потом, уперев руки в бока, завопила на весь магазин:

— Глаза разуй! Бомжа бесстыжая! Тута продукты продаются. Правильно говорят, надо вас всех из города вывозить за сто первый километр. Одна зараза от вас, паразитов: вши, туберкулез, СПИДы всякие!

Онемев от неожиданного хамства, Юлька нашла в себе силы спросить, навалившись спиной на дверь и покидая гостеприимную торговую точку:

— И давно вы от нас вшей подцепили? Бабища замахнулась какой-то объемной коробкой, и Юлька выскользнула на улицу.

Оглядев себя, она застонала от стыда. Ну это же надо! Собравшись позвонить из автомата, висевшего на стене дома недалеко от подъезда, Юлька натянула только рейтузы под толстый домашний халат, а сверху набросила куртку. Поэтому немудрено, что ее посчитали бомжихой. Прячась в тени деревьев, она кралась в сторону дома, прижимаясь к стене.

«Только бы никто не заметил из знакомых!» — молила она про себя.

— Эй, выпить хочешь? — на плечо опустилась тяжелая рука. Юлька присела от ужаса.

— Нет, спасибо, — пролепетала она, боясь оглянуться.

— Ну, ладно, денег дам, — пробасил неизвестный, навалившись на Юльку так, что она начала проваливаться в утоптанный снег.

— Спасибо, я вам сама дам, только отпустите, — заикалась она, шаря в кармане. Выловленные бумажки оказались фантиками от конфет, какими-то квитанциями и мятой рекламкой городской службы ремонта. Денег в этом мусоре не оказалось.

— Сейчас, сейчас, — ошалев от страха, бормотала она, выгребая содержимое карманов на снег.

— Я не понял, — изумился голос. — Ты мне что дашь?

— Деньги, деньги! У меня есть, вы не думайте! — Пара сотенных наконец-то оказалась в трясущихся Юлькиных руках. К одной из них прилип неизвестно откуда взявшийся леденец без фантика. — Вот! А лица я вашего не видела, так что можете идти. Опознать я вас не смогу!

— Опознают, подруга, трупы в морге. Мне это пока что без надобности. Ты, это… Извини. Я думал, бомжиха ты, праздник тебе хотел устроить.

Ничего, ничего. — Юлька по-прежнему не оглядывалась. — Меня и в магазине за бомжиху приняли. Со мной это часто бывает. Я не обидчивая! Привыкла даже… Можно, я пойду, а то холодно. Я ж из дома позвонить выскочила, а карточки нет.

— А, — гоготнул мужик и треснул ее по плечу. Вероятно, по его понятиям это являлось знаком дружеского расположения, но Юлька только пошатнулась и стиснула зубы от боли. Он тут же спохватился: — Прости, блин. А я смотрю — страшила убогая ковыляет. Дай, думаю, порадую чувырлу!

— Конечно, нет проблем. — Вывернуться из-под его руки не получалось, а она очень боялась, что у психа, решившего на ночь глядя облагодетельствовать бомжиху, период благодушия сменится вспышкой неконтролируемой ярости, и ее найдут только завтра, по ногам, торчащим из сугроба.

— У меня-то радость, — поделился он, дыхнув ей в ухо алкогольными парами. — Сын родился! Кстати, ты тут живешь?

— Да, — просипела она и сразу же испугалась: не надо было говорить, что здесь. Может, он маньяк и будет теперь ее караулить каждый день, если, конечно, в его планы не входит прирезать ее прямо сейчас.

— Тогда ты меня знать должна. Участковый я ваш, Балалайкин.

«Точно псих», — утвердилась в своем мнении Юлька.

— А я сижу, слышь, а мне звонят: три восемьсот, пятьдесят один сантиметр рост. Богатырь! А я трезвый! Мужики домой отпустили, завтра к Райке в роддом поеду. Ты, случайно, не знаешь, что бабам в таких случаях носят?

— Цветы, — пискнула она, поддерживая выбранную им тактику игры.

— Что она, корова, цветы жрать? — искренне удивился псих. — Хотя, Райка, она, конечно, корова.

Он заржал, чрезвычайно довольный своим выводом.

Цветы в подарок, — пояснила Юлька, чтобы не раздражать мужика.

— Дак завянут же, на фига такие подарки. Мне Райка за такие подарки холку намылит. Не, из пожрать чего им носят?

— Не знаю, — вздохнула она, пытаясь сообразить, может ли это быть правдой или он всего лишь усыпляет ее бдительность.

— Ладно, у тещи спрошу. Она учить любит, пусть сегодня оторвется по полной. Устроим ведьме праздник. — И он загоготал, выпустив изо рта громадное облако пара, словно дореволюционный паровоз. — Пошли, провожу, чтобы не пристал никто.

Юлька хотела сказать, что, кроме него, никто на нее пока что не покусился, но потом передумала: на дверях был кодовый замок, если постараться, то можно успеть закрыться и спастись, конечно, при условии, что это действительно маньяк, а не пьяный участковый.

Доведя Юльку до парадного, по привычке вцепившись в плечо, словно конвоир, Балалайкин от полноты чувств обнял ее напоследок и жарко прошептал в ухо:

— Сын у меня, слышь ты, сын!

— Ага, — вякнула Юлька, ужом ввинтившись в узкую щель приоткрытой двери подъезда.

Из-за невысокого заборчика за этой трогательной сценой прощания наблюдал Сергей. Его жена, в каком-то вечернем платье, длинный подол которого полоскался на морозном ветру, нежно обнималась со здоровенным мужиком, разглядеть которого в темноте было практически невозможно. Мужик ткнулся ей в ухо и с явным трудом оторвался от любимой женщины. Юлька по-воровски нырнула в парадное, а мужик пошел прямо на Сергея.

В порыве праведного гнева обманутый муж ступил на тропу войны. Его спасло только то, что противник был на две головы выше и шел, закатив глаза к небу, в связи с чем и не увидел искаженного яростью лица встречного прохожего.

Осторожно отодвинув Сергея в сторону, громила блаженно улыбнулся и промычал: — Эх, парень, счастье-то какое!

— Поздравляю, — прошипел Сергей, пытаясь собраться с мыслями и добавить что-нибудь хлесткое.

— Спасибо, — стукнул себя в грудь счастливый соперник и, покачиваясь, прошел мимо.

Подавив желание немедленно заняться с Юлькой выяснением отношений, Сергей тяжело опустился на скамейку перед домом в надежде хоть немного успокоиться. Продрогнув, но так и не решив, как реагировать на жену, он, еле перебирая окоченевшими конечностями, поплелся домой. Юля уже переоделась в халат и молча стояла в проеме дверей, глядя, как он негнущимися пальцами дергает за шнурок. Попыток помочь она не предпринимала, решив, что муж двигается как Буратино по причине сильного алкогольного опьянения.

— Как прошел вечер, где была? — едва шевеля деревянными губами, поинтересовался муж и вознамерился изобразить ехидную улыбку, но получился лишь страшный оскал неизвестного назначения.

— Замечательно прошел. Сидела дома, перечитывала классиков.

Справившись с порывом запустить в жену снятым ботинком, он распрямился и похромал в душ, стараясь не наступать на скрюченные пальцы.

«Понятно, отмываться пошел», — поджала губы Юлька. Осколки семейного счастья валялись под ногами хрупкими льдинками и стремительно таяли…

Спали они опять в разных комнатах. Тактичная Тамара Антоновна ни о чем не спрашивала. За завтраком все старательно делали вид, что ничего не происходит. Но в конце нарочитое благодушие было нарушено неосторожным возгласом свекрови:

— Сережа, что это у тебя?

— Где? — отсутствующим голосом отреагировал Сергей.

— Да вот же! На губе. — Мама налегла на стол и попыталась разглядеть вулканическое образование на физиономии любимого сына.

— Целовался на морозе, — съехидничала Юлька. Сергей с грохотом отодвинул чашку, расплескав кофе, и, злобно стуча пятками, вынесся из кухни.

— Ой-ой-ой, — прогнусила Юлька и осеклась под изумленным взглядом Тамары Антоновны.

На работу она снова добиралась своим ходом.

Аня тоже ничем ее не порадовала. Прочувствовав всю глубину собственного эгоизма, Юлька спросила:

— А как у тебя с Вадимом?

— Да никак, — горько сообщила Аня.

— Даже не звонит?

— Почему, звонил позавчера.

— Ну вот, значит, помнит.

— Мне от этого не легче. Помнит он! Нужна мне эта вечная память! Да я чувствую себя мемориальной доской, на которую гадят голуби и возлагают цветы по праздникам! Такое чувство, что он остыл ко мне так же быстро, как и загорелся! Получил, что надо, и отвалил!

— Как? У вас… уже было?.. Юлька смутилась и запуталась в словах.

— Слушай, Юля, не зли меня своими дурацкими вопросами! Конечно, нет! Я хочу выйти замуж девушкой! Чтоб фата, платье и все дела! А честные девушки отдаются мужьям только после свадьбы, неужели ты не знала?

— Это ты шутишь? — осторожно спросила Юлька, не уловив ехидства в подружкином выступлении.

— Юль, ты прямо как с Луны упала. А что, мне с ним полгода по театрам и выставкам ходить?

— Тогда понятно, — удрученно пробормотала Юлька.

Что тебе понятно?! — заорала Аня. — Умная нашлась! Понятно ей! Раз понятно, то уж будь добра и мне объясни, что происходит? Намекаешь, что я как одноразовое резиновое изделие, да? Использовал, и в окошко — чнок!

— Ань, зачем ты так, — испугалась она, не зная, как уйти от щекотливой темы.

— Прости. Психанула я. Устала, понимаешь, от неопределенности этой устала, от подозрений своих!

Ты его в чем-то подозреваешь? — с надеждой спросила Юлька, решив, что появился шанс ввести подругу в курс дела.

Только в том, что я ему не интересна. Вероятно, он стесняется мне об этом сказать. И зачем я ломлюсь в закрытую дверь? — задумчиво пробормотала Аня, и тут же сама себе ответила: — Потому что я хочу именно этого мужика. Насовсем, в личное пользование.

— А у Сергея любовница, — без перехода сообщила Юлька.

— Да? — От неожиданности Аня отпила слишком большой глоток кофе и замерла с открытым ртом, ощущая огромный раскаленный шар, медленно проползающий в желудок.

Юлька подождала, потом дунула в трубку:

— Эй, ты там?

— Там, — прошептала Аня.

И тут до Юльки дошло. Скорее всего, Аня, точно так же, как и она, видела Сергея с кем-то. Именно это могло объяснить затянувшуюся паузу.

«Как это ужасно, когда лучшая подруга скрывает от тебя самое главное, то, что может изменить всю твою жизнь! — тоскливо подумала она. — Аня стала соучастницей этого отвратительного фарса! Именно молчание можно расценивать, как предательство. Хирург, чтобы вылечить больного, берет в руки скальпель. Зачем они жалеют друг друга? Чтобы их мужики могли над ними посмеяться? Какой смысл насильно удерживать рядом с собой любимого человека? »

— Аня! — выдохнула Юлька. — Я так виновата перед тобой, ты не представляешь!

— Что еще? Это ты десять лет назад написала в парадном: «Аня дура»? Я тебя прощаю. Юль, ты пойми, мне сейчас не до глупостей. Я морально дохну. Он мне нужен! Я наркоманка без дозы. И ничего с собой поделать не могу. Я умру без него, понимаешь! Сколько мужиков у меня было, ни разу я не была до такой степени зависима. Я готова унижаться, только чтобы он был рядом!

Услышав этот монолог, Юлька резко передумала открывать Ане правду. Вряд ли ей нужно сейчас это откровение. Изменить уже ничего нельзя, а полегчать от такой информации точно не может.

— Подожди, что ты там сказала про любовницу? — Аня вдруг сообразила, что сбилась с мысли. — Ты что, видела ее?

— Нет. Она звонила нам домой, у нее есть его мобильный, она вчера ждала его на свидание, а он пришел поздно вечером пьяный. Все сходится.

— Погоди, погоди… Что сходится? С чем сходится? Откуда такая информация? Ты что, детектива наняла?

— Ань, я не такая дура, чтобы впутывать в свои проблемы посторонних!

Аня проглотила это сообщение, густо покраснев.

«Боже мой, а я-то до чего дошла! Глупая слепая курица. Даже Юлька на такое не способна!» — подумала она отстраненно, словно и не о себе.

— …Она разговаривала со свекровью, а я все слышала.

— Да погоди ты! Ты подслушивала разговор?

— Ну да! А что такого? Подумаешь, мне не стыдно! Зато теперь я знаю, за кого вышла замуж!

— Я не верю. Сергей не из таких. Вы же только что поженились. Что за чушь?

— А что ты о нем знаешь? — горько спросила Юлька. — Что я о нем знаю? Чужая душа — потемки!

— Не впадай в драматизм. Объясни мне членораздельно: из чего ты сделала такие далеко идущие выводы?

Юлька послушно пересказала текст услышанной беседы.

— … а утром у него на губе здоровенная простуда вскочила! Небось обслюнявила его подружка на морозе! И пришел навеселе, еле ботинки снял, а потом сразу в душ полетел.

Юлька отчетливо всхлипнула.

— М-да, — протянула Аня. — Ну, предположим, половину ты сама домыслила, остальное может быть стечением обстоятельств.

— Да каким стечением! Что там куда стеклось? Эта нахалка домой позвонила. По личному вопросу.

— Мало ли, — неуверенно сказала Аня. — Ты вон тоже недавно сразу в душ понеслась. Оказалось — греться. Может, он тоже…

— Да он же в машине! Думаешь, у него печка сломалась? Или он, как я, на остановке в мороз скакал?

— Простуда точно не аргумент!

— Ты понимаешь, они меня выживают. Он хочет, чтобы я сама ушла.

— Это тебе Сергей сказал или опять домыслы?

— Это факты! Сначала он не верит, что я была у Маруси.

— Это потому, что тебе мужик днем звонил. Кстати, ты выяснила, что за кавалер?

— Да нет никакого кавалера! Это он для мамы спектакли разыгрывает, чтобы перед ней потом стыдно не было! Вот, мол, маманя, смотри, невестка у тебя была гулящая, сама и угуляла за горизонт!

— И тут Остапа понесло! Остановись, бабка-сказочница! Что ты плетешь? Просто мировой заговор против тебя!

— А цветы тоже непонятно от кого.

— То есть ты не допускаешь мысли, что можешь понравиться мужчине? А цветы тебе могут подарить только в конце жизненного пути в виде кладбищенского венка?

— Не допускаю!

— Вредно себя недооценивать, Юля! Это всегда сказывается на отношении к тебе окружающих, — поучительным тоном сообщила Аня.

— Плевать мне на окружающих! Он вчера, когда я хотела помешать этому свиданию, начал на меня нападать со своими грязными намеками!

— Так, милая моя! Тебе накануне цветочки на дом доставили. Имеет право побуянить!

— Да от него же цветы!

— Это было написано на букете? У твоего мужа не хватит ума на такую «Санта-Барбару»! Это женские фокусы.

— Мне от этого ненамного легче! Он или баба его, какая разница. Факт налицо: у него есть любовница. И это через месяц после свадьбы! Как так можно! Я же беременна!

Тут Юлька осеклась, сообразив, что это в сложившихся обстоятельствах не плюс, а минус.

— Слушай, может, он решил найти нормальную девицу, без пуза? — прохрипела она внезапно севшим голосом.

— Вряд ли. Ему же не двадцать лет, чтобы метаться от одной к другой. Месяц не срок. Тут что-то не так.

— Конечно, не так! Это ненормально, когда у мужа есть любовница!

— Юль, мне надо поразмыслить. И поработать, кстати, а то мы уже час на телефоне висим!

— Да, — обиженно проворчала Юлька. — Ты в прошлый раз тоже хотела поразмыслить, а так ничего и не придумала.

— Я не могу поставить диагноз без полной клинической картины! — рявкнула Аня и положила трубку.

На душе у Юльки стало еще тоскливее. Казалось, что в голове болтается гудящий шар, вытеснивший все мысли. Ей хотелось закрыть глаза и вернуться в детство, когда самой серьезной проблемой была ссора с девчонками во дворе или большая злая собака, лежавшая перед булочной.

Вечером она поехала к маме. Галина Даниловна внимательно выслушала ее трагическую историю и нервно заходила по комнате.

— Значит, так. Ты можешь меня не слушать, поступать по-своему, строить из себя гордую и независимую. Но, раз уж ты пришла советоваться, а ты ведь именно советоваться пришла, я правильно понимаю? Так вот, раз ты ждешь от меня совет, подкрепленный некоторым жизненным опытом, то ты его получишь. Рисую ситуацию. Нормальный мужик, с деньгами, жилплощадью, не пьющий, женится на беременной, прошу заметить — не от него, девушке не первой свежести и, прямо скажем, не фотомодели…

— А что, я так плохо выгляжу? — обалдела Юлька от маминой характеристики.

— Не перебивай. Ты выглядишь так, как можешь. Другое дело, что с его материальным положением он мог жениться на двадцатилетней модельке, которая занималась бы своей внешностью, чтобы соответствовать статусу мужа, тратила деньги на тряпки и рожала бы ему детей. А дома она встречала бы его надушенная, накрашенная и завитая!

— Можно подумать, я хожу обмазанная сметаной и с колтунами на голове, — обиделась Юлька.

— Да уж, ты сметаной не намажешься. Ты вообще ничем и никогда не намажешься! Зачем?! Правда? Красота должна быть естественной, а раз она вянет, то так тому и быть! Наступает в жизни осень! Только теперь не удивляйся, что твой муж, как журавль, с наступлением осени на юг потянулся. А маникюр? Какое плебейство! Ногти надо грызть! Это успокаивает нервы и экономит деньги.

— Мама, я уже давным-давно не грызу! И лаком я их покрывала!

— Покажи!

Юлька стыдливо спрятала руки за спину.

— О чем и речь! Не удивлюсь, если под брюками у тебя рваные колготки.

— Не рваные, а зашитые!

— У тебя совковый менталитет! Твой муж что, на колготки не зарабатывает? Или на маникюр тебе не дает?

— Я и не прошу. У меня свой зарплата есть.

— Вот к этому я и веду! Твоей зарплаты хватит ровно на то, чтобы пару раз отполировать ногти в приличном месте, а у тебя, между прочим, скоро появится ребенок! Что ты сможешь ему дать? Угол в нашей халупе? Мокрые пеленки, вместо памперсов? Из деликатесов — яблочное пюре, вместо мяса — морковь? Конечно, в ней тоже железо! А раньше и памперсов-то не было! Только я не хочу, чтобы моя дочь жила в нищете. Тебе повезло выбраться из этого убожества, а ты обратно в болото хочешь?

— Мы что, нищие?

— Если ты вместе с ребенком сядешь нам с отцом на шею, то мы к ним сильно приблизимся!

— Мне от вас ничего не надо, я сама…

— Все, что ты могла сама, ты уже сделала! Своим идиотизмом ты только создашь проблемы нам и своему ребенку. Понятно, что мы просто вынуждены будем вам помогать…

— Не надо мне… — оскорбилась Юлька, уже прикидывая в голове варианты съема отдельной жилплощади и гордого одинокого существования.

— Ты думаешь, мне легко это все говорить? — закричала мама. — Ты понимаешь, что сама сейчас суешь голову в петлю и шагаешь с табуретки? Ну что тебе в башку ударило? Ты видела его с кем-то, ты разговаривала с его девицей? Нет! Ты сама себе напридумывала ерунды, а теперь грызешь себя и меня за компанию! Пока не увидишь его в койке с кем-то, измена — это плод твоей больной фантазии. Даже когда мужик признается, это еще не факт, что он не хочет всего лишь набить себе цену!

Ну, ты, мам, загнула, — помотала головой Юлька. — Я ничего конструктивного в результате не услышала, одни эмоции.

— Это у тебя, дуры, одни эмоции! Конструктивно тебе надо? Сиди на попе ровно и не рыпайся. Перебесится, вернется! Раз он сам тебя не гонит, не смей уходить!

— Это ты меня продаешь, что ли? — вдруг вскинулась Юлька. — Тебе удобен богатый зять! Или перед подружками стесняешься, что дочка «в приличных людях» не удержалась?

— Давай, оскорбляй мать! Я же сказала, поступай как знаешь, только как бы потом локти не начать кусать! Спрыгнуть с облака легко, а потом поди-ка залезь обратно.

— То есть ты предлагаешь закрывать глаза на то, что он гуляет? Что мне бабы домой названивают? Что он ночью домой приходит?

— Так приходит же!

— Вот спасибо! — разъярилась Юлька. — Земной поклон! Вот счастье-то, приходит ко мне, убогой, ночевать! Может, мне на радостях ботинки его грязные облизывать и путь лепестками роз усыпать?

— Не бесись. — Мама устало привалилась к стене. Юлька вдруг заметила, что на руках у нее вздулись синие жилки, а пальцы трясутся.

— Мам, тебе плохо? — С нее уже слетел весь праведный гнев. Юлька перепугалась и начала носиться по кухне в поисках воды.

— Сядь, — спокойно сказала Галина Даниловна. — Мне морально плохо. Я не хочу, чтобы моя дочь осталась старой девой, а внук донашивал чужие вещи. Тебе достался бриллиант, а ты им блинчики по воде пускаешь.

— Это Сергей, что ли, бриллиант? — Юлька опять начала заводиться.

— Да. И пока ты не будешь на сто процентов уверена в том, что именно он изменяет, а не какая-то финтифлюшка пытается вас развести, не смей ничего делать. Твой муж — слишком лакомый кусочек, поборись за него, а не выбрасывай. Ты же его любишь! Если на торт села муха, можно сковырнуть розочку, по которой она ползала, а не выкидывать все. Это достаточно конструктивно?

— Не знаю, — честно сказала Юлька. — Можно, я сегодня у вас переночую?

— Нет. Ни за что! — твердо ответила мама. — Если надо, я тебе сама денег на такси дам. Езжай домой и постарайся быть паинькой.

При всем Юлькином старании судьба явно повернулась к ней филейной частью. Сергей был уже дома. Решив предотвратить возможное проявление недоверия с его стороны, она громким шепотом сообщила выползшей на звук открываемой двери Тамаре Антоновне, что была у родителей:

— Так по маме соскучилась! — театрально сложила ручки Юлька и закатила глаза, изображая радость от прошедшей встречи с родительницей.

В ответ на этот концертный номер Тамара Антоновна, опасливо скосив глаза в сторону гостиной, трагически прошептала:

— Юленька, я хотела тебя попросить! Не могла бы ты сказать своему молодому человеку, чтобы он не звонил сюда. Это не совсем удобно, и я неловко чувствую себя перед Сережей.

Под эту тираду из комнаты высунулся вышеупомянутый страдалец.

— Что вы шипите тут, как две змеи? Я слепой, но не глухой! Кстати, я уже прозрел. Последние дни оказались богаты на неожиданные сюрпризы! — Высказавшись, он аккуратно прикрыл за собой дверь. Тамара Антоновна вспугнутым тараканом метнулась в свою комнату, а Юлька в кухню. Выхватив из холодильника йогурт, она моментально ретировалась в спальню.

Через несколько дней объявился Анин детектив. Услышав в трубке его голос, она моментально осипла и вытолкала из кабинета бухгалтера, нывшего про сальдо и пихавшего ей в нос кипу каких-то непонятных мятых листов.

— Это Матвей, — представился он. Мог бы и не говорить, Аня его сразу же узнала.

— Когда вам удобно встретиться? — Его тон был сухим и сдержанным, но обволакивающие интонации прогнали по Анькиной спине стадо мурашек.

— А вы мне можете дать информацию по телефону? — Она боялась увидеть Матвея еще раз. Его присутствие волновало и напрягало, не давая возможности сосредоточиться.

— Могу, только сомневаюсь, что вы сможете таким же образом передать мне деньги. Или вы планируете выслать их копии по факсу?

Как все прозаично!

— Нет-нет, что вы. Простите, не сообразила! Давайте в то же время и там же.

— Хорошо. — Из трубки донеслись короткие гудки.

«Интересно, он всегда такой?» — уставилась в потолок Аня. В дверь робко поскреблись.

— Да заходи, заходи, крыса канцелярская! — крикнула она. — Опять напортачил, а мне расхлебывать! Давай без своей дипломатии: четко и ясно.

В комнату, виновато сутулясь, вошел бухгалтер.

С полученным поручением Матвей справился на удивление легко. Погуляв по тихой улочке, на которой был расположен бизнес-центр, он заглянул в кафе, заправил термос тройной порцией обжигающего кофе, взял пару бутербродов, бдительно отследив, чтобы колбаса была отрезана от палки на его глазах, а не взята из вчерашнего недоеденного меню, и устроился в машине, приготовившись следить. Уже к вечеру стало ясно, что синий «Вольво», периодически берущий на борт различных пассажиров различной степени раздетости, как послушный теленок регулярно возвращается в стойло. Судя по всему, автомобиль принадлежал этому самому центру. Водитель, полноватый парень, лениво пинавший колеса перед тем, как плюхнуться за руль, относился к машине без нежных чувств, от души шарахая дверцами и даже не пытаясь придать ей более-менее помытый вид, что выдавало в нем наемную рабочую силу, а именно: водителя.

Ближе к вечеру объект, высоченный блондин, имевший стопроцентное сходство с выданной Матвею фотографией, рысцой вынесся из дверей и нырнул в салон. «Вольво» резко газанул, подняв пару фонтанчиков грязного снега, и поскакал по выбоинам. Матвей любил и ценил свою «восьмерку», понимая, что в ближайшее время на новый автомобиль он вряд ли заработает, поэтому прыгать по ямам он не хотел, аккуратно объезжая их и вслух удивляясь лихачеству бизнес-центровского водителя. При таких пируэтах пассажир давно бы уже прикусил себе язык и отбил все мягкие места. Похоже, они куда-то сильно торопились, поскольку машина продолжала подпрыгивать, как необъезженный мустанг, не тратя времени на объезд сомнительных участков асфальта.

Едва автомобиль остановился перед высоким особнячком, объект выскочил и словно бешеный циркуль понесся к цветочному магазину. Матвей торопливо вышел и, увидев, как Вадим скрывается в дверях магазинчика, поспешил за ним. Из-за скопления припаркованных машин «Вольво» не смог остановиться перед входом.

«Интересно, — подумал Матвей, входя в просторный благоухающий зал, — кому цветочки?»

— …Вам для любимой девушки, для жены или для тещи? — прощебетало нежное создание, порхавшее за Вадимом.

— А что, есть разница? Или вы букеты для тещи обрабатываете ядом?

— Нет, ну что вы! — наивно захлопала девушка наклеенными ресничками. — Цветы, как и духи, должны соответствовать возрасту и статусу женщины.

— Скажите, пожалуйста, какие тонкости! — пробормотал Вадим.

— Конечно. — Девица закатила глазки и картинно вздохнула: — Сами подумайте: любимую девушку надо поражать, тещу уважать, а жену не раздражать.

— Это вы сами придумали?

— Нет, нам так старший консультант говорил.

— А какой вариант дороже?

— Нет, сначала вы скажите, для кого букет? — закокетничала цветочная фея.

— Уважать и не раздражать мне не подходит, поэтому для любимой девушки.

Продавщица сразу увяла и без энтузиазма ткнула пальцем в одну из полок:

— Пожалуйста, тогда выбирайте из этих. Заметив Матвея, она решительно направилась к нему, строя глазки и многообещающе улыбаясь. Детектив решил не испытывать судьбу и выскользнул на улицу.

Как оказалось, он совершенно напрасно уселся в машину. Понадеявшись, что Вадим со свежеприобретенным букетом отправится дальше, он решил наскоро выпить кофе, пока объект не вернулся. К его огромному удивлению Никонов пронесся мимо, прикрывая своим телом величественный целлофановый шар с цветочной начинкой, и скрылся в дверях особняка, рядом с которым и дремал синий «Вольво».

Бросив термос, Матвей вывалился на улицу и побежал вслед за ним. Вывесок на стене не было, зато вызывающе торчали кнопочки домофона. Судя по всему, дом был жилым.

«Понятно, — загрустил детектив. — Похоже, у юноши свидание. И сколько оно продлится, зависит исключительно от уступчивости барышни и от потенции Никонова».

Про потенцию объекта сведений ему не давали, поэтому рассчитать время пребывания последнего в дамских объятиях не представлялось возможным. Внезапно «Вольво» медленно тронулся с места.

«Та-а-ак, — напрягся сыщик. — А мы куда?»

Ситуация становилась все более непонятной и запутанной. Почему машина уехала не сразу, а только через несколько минут после ухода Вадима? Хотя, возможно, парень собрался здесь ночевать.

Недолго думая, Матвей поехал за бизнес-центровским автомобилем, и через час уже стало ясно, что водитель подрабатывает частным извозом.

«Отлично», — потер руки детектив, когда через пару часов петляния но городу «Вольво» вернулся к особнячку. Никонов выскочил из парадного, метнулся в салон, и машина снова понеслась по разбитым городским магистралям. Около девяти вечера оба автомобиля приткнулись на стоянке перед бизнес-центром.

«Вот это номер, — оттопырил губу Матвей. — Прямо Ленин: работать, работать и работать! Ладно, кое-что мы нарыли».

Он выбрался из «восьмерки» и уверенной походкой двинулся в сторону «Вольво». Водитель курил, описывая круги рядом с верным конягой.

— Привет, денег хочешь? — с места в карьер начал Матвей.

— Заработать-то оно, конечно, неплохо, только я не за всякую работу берусь, — лениво ответил парень и по-блатному сплюнул сквозь зубы.

— А ты цену себе не набивай, — хохотнул Матвей. — Место у тебя теплое.

— Не жалуюсь, — осторожно ответил водитель, слегка насторожившись.

— Обидно небось такую кормушку потерять?

— А чего мне терять? Меня на работе ценят, — парень уже начал сильно нервничать.

— Слышал я, ты извозом подрабатываешь? ухмыльнулся Матвей. — Не думаю, что хозяину это понравится.

— Да кто тебе такое наплел…

— А никто, сам видел, — равнодушно протянул Шевелев.

— Когда?! Чего врешь?

— Час назад.

Парень сник и пробормотал:

— На фига тебе это надо? Денег хочешь?

— Хочу дать тебе подзаработать, забыл?

— Чего делать?

— Информация нужна. Тебя, кстати, как зовут?

— Николай, — набычился загнанный в угол водитель.

— Знаниями поделишься? — доброжелательно улыбнулся Матвей.

Делиться знаниями Коля любил и умел. Ни один, даже самый малозначительный факт из жизни начальства, сотрудников или знакомых, никогда не задерживался у него на языке. Коля работал лучше любого радио, с завидным упорством донося информацию до каждого встречного. Колиной фантазии мог позавидовать любой писатель. Если он чего-то не знал или какие-то мелкие детали оставались вне пределов его видимости, то это никак не сказывалось на качестве Колиных рассказов. Все, знавшие Колю, уже давно с этим смирились. Более того, многие стали считать его местным дурачком и старательно избегали общения с ним, поскольку один только факт встречи с Николаем в коридоре, ведущем к туалету, стоил нервного срыва бухгалтеру Галочке, которая всего лишь несла с собой маленькую вазочку и пакетик с подкормкой для срезанных цветов.

— Анализы сдаешь? — жизнерадостно подколол ее Николай. — Чего в пакетике?

Скромная девушка густо покраснела, не оценив его шутку, и молча захлопнула дверь перед носом улыбающегося сплетника.

«Понятно, — потер руки Коля. — А то мы не знаем, как тесты выглядят. Ну-ну!»

К середине дня все уже знали, что бухгалтерша беременна. Женская часть коллектива, в зависимости от возраста, дефектов характера и психологических склонностей, с упоением таскалась в бухгалтерию и заводила с ничего не понимавшей Галиной пространные беседы на тему токсикоза, родов и покупки приданого.

— Меня так наизнанку выворачивало, ужас. В метро едешь, и вдруг — бац! Приспичило! Обязательно надо возить с собой пакетики полиэтиленовые. Но только нужно сразу выходить из вагона, иначе вонять будет. Так неудобно: стоишь, на тебя все смотрят! — пугала ее Валентина Михайловна, пятидесятилетняя переводчица из небольшой фирмочки, арендовавшей в центре четыре кабинета.

— Да что вы говорите! — сочувствовала ей Галочка, списывая подобное выступление на проявления климакса.

— Я, когда рожала, вся порвалась! Прямо вдоль и поперек! А уж кровищи было, литров десять! — выкатывала красиво накрашенные глаза Ангелина, секретарь из юридической конторы.

— В человеке столько нет, — с сомнением отвечала Галочка, но тоже с пониманием кивала головой и вежливо улыбалась.

Нервничать она начала, только когда обычно злобная и неразговорчивая уборщица вдруг улыбнулась, блеснув парой золотых зубов, и проникновенно сообщила:

— Дети — счастье! Ты выйди, я приберусь. Негоже молодой девке пылью дышать.

Если учесть, что обычно она входила в бухгалтерию, пятясь задом, и, молча громыхая пылесосом, без предупреждения начинала процесс уборки, тыча сотрудниц наконечником по ногам, то ее златозубая улыбка была равноценна стриптизу в переполненном автобусе в час пик: шок и недоумение. Перепуганная Галочка выскочила в коридор, где и наткнулась на Мишу, местного дизайнера, балагура и любимца девушек, не замечавших его половой принадлежности и воспринимавших Мишаню как подружку.

— Галка, не дрейфь! Я с тобой! — обнял ее Миша.

— Ничего себе «не дрейфь»! У нас что, эпидемия?

— Да ладно тебе, все уже знают!

— Что знают?

— Да про тест!

— Протест?

И тут Галочка наконец-то осознала, что произошло.

— Да я… цветы… удобрения… Убью!!! Вечером Маруся еле уговорила рыдающую бухгалтершу не увольняться.

— А что мне теперь делать? Ходить и всем рассказывать, что Коля придурок? — всхлипывала Галя.

— Завтра уже все забудут, не реви. Можно подумать, что у народа других дел нет, как про твою беременность думать!

Спас ситуацию Миша.

— Слышь, Колян, — сунул он голову к нему в машину, когда Коля уже собрался уезжать в гараж. — Прикинь, Галке китайский тест продали, липовый. Говорят, сейчас в город партию левых тестов завезли, а она чуть с ума не сошла от ужаса. Это прикол такой, подарки женщинам на Восьмое марта: делает тетка анализ, а там по-любому — беременна! Вот и она попалась!

— Так она не того? — расстроился Коля.

— Не, пока нет, но у тебя еще есть шанс, — хмыкнул Миша.

— Еще не хватало! — обалдело пробормотал Коля. Утром прибывающих на службу сотрудников встречал Коля с потрясающей новостью: Галка не беременная, а в городе целая партия шуточных тестов на беременность. Народ к сообщению отнесся равнодушно, только Ангелина почему-то обрадовалась и долго пыталась добиться от Николая, кто производитель. С глубочайшим сожалением он вынужден был признать, что как раз это ему неизвестно.

Если бы Матвей знал о Колином стремлении к дележке информацией, то мог бы неплохо сэкономить. Зато Коля, заимевший наконец-то благодарного слушателя, оттянулся по полной программе, получив еще и приятно шуршащую бумажку. Узнав, что шантажиста интересует Никонов, Коля с упоением начал вываливать на детектива все подробности Вадимовой биографии. Сотрудники эти истории слушать пугались, поскольку Коля, помимо того, что сообщал крайне интересные факты, еще имел обыкновение невероятно громко разговаривать, а обсуждение начальства допускалось только шепотом.

Через пятнадцать минут этой плодотворной беседы Матвей знал, что Никонов редкостный бабник, что девицы сами на него кидаются, что ходит он, как революционный матрос, обвешанный лентами презервативов, что он обхаживает своих барышень не только в личном автомобиле, но и в служебном, что одной из последних его пассий стала молодая жена второго директора, Сергея Михайловича, которая, обнаружив измену, побила Никонова сумочкой, и что всех своих теток он досконально обсуждает с Колей за рюмочкой коньяка. Матвей уходил с гудящей головой, боясь расплескать полученную информацию и заручившись Колиным обещанием немедленно звонить, как только Вадим соберется в какой-нибудь ресторан на обед в одиночестве.

Аня прибежала в «Лилию» на полчаса раньше. Приплясывая на стуле от нетерпения, она крутила головой и разглядывала посетителей. Звонок детектива стал для нее полной неожиданностью: она так и не определилась с сопровождающим, поиском которого усиленно занималась в последние дни.

Кандидаты, конечно, были, но абы какой ее не устраивал, Вадим должен был скрючиться от ревности и немедленно начать грызть локти. Спутника для достижения такого результата у нее на примете не было. Единственный подходящий кавалер, тренер по фитнесу, оказался любителем сильного пола и категорически отказался сопровождать Анну даже за вознаграждение, мотивируя это тем, что подобное поведение может бросить тень на его репутацию. Анька, про себя подумавшая, что при такой откровенной голубизне он и так в тени, приуныла. Прогулявшись по залу, где качались мускулистые юноши, она сделала следующее неутешительное заключение: они были либо возмутительно юны для нее, либо, судя по лицам, страдали слишком низким уровнем IQ.

Осуществление мести оказалось под угрозой. Поразмыслив, она пришла к выводу, что можно попробовать поворошить прошлые связи, перелистав старую записную книжку. Комплексами Аня не страдала и звонить прежним бойфрендам зазорным не считала, но одна проблема все-таки была: книжка эта находилась в ее старой квартире, где по сей день проживал ее бывший супруг со своей мамашей, Марией Сергеевной. Ситуация была слегка напряженной, как и отношения между бывшими родственниками. Шикарные трехкомнатные апартаменты в свое время получились из Аниной двухкомнатной квартиры и однушки, принадлежавшей мужу и свекрови. Размениваться с ними после развода Аня не стала, решив отыграться за все хорошее, что сделали ей муженек и его мамаша. Когда накал борьбы поутих, некоторое время семейство проживало на общей площади в состоянии вооруженного нейтралитета, а затем решено было размениваться. И тут выяснились трогательные подробности: мама с бывшим супругом желали получить пренепременно двухкомнатную квартирку, аргументируя это тем, что Аня себе на жизнь заработает, а им придется прозябать в нищете. Аня решила сделать родственникам прощальный подарок и последние несколько месяцев, переехав на съемную квартиру, с упоением искала большую дружную цыганскую семью, желавшую приобрести площадь подешевле. На всякий случай, в надежде на благоразумие алчных соседей, она предупредила Марию Сергеевну о готовящемся акте возмездия, на что та, гордо выставив бородавчатый подбородок, многозначительно хохотнула и зловеще произнесла:

— Ну-ну, посмотрим, кто кого!

Бывший супруг и его родительница клещами вцепились в квадратные метры и ни за что не желали сдаваться. Судя по всему, они сэкономили на юристе, поскольку периодически звонившая Ане свекровь запугивала ее передачей дела в суд и несла немыслимую ерунду насчет алиментов, которые обеспеченная Аня должна была выплачивать обиженному супругу. Чем обижен бывший муж, Аня выяснить даже не пыталась, швыряя трубку всякий раз, как только оттуда раздавалось карканье Марии Сергеевны. И вот теперь придется ехать в логово кикиморы.

Поковырявшись в замке, Аня поняла, что ключ не подходит. Похоже, свекровь перешла к открытому противостоянию. Аня налегла на звонок и для пущей убедительности попинала дверь. Изнутри послышались торопливые шажки, что-то скрипнуло, и воцарилась тишина. Последующие звонки и пинки результата тоже не имели. В дверном глазке темнота периодически сменялась светом. Хмыкнув, Аня приложила к уху трубку и радостно спросила:

— Диспетчер? Можно мне слесаря прислать? Плачу по двойному тарифу! Надо дверь сломать, а то я ключи потеряла, домой не попасть. Штамп о прописке есть. Ага, спасибо, жду!

— Врет она все! Не слушайте! Не живет она здесь и не показывается даже! У меня свидетели есть! — раздался глухой вопль из глубины квартиры.

— Мария Сергеевна! Какая неожиданность, вы Дома! — проворковала Анька. — А я по вас уж так соскучилась. Может, откроете, чайку попьем?

— Разбежалась, — каркнула бабка. — Я тебя впущу, а ты меня отравишь, чтобы метры свои отхапать!

— Вы бы поторопились, а то ведь когда слесарь придет, мне ему платить придется, и уж тогда я обязательно попрошу не только петли снять, но и порубить вашу дверку на кубики!

— Чего пришла? — начала отступать Мария Сергеевна.

— Живу я здесь, — порадовала ее бывшая невестка.

— Ой, не ври-ка!

— Паспорт показать?

Бабка опять затихла: аргументов не было.

— Чего пришла-то? — начала она по второму кругу.

— Свидание у меня со слесарем, и, что характерно, именно по этому адресу.

Анькин равнодушный тон пугал плохо соображавшую старуху, убеждая ее в том, что наглая девка не шутит.

— Да разве ж порядочные люди так поступают? Как тебе не стыдно-то над пожилым человеком издеваться! Сколько я тебе добра сделала!

— Добра вашего никогда не забуду, — пробормотала Анька, и, повысив голос, добавила: — Дверь не жалко?

Марии Сергеевне дверь было очень жалко, хотя и поставлена она была на невесткины деньги. Еще жальче было новый замок, купленный в стройтоварах и за возмутительную цену вставленный поддатым слесарем. Подумав, она побежала звонить сыну. Андрей, вникнув в проблему, заорал дурным голосом и велел немедленно впустить бывшую жену, пока дверь еще цела.

— Так она же здесь не живет! Мне вот Зоя Карловна из 19-й квартиры сказала, что ее и выписать можно, если свидетели…

— Мама, ты рехнулась! — взвыл Андрей, недослушав старушкины доводы. — Дверь сломают, на какие шиши мы будем новую ставить! Впусти ты ее!

— Да, тебе хорошо! — заныла мама. — А если она на меня нападет? Приезжай, сынок! Боюсь я ее, заразу!

— Я работаю. Вернусь только вечером. Хочу увидеть целую дверь, а не голый косяк. Если двери не будет, я уеду ночевать к знакомой, а ты будешь изображать сторожевую собаку и гавкать на всех из-за занавески, — злобно отчеканил Андрей.

— Почему из-за занавески? — всхлипнула Мария Сергеевна.

— Ну, надо же будет чем-то вход прикрыть! — с этим словами Андрей отсоединился.

Бабка перед соседями позориться не желала, поэтому, загремев замками, распахнула дверь, едва не пришибив не ожидавшую столь быстрой капитуляции Аньку.

Решив не усугублять конфликт, Аня сняла обувь и пошла в свою комнату.

— И что это здесь произошло? — раздался через мгновение ее голос.

Мария Сергеевна трусливо просеменила в кухню, изображая глухую.

— Я к кому обращаюсь? — требовательно заорала Анна, разглядывая гору непонятного хлама, высившуюся посреди пушистого паласа. — Это что еще за дары помоек?

Свекровь забаррикадировалась в ванной и на дальнейшие вопросы не отвечала. Тяжело вздохнув, Аня отыскала записную книжку, за которой приходила, и радостно крикнула, захлопывая за собой дверь:

— Надеюсь, больше не свидимся! Можете мародерствовать дальше!

Записная книжка не помогла. На встречу с детективом Аня шла, мучительно перебирая в уме имеющиеся жалкие варианты. Увидев Матвея, она даже подпрыгнула от радости: да вот же он, сногсшибательный кавалер!

— Ну что? Когда и куда ехать? — заорала она на все кафе, и тут же смущенно присела под взглядами посетителей.

— Вы что вопите, как пожарная сирена? — зашипел Матвей. — Или мне тоже надо было ответить прямо от дверей?

— Простите, — зашептала Аня, выкатив глаза и вцепившись в его руку. — Я перенервничала. Ну, так что?

— Пока дата и время неизвестны, — важно сказал детектив.

— И вы для этого вытащили меня на встречу? — разъярилась она.

— В принципе, у меня есть информация личного характера. Касаемо вашего Никонова.

— Он не мой! — обиделась Аня, и тут же спохватилась: — А что за информация?

— Мы договаривались о цене только за то, что я сообщу вам, куда и во сколько подъехать.

— Ну, и что? Сообщили? — съязвила Аня.

— Сообщу, у меня все схвачено. Пришлось оплатить осведомителя, — намекнул сыщик.

Это ваши проблемы, — отрезала Аня. — Торговаться я не собираюсь! Цену мы оговорили, включая накладные расходы.

— Не спорю, — моментально сдался Шевелев. — Но насчет информации мы не договаривались.

— Можете оставить ее себе…

— Я тоже так и подумал: зачем вам знать про его баб?

— Я передумала, — очаровательно улыбнулась Аня. — Сколько стоит компромат?

— Сразу хочу предупредить, — честно сказал детектив, — он вам не пригодится, жены у Никонова нет.

— Да что вы говорите! — скривилась Аня. — Какой сюрприз! Вот жалость-то!

— О цене договоримся? Сто!

— Триста!

— Сто!

— Двести!

— Сто!

— Ладно, сто!

— Рублей!

— Вы издеваетесь, Анна Николаевна?

— Я торгуюсь.

— Сто долларов, и все подробности ваши.

— Ладно, — вздохнула Анька. — Выкладывайте.

— Сначала вы!

— Что — я?

— Утром деньги, вечером стулья… Классиков читали?

— Можно и наоборот, но деньги вперед, — пробормотала Аня, роясь в сумочке. — Какой вы корыстный, однако!

— Я на работе, — напомнил Матвей.

— Нате и не томите. — Она подтолкнула купюру по полировке.

Сыщик медленно взял ее, пощупал, посмотрел на свет, аккуратно сложил и сунул в нагрудный карман:

— Значит, так. Ваш Никонов — бешеный бабник. Надеюсь, вам это пригодится.

Вывалив все подробности, купленные у болтливого водителя, Матвей закончил повествование сообщением о том, что в список ловеласа попала и молодая жена второго директора.

— Что? — охнула Аня. Кровь бросилась ей в лицо: — Что вы несете? Этого не может быть!

— Это вы что, за второго директора так переживаете? — удивился детектив. — Или не верите? Да он при мне покупал для нее букет. Так и попросил, дайте, мне, мол, букет для любимой девушки.

— Да вы чушь какую-то говорите, вы не ошиблись?

— Нет, я лично видел, как он, купив букет, приехал к ней. Там почти мексиканские страсти. Говорят, они недавно даже подрались у одного ресторана.

То, что в доме, куда Вадим отволок свой шарообразный веник, обитает та самая жена директора, детективу тоже сообщил всезнающий Коля.

Аня впала в ступор. Как реагировать на услышанное, она категорически не понимала.

— Что за ресторан?

— Думаете, он может поехать туда еще раз? — по-деловому спросил Матвей. — Сейчас, уточню название.

Через пару минут Аня уже знала, что Юлька ужинала с Вадимом в ресторане «У Иннокентия», а причиной скандала стало то, что Вадим параллельно начал ухлестывать за какой-то престарелой красоткой.

— Это не может быть ошибкой? — Аня чувствовала себя ужасно. Ее начало мутить, а мысли стадом тупых буйволов разбрелись по закоулкам сознания. Это было похоже на оживший кошмар.

— Можем съездить туда и проверить. За дополнительную плату, — быстро сориентировался Матвей. Зачем клиентке эти сведения, он не знал, но почему бы не заработать, если появилась возможность?

— Каким образом? — Аня пыталась предотвратить надвигающуюся катастрофу.

— Вы же дали мне фото Никонова. Если я правильно понимаю, эта дама на данной фотографии запечатлена в образе невесты. Вот и предъявим карточку для опознания.

— А-а, — вяло протянула Аня. Она действительно вынуждена была дать детективу свадебную фотографию, где они с Вадимом были свидетелями. Других его изображений у Ани не было, поскольку, не страдая излишней сентиментальностью, она не планировала вставлять физиономию любимого в портмоне, и вообще, ей и в голову не приходило, что ее жених внезапно так глубоко забурится в работу, что перестанет с ней встречаться, а лишь изредка будет звонить, словно наследник перспективной тетушки, проверяющий, не померла ли наконец любимая родственница.

В ресторан Аня не пошла. У нее подгибались ноги и кружилась голова. Шевелев вернулся через час. Издалека полюбовавшись серо-зеленым профилем Анны Николаевны, сидевшей неподвижно, словно восковая фигура, на переднем сиденье его «восьмерки», он подошел и тихонько побарабанил пальцами. Анька сильно вздрогнула и начала бестолково дергать ручку.

«Сейчас отломает все», — раздраженно подумал Матвей, выпуская суматошную клиентку.

— Ну? Что? — Аня тряслась, как в лихорадке.

Что-то не так, — отстранение подумал детектив. — Хотя, какое мне дело?»

— Они опровергли эту чушь? — Аня с такой надеждой смотрела на него, что Шевелев понял: его втравили в какую-то грязную историю, нагло обманув.

— Нет. — Матвей оторвал ее пальцы, судорожно цеплявшиеся за его дубленку. — Если хотите, сходим, и метрдотель повторит вам свой рассказ. Эту бабу он запомнил на всю жизнь: она бегала по холлу на четвереньках.

— Точно, она. — Аня сникла и плюхнулась обратно в машину.

— Она испортила вашему Никонову романтический ужин, устроив скандал в зале. Приревновала его к какой-то старой кошелке. В общем, обычная история.

— Да уж, — помотала головой Аня. — Простенько и со вкусом.

Машина так и осталась у кафе: Анька попросила Матвея в качестве подарка от фирмы отвезти ее домой. Сама она за руль садиться боялась.

Уже засыпая, она вспомнила, что забыла договориться с детективом о том, чтобы он ее сопровождал. Она вообще не знала, нужен ли ей теперь этот спектакль.

Но отдохнуть дома ей не удалось. Едва она переступила порог съемной квартиры, как раздался требовательный звонок телефона:

— Анна, будь любезна немедленно приехать и объясниться! — завизжала трубка голосом бывшей свекрови.

— Я сегодня крайне нелюбезна, — решила напугать ее Аня, но отвязаться от Марии Сергеевны было невозможно.

Поняв, что лечь не удастся, Аня сердито поинтересовалась:

— Что, уже соскучились? Мы вроде бы виделись сегодня. И вы, как мне примерещилось, не больно-то обрадовались нашей встрече. Что, решили наверстать упущенное?

— Мы тебя ждем, — глухо известила ее Мария Сергеевна и отсоединилась.

— Вот ведьма, — сообщила Анька в потолок и нехотя поднялась: — Может, плюнуть на нее…

Телефон опять запиликал:

— Ты что, еще не выехала? Я же русским языком сказала: приезжай немедленно!

Поймав такси, Аня забралась в неуютный прокуренный салон и начала гадать, что же такое сподвигло бывшую родственницу на новую встречу?

В кармане затрясся мобильник:

— Аня, это вы? — прошептал мучительно знакомый голос.

— Говорите громче, вас плохо слышно, — раздраженно крикнула она, сомневаясь, что этот безумный день когда-нибудь закончится.

— Это Ольга Ивановна. Я громче не могу, она услышит!

— Кто такая она?

— Ваша фурия-свекровь!

— Бывшая, — машинально поправила говорившую Аня и тут же все вспомнила.

Ольга Ивановна была агентом по недвижимости. Эту активную старушку ей порекомендовали знакомые, сказав, что бабулька, несмотря на преклонный возраст, филигранно решает сомнительные вопросы и разменивает абсолютно неразмениваемые квартиры. Проверив ее по базе, Аня сначала ужаснулась: бабка была едва ли не ровесницей паровоза, но когда та в парике и на шпильках подкатила на встречу в новенькой перламутровой «десятке», Анины сомнения рассеялись.

Потребовав копии всех документов, Ольга Ивановна уже через десять минут вынесла свой вердикт: размен реален.

— Вы хотите просто разъехаться, или желаете оставить о себе долгую память? — без обиняков поинтересовалась она.

Анька, засмущавшаяся вводить постореннего человека в курс дела, обрадовалась такой постановке вопроса и радостно подтвердила: да, и не просто память, а памятный обелиск, желательно, групповой, и, желательно, интернациональный!

— Сделаем, — кивнула Ольга Ивановна. — Только быстро не обещаю. Если без памятных подарков, то можно и за неделю, если же с мемориалом, то как получится.

— С мемориалом, — мечтательно закатила глаза Анька. — Я не злопамятная: отомщу и забуду!

И вот, похоже, свершилось. Хоть что-то хорошее в этом гнусном дне. Она взбодрилась и пожалела, что не освежила макияж. Акт мщения должен был запомниться обидчикам не только самим фактом превращения ее бывшей квартиры в коммуналку, но и ее прекрасным, торжествующим лицом, дышащим праведным гневом и жаждой справедливости…

— Дамочка, приехали, — водитель испытующе смотрел на гримасничавшую на заднем сиденье брюнетку. Судя по всему, она ехала кого-то убивать. Или уже закапывать. Знал бы он, насколько близки к истине его предположения!

Дверь была нараспашку. В глубине маячили какие-то фигуры и слышалось визгливо-испуганное лопотание свекрови. Двое мужчин стояли на лестнице. Они смолили какие-то невероятно вонючие цигарки и смачно сплевывали на пол, радостно гогоча. В ее бывшей квартире было многолюдно, шумно и накурено. Бледный Андрей смурной тенью ходил за крупной горластой женщиной, перемещавшейся по квартире в грязных сапогах и лиловом пуховике нараспашку. Из под пуховика свешивалась длинная мятая юбка, обильно разукрашенная люрексом и крупными пестрыми цветами. К огромному Анькиному сожалению, внешность у нее была совершенно славянская, но говорила тетка на какой-то чудовищной помеси русского и другого, неизвестного языка, вставляя периодически четкие непечатные выражения, выговариваемые без единого намека на акцент. Следом за Андреем волочился высокий сутулый дядька неопределенного возраста. Он мог быть с одинаковым успехом и теткиным мужем, и отцом. То ли он чем-то болел, то ли его регулярно недокармливали, но он напоминал скелет, который резвящиеся старшеклассники смеха ради обрядили в клетчатую рубаху и синие брезентовые штаны.

Ольга Ивановна, пытаясь заглушить возражения бывшей Анькиной свекрови, хорошо посгавленным голосом излагала какие-то юридически обоснованные истины, суть которых сводилась к тому, что Марию Сергеевну спросили об ее мнении исключительно из вежливости, а по сути, ее отношение к происходящему никого не волнует. Если она желала выкупить часть квартиры, принадлежащую бывшей невестке, то надо это было сделать раньше. Но, поскольку уважаемая Мария Сергеевна отказалась от сделки не только в грубой устной, но и в письменной форме еще полгода назад, то ее просят удалиться с чужой жилплощади и тихо сидеть на своих квадратных метрах, не сотрясая хрупкую психику будущих соседей сомнительным словарным запасом.

В кухне круглозадый, толстенький мужичок задумчиво щупал трубы под раковиной и невнятно ругался, освещая свои манипуляции маленьким фонариком. Две голосистые тетки весело рылись в огромной куче вещей неизвестного назначения, сваленной посреди бывшей Аниной комнаты. Они обменивались непонятными репликами и, судя по всему, были очень довольны. В общем, тихая и уютная квартирка, в которой когда-то молоденькая Аня собиралась построить свое семейное счастье, сейчас напоминала потревоженный муравейник.

Увидев Аню, Ольга Ивановна с облегчением вздохнула и радостно оповестила всех присутствующих:

— А вот и хозяйка!

— Какая она хозяйка! — тут же вступила в прения Мария Сергеевна. — Она тут давным-давно не живет. Ответственная квартиросъемщица — я!

— Съемщица? — задумчиво повторил тощий дядька, обкатав понравившееся слово на языке. — Это хорошо.

Кому хорошо? — на всякий случай решила уточнить воинствующая бабка, не ожидавшая такого благосклонного отношения интервентов к своей персоне.

— Нам хорошо, — довольно щурясь, проговорил он. — Раз съемщица, то съезжай, потому как мы тут теперь хозяева.

— Я сейчас милицию вызову, — побледнел Андрей, с ненавистью глядя на Аньку.

— Зачем? — удивилась Ольга Ивановна. — У нас все по закону. Люди пришли смотреть квартиру, 23:00 еще не скоро. Если покупателям все понравится, то завтра же будем оформлять сделку.

— Мне плохо, — решила изобразить обморок Мария Сергеевна.

— Во, — обрадовалась тетка в пуховике, повернувшись к своему спутнику. — Бабка-то совсем плохая, со дня на день помрет.

— Так сын вон еще есть, — задумчиво протянул скелетообразный мужик, после чего все молча уставились на Андрея. Он прислонился к стене и начал медленно по ней сползать под «доброжелательными» взглядами будущих соседей.

— Тоже хилый, долго не протянет, — с надеждой констатировала тетка и вопросительно посмотрела на Ольгу Ивановну.

— Этого я вам обещать не могу, — честно тряхнула париком агентша.

А нам и не надо. Мы в обещания не верим, — гоготнул круглый дядька, прикатившийся из кухни. — Мы люди простые, привыкли все своими руками… Кстати, трубы гнилые. Так что надо бы скинуть за ремонт, — нелогично закончил он свое тезисное выступление и с удовольствием продемонстрировал присутствующим свои «золотые руки» с короткими толстыми пальцами, похожими на сосиски в траурной окантовке черноты неизвестного происхождения. Мария Сергеевна перестала изображать умирающую и начала громко и часто икать.

— Ам! — гаркнула на нее толстуха и тихо пояснила моментально заткнувшейся бабке: — Укушу!

Народное средство подействовало моментально. Икать она перестала, но теперь, по идее, должна была начать заикаться.

Аня наслаждалась. За этот спектакль было бы не жалко и заплатить. Мысль о том, что бывшие родственники отныне будут жить в столь теплой и веселой компании, будоражила ее воображение. Жалость, на мгновение кольнувшая ее, тут же улетучилась, едва она вспомнила, как лежала в роддоме. Ее тогда никто не пожал ел…

— Хозяйка, скинешь? — улыбнулась золотыми зубами тетка.

— Подождите, подождите, — зашевелилась Мария Сергеевна.

— Подождем, — миролюбиво согласилась тетка и выжидательно уставилась на набирающую воздух бабку.

— А как это, позвольте, мы тут будем жить в трех комнатах? — И она победоносно взглянула на Ольгу Ивановну: — В каком, простите, количестве и каким образом?

— А что количество? — словоохотливо пояснил тощий. — Я, да жинка, да сестры ейные, да брательник мой, ну и дети еще. Разместимся, не сомневайтесь! Мы все в вагончике жили, и то ничего! Места на всех хватит. Не волнуйтесь!

Аньке захотелось его расцеловать. Даже в самых смелых мечтах она не могла бы себе представить более радужной перспективы. Злорадная улыбка, которую она с превеликим трудом пыталась сдержать, щекотала губы.

— Да нет, я как раз волнуюсь! — взвизгнула бывшая свекровь и повернулась к ней: — Интересно, как это ты полторы комнаты продаешь?

— Вот дура-баба, — вступил в дискуссию толстый. — Точно, такие ведьмы долго не живут!

— Вы мне тут не угрожайте, у меня свидетели! Вы на что намекаете? — дрожащим голосом проквакала Мария Сергеевна.

— Да ни на шо! — искренне удивился толстый. — Злая ты больно, тетка! Желчи в тебе много. Мы к тебе со всей душой…

— Со всей семьей, — не выдержала Аня и хихикнула. Сохранить лицо не получилось.

— Молчи, змея, — просвистела Мария Сергеевна. — Еще раз спрашиваю, как мы будем делить третью комнату?

— Да не переживай, бабуся, поделим потом! — успокоила ее тетка. — Ежели стесняешься, мы перегородку положим. Кирпичную. Мы ж строители. Тут такие площадя, что можно и четырехкомнатную, и даже пятикомнатную квартиру сделать…

Первым сдался Андрей. Сцапав Аню за локоток, он попытался уединиться с ней в гостиной.

— Послушай, ну нельзя же так. Ты ведь никогда не была такой стервой. Ты же мягкая, нежная, добрая, почему ты со мной так поступаешь?

Андрюша! — развеселилась Анька. — Кто тут мягкая и нежная? Ты меня с кем-то явно перепутал. У меня, милый, такая веселая жизнь, что я уже давно жесткая и шершавая, иначе не выплыть. Когда-то у Меня были замечательные учителя, ты со своей старушкой мамой! Если бы не вы, я бы, может, так и осталась доверчивой покладистой девочкой. И современная действительность меня бы быстренько разжевала и выплюнула. Но в борьбе с вами я закалилась, как меч-кладенец. Не могу не сказать за это душевное спасибо.

— Вот видишь, все, что ни делается, все к лучшему! — обрадовался Андрей. — Получается, что именно нам ты обязана своим сегодняшним материальным положением.

Аня изумленно качнула головой и с любопытством взглянула на бывшего супруга: судя по вдохновенному выражению лица, он искренне верил в то, что озвучивал.

В очередной раз подивившись своей юношеской слепоте и неразборчивости, Аня молча попыталась выйти из комнаты.

— Ань, ну ты же нам всю жизнь под откос пустишь. Ты же убьешь нас с мамой чужими руками! Ведь эти… эти строители, они нас в эти перегородки замуруют!

— Да? — улыбнулась Аня, вспомнив волка из «Ну, погоди!». — Так это вы сами себя замуровали, милый.

Поняв, что все аргументы исчерпаны, Андрей вдруг нагнал во взгляд тоски и загадочности и прогундосил:

— Я понимаю, ты не можешь мне простить ту историю с Кариной. Конечно, для женщины это серьезная психологическая травма, но ведь это было просто увлечение! Я сам потом переживал. О, знаешь, как я переживал!

Решив изобразить печального Пьеро, он собрал лоб в гармошку и трагически скосил глаза к носу.

Пантомима не удалась. Андрей слегка перестарался и стал похож на больного зайца с прогрессирующим косоглазием.

Аня хмыкнула. Имя той давней соперницы она слышала впервые, да и не в ней было дело. Похоже, он даже не помнил о том, что тогда она потеряла ребенка. Вот это да! Последние угрызения совести и сомнения в том, что при грехах на копейку месть получилась аж на три рубля, испарились, как утренняя роса.

Не заметив ее выражения лица, Андрей продолжал бороться за квадратные метры:

— Анюта! Я должен тебе сказать, чтобы, уходя, ты знала: я до сих пор люблю тебя. Я всегда любил тебя! В моей жизни, в моем сердце нет места другой женщине!

— А спеть? — перебила его напыщенную речь Аня.

— Что?

— Ну, теперь надо спеть. Или сплясать. Только не русское-народное, а что-нибудь из классического балета, чтобы соответствовало моменту.

Андрей хмурился, соображая, действительно ли от него ждут сольной партии, или бывшая жена издевается.

— Не пыхти, — облегчила его страдания Аня. — Ничего у нас не получится. Даже если спляшешь.

Договорившись с Ольгой Ивановной и тепло попрощавшись с будущими покупателями, так замечательно скрасившими ей этот печальный день, она в последний раз посмотрела на свою бывшую семью. Мария Сергеевна, которую Андрей пытался затолкнуть в комнату, растеряв последние остатки своего хорошего воспитания, торопилась обогатить запас ненормативной лексики присутствующих, вызывая живейший интерес у толстого мужика. Похоже, некоторые выражения он слышал впервые.

— Веселая бабка, — добродушно прогудела тетка, легко втолкнув и Андрея, и его мамашу в комнату. — Думаю, общий язык найдем. Вы за нас не переживайте.

Ане стало смешно. Да уж. За эту дружную семью точно можно было не переживать.

Приехав домой, она завалилась спать с ощущением хорошо проделанной работы.

Юльку ноги домой не несли. Она радовалась обилию поручений, хотя справлялась с ними из рук вон плохо. Половину забывала, что-то путала, документы пропадали на ее столе, словно в Бермудском треугольнике. Мысли постоянно крутились вокруг разрушающегося на глазах семейного счастья. Аня не звонила, а сама Юлька решила ее не беспокоить, понимая, что ничего обнадеживающего от подруги она все равно не услышит: уж больно замысловатая сложилась ситуация.

Выйдя на улицу, она побрела в сторону метро. Дома наверняка ждал очередной букет. Предыдущий дар неизвестного воздыхателя краснеющая Тамара Антоновна предложила выкинуть. Юлька обрадовалась и с жаром, сбивчиво оправдываясь, начала запихивать шуршащий веник в ведро. Он не влезал, поэтому Юлька, вылупив глаза, переломила его пополам и, пыхтя, затолкала в мусор, прикрыв крышкой.

Раскрасневшись, она выпрямилась и со слезами повернулась к свекрови:

— Вы понимаете, я даже примерно не представляю, чьи это цветы! Честное слово!

Тамара Антоновна, молча сгорбившись, вышла.

— Узнала, убила бы! — в сердцах выкрикнула Юлька. Надо было срочно прекращать это издевательство.

От свекрови ей с трудом удалось узнать, что цветы доставляли днем с курьером. Можно было бы, конечно, взять отгул, подстеречь этого цветоносца и допросить с пристрастием, но перспектива провести целый день с Тамарой Антоновной пугала.

В метро Юльку сдавили до размеров баночной кильки и притиснули в угол. Рядом топталась влюбленная парочка. В дутых куртках, оба с сальными волосами, собранными в куцые хвостики, молодые самозабвенно целовались, не обращая внимания на агрессивно настроенную старушку, пытавшуюся в сжатые сроки обучить их хорошим манерам посредством условно-нормативной лексики. Парень лапал свою даму с возрастающим ажиотажем, периодически задевая Юльку. Ей стало противно, а отодвинуться было некуда.

— Молодой человек, — не выдержала наконец она. — У вас проблемы с пространственным восприятием. Вы постоянно промахиваетесь мимо своей дамы.

Народ захихикал.

— Сама ты дама! — обиделась партнерша, резко развернувшись к обидчице.

Увидев прыщавое лицо с пробивающимися усиками, Юлька смутилась и пробормотала:

— Простите, я думала, это вы — девушка… Пузатый дядька, стоявший рядом, громко заржал:

— Да оба они — девушки!

Юлька, боясь мести сексуальных меньшинств, начала ввинчиваться в толпу, активно работая локтями, чтобы отползти от оскорбленной парочки как можно дальше.

Народ нехотя расступался. Наконец она уткнулась в двух девиц неопределенного возраста, стоявших насмерть и не уступавших ни сантиметра занятых позиций. Юлька сдалась и повисла на поручне.

— … Если хочешь разойтись с парнем, загляни в его мобильник, — сказала высокая худая блондинка, с остервенением работая челюстями, словно пытаясь разжевать резиновую подошву.

— И что? Обзванивать все номера? — уныло поинтересовалась вторая, тоже блондинка, но пониже и покрепче.

— Во-первых, если он занес свою бабу в адресную книжку, то под номером высветится какая-нибудь пакость, вроде Ольчик, Ленок, Булочка или Киска. Во-вторых, в первую очередь смотри эсэмэски. Там столько компромата можно нарыть, ого-го!

Я не хочу компромата! Я хочу, чтобы там ничего не было!

— Ха, размечталась! Тогда встречайся с девушками.

Дальнейшую беседу Юлька уже не воспринимала: «Так вот где можно обнаружить телефон таинственной соперницы! В его мобильнике!»

Воодушевленная найденным решением, Юлька не заметила, как добежала до дома. Букет снова был.

— Опять? — выдохнула она.

— Опять, — подтвердила Тамара Антоновна, наливаясь краснотой.

Схватив цветы со столика в прихожей, Юлька понеслась к помойке. Возвращавшийся домой Сергей с интересом наблюдал, как его жена, размахнувшись, забросила букет в мусорный контейнер. У него задергалось веко: быть рогоносцем оказалось очень хлопотно и чрезвычайно оскорбительно. Ему опять пришлось потоптаться перед входом, чтобы усыпить бдительность супруги.

Юлька с трудом дождалась, пока все уснули, и выскользнула в коридор. Трубка мужа стояла на зарядке. Воровато схватив добычу, Юлька ускакала обратно в комнату.

В своем мобильнике она никогда не использовала эти функции, поэтому ориентировалась в достижении современной техники с огромным трудом. В эсэмэсках было девственно чисто.

«Понятно, удаляет! Какая предусмотрительность», — скрипнула зубами Юлька.

В перечне последних звонков женских имен не обнаружилось, но это еще ни о чем не говорило. Просмотреть всю записную книжку было невозможно: просидев десять минут только на букве А, Юлька поняла, что половина имен окажется женскими, а всего номеров в памяти штук триста. Проверить такую ораву теток было невозможно физически. Она начала скакать по списку наугад, понадеявшись на судьбу.

По коридору прошуршала Тамара Антоновна. Перепуганная Юлька рухнула на подушку, накрывшись с головой одеялом.

«Если что, скажу, что боюсь спать в темноте», — решила она.

Но в квартире опять повисла тишина.

Отлежавшись некоторое время для полной уверенности, она снова потянулась к телефону. Трубка пронзительно пискнула и задрожала. Юлька в ужасе зажала рот рукой.

«Принято новое сообщение», — на голубом экране закрутился конвертик.

Сдерживая бешеное сердцебиение, она трясущимися пальцами начала тыкать кнопочки. Открыв сообщение, она со стоном откинулась на подушку.

— И что? Я ведь именно это искала, так к чему трагедии? — заторможенно подумала она. Пульс грохотал в ушах, словно скорый поезд. Кажется, у нее поднялась температура. Голова кружилась, перед глазами плавали размытые цветные кляксы.

На погасшем экранчике висело послание: «Хочу тебя. Не могу без тебя. Завтра как обычно. Целую. Твоя девочка».

С трудом найдя в себе силы вернуть телефон на место, Юлька рухнула в кровать и залилась горькими слезами. Всхлипывания перешли в тихую истерику. Легче не становилось. Только под утро она забылась тяжелым сном.

На работу она не пошла. Лицо опухло и горело, тело ломило, а ноги категорически отказывались удерживать жалкие Юлькины пятьдесят килограммов. Еле ворочая языком, она позвонила шефу и сообщила, что сегодня не придет, потому что заболела.

— Поправляйтесь, Юленька, — кисло сказал Валерий Михайлович и отсоединился.

Осознав, что ей не надо никуда идти, Юлька почувствовала себя немного лучше. Перепуганная Тамара Антоновна суетилась и мешала спокойно обдумывать ситуацию. Свекровь бегала на цыпочках, охала и готова была расстелиться перед невесткой ковриком.

К обеду она собралась в аптеку за витаминами. Юлька обрадовалась, поскольку навязчивая опека Тамары Антоновны ее невероятно утомила. Заодно она надеялась самолично отловить курьера и все у него вызнать.

Посыльный с цветами так и не появился, судя по всему, кавалер то ли решил сэкономить, то ли не хотел лишний раз баловать избранницу, зато через пару часов вернулась взмыленная свекровь с мешком фруктов и кучей баночек с витаминами.

Она стрекотала, как бешеный сверчок, шурша какими-то листовочками и расхваливая приобретенные шедевры фармацевтической мысли. Юлька тупо проглотила цветные капсулы, заела мандаринами и была изгнана в спальню, куда через пять минут опять же на цыпочках прокралась Тамара Антоновна с очищенным и порезанным на дольки яблоком.

У Юльки сложилось стойкое ощущение, что свекровь, предчувствуя скорый развал семейного союза, изо всех своих тщедушных силенок пытается спасти их брак. Если бы не тягостные мысли, то Юлька могла бы загордиться тем, как ее ценят: можно подумать, что она вышла замуж за кривого и хромого урода, для которого женитьба на ней стала последним шансом. Как еще можно объяснить подобное отношение свекрови к невестке, которой неизвестный мужик регулярно присылает цветы, Юлька не знала.

Напряженное ожидание визитера с букетом мешало ей собраться с мыслями. Сергей настолько резко охладел к ней и так легко поддался на глупую провокацию с цветами, что расценить это можно было однозначно: муж был к этому готов морально. Если, конечно, исключить вариант, что это он сам и организовал. Возможно, просто вышвырнуть разлюбленную жену на улицу ему не позволяло воспитание, вот он и придумал такой оригинальный ход: под тяжестью улик супруга сама упакует вещи и съедет к маме. Удивляло только одно, что все произошло практически после свадьбы. Если бы Юлька была богатой наследницей, то тогда все происходящее можно было бы легко объяснить. Но она не была ни внебрачной дочерью олигарха, ни внучатой племянницей богатого дядюшки, поэтому все размышления постоянно заводили ее в тупик. В очередной раз убедив себя, что, кроме таинственной соперницы, желать ее развода с Сергеем некому, Юлька твердо решила размотать этот клубок, оправдаться, а потом гордо уйти, хлопнув дверью. И пусть он остается с этим коварным алчным чудовищем. Дело было за малым — вычислить чудовище.

Ближе к вечеру Юлька услышала, что свекровь звонит Сергею.

— Сынок, Юленька заболела. Может, ты придешь сегодня пораньше?

Юлька спешно подкрасилась и, нацепив подаренный на свадьбу пеньюар, приняла красивую позу. Пусть видит, какое сокровище теряет! Ближайший час пролетел в фантазиях о том, как муж будет кусать локти, когда она его бросит. Юлька так увлеклась, что забыла о наличии в городе сотен тысяч женщин, вполне способных составить ей конкуренцию.

Услышав, что жена заболела, Сергей почувствовал легкий укол совести. Наверняка плохо ей было еще утром, но, поскольку они несколько дней жили в разных комнатах и не общались, он ушел на работу в счастливом неведении.

По дороге домой он чуть не попал в аварию, запутавшись в собственных невеселых мыслях. В сущности, что такого произошло? Да, Юле действительно присылают цветы, но он сам был свидетелем того, как она выкидывала их на помойку. Значит, внимание этого человека ей неприятно. С другой стороны, она где-то пропадает по вечерам. И уж ни в какие ворота не лезет ее трогательное прощание с двухметровым гориллоподобным амбалом, причем практически на глазах всего дома, прямо у подъезда. Ну и что, что было темно! Люди-то ходят. Да еще в вечернем платье. Как быстро она переоделась и сделала вид, что весь вечер просидела дома. Маленькая ложь рождает большие подозрения! Да еще надо учесть, как она врет, наивно хлопая глазками, краснея и изображая искреннее недоумение. В конце концов, сколько можно ждать? Сергею казалось, что если женщина разлюбила, то сама должна рассказать об этом и уйти к любимому человеку. А тут такие непонятные сложности. Кстати, вполне может быть, что ребенок у нее не от Костика, а от этого самого «М.»! Эта догадка окончательно вывела его из себя. Паркуясь на стоянке, он чуть не снес забор и решительно направился к дому: сегодня или никогда! Пора разрубить этот гордиев узел.

На подходе к парадному он поскользнулся и шлепнулся прямо перед стайкой хихикающих девчонок. Мало того, что было стыдно, он еще и ударился копчиком, что еще больше испортило и без того нерадужное настроение. Прихрамывая и морщась, Сергей дотащился до дверей квартиры и остолбенел: в дверной ручке торчал очередной букет. Схватив его, Сергей со всей силы пнул ни в чем не повинную Дверь.

На грохот выскочила мама. Полязгав замками, она предстала перед злобствующим сыном с выражением праведного гнева на сморщенном личике.

— А что, звонок сломался? — поинтересовалась она. — О, какой молодец! Ты купил Юленьке цветы.

Наконец-то, а то и в самом деле дико: кто-то присылает твоей жене букеты, а ты даже не проявляешь к ней минимального внимания.

— Сейчас проявлю, — пообещал Сергей и протопал в комнату, швырнув ботинки в угол. Цветы он держал так, словно собирался отметелить ими неверную супругу.

Юлька, сквозь закрытые двери слышавшая воз ню и голоса, не рискнула вставать, поэтому, что именно происходило в прихожей, ей было не слышно. Она торопливо приняла самую, на ее взгляд, эффектную позу и томно прикрыла глаза, красиво разложив волосы по подушке. Ничего этого разъяренный Сергей не заметил. Задыхаясь от возмущения, он возник на пороге комнаты, потрясая букетом.

— Это мне? — слабым голосом поинтересовалась жена и застонала.

Все, что произошло дальше, лишний раз подтвердило многовековую аксиому о непредсказуемости и примитивности мужской реакции.

— Что? Что случилось? — Букет полетел в угол, а Сергей, округлив глаза, прошептал: — Схватки? Да? Что делать-то? «Скорую» вызывать? Юля, не молчи! Мы ведь с роддомом еще не договорились!

То, что он волновался, было приятно, но не факт, что Сергей беспокоился не о себе. Вполне вероятно: он просто боялся, что ему в одиночку придется принимать роды.

От неожиданного предположения Юлька резко распрямилась и нормальным голосом спросила:

— Ты что, издеваешься? Какие схватки, у меня даже живота еще не видно!

— Ну и что, рожают же недоношенных, — блеснул эрудицией муж.

«Сам ты недоношенный», — подумала она, но вслух комментировать не стала. Аккуратно упав в подушки, она снова застонала и прошептала:

— Воды!

Сергей послушно потрусил в кухню и вернулся со стаканом. Юлька медленно глотала отвратительно безвкусную жидкость, пытаясь протянуть время. Муж не рвал на себе волосы, не умолял простить. Он тупо смотрел, как убывает вода, и ждал неизвестно чего. Пауза затягивалась.

— Ты чем заболела? — наконец поинтересовался он светским тоном.

— Не знаю, — красиво взмахнув ресницами, томно произнесла Юлька.

— Так врача надо было вызвать, — не сдавался муж.

— Не надо. Мне завтра на работу.

— Как это — на работу? Я сейчас позвоню Валерке и скажу…

— Нет! — С Юльки слетела вся томность. Меньше всего ей нужен был конфликт с шефом.

— Тебе что, лучше? — подозрительно спросил Сергей.

— Да, немного. Это мне цветы? — Она решила сменить тему на более приятную, но промахнулась.

— Вероятно, тебе. Они торчали в дверной ручке. Кстати, хотел спросить: что это за мужик провожал тебя недавно?

— Меня? Мужик провожал? — искренне удивилась Юлька. — Тебе показалось.

У Сергея на щеках заходили желваки. Он с таким трудом выдавил из себя этот вопрос, что теперь не отступил бы ни за что на свете:

— Провожал, провожал. Лось такой здоровый, метра два, наверное. Вы еще у парадного стояли.

Юлька нахмурилась, старательно перебирая в уме скудный перечень кавалеров, накопленных за долгую жизнь. Сергею захотелось немедленно выйти, чтобы не быть зрителем на этом отвратительном спектакле. Но он сдержался.

— А, — наконец осенило жену. — Это не мужик, это… этот… как его… Дудочкин!

— Не мужик? Интересная формулировка.

— Да это наш участковый, — торопливо забормотала Юлька, чувствуя, что ей, как всегда, не верят.

— И что общего у тебя с участковым? — изумился Сергей. — Ты что, украла велосипед из-под лестницы? И почему ты с ним обнималась? И откуда ты вернулась: на тебе было вечернее платье? Что, слишком много вопросов? Это потому, что я знаю больше, чем тебе хочется!

— Вечернее платье? — Теперь пришла Юлькина очередь округлять глаза. — Последний раз я надевала его, когда мы ходили в театр с твоими итальянцами.

— Это было другое платье, со здоровенным разрезом спереди!

— Сережа! Да будет тебе известно, что у меня только одно вечернее платье!

Он смутился. Возразить было нечего, потому что Сергей не знал, сколько на самом деле платьев у его жены. Если бы он удосужился поворошить вешалки, то был бы крайне удивлен малочисленностью ее гардероба.

— Но разрез…

— Это был халат! Я выходила в халате!

— Зимой? — Столь возмутительное вранье не влезало ни в какие рамки.

— Я выскочил а на минутку… — Тут Юлька осеклась, поскольку вспомнила, что выходила звонить Сергею, дабы нарушить возможный интим, организуемый им в другой части города. Как объяснить, почему среди ночи вышла на улицу в столь неподходящем одеянии, она не знала, поэтому брякнула первое, что пришло в голову: — Я в магазин за хлебом бегала.

— За хлебом? Ночью? — Сергей скривился и смотрел на нее уже как на червячка с крыльями, по недоразумению попавшего в его борщ.

— Мне есть захотелось. Обязательно хлеба, черного, — вдохновенно сочиняла Юлька.

— Булочная ночью закрыта…

— Я это и без тебя знаю, я в «24 часа» бегала. Учитывая некоторые странности и редкостную детскую непосредственность жены, это вполне могло оказаться правдой.

— Подожди, — сурово сказал он и выскользнул в коридор. Пролистав справочник, он нашел нужный телефон и позвонил в местное отделение милиции.

— Пыр-быр-мыр, пру, тпрррррр, — донеслось с другого конца провода.

— Это милиция? — на всякий случай уточнил он, не разобрав ни единого слова. Из трубки слышалось бормотание, мужские голоса и веяло канцелярской рутиной.

— Я ж говорю, мужчина! Глухой, что ли, или хулиганишь? Я вот тебе сейчас наряд вышлю!

— Простите, — смутился Сергей. — Связь плохая…

— Связь плохая, когда не с той бабой свяжешься, — хохотнул голос.

Сергей на всякий случай уточнил номер, скосив глаза в справочник. Это действительно была милиция.

— Скажите, пожалуйста, у вас есть участковый Дудочкин?

На том конце провода заливисто заржали. Причем веселье было бурным и неукротимым, весельчак даже икать начал от хохота. Сергей с изумлением пытался понять, что в его словах могло вызвать столь дикую реакцию. Наконец собеседник, всхлипывая от смеха спросил:

— А Балалайкин тебя не устроит? Ой, не могу, Дудочкин! Надо ж такое придумать.

Инцидент был исчерпан. Судя по веселью, никаких Дудочкиных, Гармошкиных и прочих в отделении не имелось.

— Ну не знаю я! — в сердцах выкрикнула Юлька, когда Сергей немым укором материализовался в дверном проеме. — Это все подстроено!

— Что подстроено? Гармошкин твой? — Сергей скрипнул зубами.

— Он не Гармошкин, он Балалайкин!

— Ты же говорила Дудочкин!

— Может, и Дудочкин. Какая разница?

— Ну, не скажи! Разница колоссальная: в дудочку дудят, гармошку растягивают, а на балалайке…

И тут Юльку понесло. Он на нее орет! Да какое он имеет право, покрывая свои грешки, втаптывать ее в грязь этими мерзкими намеками:

— А как поживает твоя девочка! Как прошла сегодняшняя встреча? Как обычно?

— Это глупая тактика, Юля! Глупая и примитивная.

— Нет, а мне интересно: где и когда ты ее нашел?

— Хватит! — Сергей вышел из комнаты и едва не сбил с ног топтавшуюся в коридоре маму.

— Ха-ха-ха! — вопила ему вслед Юлька. — Выкрутился! Ну и катись к своей красотке!

— Сережа, — встряла Тамара Антоновна. — Как ты разговариваешь с женой!

— С ума сойти! — пробормотал он. — В результате я же еще и виноват!

Ночью Юлька раз пять вставала в туалет. То ли она застудилась, то ли это давала знать о себе беременность, но заснуть было совершенно невозможно. В четыре часа утра она опять поплелась греть унитаз. В груди что-то тягостно ныло, хотелось поплакать, но слез не было. Прошлепав по коридору, она резко развернулась и подошла к вешалке. Трясясь от ужаса и стыда, Юлька схватила бумажник и трубку Сергея. До комнаты она добежала, почти не касаясь пола. Уши горели, пальцы ходили ходуном, как щупальца пьяного осьминога, и не попадали по крохотным кнопочкам.

— Вот уроды! — злилась она. — Тоже мне, ювелиры! В эти клавиши только иголкой тыкать!

В перечне SMS-сообщений болтался очередной компромат. У Юльки заныли зубы и зачесались локти. Это было что-то новенькое в списке недомоганий. До сих пор на локти она не жаловалась. С ожесточением елозя руками по жесткому ковру, она несколько раз прочитала отвратительное слащавое письмо: «Я помню тепло твоего тела, вкус твоих губ и любовь, которой ты омыл мою душу. Жду и люблю каждую твою клеточку. Твоя девочка!»

«Омыл он ее! — Юлька изо всех сил стиснула зубы. — В баню ходи мыться, а не к чужим мужьям, зараза! »

Пустая комната никак не отреагировала на это справедливое замечание, а оскорбленный шепот растворился в сумрачных углах спальни.

В бумажнике ее поджидала еще одна неприятность. В одном из отделений нашлась крохотная цветная фотокарточка девицы лет четырнадцати-шестнадцати.

Юлька разглядывала вызывающе накрашенную нимфетку.

«Какой кошмар, — сказала она Хемингуэю, серьезно наблюдавшему со стены за происходящим безобразием. — Интересно, что обиднее: проиграть достойной противнице или такой вот жертве неполного среднего образования? Неужели у них серьезно? Может, она поразила его своим умом и сообразительностью? Да уж, не каждая догадается посылать домой жене цветы, чтобы поссорить ее с мужем».

Хемингуэй молчал.

Вадим чувствовал, что с другом что-то происходит. Время и без того выдалось напряженное, а Сергей совершенно забросил все дела.

Когда у генерального директора во второй раз пропал срочный договор, отданный ему на подпись, Никонов понял, что в жизни партнера произошло нечто из ряда вон выходящее. Сергей вяло потасовал бумаги на столе и поднял на него тусклые глаза:

— Ты знаешь, и правда — нет. Может, Нина мне его не передавала.

— Серега! Это я его принес и отдал тебе в руки. Что происходит?

— Ничего, — безразлично ответил он и уставился в окно, тут же забыв про Никонова.

— Ни фига себе заявочки, — разозлился Вадим и решил выяснить все через Юлю. Последняя встреча, когда он получил от нее по башке сумочкой, оставила в памяти Никонова неизгладимый след. Со страхом и некоторой гордостью Вадим подумал, что, возможно, все дело в нем. Проанализировав свое отношение к жене друга, Никонов вынес вердикт: к Юле он относится как к милому и непредсказуемому котенку, доверчивому, дерущему обои и писающему в ботинки. Ни о каких близких отношениях не могло быть и речи, к тому же его сердце было отдано другой женщине.

Выйдя из кабинета Сергея, он задумался: в принципе, можно было встретиться с Юлей вечером, но на вечер у него было запланировано слишком много дел, поэтому Вадим выбрал обеденный перерыв.

«В крайнем случае она просто испортит мне аппетит или обольет горячим супом».

И он широко улыбнулся своим мыслям.

— …Я не против. — Из задумчивости его вывел обволакивающий женский голос.

Вадим вздрогнул: Нина налегла на стол, расплющив по полировке грудь, и многообещающе пожирала глазами замечтавшегося шефа.

— Не против чего? — раздраженно поинтересовался он.

— Не против того, чему вы улыбаетесь.

Она резко встала и потянулась, закинув руки за голову.

— Ужасно, — вырвалось у Вадима. — Надо будет установить в приемной шест.

— Вы хотите, чтобы я с ним прыгала, как Бубка? — озадачилась секретарша.

— Я хочу, чтобы вы вокруг него плясали. Тогда клиенты попрут к нам косяком.

— Может, поставите шест перед входом? — хмыкнула Нина.

— Это мысль, — серьезно ответил Вадим, а про себя подумал: «Нормальная девушка на такое бы обиделась, а этой — как с гуся вода! Лучше уж писающийся котенок, чем фея-нимфоманка. А еще лучше просто нормальная женщина».

Юлька предложение пообедать вместе приняла в штыки.

— Значит, пообедать? — прошипела она, как кобра, которой зазевавшийся турист наступил на хвост. — Я, конечно же, счастлива! Уже бегу! Спотыкаюсь и падаю!

— Смотри под ноги, — рассвирепел Вадим. — А то изваляешься, так тебя в ресторан и не пустят! Мне непонятен твой тон! Я, кажется, всего лишь приглашаю тебя пообедать, что ты на меня орешь?

— Ах, тебе непонятно? — демонически захохотала Юлька. — Конечно! Ты наконец-то приглашаешь меня покушать! Бедную, голодную девочку! А почему не в постель? Я не только голодная, но и холодная! Кто согреет мою озябшую душу?

Вадим вытер испарину: каков накал, какая экспрессия! Если она и дома так себя ведет, то неудивительно, что у Сергея все из рук валится. Либо это одна из форм помешательства, либо она действительно в бешенстве от того, что Вадим не уделяет ей достаточного внимания. И то, и другое должно быть одинаково неприятно мужу. Если она каждый день вываливает свои эмоции на супруга, то его можно только пожалеть.

— Юля, давай встретимся и поговорим обо всем спокойно, — еле сдерживаясь, сказал Вадим. Одно дело — сумасшедшая, которой можно сочувствовать на расстоянии, носить в больницу апельсины и навещать по выходным, глядя как она напрыгивает на решетку, отделяющую ее от общества нормальных людей, и совсем другое, когда эта бешеная макака носится на свободе и мешает бизнесу. Более того, Сергей не только партнер, но и друг, и неожиданная страсть его жены может разрушить многолетнее доверие, дружбу и духовную близость.

— О чем? О каком таком «обо всем»? — пристала Юлька. — О перспективах наших с тобой отношений? Да? О-о-о! Только не разочаруй меня!

«Спятила», — подумал Вадим и осторожно сказал:

— Юль, тебя не смущает, что ты на работе? Люди могут услышать.

— А тебя не смущает?

— Меня нет. — Беседа становилась с каждой минутой все более тягостной. Вадим даже с некоторой опаской подумал, что в ресторане эта ненормальная может напасть на него и… «И что? — спросил он сам себя. — Изнасилует? Ничего — отобьюсь!»

Юлька тем временем пыталась восстановить дыхание, сбившееся от захлестывающей ее злости. Уму непостижимо! Жених ее лучшей подруги клеится к Ней да еще имеет наглость, находясь под боком у своего друга, звонить и назначать свидания! В отличие от Вадима, страдавшего завышенной самооценкой, она, наоборот, очень сильно себя недооценивала, и По этой самой причине никак не могла понять, почему он выбрал именно ее. Аня во всех отношениях была лучше.

«Надо было все ей рассказать!» — подумала Юлька и решила отомстить вероломному кавалеру по полной программе.

— Я согласна, — игриво прочирикала она, в очередной раз изумив Вадима кардинальной сменой настроения. Он немедленно вспомнил недавнюю передачу про шизофреников, которую его мама смотрела с огромным интересом, врубив громкость на полную мощность и объяснив сыну, что программа эта невероятно познавательная. Так вот там гундосый ведущий упомянул о том, что пациенты какой-то там клиники с труднопроизносимым диагнозом в первую очередь подвержены как раз резким перепадам настроения.

«Может, Сергей знает, что жена чокнутая, и мучается от того, что не может сдать ее в лечебницу?» — осенило Вадима.

Потенциальная пациентка тем временем, не зная о черных мыслях, бродящих в его голове, наседала:

— Что молчишь, голубок? Не ожидал? Какое белье ты предпочитаешь?

— Семейные трусы! — рявкнул Вадим, покраснев.

— Нет, семейные трусы мне не нравятся, это дурной тон. Хотя, я так и думала, что ты извращенец. Я люблю кружевные стринги.

Представив себя в кружевных веревочках, Вадим вздрогнул и спросил:

— Ты хочешь, чтобы я в них приперся в ресторан? Не слишком ли смело?

— Ну что ты, милый, это я в них приду.

Тогда тебя заберут раньше, чем мы поговорим, — съехидничал он, печально подумав, что все бабы одинаковы: тупые самки, на уме только секс. Даже предложение пообедать воспринимается однозначно: обед должен перетечь в ужин, а ужин — в завтрак. Шаблонная схема: после завтрака все дела побоку, едем за вещами и начинаем жить вместе! Сюда торшер, здесь будет спальня, на окна гардины с блестками… Он с отвращением потряс головой, отгоняя это возмутительное видение.

Юлька в то же самое время кляла про себя похотливых мужиков, которым наплевать на чувства. В их представлении идеальная женщина — это та, которая по первой команде сигает в постель, а утром растворяется в воздухе, оставив завтрак на столе и тщательно вымыв посуду. Причем исчезнуть она должна либо навсегда, либо до следующего раза, когда повелителю возжелается развлечься.

Встретиться договорились в ресторанчике рядом с Юлиной работой. У Вадима резко испортилось настроение, поскольку теперь видеться с ней ему хотелось даже меньше, чем до начала разговора. Но это была последняя возможность хоть как-то прояснить ситуацию.

Юлька задумала страшное. На пороге тридцатилетия она сделала невероятное открытие: все мужики подлецы, и для того, чтобы существовать спокойно, надо вычеркнуть их из своей жизни. Она не была уверена, что сможет вычеркнуть Сергея, несмотря на измену. Но в любом случае решать за Аню она не может. Пусть подруга сама думает, нужен ли ей этот похотливый павиан.

Выйдя в коридор, она хищно окинула взглядом группку куривших сотрудников. Небольшая мужская компания что-то оживленно обсуждала, сбившись в галдящую стайку. В центре топтался Леша с толстым глянцевым изданием в руках.

— У кого есть мобильник с фотокамерой? — сурово без предисловий спросила Юлька. Ей было не до сантиментов, тем более что мужики теперь были для нее низшими приматами, на которых не стоило тратить время и нервы. Их надо только использовать для своих целей.

Таких трубок оказалось аж четыре штуки.

— Подозрительно быстро растет благосостояние наших трудящихся, — злобно сообщила она собравшимся.

Мужики опасливо захихикали. Обычно секретарша в их компанию не лезла, смущалась, когда к ней обращались, и вообще была достаточно лояльна к окружающим.

— Юль, у тебя проблемы? — неуверенно поинтересовался Леша.

— А что? Желаешь помочь? — подбоченилась бывшая скромница.

— Если не укусишь, то я бы помог, — попробовал пошутить местный Казанова, но тут же прикусил язык, ошпаренный ее презрительным взглядом.

— Солнышко, рановато для климакса. Что ты на людей кидаешься? — добродушно улыбнулся Кирилл Федорович, старейший сотрудник, болтавшийся на должности консультанта и разгадывавший в рабочее время кроссворды.

Мне нужна трубка на время обеда. Кто даст? — Вопрос был похож на приказ, поэтому счастливые обладатели навороченных мобильников покорно протянули ей свои аппаратики. С одной стороны — секретарь никто, девушка, стоящая на иерархической лестнице чуть выше уборщицы и поварихи, с другой стороны, она правая рука директора, поэтому ссориться с ней чревато последствиями.

Юлька выбрала оптимальное сочетание: программиста Андрея и его мобильную камеру. Андрей мог доходчиво объяснить, как пользоваться необходимой функцией, и не вызывал особого отвращения.

Идея, которая пришла ей в голову, была крайне глупой: Юлька решила довести Вадима до интима и в ответственный момент заснять кобелирующего жениха на фотоаппарат, чтобы затем анонимно переслать картинку Ане. Глупой идея была потому, что надеяться на стриптиз Вадима в ресторане было крайне наивно. Кроме того, сама Юлька ни за что не смогла бы переслать фотографию, и пришлось бы опять прибегнуть к чьей-то помощи, поскольку отправлять этот шедевр с телефона Андрея было нельзя. Чтобы аноним так и остался анонимом, надо было осуществить операцию через Интернет. Но в голове несчастной Юльки была такая каша, что продумывать свои действия и более-менее внятно их планировать она была не в состоянии. Образ малолетней любовницы собственного мужа занимал все ее сознание, размазав по краям все остальные мысли. Извилины сплелись вокруг размышлений о раскрашенной мордочке то ли школьницы, то ли пэтэушницы и пытались дорисовать остальные детали, отсутствовавшие на снимке. Игривое сознание наделяло неизвестную счастливицу роскошными формами и потрясающим интеллектом, приводя Юльку в бешенство и отчаяние.

На самом деле все было намного проще. Причины наших бед кроются в нас самих. Зачастую мы впадаем в пессимизм и наполняем ситуацию негативом, раздувая мелочи и додумывая несуществующие детали.

Девушку на фотографии звали Диана. Одна из старых подруг Тамары Антоновны, Римма Аркадьевна, зная, что у нее сын — владелец бизнес-центра, попросила по старой дружбе пристроить внучку на хорошее место. Дамы попили чайку, повспоминали былое, а на прощание Тамаре Антоновне была выдана фотография девушки. Будучи крайне обязательным человекам, она в тот же вечер передала фото Сергею и кратко обрисовала ситуацию. Поскольку у него пухла голова от собственных проблем, то, положив карточку в портмоне, он тут же благополучно забыл о маминой просьбе. Но Тамара Антоновна, чувствуя себя достаточно неловко перед подругой, регулярно напоминала забывчивому отпрыску о необходимости выискать для барышни вакансию.

Диана родилась в небольшом селе, по неизвестно чьей прихоти получившем гордое название Могиловка. Отец пил, мать страдала и с утра до ночи кляла свою судьбу, а девочка росла, как сорняк в поле. Школа была только в райцентре, учителей не хватало, к тому же расписание автобуса, соединявшего далекое сельцо с замызганным райцентром, зависело исключительно от количества выпитого водителем накануне: мало выпил, приедет вовремя, норму — опоздает, перекрыл допустимый предел — лежит дома, лечится, рейсы отменяются. Диана уже с шестого класса начала прогуливать, обнаружив, что пиво вкусное, курение сигарет взрослит, а мальчишки умеют не только драться. Единственной отрадой для девочки были поездки к бабушке, жившей в городе.

Римма Аркадьевна подсуетилась и выбила для внучки теплое место в ПТУ. Брать девочку не хотели, поскольку у нее не было городской прописки. Бабушка, немыслимо извернувшись и потратив все «гробовые» сбережения, договорилась о том, что внучку фиктивно пропишут в общежитии, а жить Дианочка будет в другом месте, то есть у нее. Прописать девочку к себе в коммуналку Римма Аркадьевна не могла. В паспортной службе ей долго и путано объясняли про санитарные нормы, метры, положения, распоряжения и прочие недоступные ее сознанию вещи. Заканчивая школу, Диана усвоила одно: если она не вырвется из этого захолустья, то быть ей всю жизнь дояркой на ферме, жить без горячей воды, бегать зимой в сортир на огороде и по выходным торчать в грядках. Перебрав в уме имеющихся в наличии женихов и взвесив свои скромные шансы, она поняла, что все более-менее выгодные партии достанутся не ей. А лучшее, на что она может рассчитывать, хилый болезненный Колька, с трудом удерживавшийся в каждом классе в связи с редкостной тупостью. Он не был хулиганом или драчуном: тихий, безобидный сын местных алкашей, он мог бы составить счастье непритязательной девушки, поскольку пить не мог, курить даже и не начинал по причине отсутствия денег на сигареты, а бить жену никогда бы не отважился. Но Диана, насмотревшись мыльных опер, в обилии крутящихся по всем трем программам, доступным в Могиловке, страстно мечтала о другой жизни. В мечтах она давно уже жила в параллельном мире и, чтобы превратить фантазии в реальность, готова была на все.

Мама, провожавшая ее, жалобно моргала красными заплаканными глазами и шептала:

— Только не возвращайся сюда. Найди городского, любого, пусть даже самого убогого, выйди замуж, пропишись, потом разведешься, разменяешься и будешь сама себе хозяйка.

Это трогательное напутствие мать начала повторять еще неделю назад, зациклившись на своем замечательном плане и твердо решив вбить его в голову своей неопытной дочери. Когда-то сама она не послушала маму и вышла замуж за красивого здорового парня. Тогда будущее представлялось безгранично счастливым и беззаботным, а жизнь в деревне — полной романтики. Красивый парень быстро спился, превратившись в лысеющего неопрятного мужика, работа на ферме оказалась совсем не такой привлекательной, как ее расписывал председатель, на обещанную селу котельную постоянно не хватало денег, а водопровод был в колодце. С тоской вспоминая город, она смирилась с тем, что ничего уже не поправишь, и надеялась только на то, что дочь окажется умнее и не пойдет по ее стопам.

Как обычно, советы матери, в понимании Дианы, сильно отставшей от жизни, слушались вполуха. Она не собиралась следовать столь сложному плану и довольствоваться жалкими метрами городской жилплощади: Дианочка хотела все и сразу. В длинных и запутанных киноисториях простушки вроде нее сплошь и рядом натыкались на шикарных принцев и переезжали жить в богатые особняки с прислугой и фонтанчиками в холле. Сравнивая себя с этими Золушками, Диана каждый раз приходила к мнению, что она, безусловно, лучше.

Приехав к бабушке, она первым делом объяснила жильцам обширной коммуналки, кто в доме хозяин. Трудное детство и безрадостная юность закалили девушку, воспитав настоящего бойца. Диана была невысокой и крепенькой. Короткие ножки уверенно стояли на земле, поддерживая мощную квадратную фигуру. Грудь четвертого номера была ее гордостью, именно благодаря этому достоинству Диана имела успех у парней. У кого-то были красивые ноги, у кого-то волосы, а у нее шикарный бюст. Большие одухотворенные глаза и возвышенность натуры в их местности не котировались. Поэтому, обладая маленьким круглым носиком, крохотными блекло-серыми глазками и редкими волосами, добитыми местной парикмахершей, вознамерившейся осуществить процесс химической завивки, Диана чувствовала себя вполне сносно, уяснив, что мужчины предпочитают женщин, которых есть за что взять. Этот вывод она сделала на основании своего многолетнего опыта общения с сельскими ухажерами.

Своим примером девушка лишний раз опровергала все учения о наследственности. Каким образом у интеллигентной и тихой Риммы Аркадьевны уродилась такая внучка, можно было объяснить только тем, что главную роль в становлении характера играют не гены, а окружение. Бабушка, жившая в большой коммунальной квартире на пять семей, никогда не склочничала с соседями, не подсыпала в кастрюльки соду, не гасила в туалете свет, когда кто-то шуршал там газетой, и не делала замечаний чужим гостям, которые давали неправильное количество звонков в дверь.

Приезд Дианы был равносилен революции в отдельно взятой маленькой общине. С автобусного вокзала она летела, как на крыльях. Начало новой жизни, яркие огни, глянцевые щиты, музыка, все это резко контрастировало с Могиловкой, жизнь в которой замирала после семи вечера в связи с экономией электроэнергии. Взбежав по лестнице к знакомой двери, обклеенной старым потрескавшимся дерматином, она навалилась на звонок. У бабушки Диана не была почти три года, изредка перезванивалась со старухой. Для этого приходилось бегать в сельсовет и упрашивать, чтобы дали позвонить. Но это было намного лучше, чем писать письма. Писать Диана не любила, тем более что у бабули была отвратительная привычка красным карандашом исправлять многочисленные ошибки и при встрече вываливать накопленные листочки перед внучкой, объясняя правила. Девушка налегла на звонок и не отпускала кнопку до тех пор, пока дверь не распахнулась.

На пороге стояла маленькая тощая тетка. Голову ее украшал ярко-розовый тюрбан, сооруженный из махрового полотенца. Морщинистое личико старой обезьянки тут же сложилось в гримасу крайнего неудовольствия. Несмотря на то, что Диана довольно давно не была в городе, тетку она узнала сразу: главная местная скандалистка Раиса Николаевна. Если раньше Диана по причине юного возраста и нежелания портить отношения с жильцами отмалчивалась, то теперь ситуация изменилась коренным образом.

— Это еще что за явление? — завопила Раиса Николаевна. — Нет, вы только гляньте на это чучело! Здесь тебе не Тверская, ошиблась городом, дорогуша!

— Щас как дам по тыкве, — ласково ответила ей Диана. — Закройся и отползай. Выходить из конуры будешь по моему разрешению, поняла, кикимора?

Глаза у Раисы Николаевны округлились, она начала хватать ртом воздух, набирая полные легкие для звуковой атаки, но Диана неожиданно ткнула ее крепким пальцем в солнечное сплетение и, улыбнувшись группе поддержки, нарисовавшейся на заднем плане, поделилась с новыми соседями небольшой частью своего словарного запаса. В заключение она отвесила Раисе Николаевне легкую затрещину, от чего у последней слетел тюрбан, предъявив собравшимся жидкие мокрые волосенки.

— Милиция! — не сдавалась Раиса. — Грабят, убивают!

— Красиво кричишь. — Диана аккуратно взяла тетку за халат и сообщила: — Хочешь, чтобы твои вопли были похожи на правду?

— Дианочка! — в коридор выпала бабуля. — Девочка моя, радость-то какая! Внученька моя маленькая приехала!

— Ночевать твоя внучка будет в отделении! — проорала Раиса, размахивая полотенцем, как флагом.

— Что случилось? — Римма Аркадьевна беспомощно оглянулась на двоих грязноватых мужиков, блаженно улыбавшихся под воздействием сорокаградусного допинга и красивой сцены возмездия, только что разыгравшейся на их глазах. Один из них был мужем пострадавшей Раисы, Григорием, в просторечии Гришаней, а второй Семеном Матвеевичем, местным слесарем, а по совместительству, соседом, благодаря которому в квартире всегда были исправны батареи, краны и прочие удобства.

— Ничего, бабуля, — радостно улыбнулась Диана и сграбастала старушку в объятия так, что у той захрустели кости.

— А я жду-жду, тебя все нет, — хлопотала бабушка. — Ты правда ничего ей не сделала? А то Райка такая баба вредная, она и милицию запросто вызовет.

— Не бери в голову, бабуль, — махнула рукой внучка и подмигнула мужикам: — Мне бы помыться с дороги.

— Да-да, девонька, сейчас, пойдем…

Когда через час разрумянившаяся, без единого грамма косметики на розовом лице Диана вышла в коридор в своем старом халатике, с трудом прикрывающем лишь самое необходимое, ее уже поджидал участковый. Поскольку Раиса регулярно взывала к помощи органов правопорядка, то наряды на этот адрес выезжать перестали, посылая Егора Ивановича самого разбираться с подведомственной квартирой. Егор Иванович, недавно отпраздновавший свое тридцатилетие, приехал в город с Украины. Закончив школу милиции, он не захотел возвращаться домой и осел в Питере, оформившись участковым в местное отделение. Ему дали комнату в общежитии, и на сегодняшний день он считал, что жизнь удалась. Если бы не эта склочная баба, то его участок можно было бы считать самым благополучным. К моменту, когда он увидел Диану, Райка уже успела выдать свою версию произошедшего: неизвестная проститутка ворвалась в квартиру, избила ее и ушла мыться в ванную.

Ясность и четкость повествования очень портила Римма Аркадьевна, вставлявшая свои комментарии.

Егор Иванович раздраженно выслушал обеих и уставился на мужиков.

— А мы че? Мы ниче? Не в курсе мы…

И тут неземным видением выплыла Диана. Зацепившись взглядом за ее круглые аппетитные коленки, Егор Иванович замолк.

— Ой, здрассьти, — пропела девушка, захлопав глазами. В своем халатике, по подолу которого скакали голубенькие лошадки, она выглядела совершенно безобидно. Допустить, что эта пышечка избила Раису, все равно, что заподозрить кота в том, что он сожрал кактус.

— Вот она, змеюка, — взвизгнула Раиса Николаевна. Диана кротко моргнула и доверительно сообщила участковому:

— Вы знаете, жаловаться, конечно, неприлично, но эта тетенька меня ударила и не давала войти в квартиру. А я к бабушке приехала. Из деревни. Я в институт поступать буду. Вот.

И она смущенно начала теребить подол, оголив гладкие ляжки.

— Ах ты… — Раиса с пулеметной скоростью выдавала многоэтажные конструкции, изредка вставляя для связки оборотов обращение «товарищ участковый». Видимо, она боялась, что Егор отвлечется и упустит суть, скрывающуюся за сложными идиоматическими схемами, и таким образом привлекала его внимание к повествованию.

Диана тем временем открыла рот и, выпустив подол, прижала к груди пухлые кулачки:

— Ужас! Матные слова! Как вам не стыдно, тетенька!

Машинально проследив взглядом за ее руками, отставшими от подола, который немедленно упал обратно на полное розовое бедро, участковый уперся в ее «четвертый номер», на котором халатик едва сходился. Мимолетное сожаление о том, что ляжки спрятались под детской фланелью, сменилось стыдливой надеждой на то, что верхняя пуговица не выдержит и отлетит. Он с преувеличенной заинтересованностью начал задавать девушке наводящие вопросы и наконец, краснея, предложил:

— Может, вы присядете? Разговор у нас долгий. Правильно расценив дрожь в его голосе, Диана немедленно уселась на табурет, плотно сдвинув коленки, чтобы не выходить из образа скромницы. Почувствовав в участковом своего, деревенского, она поняла, что этот раунд борьбы с Раисой Николаевной закончился полным нокаутом последней. Егор, несмотря на то, что жил в городе и пытался следовать местным традициям, ухаживая за стройными, если не сказать тощеватыми вешалками, у которых талия была уже, чем его шея, до сих пор испытывал непреодолимую тягу к женщинам, похожим на его большую и теплую маманю, оставленную на родине и регулярно славшую сынку домашнее сало и варенье. Если бы Диана это знала, то она бы так не старалась. Участковый взмок от напряжения и старательно отводил глаза от открывшихся ему прелестей. Подол уехал непозволительно высоко, а пышный бюст вылезал из выреза, как тесто из кадки.

— Почему она так на меня кричит, что я ей сделала? — дрожащим от обиды голосом вопрошала Диана, периодически простирая к стражу порядка руки, придерживавшие халат на груди. — Да, я из деревни, ну и что? Я тоже хочу в городе жить, у меня тут бабуля. Я всю жизнь грязь месила, на огороде копалась, хочу в кино и чтобы воду зимой не из проруби доставать, а из крана!

Как он ее понимал! В голову осторожно заползла и свернулась калачиком робкая мысль, что такой грудью надо кормить детей и что если бы он женился на этой здоровой, ядреной девке, то ему бы дали квартиру в семейном общежитии.

Гришаня и слесарь откровенно заглядывали через плечо Дианы в вырез халата и с готовностью подтверждали все ее слова.

— Гришка, паразит! Ты что врешь-то? Ты ж все видел! — заламывала руки Раиса, но Гришка, в кои-то веки раз решивший отомстить вздорной бабе, упрямо бубнил:

— Нешто девка ударить может? Ты глянь на нее, начальник! Это ж ангел, а баба моя — змея!

Войдя в роль, Гришка махал руками в подозрительной близости от Дианиного бюста, норовя задеть, но участковый, узрев маневр, решительно пресек допрос, выговорив Раисе за ложный вызов и пригрозив пришить той хулиганство, если она обидит девушку.

— Да как же так? — завопила Раиса Николаевна. — Что ж такое делается? Неужто все куплено? Меня избили, я же еще и виновата! Да эта зараза тут даже не прописана!

— Пропишем! — сурово ответил участковый и направился к выходу.

— Спасибо, дяденька! — взмахнула рукавами Диана, отчего полы халата окончательно разъехались.

Уходил Егор, ошалело выкатив глаза и соображая, было ли под халатиком белье или ему показалось?

Как только дверь за участковым закрылась, Гришаня, купившись на спектакль, только что мастерски разыгранный новой соседкой, от всей души ущипнул ее за пышное бедро.

Через мгновение он уже лежал в углу с тупой звенящей болью в ухе, накрытый сверху большой цинковой ванной, свалившейся на него от сотрясения стены. Через еще вибрирующую от падения цинковую махину до него донесся голос Дианы:

— Еще раз дотронешься, руки вырву и в ж… вставлю. Понятно?

Гриша испуганно закивал головой, забыв, что его не видят.

Так в жизни рядовой коммунальный квартиры начался новый интересный этап, непохожий на предыдущие и развлекающий жильцов обилием новостей и адреналина, бродящего по организму.

Прошло два года, Дианочка окончила училище и готовилась к взрослой самостоятельной жизни. Участковый стал частым гостем и даже другом семьи, но к телу его не допускали, придерживая на всякий случай, если в ближайшее время ничего более путного не подвернется.

Именно эту чудесную девушку и должен был взять на работу Сергей. Услышав от бабули о замечательной перспективе, Диана решила во чтобы то ни стало заполучить богатого мужа. То, что он женат, ее не останавливало.

«Мужику под сорок, бабе, соответственно, тоже. Старая, надоевшая, скандальная. Ни один кобель не устоит перед молодым свежим телом», — рассудила Диана и начала ждать.

Избранник не звонил и на собеседование не звал. Это было удивительно, поскольку, по расчетам «молодого тела», увидев фотографию, он должен был немедленно проникнуться к ней интересом и зазвать на собеседование с далеко идущими последствиями.

«Может, он импотент? — размышляла Дианочка. — Надо будет ему намекнуть, что меня это не смущает».

На пути к достижению цели ее вообще ничего не смущало.

Идя на встречу с Вадимом, Юлька тряслась от злого бессилия. Почему все так дико сложилось? Хотя, то, что он назначил ей свидание, в некотором смысле даже радовало, поскольку позволяло забыть о собственных проблемах.

— А что? — с некоторым вызовом подумала Юлька. — Вон, пожалуйста, Вадиму я интересна! А собственный муж бегает за школьницами!

Если бы Никонов не был Аниным женихом, то Юлька со злости, наверное, смогла бы принять его ухаживания и отомстить мужу столь примитивным образом. Но Вадим был не просто чужим мужчиной, он был любимым мужчиной лучшей подруги! То, что и ее, и Анино счастье сейчас рушилось, придавало Юльке решимости в осуществлении задуманного. Ей хотелось немедленно извести всех гулящих мужиков в радиусе ста километров.

В ресторан она влетела с таким выражением лица, что Вадим сжался, предположив, что у жены друга именно сейчас начинается приступ неконтролируемого бешенства.

Затравленно следя за ней глазами, он весь подобрался и на всякий случай спрятал ее и свои ножи под салфетку.

Юлька красивым широким жестом рванула к себе стул и едва не шлепнулась мимо. Помахав в воздухе руками для возврата равновесия, она все же удержалась. Закинув ногу на ногу и пожалев, что именно сегодня надела не юбку, а брючный костюм, Юлька эффектно отклячила пятую точку и импозантно, как ей казалось, изогнула линии своего стройного тела. Со стороны она производила впечатление жертвы ортопеда, закованной в кривой корсет и вынужденной влачить жалкое скособоченное существование.

— Ну, давай, обольщай меня. Только имей в виду, что на все про все у нас только час, так что ускорь свою обычную программу, — промурлыкала она, состроив ему глазки. Именно в этот момент Вадим, заинтригованный ее чудовищно неестественной позой, заглянул под стол, чтобы убедиться, что барышня достаточно надежно уперлась ногами и вся эта кривая конструкция не рухнет, когда принесут первое. Быть облитым горячим супом ему не хотелось. По этой причине Юлькин взгляд промазал мимо объекта и попал в тщедушного официанта. Смутившись, она опустила глаза и покраснела. Неправильно истолковав ее смущение, парень выгнул свою цыплячью грудку, упакованную в малиновый жилет, и ответил не менее пылким взором. Обычно девушки им не интересовались, поэтому любое внимание слабого пола для него было сюрпризом. Опыт обмена взглядами с барышнями у него напрочь отсутствовал, поэтому его выпученные глаза и страстно закушенная двумя крупными передними зубами нижняя губа, напугали не только Юльку, но и пожилую даму, которую он в данный момент обслуживал.

Спешно переведя взгляд на Вадима, Юлька довольно громко спросила:

— Ты куда уполз, планируешь меня лапать прямо под столом? Я тебе не девка по вызову, сначала поухаживай!

От ее выкрика он вздрогнул и торопливо распрямился:

— Ты спятила? Что ты орешь на весь ресторан?

— А что ты под столом шаришься? Не надейся, ничего ты там не увидишь, я сегодня в брюках!

С трудом удержавшись от сообщения, что ее костлявые коленки не стоят того, чтобы лазать за ними под стол, он виновато оглянулся. Никто ими не интересовался, и Вадим вздохнул с облегчением.

— Что молчишь? — требовательно спросила Юлька. — Позвал — развлекай разговорами.

Преодолев отвращение, она вытянула ногу и по терлась ботинком о конечность кавалера. Это она видела в кино: там прием действовал безотказно.

Скосив глаза на безнадежно извозюканные ее сапогом брюки, он предвосхитил дальнейшие эксперименты:

— Это делают голой ногой, а не подошвой, перемазанной песком и собачьими какашками, так что выше свои ласты не задирай!

— Я по какашкам не хожу, — обиделась Юлька. — Тебе виднее, как надо. Только не надейся, что я буду расшнуровывать ботинки, чтобы доставить тебе удовольствие.

— Ну что ты, — съехидничал Вадим. — Я не жду таких жертв!

— Я есть хочу, — требовательно сказала Юлька.

— Выбирай, — равнодушно ответил кавалер.

— А что так кисло, — хмыкнула она. — Не ожидал, что на меня тратиться придется? Ну, извини. На голодный желудок романтика плохо идет.

Полистав меню, она усомнилась, что ее токсикоз вынесет что-нибудь экзотическое, поэтому остановилась на салатике и чае.

— И все? — изумился Вадим.

— Тебе повезло. В следующий раз я обойдусь тебе значительно дороже.

Минутная стрелка двигалась слишком быстро. Вадим ожесточенно потер лицо и наконец решился:

— Юля, нам надо поговорить…

— Да что говорить-то, не смущайся. Я и так все поняла. Не будем расходовать драгоценное время на сантименты. Вы, самцы, кажется, предпочитаете действовать, а не языком трепать. Так и отойди от этих стереотипов. Я — женщина твоей мечты. Все любят ушами, а я совершенно другим местом.

Хватит! — Он так шлепнул ладонью по столу, что ножи, заботливо запрятанные под салфеткой, подпрыгнули с предательски громким дребезжанием.

— Что это звенит? — отвлеклась Юлька.

— Это у тебя в ушах, — злобно сказал он. — В твоем состоянии это абсолютно нормально.

Юлька покраснела, подумав, что Никонов намекает на беременность.

«Он уже всем раззвонил, — оскорбилась она на мужа. — Наверное, советовался с этим кобелем, как от меня избавиться».

Вадим с интересом наблюдал за мимикой своей дамы, с удовлетворением подумав, что в диагнозе он точно не ошибся. Здоровый человек не в состоянии строить такие потрясающие рожи. Более того, не всякая обезьяна способна так оттопыривать губу и надувать щеки. Юлька тем временем со всей силы треснула себя по лбу и потрясенно прошептала:

— Ах, вот оно что!

— Без членовредительства, пожалуйста, — забеспокоился Вадим и заинтересованно спросил: — А что оно «вот»?

— Что? — Юлька его явно не слушала.

— Что «что»? — Никонов решил сбить ее с толку.

Юля перестала реагировать на внешние раздражители, оглушенная неожиданной догадкой. Открывшаяся правда была чудовищной: Вадим старается для Сергея. Он в курсе. Это заговор. Теперь понятно, почему этот красавчик неожиданно воспылал к ней страстью, забросив невесту. Возможно, это заговор не только двоих, но и троих — любовница Сергея наверняка тоже в курсе. Или Вадим сговорился с этой малолеткой, а Сергей ничего не знает. Этот вариант был предпочтительнее, но как раз он меньше всего походил на правду.

Вадиму наконец надоело разглядывать Юлькины мимические гримасы, становившиеся все ужаснее, и он решительно сказал:

— Так, отвлекись, пожалуйста, от своих скорбных раздумий и обрати на меня внимание…

— Да нужен ты мне, — устало ответила Юлька, подвинув стул и сев нормально. Теперь, когда все стало ясно, разоблачать Никонова перед Аней смысла не было: когда все закончится, он сам к ней вернется, а сейчас он вынужден отвлекать несчастную дуреху Юльку и планомерно подставлять ее, чтобы в результате удалить, как больной зуб.

— Юля, не перебивай, пожалуйста! — Вадим проникновенно взял ее за руку. — Нам надо серьезно поговорить!

— Поцелуй меня, раз все так серьезно, — съехидничала Юлька и, растопырив руки, вытянула губы трубочкой.

Взгляд Вадима вдруг остекленел, и он растерянно улыбнулся.

— Сейчас я тебя поцелую. Как пылесос — одни тапочки останутся! — раздался над Юлькиным ухом остервенелый шепот.

Юлька испуганно вобрала голову в плечи и опасливо оглянулась:

— Аня? Ты как сюда попала?

— Сердце привело! — рявкнула подруга.

Привело ее сюда, конечно же, не сердце. Как только Никонов сообщил водителю, чтобы тот никуда в обеденный перерыв не отлучался, поскольку они поедут в ресторан, Коля тут же бестактно поинтересовался, с кем шеф собирается обедать.

— Один! — возмутился Вадим. — А что, ты собирался составить мне компанию?

Коля пробормотал что-то в свое оправдание и побежал звонить Матвею. Детектив в свою очередь тут же связался с Аней, но называть ей адрес по телефону категорически отказался, аргументировав это железным доводом: деньги вперед!

Именно из-за процесса приема-передачи денег Аня и опоздала к началу обеда. Самое страшное подтвердилось. Она уже все поняла, как только Матвей назвал адрес, но до конца не хотела верить. Увидев лучшую подругу, изогнувшуюся, как саксаул и строящую глазки ее жениху, Аня едва не разревелась от отчаяния. Потерять в одно мгновение двух самых близких людей — событие не из легких. Пережив осознание этой утраты, она вспомнила, что притащила с собой детектива, призванного сыграть роль влюбленного. Против ее ожиданий, Матвей не стал бормотать всякие глупости про этику и про то, что он-де не сможет изобразить желаемое. Пару мгновений пошарив по потолку глазами, сыщик назвал цену. Почувствовав легкий укол обиды, Аня тем не менее не стала углубляться с психоанализ, хотя, бесспорно, если бы этот симпатичный амбал предложил ей безвозмездную помощь исключительно из дружеского расположения к ней, такой умной и красивой, ей хоть немного, но полегчало бы. С другой стороны, если уж в жизни пошла черная полоса, то крайне наивно надеяться на то, что в этой черноте появятся жизнерадостные белые пятна.

Всю дорогу Аня тщательно продумывала план действий, давно уже составленный ею во время ночных бдений, но в свете последних событий потребовавший немедленной корректировки. Матвей нервничал и ерзал, раскачивая автомобиль своим тяжелым организмом.

— Не переживайте, все у нас получится. — Ане было приятно, что он тоже волнуется, и она, несмотря на то, что саму ее трясло, как допотопную стиральную машину, у которой сломалось что-то там внутри, решила подбодрить своего спутника.

— Это меня меньше всего сейчас беспокоит, — честно ответил Матвей. — Я только жалею, что не поехал на своей машине, боюсь, если вы и дальше будете ковыряться в своих замыслах, мы въедем в ближайший столб.

— А-а, вы об этом, — расстроилась она. — Довезу я вас в целости и сохранности, не беспокойтесь.

Когда Аня увидела жениха и лучшую подругу, план моментально вылетел у нее из головы. Зрелище оказалось ей не по силам: от драки ее спас Матвей, изобразивший крепкие объятия и прогудевший прямо в ухо:

— Это твои знакомые? Очень приятно. Представь нас, пожалуйста.

И он звонко чмокнул ее в ухо. В голове зазвенело и слегка прояснилось.

— Да-да, какая неожиданность, — подтвердила Аня, медленно приходя в себя. Раз уж так все получилось, то пусть хоть не считают ее идиоткой: это не ее бросают, это она бросает! — А мы пообедать зашли, смотрим, лица знакомые! Кстати, это мой жених, Матвей.

Ответом ей послужила гробовая тишина и неописуемое изумление на лицах Юли и Вадима. Юля очнулась первой:

— Ань, ты что? Как это жених? А Вадим кто?

— Да, — растерянно и обиженно поддакнул экс-жених. — А я кто?

— Ты? — сжав зубы, протянула Аня. — А ты…

Матвей, отрабатывая гонорар, отпихнул ее в сторону и радостно улыбнулся, протянув Вадиму руку:

— Матвей, очень приятно! А вы, судя по всему, Вадим?

Ответного рукопожатия он не получил. Более того, уже обретший способность соображать, Никонов сменил первоначальную растерянность на бешенство.

— А ну катись отсюда! — рявкнул он. — Это моя женщина. Жених он! Я тебе сейчас все жениховские отличительные признаки аннулирую!

Посетители с интересом наблюдали за представлением. Некоторые даже передвинули стулья, чтобы лучше видеть развязку.

— Поздновато спохватился, — презрительно дернула головой Аня. — И потом, неприлично так вести себя в присутствии своей любовницы.

— Ты чего? — обиделась Юлька. — Я ж для тебя стараюсь!

— Да что ты говоришь! — картинно всплеснула руками Аня. — Для меня? Это, интересно, ты о чем? Может, он у тебя опыта сексуального набирался? Или тренировался в любви объясняться? А?

— Ты подумала, что я…

— Подумала, подумала, — перебила ее Анька. — И не только я. Не надо, сейчас это выглядит уже глупо. Если совершаешь подлость, будь готова к тому, что за нее придется отвечать.

— Да как ты можешь? — У Юльки запрыгала нижняя губа. — Это он сам. Я хотела разоблачить…

— Я? — взвился Вадим. — Ах ты нахалка! Лезет, напрыгивает тут на меня, и я же еще и виноват!

— А кто пригласил меня на свиданку?

— Когда?

— Сегодня!

— Это не свиданка!

— А что?

— Мне нужно с тобой поговорить по поводу Сергея!

— Ой-ой-ой! А зачем ты меня лапал?

— Я?

— Нет, я!

— Да я тебя пальцем не тронул!

— Ну, собирался трогать!

— Хватит! — закончила их обмен репликами Аня. — Перестаньте топить друг дружку. Это унизительно не только для вас, но и для меня.

Несмотря на внешнее спокойствие, ее колотило. Во рту появилась отвратительная сухость, а в горле кололо, словно там свила гнездо оса. Слезы предательски пробирались на выход, грозя размыть тщательно наложенный перед поездкой макияж. Железная леди оказалась такой же слабой, как и любая женщина в ее ситуации. Ей хотелось быть сильной, но это уже было не в ее власти.

— А ты! — набросился на нее Вадим. — Пока я работаю, ты уже завела себе нового хахаля! Потрясающе: муж за порог, а жена на другого — скок!

— Это что, народная мудрость? — поморщилась Аня, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. — Ты мне не муж. И про какой порог ты тут несешь? Мы, кажется, вместе не живем.

— Да, я тебе не муж! Не успел вляпаться! — согласно затряс головой Вадим. — Мне было бы крайне неприятно застать в своей супружеской постели этого вот субъекта!

— Его там и не было, потому что у тебя нет супружеской постели, — выдавила Аня, молясь про себя, чтобы этот фарс закончился как можно скорее. Еще немного, и она либо разрыдается, либо упадет в обморок от перенапряжения. — А ты с моей подругой…

— Аня! — взвыла Юлька. — Да что ж это такое!

— Знаете, — вдруг вклинился Матвей, — опыт мне подсказывает, что сейчас тут появится милиция. Поэтому не могли бы вы расплатиться прямо сейчас, и я пойду.

— Расплатиться? — обалдел Вадим. — Аня, ты пользуешься услугами платных партнеров? Это мальчик по вызову?

Матвей, получивший от покрасневшей клиентки честно заработанную купюру, почувствовал себя увереннее:

— За хамство и по рогам схлопотать можно.

— Да, у меня рога ого-го, — печально согласился Никонов. — Большое вам спасибо.

— За что? — не понял Матвей.

— За регулярное вливание в мой организм кальция, способствующего росту моих рогов. Весьма признателен. — Вадим даже шаркнул ножкой вслед уходящему детективу.

— Хватит тут спектаклей. — Аня зло пихнула его в плечо, и Никонов, не ожидавший нападения, рухнул на стул. — Счастливо оставаться!

Ей страстно хотелось разложить все по полочкам, узнать подробности и понять, что заставило их обоих пойти на предательство, но сохранить достойное лицо было важнее. Пусть потом она всю жизнь будет мучиться и додумывать то, что не смогла услышать сейчас, зато она сможет уйти с гордо поднятой головой. Пока не поздно, пока слезы еще не прорвали плотину и не превратили ее в жалкую, зависимую от эмоций, одинокую, брошенную тетку.

— Не-е-ет! — взвизгнула Юлька и вцепилась в Анину руку. Захлебываясь рыданиями, она вывалила всю правду. Последним аргументом был чужой мобильник, которым зареванная Юлька начала тыкать в лицо подруге. Сначала Аня мало что понимала в ее путаном заикающемся рассказе. Юлька постоянно сбивалась на эмоции и углублялась в анализ причин, побуждающих мужиков изменять. С философией у нее было слабовато, поэтому лирические отступления только добавляли тумана. Вадим сориентировался первым:

— Юля, ты думала, что я за тобой ухаживаю? Обалдеть! Я всегда знал, что женщины слышат совсем не то, что до них пытаются донести. Но чтобы до такой степени!

— Ну-ка не надо тут обобщать, — вступила Аня, все еще подозревающая, что спектакль не закончился и ее пытаются надуть.

— Подожди, ты думала, что я захочу чего-то прямо тут, в ресторане? — Вадим старательно ловил трусливо ускользающий взгляд Юльки. — И собиралась меня сфотографировать? Я что, давал повод считать меня имбецилом? Что я такого сказал или сделал, что ты рассчитывала заснять меня без штанов в общественном месте?

— Ну, я же решила, что ты изменяешь Ане! Та тетка…

— Та тетка очень выгодная клиентка, которую я из-за тебя чуть не упустил. Спасибо, что она поняла все правильно.

— Небось старался для этого изо всех сил, — нахмурилась Юлька.

Если ты не перестанешь оскорблять меня, то я тебя стукну. Имей в виду, что я и так с трудом сдерживаюсь! — Вадим сжал губы и сделал такую зверскую физиономию, что Аня не выдержала и прыснула. Это было так некстати, нужно было оставаться холодной, неприступной и оскорбленной, но нервное напряжение, тугой лентой обвивавшее ее сознание, требовало выплеска. В лице Вадима не было ничего смешного. Он был бледен и напуган, а еще разозлен. Всем участникам было стыдно и гадко, обрывки подозрений и резких слов все еще витали в воздухе. Вообще всю ситуацию хотелось стереть, как стирают неровные каракули со школьной доски, и начать все заново.

Вслед за Аней неуверенно хихикнула Юлька, тут же посчитавшая себя виноватой в этой чехарде. Она привыкла всегда и во всем признавать свою вину и даже начинала верить в то, что действительно это именно она виновата во всех бедах окружающих. Смешок получился тоненьким и жалким.

Вадим, уставший и запутавшийся, так до конца и не понявший, кто такой этот Матвей, предъявлявший только что права на его невесту, обрадовался легкой разрядке и поддержал позитивный сдвиг в разборках счастливой улыбкой.

Публика разочарованно вздохнула: колоритная группка так и не порадовала их ни дракой, ни разоблачениями. Народ начал отворачиваться.

Когда ситуация с Вадимом и Аней прояснилась, дошла очередь и до Юлькиной трагедии. Она покорно выложила все и грустно подвела итог своего повествования:

— В общем, у нас все ясно.

— Ерунда какая-то, — хмыкнул Вадим, уже отошедший от недавней сцены и благодушествовавший по поводу того, что его личная жизнь снова наладилась. — Что ж тебе тут ясно? Кто цветы приносил? Что за девица? Да и не может у него никого быть, мы работаем круглые сутки. Я бы знал.

Ты его просто покрываешь, — спокойно сказала Юля. — Все уже неважно. Фотография на память — это много значит. Она молоденькая. Моложе меня лет на десять.

— Юль, — легкомысленно махнул рукой Вадим, — может, это его школьная любовь. Не надо все утрировать. Он приклеился к своему креслу и нигде не бывает.

— А кто цветы носит? Это она все организовала, я знаю! — Юлька всхлипнула и судорожно вздохнула: — Он больше не любит меня. А то, что с ним происходит, это из-за того, что он ее любит и не знает теперь, как от меня отделаться. Да сказал бы прямо, я сама уйду. Я же ни на что не претендую. Я не за деньги замуж выходила.

— Да ну тебя, — Никонов начал нервно крошить остатки хлеба: женские слезы моментально выводили его из себя. — Нет у него никого, я тебе говорю. Я бы знал! Знал! Если бы моей жене кто-нибудь носил цветы, я бы тоже был не в восторге. Теперь хоть понятно, почему у него глаза, как пуговицы, а весь бизнес летит к чертям собачьим. Да, крутая у вас там каша заварилась.

Вадим подумал, побарабанил пальцами по столу, покрутил запонки, пощелкал браслетом часов и наконец, выдал итог своих активных размышлений:

— Приезжай вечером к офису, сама увидишь, что он работает, раз на слово не веришь.

— Я понимаю, что ты считаешь меня дурой, но не настолько же. Я прекрасно знаю, что ты его предупредишь. — Юлька сгребла с тарелки хлебные крошки и ссыпала их в рот.

— Слушай, прости, пригласил тебя пообедать и забыл покормить, — смутился Никонов. — Просто ты так себя вела, что было не до галантности.

Не оправдывайся, — тронула его за рукав Аня. — Но ты ведь действительно можешь его предупредить, это и ежу ясно.

— Ежу ясно, но я могу объяснить свою позицию. Какой смысл предупреждать? Ну, вывернется он в этот раз, а дальше что? Эту проблему надо решать хирургическим методом, иначе я останусь на бобах. Мы деньги теряем, и немалые. В моих интересах разобраться с вашей ерундой как можно быстрее. Тем более что я-то знаю: нет у него никого, а переживает он из-за тебя. Сами себе кочки на ровном месте рисуете, а потом об них же и спотыкаетесь. Не умеете вы жить спокойно. К тебе, кстати, тоже относится, — кивнул он Ане.

— Ты поосторожнее с выводами, а то быть тебе до старости холостым, — пригрозила Анька.

— Все, все! На этой неделе идем подавать заявление. Я же не знал, что для тебя это так принципиально.

— Не надо мне одолжений, — вспыхнула она. — Я вообще замуж не хочу, с чего ты взял? Я вполне самостоятельная женщина, мне поддержка не нужна, и штамп тоже.

— Зато я хочу замуж. Возьмешь? — Никонов обезоруживающе улыбнулся.

В этот кульминационный момент совсем некстати вдруг встряла Юлька:

— Вадим, давно хотела тебя спросить: у тебя зубы свои или как?

— Или как, — в сердцах ответил он. — Хочешь, поносить дам?

— Ну, чего ты, — обиделась она. — Мне интересно, где ты их сделал. Я тоже такие хочу.

— Я дам тебе адрес своего стоматолога, — пообещал Никонов.

— А он дорого берет? — Юлька заинтересованно пыталась заглянуть ему в рот.

— Не переживай, у твоего мужа денег хватит, если он не перестанет забивать себе голову ерундой, — обнадежил ее Вадим.

Объяснение в любви опять срывалось. Аня пнула Юльку под столом и многозначительно скосила глаза на выход.

— Уже уходите? — догадалась Юлька. Аня тяжело вздохнула и умоляюще сказала:

— Нам с Вадиком надо поговорить. Понимаешь? А, понимаю, понимаю. — Юлька резво вскочила и попятилась к дверям: — Но вечером я приеду, да? В офис. Чтобы мы… ну…

— Приезжай, как договорились, я тоже буду, — кивнула Аня и помахала рукой, призывая ее поскорее исчезнуть.

Когда подруга скрылась из виду, Аня вдруг вспомнила:

— А цветы? Ты кому цветы несколько дней назад дарил?

Вадим растерялся под ее требовательным взглядом, но потом расслабился:

— День рождения у мамы был. Я чуть не забыл, представляешь. Секретарша напомнила. Пришлось среди дня домой лететь поздравлять. Совсем заработался. А ты обижаешься, что я тебе звоню редко. Вон, про родную мать забыл.

Аня, считавшая, что мать идет на втором месте после любимой девушки, спорить не стала, а уточнила:

— Ты с букетом приезжал в тот же дом, где Юлька живет?

— Ань, мы же с Серегой всю жизнь в одном доме, и родители наши… Ты чего? Я же тебе рассказывал.

Может, и рассказывал, но эту неинтересную часть его биографии Анька, видимо, упустила.

Юля не поверила им обоим. Она вернулась на работу, отдала Андрею так и не пригодившуюся трубку и на такси рванула к бизнес-центру. Что-то подсказывало ей, что ее опять обманут. Каким образом, она еще не знала, но интуиция пыхтела ей в ухо и подбивала на необдуманные действия. Спрятавшись в ближайшей подворотне, она начала следить за входом. Через полчаса стало ясно, что эта акция может закончиться как минимум воспалением легких. Легкое ощущение дискомфорта сменилось почти полным окоченением, из носа потекло, а ноги заледенели.

Редкие прохожие, сворачивавшие под арку, вздрагивали и шарахались от неожиданности, наткнувшись на подпрыгивающую красномордую девицу. Уходить было жалко. Юльке казалось, что именно в тот момент, когда она зайдет в подъезд погреться, все и случится. Что именно должно случиться, она представляла очень смутно, но, поскольку ничего хорошего от жизни уже не ждала, настрой у нее был самый пессимистический.

В сумке запиликал мобильник. Негнущимися пальцами Юлька нашарила его на самом дне и выудила, едва не уронив прямо в грязь.

— Юльк, я за тобой заеду, не уходи никуда, ладно? Голос у Ани был счастливый и звонкий. Юлька почувствовала легкую зависть: почему у кого-то все по-человечески, а у нее вечно дрянь всякая случается.

— Ань, я тут это… по делам уехала, я прямо к центру подъеду. К шести, как договаривались.

— Ну, давай. Кстати, мне Вадик отзвонился, у них там до пяти совещание какое-то намечено. Он сказал, что, раз до пяти, то до шести они просидят как минимум, если не дольше.

— Но у Сергея же сегодня встреча с этой девицей. Он тогда просто все перенесет, и получится, что мы зря это затеяли.

Юлька расстроилась так, словно это у нее срывалось свидание с любимым человеком.

— Хочешь, отложим все на завтра, — легко согласилась Аня.

— Нет, — Юлька шмыгнула носом. — Не хочу.

— Ты там что, плачешь?

— Нет, сопливлюсь. Замерзлая.

— А ты где?

— На улице, к метро иду, — соврала Юлька.

— А, ну ладно. Тогда до шести. — Аня отсоединилась.

Еле переставляя заиндевевшие конечности, Юлька поковыляла к приветливо открытой двери подъезда и обнялась с батареей. Запах там стоял ужасный, но горячая батарея с лихвой искупала все неудобства.

Для успокоения совести она каждые пять-десять минут выскакивала на улицу и проверяла, на месте ли бизнес-центровский «Вольво» и машина Сергея.

Все, словно сговорившись, названивали ей по каким-то не относящимся к делу вопросам. Сначала позвонила бухгалтер с непонятными вопросами про ведомости, требуя вспомнить, расписывалась ли Юлька за последнюю зарплату, а если да, то когда и где. Потом позвонила мама, интересовавшаяся, что делать с ее детскими вещами — тугим тюком, пылящимся на антресолях.

— Мам, это прямо сейчас надо выяснять? — рассердилась Юлька.

— А когда? У нас генеральная уборка! Что мне, опять этот баул наверх закидывать?

— А что, места нет?

— Есть, — покладисто согласилась мама. — Ладно, потом разберем.

В довершение всего позвонила Маруся.

— Юля, помнишь, к нам итальянцы приезжали? — обстоятельно начала она.

— Помню. — Хамить Брусникиной не хотелось, но эта череда звонков была похожа на глупый розыгрыш, поэтому ответ получился сухим и недушевным.

— А девушку-переводчицу помнишь? — заторопилась Маруся, почувствовав неласковый прием.

Девушку она помнила. Кажется, ее звали Лена. Она чем-то была похожа на саму Юльку: такая же худенькая, пугливая и неблагополучная. Она хотела заработать, хотела понравиться и изо всех сил пыжилась, чтобы не выглядеть жалко. Но у нее это плохо получалось.

«Интересно, — подумала Юлька, — а как сложится жизнь у этой Лены? »

— Юль, — поторопила ее Маруся. — Так что? Помнишь?

— Ну, помню. — Голос у Юльки потеплел, и Брусникина успокоилась.

— Слушай, а она тебе телефон свой не оставляла?

— Соскучилась, что ли? — хихикнула Юлька. — Зачем тебе?

— Да нам сейчас переводчица нужна, а девочка неплохая вроде бы, вот бы ее взять.

Юлька искренне расстроилась:

— А что? Разве ты данные не брала у нее?

— Брала. Только мобильного у нее нет, а тот номер, который она оставила, не отвечает.

— Может, выяснить по номеру телефона адрес и съездить к ней домой?

— Зачем такие сложности? — удивилась Брусникина. — Нет, так нет. Значит, не судьба.

Но Юлька, у которой к судьбе были свои претензии, заволновалась. Ей захотелось помочь этой девочке, как когда-то ей самой помогла Анька, устроив на работу к Валерию Михайловичу. Если бы не это, то никогда бы не видать ей Сергея. Хотя, учитывая сегодняшние проблемы, на вопрос о том, можно ли считать этот поворот судьбы счастливым, ответить однозначно было невозможно. Но отнимать у человека шанс изменить жизнь к лучшему только из-за того, что не отвечает телефон, ей показалось несправедливым. Такая мелочь не должна влиять на результат.

— Марусь, знаешь что, ты пока набирай тот номер, а я к ней съезжу на днях, только потом адрес у тебя возьму.

— Юля, зачем тебе это надо? — В тоне Брусникиной сквозило удивление, граничащее с крайним изумлением. — Я же просто так спросила, вдруг она тебе еще какой-нибудь телефон оставила.

— Мне не надо, — подумав, ответила Юлька. — Но раз ты мне позвонила и от меня что-то зависит, значит, я не имею права отойти в сторону.

Маруся ошарашенно замолчала, а потом осторожно поинтересовалась:

— Юль, ты как себя чувствуешь? Ты вообще где?

— Лучше тебе этого не знать, — нервно захихикала Юлька, оглядев наскальную живопись подъезда и приметив темно-желтую лужу в углу.

От неба, весеннего ветра, робких солнечных лучей и беззаботно вопящих в слякоти воробьев ее отделяла только хлипкая заляпанная старой краской дверь. Один шаг, и совершенно другая реальность…

— В жизни все так. — Юльку неожиданно потянуло на философские мысли. — Сначала сидишь, скрючившись, в темноте, и кажется, что это и есть настоящая жизнь, потом выходишь на свет и опять думаешь: вот оно счастье! А потом какой-нибудь урод поедет по луже, забрызгает тебя с ног до головы, и тебе в тот момент кажется, что большего горя нет. А потом придешь домой, отчистишься, отмоешься, согреешься — и снова счастлив. Таким образом, получается, что счастье — величина не постоянная, а переменная.

— Может, за тобой машину прислать? — сипло охнула Маруся, мучительно соображая, что такое случилось с директорской супругой, и почему она несет невесть что.

— Нет, — развеселилась Юлька. — Машину не надо. Я страшно далека… От народа.

Тихий смех начал переходить в легкую истерику. Сделав над собой усилие, она твердо сказала:

— Брусникина, что непонятного? Я хочу помочь хорошему человеку. Просто так. Желаю побыть феей, помахать волшебной палочкой. Раз уж надо мной этой самой палочкой махать некому.

Переборов желание оповестить оппонентку о том, что, похоже, палочкой над ней не только помахали, но и существенно задели по черепу, Маруся жалобно повторила свой вопрос:

— Ты точно уверена, что тебе не нужна помощь?

— Нужна, — на полном серьезе поддакнула Юлька. — Очень даже нужна. Психологическая!

«Психиатрическая тебе нужна, а не психологическая», — разозлилась про себя Маруся, не представлявшая себе бесконечной глубины пропасти, в которую летела Юлька.

— Все, Маруся, отбой, — перебила ход ее мыслей Юлька.

Посмотрев на тусклую лампочку под потолком, изувеченным горелыми пятнами, она прошептала:

— Пусть этой Лене повезет больше, чем мне.

Но надежда на то, что еще не все потеряно и что Сергея еще можно вернуть, теплилась, как и слабенькая золотистая искра в мутной лампочке, освещавшей сумрак подъезда.

Без десяти шесть подъехала красная Анина «Ауди». Юлька радостно побежала к ней, разбрызгивая серую слякоть.

— Стой! — завопила Аня, предостерегающе вытянув руки, едва Юлька попыталась сунуться в салон.

— Что?

— Ты неслась, как водный лыжник. От тебя летело во все стороны, посмотри, что там у тебя с тыла. Небось кусками отваливается. Все мне тут извозишь сейчас.

Юлька извернулась и заглянула через плечо: Аня оказалась права, даже с капюшона стекали грязные капельки. Если бы она просто повалялась в ближайшей луже, эффект и то не был бы настолько сногсшибательным.

— Что делать-то? — Юлька представила, как глупо будет выглядеть рядом с соперницей, если дело дойдет до разборок.

— Сейчас я счищу с тебя все лишнее, снимешь куртку и будешь сохнуть. Если хочешь, можем съездить домой и переодеться.

Переодеться Юльке, конечно, хотелось, но она была уверена, что это ей не поможет. Учитывая ее фантастическое невезение, с чистым костюмом тоже обязательно что-нибудь произойдет. Видимо, не судьба ей конкурировать с этой девицей.

По чудовищному стечению обстоятельств собеседование с Дианой было назначено именно на сегодня. Мама настолько измучила Сергея напоминаниями и упреками, что откладывать это дело он больше не мог.

— Ладно, пусть приходит к нам в офис, — пробормотал он, когда мама в очередной раз позвонила с вопросом: «Ну что у нас с Дианой?»

— Сынок, так некрасиво. Ты морочишь девочке голову уже больше месяца. Это внучка моей хорошей подруги, ну, поведи ты себя по-джентльменски, пригласи ее куда-нибудь.

— С какой стати? — вспылил Сергей. — Я ей ничего не обещал, ничего не должен. У меня и так нет времени, куда я еще с ней попрусь!

— Конечно, прости. Тебе не должно быть дела до моих проблем, — напряженным, металлическим голосом ответила Тамара Антоновна. — Мало ли что я прошу. Ты взрослый человек и можешь уже наплевать на мать. Ну и что, что я поссорюсь с Риммой. Тебя ведь это никоим образом не коснется. Правильно, в этой жизни каждый сам за себя.

Мало сказать, что Сергея этот монолог изумил. Он вообще не понял, о чем речь, но на всякий случай торопливо согласился на все: пригласить, нособеседовать, взять на работу и даже спеть и сплясать для неведомой девицы, лишь бы мама почувствовала себя удовлетворенной.

— А куда ты ее позовешь? — тут же ожила Тамара Антоновна.

— А куда надо? — покорно спросил любящий сын.

— В кафе, наверное. Но имей в виду, я тебя ни в коем случае не заставляю. Если ты против, то не надо ради меня никаких жертв. Я ведь всего лишь никому не нужная старуха…

— В кафе, в кафе, — заверил ее Сергей. — Сейчас позвоню и приглашу.

— Ты точно сам этого хочешь? — строго поинтересовалась Тамара Антоновна.

— Хочу, очень хочу, — подтвердил он, подумав, что надо бы повнимательнее присмотреться к маме. Это трагическое выступление было настолько бессмысленным и нехарактерным для всегда такой спокойной и не склонной к излишнему драматизму Тамары Антоновны, что наводило на печальные размышления о возрастных изменениях в психике.

— Дианочка, тебя к телефону, — сладким голоском пропела под дверью Раиса. — Мужчина, вежливый такой.

Военные действия между соседками привели к полной капитуляции скандальной бабы, поскольку Диана била без предупреждения, а жаловаться на нее участковому, который приходил к наглой девке пить чай, было бесперспективно.

— Щас, — лениво протянула Диана. — Иду. Прошаркав по коридору, она лениво алекнула.

— Добрый день. Это Сергей Михайлович, компания «Бриг». Мне сказали, что вы ищете работу. У нас в настоящее время есть несколько вакансий.

Голос девицы ему не понравился, равно как и ее раскрашенная мордашка на фотографии, но ради мамы следовало ее взять кем угодно, придумав вакансию по ходу собеседования.

Тембр голоса в трубке сменился настолько резко, что он даже заподозрил, что хамоватое «але» произнесла вовсе не Диана. Звонкий девичий голосок радостно прокричал:

— Ой, здравствуйте. Бабуля говорила, что вы будете звонить. Я так рада, мне так приятно. Куда и во сколько надо приехать?

Сергей назвал адрес кафе, расположенного недалеко от бизнес-центра. После собеседования он планировал вернуться в офис и еще немного поработать. Прикинув, что за полчаса он сможет перекусить, выпить чашечку кофе и выполнить свой сыновний долг, удовлетворив фактом встречи девицу, ее бабушку и маму, ради которой он и пошел на этот подвиг, вырвав из рабочего дня такой значительный кусок времени.

— Обязательно. Вы не волнуйтесь, я не опоздаю! Я вообще очень-очень пунктуальная! — отрекламировала себя Диана и вежливо попрощалась.

Положив трубку, она стерла с лица выражение детской наивности и гаркнула на любопытную Райку, наблюдавшую за представлением:

— Что растопырилась? Давно не получала?

Получала Раиса Николаевна совершенно недавно, причем абсолютно незаслуженно, поэтому повторять команду дважды не пришлось: тетку моментально сдуло.

«Ну что, попался, голубок, — победоносно задрала голову Диана. — Собеседование в кафе! Ну-ну! Не боись, я с тобой расплачусь за жрачку по полной программе. Не пожалеешь!»

Распотрошив упаковку нового нижнего белья, сшитого работящими китайцами из ярко-красного тюля, девушка натянула амуницию на себя и осталась вполне довольна. Послюнявив переводную картинку с изображением розы, обвитой змеей, она смачно пришлепнула ее на мощную ягодицу. Сердечко со стрелой, на конце которой болтался розовый Амур, было тоже облизано и приклеено на полное плечо. Кавалеру должно было понравиться. Специально для этого собеседования она приберегла потрясающий наряд: красную блестящую кофту без рукавов, сшитую из жестких переливающихся пластинок, похожих на рыбью чешую. Они противно царапали кожу, зато бесподобно сверкали и искрились. На полные бедра она натянула черные колготки с толстым швом сзади и прорезиненную черную джинсовую юбочку со стразами. Довершала ансамбль разномастная бижутерия, имитировавшая золото. Пусть не думает, что она нищая и дешево продается!

Бабуля, заставшая внучку при полном параде, ахнула и схватилась за сердце.

— Дианочка! В таком виде нельзя выходить на улицу, — со слезами в голосе прошептала Римма Аркадьевна.

Эх, бабуля, — снисходительно улыбнулась многоопытная внучка. — Думаешь, я не понимаю, как надо одеться? Если я приду в строгом костюмчике, мужик побоится со мной заигрывать. Сейчас найти секретаршу или еще кого несложно, а вот найти Щедрого работодателя — целая проблема. А почему работодатель может быть щедрым? А потому, что он может получить от меня больше, чем от других сотрудников. Мужику надо облегчить задачу, он должен сразу понять, что ломаться я не буду. Главное, поймать его, а там уж дело в шляпе. Лиха беда начало! Она накрутила на волосы толстую махровую резинку с блестками и вильнула полным задом. Римма Аркадьевна потянулась за валидолом.

Увидев, что Сергей куда-то собирается, Вадим удивился:

— Ты куда?

— Отъеду ненадолго, — неопределенно ответил Сергей. — Скоро вернусь.

Никонов растерялся: сегодня они планировали разобраться с накопившимися договорами. Юристу там что-то не нравилось, и надо было посмотреть протоколы разногласий. Их набиралась уже приличная пачка: партнеры нервничали, деньги пропадали, работа стояла.

Пожав плечами, он набрал Анин номер:

— Куда-то собрался, сейчас выйдет. Вы там осторожнее, не попадитесь, а то будете иметь бледный вид.

— Идет, — оживилась Анька и завела мотор. Юлька занервничала и начала теребить шарф.

Сергей появился через несколько минут и сел в «Вольво».

— Смотри-ка, не в свою садится, значит, вернется еще: по делам поехал, — попыталась утешить ее Аня, но Юлька прекрасно помнила, чем закончилась такая же деловая поездка Вадима.

Ехали они недолго, через пару кварталов машина приткнулась у небольшого кафе. Юлька поджала губы.

— Может, он просто проголодался, — виновато сказала Аня.

— Вон, вон она! — завопила вдруг Юлька и начала дергать ручку двери. Аня среагировала моментально, нажав «блок».

— Выпусти меня, — взвизгнула подруга. — Я ей сейчас все космы повыдергаю!

— Именно поэтому и не выпущу. — Аня напряглась, пытаясь быстро сообразить, как быть. Если сейчас дать Юльке возможность «пообщаться» с конкуренткой, то еще неизвестно, кто кого, а потом, дамская драка в любом случае будет выглядеть довольно пикантно и вряд ли добавит баллов брошенной жене.

Диана процокала мимо «Ауди» и скрылась в кафе. Сергея она узнала сразу и, улыбаясь, направилась к его столику.

Он обалдело смотрел на вульгарную полную бабу и пытался вспомнить, что говорила мама про свою протеже: вроде бы той должно было быть около восемнадцати лет, интеллигентная, скромная девочка. Лицо было похоже, но все остальное!..

Он беспомощно оглянулся. Девица тем временем, поздоровавшись, уселась напротив, закинув ногу на ногу, и нахально выдернула у него из-под руки меню.

Она выглядела, как пародия на проститутку. Сергей был уверен, что так уже давно никто не одевается. В обществе этой девахи ему было крайне неудобно и неуютно, если не сказать стыдно.

«Ну, спасибо, мама», — раздраженно подумал он и вымученно улыбнулся.

Поскольку собеседования в офисе проводила обычно Брусникина, о чем говорить с кандидаткой на неизвестно какую должность, он не знал. Если бы не Тамара Антоновна, то он не взял бы это чучело даже ночной уборщицей. Он вообще сомневался, что для подобной барышни можно что-то придумать в его центре без ущерба для бизнеса.

— А скажите, вы всегда так одеваетесь? — Он закашлялся. — Дело в том, что у нас солидное заведение, и подобная форма одежды неприемлема.

— Я все понимаю. — Диана плюхнула бюст на стол и накрыла его руку своей наманикюренной лапкой. Сергей в ужасе уставился на ее длинные зелено-синие ногти, словно у трупа, проскучавшего в подвале несколько месяцев. На указательном пальце правой руки в длинный коготок было вдето колечко с крохотным колокольчиком.

Именно этим пальцем она слегка пощекотала его запястье под рукавом пиджака и промурлыкала:

— На работу я оденусь по-деловому, а сегодня у нас ведь неофициальная встреча, правда?

Под столом в него уперлось что-то мягкое и теплое. Сергей дернулся и тут же понял, что его нога плотно зажата между ее толстых коленок.

Он моментально взмок и покраснел, слабо задергав конечностью. Почему-то говорить девице: «Отпустите меня» — он постеснялся. Если бы она была менее вульгарной и не охмуряла его такими темпами, то, возможно, ему это даже в некоторой степени и польстило бы. Диана поелозила грудью по столу, пододвинув все самое ценное прямо ему под нос.

«Идиотское кафе, столы размером с табуретку», — трусливо подумал он и попытался увеличить дистанцию. Зажатая как в клещах нога не дала ему возможности отступить. Пришлось просто откинуться на диванчике и сделать вид, что эта пара арбузов, затянутых в вызывающе-красную чешую, его не интересует.

Девушки, падкие на материальные блага, не единожды пытались завоевать его сердце, но такая наглая баба ему попалась впервые. Учитывая ее юный возраст, если мама, конечно, не ошиблась с паспортными данными, эта Диана далеко пойдет.

— А какое у вас образование? — Он собрался с мыслями и решил выкручиваться. Если просто сбежать, то мама ему этого никогда не простит.

— Что именно вас интересует? — Арбузы подъехали еще ближе, а ноготь полез дальше под рукав рубашки.

— Диплом, язык… — Голосу него сел, поскольку он вдруг ощутил, что по брючине ползет горячая рука. Рефлексы работали, и от этого было еще стыднее.

— Знание языка я предлагаю проверить в другом месте, — хихикнула Диана, довольная полученным результатом.

— Вы знаете. — прохрипел Сергей, — мне необходимо вернуться в офис…

— Я готова, — моргнула она и ущипнула его над коленом.

«Дикость какая-то, — пронеслось у него в голове. — В центре города, в общественном месте, возмутительно…»

— Не помешаю? — Юлька с презрением смотрела на него, скривив губы. Растрепанная, в забрызганных брюках, с потеками туши на лице, она выглядела ужасно. — Хотя, что я спрашиваю? Конечно же, помешаю. Я, собственно, за этим и пришла. Но вы не волнуйтесь, аппетит я вам портить не буду, даже драки не будет. Все очень пристойно, как в лучших домах! Мы же люди интеллигентные, правда, девушка?

Диану появление нового действующего лица не смутило. Грудь со стола она не убрала и ногу заловленного кавалера не отпустила.

— Вот. — Юлька с трудом скрутила с пальца кольцо и бросила его на стол. Оно тоненько зазвенело и медленно подкатилось к руке Сергея, пойманной в когтистые тиски. Получилось настолько эффектно, что Юльке даже понравилось. — Прощай. Незачем было врать и подсылать мне эти букеты. Я бы отпустила тебя, надо было просто сказать правду. А ты унижал меня, оскорблял! Как глупо!

Она еще надеялась, что букеты были не от него, и сейчас коварная соперница будет разоблачена. Может, они даже поругаются. Но Сергей, пребывавший в шоке, молчал. Все, что происходило в этом кафе, казалось ему каким-то бредом: девица, похожая на шарж и лапающая его, как пьяный матрос институтку, неизвестно откуда взявшаяся жена, бросившая в него обручальным кольцом, и еще его же в чем-то и обвинявшая.

Судя по злому лицу супруга, разоблачения не состоялось. Юлька развернулась и медленно пошла прочь. Она ждала, что сейчас он вскочит, догонит ее, будет просить прощения или хотя бы оправдываться, извиняться… У самого выхода она не выдержала и оглянулась: Сергей сидел к ней спиной и даже не делал попыток встать.

Слез не было, сил не было. Ее словно ударили по голове тяжелой битой и нахлобучили звуконепроницаемый шлем. Аня что-то говорила, взгляд ее был испуганным и виноватым, но Юлька ничего не понимала. Звуки не складывались в слова, а мозг отказывался переваривать информацию.

— Помоги мне вещи оттуда забрать, — прошептала Юлька и полезла в машину.

Аня все поняла и замолчала. Она все видела, все слышала и никак не могла взять в толк, каким образом Сергей умудрился променять Юлю на ту раскрашенную кочерыжку, которая лапала его у всех на глазах. Но обсуждать это с Юлей было нельзя. Предательство Сергея и для Ани было неожиданным: они с Вадимом были уверены, что Юлька все придумала или неправильно поняла. То, что произошло в кафе, не укладывалось в обычные рамки: девица настолько не подходила Сергею, что рядом с ним она выглядела противоестественно.

Тамары Антоновны дома не было. Юлька покидала в большую спортивную сумку самое необходимое. Аня бестолково суетилась рядом, то и дело спрашивая:

— А это твое? А это брать?

Наконец она поняла, что только мешает подруге собираться. Совсем некстати ей вспомнилось, как она точно так же паковала Юлькины сумки, когда та уходила от Костика.

«Да что ж это такое? — в сердцах подумала Аня. — Чего ей так с мужиками-то не везет?»

Галина Даниловна, которой она сдала Юльку с рук на руки, открыла было рот, но Аня пресекла все вопросы:

— Не трогайте ее сейчас. Я потом все объясню. Мама заговорщицки кивнула и сделала вид, что приезд дочки с вещами — дело обычное.

Сергею надоело чувствовать себя идиотом. То, что жена застала его в обществе этой девки, было крайне неприятно. Оправдываться перед ней он не собирался, поскольку у Юльки тоже были свои заморочки: одни эти букеты ежедневные чего стоили! Да еще неизвестный мужик, звонивший по телефону и обнимавшийся с ней у него на глазах. Но сам факт, что его могут в чем-то подозревать, был оскорбителен.

— Знаете что, — решительно сказал он. — Давайте я поговорю с нашим менеджером по кадрам и позвоню вам в ближайшее время. Вакансия для вас, безусловно, есть, но сейчас мне трудно сориентироваться, что именно мы вам можем предложить.

— Поняла, — с готовностью кивнула Диана. — Поехали ориентироваться.

— Нет, вы не поняли. Я поеду один, а вы вернетесь домой и будете ждать моего звонка.

— К тебе домой? — Такой быстрой победы она не ожидала.

— Нет. — Сергей с трудом сдержался, чтобы не повысить голос. — Вы поедете к себе домой, к себе.

— Это что? От ворот поворот, значит? — Диана резко разжала колени и отпихнула его руку.

— Да нет же! Вы что, не слышите меня: я устрою вас на работу, устрою! Только отстаньте от меня!

— Что значит «отстаньте»? — обиделась Диана. — Я и не приставала еще!

— И слава богу, — с облегчением ответил он, представив, как могли бы выглядеть ее приставания, если то, что она тут делала, таковыми не считалось. — Всего хорошего, я вам позвоню.

Сергей торопливо встал, пока девица не спохватилась и опять не вцепилась в него, и быстро зашагал к выходу.

Вернувшись вечером домой, он доложил маме, что с Дианой говорил, а завтра решит с Брусникиной, на какую должность пристроить веселую девицу.

Не девицу, а девушку, — нравоучительно сказала Тамара Антоновна.

— Если она девушка, то я балерина, — в сердцах ответил Сергей, вспомнив пережитое унижение.

— Не говори ерунды. Дианочка очень интеллигентная и порядочная девочка!

— Мама! Ты ее сама видела? Это же ужас, летящий на крыльях ночи! Она хватала меня за коленки и пихала мне свой бюст прямо в лицо.

— Не ври. Что ты, барышня, за коленки тебя хватать? А если у девушки есть грудь, то это не значит, что она тычет ею тебе в лицо! У тебя мания величия! Просто бюст у нее сильно выдается вперед! Если тебе нравятся женщины без груди, то обратись к сексопатологу! Кстати, твоя жена до сих пор не вернулась!

Сергей не стал уточнять, почему это «кстати». Раздевшись, он прошел в комнату, откуда через некоторое время вылетел с перекошенным лицом:

— Мама! Где Юля?

— Откуда мне знать? — пожала плечами Тамара Антоновна. — Если уж ее муж об этом не знает, то я и подавно. Вернется — спросишь!

— Она ушла, мама! Она не вернется! В шкафу нет ее вещей. Она меня бросила. Бросила.

— Этого следовало ожидать, — неожиданно спокойно сказала Тамара Антоновна. В ее голосе ему почудилось удовлетворение. — У нее есть мужчина. Раз уж так получилось, думаю, теперь я могу рассказать тебе все.

— Ты что, знаешь его? — побелел Сергей. Он до конца не верил, что Юля так быстро променяла его на другого.

Мне крайне неприятно говорить с тобой об этом, но Юленька оказалась очень непорядочной девочкой. Она мне сначала очень понравилась, но потом я узнала такое, что…

— Мама, не тяни! — заорал Сергей. — Что за привычка, не надо этого драматизма и пауз! Кто он?

— Не смей на меня кричать, — поджала губы Тамара Антоновна. — В таком тоне я общаться не намерена.

— Мама, прости, — взмолился он. — Ну, говори, говори!

— Я нашла один документ. — Тамара Антоновна тяжело вздохнула. — Когда ты с ней познакомился?

— Перед Новым годом.

— Я нашла ее обменную карту.

— Что еще за карту?

— Эти карты выдают в женских консультациях, когда женщина становится на учет. По беременности.

— Да видел я эту карту. При чем здесь это?

— Бедный мой, наивный мальчик! Предположительная дата наступления беременности — октябрь! Это не твой ребенок! Это ребенок от другого мужчины!

— Да знаю я это! — покраснел Сергей. Обсуждать щекотливую тему с собственной матерью было тяжело. — Она с ним рассталась. Или ты намекаешь, что это он букеты носит?

— Ты знал, что ребенок не твой? — прошептала Тамара Антоновна.

— Разумеется, Юля мне все рассказала давным-давно. Э, мама! Что? Что случилось?

Мама сменила цвет лица с белого на голубоватый и, прошуршав клеенчатым фартуком, кулем свалилась на пол.

Пока ехала «Скорая», Сергею с помощью спешно выдернутой из постели Елизаветы Львовны удалось привести маму в чувство. Тамара Антоновна задыхалась и пыталась что-то сказать, но, как только она открывала рот, из глаз начинали потоком литься слезы, и, кроме нечленораздельного: «Что я наделала», больше она ничего путного произнести не могла. Пожилая докторша равнодушно спросила:

— Госпитализировать или отказ писать будете?

— А как надо? — тупо спросил Сергей. — Подождите! Почему отказ? Что, все безнадежно?

Елизавета Львовна, перестав учить молоденького фельдшера, что и как ему надо делать, переключилась на доктора, оттерев плохо вменяемого Сергея.

Прошуршав чем-то и ласково скользнув рукой в докторский карман, она немедленно получила исчерпывающую информацию:

— У больной гипертонический криз. Лучше бы госпитализировать, но, если ей смогут организовать дома должный уход, то можно и оставить.

Перепуганный Сергей, не понявший формулировку «должный уход», отрицательно затряс головой и жалобно посмотрел на Елизавету Львовну.

— Так. — Она сдвинула брови, пожевала губами и требовательно спросила: — Платные палаты у вас есть?

— Есть, но только с утра. Надо будет оформиться у старшей сестры.

— А сейчас как нам быть?

— Договоритесь прямо в отделении.

— Сережа, ты в состоянии соображать?

— В состоянии.

— Тогда бери деньги, документы, и поехали.

— А Вадим где? — растерянно спроси л он.

Вадим загулял. Даже не звонит! Может, у меня тоже криз, и валяюсь я, одинокая и брошенная, в пустой квартире!

Фельдшер прыснул, но тут же притих под строгим взглядом доктора. Сергей не рискнул ехать на своей машине и напросился в «Скорую».

Утром он проснулся с дикой болью в затекшей спине. Сергей так и заснул в палате, сидя на маленьком круглом стульчике. Тамара Антоновна, прицепленная к капельнице, лежала и плакала.

— Мамуль, я тут, ты что? — всполошился Сергей. Резко вскочив со стула, он едва не сшиб всю конструкцию: в ноги впились сотни крохотных иголочек, он их почти не чувствовал.

— Отсидел, — виновато пояснил он и начал топтаться на месте, в надежде вернуть ступням чувствительность.

— Тэк-с! — В палату вошла, гремя накрахмаленным халатом, медсестра: — Это что тут за ритуальные танцы? Мы, юноша, сторонники традиционной медицины, так что все шаманские пляски после выписки.

Поколдовав над маминой рукой, она вышла, строго оглянувшись через плечо.

— Сереженька, — прошептала Тамара Антоновна, — сынок, я страшно виновата перед тобой и Юленькой. Но ты прости меня, я же не знала, что она рассказала тебе про беременность.

— Мам, не надо сейчас об этом.

— Надо, — строго перебила мама. — Не мешай мне, я должна успеть. Юля ни в чем не виновата. Не звонил ей никто, и цветы эти я покупала.

Зачем? — не понял Сергей, заподозрив, что пресловутый криз повлиял каким-то образом на мозг.

— Затем! Не хотела тебя травмировать. Думала, ты сам догадаешься, и как-нибудь все само собой получится.

— Что получится?

— Ну до чего ж ты плохо соображаешь, когда дело твоего бизнеса не касается! Как ты Юлю-то уболтать умудрился замуж за тебя пойти? — в сердцах спросила Тамара Антоновна. — Я надеялась, что вы разведетесь, и ты не узнаешь, что она тебя так страшно обманула! А это вы меня, оказывается, обманывали!

— Мам, я тебя не понимаю!

— Чего ты не понимаешь? Звонки я придумала, цветы покупала в магазине рядом с домом! Надеялась, что ты ее заподозришь и сам все выяснишь: что, кто! Я и Диану-то тебе подсунула, думала, может, у вас что получится… Прости ты меня, дуру старую!

Сергей некоторое время пытался осмыслить услышанное. Это было слишком дико, чтобы оказаться правдой. Но Тамара Антоновна не производила впечатления сумасшедшей. Ее трезвый, осмысленный взгляд заставлял его поверить в то, что его мать планомерно и целенаправленно разрушала его жизнь. Пусть из добрых побуждений, но она едва не убила их с Юлькой любовь. Чувство было слишком хрупким: оказалось, что разрушить и растереть его в пыль может простое подозрение, при известном стечении обстоятельств вырастающее до размеров торнадо и сметающее все на своем пути. От последнего шага их уберегло чудо. И уберегло ли? Смогут ли они забыть эти кошмарные дни, наполненные недоверием и болью?

— Мам, мне надо уйти. Ты не волнуйся…

— Ты меня простишь?

Конечно, прощу… — Ты приведи ее сюда, я ей в ноги упаду, повинюсь. Что наделала-то!

Подбегая к дому, он едва не сбил с ног здоровенного амбала с коляской.

— Ты? — изумился Сергей. Это был тот самый мужик, который обнимался с Юлькой у подъезда.

— Я, — с готовностью ответил молодой папаша, и, гордо мотнув головой в сторону коляски, добавил: — Сыну меня родился. Пашка!

— Поздравляю, — пробормотал Сергей, обходя их по глубокому снегу.

— Участковый наш, Балалайкин, — кивнула ему семенившая навстречу соседка. — На третий круг пошел. Не заморозил бы пацана!

— Балалайкин, — машинально повторил Сергей. — Балалайкин!

Он взбежал по лестнице, влетел в квартиру, схватил с полочки ключи и помчался на стоянку.

Юля заперлась в своей комнате и долго отказывалась открывать двери. Поэтому Сергей вынужден был сначала все рассказать Галине Даниловне, которая в свою очередь, отфильтровав все лишнее, выдала Юльке сжатый пересказ. Юля категорически отказывалась верить в то, что «заговор» был спланирован добрейшей Тамарой Антоновной. Уламывать ее приехала даже Анька.

Внезапно упиравшаяся Юлька согласилась и начала быстро собираться.

Все притихли и заторопились, пока она не передумала.

Когда они вломились в палату, Тамара Антоновна, увидев невестку, сделала попытку сползти с кровати и, видимо, облобызать ее ботинки, на которые были криво натянуты голубые бахилы.

— Погодите, молчите все, — строго сказала Юлька. — Тут одна деталь не сходится. Тамара Антоновна, у вас трубка есть?

— Конечно! — с готовностью кивнула бабулька. — Это я, я слала сообщения на его трубку, а потом утром стирала, пока вы спали. Я как первый раз увидела, что ты телефончик ночью взяла, так сразу и послала. Меня Лиза научила. Мы с ней так переписываемся, сообщениями дешевле, чем перезваниваться.

— Обалдеть, — прошептала Анька. — Прогресс завоевывает даже самые консервативные слои населения!

Юлька хмыкнула:

т Да, продвинутая у меня свекровь! Ну ладно, а что за девица звонила нам домой?

— Юленька, да что ты! Никто нам никогда не звонил! — замахала руками Тамара Антоновна, виновато моргая покрасневшими слезящимися глазами.

— Как это? Вы же при мне разговаривали с какой-то нахалкой!

— Это я с трубки позвонила и сама же подошла, — съежилась свекровь.

— Мама! Ну ты даешь! Даже не предполагал, что ты способна на такие комбинации, — нервно хохотнул Сергей. — А фото неизвестного мужика у нас в шкафу? Только не говори, что это тоже ты постаралась!

— Я… — Тамара Антоновна сравнялась по цвету с серым больничным линолеумом.

— Да уж, — встряла Галина Даниловна. — Слов нет! Вам бы романы писать!

Тамара Антоновна покорно ждала приговора.

— Ладно. — Юлька ткнулась головой в плечо Сергея. — Чего уж теперь. Хорошо, что все выяснилось.

Когда они вышли из больницы, Юля с наслаждением вдохнула свежий морозный воздух и улыбнулась.

— Ты действительно простила мать? Без последствий? — осторожно спросил Сергей.

— Конечно, — кивнула Юлька. — Только, знаешь, ты пообещай мне, пожалуйста, что мы завтра же займемся поиском квартиры для нее.

— Ладно, займемся. Их догнала Анька:

— Ну, что, молодожены, — медовый месяц продолжается? А ведь чуть все дегтем не испортили! Паникеры!

— Сама-то! — хихикнула Юлька. — Не лучше!

— А в чем дело? Я что-то пропустил?

— О, это такая история, — лукаво прищурилась Юля.

— Только попробуй меня опозорить! — Анька метнула в нее снежком.

Отставшая от молодых Галина Даниловна смотрела, как они весело возятся в снегу. Похоже, жизнь снова налаживалась.