"Город страсти" - читать интересную книгу автора (Макмертри Ларри)

ГЛАВА 3

Дуэйн прекрасно понимал, что его незнание окружающего мира и нежелание знакомиться с ним относятся к числу тех его недостатков, которые особенно раздражали Карлу, хотя это было не совсем понятно, поскольку мир Карлы в основном тоже ограничивался Техасом. При этом он три раза побывал в Калифорнии, а она только раз. Дважды он посетил и Лас-Вегас, приглашая с собой жену, но оба раза отказы с ее стороны сопровождались истерикой. Истерика являлась одной из излюбленных Карлой форм самовыражения.

– Нет уж, спасибо, – заявила она. – Ты едешь потому, что тебе хочется потрахаться, и я не дам тебе шанс обвинить меня в том, что я стою у тебя на пути к этому.

Дуэйн отлично понимал, что она вообще не стоит у него на пути ни к чему. Карла твердо верила в сексуальную свободу, в особенности для себя.

– Я просто подумал, что тебе захочется посмотреть на эти знаменитые шоу, – сказал он.

– Если мне захочется посмотреть на сиськи, я сниму лифчик. Свой! Больше мне никто не нужен, – выдала Карла.

По правде говоря, ей и этого не нужно было делать, поскольку прекрасная молодая грудь ее дочери, Нелли, часто мелькала в доме. Почти целый год обед сопровождался чмоканьем маленького Майка, так как Нелли была слишком ленива, чтобы отучать его от кормления грудью, – несмотря на частые и настоятельные советы матери, которая сама не очень-то любила подобную процедуру.

Бобби Ли, буровой мастер номер один у Дуэйна, оставался единственным, кто получал огромное удовольствие, наблюдая за тем, как Нелли кормит Майка или Барбет, девочку. При цене нефти меньше двадцати одною доллара за баррель буровые работы почти не проводились. У Бобби Ли оставалось достаточно времени, чтобы наблюдать, как Нелли возится со своими малышами. Его желание было вполне очевидным, но пока что Нелли отказывала ему, что было для нее почти уникальным достижением.

Бобби Ли проработал с Дуэйном свыше двадцати лет и время от времени давал понять, что не прочь породниться с ним, хотя и был женатым человеком.

– Я не понимаю тебя, – говорил обычно Дуэйн. – Нужно лишиться разума, чтобы решиться на такое.

Серьезных возражений у него, однако, не было. Как зять Бобби Ли был бы ничуть не хуже трех первых, которых ему представляла Нелли.

У Карлы, с другой стороны, было множество против, и с ними она приставала к Бобби Ли всякий раз, когда они оставались наедине. Как-то несколько лет назад она и он здорово поругались, но это событие не стало известно Дуэйну, который как раз в это время отправился поохотиться на оленей. Отъезд мужа совершенно не взволновал Карлу, зато Бобби Ли безумно в нее влюбился.

Тот факт, что она совершенно не интересуется им как мужчиной, любила повторять Карла, не означает, что она хочет, чтобы он спал с ее дочерью или обеими дочерьми. У Бобби Ли, не отличавшегося высоким ростом, были печальные глаза. Если Нелли не было поблизости, то эти печальные глаза часто задерживались на Джулии, которая расцветала с каждым днем.

– В этой стране много озабоченных женщин, – однажды не вытерпела Карла, – и при минимальном усилии ты мог бы себе кого-то подыскать. Но, пожалуйста, не из тех, с кем я кровно связана.

– Что значит «озабоченные женщины»? – спросил Бобби Ли, любивший создавать вокруг себя ореол аскетизма, хотя почти каждый вечер его можно было застать в «Салоне тетушки Джимми», а «Салон тетушки Джимми» никогда не был монастырем.

Еще за два месяца до рождения Барбет Карла решила дело по отлучению маленького Майка от груди взять в свои руки. Первые два года жизни ограничения такого рода приходились ему не по вкусу, и если малыш почувствует, что его источник пищи находится под угрозой, то невозможно предсказать, чем это обернется для его новорожденной сестренки.

Карла принялась похищать Майка каждый день. Она увозила ребенка на своем новом БМВ куда-нибудь подальше и врубала музыку на полную мощность, чтобы заглушить его истошные крики. Сначала малыш выбрасывал бутылочки с молочной смесью из окна, но в конце концов сдался.

Дуэйн очень привязался к маленькой беззащитной Барбет, которая воплотила в себе его давнишнюю мечту о спокойном тихом ребенке. Он мог часами сидеть с ней на краю ванной, прикрываясь от солнца своей ковбойской шляпой. Иногда в мечтах он видел, что они с Барбет живут в другом месте, хотя бы в Сан-Маркосе, куда они с Карлой одно время собирались перебраться.

Его стремление защитить Барбет было очень сильным, и здесь самые большие неприятности приходилось ожидать от близнецов, которые обращались с ней как с мячом. Однажды они оставили ее на кухонном шкафу, а сами отправились плавать. Случайно после работы Дуэйн зашел на кухню и не дал ей упасть на пол. От пережитого шока в кровь хлынуло столько адреналина, что его затрясло, и он впал в такую ярость, что испугались даже близнецы, которые поспешно натянули кроссовки и бросились наутек. Они решили отправиться в Диснейленд подзаработать.

Нелли с Карлой, возвращавшиеся из Уичита-Фолс, куда они ездили за покупками, перехватили их до того, как они успели добраться до шоссе. Оба были в купальниках и твердили в один голос, что отец грозился их убить.

– О, я сомневаюсь, что он решится на это, – сказала Карла, не будучи абсолютно уверенной в своей правоте. Дуэйн больше всего на свете любил внучку.

Но близнецы не сомневались на этот счет и наотрез отказывались возвращаться домой. Джек подлез под проволочное ограждение и убежал на пастбище, а Джулия, чтобы успокоиться, включила радиоприемник и принялась слушать Барбару Мендрелл. Майк, почувствовав, что перед ним открылась возможность снова попасть в потерянный рай, забрался под кофточку Нелли и блаженно впился в сосок матери.

– Едем к шерифу, – заявила Нелли.

– Не корми его, – сказала Карла. – Иначе что будет с малышкой? Ей, может, тоже захочется поесть.

– Я не хочу возвращаться домой, – отрезала Нелли. Маленький Майк иссушал ее так быстро, что она почувствовала головокружение.

– Нелли, мы должны вернуться домой, – решительно произнесла Карла. – Мы там живем.

Тем временем Джек исчез в зарослях.

– Я хочу остаться с Билли Энн, – упрямо продолжала Нелли. Билли Энн была подружкой Дики. Она работала в сберегательном банке и имела квартиру в небольшой коммуне Лейксайд-сити.

Маленький Майк, не теряя даром ни секунды, переключился на вторую грудь.

Карла принялась сигналить изо всех сил, надеясь вернуть Джека. Воспользовавшись моментом, Джулия открыла дверь и выскользнула из машины. Карла с Нелли были слишком возбуждены, чтобы заметить ее отсутствие. Когда они приехали домой и обнаружили, что девочки нет, то страшно удивились. Только что она сидела тут, слушая Барбару Мендрелл, и вот на тебе!

Нелли отказалась выходить из машины до тех пор, пока Карла не убедится, что отец не собирается никого убивать.

– Не выключай мотор, – сказала она матери. – Может быть, я вскоре уеду.

Дуэйн находился у бассейна и кормил из бутылочки Барбет. Гнев его поубавился, перейдя в раздражение.

– Куда все посбежали? Ребенок что, должен умирать с голоду? – набросился он на женщин.

Карла быстро перехватила инициативу нападения.

– Дуэйн, близнецы сбежали из-за тебя, а Нелли отказывается даже войти в дом, – сказала она. – Выйди, пожалуйста, к машине и убеди ее, что не будешь никого убивать.

– Я кого-нибудь убивал? – удивился он. Кормление внучки из бутылочки доставляло ему большое удовольствие.

– Нет, но ты ведь обычно не испытываешь стрессы. Ты мог бы позвонить по «горячей линии» в Форт-Уэрт и снять накопившееся напряжение.

– Эта «горячая линия» – для разорившихся фермеров, – усмехнулся он. – Она не предназначена для бедных нефтяных миллионеров.

Глядя на заросшую кустарником и залитую нефтью землю под утесом, Дуэйн подумал, что в определенном смысле он жил на нефтяной ферме, которая выработана и истощена.

– Дуэйн, линия открыта для всех, кто чувствует себя ужасно. Для тех, кто готов вот-вот свихнуться, – не отставала Карла. – Там не спросят тебя, фермер ты или не фермер, а дадут квалифицированную помощь, совет – вроде того, что не следует убивать собственных детей.

– Девочка могла на всю жизнь повредить голову, свалившись со шкафа, – заметил Дуэйн. – Где Минерва? Я всегда считал, что мы платим ей за то, чтобы она присматривала за детьми.

– Не имею ни малейшего представления, куда она подевалась, – ответила Карла. Минерва проработала у них около десяти лет, и ее поведение всегда оставалось непредсказуемым.

– Если она вернется, я предложу ей поменяться ролями, – сказал Дуэйн. – Она станет управлять нефтяной компанией, а я буду сидеть с ребенком.

Карла вырвала из блокнота листок бумаги, написала на нем номер «горячей линии» и прикрепила его на шкафу возле телефона. Дуэйн следил за ней с беспокойством и любопытством. Карла вычитала в «Космо», что люди, склонные к умопомешательству, часто производят впечатление совершенно нормальных людей – вплоть до того момента, когда начинают носиться и шуметь, размахивая оружием.

Как раз в то утро она с мужем смотрела телевизионные новости, в которых сообщалось об одном нефтепромышленнике из центрального Техаса, отравившемся по собственной воле окисью углерода в гараже своего нового дома. Он благоразумно совершенно отключил систему безопасности на тот случай, чтобы его дети случайно не взглянули бы на телемонитор и не увидели его почерневшее лицо.

– Дуэйн, Нелли сидит в машине у дома и понапрасну жжет бензин, – добавила Карла. – О двойняшках, между прочим, тоже надо подумать.

Дуэйн принялся ходить с Барбет, пока она не заснула у него на руках, потом осторожно положил ее в кроватку и свистнул Шорти, который настолько обрадовался неожиданной возможности прокатиться, что даже несколько раз пролаял.

По дороге в город Дуэйн связался с дорожно-патрульной службой и спросил, не подбирали ли они его ребят. Нет, не подбирали, был ответ. Он заметил приближающееся облако пыли и резко взял вправо. В следующую секунду мимо него промчалась Минерва; заднее сиденье ее давно вышедшего из моды «бьюика» было завалено разного рода бакалейными товарами.

Минерва последнее время помогала им вести домашнее хозяйство. Когда-то эта женщина, которой теперь уже за восемьдесят, была богата. В начале двадцатых годов ее отец сделал состояние на нефти, но спустя несколько лет все потерял. Минерва, обучавшаяся езде еще на заляпанном грязью «пирс-эрроу», привыкла разъезжать посреди дороги, никому и никогда ее не уступая.

Эта привычка привела к пяти лобовым столкновениям, из которых Минерва выбиралась без единой царапины. Как результат этих правонарушений – Минерва большинство своих вечеров проводила в Школе плохих водителей, расположенной в Уичита-Фолс. К правилам дорожного движения она оставалась по-прежнему равнодушной, зато была в полном восторге от Школы, приобретя с годами там нескольких любовников.

Людям, как правило, свойственно выдумывать себе те или иные удовольствия, но Минерва Хукс была не такой, как все, – она выдумывала себе смертельные болезни. Когда Карла нанимала ее, та уверила хозяйку, что у нее рак легких. Карла подумала, что просто обязана приютить у себя несчастную старушку. Но несчастная старушка прожила у них без малого десять лет, хотя с течением времени у нее обнаружились поочередно мозговая опухоль, рак горла и ряд других раковых заболеваний, которые затем чудесным образом пропадали.

– Должно быть, микроволновые печи вылечили меня, – подводила она теоретическое обоснование под свое чудесное исцеление. – А может быть, все дело в телевизоре. Я слышала, что телевизионные экраны излучают слабые лучи, которые убивают раковые клетки.

Появление в их доме спутниковой антенны произошло благодаря стараниям Минервы. Мучаясь бессонницей, она часто испытывала необходимость в принятии на сон грядущий некоторой дозы слабых, но живительных лучей. Поднимаясь иногда в три или четыре часа ночи, Дуэйн заставал ее в своем кабинете смотрящей секс-шоу, которое через заоблачные выси транслировалось из Копенгагена или откуда-то еще.

Минерва относилась к этим шоу с большим скептицизмом.

– Такого большого я в жизни не видала, а прожила восемьдесят три года. Он больше головы девушки. Ты думаешь, это спецэффекты – или что, Дуэйн?

– А кто его знает!

– Тебя как будто больше не тянет на подвиги? – спрашивала Минерва, отрываясь от экрана.

– Ты что! Как еще тянет!

– Нет, все-таки, наверное, не тянет, – настаивала она. – Тебя не тянет, а меня тянет. Но не к этим шоу… Я все-таки думаю, что тут дело в спецэффектах. Нет, куда интересней смотреть, как борются япошки.

Минерва была горячей поклонницей японской борьбы сумо и часами изучала телевизионную программу в надежде найти любимую передачу.

Направляясь в ту ночь на бурильную вышку, на которой произошел сбой, Дуэйн чувствовал себя несправедливо обиженным. Все только и твердят ему, что он находится в подавленном состоянии, намекая на отсутствие хорошего и полноценного секса. Первой дала это понять Карла, за ней – Джанин, а теперь и Минерва. Жена и любовница обратили внимание на отсутствие у него аппетита, но каким образом об этом догадалась Минерва? Черт разберет этих женщин!

После борьбы сумо больше всего на свете Минерва любила рвануть на машине в город и накупить продуктов на сотни долларов, записав их, конечно, на счет Карлы. Из такой поездки она возвращалась и сейчас.

Дуэйн нашел детей в галерее игровых автоматов, принадлежащей Сонни Кроуфорду. Зал располагался в заброшенном здании, где когда-то собирались любители бильярда и домино. Одно время видеосалон приносил Сонни хорошие деньги, но через несколько лет он перестал пользоваться бешеной популярностью. С ним произошло то же, что случилось с нефтью, и Сонни стал подумывать о закрытии своего бизнеса. Он уже перевел часть самых любимых публикой игровых автоматов в свой магазин, работавший круглосуточно.

На центральной площади города Сонни принадлежало пять или шесть домов, включая старый отель. Отель работал только несколько ночей в год, когда открывался сезон охоты на перепелов или вяхирей, и тогда он был полон любителями острых ощущений. В остальное время отель пустовал, покрываясь пылью. Несколько лет на верхнем его этаже жила Руфь Поппер, но после того как ее муж безуспешно пытался убить ее, она купила жилище-автоприцеп и покинула отель. Большую часть года в нем жил лишь один Сонни.

Своих детей у него не было, поэтому он души не чаял в отпрысках Дуэйна, часто давая им монеты для игры на автоматах.

– Если я грозился убить вас, это вовсе не означает, что я говорил серьезно, – внушал Дуэйн детям по дороге домой. – Сбежать из дома в плавках и купальнике – не очень-то умно с вашей стороны.

– Тебя могут арестовать за жестокое обращение с малолетними, – напомнил ему Джек и, помолчав, добавил: – Это ее отродье вопит без умолку.

– Барбет только два месяца, – вступился за внучку Дуэйн. – Она новорожденная, а не отродье.

– Сам ты отродье, – бросила брату Джулия. – Такого отродья свет еще не видывал.

– Пошла ты… знаешь куда, – привычно отреагировал Джек.

Дуэйн лихорадочно соображал, как же приструнить детей. Ни один из перебираемых в голове вариантов не имел ни малейшего шанса.

– Я сейчас вас высажу, и топайте тогда до дома пешком, если не перестанете выражаться! – наконец пригрозил он, понимая всю абсурдность своих слов, поскольку вез их из города именно для того, чтобы они не сбежали куда-нибудь подальше.

Джек принялся поигрывать монетами, которые ему дал Сонни, задумчиво поглядывая на Шорти, который дремал на переднем сиденье, положив голову на ногу Дуэйна, потом схватил пса за хвост и стал раскачивать его из стороны в сторону.

– Новый аттракцион! Шорти – игральный автомат, – воскликнул он, пытаясь засунуть монету в задний проход собаки. Шорти проснулся и попытался укусить его, но промахнулся. Дуэйн ударил по руке сына перчаткой. Шорти весь сжался, решив, что бить будут его. Спросонья он не сообразил, что к чему.

– Не смей так обращаться с животным! – прикрикнул на сына Дуэйн.

Джек залился довольным смехом. Удар перчаткой был совсем не больным.

Когда они приехали и вошли в дом, Дуэйн увидел на Карле тенниску следующего содержания: Я НЕ ГЛУХАЯ. Я ПРОСТО ИГНОРИРУЮ ВАС. Нелли валялась на тахте, болтая по телефону со своим воздыхателем.

Было бы большим преувеличением сказать, что Джо Кумс, ее парень, боек на язык. Джо работал в одной компании, обслуживающей нефтяные скважины, раскинувшиеся в районе Джексборо. Это был невысокий и полный парень, который частенько вечерами возвращался домой чумазым как черт, а домом ему служил небольшой, стоявший на окраине Талиа автофургон, с кроватью и телевизором. Джо Кумс предпочитал не тратиться на предметы роскоши.

По складу своего характера Джо был оптимистом. Сознание того, что он живет на белом свете, заставляло радостно трепетать его сердце, а разговоры по телефону с Нелли так усиливали этот трепет, что частенько, минут на пятнадцать, у него отнимался язык. Нелли ничего не имела против этого. Она сама не отличалась большой разговорчивостью. Просто ощущение того, что Джо у телефона, вызывало у нее такое чувство умиротворенности, что не хотелось ничего говорить, а только молчать, прижав трубку к уху.

Эта молчаливая беседа часто доводила Карлу до белого каления.

– Да говорите же! – взрывалась она. – Хотя бы один из вас должен говорить. Он ничего не говорит! Ты ничего не говоришь! Почему тебе вместо хахаля не завести автоответчик? По крайней мере тот передает хоть какие-то сообщения. Но Джо Кумсу и это не под силу.

– Мне все равно, мам! – заявляла дочь. – Я всем сердцем люблю Джо, а он любит меня.

– Барбет, случайно, не от него? – интересовалась Карла. Барбет, как и маленький Майк, не имела никакого сходства ни с одним из ее мужей.

– Ну что ты, мама. В то время я не была даже знакома с Джо, – отвечала Нелли.

Нелли не раз подумывала о том, чтобы уехать из дома родителей, хотя бы ради того, чтобы спокойно общаться по телефону с Джо, без матери, орущей над ухом. Она могла бы легко получить квартиру в Уичита-Фолс, но все упиралось в неразрешимый вопрос: а согласится ли Минерва переехать к ней, чтобы присматривать за малолетками? Вряд ли Минерва расстанется со спутниковой антенной и коллекцией из трехсот видеофильмов, где есть что выбрать.

К сожалению, Минерва была единственной инстанцией, которую уважал маленький Майк, – в основном потому, что она по малейшему поводу могла схватить его и отшлепать телевизионной программой. Программа кабельного телевидения для Минервы служила тем же, чем перчатка для Дуэйна, – удобным и не смертельным орудием.

Невзирая на лозунг, начертанный на тенниске, вид дочери, держащей молча трубку без малого пятнадцать минут, никак не способствовал претворению его в жизнь.

– Скажи же что-нибудь! – закричала Карла. – Вы что, онемели оба?

Нелли игнорировала просьбы матери, понимая, что бесполезно ей объяснять, как это чудесно – лежать и просто слушать дыхание Джо. В том, как дышит Джо Кумс, было что-то успокоительное и вселяющее уверенность.

По телефону у него получается гораздо лучше, чем при наших встречах, подумала Нелли. Наяву он становится слишком возбужденным. Но по телефону его дыхание оказывало магическое воздействие. Как приятно расслабляться и отдыхать под мерное посапывание Джо в трубке! Как хорошо, свернувшись калачиком на тахте, лежать и, ничего не делая, внимать молчанию Джо!

– Джо так восхитительно умеет дышать, – не раз говорила она своей подруге Билли Энн.