"Черный тан" - читать интересную книгу автора (Лау Миллер)ГЛАВА 3— Риган каталась верхом. Ей хотелось побыть одной, но это не разрешалось. Некоторые раздражающие правила предусматривали, что правителя во время поездок должна обязательно сопровождать охрана, как она полагала, на случай какого-нибудь происшествия. Девушке это казалось абсолютной бессмыслицей. Между ней и ее свитой возникло нечто вроде игры. Риган всегда находила возможность убежать. Иногда она пряталась в гуще деревьев, наблюдая, как они проезжают мимо, и смеялась про себя, в то же время отмечая фамилии тех, кто проклинал ее в сердцах. После пары таких поездок свита изменила тактику. Теперь они брали с собой специального человека — конюха или охотника, в чьи обязанности входило быть постоянно рядом, охранять правительницу и замечать наиболее подходящие места, в которых Риган могла спрятаться. Конечно же, она знала, что среди конюхов стало предметом гордости не дать ей уйти от себя. Только в двух случаях им это удалось. Риган притворилась, что ей это абсолютно безразлично, однако посчитала делом своей чести узнать имена тех двух конюхов и потом поощрила их. Она убеждала себя, что это прагматизм чистой воды, но игра приносила удовлетворение ее тщеславию. Сегодня счет игры, тем не менее, был не в пользу Риган. Всадник, которого выбрала свита, оказался слишком хорош, ей никак не удавалось сбежать от него. Кроме того, шел дождь. Морось омыла склоны Румора, от чего скалы пробрели черный цвет и стали скользкими. От земли поднимался влажный приятный запах. В таких условиях она могла передвигаться только легким галопом. Риган забралась в горы выше, чем намеревалась. Вскоре тропинка исчезла, а склон стал гораздо круче; ей пришлось замедлить ход и перейти на шаг. Она решила попетлять и незаметно вернуться домой. Конюх не сможет ее увидеть, и ему ничего не останется, как блуждать, пытаясь разыскать след, а она уже будет в Сулис Море попивать медовый напиток. Насмешливо улыбнувшись, Риган решила было повернуть назад и начать запутывать след, как вдруг ей в голову пришла одна мысль: она не видела и не слышала своего охранника уже около часа. Девушка нахмурилась. Факт был необычным, она, должно быть, потеряла охранника давным-давно и не заметила этого… Погрузившись в мысли, Риган перестала внимательно следить за лошадью, в конце концов та споткнулась и сбросила всадницу со спины. Падение было неудачным, острый камень попал под ребра, и у нее перехватило дыхание. Вытянув руки, девушка попыталась опереться на них и вскрикнула от сильной боли, пронизавшей правую руку. Она была беспомощна и не могла дышать. Риган громко закричала, отыскивая взглядом свою лошадь, и тут впервые увидела пуму. В горах водилось много таких животных, больших и голодных. Коричнево-желтая шерсть торчала клочьями. Риган было известно, что обычно животные редко нападают на человека, но эта из-за сильного голода могла попытаться, а она, из-за своих ран, наверняка станет легкой добычей. — Уходи! — закричала девушка. — Катись отсюда! Она схватила с земли, камень и бросила в кошку, та отступила назад, но и не подумала убегать, как надеялась Риган. Вместо этого пума стала маленькими шагами в завораживающем ритме ходить туда-обратно, не отводя от девушки злобного взгляда. Риган запаниковала. Посмотрев налево, метрах в десяти она увидела свою лошадь. Конечно, она не подойдет, пока рядом находится пума. Собравшись с силами, Риган еще раз попыталась встать, и опять острая боль разлилась по правой руке. Девушка попробовала переместиться вверх, однако стала сползать по скользкой поверхности скалы. Ругаясь и потея, она решила попытаться еще раз, но в этот момент услышала, что к ней приближается всадник. Сперва Риган подумала, что это ее потерявшийся охранник. Слышно было, что сначала всадник перемещался неспешно, а затем шаг стал быстрее — видимо, всадник заметил лошадь Риган. — Я здесь! — закричала она. И в этот момент она его увидела. Это был мужчина, одетый в темно-красную тунику и штаны необычного для Сутры фасона. Черные волосы, зачесанные назад, открывали лицо с довольно резкими чертами. Глубоко посаженные глаза сверкнули, когда он окинул взглядом тропу, оценивая ситуацию. В этот момент Риган заметила на его правой щеке линию голубых символов, которые подчеркивали высокие скулы. Незнакомец не сразу заговорил с Риган, а сперва посмотрел на пуму, приготовившуюся к прыжку и рычавшую на него. Словно в ответ на то, что сказал ему зверь, мужчина сдвинул красивые брови и спокойно заговорил с животным, настолько спокойно, что Риган поразилась. Пума издала горловой звук, прозвучавший скорее как жалоба, чем как угроза, повернулась и ушла, не оглядываясь. — Спасибо, — улыбнулась Риган. — Хотя на самом деле где-то недалеко находится мой охранник, но… Человек оглянулся на тропу, никого пока не было видно. Он спешился и подошел к Риган. Девушка почувствовала беспокойство. У него на боку она заметила кинжал с изогнутым длинным лезвием. Незнакомец все еще ничего не говорил ей, но его поведение вряд ли можно было назвать угрожающим. Подойдя к девушке, мужчина опустился на землю и взял ее за руку. — Ой! — вскрикнула она от боли. Он с понимающим видом кивнул, что вызвало раздражение Риган. — Послушайте, кто вы такой… а-а-а! — Пока она говорила, незнакомец дернул ее руку и как-то повернул одним мгновенным движением. Едва боль немного отпустила, Риган пришла в ярость. — Вы, глупый… Она подняла руку, пошевелила пальцами, потерла предплечье — боль ушла. — Рука была вывихнута, — спокойно заметил он. У него был сильный мелодичный голос, Риган редко приходилось слышать такие голоса. Мужчина ободряюще улыбнулся ей. — Позвольте мне, пожалуйста, осмотреть вашу другую руку. Она неохотно протянула руку и приготовилась к лечению. Но на левой руке было только слегка растянуто сухожилие в запястье. — Все в порядке, — сказал он, ощупав кость. — Нужно доставить вас домой. Вы далеко живете? — В Сулис Море, — ответила она, удивленная тем, что незнакомец не догадывается, кто она. — Я… — Леди Риган… миледи… — На тропе наконец показался пропавший охранник, и Риган даже почувствовала сожаление по поводу того, что они с незнакомцем так мало времени провели наедине. — Иди сюда! — крикнула она. Неверно оценив ситуацию, всадник вытащил свой меч. — Нет, — скомандовала Риган. — Убери оружие. Этот человек — друг. Меня сбросила лошадь, а потом чуть не напала пума. Он поедет с нами в Сулис Мор на ужин. А ты пойди и найди мою лошадь, — сердито добавила девушка. Охранник сделал то, что ему было приказано. — Итак, вы приглашаете меня поужинать с вами? Или приказываете? — спросил незнакомец. Он помог ей подняться на ноги, но рука Риган оставалась у него в ладони несколько дольше, чем требовалось. — Ну, я… — смутилась Риган. — А что вы предпочитаете? — Я не приверженец условностей, леди, — ответил он сухо. — Но для меня было бы честью, если бы вы попросили. — Что ж, отлично. Не согласитесь ли вы поужинать со мной? Незнакомец немного помедлил, и Риган показалось, что он уже готов ответить «нет», однако мужчина кивнул, улыбнулся и сказал: — С удовольствием. Вернулся охранник с лошадью Риган, и они отправились в долгий путь к городу. — Как вас зовут, сэр? — спросила девушка. — Джал. Пума смотрела, как они уходили, хвост ее судорожно подергивался от волнения. Она не знала, зачем этот человек попросил ее напугать женщину. На ее костях совсем мало мяса. Но у пумы не было выбора, он обещал отпустить ее трехмесячного детеныша в целости и сохранности. — Джал использовал один трюк. Если бы Риган узнала, как часто он его проделывал, она пришла бы в ярость. Джал представил себе ее лицо — густые темные брови, сдвинутые вместе, чувственные капризные губы, сжатые в твердую прямую линию. Он усмехнулся и продолжал идти через замороженные комнаты к спальне. Вся крепость Сулис Мора, окружавшая его, пребывала в полной тишине. Мороз сковал стены, а по каменному полу стелился туман. Джал «украл» замок, взял во временное пользование. Он шел мимо представителей клана, слуг, превратившихся в камень и стоявших неподвижно. Когда он проходил через большой холл, где находились несколько подвыпивших гуляк, Джалу пришло в голову отобрать цветной мяч у молодого человека, который собирался бросить его, желая произвести впечатление на девушку. Когда время вернется к нормальному течению, молодой человек попытается ударить по мячу, а вместо этого под его рукой окажется воздух. Никто не знал о его шальных проделках, но жители города стали говорить о привидении, разгуливающем между ними. Упоминалось ощущение холода и неожиданные порывы ветра, ерошившие волосы и поднимавшие одежду. Джал всегда изображал скептицизм, слыша такую «чепуху», но на деле все это его очень забавляло. Поднимаясь по лестнице в комнату Риган, он самовлюбленным жестом откинул волосы с лица и пригладил их, словно она могла его увидеть. Девушка, как и все остальные, должна была быть сейчас заморожена. Джал выбирал этот момент с особой тщательностью. Толкнув тяжелую дверь, он вошел, чувствуя обычное сильное волнение. Девушка была не одна. Джал не смог сдержать громкого восклицания. Увиденное повергло его в шок. Риган лежала в объятиях симпатичного парня. Ее любовник не спал в момент колдовства, а с восхищением смотрел на девушку. Джал подошел ближе к балдахину над четырехугольной кроватью и уставился на юношу. В течение нескольких мгновений он не мог узнать его; потом до него наконец дошло: это Фрезер, сын главного министра Риган. Сама она называла молодого человека не иначе как «безмозглым», но, как видно, отсутствие у парня мозгов никак не влияло на интимную жизнь с ним. С ее стороны было очень необдуманно пускать Фрезера к себе в постель. Джал посидел несколько минут, глядя на Риган. На его лице невольно появилось такое же выражение, как и у Фрезера. Потом он потянулся и дотронулся до нее. Его пальцы пробежали по гладкому изгибу нежной щеки, по шее, по прохладному выступу ключицы. Он остановился только тогда, когда пальцы легко коснулись груди, наслаждаясь ее беззащитностью. Риган, его правительница, его королева… просто его Риган. Взгляд Джала на мгновение вернулся к Фрезеру, потому что ему в голову пришла неожиданная мысль. Его губы злобно искривились, а на лице появилась угрожающая усмешка. Он бродил по комнате до тех пор, пока не нашел то, что искал. Столовый нож Риган лежал на столе. Двигаясь быстро, Джал схватил нож и, не медля ни минуты, вогнал его в шею Фрезера. Конечно, молодой человек не мог умереть, не мог даже истечь кровью в замороженном состоянии. Но это будет очень интересная смерть, моментальная, как только он вернет их в свое время. И когда Риган проснется, ей очень понадобится помощь, Джал стал на колени и поцеловал холодные губы. Скоро она будет принадлежать ему. Очень просто взять ее силой, подчинить себе и властвовать над Сулис Мором, лишив Риган воли, однако в данный момент эта игра была пока просто игрой. Его пальцы перебирали кисточки на ее корсаже, но потом он оставил их. — Позже, леди, — пробормотал Джал, повернулся и вышел из комнаты. — Джал, Джал, проснись! Пожалуйста, проснись! — Что? Иду. Одну минуту. Джал сел на стул и уставился на дверь, не двигаясь. Затем медленно сделал большой глоток из бокала, встал, глубоко вздохнул и взъерошил волосы, чтобы создать видимость того, что он только что проснулся. — Джал… — Леди Риган? Это вы? — Он бесшумно подошел к двери и прижал ухо к дереву, слыша ее взволнованное дыхание. В конце концов, Джал открыл дверь и слегка поклонился, запахивая одежду и щурясь от света свечи. — Моя королева, — улыбнулся он весело, — я готов вам служить днем и ночью. В его словах прозвучал явный намек, но Риган просто смотрела на него широко открытыми от страха глазами. — Он мертв, Джал. Фрезер мертв. — Фрезер? — Хозяин поместья Бродин. Сын моего главного министра. — Я не понимаю… — В моей постели, — воскликнула она. — Мы… были любовниками. Он в моей постели, Джал, с моим ножом в горле. — Ее стало трясти. Наконец наступила реакция. — П-посмотри. Она распахнула халат, чтобы показать пятна крови на ночной рубашке. Джал не сразу отреагировал, но в его глазах не было и намека на удивление. — Нужно срочно действовать, — сказал он. — Мы должны… — Он помедлил немного, будто пытаясь что-то решить, потом вздохнул. — Мы должны избавиться от тела. Даже в таком возбужденном состоянии Риган заметила, насколько он спокоен. — Ты не собираешься меня спросить, не я ли его убила? — спросила она шепотом. — Это не мое дело, Риган. Он твердо посмотрел ей в глаза, как будто пытаясь успокоить девушку, но то, что он назвал ее просто по имени, не ускользнуло от них обоих. — Я… я не могу вернуться туда, Джал. Риган тяжело опустилась на стул и закрыла глаза дрожащими руками. — Риган, Риган, посмотри на меня. — Он отнял руки от ее лица мягко и ласково. — Тебе не надо ходить в свою комнату, пока я не разберусь с этой ситуацией. Джал наклонился к ней, все еще придерживая за локоть, и протянул руку, чтобы убрать со щеки волосы, испачканные засохшей кровью. Она инстинктивно отклонила голову, чего Джал предпочел не заметить. Он испытывал странную смесь чувств, что-то между гневом и жалостью, однако не стал на это обращать внимания и ободряюще улыбнулся, удивляясь, что девушка не может прочесть правду в его глазах. — Жди здесь. Я все улажу. Он скоро собирался уезжать домой? Она уныло кивнула: — Завтра. Джал на минуту остановился, оглянувшись на ее понурую фигуру. Все рухнет, если она соберется с силами и поднимет тревогу… Риган подняла бледное, бескровное лицо, и когда заговорила, голос ее был едва слышен. Джал засомневался, что она совсем не любила этого несчастного Фрезера. — Что такое? — Посмотри. Он вытянул руки по направлению к девушке с того места, где стоял, и, когда распрямил пальцы, буквально из ниоткуда возник яркий пучок света, который стал двигаться к Риган. Когда свет достиг ее, он остановился прямо перед глазами девушки и начал увеличиваться в размерах, изменяться, становясь серебристо-белым. — Джал… — выдохнула Риган. Очень медленно свет принял форму розы, и девушка, с выражением восхищения на лице, как у довольного ребенка, потянулась, чтобы коснуться цветка. Свет немного отодвинулся, чтобы девушка не могла дотянуться до него, и снова стал меняться, вибрируя и трансформируясь, подобно сидам. На этот раз он превратился в крошечного дракона, и его маленькие крылья подняли ветер в неподвижном воздухе спальни. Джал долго наблюдал, как расслабляются черты Риган, следы перенесенного потрясения постепенно стали исчезать с лица, расслабились плечи. А следом за этим дошла очередь до глаз, они закрылись. — Я не знала, что ты умеешь колдовать, — пробормотала девушка. — Просто маленький фокус, которому я научился… он немного развлечет тебя, пока я не вернусь. Джал опять повернулся к двери, чтобы уйти. — Джал, а ты умеешь что-нибудь еще? Он улыбнулся, изобразив на своем лице скромность. — Увы, у меня слишком мало таланта. Я потратил целый год, чтобы научиться этому фокусу. — Жаль. — Риган откинулась на бархатную спинку стула, пытаясь бороться со слабостью. — Не знаю, как и благодарить тебя, Джал. Он вышел на лестницу замка, которую опять заморозил легким движением пальцев, пока они разговаривали. — Я что-нибудь придумаю, — пробормотал он. Памятник стоял на линии горизонта к северу от города уже почти восемь лет. Он все еще был великолепен. Мастера проконсультировались с сеаннахами и шаманами сидов по поводу местоположения монолита, и теперь в полдень от его серебряной поверхности отражались яркие лучи солнца. В конце концов, в первые годы правления, не будучи еще такой самоуверенной, чего никак нельзя было сказать сейчас, Риган изменила решение, и обелиск возвели так, как планировала Ибистер. В северной долине на мили вокруг был только один предмет, привлекающий внимание, — памятник… Кроме того, Тристан тем утром обнаружил, что в двух милях на север от памятника, неразличимая с самых высоких башен города, находится огромная воронка. Тристан катался верхом один, ему разрешалось это делать в отличие от сестры. В зависимости от настроения факт, что он имеет такой малозаметный статус в Сулис Море, или раздражал его, или нет. В тот необычно теплый осенний день, накануне Самайна, Тристана не волновало его положение. Молодой человек знал, что отсутствие эскорта могло быть истолковано как недостаток уважения к нему со стороны двора, но в этом было и преимущество, так как он мог остаться наедине с собой и спокойно подумать. Он как раз беспокоился о Риган, точнее, об отношениях сестры с Джалом, когда обнаружил воронку. Тристан глубоко задумался, его взгляд рассеянно блуждал по окрестностям. Ритмичный перестук копыт и солнечное тепло почти погрузили юношу в сон, когда лошадь остановилась на краю воронки. Тристан сразу догадался о ее происхождении. Он считал своим долгом узнать все о битвах, в которых его отец и Сандро сыграли такую героическую роль. Воронка образовалась, когда Корвус, пребывавший в магическом плену именно в этом месте, освободился от заклятия. Довольный тем, что обнаружил такое важное место, Тристан с трудом заставил упирающуюся лошадь сдвинуться с места и стал спускаться по склону вниз на дно воронки. Воздух застыл, вокруг царила полная тишина. Все звуки будто поглощались склонами воронки, оставаясь наверху, там, где была поверхность. Солнечный свет тоже не решался проникать ниже, чем на несколько футов, и Трис вскоре оказался в холодной тени. По мере того как он спускался, перед ним вырастало буйное сплетение кустов и деревьев. Здесь он услышал первый звук — голос птицы, скорее всего вороны. На звук отозвалось еще несколько ворон, и вскоре негодующий хор заполнил окружающее пространство. Он доносился из кустов навстречу Тристану, вторгшемуся в их владения. В отличие от Риган Тристан не боялся птиц, однако в угрожающем крике ворон в окружающей тишине было что-то очень нервирующее. Он почувствовал, как на лбу выступил пот, а живот от волнения свело судорогой. Постаравшись успокоиться, юноша направил своего коня в обход подлеска, очень надеясь, что вороны не охраняют какие-нибудь поздние кладки яиц, что заставило бы их устроить над ним самосуд. Подлесок был очень густой, и Трис медленно двигался в стороне от него, пытаясь разыскать какие-нибудь остатки жилища, но вокруг не было видно ничего, хоть отдаленно напоминающего человеческое пристанище. Чувствуя разочарование, Тристан уже собирался повернуть назад, решив, что чем быстрее он покинет это царство ворон, тем лучше, когда ему показалось, что он заметил какое-то движение среди деревьев. Что-то черное и крупное словно повторяло взмахи крыльев птицы. Тристан спешился и пошел в лес. Нервы были напряжены до предела, он приготовился сразу же бежать в случае внезапной атаки ворон. На краю подлеска юноше показалось, что на земле что-то блестит. С того места, где он находился, предмет был похож на золотой. Обдирая руки и колени, Тристан пополз вперед, не обращая внимания на то, что колючки на кустах ежевики и жимолости рвут его одежду. Приблизившись, он протянул руку и зажал предмет в кулаке. Как только это произошло, подлесок взорвался шумом. Вороны закаркали, черные крылья яростно забили по веткам деревьев, раскачивающимся из стороны в сторону. Тристан не стал дожидаться, чтобы выяснить, он ли вызвал недовольство хозяек леса. Не глядя на предмет, зажатый в руке, юноша побежал назад к лошади. Животное фыркало и явно начало паниковать из-за того, что вороны подняли такой гвалт. Трис сознавал бесполезность попыток заставлять лошадь подниматься по склону наверх, поэтому натянул поводья, чтобы пустить лошадь вскачь, но у животного, судя по всему, было свое мнение на этот счет, лошадь осталась стоять на месте и только била копытом. Трис оглянулся назад на лес — вороны приближались, направляясь к нему ленивым потоком. — Вперед, черт возьми! Он опять натянул поводья упрямой лошади, и на этот раз она рванула вперед. Задыхаясь, Тристан стал карабкаться по склону, но короткие ноги слишком медленно двигались. Вороны догнали его и вцепились в волосы. Он громко ругался и пытался отбиться от них свободной рукой. Нельзя сказать, что птицы сильно потрепали его, однако место на голове, откуда был вырван клок волос, саднило. Выбравшись, наконец, на солнечный свет на поверхности воронки, он почувствовал необыкновенное облегчение. Посмотрев назад, Тристан обнаружил, что вороны остались внизу, возможно, не рискнули оставлять свои гнезда. Создавалось впечатление, что их поглотила тень. Как только дыхание восстановилось, он счастливо ухмыльнулся и впервые разжал кулак, чтобы посмотреть на свою находку. То была кость, покрытая золотом и усыпанная, как ему показалось, драгоценными камнями. Золотая цепь, продетая в отверстие в середине и тоже украшенная драгоценностями, превращала предмет в ожерелье, и все-таки это была кость, ошибиться он не мог, потому что в поврежденном, судя по всему, воронами месте, где сошел слой золота, она ясно была видна. Кто мог потерять или оставить здесь такую вещь, было загадкой, но Трис уже решил, что делать с находкой. Он решил ее отдать Риган. Всю ночь накануне они спорили о Джале, и Трису очень хотелось бы расспросить сестру поподробнее о причине ее поступка До него дошли слухи, касающиеся приказа Риган в отношении племени сидов-рысей. Она потребовала, чтобы те переселились дальше на восток. Их племя размещалось рядом с Сулис Мором; теперь ближайшее поселение сидов будет находиться в пятидесяти милях от города, что, конечно же, помешает старейшинам выполнять свои функции в городе. Сей факт нисколько не беспокоил Риган, которая и не пыталась побороть неприязнь к сидам. Однако простым людям Сулис Мора будет их явно не хватать, поскольку они относились к этому племени с опаской и гордились им. Считалось, что сиды приносят удачу. Тристан не привык мыслить в масштабах государства, тем не менее, отчетливо понимал: если Риган не будет считаться с чувствами людей, неприятностей не миновать. Юноша почти добрался до стен города, подъехав к воротам с западной стороны, когда его внимание привлекло кое-что, чего он не заметил, когда выезжал на прогулку. На голой равнине около замка только кое-где росли кусты, что придавало ей вид пустыни, поэтому коричневая окраска перьев орла не сразу бросалась в глаза. Под сплетением веток одного из кустов лежал труп сида-орла. Тристан подъехал поближе. Птица погибла уже довольно давно и начала мумифицироваться. Причина смерти была очевидна: в ее шее торчало копье. Трис обратил внимание на цвет перьев, разбросанных вокруг мощных когтей. Господи, кто же мог убить одного из воинов Друвена? Тристан осмотрел копье, но на нем не было никакого клейма. Решив, что необходимо связаться с Друвеном, юноша направился в город. В глубине души он догадывался об истинном положении вещей, но, как и многие другие, отогнал эту мысль прочь. — Скоро должен был пойти снег. У Тристана ныли кости, когда медленно, как старик, он поднимался по лестнице в апартаменты Риган. Юноша больше не проклинал свои бесполезные ноги, но, если говорить откровенно, порой накатывало знакомое раздражение. Похожее чувство вызывают некоторые слуги: они уважительно пятятся, делая смешные поклоны, которые одновременно раздражают и заставляют помимо воли смеяться. У входа в апартаменты Риган Трис остановился, чтобы восстановить дыхание, и оглянулся, прежде чем начать специальные упражнения, которым научила его служанка Грейс. Она показала ему, как растягивать ноющие сухожилия и мышцы, но он не мог этого делать в присутствии посторонних людей. Упражнения в исполнении Грейс были похожи на элегантный, медленный танец; у него получалось совсем иначе. Когда Трис посмотрел в сторону дверного проема, он увидел у самой двери кучу серых тряпок, причем куча двигалась. Это была молодая женщина лет восемнадцати — двадцати с необычными серыми глазами и чертами представительницы племени сидов-медведей. — Привет. — Трис кивнул ей и улыбнулся. В ответ девушка сердито нахмурилась. Он попытался еще раз. — Что ты здесь делаешь? Это апартаменты леди Риган. Слуги прогонят тебя… — Не смогут, — возразила она. Тристан ждал что-нибудь вроде объяснений, но ничего подобного не последовало. — Да? Почему же? Юноша старался, чтобы его голос не звучал сердито, возможно, девушка просто не знала, кто он. Она смотрела на него тяжелым, высокомерным взглядом, очень напомнившим ему сестру. — Таков древний закон, — стала объяснять девушка. — Я буду здесь находиться до тех пор, пока меня не выслушает правитель, вернее, оба правителя, — решительно закончила она. — Да? — Тристан никогда об этом не слышал. Он подошел к двери и сел рядом с девушкой, что ее немало удивило. — И как же это происходит? — Вы смеетесь надо мной? Девушка еще больше нахмурилась. — Нет, что ты. Она решительно прищурила глаза. — Я буду здесь до тех пор, пока правительница не выслушает меня, или я умру. — У-у мрешь? — Да. — Но ты такая молодая. Разве можно из-за каких-то политических проблем умирать? — Политических? Это не политические проблемы. Ваша… — Она оглянулась вокруг, словно опасаясь, что кто-нибудь может подслушать, и понизила голос. — Ваша сестра и ее… советник убивают сидов. — Что? Не может быть! У тебя неверные сведения. Девушка холодно посмотрела на Тристана. В ее взгляде сквозило презрение и что-то вроде жалости. — Неужели вы думаете, я находилась бы здесь, если бы у меня были хоть малейшие сомнения? — Нет, но твоя информация может быть неверной. Пока юноша произносил эти слова, в его памяти возник мертвый сид-орел. — Многие пропали, — сказала девушка. — Исчезли. Моего брата нет уже три месяца. Трис вздохнул. — Послушай… — Марила. — … Марила. Я тоже правитель. Ты изложила мне свою жалобу, и я обязательно поговорю с сестрой. У меня нет сомнений, что здесь произошла какая-то ошибка. У тебя нет нужды оставаться около дверей леди Риган. Сколько ты уже здесь? Видишь ли, я не часто поднимаюсь, чтобы встретиться с сестрой, — ноги болят. — Сэр, я вижу, что вы добрый, разумный человек… я не хочу вас обижать… однако мне необходимо поговорить с леди Риган. Она знает правду о происходящем. Я здесь уже почти неделю. — Неделю? Наверняка она много раз проходила мимо за это время! — Да, сэр. Но я буду ждать до тех пор, пока она не примет меня. Тристан встал. — Это переходит все границы! — воскликнул он. — Я собираюсь поговорить с ней немедленно. Никуда не уходи, Марила. — Я и не собираюсь. Тристан распахнул дверь в комнату сестры. — Что происходит, Ри? — спросил он. Риган, которую причесывала служанка, буквально подпрыгнула на стуле, когда дверь с размаху ударилась о стену. — Оставь нас, — спокойно приказала она девушке. — О чем ты говоришь, Тристан? — О сидах, — хмуро буркнул он. — Что происходит с сидами? Какое-то мгновение Риган молча продолжала укладывать волосы, хотя ее движения стали какими-то рассеянными. — Я высылаю их из города, если ты это имеешь в виду… — Что? Но… — Тристан был в смятении, — зачем, Ри? — Потому что я так хочу, — ответила она спокойно. — Трис, не надо изображать, что тебе известно все происходящее в городе. Ты ничего не понимаешь. Слишком долго сиды вмешиваются в жизнь Сулис Мора. — Она махнула рукой. — В конце концов, я позволяю им вернуться домой. Разве это не благородно с моей стороны? — Ты убиваешь их, Риган? — Что? — Она казалась искренне потрясенной. — Нет… кто тебе это сказал? Неужели та девушка, за дверью? — Ты с ней уже говорила? — Нет, мне показалось, что она хочет выразить какое-то недовольство. Я скоро с ней поговорю. Не стоит облегчать ей задачу, верно? Если у нее появилось желание сделать глупый драматический жест, самое меньшее, чем я могу помочь, это взять на себя обязательство… — она улыбнулась, ее злой юмор взял верх, — что не позволю ей умереть от голода, клянусь. И она не позволила. — Тристан, Тристан, проснись! — Грейс настойчиво трясла его за плечо. Он протянул руку и привлек ее к себе. — Нет, нет, перестань! Я должна тебе кое-что сказать… Напряженный голос девушки наконец пробился в его одурманенный сном мозг. Трис никогда не был ранней пташкой. — Что случилось? Он сел в кровати, протирая глаза. — Риган. Она сделала ужасную вещь. — Грейс выглядела очень расстроенной. Точнее, она просто плакала. — Я спустилась в кухню, чтобы забрать поднос с твоим завтраком, и один из работников мне сказал… Риган повесила людей за измену. — Нет! Грейс кивнула с несчастным видом. — Не знаю точно, сколько человек. Может быть, десять… Тристан был уже на ногах и натягивал на себя одежду. Его обычно добродушное лицо помрачнело, черты обострились. — Когда? — спросил он. — На рассвете. На восточной рыночной площади. — Сиды или Великие? — Не знаю. — Оставайся здесь, Грейс. Могут возникнуть неприятности. Он взял ее за плечи и заглянул в испуганное лицо. — Нет, подожди, Тристан. Послушай меня. Тебе одному не справиться. Нужно попросить помощи. В конце концов, возьми с собой несколько воинов. — Казалось, юноша не слышит ее, выражение его лица было совершенно отрешенным. — Послушай, Тристан, пожалуйста, послушай меня! — умоляла она. — Я слушаю тебя, Грейс, — наконец отозвался он. — Пообещай мне, что не сделаешь ничего необдуманного. Она встала с того места, где сидела на кровати. Грейс была невысокой девушкой, но все равно смотрела на Тристана сверху вниз. Обычно его это не беспокоило, он мирился с реальностью, однако в то утро воспринял этот факт как пощечину. У него не было в городе никакой власти, потому что Риган успешно изолировала брата от правления, так что сделать он практически ничего не мог. К сожалению, Тристан был неполноценен и беспомощен. — Так больше продолжаться не может, Грейс, — пробормотал он. — Я знаю. Шел сильный дождь, и на рыночной площади висели десять трупов. Над городом нависла почти осязаемая пелена горя и неверия в то, что произошло. Площадь обезлюдела — то ли из-за погоды, то ли из-за того, что непереносимо было видеть убитых мужчин и женщин. Тристан промок до нитки. Влажная одежда прилипла к замерзшему телу. Он стиснул зубы, чтобы они прекратили стучать, и направил лошадь к виселицам, желая посмотреть на синие, безжизненные лица жертв Риган и Джала. Восточная площадь была самой отдаленной от центральной части города, где можно построить виселицы, не привлекая особого внимания. Но Риган вряд ли могла надеяться, что ей удастся сохранить экзекуцию в секрете. Большей частью повешенные были Великими, однако в самом конце ряда висели трое молодых сидов. У Тристана вырвалось горестное восклицание, когда в последнем казненном он узнал Марилу. Чья-то милосердная рука закрыла прекрасные серые глаза прядью длинных волос. «Сэр, я вижу, вы добрый и разумный человек», — так сказала девушка. Тристан почти рассмеялся вслух, пораженный горькой иронией ее замечания. На самом деле она имела в виду «вы совершенно бесполезный человек». И, как ни печально, была права… Холодный ветер нес дождь по пустой площади со звуком, напоминающим чье-то шумное дыхание. Только один Тристан, сидя на своей лошади, смотрел на повешенных. Его слезы были незаметны и, наверное, неуместны. В конце концов он достал кинжал, подъехал к Мариле и опустил ее тело на землю, обрезав веревку. Это была тяжелая работа. Его руки онемели от холода, а нож и веревка были скользкими, но, наконец, тело упало, приняв в грязи совсем не грациозную позу. Тристан на этом не остановился, он перешел к следующему трупу — молодому воину сидов, потом к следующему. К тому времени, когда подошла очередь четвертого повешенного, он уже не чувствовал от холода рук, а душа была полна горя и гнева. Услышав за спиной какие-то звуки, Тристан повернулся и увидел небольшую группу людей, пришедших на площадь, чтобы понаблюдать за странным поведением своего бесполезного тана. — П-помогите мне, — пробормотал он сквозь слезы. Долгое время никто не двигался. Жители города смотрели на него с любопытством, словно их правитель говорил на незнакомом языке. — Помогите мне, — повторил Тристан. Опять никто не двинулся с места. Люди жались друг к другу и круглыми от потрясения и жалости глазами смотрели на увечного юношу. — Вы слышали, что сказал тан Тристан? Помогите ему! Резкий голос Грейс вывел людей из стопора. Девушка приехала на рыночную площадь с тремя воинами, и сейчас они направились ему на помощь. По мере того как один за другим трупы опускали на землю, к виселицам потянулись люди, собираясь в скорбные группы вокруг казненных. До Тристана не сразу дошло, что среди них могут быть родственники повешенных. Громкие рыдания женщины разнеслись над площадью. Тристан сильно наклонился вперед в седле, его сознание помутилось. Он почувствовал, как кто-то накинул ему на плечи одеяло, но, решив, что не пристало в такой момент чувствовать комфорт, юноша стряхнул его с себя. — Поехали, Тристан, — раздался голос Грейс, и кто-то повел его лошадь с площади. Он выпрямился. — Нет, подождите. — Тристан пытался обернуться назад, чтобы увидеть плачущих людей. — Я… я… — Поехали, сэр. На этот раз это был мужской голос, и Трис повернулся назад, чтобы посмотреть в лицо воина, который пытался руководить им. — Мне кажется, нам следует уйти, — твердо повторил мужчина. Тристан бессильно кивнул и позволил увести свою лошадь с площади. В этот день он ничего не сказал Риган. Не было ничего необычного в том, что они не виделись по нескольку дней, а Тристан не мог заставить себя идти разыскивать сестру. Ближе к вечеру, когда прошел шок от происшедшего, он нашел в себе силы расставить все по своим местам. Тристан и сейчас предпочитал верить, что без влияния Джала все было бы по-другому. Но факт оставался фактом: Риган не способна править. Несчастные были повешены только за то, что осмелились публично пожаловаться на нее или с уважением вспомнить Ибистер. Никто из них не занимал сколько-нибудь заметного положения в обществе, это были обыкновенные жители города. Тристану оставалось признать, что Риган убила четырех сидов: сида-орла и троих повешенных. Так что, вполне возможно, Марила была права, когда говорила об остальных. Кое-что еще открылось ему тем утром. Тристан увидел это в глазах родственников казненных — он во всех отношениях слаб. Его народ не знал своего тана — или он не знал свой народ? У него не было врагов в Сулис Море. Но в то время как Трис думал, что люди относятся к нему с симпатией, ему было невдомек, что симпатия и уважение — совсем не одно и то же. Короче говоря, Тристану требовалась помощь. В сумерках из города выехал всадник, направлявшийся в Руаннох Вер, в город леди Уллы, к Друвену и его воинам, к правителям сидов — Текумсеху и Тенксве. Всадник вез письма с мольбой Тристана о помощи, обращенной к правителям как Великих, так и сидов. Уллу он просил передать послание дальше на юг в Дурганту и в Кармал Сью, если там согласятся помочь. Риган должна быть арестована, чтобы предстать перед судом Большого Совета, а Джала необходимо признать опасным для людей и, возможно, казнить, если будет необходимо. На то, чтобы получить ответ от леди Уллы, требовалась неделя, и все это время Тристан провел в своих покоях, практически не покидая их. Риган прислала слугу, чтобы справиться о его здоровье. Тристан ответил, что простудился и что у него, как обычно поздней осенью, возникли проблемы с дыханием. Конечно же, ей было известно, что произошло на площади возле виселиц, но, судя по всему, так же, как и он, Риган не хотела усиливать конфронтацию, поэтому предпочитала молчать. — |
||
|