"Обратная сторона времени" - читать интересную книгу автора (Лаумер Кейт)

Глава I

Это был один из тех тихих летних вечеров, когда краски заката горели на небе дольше, чем это обычно бывает в Стокгольме в конце июня. Я стоял у окна, любуясь оттенками бледно-розового, коричневато-золотистого и синего, а на душе у меня было так тяжело, как бывает, когда надвигается беда, большая беда.

Резко прозвенел телефонный звонок. Я стремительно подскочил к телефону и схватил трубку.

– Алло.

– Полковник Брайан? – произнес голос на другом конце провода. – С вами будет говорить Манфред фон Рихтгофен; одну минуту, пожалуйста.

Через открытую дверь столовой мне был виден темный блеск рыжих волос Барбро, выбиравшей с Люком вино к обеду. Свечи на люстре лили мягкий свет на белоснежную скатерть, искрящийся хрусталь, старинный фарфор, сверкающее серебро. Люк был таким мажордомом, который каждый обед превращает в королевский прием. Но сейчас аппетита у меня не было. Сам не знаю почему. Рихтгофен был моим старым и дорогим другом, а также руководителем Имперской Разведки…

– Брайан? – донесся из трубки голос Рихтгофена. – Я рад, что застал тебя.

– Что случилось, Манфред?

– М-м-м… – он казался слегка смущенным. – Брайан, ты весь вечер был дома?

– Мы вернулись час назад. Ты что, уже звонил мне?

– О, нет. Понимаешь, возникла небольшая проблема.

Пауза.

– Брайан, не мог бы ты найти время, чтобы заглянуть в управление Имперской Разведки?

– Конечно! Когда?

– Сейчас… Сегодня вечером…

Снова пауза. Определенно, Рихтгофена что-то сильно беспокоило, а это уже само по себе было странно. Мне очень жаль, Брайан, – продолжал он, – что я побеспокоил тебя, но… – Я буду через полчаса, – прервал я его. – Люк, конечно, расстроится, но я думаю, что это он переживет. Может быть, ты, наконец, скажешь мне, в чем дело?

– Нет, нет, Брайан. Это не телефонный разговор. Пожалуйста, извинись за меня перед Барбро… и перед Люком тоже.

Барбро подошла ко мне:

– Брайан, кто это звонил? – она увидела выражение моего лица. – Что случилось?

– Не знаю. Я постараюсь вернуться поскорее. Должно быть, это что-то важное, иначе Манфред не стал бы звонить.

Я прошел в свою спальню, переоделся и вышел в холл. Люк уже был там с пружинным пистолетом в руках.

– Мне это вряд ли понадобится, Люк, – сказал я. – Это просто обычная поездка в Управление.

– Все-таки возьмите его, сэр. – На лице слуги было обычное выражение мрачного неодобрения. Выражение, скрывающее, как я знал, исключительную преданность.

Я улыбнулся и взял оружие. Завернув рукав рубашки, я прикрепил кобуру на предплечье. Широкий рукав пиджака позволил мне проверить действие пистолета. При резком движении кисти этот крошечный пистолет (по форме и цвету напоминавший обточенный водой камень) соскользнул мне в ладонь. Я вновь закрепил его на прежнее место.

– Только для тебя, Люк. Я вернусь через час, а может быть, и раньше.

Спустившись по широким ступеням к машине, я сел за руль и включил двигатель. Я выехал по тополиной алее через ворота на городскую улицу. Я заметил, что одна из машин с потушенными фарами тронулась с места. Вторая машина выехала из-за угла и пристроилась за мной. На бампере блеснула эмблема Имперской Разведки. Похоже было, что Манфред послал за мной эскорт, желая удостовериться, что я направляюсь именно в Управление.

Десятиминутная поездка по широким, залитым мягким светом улицам старой столицы напомнила мне Стокгольм моей единственной материальной среды. Но здесь, в 0-0, мире Империума, центре широкой сети параллельных миров, краски были ярче, вечерний бриз – нежнее, а магия жизни – привлекательнее.

Следуя за передним автомобилем, я пересек мост, повернул вправо и выехал на широкую аллею, проехав массивные ворота с часовыми. Наконец я подъехал к широким дверям с вывеской: «ИМПЕРСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ БЕЗОПАСНОСТИ».

Машина позади меня резко затормозила, просигналила, и дверь распахнулась. Я вышел из машины, а четыре человека образовали вокруг меня якобы случайный полукруг. Я узнал одного из моих охранников – оперативника Сети, который когда-то возил меня в Йонж-Ноелжфрин. Это было несколько лет назад… Он увидел, что я его узнал и кивнул.

– Они ждут вас, полковник, в апартаментах генерала, барона фон Рихтгофена, – сказал он и отвернулся.

Я машинально кивнул ему и поднялся по лестнице, чувствуя, что меня сопровождает не почетный эскорт, а конвой.

Манфред поднялся, едва я вошел в кабинет. Взгляд его был странным – как будто он был не совсем уверен в том, что перед ним именно я.

– Брайан, я прошу тебя быть снисходительным, – сказал он. – Пожалуйста, садись. Создалось несколько затруднительное положение.

Он озабоченно посмотрел на меня. Это был не тот обходительный, уравновешенный барон фон Рихтгофен, каким я привык видеть его ежедневно, выполняя обязанности начальника одного из отделов Имперской Разведки.

Я сел, отметив про себя продуманное расположение четырех вооруженных агентов в комнате и стоявших молча в стороне еще четырех человек, приведших меня сюда.

– Продолжайте, сэр, – сказал я официально, что соответствовало происходящему. – Я понимаю, дело есть дело. Полагаю, что в свое время вы скажете мне, что произошло.

– Я должен задать тебе ряд вопросов, Брайан, – расстроенно произнес Рихтгофен. Он сел (морщины на его лице вдруг показали, что ему уже почти 60), провел рукой по гладким седым волосам, потом резко выпрямился и решительно откинулся на спинку стула.

– Какова девичья фамилия твоей жены? – выпалил он, словно прыгнул в холодную воду.

– Люнден, – ровным голосом ответил я.

В чем бы ни заключалась эта игра, я решил участвовать в ней. Манфред знал Барбро дольше, чем я. Ее отец служил с Рихтгофеном агентом Империума тридцать лет.

– Когда ты встретил ее?

– Примерно пять лет тому назад – на королевском летнем балу. В тот вечер, когда я приехал сюда…

– Кто еще был там, в тот вечер?

– Вы, Герман Беринг, капитан Винтер… – я назвал с десяток гостей, присутствовавших на этом веселом балу, закончившемся так трагически из-за нападения бандитов из кошмарного мира В-1-два. Винтер погиб от ручной гранаты, которая предназначалась для меня, – добавил я.

– Какова была твоя профессия… раньше?

– Я был дипломатом США, до тех пор, пока ваши парни не похитили меня и не доставили сюда. – Последнее было ненавязчивым напоминанием о том, что, каковы бы ни были причины, заставлявшие моего старого друга в этом другом Стокгольме допрашивать меня как чужого, мое присутствие здесь, в мире Империума, было прежде всего его идеей. Было ясно, что Рихтгофен почувствовал эту шпильку, ибо он некоторое время перебирал на столе бумаги, прежде чем задать следующий вопрос:

– В чем заключается твоя работа здесь, в Стокгольме 0-0?

– Вы предоставили мне прекрасную работу в разведке в качестве офицера надзора Сети.

– Что такое Сеть?

– Это континуумы параллельных миров, матрица одновременной действительности…

– Что такое Империум?

Это был один из тех скоропалительных допросов, которые проводятся, чтобы сбить человека с толку и заставить изменить линию поведения. Не самый удачный способ беседы для двух друзей.

– Правительство всех вероятных миров линии А, находящееся в мире 0-0, в котором был создан генератор МК.

– Что сокращено буквами МК?

– Максони-Копини – имена ребят, которые изобрели эту штуку еще в 1893 году.

– Каким образом используется эффект МК?

– Создан привод, при помощи которого приводятся в движение шаттлы Сети.

– Где осуществляются операции?

– Во всех мирах линии А, кроме Зоны Блайта, или, как говорим мы, оперативники, везде, кроме Зоны Поражения.

– Что такое Зона Блайта?

– Каждая линия А в пределах тысяч параметров линии 0-0 представляет собой адский мир Чациачии или…

– Что вызвало появление Зоны Блайта?

– Неправильное обращение с эффектом МК. Ваши парни, сэр, здесь, на линии 0-0, были единственными, кто научился правильно управлять…

– Что такое линия 0-0?

Я обвел рукой вокруг:

– Этот мир, в котором мы сейчас находимся. Мир, где поле МК…

– Есть ли у тебя шрам на правой ступне?

Я улыбнулся.

– Угу. В том месте, куда попал главный инспектор Бейл, между большим пальцем и…

– Почему тебя доставили в мир Империума?

– Я нужен был вам, сэр, чтобы выдать меня за диктатора района, известного под названием Киайта.

– Имеются ли другие жизнеспособные линии А в пределах Блайта?

Я кивнул.

– Две. Одна – это опустошенное войной место с датой Общей Истории около 1910 года, другое – это мой родной мир, известный под шифром В-1-три.

– У тебя шрам от пули на правом боку?

– Нет, на левом. У меня также есть…

– Что такое дата Общей Истории?

– Это дата, когда истории двух различных линий А разошлись, образуя параллельные миры.

– В чем заключается твое первое задание в качестве полковника разведки?

Я ответил на этот вопрос и на множество других. В течение следующих полутора часов он задавал мне вопросы интимные и служебные, спрашивая о вещах, известных только мне и ему. И все это время восемь вооруженных мужчин молча стояли за моей спиной.

Мое терпение уже иссякало, когда генерал, вздохнув, положил обе руки на стол. Мне показалось, будто он только что опустил в ящик стола пистолет и посмотрел на меня с улыбкой.

– Пойми, Брайан, что в этой любопытной профессии, которой мы оба занимаемся, порой сталкиваешься с необходимостью выполнять много неприятных вещей. Позвать тебя сюда вот так… – он кивнул на вооруженных людей, которые молча покидали комнату, – и допрашивать, словно опасного преступника – это одно из самых неприятных дел, выпавших на мою долю. Но это необходимо, и, поверь мне, я очень рад, что все закончилось благополучно.

Он поднялся и протянул мне руку. Я пожал ее, чувствуя, как подавляемый гнев кипит у меня в горле, вероятно, мое настроение было заметно.

– Позже, Брайан, может, даже завтра, я смогу объяснить тебе этот фарс. А сегодня я прошу принять мои извинения за неудобства и неловкость, которые я вынужденно причинил тебе. Поверь, что это было только в интересах Империума.

Я без энтузиазма что-то пробормотал и вышел. Что бы ни затевалось, я был уверен, что у Рихтгофена была веская причина это сделать. Правда, это не улучшало моего самочувствия и не уменьшало моего любопытства. Но будь я проклят, если стану сейчас задавать какие-то вопросы.

Никто не встретил меня, когда я шел к эскалатору. Я спустился вниз и оказался в холле первого этажа. Где-то послышался звук быстро удаляющихся шагов, хлопнула дверь. Стало удивительно тихо. Здание Управления, казалось, окуталось атмосферой таинственности.

И тут я стал принюхиваться. До меня внезапно донесся запах горящего дерева, асфальта и дыма. Я направился в сторону предполагаемого источника этого запаха, двигаясь быстро, но тихо. Я прошел мимо широкой парадной лестницы, которая вела в приемный зал, и вдруг застыл на месте: мой взор упал на темное пятно, четко выделяющееся на белом мраморе пола. В двух ярдах от него виднелось второе. Форма обоих не вызывала сомнений: это были отпечатки ног. В шести футах дальше по коридору был еще один след – казалось, кто-то случайно вступил в горячую смолу и теперь оставляет за собой этот странный отпечаток. Следы поворачивали налево по коридору. Я осмотрелся – было тихо и спокойно, как в морге.

Я прошел через холл и остановился на площадке. Запах усилился и теперь напоминал запах горящей краски. Идя по следам, я повернул за угол. В двадцати футах от меня на полу коридора виднелась глубокая выжженная полоса. А вокруг нее – множество отпечатков ног. Там были еще и брызги крови, а на стенах отпечаталась кровавая пятерня, по размерам значительно превосходящая мою.

Над табличкой с надписью «Служебная лестница» был еще один отпечаток руки. На этот раз очерченный контуром вздувшейся и почерневшей краски. Мое запястье конвульсивно дернулось – рефлекторное напоминание о пистолете, который я взял по настоянию Люка.

До двери было два шага. Я взялся за блестящую латунную ручку и… резко отпрянул назад, ибо она была раскалена. Тогда я обернул руку носовым платком и открыл дверь. Узкие ступеньки вели куда-то вниз, в темноту. Запах горящего дерева усиливался с каждым моим шагом. В темноте я достиг подвала, на мгновение остановился и осторожно высунул из-за угла голову. То, что я увидел, поразило меня.

На противоположной стене плясали неясные тени, очерченные красноватым светом. Я вышел из-за угла, подошел к повороту, намереваясь выглянуть. В пятидесяти футах от меня двигалась какая-то фигура, которая светилась во мраке, как нагретая докрасна железная статуя. Она метнулась вдруг в сторону, сделала какое-то движение, проскочила через узкий проход и исчезла в открытой двери.

Мое запястье снова дернулось, и на этот раз я взял пистолет в руку (он сразу придал мне чувство уверенности). Запах дыма стал сильнее. На полу я увидел обуглившиеся отпечатки ног. Я подумал, что надо было бы вернуться, поднять тревогу… Но я уже шел к двери. Все происходящее мне очень не нравилось, но я шел по следу…

Запах теперь стал густым. Это был запах, смешанный с запахом горячего металла кузницы и осенним запахом костров.

Я подкрался к двери, прижался к стене и рискнул заглянуть внутрь. Свечение, исходившее от призрачной фигуры, отбрасывало красноватые отблески на стены заброшенной кладовой – пыльной, темной, захламленной мусором, который, как видно, собирались убрать, но так и не закончили этого дела.

В центре помещения огненный человек склонился над распростертым на полу телом в бесформенном комбинезоне. Руки огненного человека – странные светящиеся руки в неудобных на вид перчатках – дергали, трясли жертву с нечеловеческой силой. Наконец он выпрямился. У меня не было времени глазеть на этот спектакль, который разыгрывал здесь пятисотградусный убийца. Был шанс, что его жертва еще жива, – и если я достаточно быстро ударю его… Я вернулся вновь, совсем забыв, что у меня с собой пистолет и бросился к фигуре, от которой исходил жар, как от доменной печи. На бегу я увидел, как она быстро повернулась, вскинула руки со светящимися пальцами, отступила на шаг…

Красноватые искры посыпались на меня с ее вытянутой руки.

Подобно ныряльщику, повисшему над водой в воздухе, я уже не мог остановиться. Я увидел резкое электрическое свечение, услышал хлопок разряда, крошечные молнии начали зажигаться на мне…

Беззвучный взрыв превратил мир в слепящий белый свет, ввергнувший меня в небытие.

Долгое время я лежал, цепляясь за сон, ставший моим убежищем от воспоминаний о дымящихся следах, заброшенной кладовой и фантастическом светящемся человеке, припавшем к своей жертве.

Я застонал и почувствовал твердый и холодный бетон, которого касалось мое лицо, ощутил тошноту и привкус меди во рту. Я собрался с силами, приподнялся на руках и огляделся.

В комнате было темно, тихо и пусто, как в ограбленной гробнице. Языком, который напоминал мне старую теннисную туфлю, я провел по своим сухим губам, сделал нечеловеческое усилие и сел.

В голове раздавался звон.

С трудом я поднялся. Запах гари исчез. И тот, кого я преследовал, тоже исчез, забрав труп с собой.

Свет в комнате был слишком слаб, чтобы можно было разглядеть детали. Я пошарил в карманах, вынул зажигалку и при ее свете попытался разглядеть обугленные следы на полу, чтобы определить, куда ушел огненный человек.

СЛЕДОВ НЕ БЫЛО!

Я дошел до двери, осмотрел все вокруг – не было никаких следов, кроме моих. Пыль лежала толстым слоем. Не было никаких следов лежавшего тела – вообще не было ничего, что указывало бы на трагедию, разыгравшуюся в этой комнате. Я ущипнул себя, чтобы убедиться, что не сплю… Правда, я всегда считал, что это довольно глупый способ убеждаться в реальности окружающего мира. Но сейчас я сделал это – и едва не вскрикнул от боли. Но это опять ничего не доказывало!

Я дошел до двери и вошел в коридор. Свет был выключен. Только тусклое, фосфоресцирующее свечение исходило от стен и пола. Вид деревянного пола безо всяких следов ничуть меня не успокоил. Раньше на нем были четкие, темные, обуглившиеся следы, сейчас на полу ничего не было.

Когда я поднялся в холл первого этажа, у меня в голове шумело уже не так сильно.

В застоявшемся воздухе коридора, казалось, повисла темная дымка, придававшая оттенок траура знакомым очертаниям.

Позади меня с металлическим щелчком закрылась дверь подвала. Я принюхался, пытаясь уловить запах дыма – но ничего не почувствовал.

Я прошел через зал в один из кабинетов.

В пустой комнате на столе стоял небольшой глиняный горшок с затвердевшей землей, выглядевшей так, словно ее подвергли термообработке. Сухой листок лежал на столе возле горшка. Настольные часы остановились на 12.05. Я подошел к телефону, снял трубку. Тишина была глухой, как бетонная стена. Я вышел на крыльцо – моя машина одиноко стояла там, где я ее оставил. Я заметил, что в будке часового у ворот темно. Ночное освещение тоже было выключено. Но ведь прекращение подачи электроэнергии не могло повлиять на карбидные лампы, освещающие посты внутреннего караула. Однако они тоже не горели! Даже звезд на небе не было…

Я сел в машину, повернул ключ зажигания, но ничего не произошло. Сигнал тоже не работал, как и выключатель освещения.

Выйдя из машины, я постоял в нерешительности, а потом направился к гаражам во дворе. Чем ближе я к ним подходил, тем медленнее становились мои шаги – в гаражах свет тоже не горел, а на воротах висели тяжелые замки.

Я вздохнул, пытаясь унять волнение и тут только почувствовал тяжелый, мертвенный запах воздуха.

Пройдя мимо покинутой будки часового, я вышел на улицу. Там было пусто, темно и тихо. Несколько машин стояло у перекрестка.

Я пошел к мосту и на его середине заметил какую-то темную массу – это была машина, брошенная посреди дороги. Непонятно почему ее вид неприятно поразил меня. Я заглянул в окно машины – там никого не было. В замке торчал ключ зажигания. По его положению я понял, что мотор должен работать.

На улице Густава Адальфангорта было еще много брошенных машин.

Складывалось впечатление, что в городе началась эпидемия поломок машин, вкупе с поломкой электростанции – это совпадение ничуть не улучшило моего настроения.

Я обошел несколько улиц и площадей – нигде никого. Город вымер! Ни ветерка, ни шума моторов, ни шороха шагов, ни отзвука голосов. Мое чувство неловкости и растерянности быстро перерастало в панику, от которой тело покрылось холодным потом.

Я пересек парк и только позднее понял ненормальность окружающего меня ландшафта: парк был абсолютно голым – ни травинки, ни цветка, ни листочка, ни деревца – ничего! Моя ходьба перешла в панический бег. Я спешил домой!

Я вбежал в ворота своего дома, задыхаясь от бега. Взглянув на пустые и темные окна, я ощутил непередаваемое чувство одиночества – полной пустоты…

Я шел по аллее, видя голую землю там, где еще несколько часов назад все было покрыто зеленью. Там, где росли тополя, зияли страшные ямы. Только кучи сухих листьев напоминали о том, что здесь когда-то росли деревья.

Поднимаясь по ступенькам дома, я оглянулся – только цепочка моих следов на превратившейся в пыль почве. Открыв дверь, я вошел и остановился, чувствуя, как сильно колотится в моей груди сердце.

– Барбро! – крикнул я. Мой голос в этой неестественной тишине, царящей вокруг, был похож на карканье попугая.

Пробежав через неосвещенную прихожую, я влетел в гостиную, потом в спальню. Всюду было безмолвие, нарушаемое только звуком моих шагов.

С трудом передвигая ноги, я вышел опять в прихожую и окликнул Люка. Я уже не ожидал ответа, мне было страшно, и я хотел хоть немного нарушить эту ужасную тишину.

НО НИГДЕ НИКОГО НЕ БЫЛО!

В комнате был полный порядок, мебель стояла на своих местах, лишь часы на каминной полке остановились. И еще – в цветочных горшках только сухая мертвая земля. Я стоял, пытаясь осознать страшную истину: Барбро исчезла, так же, как и все живое в столице Империума.