"Изумрудное пламя" - читать интересную книгу автора (Грант Лаура)14На другой день паломники свернули с Горностаевой дороги, по которой шли от самого Лондона, на северо-восток – на Икнилдскую дорогу. Ее построили еще римляне, и она должна была довести их почти до самого Уолсингема. Бескрайние поля расстилались по обе стороны и были покрыты нежными всходами. Теперь они встречали множество путешественников. Большинство были бедно одетые юнцы с испачканными чернилами пальцами, спешившие в недавно открытый колледж Святого Петра в Кембридже. Оксфордский университет был основан веком раньше, но, если судить по множеству молодых людей, Кембридж уже стал сильным научным центром, с которым приходилось считаться. Паломники провели ночь в Кембридже. Мужчины отправились в Барнуэлльское аббатство, а женщины в монастырь Святой Радегонды, принадлежавший сестрам-бенедиктинкам. Джоанна вздохнула – с облегчением? – когда ворота монастыря закрылись за нею. До утра никакого Ричарда Кингслира. То, что он все время был рядом, и радовало и мучило Джоанну, потому что, несмотря на его вину перед сестрой и ее собственную помолвку, Джоанна в конце концов призналась себе, что любит «Дьявола Акры». Она влюбилась в него сразу, как только он взглянул на нее в большой зале своими темными глазами. Она знала это и раньше, только не желала признаваться себе, пока Ричард на ее глазах не защитил старого еврея и не рассказал ей о своей жизни во дворце султана. Этот человек не был весь на поверхности, как она думала раньше. Он не такой, каким его видит король Эдуард, – не только воин и герой крестового похода. Этот человек научился думать самостоятельно и гораздо шире, чем позволяет религиозная догма или прославленный дураками здравый смысл. И, хотя он домогался ее так, что это не делало ей чести, все же, когда она узнала, что на Востоке его задержала не мусульманская прелестница, как она думала раньше, внутри нее словно рухнула стена. Сколько она ни старалась, она не могла вспомнить красивое белое лицо своего будущего мужа или его мелодичный голос. Перед ее мысленным взором неизменно вставал Ричард, и в ушах звучал низкий с хрипотцой голос, когда она старалась сосредоточиться на пении монашек. Сестра Мария-Анжелика и сестра Егелина присоединились к бенедиктинкам во время вечерней службы, и теперь их было не отличить от остальных, также, как они, одетых во все черно-белое. – Эй, слышишь, как тебе нравится это петь, молиться и рисовать картинки на бумаге? – услыхала Джоанна шепот Бесс. – Не больно много забот! – Хотела бы я никогда не торговать и не готовить для Альфа и его отродья, а как подумаю, что он больше не ляжет на меня... Ну уж нет. Какой ни на есть, а постель он мне греет, – ответила ей Роза с привычной откровенностью. Марджери Эпплфилд зашикала на нее, а Мэри Бейкер покраснела и улыбнулась. Она, несомненно, скучала по своему мужу, разлучившись с ним в первый раз за все время. На постоялом дворе Джоанна несколько раз просыпалась ночью и слышала вздохи со стонами из дальнего угла, где молодожены не теряли даром времени. Джоанна с завистью подумала, что нет ничего лучше, как быть замужней дамой и сгорать от страсти к своему супругу. А вместо этого угораздило ее влюбиться в кареглазого дьявола, который даже не скрывает, что желает обладать ею. Она, сама не зная как, чувствовала, что он будет великолепным любовником, постарается не очень ее мучить в первый раз и обязательно позаботится, чтобы ей было хорошо, прежде чем сам насладится ее телом. А что потом? Ничего, кроме бесчестия. Ричард пойдет своей дорогой, все также победно улыбаясь и не делая разницы между нею и ее сестрой, ибо обе они по закону принадлежат другим. Оставит он ее у себя в качестве наложницы или прогонит к сэру Годфри, зная, что, когда она будет выходить замуж, распущенные волосы солгут о ее девственности, и окровавленные простыни не вынесут на всеобщее осмотрение на другое утро. Так или иначе, ничего хорошего Джоанну не ждет. Надо бороться с колдовским обаянием Ричарда и чарующей властью его глаз. В конце концов, у нее есть цель, которой она никогда не достигнет, если поддастся ему. После Уолсингема она покинет паломников и, когда узнает правду об Алисии, в ее жизни никого не будет, кроме Годфри. Лучше ей честно исполнить свой женский долг в его доме, чем играть в опасные любовные игры с Ричардом. – Ну, миледи, вы хорошо спали? Простите мне мою откровенность, но сегодня вы похожи на едва распустившуюся розу. Эти слова предназначались не Джоанне, а графине Саттон, и произнес их Эдвин Блэкхерст. Леди Кларисса просияла. – Ах, благодарю вас, мистер Блэкхерст, – ответила она, краснея, как молоденькая девушка. – Ну какой вы торговец! Говорите комплименты, как придворный любезник. Виноторговец галантно возразил ей и поехал рядом. Джоанна не удержалась и подняла глаза на сэра Ричарда, потому что только они двое могли слышать, как лондонец заигрывает с графиней. – Старый повеса! – хмыкнул Ричард. 3нает, что нужно даме! Клянусь, он не очень скучает во вдовцах! – Милорд! Виноторговец просто учтив, вот и все! – возразила она, смущенная его подмигиванием, хотя сама едва не расхохоталась. – Будь по-вашему, мадемуазель, однако я не уверен, что старик откажется побывать в ее постели, если она его позовет. Держу пари, она его позовет к концу путешествия. И тогда помоги им Бог, потому что плевать ей будет на ребенка и на своего чудовище-мужа! – Однако ваше пребывание среди монахов не настроило ваши мысли на более высокий лад, сэр Ричард. Пожалуйста, постарайтесь не забывать, что некоторые тут все-таки из благочестивых побуждений, хотя к вам это не относится! – оборвала она его, обидевшись, что не успели они покинуть город на Кеме, как он немедленно принялся за свое. – Чепуха, леди Джоанна. Хоть вы и одурачили целый двор, но меня своими «благочестивыми побуждениями» не одурачите, – раскаты грома в его голосе переворачивали в ней все внутренности. – Вы что, завидовали монахиням, их безупречной скучной жизни и хотели спрятаться за стенами Святой Радегонды, или все-таки скучали по мне прошедшей ночью? От ярости кровь забурлила у нее в жилах, и глаза заполыхали изумрудным пламенем. Опять Ричард угадал, что мучило ее и не давало спать. – Самодовольный негодяй! Нет, у меня нет стремления к монашеской жизни, зато я с нетерпением жду, когда стану под венец! Может быть, если бы ей удалось причинить ему боль, уверив его, что она скучает по Годфри, он бы перестал мучить ее райскими видениями. Бросив на него презрительный взгляд через плечо, Джоанна пришпорила Робина. Не останется она с ним и не будет пререкаться, хотя только об этом и мечтала все утро. Своим ласковым взглядом он словно говорил ей, что, если ей хочется молчать, пусть молчит, все равно ему все о ней известно. Еще до того, как они начали словесную дуэль, Джоанна чувствовала раздражение оттого, что плохо спала ночь из-за колоколов и бесконечных хождений монахинь. Просыпаясь и вспоминая свои сны, она каждый раз видела себя в объятиях «Дьявола Акры», который ехал сейчас далеко позади. – Bы плохо выглядите, миледи, – пожалел ее бен Иосиф, когда они остановились отдохнуть и перекусить. – И совсем не похожи на ту львицу, которую я видел в первый день в Эппингском лесу. – Я плохо спала, лекарь, – вздохнула Джоанна. – Эти колокола... – О да. Те, что в аббатстве, рано меня разбудили, хотя я, как всегда, спал в экипаже. У христиан так много колоколов. Спасибо Всеединому, что он позволяет своему народу спать ночью, – пошутил бен Иосиф, зная, что леди Джоанна не обидится на него. Старый еврей следил глазами за красивой юной аристократкой, когда она, взяв холодного цыпленка, хлеб и сыр, шла к нему, чтобы сесть рядом. Он будет скучать по сэру Ричарду и этой горячей даме с каштановыми волосами, которая напоминает ему его дочь Мириам, хотя у Мириам черные волосы, черные глаза и смуглая кожа, а у Джоанны нежный румянец английской розы. К ночи они будут в Ньюмаркете, и дальше паломники поедут без него. Хорошо снова оказаться дома, смотреть, как милая жена зажигает субботние свечи, и знать, что находишься в безопасности, по крайней мере насколько это возможно на земле язычников. Кто знает, что было бы с ним сейчас, если бы не сэр Ричард и леди Джоанна. Раны у него зажили, синяки, кажется, начинают сходить, даже сломанные ребра болят, только когда он кашляет или смеется, однако вместо смерти от голода, если бы он связанный остался в шалаше, его могла бы ждать еще более ужасная смерть, пусть не от рук язычников, но из-за их безразличия. Эти же два человека, мужчина и женщина, оказались необычно добрыми и разумными, хотя они еще и не поняли, что любят друг друга. Вениамин бен Иосиф покачал головой, продолжая жевать сыр, который она принесла ему. Он видел, как Джоанна старается не обращать внимания на сэра Ричарда, который сидел неподалеку. Спина у нее неестественно напряжена, а мысли где-то витают. Он очень хотел домой, но многое бы отдал, чтобы искры, пробегавшие между мужчиной и женщиной, познавшими магнетическое притяжение, соединили их навеки. Сэр Ричард уже сдался на их волю, решил про себя бен Иосиф, перехватывая его голодный взгляд, устремленный на Джоанну. Старый еврей давно пользовал людей и привык распознавать неизлечимые недуги, поэтому он сразу понял, что страсть рыцаря не из тех, которые быстро гаснут, стоит лишь насытить плоть. Он не был уверен, что сам Ричард Кингслир это понимает. Леди Джоанна, однако, все еще сопротивляется своему влечению, боясь последствий. Бен Иосиф слышал от сестры Егелины, ехавшей с ним в экипаже, что юная дева обручена, а так как в ее порядочности сомневаться не приходилось, то ей, по-видимому, страшно нарушать свое слово, и мысленно еврей хвалил ее за это. Его народ тоже не любит, когда нарушают слово, но если понятно, что молодые люди будут несчастливы друг без друга... Все же он был слишком стар, чтобы не знать, как мало людей – и христиан, и не христиан – находят свое счастье. Господь Израиля, сделай так, чтобы эти двое обрели друг друга! – Леди Джоанна, вы поссорились с сэром Ричардом? – неожиданно спросил бен Иосиф, прерывая Джоанну, рассказывавшую о своей жизни с королевской семьей в Виндзоре. – Лорд Кингслир и я? Нет. А почему вы подумали? – с коротким смешком спросила Джоанна, тревожно, заглядывая во все понимающие глаза на морщинистом лице. – Вы были неразлучны, а теперь делаете вид, что не замечаете его, – кивнул он в сторону барона. – Сэр Ричард – мой друг и милостью Божьей паломник, как я, но он значит для меня не больше, чем, скажем, Адам Фифилд, – небрежно заявила Джоанна, вдруг вспомнив о юноше, который сидел рядом с монахами. – Неужели, леди Джоанна? А мне показалось, что вы по-настоящему любите друг друга. Красивый лорд... Очаровательная леди... Да вы созданы друг для друга! – воскликнул бен Иосиф, лукаво блеснув глазами и наслаждаясь ярким румянцем, вспыхнувшим на щеках Джоанны. – Я обручена, – твердо произнесла Джоанна. – Я дала слово другому. Ха! Лекарь с радостью подумал, что Джоанна ничего не стала отрицать. Он прикинулся, что не замечает страдания на ее лице, когда она обдумывала учтивый ответ. Он сделал свое дело. Замочил семена. Теперь пусть поработают леди Джоанна и лорд Кингслир, если хотят, чтобы их любовь взросла и дала урожай. Паломники вышли на равнину, где обработанные клочки песчаной земли соседствовали с вересковыми зарослями и озерами, не имевшими четких берегов, ибо они зависели от дождей и снега. В далекие времена здесь шумели дубовые леса, а теперь в вереске прятались кролики. Икнилдская дорога увела их на восток от предательских болот, однако даже издалека можно было видеть, как поднимаются зеленые холмы их торфяников, и слышать крики выпи и других болотных птиц. В одном месте они пересекли глубокую впадину, словно расщепившую дорогу и прилегающие к ней земли, насколько хватало глаз. – Дьявольский овраг. Это так называется, – сказал брат Уиллибранд, и паломники принялись в ужасе креститься, хотя монах сообщил, что овраг – дело рук язычников, вырывших его для защиты. Въехав в Ньюмаркет, бен Иосиф направил лошадей в сторону еврейской улицы, где жили все евреи города и не только потому, что сами этого хотели, а еще и из-за христиан, не желавших, чтобы они селились по соседству. – После всего, что вы сделали, для меня, величайшее удовольствие предложить вам ужин и кров на ночь, – пригласил он паломников, пока они мялись в нерешительности в самом начале улицы, которая была отмечена шестиконечной звездой на ближайшем доме и надписью на незнакомом языке. Паломники зароптали, со страхом глядя на символ чужой веры. Они уже поняли, что еврейский лекарь – хороший человек. Разве он не лечил их от всяких болячек во время пути? Разве маленький Уолтер не окреп от капель, хотя видно было – Мы не хотим быть вам в тягость, – наконец не выдержал брат Томас. – Лучше нам переночевать у монахов-августинцев. Тут недалеко. Паломники закивали и завздыхали с облегчением, услыхав учтивую отговорку монаха. Старый еврей огорчился, хотя ничего другого не ждал, и беспомощно пожал плечами. – Что же, прощайте и спасибо вам за вашу доброту, а я помолюсь, чтобы Господь оберег вас от опасности. Неожиданно Джоанна услышала голос Ричарда Кингслира. – Подожди, мудрый лекарь. Для меня большая честь воспользоваться твоим гостеприимством. Завтра на рассвете я буду ждать у монастыря. – Я тоже, мистер бен Иосиф, – с удивлением услышала Джоанна свой голос, – если вы думаете, что мы не помешаем. – Помешаете? – Вениамин бен Иосиф расплылся в блаженной улыбке, от которой на его лице появилось еще больше морщин. – Вся моя семья почтет за честь, а я с удовольствием покажу моей жене Деборе, сыну Аарону и дочери Мириам храбрых англичан, спасших мне жизнь. Паломники молча смотрели, как удаляются вслед за евреем юный лорд и юная леди, молились за их безопасность и ругали их за глупость, ибо они сами не ведали, что творили, когда решили рискнуть своей жизнью и спасением своих душ, отдавшись в руки людей, молящихся дьяволу и колдующих на человеческой крови. Дом Вениамина бен Иосифа стоял посередине извилистой узкой улочки и был победнее соседских, но такой же просторный и уютный внутри. Когда красный экипаж въехал во дворик, из двухэтажного здания выскочила тоненькая черноволосая девушка, а за ней такой же черноволосый юноша. – Папа, папа! – не могла дождаться дочь, когда бен Иосиф, покряхтывая от боли, выйдет из экипажа. – Папа, тебя ранили! – еще громче закричала она, увидев позеленевшие синяки и поджившие царапины у него на лице. – Мириам, сердечко мое, со мной все в порядке, а вот ты совсем забыла о приличиях. Со мной гости. Аарон... Мальчик, увидав знатных англичан, в растерянности попятился. – Язычники, папа? – испуганно пролепетал он, и Джоанна внезапно поняла, что значит быть отверженным меньшинством, поэтому она, не дожидаясь, ласково улыбнулась ему, хотя он все так же моргал глазами и шептал, что надо позвать мать. Вскоре на пороге появилась невысокая женщина со счастливой улыбкой на лице, слегка поблекшей, когда она увидела следы избиения на лице мужа. Однако лекарь и ее уверил, что все обойдется, и улыбка опять засверкала, как прежде. Одета она была в переливчатое парчовое платье, а седеющие волосы покрывала вуаль. – Дебора, ангел мой, как хорошо снова быть дома! Позволь представить тебе лорда Ричарда Кингслира и леди Джоанну Хокингем. Они спасли мне жизнь. Вместе с другими паломниками им завтра предстоит продолжить путь на север. Дебора, ты должна сказать им спасибо. Жена лекаря не заставила себя ждать. – Приветствую вас, милорд и миледи, сияла она улыбкой. – Сердечно благодарю вас и буду вечно за вас молиться. – Жена, они сегодня ночуют у нас, – сказал бен Иосиф. – За то, что они сделали для меня, это самое малое, чем я могу отплатить им. – Конечно, конечно, проходите в дом. Аарон, пригляди за лошадьми. Мириам, приготовь комнату для гостей. – Ахем, – вмешался Вениамин, – да они не муж и жена, Дебора, только едут вместе. Милорд займет комнату Аарона, а Аарон может поспать в зале, если вас это устроит, милорд. Ричард согласно кивнул, игриво взглядывая на Джоанну, которая вся зарделась от слов Деборы. Внутри в доме бен Иосифа было уютно и гораздо чище, чем в обыкновенном доме, потому что на полах везде лежали настоящие ковры, а не плетенки из камыша, и собаки не разбрасывали всюду кости. Стены были свежепобелены, а в окнах красиво блестело в лучах заходящего солнца цветное стекло. Дебора поставила на стол аппетитно приготовленного цыпленка с фруктами и овощами, совершенно не знакомыми Джоанне и тем не менее очень вкусными. После ужина Мириам убрала со стола, то и дело бросая любопытные взгляды на господ, приведенных отцом в дом. Джоанна решила, что девочка красива, хотя и необычной для англичанок красотой. Дебора тоже еще была привлекательна, несмотря на годы, и с первого взгляда было ясно, что она обожает своего просвещенного супруга. Перехватив множество любовных взглядов, которыми старый лекарь одарил жену, пока она накрывала на стол, Джоанна поняла, что он тоже любит ее. После ужина, пока Ричард ходил проверить, все ли в порядке с лошадьми, Дебора усадила Джоанну возле камина, и вскоре она уже рассказала ей не только о сражении с разбойниками, но и вообще о паломничестве. – Вы очень храбрая девушка, – заметила Дебора. – Вот мне бы очень хотелось повидать Иерусалим, помолиться у Храмовой стены, но я боюсь ехать без Вениамина. Ах, забыла, с вами же сэр Ричард, – воскликнула она, не замечая изменившегося выражения на лице Джоанны. – Вы очень красивая пара. Он ваш жених, леди Джоанна? Джоанна чуть не подавилась вином, которое потихоньку потягивала из оловянной чаши. – Нет, – ответила она. – Он мне не жених. Ей не хотелось говорить об этом. Бен Иосиф наверняка расскажет жене все, что знает, после их отъезда. Взгляд еврейки не упустил ничего, и Джоанна опять вспомнила о Габриэле, однако Дебора была слишком хорошо воспитана, чтобы приставать с вопросами. – Красивое платье, – перевела разговор на более безопасную тему Джоанна. Переливчатая ткань выгодно оттеняла смуглую красоту еврейки и черные сияющие глаза. Дебора поблагодарила ее улыбкой, сказав, что брат привез ей ткань из Византии. Обе женщины обернулись, когда в комнату вошли Ричард и бен Иосиф. – Ваш конь немножко порезал себе ногу, но не бойтесь. Господин бен Иосиф был так великодушен, что положил какую-то мазь от нагноения, и говорит, завтра все будет в порядке, – произнес Ричард. – Господин бен Иосиф, опять я у вас в долгу, – проговорила Джоанна и поглядела на Ричарда. – Но он не хромал, милорд. Она чувствовала себя виноватой, что не доглядела за конем, погруженная в собственные заботы. – Ничего страшного не случилось, не мучайтесь, он вправду не хромал, – успокоил ее Ричард. – Если вам от этого будет легче, я еще схожу к нему ночью. Джоанна кивнула, не слушая, что говорит ей лекарь о коне, которого с удовольствием ей уступит, если Робин совсем обезножит. Она засмотрелась в глубокие озера Ричардовых глаз, и на несколько мгновений они оба забыли, что не одни в комнате. Ричард молча задал вопрос, и Джоанна молча ответила ему. |
||
|