"Сцены страсти" - читать интересную книгу автора (Джеймс Дина)

Сцена вторая

– Вы должны уехать. Вы не подходите для моей мамы. Вчера вечером она так плакала, что ей стало плохо.

Бенджамин Уэстфолл сердито взглянул в решительное лицо Миранды. Невысокий от природы, а сейчас к тому же начавший полнеть, он был всего на дюйм выше дочери Френсиса Драммонда. Он недовольно откашлялся.

– Женщины плачут по разным причинам. И от счастья тоже. Я думаю, что ее переполняло чувство радости оттого, что теперь бремя забот о вас и вашей сестре ей не придется нести одной.

Миранда гордо вскинула голову.

– У мамы нет никаких хлопот со мной. И с моей сестрой тоже. Я забочусь о Рейчел.

Он примирительно поднял руку.

– Ну хорошо, ответственность за вас.

– Наша мама нас любит.

– Конечно, любит. – Он тяжело вздохнул. Этот разговор уже начал ему надоедать. Может быть, он напрасно тратил время на спор с этой глупой девчонкой? Рут дала свое согласие. Ее родители были почти неприлично счастливы услышать, что их дочь выходит замуж и покидает их дом. Они даже намекнули, что свадьба в начале весны была бы вполне уместной.

– Мама любила моего папу, – продолжала Миранда, сердито сверкая глазами.

Уэстфолл замер и нахмурился. Упоминание любого, кто погиб вместе с Кларендоном, вызывало у него раздражение.

– Никто не возражает. Второй брак – вовсе не свидетельство того, что первый был заключен без любви. Напротив, это показывает, что оставшийся в живых партнер был счастлив в первом браке. Иначе он не стал бы испытывать судьбу во второй раз.

– Мой папа был замечательным человеком.

Попробуем дать немного сахару этой маленькой назойливой мухе. Уэстфолл сложил руки за спиной и принял вид официального лица.

– Я хорошо его помню. Он был отличным солдатом.

– Он получил медаль.

– По моему представлению. Я отметил его храбрость на поле боя. – Пусть проглотит. Его заявление заставило Миранду замолчать, но ее глаза остались холодными.

Надеясь как-то смягчить девушку, Уэстфолл выложил свою козырную карту.

– Ваша мать будет жить в роскоши. Я состоятельный человек. – Заявив об этом, он тут же замолчал. Не хватало еще обсуждать свои финансовые дела с этой девчонкой. Ему не нужно ее разрешение. Чем дольше он стоял здесь, тем больше чувствовал себя жалким юнцом, просящим у несговорчивого родителя руки его дочери.

Миранда фыркнула.

– У нас есть все, что нам нужно. – Она лгала, но на время она заставила свою совесть молчать. Ее мать ни в коем случае не должна выходить замуж за этого человека. – Мы все очень счастливы.

Уэстфолл покачал головой.

– Вероятно, вам кажется, что у вас все есть. В конце концов, вы не знали ничего другого, кроме лишений и нужды.

– Мы счастливы, – упрямо повторила Миранда.

– Вы будете еще счастливее. Потом вы и ваша сестра будете вспоминать прошлое как дурной сон. У вас будет все самое лучшее. Красивая одежда. Хорошая школа. Шанс познакомиться с прекрасными молодыми людьми.

– Я еще молода, чтобы думать о мужчинах.

– Но вам скоро будет семнадцать. И ваша мать очень озабочена вашим будущим. Мы с ней уже обсуждали это.

Миранда знала, что он говорит правду. Ее мать сказала ей почти то же самое. Однако она не могла забыть свою ненависть к этому человеку. Спор с ним был бесполезен.

– Вы не можете на ней жениться.

Он даже вздрогнул от безаппеляционности таких слов, произнесенных столь юной особой. Как она смеет так разговаривать с ним?

– Не могу? Молодые девушки не говорят так со старшими. Может быть, вам лучше усвоить одну вещь раз и навсегда. Не вам указывать мне, что я могу и чего не могу делать. Это я буду говорить, что я намерен сделать. Я женюсь на вашей матери.

– Вы не можете это сделать. Вы – трус. Брови Уэстфолла поползли вверх. Он почувствовал, что краснеет. Его пульс участился.

– Я предлагаю вам немедленно взять свои слова обратно.

– Я не возьму их обратно, потому что это правда.

– Кто сказал вам такое? – Неужели его враги уже начали распространять подобные слухи в приличных домах Чикаго?

Девушка вскинула голову.

– Мне не надо ничего говорить. Я сама была там.

Облегченно вздохнув, полковник постарался взять себя в руки.

– Тогда вы были ребенком. Вы не могли понимать то, что там происходило.

Она покачала головой. Ее белокурые волосы рассыпались по плечам.

– Я все поняла. Пусть мне было всего тринадцать лет, но я ведь не идиотка. Я слышала выстрелы. Я видела, как вернулся Веллингтон.

– Веллингтон? Значит, есть свидетель?

– Конь моего отца.

Уэстфолл достал портсигар. Рука его была тверда, когда он достал сигару, а потом нашел спички. К черту приличия! Ему было просто необходимо закурить. Выпустив кольцо дыма, он произнес:

– Да, конечно. Но позвольте вам заметить, что когда конь вашего отца вернулся без него, ваш отец был уже мертв. Стрелы, которые ранили коня, выбили всадника из седла.

Глаза девушки с ненавистью смотрели на него. Она сжимала кулаки.

– Он был еще жив, – с жаром возразила она, повысив голос. – Мы все слышала выстрелы, уже гораздо позднее и ближе к форту. Он возвращался домой, отстреливаясь. Если бы вы вышли ему навстречу, вы могли бы спасти его. Но вы позволили ему умереть.

Они не скрывали ненависти друг к другу. Он мысленно проклинал ее, как проклинал своего обвинителя на военно-полевом суде. Кровь стучала у него в висках; он нервно курил, чтобы успокоиться.

– Я должен был думать об оставшихся в форте, – ровным тоном сказал он. – Я нес ответственность за солдат, гражданских лиц, за обоз с продовольствием, который должен был прибыть.

Она презрительно усмехнулась.

– Вы боялись, что вас убьют. Вы – трус. Он загасил сигару и в сердцах хлопнул рукой по крышке портсигара.

– Нет. Я – офицер. Я знаю свой долг.

– Тогда почему вы не помогли своим людям? Почему вы позволили им погибнуть? Вы хотели, чтобы они погибли?

Ее вопрос попал точно в цель, оставив глубокий след на его нечистой совести. Лицо Уэстфолла налилось кровью. Самообладание покинуло полковника, и он размахнулся, чтобы дать ей пощечину.

Миранда разгадала его намерение и отпрянула, так что ее щеку задели лишь кончики его пальцев. К несчастью, из-за резкого движения она споткнулась о маленькую скамеечку и упала на пол, некрасиво задрав юбки. В приступе гнева она даже не почувствовала удара.

Уэстфолл сам ужаснулся своему поступку. Что нашло на него? Раз он ударил эту девочку, ее мать никогда не выйдет за него замуж. Пробормотав извинения, он протянул руку, чтобы помочь Миранде встать.

Неправильно истолковав его жест, она закрыла голову руками и попыталась отползти в сторону. Но поздно. Он наступил ногой на ее юбку. С криком она схватилась за тяжелую ткать обеими руками и потянула на себя. Уэстфолл покачнулся и сделал шаг назад. Миранда вскочила на ноги.

– Вы ударили меня!

Он покачал головой. Его рука дрожала, когда он стал поправлять галстук.

– Вы ударили меня! – громче повторила она.

Он пожал плечами.

– Мне не следовало этого делать, но вы получили по заслугам.

– По заслугам? Что я такого сказала? Он не хотел повторять то, что она сказала.

Он приготовился к натиску.

– Вероятно, вам не хватает воспитания. Вы выкрикивали оскорбления, ложь…

– Вы ударили девушку. – Ее голос дрожал от возмущения. – Вы сбили меня с ног! Вы – настоящий трус.

– Я не сбивал вас с ног. Вы споткнулись. Перестаньте кричать.

– Трус! Трус! Трус!

Он схватил ее за руки и резко встряхнул. Волосы упали ей на лицо.

– Замолчите! Я не трус. Вы скверный ребенок. А таким детям нужна дисциплина. Я нужен вашей матери, чтобы заняться вашим воспитанием. Очевидно, она уже не справляется с вами. Вам нужна твердая мужская рука. – Он сжал ее руки так сильно, что она вскрикнула.

По-настоящему испуганная, чувствуя, как его пальцы впиваются в ее запястья, Миранда, никогда не знавшая такого обращения, отчаянно посмотрела на дверь. Слезы полились у нее их глаз. Почему мама или дедушка не идут ей на помощь?

Уэстфолл тоже заметил, что никто из домочадцев не вмешался в происходящее, и довольно усмехнулся.

– Первое, что я сделаю – отправлю вас в хорошую школу. Куда-нибудь подальше. Например, в Новый Орлеан. Там есть католическая школа со строгой дисциплиной для девочек.

Там быстро выбьют из вас эту дерзость и научат христианскому послушанию.

– Н-Новый Орлеан? – Миранда никогда не разлучалась со своей матерью и маленькой сестренкой.

– Или Бостон, – продолжал он, радуясь своей идее. – Отличные школы – прекрасное сочетание изоляции и дисциплины.

– Мама не позволит вам этого. Полковник улыбнулся шире.

– Позволит, – ответил он. – Неужели вы думаете, она не слышит, какой скандал вы здесь устраиваете? Вы дурно воспитаны. Она, очевидно, уже не знает, что с вами делать. Не удивительно, что вашим дедушке и бабушке не терпится избавиться от вас.

– Неправда.

Он отпустил ее и встал в стороне, скрестив на груди руки.

– Где же они тогда? Миранда бросилась к двери.

– Торопитесь. Бегите к своей матери, – крикнул он ей вслед. – Но лучше сначала отправляйтесь к себе в комнату и подумайте обо всем. Вы ничего не добьетесь своими возмутительными историями. Ваша мать скорее согласится со мной, когда я скажу ей, что вас надо отправить в хорошую школу.

Миранда распахнула дверь и выбежала в коридор.

Часы в холле пробили час ночи. Миранда откинула одеяло и села в постели. Не успела она опустить ноги на пол, как ее охватила дрожь. Несколько секунд она сидела неподвижно, вздрагивая от холода и сомневаясь в правильности своего решения.

Страх пронизывал ее сильнее, чем холод. Если сейчас она опять ляжет в постель, никто ничего не узнает. Но если она выйдет из дома через черный ход, то уже не сможет сюда вернуться. Она медлила. Большой палец ее ноги коснулся пола, и Миранда поежилась.

Она задумалась. Огонь обиды начал разгораться в ее сердце. Рут, кажется, не слишком расстроилась из-за этой истории с пощечиной. Грустно глядя на дочь, она погладила Миранду по щеке, но зато дед, стоя рядом с Уэстфоллом, одобрил поступок полковника, сказав, что девушке нужна твердая рука.

Внезапно Миранда подумала о детстве своей матери. Может быть, не только любовь побудила ее при первой же возможности выйти замуж за Френсиса Драммонда? Может быть, дедушка «воспитывал» свою дочь точно так же, как Уэстфолл «воспитывал» Миранду? Она поежилась. Такое сравнение заставило ее понять, какой властью обладал Уэстфолл. Наверное, ее мать отчаянно стремилась вырваться из этого дома.

Миранда решительно поставила ноги на пол. Она ничего не теряла. Она все равно будет разлучена со своей семьей. Уэстфолл отправит ее в закрытую школу в Бостон, и все вздохнут с облегчением.

Она не поедет туда. Она не забудет своего отца. И настанет день… настанет день, когда она вернется и спасет свою мать и сестру. Настанет день, когда она найдет способ отомстить за своего отца. Она опозорит труса, который позволил ему погибнуть. Она его уничтожит.

Приняв решение, она начала одеваться. Ветер с озера Мичиган был сильным и холодным. Она надела две пары чулок, зимние башмаки, вязаную шапочку и сверху замотала голову шарфом.

Ее главной проблемой были деньги. За всю свою жизнь она не держала в руках больше пяти центов. Не стоит брать с собой ридикюль. Она засунула смену белья в маленький саквояж и закрыла его.

Грустная улыбка тронула ее губы. Ящики комода были практически пустыми. Только пара летних платьев осталась висеть в шкафу рядом с маминым платьем, которое она надевала в театр. Она ничего не оставляла. Все, что ей принадлежало, было на ней и в ее саквояже. Миранда поежилась.

Пора идти. Она открыла дверь и, выскользнув в коридор, прошла на цыпочках мимо комнаты матери, где та спала вместе с Рейчел. Ей бы хотелось обнять сестренку и сказать, чтобы она не беспокоилась, но Миранда не решилась этого сделать из опасения разбудить весь дом. У подножия лестницы она остановилась.

Гордость не позволила ей воспользоваться черным ходом. Достаточно того, что она тайком покидала дом, но покидать его как прислуга она не хотела. Не обращая внимания на звук своих шагов, она дошла до парадной двери и повернула ключ, который всегда торчал в ней.

Когда дверь распахнулась, холодный ветер ударил ей в лицо. Она закрыла за собой дверь и спустилась с крыльца. От густого тумана с озера Мичиган ее ресницы стали влажными. Наконец калитка со скрипом закрылась за ней.

Здесь Миранда остановилась. Какую дорогу выбрать? На углу горел фонарь, дальше улица делала поворот. Куда идти? Только не к друзьям. У нее было мало подруг, и их родители, без сомнения, сразу же отправили бы ее назад к матери. Нет. Она должна покинуть город.

Театр. В афише говорилось, что в конце недели труппа отправляется в Сент-Луис. Сегодня они как раз уезжают. Если они еще не уехали, может быть, они возьмут ее с собой? Может быть, у них найдется для нее работа? Она понимала, что все эти костюмы кто-то должен был содержать в чистоте. Она могла бы стирать их и шить. Это было единственным, чему она научилась в доме своей бабушки.

Лицо того актера, которого она видела в театре, не выходило у нее из головы. Сейчас она ясно представила его – улыбающегося, подмигивающего ей. Ромео в темно-бордовом бархате. Миранда заторопилась.

Два больших фургона, похожих на цыганские кибитки, стояли позади театра. Лошади уже были впряжены в них. Прижавшись к стене, Миранда пробралась мимо сильных животных. В свете единственного фонаря она прочитала надпись на первом фургоне. Красные с золотом буквы составляли слова: «Сыновья Мельпомены. Королевская шекспировская труппа под покровительством Ее Величества королевы Виктории».

Миранда облегченно вздохнула. Она осторожно пробралась к заднему фургону и быстро спряталась в тень, когда дверь театра распахнулась. Огромный мужчина с мощными волосатыми ручищами сбросил с лестницы мужчину более хрупкого телосложения.

Третий мужчина в рубашке без пиджака появился на пороге за спиной громилы.

– Вы получили все, что вам причиталось! – зарычал он. – Вы с Шейлой должны были еще дать отдельный спектакль для этих скотоводов.

Тот, кого сбросили с лестницы, со стоном поднялся. Глубокий, красивый голос Ромео сердито произнес:

– Я никогда этого не обещал.

– Как бы не так!

– Черт побери, Шорер. Мы – настоящие актеры. Найди себе других, кто будет развратными спектаклями заманивать тебе клиентов.

– Если вы такие великие актеры, почему вы не играете на Стейт-стрит? – Мужчина махнул пухлой рукой. Вышибала повернулся и скрылся в здании театра. Шорер тоже шагнул через порог. – Вы получили все, что вам полагалось. Уезжайте. – И он захлопнул за собой дверь.

– Поехали, Шрив, – позвал женский голос из фургона.

Миранда вжалась в стену.

– Нет. Будь он проклят. Он должен мне еще пятьдесят долларов. Он не может так с нами поступить.

– А он поступил. – Женщину, казалось, нисколько не трогало случившееся.

– Эта вошь. Этот сукин…

Дверь распахнулась. Из нее выглянул мужчина.

– Если я не увижу, как через пять минут ваши фургоны поедут по улице, я пошлю Джоба за шерифом.

– Ты негодяй! – Ромео бросился вверх по лестнице к нему. Дверь опять захлопнулась перед самым его носом. Он выругался.

Двое актеров выскочили из заднего фургона и подбежали, чтобы забрать его. Актриса позвала его вновь.

– Шрив, ради Бога, поедем.

– Он должен нам пятьдесят долларов.

– Бросьте это, мистер Катервуд, – попытался уговорить его один из мужчин. – Мы и так слишком задержались.

Миранда нахмурилась. Они срочно покидали город, и ни у кого из них не было настроения заниматься чужими проблемами. Не раздумывая, она бросилась к фургону. Задняя дверца была полуоткрыта. Несколько больших расписанных полотен декорации были поспешно свалены внутри. Девушка подтянулась и забралась в промежуток между ними.

Фургон слегка качнулся, но никто не обратил на это внимания, так все были заняты тем, чтобы успокоить Ромео.

– Этот проклятый негодяй, – бушевал он. – Мы никогда больше не будем играть в его театре. Сколько бы он ни предложил.

– Конечно, Шрив, – устало отозвалась актриса.

– Это ниже нашего достоинства, – продолжал он.

– Да, я знаю. Занимайте свои места, мальчики. Вероятно, все, кроме нас, уже спят.

– Проклятье! Эти пятьдесят долларов приводят меня в бешенство.

Миранда втиснулась между двумя полотнами. К счастью, в одном была сделана выемка, изображавшая арку, которая и позволила ей разместиться. Фургон качнулся, когда актер забрался на свое место. Второе полотно сдвинулось, больно прижав Миранде ногу. Она едва сдержалась, чтобы не закричать.

– Мне надо было вернуться и набить ему морду.

– А если бы это сделал он? – заметила актриса.

– Он? Ха-ха! Этот моллюск. Эта вошь. Этот сукин сын. Он…

– Он не стал бы сам это делать. Он позвал бы Джоба.

– Будь он проклят. – Катервуд, очевидно, взялся за вожжи, потому что Миранда услышала звук удара по спинам лошадей. Фургон сдвинулся с места. Двое мужчин во втором фургоне тоже заняли свои места и стегнули своих лошадей.

«Сыновья Мельпомены» устремились в Холодную ночь.

Молния вспыхнула так ярко, что внутри фургона стало совсем светло. Миранда вздрогнула, очнувшись от дремоты. Почти сразу же чуть не над самой ее головой раздался раскат грома. К счастью, он заглушил испуганный возглас девушки.

Караван со скрипом остановился.

– Иди сюда, Майк, – прозвучал голос Ромео в темноте. – Надо опустить заднюю крышку.

Молния вспыхнула опять, а за ней последовал новый оглушительный раскат грома. Миранда вскрикнула и заткнула уши. Небеса разверзлись, и потоки дождя, смешанного с градом, обрушились в фургон через незакрытый проем.

Задняя крышка фургона со скрипом начала опускаться, и вдруг декорации сместились и стали двигаться глубже внутрь. Одна из них увлекла Миранду за собой, когда мужчины со всей силы нажали на выступавшие рамы. Тяжелая рама сдавила спину девушки. Она застонала, но новый раскат грома заглушил все звуки.

Шрив громко выругался, когда мелкие льдинки града превратились в крупные. Одна больно ударила его по щеке, оставив на ней царапину. Наконец им с Майком удалось задвинуть декорации глубже внутрь фургона и опустить крышку.

К этому времени град уже громко барабанил по крышам фургонов, и в этом шуме стон и плач Миранды были не слышны. Вспышка молнии и последовавший за ней неожиданно сильный раскат грома испугали лошадей. Они заржали и в страхе рванулись вперед, увлекая за собой фургон.

Шрив Катервуд бросился за ними и прыгнул на козлы, но вместо того, чтобы заставить их остановиться, он хлестнул их кнутом, направляя к лесу. Второй фургон последовал за ним. В лесу ветки деревьев хлестали лошадей по бокам, царапали стенки фургона. Наконец лошади уже не могли дальше двигаться. Густая зелень защищала их от грозы; усталые животные в изнеможении опустили головы.

Шрив бросил поводья и повернулся к своей партнерше. В кромешной тьме он мог различить лишь светлый овал ее лица. Он потянулся к ней, нашел ее дрожащее тело и привлек в свои объятия. Она обхватила его за талию под курткой, и так они сидели, прижавшись друг к другу, пока над ними бушевала гроза.

Внутри фургона в полной темноте Миранда плакала от страха и тоски по матери. Если бы она могла найти способ – какой угодно – вернуться в этот момент домой, она бы вернулась. Если бы внезапно появился Бенджамин Уэстфолл и сказал, что он увозит ее в самую ужасную из самых ужасных школ, она с радостью поехала бы с ним.

Но никто не пришел. Она была заперта в холодной мокрой клетке, зажата между двумя такими тяжелыми полотнами декораций, что даже не помышляла о том, чтобы сдвинуться с места. И ей некого было винить в этом, кроме самой себя.

– Готова поклясться, что я слышала, как кто-то вскрикивал ночью. – Шейла растерла руками занемевшую шею.

– Тебе, наверное, приснилось.

– Я не спала во время грозы. Я слышала крики. Было такое впечатление, что они раздавались из дальнего угла фургона.

– Не может быть. Это выл ветер. – Шрив рассматривал повреждения на стенах фургона. Ветки деревьев повредили крышу над козлами и сильно поцарапали стены.

Шейла Тайрон, ирландский соловей и достойная преемница Шарлотты Кушмен, покачала головой.

– Я знаю, что я это слышала. Если они доносились не из глубины фургона, значит, нам встретился кто-то на дороге.

– Скорее всего, это было твое воображение, – продолжал настаивать Шрив. – Гром, должно быть, испугал тебя.

Шейла бросила на него презрительный взгляд.

– Я не боюсь грома, а свое воображение я потеряла давным-давно.

– Вместе со всем прочим.

– Что?

– Ничего. – Шрив постучал костяшками пальцев по деревянной перегородке. – Эй, кто там, выходи.

Шейла резко повернулась к нему.

– Брось эти шутки.

Он усмехнулся и протянул ей руки.

– Спускайся, Бесси. Майк уже развел костер. Чувствуешь запах кофе?

Она наклонилась и положила руки ему на плечи.

– Называй меня Шейлой. А то ты можешь случайно оговориться в присутствии посторонних.

Он с улыбкой спустил ее на землю.

– Я же не ошибаюсь и не называю тебя Джульеттой. Так что я не ошибусь, когда надо будет назвать тебя Шейлой.

– Да уж постарайся. – Приподняв подол, она прошла по мокрой траве. Шрив последовал за ней, по дороге задумчиво постукивая по стенке фургона.

Майк Лониган уже развел небольшой костер из дров, которые он всегда возил с собой в фургоне. Ада Кокс, костюмерша, приготовила кофе и жарила кусочки бекона. Все шестеро «Сыновей Мельпомены», включая дочерей, стояли вокруг костра, стараясь согреть руки и высушить влажную одежду.

Сильный ветер относил дым в сторону первого фургона.

Миранда неожиданно проснулась. Сначала она открыла глаза в темноте, потом начала моргать ими, чтобы что-то разглядеть. Пол был ужасно жестким и холодным, и она была так зажата тяжелыми декорациями, что не могла вытянуться как следует.

Она очень отчетливо почувствовала соблазнительный запах кофе и жареного мяса. У нее потекли слюнки, а живот подвело от голода. В горле першило от холода, но запахи были очень привлекательными. Она принюхалась: кто-то поблизости готовил еду.

Миранда окончательно открыла глаза. Пространство между декорациями заполнялось сизым дымом от костра.

Он проникал сквозь щели в полу. Она сделала вдох и закашляла. Внезапно ее охватил безотчетный страх, с которым она не могла совладать.

Она была в ловушке, зажатая между тяжелой деревянной рамой и холстом, одна в запертом фургоне. Если фургон загорится, она задохнется и погибнет. В страхе она начала хватать ртом воздух, но только сильнее закашляла. Слезы побежали у нее из глаз. Она закрыла лицо подолом юбки и поджала ноги. Свернувшись в комочек, она кашляла и плакала.

Вдруг луч света упал на нее. Задняя крышка фургона со скрипом приоткрылась.

– Я же была уверена, что слышала чей-то плач, – заявила женщина, которую называли Шейлой, и заглянула за декорации.

– Черт возьми! – раздался голос Ромео. – К нам тайком кто-то пробрался.

Миранда прикрыла голову руками.

– Тащите вот это, ребята. – Декорацию, за которой пряталась Миранда, потащили по шершавому полу и вместе с ней девушку.

Миранда не могла встать на ноги. Одна ее нога зацепилась за холст и прорвала его. Девушка вскрикнула от боли. Мужчины продолжали безжалостно тащить декорацию, пока наконец Миранда, закрывшая голову и лицо руками, не оказалась у самой двери.

– Ого, да это женщина.

– Это ее крик я слышала ночью.

– Сейчас она у меня закричит.

Гнев в голосе Ромео испугал Миранду. Отчаянно пытаясь встать, она перевернулась и вывалилась из открытой дверцы прямо на дорогу.

Шрив Катервуд рывком поднял ее на ноги. Ноги девушки, затекшие от долгого сидения в неудобном положении, не держали ее. Она повисла в его руках, откинув назад голову. Черные волосы мужчины были взлохмачены, подбородок небрит. Золотое кольцо в ухе сияло в утреннем свете. Его черные глаза сердито уставились на испуганную девушку.

– Кто ты такая, черт возьми?