"Корабль чародеев" - читать интересную книгу автора (Бок Ханнес)

ГЛАВА IX

Первые лучи солнца окрасили медными отблесками городские башни. Игольчатые скалы, уходя ввысь, сливались с небесами; они были похожи на колонны, поддерживающие безоблачную синь. Маленькая лодочка, направляемая четырьмя гребцами, уверенно заскользила по чуть колышущейся морской глади. На носу, рядом с Дженом, сидела Сивара. Каспель с Фроаром пристроились на корме: благородный старец в сверкающем голубом плаще, надетом словно специально для того, чтобы произвести впечатление на забытое божество, и надменный великан, облачённый в тёмно-красные шерстяные одежды, скрывавшие цепи под складками длинных рукавов, восседающий с таким гордым и надменным видом, как будто именно он возглавлял всю экспедицию.

— Ты обратил внимание, здесь совсем нет морских птиц, — вдруг прошептала Сивара, и, чтобы развеять внезапно охвативший его страх, Джен слегка взмахнул саблей, которую прихватил на всякий случай. Сейчас он не был унылым невольником серых нью-йоркских офисов — он был воином Наниха, готовым охранять свою принцессу.

Наконец лодка задела песчаное дно; гребцы сложили весла и, с опаской поглядывая в сторону зловещего города, вытащили её на берег. Джен подал руку Сиваре, помогая ей выбраться. Каспель поддержал Фроара. С любопытством посмотрев на тёмные скалы, принцесса обратилась к гребцам:

— Ждите нас здесь. Не думаю, что мы задержимся, но если не вернёмся к полудню — идите нас искать. Не боитесь?

Матросы поспешили заверить её в своей преданности. Впрочем, вопрос был правомерным — несмотря на то что все были вооружены до зубов, в напряжённых взглядах людей читались недоверие и страх. Принцесса, улыбнувшись, легко коснулась руки Джена:

— Пойдём!

Широкая мощёная дорога вела вверх, прямо к высеченным в скале городским воротам. У входа они сделали короткую передышку, рассматривая то, что осталось от древнего величественного сооружения. Очевидно, когда-то это было настоящим чудом архитектуры: громадная арка длиной футов в сто и шириной не менее двухсот — но как беспощадно обошлось с ней время!

— Изумительно… — Знакомый скрипучий голос заставил всех вздрогнуть. За последнее время они успели привыкнуть к молчанию второго министра; сейчас же его дружеский тон вообще казался неуместным.

Но Фроар улыбался. Улыбался так, будто в этом походе он был со всеми на равных, и им не оставалось ничего другого, как, недоуменно промолчав, двинуться дальше. За воротами была широкая площадь, возможно рыночная, лишённая теперь прилавков и товаров, голая и, как сказал бы вчерашний рассказчик, голодная. От неё, как ветви, разбегались улочки с маленькими приземистыми домами. Они вошли в один из таких домов — он был пуст — только слой песка, покрывавший пол, да яркий солнечный свет, проникавший сквозь узкие окна, лишённые стёкол.

Впереди их ждал возвышающийся над пропастью храм. Они прибавили шагу и в скором времени оказались у самого входа, замирая от ощущения собственной ничтожности и малозначимости.

Шагнув за порог, они ступили в толстый слой пыли.

Стараясь не пользоваться следами людей, побывавших здесь вчера, они, изредка перешёптываясь, двинулись внутрь. Джен семенил и часто поворачивался, привставая на носки. «Это позволит отличить наши следы от остальных», — пояснил он свои действия. Залы бесконечной цепью тянулись один за другим, и путешественники, подобно Джену, теперь изредка поворачивались вокруг себя, чтобы потом отыскать обратный путь. Они прошли нескончаемой чередой залов и комнат, где не было ничего, кроме пыли с изредка попадавшимися, как и рассказывал моряк накануне, небольшими бугорками. Около одного такого бугорка Джен остановился и осторожно коснулся его, рукой. Пошарив в пыли, он наткнулся на что-то жёсткое и извлёк на свет кусок резного металла, — похоже, это был кусок оковки сундука. Они внимательно осмотрели резьбу.

— Сивара!

— Фигурка, похожая на нашу глиняную куклу, — вроде человек, а вроде и не человек. — Принцесса передала находку Каспелю, и они направились дальше по коридору в следующий зал. Достигнув двери, они застыли, поражённые: по ту сторону дверного проёма лежал залитый солнечным светом сад. Они бросились туда.

Наверное, это был храмовый сад во внутреннем дворике. Но что за сад! Примерно на полмили тянулись деревья, напоминавшие берёзы своей тончайшей исчерченной корой. Ветки, усеянные нежно-золотыми листочками с бледно-зелёными прожилками, разбегались вверх от тёмно-багровых стволов, чтобы там, наверху, сойтись призрачными шатрами. Сквозь редкие ветви свисали спутанные гроздья прекрасных голубых цветов. Заросли нежной травы, словно налитой соком солнечного света, ковром стелились по земле, перемежаясь кроваво-красными азалиями. Чуть поодаль, за небольшим пригорком среди мягкого седого мха нежно журчал тёмно-зелёный ручеёк, в глубине которого перламутром светилась жемчужная галька, а в волнах то и дело мелькали проворные пугливые рыбки. Какое-то изящное животное, похожее на антилопу, склонило к воде длинную шею.

Они вошли в сад. В траве порхали удивительные бабочки с непомерно большими крыльями. Чудные голубые птицы гонялись за стрекозами и щебетали в полёте. Каспель споткнулся и чуть не упал, шепча: «Я поражён… Что это…» Его рука коснулась травы, и тут же рядом упало большое яблоко с тоненьким черешком. Джен не мог оторвать взгляда от сочных жёлтых плодов, похожих на груши, висящих прямо рядом на кустах.

— Это место… Да это же просто рай! — вскричала Сивара счастливо. Они решили обследовать садик, но через несколько шагов вынуждены были остановиться и прислушаться. Сомнений не было — в саду кто-то пел нежным, высоким голосом, похожим на детский.

— Я не разберу слов, — прошептала Сивара, вопросительно глядя на Каспеля. Тот пожал плечами.

— Странно. По-моему, все понятно, — пробормотал Джен.

— Вы не понимаете? — Джен повернулся к остальным. Сивара с Каспелем только покачали головами.

— Очень высоко. Я различаю лишь отдельные слоги, — прошептал Каспель. Джена это озадачило.

— Странно, я понимаю, а вы — нет… Давайте-ка посмотрим, кто это поёт. — И, разводя ветви зарослей, он осторожно двинулся вперёд, — только трава мягко шелестела под ступнями.

Вскоре, однако, ему пришлось остановиться. Ручей в этом месте делал изгиб. Джен подал знак, и его спутники, выбравшись из пышных зарослей, замерли рядом. Раздвинув ветви, они увидели берег, покрытый мхом, журчащую, искрящуюся воду и три маленькие глиняные фигурки, подобные той, которая осталась на корабле. Куклы танцевали, а над ними склонился человек. Но человек ли? Как и фигурки, он имел только некоторое сходство с людьми. Похожие на клешни руки с перепонками между пальцев, остроконечные ногти. Ноги и изрядное брюшко были покрыты зеленоватой чешуёй; лицо напоминало морду тюленя или морского котика; нос — только ноздри над серповидной щелью рта. Острый гребень на макушке плавно переходил в затылок и уже совсем мелкими гребешками шёл вдоль спины. Существо не было страшным — разве что нелепым. Изогнувшись над глиняными танцующими фигурками и распростерши над ними ласковые лапы, оно, поглаживая, сгоняло их в кучу и при этом напевало, блаженно подкатывая выпученные глаза. Джен смог разобрать слова:

Куклы прекратили танец и пали ниц, простирая к нему руки.

Сказав это, он уже хотел отвернуться, но куклы безжизненно застыли на коленях.

— Что с вами? Что случилось? Что сделать? Вы только скажите! — запричитал он, неуклюже взмахивая смешными лапами. И тут его взгляд наткнулся на Джена и остальных. Коротко вскрикнув от удивления, он уселся прямо на своих кукол и стал похож на большой мяч. Впрочем, опомнившись уже через минуту, он вскочил на ноги и истошно завопил: — Люди! Люди! — затем поднял обвиняющий взгляд к небу: — Орчер! Это опять твои штучки?

Если он и ожидал ответа, то не получил его и поэтому после нескольких безуспешных призывов бросился к ним.

— Люди! — кричал он. — Здесь! Нет, это невозможно! Живые! Настоящие! Я просто отказываюсь верить! — Он протянул лапу и стал ощупывать их, дёргать за одежду. Сивара вцепилась в Джена, Чудище обиженно засопело: — Ты что, боишься меня? — Глазки его заблестели, он часто заморгал и стал причитать: — Хо-хо! Меня уже боятся. Занятно! Хо-хо! Занятно!

— Я не понимаю, что он говорит, — прошептала Сивара.

— Джен, как вы думаете, он опасен? — Каспель обнажил нож.

— Вы что, действительно ничего не понимаете? — прошептал Джен. — По-моему, он просто без ума от радости.

— Надеюсь, он, по крайней мере, не собирается нас есть? А что, если он читает мои мысли? — снова беспокойно прошептала Сивара.

Внезапно чудное создание перестало веселиться, но внимательно и печально посмотрело на принцессу.

— Я не хотел вас обидеть! — сказало существо, однако Сивара, конечно же, опять ничего не поняла. Джен поспешил исправить положение.

— Видите ли, какое дело, — вежливо начал он, — я могу уловить смысл ваших слов, а мои друзья — нет. И это нам кажется странным. Моё имя — Джен. — Он не стал называть полное имя, поскольку ни Каспелю, ни Сиваре, ни Фроару оно не было известно. — Принцесса Наниха — Сивара. Её первый министр — Каспель. А это… это… Фроар.

Сивара одарила Джена восхищённым взглядом — он мог разговаривать с чудовищем!

— Ну а я — Йанак! — ткнуло себя в грудь чудное создание и снова принялось ощупывать их одежду. Сивара прижалась к Джену. Каспель превратился в комок нервов, и даже надменно выпрямившийся Фроар, казалось, был несколько смущён таким приёмом. — Как здорово, когда есть с кем поговорить! За последние столетия вы первые люди, которых я увидел! Но я верил, я чувствовал — это должно было произойти! Люди… И как одеты! Красноречивая одежда. — Радушный островитянин вдруг смущённо взглянул на своё брюшко. — Прошу прощения, я не готов к приёму гостей! Минуточку! — Он поспешно отвернулся, склонился над ручьём и, запустив руки в мягкий жёлтый мох, стал быстро перебирать ими. Что он там делал? Незваным гостям были видны только мелькающие клешни — то одна, то другая, — и вот уже в его руках появился шарф, сплетённый из жёлтого мха. Гостеприимный хозяин обмотал себя им с ног до головы и улыбнулся: — Вот так-то лучше. Почему юная дама так меня боится? — Он обернулся к Джену: — Это ваша жена?

— Я думаю… что на данный момент окончательного решения ещё не принято, — растерялся тот. — Видите ли, она — принцесса, а я — никто. И вообще, я из другого мира…

— Жена… — Йанак мечтательно возвёл глаза к небесам, — это прекрасно… Я так молил Орчера создать хоть одну для меня… но он посоветовал мне воздержание. Ах! Я так одинок!

— Кто такой Орчер?

— Основатель города. Я вижу, вас удивляет мой вид, не обращайте внимания. Лучше пойдёмте, я вам покажу что-нибудь более интересное. — Он слегка прищёлкнул пальцами. Джен вспотел, пытаясь перевести этот импровизированный спич остальным, как вдруг, Сивара совершенно неожиданно перебила его:

— Удивительно, ты понимаешь его, а мы — нет. И это уже нельзя объяснить странностью нашей атмосферы… Мыслей ты не читаешь… Значит, должно быть какое-то иное объяснение…

Йанак вывел их из сада через огромную дверь, и они начали подниматься по чистым незапыленным ступеням. Пролёт за пролётом… третий, четвёртый, пятый… все выше и выше. Йанак, похоже, не ведал усталости, — он подпрыгивал на каждом шагу, и толстое брюшко при этом колыхалось, как у Сайта-Клауса. Что касается всех остальных, то они попросту валились с ног к тому времени, когда добрались до его жилища.

Это была огромная комната, доверху набитая всякими немыслимыми безделушками и напоминавшая скорее склад сюрреалистического хлама, чем жилище. Фроар, загремев цепью, тут же запнулся об один из пяти или шести ковров, беспорядочно разбросанных по полу, и оскорблённо дёрнул подбородком.

Здесь были кованые сундуки и большой треножник, длинные столы, заваленные обожжёнными глиняными фигурками; чуть в стороне стояло нечто, напоминающее собой готические башенки, сделанные из ракушек.

— Моя мастерская. — Йанак, улыбаясь, обвёл покои рукой и тут же осёкся, принюхиваясь. — Что это такое?

Джену почудился запах преющих фруктов.

— Ой, кажется, я понял. — Йанак бросился к длинному почерневшему свёртку. — Это я попросил кукол сплести ковёр из цветов, a он возьми да завянь… Извините, придётся это удалить, — он поднял свёрток и, подтащив его к одной из готических башенок, затолкнул в маленькую дверцу, — можете считать это крематорием, — постучал он по башенке и вдруг спохватился: — А что же мы стоим? Присаживайтесь! Присаживайтесь! — Джен перевёл его приглашение принцессе и министрам.

Они разыскали стулья. И даже Фроар, несмотря на неудобства, причиняемые оковами, ухитрился вытащить из хлама один для себя.

— Садитесь ко мне поближе, — Йанак предупреждающе поднял клешню, — конечно, я рассчитываю услышать от вас много интересного, но… попозже. — Он вытянул ноги, поудобнее устраиваясь в кресле. — Сначала я хочу рассказать вам об этом острове, о себе и об Орчере. Итак… Мы — морской народ, живший на дне океана… ох, уже и не вспомнить сколько тысячелетий назад. Я давно потерял счёт времени. Мы там жили, пока не стала остывать вода. И тогда мы вышли на сушу, — этот остров стал нашим пристанищем. Мы поселились в саду. Как раз в это время случилось так, что мимо проходил Орчер. Не знаю, где он шатался раньше, да, наверное, он и сам не знает — он живёт так долго, что даже с его мудростью всего не упомнишь.

Ему и пришло на ум построить здесь город. Это было причудой, прихотью, понимаете? А наш народ оказался очень суеверным — они объявили его богом и стали ему поклоняться. Ох, в конце концов все эти обряды и ритуалы приняли прямо-таки непристойный вид — кровь, жертвоприношение младенцев и прочие гадости с том же духе. — Йанак презрительно фыркнул. — В общем, всё это выглядело ужасно. Я пытался вразумить их, но… А Орчер… Орчера, похоже, все это забавляло. — Йанак выпрямился; сейчас он выглядел, пожалуй, даже величественно. — Орчер говорил потом, что всегда уважал меня за то, что я был скептиком. Я же никогда не делал из него бога только потому, что видел — он попросту талантливее нас. И ему нравилось это. Он многому меня научил. Однако очень скоро это место ему надоело. А потом он сделал меня бессмертным. Чтобы я имел время для самосовершенствования. Орчер — фанатик самоусовершенствования. И вот я здесь годы… годы… годы… Развлекаюсь лепкой глиняных кукол; некоторые невежды могут усмотреть в этом магию, хотя на самом деле это просто некий сорт науки… Мне всегда было невыносимо скучно с ними — и раньше, и теперь.

Однажды сюда занесло корабль, и некоторое время мне было с кем поболтать. Но люди быстро состарились и умерли, а я опять остался один. Когда-то я сам хотел построить корабль и посмотреть на белый свет. Я ненавидел этот остров, но понимал, что моя затея может прийтись Орчеру не по нраву. И потом… кто-то должен был присматривать за МАШИНОЙ.

— Машиной? — Джен чуть не поперхнулся.

— Да, машиной, которая может вызывать Орчера. Она там, внизу, в храме. Он оставил её на случай, если, скажем, родственники заглянут. С её помощью можно вызвать его откуда угодно. Но знаете… Никто сюда не зайдёт. Даже если он этого и захочет. Вы сами видели — здесь никого нет. Он так же одинок, как и я. Вот почему он был так груб со мной, когда я попросил его о супруге, — угрюмо закончил Йанак. — Это он виноват в том, что я так одинок! Мог бы сделать бессмертным кого-нибудь другого!

Джен перевёл его рассказ остальным.

— Так вы говорите, что вы из другого мира? — внезапно обратился к нему Йанак. — Хм-хм. Удивительно. Что это — несчастный случай или счастливая случайность? Думаю, Орчер наверняка приложил здесь руку. Просто уверен. Можно мне посмотреть в ваши глаза? — Йанак придвинулся поближе к Джену и пристально взглянул на него. — Да. Так я и знал. Вы понятия не имеете об этом, однако с Орчером вы уже знакомы. И кстати, то, что вы понимаете мою речь, в то время как другие ничего не могут разобрать, тоже подтверждает это. Он коснулся вас. Это Орчер. Он что-то сделал с вами, а мне не сказал… Со всеми своими прожитыми столетиями, я ведь только…

— Как выглядит ваш Орчер?

— Его изображение есть внизу, в храме. Хотите, можем пойти взглянуть.

Джен перевёл Сиваре, та кивнула, и вслед за Йанаком все четверо двинулись к выходу.

Спустившись по лестнице, они не стали возвращаться в сад, а проследовали в один из запылённых залов. При виде пыли Йанак закудахтал, прищёлкивая толстым красным языком:

— Простите, здесь не убрано! Я так редко здесь бываю! Ах! Я так нерадив!

Тем временем они достигли главных храмовых ворот — сооружения поистине титанического, как и описывали накануне моряки. Сивара покрепче сжала руку Джена — лицезрение таинственной линии, выгравированной над алтарём, повергло её в трепет, — она вся дрожала, и Йанак, желая подбодрить принцессу, совершенно неожиданно хлопнул её по спине. Принцесса вздрогнула и выпалила:

— Ваше божество внутри?

Джен перевёл.

— Нет, что вы! Он тоже занят. Он где-нибудь поблизости, в каком-нибудь другом мире или Вселенной. Что же хорошего — быть запертым на острове? И уж тем более нет ничего хуже, чем жить в каменной плите.

Джен передал Сиваре его слова, но, очевидно, не убедил.

Каспель тем временем преклонил колена перед резьбой, высеченной в стене и, закрыв глаза, молился, беззвучно шевеля губами. Сивара присоединилась к нему.

— Скажите им, чтобы немедленно прекратили. Ведут себя как дети, — нетерпеливо попросил Йанак.

Джен наклонился к Сиваре, взял её руку в свою и поднял с пола. Она гневно оттолкнула его, и вот тут-то всё и произошло.

Они совсем забыли о Фроаре. А тот и не думал сдаваться. Это было непостижимо, но казалось, что его колючие глаза превратились в одну сплошную бессмысленную и жестокую линию. Со слабой улыбкой на губах он стоял, глядя прямо перед собой, и вдруг поднял скованные руки, свёл их вместе и резко опустил — шестидюймовая цепь, зло сверкнув, ударила Каспеля по голове. Тот, тихо охнув, повалился в пыль. Быстрым рассчитанным движением Фроар выхватил у него из-за пояса нож и, подскочив к Сиваре, набросил на неё цепь, как обруч. Пока Джен соображал, что произошло, второй министр уже отступил на несколько шагов, увлекая за собой принцессу.

Возле тела Каспеля появилась лужа крови. Джен нащупал рукоять сабли.

— Оставь свою саблю в покое, — осклабившись, заорал Фроар. — Эй, ты! — это относилось уже к Йанаку. — Вернись назад! Не смей двигаться, не то я прирежу вашу маленькую принцессу! Вы ведь не допустите этого, не так ли?

Джен попытался засунуть саблю обратно в ножны, но там что-то застряло, и у него ничего не получилось. Фроар отступал, все ещё продолжая скалиться.

— Осторожно! Не поранься!

— Фроар, что вы задумали? — Сивара извивалась в его руках.

Великан приставил к её горлу нож:

— Ты вернёшься со мной на корабль, вот так, моя маленькая принцесса.

— Убейте его! Ну убейте же! — задыхаясь, прокричала Сивара.

Фроар расхохотался, и звуки, разнёсшиеся по залу, были подобны грохоту горного обрыва.

— Покуда мы здесь, они, похоже, не сдвинутся с места!

Джен сделал шаг — Фроар был уже совсем недалеко от храмовых ворот.

— Назад! — взревел он.

— А, собственно, почему? — Джен старался говорить как можно спокойнее. — Если вы убьёте Сивару — вам не вернуться на корабль. Так что вы обеспечиваете безопасность прежде всего себя, сохраняя ей жизнь. Корфянам нужна живая принцесса, не это ли вы мне сами когда-то поведали со всей присущей вам откровенностью?

— Можно подумать, что тебе нужна мёртвая возлюбленная, — парировал Фроар, продолжая пятиться к выходу.

Это было полным поражением. Джен беспомощно оглянулся — Йанак с явным интересом наблюдал за происходящим. Вдруг он вытянул свою клешню, собрал вместе пальцы и в следующий момент… Нет, ничего особенного не произошло, только на кончиках его пальцев вспыхнуло синее пламя, которое, усиливаясь, слилось в небольшой горящий шарик. Вот он оторвался от пальцев и медленно, чуть ли не лениво рассекая пространство, поплыл по направлению к Фроару. Тот быстро прикрыл голову руками. Сивара, широко раскрыв глаза, с ужасом следила за передвижением светящегося пятна. Шарик, подлетев, легко коснулся лба Фроара и растворился, вернее, просочился в тело великана, как капля воды в лужу! Похититель резко выпрямился. Глаза его светились пустотой. Нож выпал из одеревеневших рук.

Сивара оглушительно завизжала. Это вывело Джена из оцепенения, он бросился к ней и, подняв безвольные теперь руки, вытащил принцессу из объятий второго министра. Затем он снова схватился за саблю и наконец затолкнул её в ножны.

— Сивара!

Она, беззвучно глотая слёзы, бросилась ему на шею.

Йанак смотрел на них, мечтательно улыбаясь.

— Прекрасная штука любовь, — наконец проворковал он. — Ладно. Пошли дальше. Покажу вам МАШИНУ. — Он склонился над Каспелем. — Этот человек умирает.

Джен оставил Сивару и, тревожно взглянув на Фроара, тоже склонился над стариком.

— Тот больше не сможет причинить вам вреда, — не глядя, заверил Йанак. — Для собственного спокойствия можете считать, что я его загипнотизировал. — Он уложил Каспеля на спину и коснулся окровавленной головы: — Да… Хотел бы я помочь вашему другу… Слишком сильный удар — череп разбит. — Йанак печально покачал головой.

Сивара, всхлипывая, опустилась рядом со стариком и приложила ухо к его груди — он ещё дышал. Глаза его были закрыты, губы плотно сжаты, кровь уже не сочилась из раны. Внезапно он сделал неловкое движение, словно силясь подняться, в груди его заклокотало, он закашлялся и упал.

— Умер, — констатировал Йанак. С минуту длилось молчание.

— Каспель мёртв! Погиб преданнейший слуга Наниха! — Сивара как-то сразу осунулась и побледнела. — Он молился, чтобы вы согласились вызвать Орчера, он хотел просить его помощи в войне с Корфом. Боже! Услышь его молитвы! Вы говорили, что можно вызвать этого Орчера. Так позовите же его. Я сама обращусь к нему с мольбой! Смерть Каспеля не должна быть напрасной. — Её голос сорвался, она вдруг вскочила на ноги и схватилась за рукоять сабли Джена. — Фроар! Негодяй! Убийца! Я убью его! Сама убью!

Джен с трудом удерживал её, схватив за руки.

— Зачем? — пожал плечами Йанак. — Оставьте ему жизнь со всеми её страданиями — сейчас-то он ничего не видит и не слышит.

— Вызовите вашего бога! — Сивара кивнула, на алтарь. — Вызовите бога! — Постепенно её пыл улетучивался. Принцесса выпрямилась и решительным шагом направилась к алтарю. Йанак с Дженом, сопровождаемые отсутствующим взглядом похожего на изваяние Фроара, двинулись вслед за ней.

Дойдя до алтаря, Йанак суетливо засопел, стряхнул с него пыль и даже взобрался на плиту, усердно очищая поверхность лапами. Покончив с этим, он слез на пол и застыл в раздумье. Шестидюймовое стекло закрывало внутренности МАШИНЫ — некую конструкцию из колёсиков и разного рода шестерёнок, отдалённо напоминавшую часовой механизм.

— Здесь нет кнопок. — Йанак покосился на Сивару, которая плакала, уткнув лицо в ладони, и пояснил, обращаясь к Джену. — Пусковое устройство внутри, чтобы никто случайно не завёл эту штуку. Только я знаю, как с ней обращаться, вот!

Давая понять, что пояснения закончились, Йанак гордо выпрямился и вытянул вперёд лапу — на кончиках пальцев опять вспыхнуло голубое пламя. На сей раз сияющий шарик плавно перекатился на плиту и, без всякого труда просочившись сквозь стекло, юркнул вниз, где и растворился, слегка коснувшись одного из зубцов. Слабо пощёлкивая, зубец медленно начал поворачиваться, приводя в движение остальные части механизма — шестерёнки и колёсики. Нарастающее тиканье сменило ритм; теперь оно больше походило на журчанье, разливающееся из-под хранящей молчание зеркальной крышки и меняющееся с каждым новым, вступающим в работу, колёсиком. Постепенно звук становился всё громче, и вот уже целая гамма ревущих, визжащих, резких и глубоких звуков заполнила зал, словно под зеркальной плитой хранились все часы, изготовленные человеком с момента их изобретения.

— И это все? — Руки Джена обвивали Сивару, которая, рассматривая механизм холодным, неприязненным взглядом, перестала плакать.

— Это всё, что должен сделать я. А теперь смотрите.

Машину окутывало голубым туманом. Жужжащие колёсики, казалось, захватывали и переплетали светящиеся нити, протянувшиеся к ним из воздуха. Создавалось впечатление, что именно эти нити и были важнейшей частью всего процесса, в котором прядь за прядью, увеличиваясь в размерах с каждым новым оборотом машины, ткался прекрасный сияющий узор.

Сиянье и блеск нарастали до тех пор, пока это великолепие не стало ослепительным, то есть, в буквальном смысле, пока не стало слепить глаза. И тут маленькая светящаяся искорка снова возникла, пульсируя, на кончиках пальцев перепончатой лапы; покинув пальцы, она пробежала по виткам узора, подобно рассерженному пауку, бегущему по паутине, всё время при этом увеличиваясь и увеличиваясь.

Джен с Сиварой заворожённо смотрели на то, как голубой уголёк, сошедший с пальцев Йанака, увеличился сначала до размеров звёздочки, потом — луны… ещё больше… Вскоре светящаяся сфера разрослась так, что люди вынуждены были немного отступить. Тем временем голубое свечение приобретало причудливые формы — его огненные края напоминали края странного вида раковины и, разрастаясь, всё время меняли очертания светящегося пятна. Теперь уже никто не мог бы сказать, каким оно было: шарообразным? плоским? Продолжая расти, оно заставляло все вокруг трепетать в волшебном сиянии, похожем на отражение света от зыбкой поверхности воды. Его рваные края непрерывно вспыхивали, но этот свет не бросал отблесков на стены храма и не очерчивал тени людей, наблюдавших за происходящим. А оно всё росло; Джен, Сивара и счастливо улыбающийся Йанак отступали до тех пор, пока не очутились на пороге храма, рядом с ничего не видящим и не слышащим Фроаром. Голубое свечение постепенно достигло размеров огромной резьбы на стене, оно билось и пульсировало в воздухе. Один язык света протянулся вниз и коснулся стекла алтарной плиты. МАШИНА мгновенно стихла, перестав работать. И тут раздался голос… Однако слышали ли они его, или это было всего лишь игрой воображения, распалённого диковинным зрелищем? Звуки, полные смысла, но не нуждающиеся в словах, льющиеся по каналам их разумов, казавшиеся музыкой света бесчисленных звёзд, полифонией органа, в алмазные трубы которого поступал не воздух, но огонь!

— Йанак, я пришёл. Но я недоволен. Разве не просил я вызывать меня только по просьбе мне подобных?

Это был голос Орчера!