"Сладкий запах смерти" - читать интересную книгу автора (Спиллейн Микки)

Глава 1

Я вышел на улицу через черный ход и некоторое время стоял на углу, не замечая бивших по лицу тяжелых дождевых капель. День был холодным и ветреным, но тем не менее очень приятным. Воздух был свежим и чистым, а тонкие струйки воды, заползавшие за воротник, казались живыми существами и приятно щекотали кожу.

Стоявший позади маленький человек помахал мне на прощание рукой и сказал:

— Всего хорошего.

Я подмигнул ему.

— Спасибо тебе, Мэтт.

— Не стоит. Я это сделал с радостью, — произнес он и закрыл дверь, через которую я недавно вышел.

Водитель такси на другой стороне улицы как раз высаживал пассажиров и когда я свистнул, он дал понять, что слышит. Он лихо развернулся, скрипя тормозами, и, подкатив ко мне, плавным размашистым движением распахнул дверцу.

Из здания суда медленно выползала толпа. Впереди выступали фотографы.

На пороге они попрятали фотоаппараты под пальто, защищая их от дождя, и начали с достоинством размахивать руками, подзывая к подъезду машины прессы. За ними по пятам следовали любопытные, жаждущие острых ощущений, а попросту говоря, зеваки. Те, которые сидели в зале во время судебного разбирательства. Судя по физиономиям, они не были довольны ни самим ходом суда, ни его решением.

Шофер такси мельком глянул на выходящую толпу, неопределенно пожал плечами, чуть повернулся ко мне и спросил:

— Вы тоже из судей?

Я откинулся на сидении и уставился в потолок.

— Да, я там был.

— Ну и что? Осудили?

— Нет. На этот раз нет, — я опустил стекло, чтобы впустить в салон свежего воздуха. — К Шестой авеню, на углу Сорок Девятой.

Шофер немного пригнулся, чтобы увидеть в зеркальце мои глаза, и удивленно повторил:

— Что!? Говорите, не осудили? Не может быть! Как же так?

— К Шестой авеню на углу с Сорок Девятой.

— Значит, не осудили? — повторил он.

— Вы же слышали.

— Да, но как ему удалось это сделать? Это квалифицировали не как убийство, а как несчастный случай, да? Или у него было полно смягчающих обстоятельств?

— Ни то ни другое, дружище.

Шофер снова пригнулся, как бы ища в зеркальце мои глаза. Но в салоне было довольно темно, а зеркальце маленькое и узкое.

Тогда он повернулся ко мне и попросил:

— Ну расскажите же, как это все было? Очень интересно. Такое происшествие! Последнюю неделю в городе только об этом и говорят. И в газетах, и по радио, и по телевизору только и знали, что рассказывали о подготовке к процессу. Да и все клиенты, кого ни посадишь, только и говорят об этом деле... Так что же случилось? Вывернулся?

Я помолчал секунду, а потом спокойно ответил:

— Можно сказать и так.

— Боже мой! — в его голосе слышалось что-то вроде изумления.

— Присяжные признали его невиновным.

Он присвистнул сквозь зубы и протянул:

— Вот это да-а!

— А вам что, не нравится?

Небрежно пожав плечами, что вообще не очень похоже на жителя Нью-Йорка, он сунул в рот сигарету, закурил и сказал:

— Мне-то как будто и все равно. Я только одного не понимаю, как это ему удалось вывернуться?

— Не понимаете? А почему вам непонятно?

Он снова пожал плечами.

— Ну, понимаете, этот парень был полицейским и должен был поймать крупную щуку. Но когда она уже была у него в зубах, тот парень сам попался на удочку и позволил себя подкупить. Его подловили с наличными в кармане и уволили. А пока шло следствие по делу о взятке, он успел распустить слух, что разделается с парнем, который подложил ему эту свинью.

— Ну и что из этого следует?

— Как что? Вот он и расправился, как обещал... Когда он встретится с этим парнем, он его сразу же и пристрелит. И сделает это довольно основательно.

— Неужели?

— Конечно. Ведь Лео Маркус был большим и видным человеком... Так этот парень влепил в него ни много ни мало шесть пуль. И все они попали в голову, так что от физиономии почти ничего не осталось. Сплошное кровавое месиво...

Шофер обогнал идущий впереди грузовик и остановился на красный сигнал светофора. Потом он поправил перед собой зеркальце, чтобы ему было удобней смотреть на меня, и принялся так усердно курить, что скоро весь салон стал сизым от дыма.

— Нет, — снова заговорил он, — я все-таки не понимаю, как это ему удалось? Ведь совершенно ясно, что он виноват.

— Вы так думаете? — холодно осведомился я.

— Абсолютно уверен... Ведь его поймали с поличным. Он был вдребезги пьян и сжимал пистолет. К тому же многие свидетели могли дать показания против него. Как же все-таки ему удалось вывернуться?

— Присяжные признали его невиновным.

— Да, да... Но я совершенно уверен, что судья потом дал им за это хорошую взбучку. Вот, наверное, было интересное зрелище! — он расхохотался, откинув голову. — Но, конечно, и присяжных можно понять. И меня такой оборот дела не возмущает. Этот Маркус пользовался ведь и моими деньжатами, когда выжимал из таксистов средства на охрану. Да, я понимаю людей, — усмехнулся он.

— Вы тоже?

Я сел подальше в угол, чтобы исчезнуть из поля его зрения.

— Возможно. Присяжные наверняка подумали, что он оказал обществу неоценимую услугу. Такую большую, что его можно простить, несмотря на то, что он после этого прикончит и остальных гангстеров.

Я снова поднял стекло, чтобы капли дождя не попадали в салон и, нагнувшись вперед, протянул ему деньги.

— Я выйду здесь, — сказал я, — остановите.

— Но ведь вы же хотели... — начал было он, но я сразу перебил его, не желая длительных объяснений.

— Бывает, — небрежно сказал я. — У меня изменились планы.

Его пальцы ощупью взяли протянутую купюру. Одновременно с этим он подъехал к тротуару, остановил машину и выключил счетчик. Потом, отсчитав сдачу, повернулся и протянул ее мне. Но уже через мгновение лицо его изменилось, оно как-то застыло, а глаза широко раскрылись. Наконец он с трудом выдавил, как бы давясь словами:

— Вы... вы Реган?

— Точно.

— Конечно, вы полицейский. Полицейский-убийца. Послушайте, ведь я...

— Хватит об этом... И не надо сдачи, оставьте себе.

Я вышел из машины и прошел три квартала на север под хлесткими порывами дождя. На Сорок Девятой улице я свернул направо и шел по ней, пока не добрался до ресторанчика Данингера. Этот ресторанчик был не из шикарных, но два-три фирменных блюда и напитки были так хороши, что привлекали постоянных клиентов. Но своим успехом он пользовался не только поэтому. Главным образом приманкой служили телефоны-автоматы, расставленные во всех четырех углах ресторана, и тем, что называется «биржей новостей».

Для основного потока вечерних посетителей время еще не подошло, но репортеры разных газет уже сидели на табуретах у стойки бара. Они зверски ругали редакторов и политиков и выпивали перед тем, как отправиться по домам. Темой разговора были события, которые появятся в завтрашних газетах.

Я прошел позади них, смахнул воду с воротника и прищурил глаза, которые еще не привыкли к полутьме зала.

Джерри Нолан устроился в самом конце бара, склонившись над тарелочкой спагетти и держа в руке вечернюю газету. Я осмотрелся, ища глазами его партнера Эла Ардженино, но того нигде не было видно.

— Привет, Джерри, — поздоровался я.

Но он даже не поднял головы.

— Какой ты все-таки ядовитый, Реган.

— Как именно? В личной жизни или на службе?

В уголках его глаз появились маленькие морщинки. Он откинулся назад и взглянул на меня. По его физиономии можно было отчетливо прочесть его профессию. Это был сержант Нолан из криминальной полиции, страж закона и порядка. Рукой с газетой он показал на стул напротив и радушно сказал:

— Присаживайся, Реган.

— Спасибо.

— Не буду ходить вокруг да около. Я скажу тебе прямо: нам обязательно надо кое-что выяснить. Сговорились?

— Ничего не скажешь, неплохая работенка...

— Гу-гу... — он прищурился, хитро посмотрел на меня и заявил:

— Сейчас не знаю как, но абсолютно уверен, что мы с ней справимся.

Я ухмыльнулся. Все это дело продолжалось довольно долго, но теперь я был способен видеть в нем и забавные стороны.

— Не смейся, Реган, дело не шуточное.

Я вдруг почувствовал, что напряжение во мне постепенно спадает. Это все равно как созревший нарыв, который уже прорвался и перестал болеть, хотя гной в нем еще есть.

— Ты глубоко ошибаешься, Джерри. Все это пустяк и над этим можно только посмеяться. Наши власти даже не удосужились расследовать дело о взятке, которую мне приписали. Наши бонзы сразу списали меня со счета, — я улыбнулся еще шире. — Ну и поэтому обвинение выглядело довольно смешным.

Теперь они должны обвинить меня в получении взятки, которая толкнула меня на убийство. Смешно? Конечно, смешно. И уж газетчики-то распишут это как надо.

— Может быть, ты прав.

— А что ты сам думаешь об этом, Джерри? Ты, может, считаешь, присяжные дали осечку?

— Да.

Я оперся на локти и в упор посмотрел на него.

— А как ты думаешь, почему они так решили?

— Не знаю.

— Попробуй догадаться.

Он поднял на меня глаза.

— У тебя был отличный адвокат, Реган. Он очень умно сумел нажать на все регистры. Вот поэтому-то, несмотря на неопровержимые улики, суд присяжных и не смог себе представить, что ты убил Маркуса. Они предпочли не поверить четырем свидетелям, эксперту по баллистике, эксперту по отпечаткам пальцев и заключению судмедэксперта, что у тебя в крови был алкоголь, я уж не говорю о таких мелочах, как проба на парафин и что таксист под присягой показал, что ты был в стельку пьян, когда он вез тебя от бара домой к Маркусу, и что все слышали, как ты заявил, что хочешь прикончить этого парня, потому что из-за него тебя выгнали. Тебе не кажется, что этого многовато?

— Да, но ты кое-что забыл, Джерри.

— Что именно?

— Да то, что они могли просто поверить мне.

Он насмешливо улыбнулся.

— Ну конечно, так они и поверили, что ты ничего не помнишь — от последнего глотка в баре до того, как проснулся в камере часов через тридцать шесть после всего. Нет, Реган, тут нет даже самой простой логики.

Я скорее поверю, что присяжные просто тоже люди. Маркус был крупный гангстер. У него было несколько судимостей, два раза его судили по подозрению в убийстве, но оба раза оправдали из-за недостаточности улик.

Они отлично знали, что он был одним из заправил синдиката, распространяющего наркотики, а теперь еще должен был попасть под суд за неуплату налогов. Но вдруг — и, может, по чистой случайности — так внезапно отправился к праотцам.

Я улыбнулся, но промолчал.

— Если все это вспомнить, то для двенадцати добропорядочных граждан ты по сравнению с Маркусом выглядишь чуть ли не светлым рыцарем, который просто был вынужден убить этого кровожадного дракона, пожиравшего общество. Вот, мне кажется, поэтому они тебя и оправдали.

— Хорошо, Джерри, думай как хочешь. Только скажи: ты действительно считаешь, что я его прикончил?

— Если хочешь откровенно, я думаю, ты могубить его, Реган. Ты определенно был в состоянии это сделать. И меня бы ничуть не удивило, если так оно и было. Ничуть, понимаешь?

— Отлично! Еще один вопрос. Ты веришь, что я взял у Маркуса деньги и за это уничтожил обвинительный материал?

Лицо его прояснилось.

— Эх, Реган, если бы я верил в это, то вообще не сидел бы с тобой и не стал бы с тобой разговаривать. — Он ударил ладонью по столу. — Но до конца следствия ты все равно отщепенец, Реган!

— Да-да, до конца следствия! А что еще тут можно сделать? Вызвать, что ли, Маркуса с того света в свидетели? У них, собственно, только и есть, что его показания да пять тысяч долларов, которые твой партнер будто бы нашел в моей комнате.

— Но ведь он действительно их нашел, Реган, — спокойно произнес Нолан.

— Да это, собственно, не имеет никакого значения. Мне их все равно подсунули. А ты знаешь, что я теперь сделаю, Джерри? Я потребую, чтобы мне возвратили деньги. Если они не смогли доказать, что я получил их взяткой от Маркуса, они обязаны вернуть их, да еще на серебряном подносе. Как бы там ни было, я теперь подниму здоровенный шум.

— Ты сюда пришел только чтобы сказать это мне? — осведомился Нолан.

— Нет, не только... Кто-то обманом подложил мне свинью, большую свинью.

— Ты прекрасно знаешь, все заключенные в Синг-Синге утверждают то же самое.

— Только с той разницей, что они не гуляют на свободе, чтобы доказать свою правоту.

— Ну и что?

— А то, что я хочу заняться этим делом, дружище, и посмотреть, что из этого получится. Думаю, я добьюсь того, что это будет стоить кому-то головы.

— Но ведь ты больше не служишь в полиции, Реган.

— Зато ты служишь...

— А я не собираюсь никого лишать головы... Слушай, Реган, ты, наверное, все-таки немного свихнулся. Тебе оказалось достаточно четыре месяца просидеть под следствием и ты... Ты что, действительно думаешь, у тебя получится так легко выяснить все обстоятельства дела да еще напоследок пристрелить кого-нибудь? Чушь какая!

Я с улыбкой посмотрел на него.

— Слушай, Джерри... один человек уже погиб. Я имею в виду Маркуса. А убийца все еще разгуливает на свободе.

— Ну и что? Это дело полиции.

— Сказал тоже! Так она и станет заниматься такими делами! К тому же в полиции думают, что этого ублюдка Маркуса убил я и что мне просто повезло.

Неужели ты веришь, что они будут искать настоящего убийцу?

— Ну хорошо, согласен. А что тебе надо от меня, Реган?

— Мне нужна кое-какая информация, больше ничего. Я же не знаю до конца всех обстоятельств дела. Они не дошли до меня, когда я сидел в тюрьме.

— Например?..

— Мне необходимо в самое ближайшее время систематизировать все сведения. Например, меня интересует, работает ли еще тот таксист, который, как говорят, возил меня к Маркусу?

Джерри на мгновение задумался, потом сказал:

— Джой Ривера? Работает... Я частенько вижу его на стоянке такси перед «Клаймэксом», где ты так здорово напился.

Я посмотрел на него, улыбнулся и поднялся. Нолан был немного удивлен.

— И это все?

— Пока да. Передавай привет Ардженино.

Джерри взглянул куда-то позади меня, и в тот же момент сзади раздался чей-то голос, презрительный и насмешливый:

— Спасибо, Реган, а теперь исчезни.

Продолжая улыбаться, только добавив в улыбку хорошую порцию желчи, я повернулся и сказал Элу, так как это был он:

— Привет, придурок!

Я заметил, как у него сразу же напряглись мышцы на шее и подбородке, но больше ничего не последовало.

— Тебя что, вывести отсюда, Реган?

Но эта реплика вовсе не испортила мне настроения, а даже несколько улучшила.

— Ты разве забыл, Эл, что получилось, когда ты пробовал сделать это в последний раз?

На его шее снова вздулись вены, но он промолчал. Я знал, что он отлично помнил тот случай. Так и не дождавшись ответа, я спокойно попрощался с Джерри-умником и ушел.

На Шеридан-сквере я вышел из подземки и дальше пошел пешком. Дождь все еще не унимался, но воздух уже не был таким свежим и чистым. Дождь, похоже, впитал все гадкие запахи большого города, накопившиеся за день.

Улицы выглядели грязными, а тусклый свет уличного освещения придавал им какой-то призрачный оттенок. Я поднял воротник, перешел на другую сторону улицы и направился к «Клаймэксу».

В свои лучшие дни это заведение было популярным рестораном с хорошим джазовым оркестром. Здесь началась карьера двух великолепных трубачей и одного из самых знаменитых саксофонистов мира. Но теперь это уже ушло в историю, и о том, что здесь было раньше, туристы слагали легенды. Теперь же это заведение превратилось в посредственный ночной ресторанчик.

Я прошел мимо ресторана и направился к стоянке такси на углу. У тротуара стояли три колымаги и я, подойдя к одной из них, разбудил шофера, дремавшего за рулем. Еще не совсем придя в себя, он хотел распахнуть дверцу, но я протянул руку и остановил его.

— Не надо, спасибо. Я просто ищу Джоя Риверу. Он здесь?

Шофер уселся поудобнее и протер глаза.

— Джой? — переспросил он. — О да, он здесь, — он показал пальцем через плечо. — В последней машине. Такой коротышка.

Я сунул ему доллар и сказал:

— Вот, возьмите. Спасибо за помощь. Спите дальше.

Он взглянул на меня, улыбнулся и сунул доллар в карман.

Джой Ривера сидел в машине, наклонившись вперед и читая газету в слабом свете приборного щитка.

Я нагнулся к окну и произнес:

— Ривера?

Он поднял голову и прищурился, пытаясь разглядеть, кто его окликнул.

— Да?

Я шагнул в полосу света. Когда он узнал меня, в уголках его рта появились морщинки.

— Слушайте... мистер Реган...

— Не бойся, Джой, я не собираюсь делать тебе больно. Могу я на минуту сесть в машину?

Он едва заметно кивнул, но губы его оставались плотно сжатыми. Я сел в машину и откинулся на спинку сиденья.

— Ты догадываешься, зачем я к тебе пришел? — спросил я, пристально глядя на него.

Он провел языком по губам и кашлянул.

— Вы же знаете, я сказал все во время слушания дела. Так оно все и было. А что еще я должен был сказать?

— Ты находился на свидетельском месте не более десяти минут, Ривера.

И показал только, что взял меня в машину здесь, у «Клаймэкса» и отвез к дому Маркуса. Ты утверждал, что я всю дорогу болтал, будто собираюсь кого-то убить. Тебя даже не подвергли перекрестному допросу.

Ривера нервно кашлянул и кивнул.

— Но ведь это все правда... И что я еще должен был сказать? Черт возьми, мистер Реган, зачем вы, собственно, ко мне пришли? Ведь вас отпустили и вы...

— Я уже сказал, что не сержусь. Что ты так волнуешься?

— Что вам от меня надо?

— Мне необходимо уточнить кое-какие детали, которые не всплыли на суде.

— Ладно.

— Ты хорошо все помнишь?

— Как же я могу это забыть? Я посадил вас здесь, вы назвали мне адрес, а потом...

— Стой, начнем с самого начала. Где ты стоял, когда я сел в машину?

— Моя машина стояла первой. Чик и Дули стояли сзади.

— И я вышел из ресторана и сел в такси?

— Да.

— Так я что, был сильно пьян?

Он начал беспокойно ерзать по сиденью и затеребил рычаг переключения скоростей.

— Да. Вы подошли к машине, а ресторан как раз закрывался. И вы, конечно, были не один здорово навеселе.

— А теперь подумай, Джой, и скажи, кто же все-таки посадил меня в такси?

— А чего мне думать? Вы же сами знаете, как это бывает. Выходит из ресторана толпа пьяных людей и кто-то помогает кому-то сесть.

— Не виляй, Джой. Кто посадил меня в машину?

Он оставил в покое ручку приемника и повернулся ко мне. По его лицу было понятно, что он чего-то боится, и сильно. На лбу у него вдруг выступили капельки пота.

— Но я никому не хочу доставлять неприятности, мистер Реган...

— Ты их и не доставишь... Я просто прошу немного прояснить обстановку.

— Ну хорошо... Они... они ведь на суде не дали мне много говорить, а только задали несколько вопросов. Но когда... когда все кончилось, я сам основательно задумался. Ведь как-никак я был связан с этим делом... Эх, если бы я только мог подумать, что все так случится! Вы вышли из ресторана вместе с толпой, но в машину вас посадила какая-то красотка.

— Женщина!?

— Да... Но я, правда, хорошенько ее не разглядел, потому что мне это было как-то ни к чему, сами понимаете. Но что я отлично запомнил, так это что у нее были золотистые волосы и притом свои, не крашеные. Это сразу видно. Еще я хорошо запомнил ее сумочку, потому что сперва подумал, что это не сумочка, а футляр для бинокля. Но потом она открыла ее и вытащила сигареты. Тогда я и сообразил, что это дамская сумочка, а не футляр. На ней была большая буква "В". А когда вы уже влезли в машину, я помню, она сказала, не надумали ли вы нанести визит этому подонку? И еще она вас спросила, помните вы, где он живет, и вы ответили, что в самом конце Хай-стрит в большом каменном доме. А потом вы принялись разными словами поносить этого Маркуса и угрожать, что кончите его. Я хорошо помню, эта женщина сразу заплатила мне вперед за всю поездку, а потом вы всю дорогу болтали об этом Маркусе.

— Почему ты не отказался везти меня в таком виде, Джой?

— Я не решился. Я не придал никакого значения тому, что вы там болтали, мистер Реган. Что, не знаете, как ведут себя пьяные? Они в основном разговаривают сами с собой. А потом, если откажешься такого везти, можно нарваться на скандал, а то и на кулак... В общем, я вас отвез.

— До самого дома?

— Нет, только до стоянки, там, рядом. Вы вышли из машины и остались стоять, а я уехал.

— И ты говоришь, я был сильно пьян?

— Да. Я, конечно, видел и похуже, но редко.

— Ривера, но там от улицы до подъезда очень крутая каменная лестница. Как по-твоему, я смог бы по ней подняться?

Он снова сморщился и смущенно ответил:

— Может быть, вы тогда были уже не такой пьяный, как когда садились в машину. Иногда...

— Я тебя не об этом спрашиваю, Ривера.

Несколько секунд он молчал, а потом коротко проронил:

— Нет, — он повернулся ко мне испытующим взглядом и задумчиво сказал: — Знаете, чего я так и не понял, мистер Реган?

— Чего?

— Я бы сказал, что вы были в таком состоянии, что не увидали бы и собственной руки, даже поднеси ее к глазам. Так вот, я об этом думал и не могу себе представить, чтобы вы в таком виде сумели влепить этому парню шесть пуль и все в голову. Вот этого я никак не могу понять.

— Я тоже.

— Что же вы теперь собираетесь делать, мистер Реган?

— Найти эту женщину.

— Тогда я хочу вам кое-что сказать.

— Что именно?

— Что я ее больше ни разу не видел.

— Ты же сам только что сказал, что не разглядел ее?

— Это, конечно, так, но я знаю всех рыжих баб, которые ходят в этот ресторан. И только эту я не знаю и в тот вечер видел ее первый раз.

Понимаете, что я хочу сказать, мистер Реган?

— Да. Но надеюсь, ты будешь время от времени поглядывать по сторонам?

Может, повезет и увидишь ее еще раз?

— Если от этого у меня не будет неприятностей...

— Каких неприятностей? Все будет отлично!

Я хотел было вытащить из кармана деньги, но он, заметив мое движение и догадавшись, что я собираюсь сделать, махнул рукой:

— Не надо, ведь как-никак мы с вами старые знакомые...

— Хорошо, Джой. Если у тебя вдруг появится для меня что-нибудь важное, звони мне в ресторан Данингера. Знаешь, где это?

— Да.

— Большое спасибо, Ривера.

— Да что уж тут говорить, мистер Реган, лучше не будем.

Бармен «Клаймэкса», маленький, но шустрый и расторопный человек, носил на белом пиджаке табличку, на которой было написано его имя: РАЛЬФ.

Он не видел, как я вошел в зал, но, видимо, почувствовал, что за спиной кто-то стоит, и повернулся с улыбкой «чем-могу-служить?» или что-то в этом роде. Но улыбка продержалась лишь мгновение. В следующую секунду ее как будто смыло и лицо его вытянулось.

— Добрый вечер, мистер Реган, — сухо сказал он.

— Добрый вечер, Ральф, — ответил я и, видя, что он ждет заказа, добавил: — Большой джиндер.

Он поставил заказанное на стойку, взял деньги хотел было уйти, но я задрал повыше нос и приказал:

— Иди-ка сюда, Ральф.

Он хмуро повернулся ко мне и прошипел:

— Вы зря меня зовете, мне нечего вам сказать! Совершенно нечего...

Пожалуйста, оставьте меня в покое, или я вызову полицию!

Я долго, очень долго смотрел на него. Видимо, ему тоже показалось слишком долго, у него даже стакан вывалился из рук.

— Это была бы твоя самая большая ошибка, дружище, — проронил я, не сводя с него взгляда.

Губы его зашевелились и он с трудом выдавил:

— Ну ладно, чего вам надо?

— Потолковать с тобой.

— Но ведь вы уже слышали. То, что я мог сказать, я уже сказал.

— Тебе задавали совсем не те вопросы.

— Все равно. Мне нечего вам...

Я перебил его:

— Тогда я просто хочу узнать, что ты думаешь.

Ральф нервно дернулся и с опаской осмотрелся, но в это время в баре никого не было.

— О чем бы, например?

— Ты помнишь тот вечер?

Он пожал плечами и хмуро произнес:

— Конечно, помню, как вы накачались...

— Не совсем так.

— Что значит не совсем так? Я же вас видел...

— Ты видел, что я накачался, а не как накачивался. Есть разница! Ты сам-то помнишь, что мне подавал?

— Еще бы! Две порции виски с джином. И я знал, кто вы такой, потому что ваши портреты до этого частенько появлялись в газетах.

— Две порции виски не могут сделать меня пьяным, старина. А сюда я пришел трезвым. Что ты еще знаешь?

Мои слова ему явно не понравились, и я уточнил:

— На суде ты сказал, что я пил три часа, до самого закрытия. А на самом деле ты видел только две порции виски.

— Слушайте, мистер Реган, пьяные люди — моя специальность. Если я вижу пьяного, я вижу и то, как...

— Да как могло получиться, что я опьянел с двух рюмок, приятель!?

Ну-ка объясни!

Жилы на его шее вдруг вздулись, он покраснел и тяжело задышал.

— Ты что, с ума сошел!? Ты действительно думаешь, я тебе что-то подмешал в виски?

— Я ведь прекрасно помню, как подходил к одному столику. Там я посидел со Стэном-Карандашом, мы говорили о всякой всячине и он даже дал мне несколько толковых советов, а потом подвел к другому столику и познакомил с несколькими твоими постоянными клиентами.

— Нет, не так. Вы сидели с Попи Льюисом и Эдной Роллс. Это люди искусства.

— Я не хуже тебя знаю, приятель, кто они такие. — После короткого молчания я спросил:

— Кто обслуживал этот столик?

— Шпуд... это его столик. Но я уверен, что и он вам ничего не подмешивал, мистер Реган. Старина Шпуд работает в нашем заведении уже десять лет, да и вообще всю жизнь прожил в нашем квартале. Шпуд на такое никак не способен.

— Я никого из вас не подозреваю, Ральф. Я всего лишь навожу необходимые справки. А ты случайно не помнишь ту рыжую женщину, которая подсела к нашему столику?

Ральф недоуменно пожал плечами и заметил:

Кто же обращает внимание на рыжих? Они тут десятками толкутся. Нет, я не в курсе.

— Но эта женщина, оказывается, помогала мне сесть в такси и даже заплатила за меня таксисту сразу за всю поездку. К тому же она не из ваших завсегдатаев.

— Если она не подсаживалась к стойке, я вообще мог ее не заметить.

— Позови Шпуда.

— Прямо сейчас? — Ральф укоризненно покачал головой. Было видно, что ему неприятно. Тем не менее он прошел в конец стойки, заглянул в подсобку и поманил там кого-то.

Через минуту оттуда появился седой официант в засаленном фраке.

Увидев меня, Шпуд улыбнулся и выжидающе замер. Он узнал меня, только взглянув еще раз, и вопросительно уставился на Ральфа. Бармен передернул плечами и кивнул в мою сторону.

— Вы помните меня, Шпуд?

— Да, сэр.

— И помните компанию, в которой я сидел в тот вечер?

Шпуд слегка повел плечом.

— Плохо... Очень плохо. В тот вечер было слишком много народу, просто ужас.

— Но ведь у вас были причины хорошо запомнить именно нашу компанию.

Пусть даже за другими столиками сидели более значительные посетители. Я имею в виду то скандальное дело.

Я замолчал и внимательно посмотрел на него. Шпуд смущенно переминался с ноги на ногу.

— Вообще-то я уже и сам об этом подумывал, — наконец сказал он, еще больше смущаясь.

— Так кто же там был?

Некоторое время он смотрел на меня неподвижным взглядом, после чего сообщил:

— Попи, Эдна, потом еще заявился Майлс Генри с двумя картинами, на которых был нарисован Попи. И он их купил. А потом посмотреть на них к вашему столику подошли еще другие.

— Картины я и сам помню. Но это, кажется, последнее, что я запомнил.

Было совершенно ясно, что седой официант не поверил ни единому слову.

Прищурив глаза, он смотрел на меня с откровенным недоверием.

— Как вам показалось в ту минуту, трезв я был или пьян?

— У меня тогда совершенно не было времени присматриваться к каждому посетителю, а люди, когда целый вечер пьют спиртное, конечно, не становятся трезвее. Глянешь на них раз-другой — и ладно, а то и сам начнешь пить. Как ни откроешь газету, так каждый день: пьяный водитель задавил пешехода, или кто-то под газом убил жену, а то и ребенка... А что касается вас, то я, к сожалению, ничего не могу припомнить. Позднее, правда, мне пришло в голову, что вы были пьяны, но вели себя спокойно, а это как раз тот случай, когда пьяного надо опасаться больше всего. Выпей вы еще немного, вы бы наверняка взорвались. Я уже имел дело с людьми такого сорта, так что теперь я всегда начеку. А потом вы действительно напились, и напились основательно, так что даже на ногах не держались. И все над вами потешались.

Речь Шпуда оказалась довольно длинной, хотя и не очень связной, поэтому мне пришлось некоторое время поразмыслить над следующим вопросом.

— Кто это «все»?

Он снова неопределенно пожал плечами.

— Как можно что-нибудь сказать, когда у столика толпится столько народу?

— Но вы их знаете?

— Стэн-Карандаш ушел в другой ресторан, что-то там связанное со ставками. Попи и Эдна к концу были у шефа. Потом вокруг вас были какие-то люди, я их даже не знаю. Так ведь часто бывает во всех ресторанах приходят с одним, а потом рассиживают совершенно с другим.

— А кто за все расплачивался?

— Каждый за себя. У всех лежали перед собой деньги, у вас тоже.

— А вы не припомните рыжеволосую женщину, у которой сумочка похожа на футляр от бинокля?

— Конечно, помню, — ответил Шпуд, не задумываясь.

Я не стал его перебивать, а дал ему все хорошенько вспомнить.

— Эта женщина выглядела роскошно и буквально висела на вас. А потом, когда мы стали закрываться, она повела вас к такси.

— А кто она такая, вы знаете?

Я почувствовал стеснение в груди, и во рту сразу пересохло. Как можно более спокойно я еще раз настойчиво спросил:

— Кто она такая?

Стеснение в груди тут же исчезло, и я чуть не выругался, когда он, пожав плечами, ответил:

— Понятия не имею. Я видел ее первый раз.

Я вытащил из кармана четыре доллара и дал им обоим по два.

— Ну что ж, спасибо и за это. Но если увидите эту женщину, звоните сразу мне. Телефон в справочнике.

Ральф небрежно кивнул, а Шпуд на секунду задумался, поигрывая деньгами, а потом решительно заявил:

— Мистер Реган!

— Да?

— Я думаю, вы не могли убить того человека.

— Почему?

— Я ведь всю жизнь имею дело с пьяными и прекрасно знаю, когда и на что они способны. В том состоянии вы бы и прицелиться не смогли как следует.

— То же самое я пытался растолковать присяжным, Шпуд.

Но у него, похоже, было еще что-то на душе, и он не знал, как бы ему лучше сказать. Наконец он выдавил приглушенным голосом:

— Мне довольно часто доводилось встречаться с коррупцией в полиции, мистер Реган, и я ненавижу таких полицейских...

— Ну и дальше?..

— Вы брали у Маркуса какие-нибудь деньги?

— Конечно, нет! Мне их просто кто-то подсунул.

На лице Шпуда мгновенно появилась улыбка.

— А какого ответа вы ждали от меня? — поинтересовался я, глядя ему в глаза.

— О, я сразу же заметил бы, если бы вы солгали. И теперь я обязательно позвоню вам, если увижу ту женщину.

Я поблагодарил его, подумав, что друзей можно найти в самое неожиданное время в самом неожиданном месте.

Я проводил Шпуда взглядом, когда он медленно побрел обратно в заднюю комнатку, и направился к подземке.