Мерседес Лэки Сломанная стрела

Глава первая

«Мы могли бы быть братом и сестрой, — думал Крис, поглядывая на сотоварища-Герольда. — Может, даже близнецами…»

Тэлия сидела на Ролане легко и непринужденно — сказывалось то, что в течение ее стажировки на севере они большую часть времени проводили в седле. Посадка Криса была столь же раскованной — по той же причине. После столь долгой практики оба легко могли бы есть, спать… да, и, возможно, даже заниматься любовью, не сходя с седла! Первые две вещи они проделывали, и неоднократно. Третьего не делали ни разу — но Крису доводилось слышать сплетни о Герольдах, которые пробовали. Звучало не настолько интересно, чтобы ему действительно захотелось попытаться.

Они рассчитывали добраться до столицы и Коллегии ранним вечером, посему оба облачились в самую лучшую и чистую форму. Белые одежды Герольдов, предназначенные для полевой службы, шились из прочной кожи, но после восемнадцати месяцев в поле у Криса с Тэлией осталось только по одному более или менее приличному комплекту, и они берегли его для сегодняшнего дня.

— Значит, мы выглядим пристойно. И не более, — простонал про себя Крис, скорбно разглядывая левое колено. Кожаная штанина износилась настолько, что слегка замахрилась — что означало, что она приобрела склонность пачкаться. А уж на Белом грязь видна хорошо; после целого дня езды верхом форма обоих Герольдов слегка посерела. Может, на взгляд поверхностного наблюдателя и нет, но Крис заметил.

Тантрис сделал курбет, и до Криса вдруг дошло, что его Спутник с Роланом на пару хорохорятся.

— Нарочно, двуногий братец, — пришло мысленное послание Тантриса, окрашенное намеком на смех, — Раз вы двое такие жуткие оборванцы, мы подумали, что надо отвлечь от вас внимание. Когда мы так выкамариваем, на вас никто и не посмотрит.

— Спасибо — еще бы.

— Кстати, вы не могли бы сойти за близнецов: у ее волос слишком рыжеватый оттенок, и она чересчур мала ростом. Вот просто за брата и сестру — да. Хотя откуда у тебя голубые глаза…

— У меня в роду много голубоглазых, — ответил Крис с деланным возмущением. — И у отца, и у матери глаза голубые.

— Тогда, если бы вам захотелось быть братом и сестрой, вашей матери пришлось бы прятать в сундуке Барда, чтобы Тэлия получила карие глаза и вьющиеся волосы. — Тантрис сделал скачок и выгнул шею, лукаво скосив на своего Избранника сапфировый глаз.

Крис исподтишка еще раз глянул на свою стажерку и пришел к выводу, что Тантрис прав. Волосы Тэлии и в самом деле слишком отливали рыжим и вились, чтобы выйти «из той же корзинки», что и его прямые иссиня-черные пряди. И Тэлия еле доставала ему до подбородка. Но у обоих Герольдов были тонко очерченные, суживающиеся к подбородку лица — и к тому же одинаковая манера двигаться.

— Альберихова выучка. И Керен.

— Вероятно.

— Но ты смазливее ее. Что, впрочем, тебе известно. Крис от неожиданности расхохотался, и Тэлия вопросительно посмотрела на него.

— Дозволено ли будет спросить?…

— Да Тантрис, — ответил Крис, полной грудью вдыхая весенний воздух и посмеиваясь. — Дразнит меня за тщеславие.

— Как бы я хотела, — отозвалась Тэлия с ноткой зависти в голосе, — когда-нибудь смочь вот так говорить с Роланом.

— Радоваться надо, что не можешь. Ты избавлена от множества шпилек и подколок.

— Сколько нам еще до дома?

— Чуть больше часа. — Крис с явным удовлетворением оглядывал зеленеющий ландшафт, то и дело глубоко вдыхая пахнущий цветами воздух. — Ставлю серебряную монету, что знаю, о чем ты думаешь.

— Так много? — Хмыкнула Тэлия, поворачиваясь в седле, чтобы взглянуть ему в лицо. — Медяк был бы более уместен.

— Позволь уж мне судить. В конце концов, спросил-то я.

— Вот именно.

Несколько верст они проехали в молчании: Крису хотелось предоставить Тэлии возможность ответить, когда сама захочет. Тихий перезвон подуздных бубенцов и копыт Спутников по твердому покрытию Торгового Тракта звучали успокаивающей музыкой.

— Об этике, — сказала Тэлия наконец.

— Уф, что за серьезный предмет для размышлений!

— Думаю, да… — Тэлия явно вновь ушла в себя; глаза ее затуманились, и Крис кашлянул, чтобы снова привлечь ее внимание.

— Ты куда-то пропала, — мягко упрекнул он подпрыгнувшую от неожиданности Тэлию. — Ну, так ты говорила — этика. Этика чего?

— Моего Дара. Особенно его использования…

— Я думал, ты разобралась с этим.

— В ситуации опасности — да. В ситуации, когда в рамках нормального судопроизводства не существовало подходящего и справедливого наказания.

— Тому… что детей насиловал?

— Именно. — Тэлию слегка передернуло. — Мне казалось, я уже никогда не почувствую себя чистой после соприкосновения с его разумом. Но — что я могла с ним сделать? Приказать казнить? Это… было бы недостаточной карой за то, что он совершил. Заточить в тюрьму? Никуда не годится. И, как бы мне ни хотелось медленно разорвать его на куски, Герольды пытками не занимаются.

— Так что же ты все-таки с ним сделала? Я имею в виду, в подробностях. Раньше ты не хотела об этом говорить.

— Применила… что-то вроде приема душевного целительства, только навыворот; основой послужило то, что я — проецирующий эмпат. Не помню, как Деван это называл, но ты привязываешь к какой-то конкретной мысли другую мысль или набор чувств, который выстраиваешь сам. Затем каждый раз, когда такая мысль приходит человеку в голову, с ней приходит и то, чего хочешь ты. Как с Востелом — всякий раз, когда он думал, что сам виноват в случившемся, ему тут же приходило на ум то, что вложила в него я.

— А именно? Тэлия усмехнулась.

— «Ну уж в следующий раз я такого дурака не сваляю!» А когда он уже готов был сдаться от боли, то думал: «Но сегодня уже не так плохо, как вчера, а завтра станет еще лучше». Фактически, без слов — одни чувства.

— В данном случае чувства работали лучше всяких слов, — задумчиво пробормотал Крис, рассеянно отгоняя муху.

— То же самое сказал и Деван. Ну вот, я проделала нечто в таком роде с той… тварью. Взяла худшие воспоминания его падчерицы и привязала ко всем его мыслям о женщинах. И позаботилась о том, чтобы ему казалось, что жертва — он сам. Ты видел, что случилось.

Крис поежился.

— Он свихнулся. Просто рухнул с пеной у рта.

— Нет, он не сошел с ума. Просто сам себя запер в бесконечном повторении того, что я в него вложила. Достойная кара: он испытывает в точности то же, чему подвергал своих падчериц. Это справедливо, по крайней мере, на мой взгляд, поскольку, если он когда-нибудь изменит свое отношение к содеянному, то сможет освободиться. Конечно, тогда, — Тэлия скорчила гримасу, — он, вполне возможно, запляшет в петле за убийство старшей падчерицы. Закон запрещает казнить умалишенных, но не щадит тех, к кому вернулся рассудок. Наконец, то, что я сделала, должно удовлетворить его падчерицу, которая, в конечном счете, и есть та, кому я всем сердцем желаю выйти из всей передряги здоровой душевно.

— Так в чем же этическая проблема?

— То была стрессовая ситуация, ситуация опасности. Но этично ли, скажем, читать мысли людей во время заседаний Совета и действовать исходя из полученных сведений?

— Э… — Крис затруднился с ответом.

— Видишь?

— Давай подойдем к проблеме по-другому. Ты умеешь читать по лицам и движениям людей — нас всех этому учили. Ты бы колебалась, использовать ли такое знание на Совете или нет?

— Н-ну, нет. — Несколько мгновений Тэлия ехала молча. — Полагаю, решающим фактором должно стать не то, делаю ли я что-то вообще, а то, как я использую полученные сведения.

— По-моему, звучит разумно.

— Быть может, слишком разумно, — ответила Тэлия с сомнением. — Страшно легко дать разумное объяснение тому, что мне хочется делать… относительно чего у меня иной раз нет выбора. Ведь эмпатия — не то же самое, что чтение мыслей: мне необходимо активно блокироваться, чтобы защититься от людей. Они постоянно толкутся вокруг, тыча свои чувства мне в нос, особенно когда взвинчены. Крис покачал головой.

— Единственное, что я могу сказать — делай то, что в данный момент кажется тебе правильным. Вообще говоря, именно так все мы и поступаем.

— Истинно так, о мудрейший из мудрых…

Крис проигнорировал ехидство своего Спутника. Он собирался продолжить расспросы, но осекся, услышав топот лошади, скачущей во весь опор им навстречу: ударяясь о дорогу, копыта звенели — особенность, присущая только Спутникам.

— Там…

— Похоже на Спутника, да. И на полном галопе. — Тэлия встала в стременах, чтобы лучше видеть. — Светлая Владычица, что на сей-то раз?

Поднявшись на вершину холма, они увидели коня и всадника.

— Симри… — Уши Тантриса стояли торчком. — Худая. Должно бить, уже ожеребилась.

— Это Симри, — сообщил Крис.

— А значит, и Скиф, а поскольку, готова поспорить, она только что ожеребилась, они не на увеселительной прогулке.

Последний раз они видели Скифа — бывшего вора, ставшего Герольдом — чуть больше девяти месяцев назад, когда встретились с ним для промежуточного инструктажа. Симри весело провела время, резвясь с Роланом, и как она, так и ее Избранник упустили из виду почти сверхъестественную плодовитость рожденных Рощей жеребцов. Результат был предрешен — к вящей досаде и Симри, и Скифа.

Тэлия знала Скифа лучше, чем Крис: в студенческую пору они были настолько близкими друзьями, что дали клятву побратимства.

Так что Тэлия скорее, чем Крис, могла прочесть его мысли издалека.

Она заслонила глаза рукой, затем слегка кивнула.

— Ну что ж, это не несчастье; надвигается что-то серьезное, но не ЧП.

— Как ты можешь судить на таком расстоянии?

— Во-первых, нет волны эмоций. Во-вторых, если бы случилось что-то серьезное, Скиф выглядел бы абсолютно бесстрастным. Он кажется немного обеспокоенным, но причиной может быть и Симри.

Скиф заметил их и неистово замахал рукой, а Симри замедлила стремительный галоп. Зато Ролан и Тантрис прибавили шагу — к неудовольствию вьючных мулов.

— О, Гавани! Как же я рад видеть вас обоих! — Воскликнул Скиф, когда они оказались в пределах слышимости. — Симри клялась, что вы близко, но я немного опасался, что придется проехать пару часов, а мне страшно не хочется заставлять ее так надолго бросать малыша.

— Ты говоришь так, будто поджидал нас… Скиф, что случилось? — С тревогой спросил Крис. — Что ты тут делаешь?

— Ничего для тебя, а вот для нее — уйма новостей. Заметьте, все под строгим секретом: мы не хотим, чтобы стало известно, что ты предупреждена, Тэлия. Я улизнул потихоньку по поручению некоей удрученной дамы.

— Кого? Элспет? Селенэй? Что…

— Дай мне минутку, а? Я же пытаюсь все рассказать. Элспет попросила меня перехватить вас по дороге. Похоже на то, что Совет пытается выдать ее замуж, а она не в восторге от этой затеи. Она хочет, чтобы ты все знала и у тебя было время подготовить хорошие аргументы для завтрашнего заседания Совета.

Скиф развернул Симри, и они поехали дальше бок о бок.

— Алессандар сделал официальное предложение от лица Анкара. Куча преимуществ. Практически все в Совете «за», кроме Элкарта и Кирилла — и Селенэй. Они препираются уже два месяца, но серьезным положение стало около недели назад, и похоже, что Селенэй понемногу выдыхается. Потому-то Элспет и послала меня подстерегать вас; я уже три дня выскальзываю из города в надежде сцапать вас на подходе и предупредить о том, что творится. С твоей поддержкой Селенэй получает возможность наложить полное вето — либо чтобы отложить помолвку до тех пор, пока Элспет не закончит обучение, либо чтобы вообще отбросить эту идею. Элспет не хотела, чтобы кто-нибудь из впечатлительных советников узнал, что мы предупредили тебя, не то они могли бы надавить на Селенэй и решить все прежде, чем ты появишься.

Тэлия вздохнула.

— Значит, ничего не решено; хорошо. Я в состоянии достаточно легко с справиться с этим делом. Ты не можешь поехать вперед? Дать знать и Элспет, и Селенэй, что мы появимся к обеденному колоколу? Сейчас я все равно ничего не могу сделать, но завтра мы разберемся со всей путаницей на заседании Совета. Если Элспет захочет увидеть меня до того — я всецело в ее распоряжении; вероятно, она найдет меня в моих комнатах.

— Твое желание для меня закон, — отозвался Скиф. Все трое знали, что Скифу известен не один вход и выход из столицы и с территории Дворца. Он доберется куда быстрее маленькой кавалькады.

Путешественники замедлили шаг, приспосабливаясь к мулам, а Скиф послал Симри в сторону от дороги, наискосок, подняв за собой облако пыли. Крис и Тэлия продолжали путь, как ни в чем не бывало, но обменялись горестно-веселыми взглядами. Они даже еще официально не вернулись домой, а интриги уже начались.

— Тебя беспокоит что-то еще?

— Говоря попросту, — ответила Тэлия наконец, — Я нервничаю из-за возвращения домой — как кошка, которой предстоит вот-вот окотиться.

— Что вдруг? И почему сейчас? Самое худшее позади. Ты стала Полным Герольдом — последняя часть обучения окончена. Чего нервничать?

Тэлия смотрела по сторонам: на поля, на далекие холмы — куда угодно, только не на Криса. Теплый весенний ветерок, напоенный ароматом цветов, взъерошил ей волосы и сдул прядь или две ей на глаза, так что она стала похожа на встревоженного жеребенка.

— Я не уверена, что мне следует обсуждать это с тобой, — сказала она нехотя.

— Если не со мной, то с кем же? Тэлия испытующе посмотрела на Криса.

— Не знаю…

— Нет, знаешь, — возразил Крис, слегка задетый ее поведением. — Ты просто не уверена, что можешь мне доверять. Даже после всего, что мы пережили вместе.

Тэлия поморщилась.

— Обескураживающе точно. А я — то думала, что прямолинейность — мой вечный грех.

Крис возвел глаза к небесам в преувеличенной мольбе о терпении, щурясь от яркого солнца.

— Я Герольд. Ты Герольд. Тебе пора бы уже знать, что ты всегда можешь доверять другому Герольду.

— Даже когда мои подозрения вступают в противоречие с узами крови?

Теперь уже настала очередь Криса испытующе посмотреть на Тэлию.

— То есть?

— Твой дядя, лорд Орталлен.

Крис тихонько присвистнул и поджал губы.

— Я думал, ты оставила их еще год назад. Из-за одной небольшой стычки, которая произошла у тебя с ним из-за Скифа, тебе чудится, что Орталлен строит козни за каждым кустом! А ко мне и полудюжине других, которых я мог бы тебе назвать, он был очень добр, и он бесценный советник для Селенэй — как прежде для ее отца.

— У меня есть веские причины видеть его за каждым кустом! — ответила Тэлия с жаром. — Я считаю, что попытка устроить неприятности Скифу являлась частью долговременного плана, что он просто пытался изолировать меня…

— Зачем? Что бы это ему дало? — Крис был разочарован и раздосадован, поскольку ему уже не впервые приходилось защищать своего дядюшку. Не один его сотоварищ-Герольд утверждал, что Орталлен слишком властолюбив, чтобы ему можно было полностью доверять, а Крис всегда считал, что честь обязывает его защищать родственника. Он думал, что Тэлия давным-давно отказалась от своих подозрений, поняв их нелепость, и страшно разозлился, узнав, что ошибался.

— Не знаю, зачем, — в сердцах воскликнула Тэлия, стиснув поводья в кулаке. — Знаю только, что никогда не доверяла ему, с той самой минуты, как увидела. А теперь в Совете я буду равной Элкарту и Кириллу, получу решающий голос при принятии решений. Это может привести нас к более прямому конфликту, чем когда-либо раньше.

Крис сделал три глубоких вдоха и попытался сохранить спокойствие и рассудительность.

— Тэлия, ты можешь не любить Орталлена, но для тебя, сколько я мог видеть, никогда не составляло труда не позволять своим антипатиям влиять на принятие решений — а мой дядя очень благоразумный человек…

— Но я не могу прочесть его; ума не приложу, какие у него мотивы, не представляю, почему он должен испытывать ко мне враждебность — но знаю, что испытывает.

— Думаю, ты преувеличиваешь, — ответил Крис, по-прежнему держа раздражение в тугой узде. — Я уже как-то говорил, что он зол не на тебя — если допустить, что он в самом деле зол — а оттого, что, вероятно, чувствует себя уязвленным. Он рассчитывал занять место Таламира в качестве ближайшего советника Селенэй, когда Таламира убили.

— И упразднить роль Личного Герольда Королевы? — Тэлия яростно замотала головой. — Гавани, Крис, Орталлен же умный человек! Не может быть, чтобы он вообразил, будто такое возможно! Прежде всего, у него нет Дара. И я вовсе не преувеличиваю.

— Ну полно, Тэлия…

— Нечего говорить со мной свысока! Ты сам твердил мне, чтобы я полагалась на свое чутье, а теперь заявляешь, что на него нельзя полагаться, потому что оно говорит мне то, чему ты не желаешь верить?

— Потому что это глупость и ребячество, — фыркнул Крис.

Тэлия сделала глубокий вдох и закрыла глаза.

— Крис, я с тобой не согласна, но давай не будем из-за этого ссориться.

Крис проглотил готовые сорваться слова. По крайней мере, Тэлия не собиралась заставлять его отбиваться и дальше.

— Как хочешь.

— Я… я хочу другого. Я хочу, чтобы ты верил мне и полагался на мое суждение. Если это невозможно — что ж, но ссориться я не хочу.

— Мой дядя, — осторожно сказал Крис, пытаясь быть полностью справедливым к обеим сторонам, — очень любит власть. Ему не нравится уступать ее кому-то. Что само по себе, вероятно, служит причиной того, что он выказывает враждебность по отношению к Герольдам и к тебе в частности. Просто будь тверда и спокойна и не отступай ни на шаг, когда знаешь, что правда на твоей стороне. Он успокоится и смирится: как ты сама сказала, он не глуп. У него хватит ума не бороться, когда он знает, что не может победить. Друзьями вы не будете никогда, но сомневаюсь, что тебе нужно его бояться. Может быть, он и любит власть, но на первом месте для него всегда стояли интересы королевства.

— Мне бы твою уверенность. — Тэлия вздохнула, потом поерзала в седле словно стараясь изменить неудобное положение.

Крис начал было возражать, потом передумал и усмехнулся. Пожалуй, лучше было сменить тему.

— Почему бы тебе не побеспокоиться о чем-нибудь другом — например, о Дирке?

— Скотина. — Тэлия улыбнулась, увидев, что он над ней смеется.

— А как же. Уверен, что он скажет мне то же самое. Ну да ладно, самое лучшее, что можно сделать в таких случаях — предоставить всему идти своим чередом. Рано или поздно, а Дирк дойдет до кондиции — даже если мне придется самому его подталкивать!

— Скотина, к тому же бессердечная. — Тэлия шутливо надулась.

— Не сомневайся, — любезно отозвался Крис. — Я собираюсь вволю понаслаждаться, задразнивая вас до смерти.

Тэлия сдерживалась, заставляя себя сохранять спокойствие. Как она и сказала Скифу, прямо сейчас ничего нельзя было сделать. Перед тем, как занять утром место в Совете, она хотела выяснить еще кое-что — вроде того, ходят ли по-прежнему слухи о том, что она «злоупотребляет» своим Даром, чтобы манипулировать людьми. И если да, то кто их подогревает. Пытаться узнать, от кого они исходили изначально, было уже поздновато.

Когда они приблизились к внешнему городу, где, как всегда, бурлили толпы народа, Тэлия осознала, насколько обострился ее Дар Эмпатии. Встречный натиск эмоций был так силен, что ей не верилось, что Крис его не ощущает. Уже в который раз она пожалела, что ее Дар не включает в себя мысленной речи: каким утешением было бы иметь возможность посоветоваться с Роланом так же, как Крис с Тантрисом. Тэлия и забыла, каково жить в большом городе, а то, что — во время стажировки ее Дар вышел из-под контроля, сделало ее более чувствительной, чем она была, когда уезжала. Будет нелегко днем и ночью оставаться наглухо заблокированной, но из-за ее возросшей восприимчивости, похоже, придется. Тэлия ощутила проблеск утешения — ее подбадривал Ролан — и слабо улыбнулась, несмотря на тревогу.

По становящейся все более людной дороге они въехали во внешний город.

Он раскинулся за пределами древних оборонительных стен, разросшись в мирные годы, за которые успело смениться уже несколько поколений. Во внутреннем городе располагались лавки, лучшие трактиры и дома горожан среднего достатка и знати. Внешний же составляли мастерские, базары, дешевые постоялые дворы и таверны, а также дома поденщиков и бедноты.

Вокруг кипела шумная и веселая жизнь. Как и тогда, когда Тэлия впервые въезжала в столицу, на нее со всех сторон обрушились цвета, запахи и звуки. Тысячи вкусных ароматов из харчевен, трактиров и от лотков торговцев съестным смешивались с менее аппетитными запахами скота и отбросов.

На один краткий миг, пока она не укрепила щиты, натиск разнообразных эмоций окружающих людей грозил захлестнуть Тэлию.

«Ах, — подумала она покорно, — мне придется туго.»

Они продолжали путь сквозь буйство красок, суматоху, давку и сливающегося в какофонию уличного шума, но неразбериха вокруг была лишь слабым отражением царившего в душе Тэлии смятения.

Возле Северных Ворот обосновались кожевенники, и Тэлию с Крисом застиг врасплох клуб едкого черного дыма, вырвавшегося из чана неподалеку.

— Уф! — задыхаясь, вымолвил Крис, смеясь над слезами, навернувшимися им с Тэлией на глаза. — Теперь я вспомнил, почему мы с Дирком обычно делали крюк и въезжали в Сенные Ворота! Эх, ну да теперь уже слишком поздно!

Короткая остановка, которую они сделали, чтобы проморгаться, позволила Тэлии завершить начатое: сделать блокирование автоматическим. Там, в их секторе — когда она восстановила щиты — она обычно держала их опущенными, когда находилась наедине с Крисом. Блокирование требовало энергии, а ее у Тэлии тогда было в обрез. Теперь же она поставила на место предохранители, которые обеспечат, чтобы щиты оставались поднятыми, даже если она потеряет сознание — и почувствовала мимолетный прилив благодарности к Крису за то, что он заново переучил ее и показал правильный способ блокироваться.

Крис внимательно наблюдал за Тэлией, пока они пробирались сквозь толпы. Если она сорвется, то именно сейчас, под напором окружающих эмоций.

— А вот я бы не волновался.

— Гм, да, ну может, мне стоит попросите ее одарить тебя одной из тех эмоциональных затрещин?

— Нет, спасибо, я уже одну получил. Забыл? Ролан чуть не вышиб мне мозги. — Послание Тантриса приобрело серьезную окраску. — Знаешь, тебе, право, не следует дразнить ее Дирком. Любовь-судьба — не такая уж легкая штука, особенно когда влюбленные еще не признались в ней.

Крис в изумлении уставился на развернутые назад уши своего Спутника.

— Ты уверен? Я хочу сказать, у нее, конечно, налицо все признаки любви-судьбы, но, .

— Мы уверены.

— А ты, случаем, не знаешь, когда… — начал Крис.

— Дирк стал первым Герольдом, которого она увидела; Ролан думает, наверно, тогда.

— Так давно? Господь и Владычица, какая, должно быть, мощная связь… — Не закончив мысль, Крис в некотором ошеломлении продолжил наблюдать за Тэлией.

Приказчики и их хозяева весело орали друг на друга, перекрикивая грохот телег, визг детворы и рев животных. Хотя вся окружающая публика, похоже, не обращала на двоих Герольдов, пробирающихся сквозь давку, никакого внимания, проход перед ними, казалось, расчищался сам собой, а кое-кто приветствовал их улыбкой или взмахом шапки. Когда Крис и Тэлия въезжали в ворота, Страж отдал им честь: Стражи привыкли к приездам и отъездам Герольдов. Они углубились в туннель, ведший сквозь толстую, сложенную из серого гранита стену старого города, и шум на мгновение стих. Затем они вынырнули и оказались на более узких улочках собственно столицы. До вечерней трапезы оставался всего час, а улицы были так же полны народу, как и всегда на памяти Криса. Здесь было менее шумно, но не менее людно, чем во внешнем городе. Крис обнаружил, что после месяцев, проведенных среди маленьких городков и деревень, он сам заново дивится людской толчее и многоэтажным, теснящимся впритык друг к другу каменным домам. В течение многих месяцев перезвон бубенцов на уздечках Спутников был самым громким звуком, который они слышали; теперь же он совершенно потонул в окружающем гомоне.

Улицы шли по спирали: никто не мог напрямик добраться до Дворца — как и в большинстве старых городов, построенных с учетом соображений обороны. Крис вел кавалькаду по маршруту, который неуклонно закручивался внутрь, к центру. Когда они оставили позади торговые улицы и очутились в сердце столицы, застроенном жилыми кварталами, шум остался позади. Скромные купеческие дома постепенно уступили место более внушительным зданиям, принадлежащим состоятельным людям и знати; каждый из таких особняков отделяла от улицы стена с палисадником. Наконец путешественники добрались до внутренней, сложенной из бежевого кирпича стены, окружавшей Дворец и три Коллегии — Бардов, Целителей и Герольдов. Одетая в синее с серебром Страж у ворот задержала их на минуту, пока отмечала в списке ожидающихся. Относительно того, когда Герольд должен прибыть из поля, велся строгий учет — в случае, когда люди возвращались из дальних секторов, время прибытия рассчитывалось с точностью до двух-трех дней, если же сектор располагался поблизости — с точностью до часов. Список находился у Стража Ворот, так что, если Герольд запаздывал, кому-то становилось известно об этом, и можно было что-то предпринять, чтобы быстро выяснить причину.

— Герольд Дирк еще не вернулся? — мимоходом спросил Крис загорелую женщину-Стража, когда та сделала нужную пометку.

— Прибыл два дня назад, Герольд, — ответила она, сверившись с реестром. — Страж отмечает здесь, что он спрашивал о вас двоих.

— Спасибо, Страж. Приятного вам дежурства. — Крис усмехнулся и заторопил Тантриса в ворота, которые придержала для них женщина; Ролан последовал за ними по пятам.

Крис продолжал внимательно наблюдать за Тэлией; то, как она, держалась, вызвало у него прилив оправданной гордости. Прошедшие месяцы явились для нее сущим адом. Ее контроль над Даром зиждился исключительно на инстинкте, а не на правильном навыке — а никому такое и в голову не пришло. Слухи о том, что Тэлия использовала свой Дар, чтобы манипулировать людьми — хуже того, что она делала это бессознательно — подорвали ее душевное равновесие. Для нее не составило труда уловить, что и сам Крис не убежден в ложности слухов. А для того, чей Дар основан на эмоциях и кто и так зачастую неуверен в себе, результат неминуемо должен был стать катастрофическим.

Катастрофическим — еще мягко сказано. Тэлия утратила всякий контроль над Даром — который, к несчастью, ничуть не ослабел. Она потеряла способность блокироваться и» безудержно проецировала эмоции. Не раз она была на волосок от того, чтобы убить их обоих.

Нам просто повезло, что в самый худший период мы оказались засыпаны снегом в том Путевом Приюте. Мы остались наедине и пробыли отрезанными от мира достаточно долго, чтобы она смогла снова взять себя в руки.

А потом Тэлия снова столкнулась с теми же слухами — на сей раз они ходили среди простого народа. Нередко на нее смотрели с подозрением и страхом, и все же она ни разу не допустила осечки в исполнении своих обязанностей и не давала посторонним никаких оснований усомниться в том, что она спокойна, любезна и полностью владеет собой. На протяжении нескольких месяцев девушка давала представления, которым позавидовал бы и искусный актер.

Для Герольда умение при любых обстоятельствах сохранять эмоциональное равновесие жизненно важно. Это особенно относится к Личному Герольду Королевы, который ежедневно имеет дело с вспыльчивыми вельможами и придворными интригами. Тэлия такое равновесие утратила, но, пройдя через все испытания, смогла восстановить, и с лихвой.

Крису удалось встретиться с ней глазами и ободряюще подмигнуть; Тэлия на мгновение сбросила торжественную мину и сморщила нос.

Они миновали казармы Стражи и подъехали к черному железному забору, отделявшему «общественную» территорию Дворца от «частной», а также трех Коллегий. Здесь у ворот стоял еще один Страж, но в его задачу главным образом входило перехватывать Новоизбранных; Тэлии же и Крису он с ухмылкой махнул, чтоб проезжали. Отсюда наконец стал ясно виден гранитный массив Дворца с тремя огромными кирпичными флигелями и отдельные здания Коллегий Целителей и Бардов. Крис испустил счастливый вздох. Откуда бы ни был родом Герольд, его настоящий дом и семья находились здесь.

При виде Коллегии и Дворца на Тэлию нахлынуло теплое и радостное чувство — чувство подлинного возвращения домой.

— Они как раз въезжали в последние ворота, когда она услышала восторженный вопль, и навстречу им по мощеной кирпичом дорожке галопом понеслись Дирк и Ахроди. Соломенные волосы Дирка развевались во все стороны, словно некое до чрезвычайности растрепанное ветром птичье гнездо. Крис соскочил со спины Тантриса, Дирк кубарем скатился с Ахроди; они встретились и обнялись, как медведи, хохоча и хлопая друг друга по спинам.

Тэлия осталась сидеть в седле: при виде Дирка ее сердце болезненно сжалось, а теперь колотилось так, что ей казалось, что его удары должны быть отчетливо слышны. Тревоги, касавшиеся Элспет и придворных интриг, отступили куда-то на задний план.

Она наглухо заблокировалась, боясь, что что-то из ее чувств может просочиться наружу.

Внимание Дирка было прежде всего сосредоточено на Тэлии, а вовсе не на его друге и напарнике.

Дирк высматривал их весь день — говоря себе, что соскучился по обществу Криса. Он чувствовал себя, словно туго натянутая тетива, но не испытывал желания разобраться, почему так напряжен. Его реакция, когда он наконец их увидел, была совершенно незапланированной: бурно приветствуя Криса, Дирк дал выход долго сдерживаемым чувствам. Хотя он, казалось, не обратил внимания на Тэлию, он почти болезненно ощущал ее присутствие. Она сидела на Спутнике так неподвижно, что могла бы сойти за статую, и все же Дирк буквально ловил каждый ее вздох.

Он знал, что запомнит, как Тэлия выглядит сейчас, до мельчайших деталей. Каждый нерв его, казалось, звенел. Дирк чувствовал себя так, словно лишился кожи.

Когда Дирк наконец выпустил его плечи, Крис сказал с ухмылкой, чье веселье граничило с озорством:

— Ты не поприветствовал Тэлию, братец. Она подумает, что ты ее забыл.

— Забыл? Вот уж вряд ли! — Дирку, похоже, слегка задыхался. Крис спрятал новую усмешку.

Ролан стоял от них всего в двух шагах, и Дирк высвободил руку, чтобы поздороваться с Тэлией.

Крис подумал, что никогда в жизни не видел на человеческом лице выражение, так приводящее на ум оглушенного быка.

Когда Тэлия встретилась взглядом с невероятной синевой глаз Дирка, она испытала потрясение. В нее словно ударила молния. Она едва не задрожала, когда их руки соприкоснулись, но сумела сохранить самообладание, которое держалось на волоске, и улыбнулась Дирку странно непослушными губами.

— Добро пожаловать домой, Тэлия, — вот и все, что он сказал. И хорошо. Звук его голоса и ощущение его взгляда вызвали у нее жгучее желание броситься к нему на шею. Тэлия обнаружила, что смотрит на Дирка не отрываясь, не в силах ответить.

Она сильно изменилась по сравнению с тем, какой Дирк ее помнил: похудела, словно ее обточили и закалили. Стала сдержаннее… и, конечно, повзрослела. Не появилась ли в ней грусть, которой не было прежде? Не от боли ли осунулось ее лицо?

Когда Дирк взял ее за руку, ему почудилось, что что-то — он не знал точно, что — пробежало между ними; но если Тэлия и почувствовала то же самое, она не подала виду.

Когда она улыбнулась ему, и глаза ее потеплели от улыбки, Дирк думал, у него остановится сердце. Сны, в которых он видел Тэлию все прошедшие месяцы, его одержимость — он полагал, что при столкновении с действительностью они лопнут как мыльный пузырь. Он ошибался. Действительность лишь усилила одержимость. Дирк держал едва заметно дрожащую руку Тэлии в своей и всем сердцем жаждал обладать красноречием Криса.

Они стояли так, застыв, так долго, что Крис со скрытым весельем подумал, что они могут остаться тут навсегда, если он не нарушит их сосредоточенности.

— Поехали, напарник. — Он сердечно хлопнул Дирка по спине и снова вскочил на Тантриса.

Дирк подпрыгнул от неожиданности, словно кто-то протрубил у него над ухом, затем сконфуженно ухмыльнулся.

— Если мы не тронемся с места, мы пропустим ужин — а я сказать тебе не могу, сколько раз в дороге мечтал о еде, приготовленной Меро!

— И это все, о чем ты тосковал? О жратве? Мне следовало догадаться. Бедненький обиженный братец, неужели Тэлия заставляла тебя есть твою собственную стряпню?

— Хуже, — сказал Крис, усмехаясь ей, — она заставляла меня есть свою! — Он подмигнул Тэлии и легонько ткнул Дирка, в плечо кулаком.

Когда Крис нарушил транс, в котором пребывал Дирк, тот выпустил руку Тэлии, словно обжегшись. Потом Тэлия обратила на Криса, взгляд, полный признательности — предположительно, за вмешательство — и Дирк почувствовал, как его захлестнуло нечто, неприятно похожее на ревность, при виде благодарности в ее глазах. Когда же Крис вовлек Тэлию в шутливую перепалку, Дирк пожалел, что сам до такого не додумался.

— Скотина, — сказал он Крису, скорчив ему рожу.

— Голодная скотина.

— А ведь он прав, как ни неприятно мне признавать, — промолвила Тэлия негромко, поворачиваясь к Дирку, и он подавил невольный трепет — ее голос окреп и стал лучше; он играл маленькие арпеджио на Дирковом хребте. — Если мы не поторопимся, вы действительно опоздаете. Мне-то что — я привыкла таскать у Меро хлеб и сыр — но держать здесь вас жестоко. Ты поедешь с нами?

Дирк рассмеялся, чтобы скрыть дрожь в голосе.

— Вам пришлось бы связать меня, чтобы помешать с вами поехать.

Он снова сел на Ахроди, скрипнув кожей седла, и они поехали — мужчины по бокам, Тэлия в середине, что дало Дирку отличный повод не сводить с нее глаз. Тэлия смотрела прямо перед собой или на уши Ролана, если только не отвечала в этот момент одному из друзей.

Дирк не знал, досадовать ему или радоваться. Она ни одному из них не уделяла ни на йоту больше внимания, чем другому, но Дирку начинало все сильнее хотеться, чтобы она глядела на него хоть чуточку почаще.

В сердце его начал заползать дикий страх. Последние полтора года Тэлия провела главным образом в обществе Криса. Что если…

Поскольку поведение Тэлии никакого ответа не давало, он принялся придирчиво наблюдать за Крисом. То, что он увидел, похоже, подтверждало его страхи. Крис держался с Тэлией непринужденно, как никогда не держался ни с одной другой женщиной; они смеялись и перебрасывались шутками, словно их дружба насчитывала много лет, а не несколько месяцев.

Когда они доехали до Поля и сарая для хранения сбруи, стало еще хуже: Крис с шутливой галантностью помог Тэлии сойти с Ролана, а та приняла его руку с насмешливой величественностью и спешилась одним быстрым плавным движением. Не задержала ли рука Криса его руку на мгновение-другое дольше, чем действительно требовалось? Дирк не мог сказать с уверенностью. Они вели себя не совсем как любовники, но Дирк не припоминал, чтобы Крис когда-нибудь подошел к любовному отношению ближе, чем сейчас.

Они расседлали Спутников и, наскоро почистив, убрали сбрую на место. Амуниция Дирка оставалась вполне чистой, снаряжение же Тэлии и Криса было в таком состоянии, что за час они бы не управились — после столь долгой службы в поле для того, чтобы привести все в порядок, потребуется помощь мастера. Дирк краем глаза наблюдал за Тэлией: та работала, тихонько напевая про себя. Крис продолжал балагурить, Дирк рассеянно, односложно отвечал. Ему страшно хотелось остаться с Тэлией наедине хоть на несколько минут.

Больше возможности для наблюдений ему не представилось. Откуда-то из-под земли выросли, словно по волшебству, Керен, Шерил и Джери, накинулись на Тэлию и утащили со всем скарбом к ней в комнаты, оставив Дирка один на один с Крисом.

— Слушай, не знаю, как ты, а я помираю с голоду, — сказал Крис Дирку, скорбно глядящему вслед удаляющейся четверке: Тэлия несла свою арфу, Сударыню, а остальные распределили между собой тюки. — Давай отпустим четвероногих на волю и пойдем дообедаем.

— Ну-с? — спросила Керен с лукавой многозначительностью, когда три подруги благополучно доставили Тэлию с пожитками в тишину и покой ее обиталища.

— Что «ну»? — отозвалась Тэлия, распаковывая вещи в спальне и поглядывая на седеющую преподавательницу верховой езды из-под опущенных ресниц.

— Что? Что! Брось, Тэлия, — рассмеялась Шерил, — ты отлично знаешь, что мы имеем в виду! Как все прошло? Твои письма не отличались ни длиной, ни содержательностью.

Тэлия сдержала улыбку и обратила невинный взор на спутницу жизни Керен.

— В личном или профессиональном плане?

Джери угрожающе взялась за рукоятку кинжала на поясе.

— Тэлия, — предостерегла она, — Если ты не перестанешь испытывать наше терпение, может статься, что Ролану сегодня придется искать нового Герольда Королевы.

— А, ну если вы так… — Тэлия, смеясь, попятилась, когда Шерил, сузив с шутливой свирепостью карие глаза и скрючив, словно когти, длинные пальцы, бросилась на нее. В последний момент Тэлия увернулась, и высокая брюнетка рухнула на кровать. — … Ладно, ладно, сдаюсь! Что вы хотите узнать в первую очередь?

Шерил со смехом перекатилась и встала на ноги.

— А как ты думаешь? Скиф намекал, что вы с Крисом стали близки, но только намекал — больше мы из него ничего не выбили.

— Да, вполне близки, но больше ничего. Да, мы спали под одним одеялом, и нет, между нами нет ничего, кроме очень крепкой дружбы.

— Обидно, — весело откликнулась Джери, бросаясь на кушетку в наружной комнате и принимаясь накручивать на палец прядь своих каштановых волос. — Мы надеялись на страстный роман.

— Жаль вас разочаровывать, — ответила Тэлия безо всякого сожаления в голосе. — Хотя, если ты подумываешь о том, чтобы сделать попытку в этом направлении…

— Хм? — Джери изо всех сил постаралась выглядеть не слишком заинтересованной, но ей это плохо удалось.

— Ну, когда ему удастся отделаться от Несен…

— Ха!

— Не смейся, мы, кажется, знаем способ. Так вот, когда она уже не будет преследовать его по пятам, Крис останется совершенно один, а он именно такой… э… приятный компаньон, как утверждает Варианис. Джери, зараза, нечего так откровенно облизываться, он тебе не миска сметаны!

Джери досадливо вспыхнула, став пунцовой, как подушки кушетки, а Шерил и Керен прыснули при виде ее смущения.

— Я ничего такого не делала, верно?

— Еще как делала. Держи свои хищные мысли при себе, если не хочешь спугнуть его, как Несса, — предупредила Керен с насмешливой улыбкой. — А что касается тебя, маленький кентавр, Крис, похоже, очень удачно излечил тебя от робости перед мужчинами. Полагаю, я должна извиниться перед Кириллом и Элкартом. Я считала назначение тебя в пару с Крисом безумием. Ну а теперь, когда наше жгучее любопытство утолено, как прошла работа?

— Очень долгая история, и, прежде чем я начну — вы трое уже поели?

Услышав три утвердительных ответа, Тэлия кивнула.

— Ну, а я еще нет. У вас есть выбор: можете либо подождать, пока я пообедаю, а потом уж будем болтать… Все застонали в шутливом ужасе.

— Либо вы можете внести меня в списки прибывших и притащить мне что-нибудь с кухни. Если я понадоблюсь Селенэй или Элспет, они пришлют за мной пажа.

— Я внесу ее в списки. — Джери стрелой вылетела за дверь и помчалась вниз по винтовой лестнице.

— Пойду добуду для тебя яств для небольшого пира. Ты выглядишь так, словно потеряла с полпуда, а когда Меро узнает, что это для тебя, он, наверно, перевернет вверх дном всю кладовую. — Шерил скрылась следом за Джери.

Керен отодвинулась от стены, к которой привалилась.

— Поздоровайся со мной как следует, несносный ты ребенок. — Она улыбнулась, протягивая руки.

— Ох, Керен… — Тэлия пылко, от всего сердца обняла женщину, которая стала ей разом подругой, сестрой и даже больше, которая заменила ей мать. — Боги, как я по тебе соскучилась!

— А я по тебе. Ты изменилась, и в лучшую сторону. — Керен прижала ее к себе, потом отстранила на длину руки, придирчиво оглядывая. — Нечасто удается мне увидеть, что мои мечты сбылись с такой точностью.

— Не говори глупостей, — Тэлия покраснела. — Ты видишь то, чего нет.

— О, не думаю. — Керен улыбнулась. — Видят боги, ты самый худший в мире судья, когда речь заходит об оценке тебя самой. Дорогая, ты стала именно такой, какой я надеялась. Но… тебе не выпала легкая стажировка, на которую мы рассчитывали, да?

— Мне… да, не выпала. — Тэлия вздохнула. — Я… Керен, мой Дар вышел из-под контроля и обернулся против меня. В полную силу.

— Благие и великие боги! — Керен еще внимательнее всмотрелась в Тэлию, пронзая ее взглядом серых глаз. — Как такое могло случиться? Я думала, тебя обучили…

— Все так думали.

— Погоди минутку; дай осмыслить. Ты закончила класс Ильзы; дай-ка вспомнить… — Керен задумчиво наморщила лоб. — Мне действительно кажется, что она упоминала о том, что хочет отправить тебя к Целителям, чтобы те дали тебе какую-то специальную подготовку, и что она не в восторге от того, что должна руководить Эмпатом, когда ее сфера — чтение мыслей.

Керен отвернулась от Тэлии и принялась расхаживать взад-вперед — привычка, давно знакомая девушке: Керен уверяла, что не может думать, если не двигается.

— Так… я сочла, что она обо всем позаботилась, так как ты столько времени проводила у Целителей. Но она этого не сделала, верно? А когда ее убили…

— Насколько поняли мы с Крисом, Герольды сочли, что Целители дают мне необходимую для Эмпата подготовку, а Целители решили, что Герольды все уже сделали, поскольку казалось, что я полностью контролирую себя. А когда контроль пропал…

— Боги! — Керен перестала расхаживать и положила руки на плечи Тэлии. — Маленькая, ты уверена, что сейчас все в порядке?

Тэлии очень живо вспомнились часы тренировок, которые устраивал ей Крис, болезненные уроки, когда оба Спутника наносили ей ментальные удары.

— Уверена. В конце концов, Крис ведь учитель Дара. Он заново обучил меня всем основам, а Ролан и Тантрис помогали.

— В самом деле? Ну-ну — вот так интересный поворот! — Керен выразительно подняла бровь. — Как правило, Спутники избегают прямого вмешательства.

— Думаю, они не видели другого выхода. Первый месяц мы все провели в засыпанном снегом Путевом Приюте… потом обнаружили, что те проклятые слухи дошли до нашего сектора, и не рискнули просить посторонней помощи. Тем самым мы бы только подтвердили слухи.

— Верно… верно. Если б я объезжала сектор, думаю, я бы тоже предпочла держать язык за зубами. Пользы то, что все узнали бы, что мы так оплошали с тобой, не принесло бы никакой, а вреда, вероятно, хоть отбавляй. Некоторые избранные — да, должны узнать, и, конечно же, это должно быть внесено в анналы, чтобы мы не повторили той же ошибки с другим Эмпатом… но… нет, не думаю, что случившееся должно стать достоянием гласности.

— В общих чертах так рассудил и Крис, и я согласилась. Ты — первая, кроме нас, кто узнал об этом. Мы оба расскажем Кириллу и Элкарту, а больше, думаю, никому.

— Да-а, — медленно сказала Керен. — Да. Пусть они двое заботятся о том, кому еще следует узнать. Ну что ж, как говорится, все хорошо, что хорошо кончается.

— Я в порядке, — с нажимом повторила Тэлия. — Сейчас у меня есть полный контроль, поколебать который не может даже Ролан. В каком-то смысле я рада случившемуся: я многому научилась… и оно заставило меня подумать о вещах, о которых я никогда прежде не думала.

— Тогда ладно. Ну, давай-ка отправим твое тряпье в прачечную — да-да, все; ни одного комплекта не оставляй на завтра. После полутора лет в поле они все нуждаются в починке. Вот… — Керен нырнула в деревянный шкаф Тэлии и снова появилась с мягким удобным халатом, — надень его. Сегодня вечером ты никуда не идешь, а утром Гэйта оставит у твоего порога кипу новой формы — хотя, судя по твоему виду, она тебе окажется немного великовата, поскольку Гэйта подберет вещи по твоей старой мерке. У всех нас накопилась для тебя уйма новостей. Да, и еще Элспет просила передать: «Хвала Владычице, и увидимся утром.»

— Ну, мой драгоценный, у вас, должно быть, накопилась уйма новостей для нас.

Дирк кивнул, столь поглощенный мыслями о чем-то постороннем, что даже не заметил, что сосредоточенно поглощает груду зеленой устили — овоща, который он страстно ненавидел.

Зато Крис замечал все, и ему стоило немалого труда сохранить серьезное выражение лица.

По счастью, столпотворение, обычное для столовой Коллегии во время обеда, давало ему отличную возможность отворачиваться, когда желание расхохотаться становилось сильнее его. Был самый пик обеденного времени, и на всех деревянных скамьях сидели студенты в Сером и инструкторы в Белых одеждах Полных Герольдов, причем все добродушно перекрикивались сквозь общий гам.

— Ну, так как прошло твое задание? Кстати, мы оба были очень тебе благодарны за те песенники. Добрую их часть мы уже выучили.

— К… да? Правда? Тогда… — Дирк внезапно осознал, что начинает заикаться, и неуклюже закончил, — Очень хорошо. Рад, что вам понравилось.

— О да, особенно Тэлии. Думаю, она ценит твой подарок больше любого другого в своей жизни. Конечно, она очень его берегла — но это вообще в ее характере. Я ставлю ей самую высокую оценку: она дьявольски хороший Герольд.

Теперь уже Дирк воспользовался шумом и стуком за окружающими столами, чтобы скрыть замешательство.

— Что ж, — сказал он, когда смог, наконец, более или менее справиться с оцепенением, казалось, сковавшим его, мысли, — похоже, тебе достался более занимательный стажер, чем мне. И более интересный сектор. Мой оказался таким скучным и спокойным, что мы с Ахроди по большей части просто спали на ходу.

— Владыка Огней, хотел бы я сказать то же самое! Не забудь, что «Пусть твоя жизнь будет интересной» — страшное проклятие! Кроме того, мне вроде вспоминается, что ты утверждал, будто юный Скиф довел тебя до полного изнеможения еще прежде, чем истек срок его стажировки.

— Еще бы, — хмыкнул Дирк. — Ты знал, что его Симри принесла кобылку, и он винит во всем вас двоих?

— Несомненно, поскольку у них обоих ни на грош стыда. — Крис пригнулся, когда мимо протиснулся студент, нагруженный стопкой грязных тарелок высотой больше его роста. — Господи, надеюсь, что сей отрок обладает одним из Доставочных Даров, не то он за минуту разроняет всю эту груду… да, Скиф и Симри получили по заслугам. Бедняжка Тэлия готова была содрать с них обоих шкуру, попадись они ей…

— Вот как?

Криса все больше и больше радовало поведение Дирка. И он без дальнейших уговоров со смаком поведал напарнику всю историю, умолчав о ссоре — скрытой причиной которой явился Дирк — и последовавшем за ней состязании по плаванию.

Потом настоял, что им нужно уйти и не мешать студентам, назначенным убирать со столов.

— Отлично. К тебе или ко мне?

Дирк из кожи вон лез, пытаясь скрыть свои чувства. К несчастью, Крис слишком хорошо его знал: непроницаемое лицо игрока в кости, которое делал Дирк, только доказывало, что он весь как на иголках.

— Благие боги, только не в твою комнату — мы там заблудимся на неделю! Ко мне. К тому же у меня, кажется, еще осталось немного того эррийского вина…

Рассказы продолжались за вином, у камина; друзья уютно развалились в старых, потертых зеленых креслах Криса. И каждая вторая фраза, сказанная Крисом, казалось, имела какое-то отношение к Тэлии. Дирк изо всех сил старался выглядеть заинтересованным, но скрыть истинные размеры своего интереса. Крис прятал в тени еле заметную улыбку, поскольку Дирку отнюдь не удавалось его провести.

Но ни разу Крис не проронил ни слова о том, что действительно интересовало Дирка — и наконец, расхрабрившись от вина, тот не выдержал и спросил прямо:

— Слушай, Крис, ты цвет рыцарства, но мы побратимы, так что можешь спокойно мне сказать! Вы с ней… да или нет?

— Да или нет что? — невинно спросил Крис.

— С-спали вместе, дрянь ты такая!

— Да, — честно ответил Крис. — А ты чего ждал? Мы же не ледяные — ни она, ни я. — Он счел, что для Дирка будет гораздо лучше узнать правду — и узнать так, чтобы он отнесся к ней так, как она того заслуживает, то есть спокойно. Тэлия с Дирком, вероятно, одинаково близкие его друзья. И между ним, Крисом, и Тэлией, нет ничего, кроме дружбы. Он так же не может прикидываться влюбленным в Тэлию, как и в Дирка, перед которым сейчас сидит. Крис исподтишка наблюдал за другом, оценивая его реакцию.

— Я… полагаю, это было вроде как неизбежно…

— Неизбежно — еще мягко сказано. Откровенно говоря, в ту первую зиму было, холера, слишком холодно, чтобы спать в одиночку. — Крис пустился в рассказ об их буранной эпопее с купюрами.

Он не посмел открыть, что Дар Тэлии вышел тогда из-под контроля. Во-первых, Дирку незачем было об этом знать. Во-вторых, Крис не сомневался, что о случившемся должно знать как можно меньше народу. Элкарт и Кизил, конечно, узнают, но он был совершенно уверен, что просто непорядочно рассказывать кому-то еще без особого на то разрешения Тэлии. Он закончил свой рассказ, несколько озадаченный: Дирк сидел молча, словно язык проглотил, и очень скоро сослался на усталость и ушел к себе.

О Господи. Из всех паскудных ситуаций, в каких можно очутиться… его лучший друг во всем мире подцепил на крючок первую женщину, на которую Дирку захотелось хотя бы поглядеть за многие годы.

Это несправедливо. Несправедливо, будь все проклято. Ни одна женщина в здравом уме не захочет на него и смотреть, когда рядом Крис. А Крис…

Крис… он-то влюблен в Тэлию? А если да…

Боги, боги, они, конечно, подходят друг другу.

Нет, проклятье! Крис может заполучить любую женщину, какую захочет, Герольда или нет, даже пальцем не шевельнув! Во имя всех богов, за нее Дирк будет с ним бороться!

Вот только у него нет ни малейшего представления о том, как это сделать. И… Крис ему как брат, больше, чем брат. Это будет несправедливо по отношению к нему…

В ту ночь Дирк долгие часы лежал без сна, глядя в темноту, без конца ворочаясь с боку на бок и проклиная козодоя, который, похоже, пел прямо у него за окном. К рассвету он смог разобраться в собственных чувствах ничуть не лучше, чем тогда, когда ложился спать.