"Ложь во имя любви" - читать интересную книгу автора (Лэнгтон Джоанна)

5

Успокоенная тем, что она скоро увидит Патрика, Алекс надеялась, что теперь ее сердечный ритм вернется в норму. Однако ее ждало еще не одно потрясение. Прежде всего, шикарный интерьер самолета, который она наконец смогла рассмотреть, и салон величиной с квартиру ее покойной кузины, тоже весьма немаленькую, поверг ее в шоковое состояние.

Раньше Алекс никогда не думала о Костосе, как о человеке с многомиллионными доходами. Если не задумываться о том, как он красив, то можно сказать, что он ничем не отличался от миллионов других молодых мужчин его возраста. Теперь же, видя баснословную роскошь, окружающую его даже в самолете, а также раболепное отношение к нему команды его личного лайнера, готовой лезть из кожи вон ради любой его прихоти, она стала понимать, почему он ведет себя так, словно он пуп земли.

Сидя в кожаном кресле, которое можно было приспособить к любому положению тела, обложенная со всех сторон книгами, газетами и журналами на любой вкус, Алекс казалась самой себе счастливой победительницей телевикторины, выигравшей экзотический отдых на всю жизнь.

Предупредительные бортпроводницы были готовы предугадать каждое ее желание, а еда была настолько вкусной, что ей пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы не наброситься на вкуснейшие десерты. Однако Алекс чего-то не хватало, чтобы ощущать полную идиллию.

Неожиданно девушка поймала себя на том, что она почти непрестанно смотрит на Костоса, который сидит в другом конце салона. Сначала Костос просмотрел стопку газет, разложенных на столике по степени важности. Затем он занялся кипой папок, лежащих перед ним. Деловые бумаги, видимо, неотложно требовали его внимания.

Он был так углублен в работу, что совсем не замечал ее, а она не могла глаз отвести от его худого аристократического лица, великолепной фигуры, скульптурной линии его скул, великолепия тонкого носа, густых темных ресниц, окаймляющих глаза, и страстного изгиба подвижных губ.

Алекс поняла, что могла бы весь день вот так разглядывать Костоса Сикельяноса. Он притягивал ее к себе, хотя она не находила тому причины. А может быть, она не хотела ее видеть, чтобы не открыть чего-то плохого в самой себе.

Неожиданно Костос бросил взгляд в ее сторону и заметил, что она смотрит на него не отрываясь. Алекс сконфуженно отвела взгляд. При виде Костоса ее сердце начинало биться сильнее, ей невольно хотелось узнать, какие жестокие или необычные поступки такой мужчина способен совершить во имя любви. Он выглядел сильным, энергичным, уверенным в себе. Этот мужчина выглядел как победитель. Он работал много, быстро и хорошо и добивался поразительных результатов. Он всегда побеждал. Победа была неотделима от его образа жизни. Она никогда еще не встречала подобных людей.

Алекс почувствовала, как теплый румянец разливается по щекам, и была сердита на себя за то, что испытывала подобное чувство. Где-то внизу живота она почувствовала жар, а все тело словно расплавилось под взглядом темных глаз. Как стыдно, что она ничего не могла поделать со своим телом. Алекс сжала руки, боясь выдать себя их дрожью.

Она поймала себя на том, что принялась нервно поправлять волосы, и этот жест выдавал ее растерянность. С чего это вдруг меня так тянет к нему? – злилась она на себя. Сколько ей лет, чтобы вести себя как школьница, влюбленная в учителя физики? Почему она вдруг превратилась в женщину, изголодавшуюся по плотской любви? Сколько раз раньше она становилась объектом насмешек из-за того, что избегала мимолетных связей или сторонилась мужчин? Что же изменилось теперь? Почему один его взгляд заставляет ее сердце биться чаще?

Костос откинулся в кресле и, вытянув длинные ноги, рассматривал свою раскрасневшуюся пленницу, которая его порядком забавляла. Ровный слой румянца покрывал ее лицо, шею и даже уши. Уже минут пять он ловил на себе ее настойчивый взгляд, но продолжал работать.

Понимая ее молчаливое, но недвусмысленное приглашение, он был вынужден сохранять хладнокровие. Если бы они были на земле, в его фамильном доме, он бы, не раздумывая, отнес ее на руках в спальню, где бы предался радостям секса. Но делать этого на борту самолета не стоило, так как слишком много людей могли наблюдать за ними, а им вовсе не стоило быть в курсе дела.

Костос, в свою очередь, тоже внимательно изучал Алекс. Эта женщина оставалась для него загадкой. Она обворожила его, проникла во все его поры. Никогда ранее он не терял голову от желаний, обуревавших его.

Она была аппетитна, как персик, и безыскусна, как пятнадцатилетняя девушка, что противоречило всему тому, что он знал о ней. Вид у нее был такой невинный, что он бы наверняка поверил своим глазам, если бы столько раз не перечитывал доклад частного детектива, где утверждалось совершенно противоположное. Это можно было объяснить только одним – она, видимо, была просто превосходной актрисой, которой одинаково хорошо удавались и роли простушек, и роли коварных искусительниц.

Всего несколько часов назад, когда Алекс узнала о неизбежном расставании с сыном, Костос был искренне обеспокоен ее душевным состоянием. Ее продолжительная истерика не оставляла сомнений в характере ее чувств к мальчику. Но, как следует подумав об этом на досуге, он пришел к выводу, что это было чистой воды притворством, и больше ничем. Ну что ж, видимо, ей давно пора преподать необходимый урок – с кем стоит играть, а с кем нет.

Легкая улыбка коснулась красивых губ Костоса. Пока мальчик будет привыкать к новому окружению, учить язык, присутствие его матери рядом с ним вовсе не помешает. А потом, когда у Патрика появятся новые привязанности и друзья, можно будет с легкой душой распрощаться с Алекс. К тому времени она ему наверняка надоест.

Конечно, известие о том, что он привез с собой какую-то женщину из Лос-Анджелеса и содержит ее в своем доме на острове, будет не очень просто скрыть от отца и других родственников. Наутро об этом будут знать все Афины. Распространение сплетен и досужих домыслов со скоростью света было главным занятием слуг и домашней челяди. Но если он не будет афишировать их с Алекс отношения, не будет показываться с ней в свете, все закроют на это глаза, пока он холост.

Кроме того, он надеялся, что слухи о женщине в его особняке быстро долетят и до ушей Софии. Это будет его маленькая месть ей. Костос самодовольно улыбнулся, вспоминая о девушке, на которой он мечтал жениться в далекой юности и которая, казалось, тоже любила его, но вычеркнула его имя из своего сердца в то же мгновение, как только взгляд любвеобильного Георгоса, стоявшего тогда во главе компании, упал на нее.

Желание стать полноправной и единственной хозяйкой усадьбы и стремление купаться в роскоши погасило зарождающееся чувство. София предпочла не очень молодого, но еще симпатичного президента компании студенту, только начинающему свою деловую карьеру. Хотя девушка и была вдвое младше брата Костоса, она не задумываясь стала его женой. Самым печальным было то, что после смерти Георгоса София, теперь уже его вдова, стала вести себя с Костосом с непозволительной в ее положении вольностью, надеясь наверстать упущенное и не желая уходить в тень.

Сбросив с себя груз воспоминаний, Костос тяжело вздохнул. Неужели я вечно обречен расплачиваться за ошибки своего брата? – с неожиданной горечью подумалось ему. За что ему такое наказание? Вот и сейчас он оказался один на один с еще одной из покинутых Георгосом женщин, с бессердечной искательницей приключений, которая даже бровью не повела при известии о том, что отец ее ребенка умер.

Костос еще раз с нескрываемым интересом посмотрел на Алекс. Циничная прожигательница жизни с лицом школьной отличницы. Он сразу понял, что она – женщина с характером, а он именно таких и любил.

Ему захотелось сжимать ее в объятиях до полного изнеможения. Будучи человеком рассудка, умеющим быть сильным и сдержанным, он никогда ранее не был во власти подобных ощущений. Это одновременно пугало и завораживало его.

Он представил ее обнаженной, со спутанными прекрасными волосами и затуманенными глазами, и тихо застонал. Эти ее роскошные волосы бередили его душу! Он твердо решил, что у него в доме она будет носить эту свою великолепную белокурую гриву только распушенной.

Костос явственно видел, как ее прекрасное белое тело распростерто на его постели, она изнывает от страсти, стонет и извивается, а он уж постарается довести ее до неистовства желания, равного его собственному. Скоро он будет делать с ней все, что захочет. От этих мыслей все его тело загорелось таким голодом, которого он не испытывал с давних пор. Он почувствовал укол ревности. В конце концов, Георгос мог покупать ее ласки сколько угодно, но именно он будет безраздельно владеть ею.

Стюардесса попросила их пристегнуть ремни. Когда самолет пробился сквозь облака навстречу солнцу, все вокруг окрасилось в золотисто-розовые тона. День был великолепный. Самолет снизился и наконец приземлился. Подали трап, но Алекс не торопилась вставать.

Она все еще сидела в своем кресле, глядя на современный аэропорт за окном. Что ждет ее в этом городе? Никогда еще в своей жизни не попадала она в такую необычную ситуацию. Если бы кто-то рассказал ей о том, что с ней произойдет, она бы никогда в это не поверила.

Когда Костос поднялся со своего места и направился к выходу, Алекс тоже торопливо вскочила, стараясь не отстать от него. Он был единственным человеком, который мог ее поддержать в этом чужом месте.

На улице было так жарко, что казалось, ты находишься внутри духовки. К счастью, им не пришлось идти в здание аэропорта, так как недалеко от самолета их ждал вертолет. Костос обхватил талию Алекс своими крепкими руками и подсадил ее в кабину.

– Когда я увижу Патрика? – Это был первый вопрос, который Алекс задала на борту вертолета, пристегивая ремень, но Костос перебил ее:

– Может быть, мне удастся привезти его к нам сегодня вечером, но тебе необходимо набраться терпения. Тебе следует понять, что я не могу дать никаких гарантий. Прежде всего я должен поговорить с отцом.

– А что будет, если он вдруг скажет «нет»? – испуганно спросила Алекс.

Костос бросил на нее раздраженный взгляд. Она и вправду так глупа или просто прикидывается? Естественно, его отец скажет «нет»! В этом не может быть никаких сомнений. И все же он не собирался скрывать от отца то, что привез Алекс с собой. Такой секрет вряд ли от него утаишь. Но отец был человеком, способным понять его.

Вертолет резко взвился в воздух. Алекс ахнула и зажмурилась. Ей показалось, что в ее желудке все перевернулось, она старалась не дышать. Немного привыкнув, она открыла глаза и посмотрела в иллюминатор. С борта вертолета открывался панорамный вид Афин. Затем картинка сменилась, и она, затаив дыхание, залюбовалась лазурно-голубым морем и множеством маленьких островов, разбросанных вдоль линии побережья.

Неожиданно вертолет резко накренился и стал быстро падать, хотя внизу не было видно ничего, кроме моря. Ужас сжал сердце Алекс, и она крепко вцепилась в руку Костоса, сидящего рядом с ней. Ей показалось, что еще мгновение – и они все вместе нырнут в воду, а морская пучина поглотит их. Она уже попрощалась со всем, что любила в этой жизни.

Но когда ей хватило храбрости осмотреться, она смогла различить маленький остров внизу, скалы, поросшие растительностью, затем зеленое пространство, заполненное домиками с черепичными крышами... Через секунду вертолет приземлился в долине. Каким облегчением было опять ступить на твердую землю! – Это Пелекас, моя резиденция, – пояснил Костос, подавая ей руку.

Стоя на вертолетной площадке, Алекс в изумлении смотрела на роскошный сад, полный фруктовых деревьев и цветущих кустарников, простирающийся на многие мили вокруг, виднеющийся повсюду, куда ни кинь взгляд. Это было и в самом деле чудесное место. В отдалении был виден старый каменный дом значительных размеров во всем своем великолепии. Он был окружен парком с аккуратно подстриженными деревьями.

– Какое красивое место! – Она сказала это ненароком, и их взгляды встретились.

Почти невидимая среди деревьев мощеная тропинка вела к старинной каменной арке, украшенной тонкой резьбой. Неужели она будет жить в этом дворце?

– Алекс... – поторопил ее Костос, ожидая девушку на ступенях лестницы.

Алекс шла будто во сне, в восхищении рассматривая необычный интерьер здания и великолепное старинное убранство. Бронзовое лицо Костоса осветилось улыбкой, когда он заметил ее восторг перед теми вещами, к которым он привык с детства и воспринимал как самые обычные. Пусть смотрит и учится хорошему вкусу. Он с дрожью вспомнил ее безвкусную дорогую квартиру.

Мебель в доме была выдержана в основном в стиле английских и французских загородных домов, и все в комнатах было устроено строго в соответствии с каноном семнадцатого века, когда и был построен этот дом. Алекс прошлась по длинным залам, разглядывая красивые узорчатые плитки пола и любуясь из высоких окон видом на море. Наконец она остановилась в конце зала, где размещался солярий с растениями и стояли удобные кресла.

Алекс взглянула на Костоса и была поражена теплой улыбкой, которая осветила его лицо. Потрясенная, она почувствовала прикосновение его теплой руки. Его глаза страстно блестели и всматривались в ее лицо с таким пылом, что ее охватил жар.

Костос взял ее за руку, и они вошли в следующую дверь. Горячий поток солнца вливался в комнату через растворенные двери террасы, освещая ореховое бюро, письменный стол и полки с книгами. Костос нежно вынул заколку из ее волос и небрежным жестом отбросил ее в сторону.

– А теперь, дорогая, мы сделаем то, о чем я мечтал с того самого момента, как увидел тебя... Мы пойдем в спальню, и я доставлю тебе неземное удовольствие. – Он был серьезен как никогда.

Бирюзовые глаза Алекс широко раскрылись. Сердце бешено запрыгало в груди, соски внезапно затвердели и заныли, пламя внизу живота разгоралось все жарче. Множество разнообразных чувств раздирало ее.

Фантазии – это одно, в действительности же все выглядело по-другому. Одно дело – смотреть на него и, сидя на безопасном расстоянии, представлять, как он касается тебя, как целует тебя, а совсем другое дело – когда твои рискованные фантазии начинают претворяться в жизнь.

– Прошу прощения, но... – робко начала она, прикусив нижнюю губу и задыхаясь.

Не слушая ее бессвязного лепета, Костос поднял ее на руки и нетерпеливо понес по длинной веренице комнат, открывая двери ногой.

– Сейчас же отпусти меня! – В отчаянии Алекс не знала, что делать.

– Не нужно разыгрывать из себя оскорбленную невинность, это тебе не идет. Ты уже переигрываешь, – заявил Костос тоном, не терпящим возражения, быстро поднимаясь на верхний этаж и не выпуская ее из рук. – Мне уже начинает это надоедать.

Он испытывал некое ощущение обладания, странную нежность, какой не должно было быть.

– Я предпочитаю в женщине честную и открытую страсть, а не лицемерие, – пояснил он тоном наставника и добавил, слегка раздражаясь: – Ты ведь хочешь меня, а я тебя, так в чем же дело?

– Мы так не договаривались! – вскрикнула Алекс. И... не знала, что еще сказать. Словно сквозь туман она удрученно и потерянно смотрела на Костоса.

Неожиданно их спор прекратился. Как только они вошли в просторную спальню, они оба потеряли дар речи от необычного зрелища, которое их там поджидало. Брюнетка потрясающей красоты, полностью при этом обнаженная, как гурия возлежала на широком ложе.

Она была так изящна, так изысканно сложена! Гладкая кожа, слегка позолоченная загаром, великолепная грудь, изящная талия и необыкновенно женственные бедра были, без сомнения, созданы самими богами Эллады. Каждый сантиметр ее тела был призван зазывать и соблазнять, а водопад длиннющих шелковых волос каскадом струился на простыню светлых тонов.

Растерянная от этой ослепительно бесстыдной наготы, Алекс залилась краской и постаралась высвободиться из рук Костоса. Тот просто окаменел, не в силах сдвинуться с места, затем прошептал что-то на своем родном языке. По ярости, прозвучавшей в его голосе, Алекс заключила, что это несомненно было какое-то ругательство. Костос буквально швырнул Алекс в мягкое кресло, стоящее прямо у порога спальни, чуть не сломав ей шею.

Алекс только и оставалось делать, что наблюдать за тем, как взбешенная красотка вскочила с кровати. Ее темные, как сливы, глаза метали молнии, а алые губы, всего секунду назад призывно улыбавшиеся, извергали что-то негодующее и неистовое. Готовая вцепиться в Костоса как тигрица, она заверещала так, что, казалось, стекла задрожали в оконных рамах.

Костос резко побледнел, что было неожиданно при его смуглой коже. Он опять что-то прошипел по-гречески, с ненавистью глядя на женщину. Потом торопливо схватил покрывало и яростно швырнул его соблазнительнице. Алекс видела, как у него дергается щека. Затем он взглянул на Алекс и довольно холодно проговорил: «Извини», выходя из комнаты.

– Кто ты такая?

Слегка прикрываясь тонкой тканью, красотка подошла к Алекс, как только дверь за Костосом закрылась.

– Костос говорил с тобой по-английски. Ты, иностранная потаскушка!

Не успев прийти в себя от изумления, Алекс испугалась, что сейчас алые длинные ноготки женщины вцепятся ей в волосы. В своем воображении она представила себе дикую сцену женской драки из-за мужчины. Боже, куда она попала? Она не вполне была уверена, имеет ли право эта штучка изрыгать проклятия на кого бы то ни было. Может, она бывшая любовница Костоса? А может, даже и не бывшая?

Эта сцена, к счастью для Алекс, не имела продолжения, так как в комнату вбежали трое служанок и вывели рыдающую женщину вон.

Какое-то время Алекс слышала, как женщины раздраженно переговаривались по пути к выходу, а затем хлопнула входная дверь. Воцарилась тишина. Алекс чувствовала себя ужасно нелепо. Она вспомнила, как Костос говорил ей при их первой встрече, что женщины бросаются на него, но не могла же она подумать, что так оно в буквальном смысле и есть. И вообще, зачем она-то нужна ему, неуверенная в себе простушка, если такая роковая женщина, горя нетерпением, ожидала его в постели?

Задумавшись, она не сразу заметила, как в комнату почти неслышно вошел Костос. Костос приближался к ней, и, наблюдая за ним, Алекс испытывала трепет. С каждым его шагом где-то в глубине ее тела зарождалась нервная дрожь. Он был все ближе и ближе, и трепет нарастал, охватывая ее всю и спускаясь все ниже, ниже и ниже...

Приседая перед ее креслом, он лениво спросил:

– Итак, на чем мы остановились?

Алекс в изумлении взглянула на него. Поистине, его самоуверенность не знала предела. Единственным ее желанием было очутиться как можно дальше от этого дома.

– Ни на чем, – пробормотала она смущенно. Его сверкающие темные глаза, казалось, пожирали каждую черточку ее тела, смущая и нервируя ее. Усилием воли Алекс отвела глаза и невидяще посмотрела в сторону.

– Я хочу насладиться тобой сегодня, – услышала она его голос.

Как он странно выражается. Никогда еще мужчины так не говорили с ней. Видимо, это можно объяснить тем, что английский язык не является для него родным.

По выражению его лица Алекс почувствовала, что Костос очень серьезен.

– Удивлена? Странно. – Костос поднял черную соболиную бровь, а в его глазах зажглись насмешливые огоньки. – Ты была не очень щепетильна, когда сказала, что пойдешь на все, лишь бы увидеться со своим сыном. Отчего же ты остановилась на полпути?

Алекс приложила руку к виску, пытаясь мыслить здраво и найти рациональное зерно в том, что с ней произошло. Что же делать дальше? – спрашивала она себя, стараясь не думать о том, что она натворила.

– Ты считаешь, что это справедливо – заманивать меня в Лондоне, а сейчас изображать из себя недотрогу? – поморщился Костос.

Справедливо ли? О какой справедливости он говорит? Разве она его заманивала? Сходя с ума от страха за Патрика, она, как умела, шла к своей, только ей видимой цели, не оглядываясь ни на кого.

– Но ты ведь умный человек. Не хочешь же ты переспать со мной только для того, чтобы восстановить попранную справедливость, – поторопилась проговорить она, нервно сгибая и разгибая пальцы. Она смотрела на Костоса широко распахнутыми глазами, не зная, как еще его убеждать. – Это было бы глупо и неразумно.

– Неразумно...

Костос откинул свою красивую черноволосую голову назад и рассмеялся. От этого смеха у нее мурашки побежали по коже. Он по-хозяйски оглядел ее фигуру, затем легким движением снял пиджак и небрежно бросил его на пол, расстегнул воротник рубашки и развязал галстук.

– Сегодня ночью я вовсе не собираюсь быть разумным. Каким угодно, но только не разумным, – протянул он с иронией в голосе и, вытянув рубашку из брюк, начал медленно ее расстегивать.

Алекс как зачарованная не могла отвести от него глаз. Сначала показалась тонкая полоска его загорелой груди, изредка поросшая темными волосками, а затем он сбросил рубашку и остался голым по пояс, а его рука потянулась к верхней пуговице брюк. Он являл собой олицетворение мужской силы и уверенности. – Ты ведь меня совсем не знаешь...

– Я узнал уже все, что мне было нужно. – Костос быстро подошел к Алекс, поставил ее на ноги, а затем спустил легкий пиджак с ее плеч, дав ему упасть на пол.

Он не мог оторвать глаз от открывающейся ему роскошной груди под легкой блузкой на бретельках. Чувственная улыбка исказила красиво очерченные губы Костоса. Алекс почувствовала, как напряглись ее соски, предательски проступая через тонкую ткань.

Глаза Костоса сверкали от страсти, он с трудом дышал.

Алекс немного отступила, чуть не споткнувшись о кресло, стараясь убежать от него, от себя и от своих потаенных желаний. Ему стоило только взглянуть на нее одним глазом, как ее охватывало яростное желание быть с ним рядом, желание, которого она никогда ранее не испытывала и которое ужасало ее. Ее слабость грозила вот-вот пролиться наружу, открывая всем ее существо. Впервые в своей жизни она чувствовала себя женственной, красивой и желанной.

Костос притянул ее к себе.

– Чего ты боишься?

Как он почувствовал ее страх? Алекс не могла признаться ему, что она трепетала от его власти над ней, робела от своего собственного чувственного голода. Сладостная и неумолимая страсть овладела ею. Алекс всегда казалось, что она – очень благоразумная женщина, но что-то в ее жизни круто изменилось с тех пор, как Костос переступил порог ее дома. За последние несколько дней она говорила и делала такие вещи, о которых раньше и не помышляла.

– Ничего, – торопливо сказала она.

Ее сопротивление растаяло, как снег, когда ее глаза встретились с его властным взглядом, и опустошающий поцелуй погрузил ее в пучину эротического предвкушения.

– Несомненно, ты самая соблазнительная штучка из тех, что я встречал в своей жизни, к счастью или к несчастью, – глухо произнес он. – Едва я только взгляну на тебя, как меня охватывает желание.

Алекс бессознательно обвила его шею руками и с тихим стоном ответила на его поцелуй. Она убеждала себя, что не желает этого, но он поцеловал ее еще крепче, пробуждая своим коварным языком и гипнотизирующей близостью такие чувства, что для Алекс, ласкавшей его густые волосы, ничто больше не имело значения.

Костос еще крепче прижал ее к себе. Возбуждение понемногу нарастало. Алекс почувствовала, как блаженное тепло заставило затрепетать все ее тело, быстрее забиться ее сердце. Еще немного – и она, как спелый плод, без сил упадет к его ногам.

Костос просунул ступню меж ее щиколоток, раздвигая ей ноги. Алекс почувствовала, как увлажнились ее трусики. Она задрожала. Ее колотил самый настоящий озноб. Ощущение было совершенно новым, неизведанным. Никогда еще желание не овладевало ею с такой силой. Она была просто раздавлена им. А она-то думала, что «дрожь желания» – всего лишь поэтическая метафора.

Костос медленно расстегивал ее блузку, освобождая из плена материи мягкие полушария грудей. Алекс в очередной раз чуть не лишилась чувств. Откуда-то из подсознания пробивался несмелый голос разума. Ей казалось, что он выкрикивал нечто похожее на призыв держать себя в руках, но этот голос был так тих, что сказать с уверенностью она не могла. Ею овладело какое-то дикое безрассудство.

– Мне очень нравится эта молния на твоей юбке. Весьма провокационно... – Его палец чертил замысловатые рисунки на ее белоснежной коже.

– Видимо, я ем слишком много пиццы, – вздохнула она виновато. – Или сливочных помадок.

– Ты сама как сливочная помадка, – страстно прошептал Костос ей на ухо, нежно исследуя ее ушную раковину своим языком.

Он медленно подвел ее к постели, все еще тесно прижимая к своей груди, одновременно расстегивая молнию на ее юбке. Алекс постаралась втянуть живот, надеясь, что юбка соскользнет с нее, а не застрянет где-нибудь на полпути ее округлых бедер.

Ей хотелось закрыться простыней, задвинуть шторы или выключить свет, чтобы он не смог разглядеть многочисленных, по ее мнению, недостатков ее полненькой фигуры.

К счастью, юбка без осложнений послушно прошелестела вниз, при этом Алекс из последних сил старалась выглядеть веселой и уверенной светской женщиной. Но внезапно она вспомнила о том, что эти простыни еще теплы от тела предыдущей гостьи. Не в состоянии забыть разыгравшуюся здесь сцену, она робко спросила:

– А кто была та женщина? Повисла гробовая тишина, а затем Костос раздраженно произнес:

– Тебя это не должно волновать.

Краска залила его высокие скулы, губы сжались.

– Ты должна помнить, что она никогда не была и не будет моей любовницей.

Как странно. Может быть, в Греции не так уж много мужчин, раз женщины должны добиваться их такой ценой? – подумала Алекс. Интересно, а что бы произошло, если бы Костос вернулся один, как эта женщина, видимо, и предполагала? Может быть, он оказался бы для нее легкой добычей? Эта мысль ей совсем не понравилась.

Огонь желания разгорался все сильнее в них обоих. Пушистые волосы Алекс смешно щекотали Костосу нос. Он с наслаждением вдыхал цветочный аромат ее шампуня, погружая лицо в великолепие роскошной белокурой гривы. Вдохнув глубже, он уловил и тонкое благоухание ее тела. Это был запах женщины, и он как магнит притягивал к себе все мужское, что было в Костосе.

Одним быстрым движением он стянул с нее колготки и отбросил их в сторону, а потом крепко обнял Алекс и устроил рядом с собой на кровати. Она была послушна и чувственна. Костос начал медленно ласкать ее груди кончиками пальцев.

Лампа освещала нежные розовые соски, словно почки набухавшие у него на глазах. Их сочетание с нежной белой кожей редкого оттенка и молодым упругим телом было настоящим чудом. Обещанием, от которого могло разорваться сердце.

Повинуясь внезапному порыву, он наклонился и провел языком по сладостной груди Алекс, а руками обхватил ее бедра и притянул к себе.

Неожиданно почувствовав тепло его губ и языка на своей обнаженной коже, Алекс невольно выгнулась дугой и вцепилась в густые черные волосы на его затылке. Он принялся с жадностью сосать ее грудь, а Алекс тихо постанывала от необычных ощущений, пронзавших ее, и слегка покачивала бедрами ему навстречу.

Взглянув Алекс в глаза, Костос заметил, что она опять зарделась как роза. Румянец необыкновенного оттенка залил ее изящную шейку, поднялся вверх на щеки и залил все лицо. Даже ушки порозовели, будто устыдились чего-то.

– А у тебя уши покраснели, – дразня ее, сказал он.

Алекс подняла руки и сконфуженно спрятала уши под волосами. Костос засмеялся, отбросил простыню и погрузил одну руку ей в волосы, страстно обнимая ее другой. Его изголодавшиеся губы приблизились к ее.

– Я весь горю от желания, ma belle, – проговорил он хрипловатым голосом, почему-то по-французски.

Она не знала французского, но догадалась, что могут значить эти слова.

Алекс неуверенно протянула руки и коснулась его жестких густых волос. Этот жест можно было расценить как приглашение.

– Поцелуй меня, – попросила она Костоса, не в силах больше терпеть жар, который нарастал внутри.

От этого поцелуя она чуть не задохнулась. Она не могла дышать, да и не хотела, она была готова задохнуться в этом мареве желания. Ее окутывали волны его пряного мужского запаха, густого и соблазнительного.

– Ты такая красивая, – прошептал он. – Ты полна самого изысканного вкуса.

Неожиданно он засмеялся:

– Похищение принесло совершенно неожиданные плоды.

Она с такой готовностью отзывалась на его ласки, так страстно прижималась к нему, что мужчина был больше не в силах терпеть эту сладостную муку.

Костос стянул с нее трусики, и она моментально вернулась назад на землю, ощущая свою наготу и нахлынувший вдруг страх перед неизведанным.

– Ты достойна моей страсти. Я знал, что так и будет, – прошептал он, и она опять забыла все, кроме этих глубоких, словно два омута, глаз.

Он с силой сомкнул руки вокруг ее бедер и крепко прижал девушку к себе. Охваченный дикими первобытными чувствами, насквозь пронзавшими его, он страстно целовал ее, не останавливаясь ни на секунду, и движения языка повторяли движения его бедер, которые все неистовее скользили вверх-вниз по ее бедрам.

Алекс с жаром отвечала на его яростные поцелуи, вся дрожа, почти теряя сознание от вожделения. Костос погладил ее полные груди, провел широкой ладонью по плоскому животу и спустился к треугольнику, покрытому нежными завитками, туда, где смыкались ее бедра. Он помедлил немного там, нежно поглаживая короткие мягкие волосики, и скользнул пальцами в сладостную набухшую плоть, таившуюся под крошечными локонами.

Алекс окаменела от изумления и восторга. Она доверчиво отдавалась этой сладостной и невероятной муке, этому совершенно неведомому ощущению. Он терпеливо ласкал ее лоно до тех пор, пока всю Алекс не заполнило тепло, накрывшее ее словно пеленой. Желание достичь пика экстаза, вершины наслаждения, о которых она лишь смутно догадывалась, возрастало с каждым прикосновением его пальцев.

Костос отчаянно жаждал достичь той же вершины. Больше он не мог сдерживать себя и, приподняв обеими ладонями ягодицы девушки, со стоном, переходящим в рычание, начал медленно погружаться в ее лоно.

Алекс напряглась, когда почувствовала его твердый мужской жезл, но ее жажда пересилила страх перед неизвестным. Он вошел в нее со всей страстью, разбуженной в нем этой странной женщиной. Растворившись в блаженстве, которое дарила ей твердая гладкая плоть, все глубже и глубже вонзающаяся в ее отзывчивое лоно, Алекс была не готова к какому-либо противостоянию. Внезапная боль заставила ее вскрикнуть.

Костос удивленно замер.

– Тебе больно?

– Нет, все нормально.

– У тебя там так узко, – прошептал Кос-тос, и в его голосе прозвучали забота и наслаждение.

Терпеливый и опытный любовник, он перемежал медленные, неторопливые, максимально глубокие проникновения быстрыми, резкими толчками, забывая о себе ради ее наслаждения, прислушиваясь к ее дыханию, ощущая ее испарину, пока не сплел окутавшее обоих покрывало страсти, под которым исчезло время.

Ее тело с жадностью приняло его, и все это время Алекс, не прекращая, стонала, задыхалась и произносила нежные и призывные слова, выражая свое полное удовольствие. Она умоляла его не останавливаться, не прекращать движения.

Алекс первой достигла экстаза. Она издала тихий стон, замерла в восторге от волны необыкновенного наслаждения, вдруг окатившей ее. Огромная сила, бесконечная сладость поглотила ее, ошеломила ее, и она, не помня себя, затихла.

Когда последний стон замер у нее в горле, Костос почувствовал, как что-то прорвалось внутри него. Словно яркая вспышка взорвалась в мозгу – наступила разрядка, и в этот самый миг он понял, что благодаря чистой случайности встретил нечто редкое и драгоценное, то, с чем ему ни за что нельзя расставаться.

Прошло немало времени, прежде чем он отстранился от нее. Было так прекрасно, так дурманяще радостно ощущать ее обворожительное тело. Костос поднял темную голову и смотрел на нее ясными глазами, снова казавшимися сейчас коричнево-желтыми, как у тигра.

– Прости, что был груб с тобой. Я никогда еще не причинил боли ни одной женщине.

Даже распластанный на мятых простынях, Костос источал ауру мужественности. Мускулы плеч и спины выдавали недюжинную силу. Изящные кисти рук казались удивительно мощными. В строгом лице угадывалась страстность и одновременно несгибаемая воля.

– Тс, – прошептала она.

Она стараясь не встречаться с ним взглядом и целовала ту часть тела, до которой могла дотянуться, – его уверенный подбородок.

Костос оттаял от этого нежного проявления ее чувств, а затем хрипловато рассмеялся, самодовольно откинувшись на подушки.

– Нельзя не согласиться, что секс – это прекрасное средство для снятия напряжения. Теперь я с легкостью смогу пережить аудиенцию у отца. – Его голос был весел и полон уверенности в себе.

Тонкие пальцы Костоса забавлялись с белокурыми локонами Алекс.

– Я думаю, ma belle, пока ты здесь, нам будет очень неплохо вдвоем.

Внезапно Алекс захотелось ударить его. Что? Она для него лишь средство для снятия напряжения? Неужели именно так называется то, что они только что пережили вместе? Как будто сыграли вместе в теннис? Прекрасное чувство единения их тел и душ было растоптано и разрушено его небрежными словами.

Алекс сразу же вернулась в свой футляр, как будто с размаху упала на землю с высоты, ужасаясь про себя мысли о том, что она натворила. Тут же ей некстати вспомнились его слова о том, что похищение приносит неожиданные плоды, и стыд захлестнул ее могучей волной, от которой не спрячешься.

Не почувствовав ее сомнений, полный сил и энергии, Костос отбросил простыню и вскочил с кровати. Он пошел в ванную, и вскоре она услышала звук падающей воды. Алекс легла на живот и уткнулась лицом в подушку, понимая, что уже поздно раздумывать о том, что произошло. Тем не менее слезы поднимались к ее глазам.

Затем из соседней комнаты донесся звук выдвигающихся и задвигающихся ящиков. Видимо, Костос одевался.

Он вошел в комнату и посмотрел на Алекс. Лицо его смягчилось. Она лежала посреди небрежно скомканных простыней, такая милая, до сих пор упивающаяся любовью. Распухшие от страстных поцелуев губы ее все еще горели, белокурые кудри каскадом струились по белоснежной льняной подушке, из-под покрывала соблазнительно виднелся коралловый сосочек.

Она казалась привлекательной, зовущей, соблазнительной, и Костос с трудом удержался от того, чтобы не сорвать с себя деловой костюм и не броситься снова сломя голову в постель к ней.

Прикусив губу, Алекс повернулась к нему лицом, надеясь вести себя естественно, при этом абсолютно не зная, как же ведут себя в такой ситуации. Она раньше не была в постели с мужчиной.

– Алекс...

Она посмотрела на него.

Черные волосы были зачесаны назад, он был свежевыбрит и одет в светло-серый костюм в тонкую полоску. Костос выглядел необыкновенно свежо и привлекательно, и впрямь как нефтяной магнат.

Внезапно ей пришло в голову, что раздетый он ей гораздо ближе, по крайней мере тогда он лишен своей обычной сдержанности и высокомерия.

– Я увижу Патрика или, в крайнем случае, узнаю, как он себя чувствует, – спокойно сообщил он, не сводя с нее глаз. – Я постараюсь привезти его сюда, но больше ничего я обещать не могу. Доверься мне.

Губы Алекс сморщились, как будто она собиралась заплакать, но она только кивнула в знак согласия. У нее не было сил спорить.

Костос повернулся и собрался уже уходить, но, взявшись за ручку двери, он внезапно остановился как вкопанный и резко повернул назад. На его лице отразилась борьба чувств. С резкими словами он потянул простыню на себя, оставляя Алекс совсем обнаженной.

– Что случилось? – не понимая ничего, удивленно спросила Алекс.

Она посмотрела туда же, куда смотрел он, и с ужасом поняла, что погибла. Чем выше взлетишь, тем больнее падать.

Костос поднял прищуренные глаза от небольшого пятнышка крови на простыне, где они только что лежали вместе. Алекс постаралась прикрыться другим краем простыни, но Костос не дал ей такой возможности, совсем стянув покрывало с кровати и сердито бросив его на пол.

Было видно, что в нем кипит гнев.

– Мне с самого начала кое-что показалось неладным, но я не послушался своего внутреннего голоса. Теперь у меня есть подтверждение моей догадки! – Голос Костоса прерывался.

Он подошел к ней ближе, не спуская подозрительных глаз с ее лица.

– Если ты девственница, то не можешь быть матерью моего племянника.

Тяжелый гнет тишины повис над комнатой.