"Роковой шторм" - читать интересную книгу автора (Блейк Дженнифер)

Глава 8

Стоял обычный серый день. Тетя Люсинда отправилась с визитами к знакомым. Она приглашала с собой Джулию, но та отказалась, сославшись на головную боль. За последние дни девушка так много читала и занималась вышиванием, что перетрудила глаза. Она сидела в маленькой гостиной, держа вышивку на коленях, но ничего не делая. Ред уехал с дядей сразу после завтрака, она осталась одна. Скоро надо будет заказывать чай, а потом, вплоть до переодевания к обеду, можно будет скоротать время в спальне.

Звук открывающейся двери заставил Джулию повернуть голову.

— Ред! Я не слышала, как подъехал экипаж.

— Должно быть, вы задремали, — сказал он с улыбкой, закрывая дверь и подходя к ней.

Джулия машинально подставила губы для поцелуя, словно делала так всю жизнь. Это стало обычным ритуалом при встрече и расставании. Она усвоила, что если будет уклоняться от этой обязанности, ей придется подвергнуться страстному объятию на людях. Ред приподнял ее подбородок, и его губы на этот раз задержались чуть дольше обычного.

— У меня хорошие новости, — сказал он, подняв голову. — «Давид» направляется в порт.

— О, Ред! — выдохнула она. — Наконец-то!

— Да, ожидание окончено. Несколько дней в порту, неделя — самое большее две, на погрузку — и мы отправимся к острову Святой Елены.

Тень пробежала по его лицу; он выпрямился, положив руку на мраморный камин.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, — сказал он, покачав головой. — Что могло случиться?

— Не знаю. Мне, видимо, что-то померещилось.

Но она была уверена, что не ошиблась. На мгновение сожаление и беспокойство промелькнули на ее лице.

— Надо сообщить Гурго и остальным. Я уже разослал приглашения на сегодняшнюю встречу. Вы хотите прийти?

— Только попробуйте удержать меня, — воскликнула она. — Но точно ли, что «Давид» отправится из Лондона на остров Святой Елены?

Он кивнул.

— На Святую Елену, а затем дальше в Рио-де-Жанейро. Все устроилось главным образом благодаря лорду и леди Голланд, которые приготовили груз еды и напитков для императора.

— Благослови их Господь! Мне нравится леди Голланд, а вам?

— Даже несмотря на ее развод? — осведомился он.

Разумеется, Джулия слышала эту скандальную историю. Леди Голланд, с ее вечной благотворительностью, неосторожно проливала свет на вещи, которые аристократия не замечала годами и предпочла бы не замечать и далее. Высший свет намеревался обезопасить себя от леди Голланд и поэтому стремился найти грехи и недостатки в ее прошлом. Для аристократов не имело значения, что она была милой и красивой, и особых грехов за ней не водилось. Джулия не могла не высказаться в ее защиту.

— Молодой женщине, оказавшейся в Риме и связанной по рукам и ногам старым слабоумным мужем, вероятно, сложно было устоять перед обаянием лорда Голланда.

— Сюжет для волшебной сказки, не так ли? — спросил он насмешливо.

— Вовсе нет, — ответила Джулия серьезно. — Просто человеческая слабость.

— Вот как? — он приподнял бровь. — В таком случае я бы хотел, чтобы в вас ее было больше! — Не давая времени ответить, он потянул за звонок. — Думаю, последнее достижение следует, отметить. Давайте поднимем тост за прибытие «Давида» и успешное завершение его плавания!

— С радостью, — сказала Джулия, удивившись тому, как мрачно он улыбнулся.

Поздно вечером они отправились на собрание бонапартистов. На улицах было тихо, почти пустынно по простой причине: лондонский сезон завершился, высший свет упаковал свои сундуки и отправился в пригород или в Брайтон с принцем-регентом. Кроме того, спускалась вечерняя прохлада и туман наползал с Темзы. Он клубился вокруг фонарей экипажа, словно шелковистые привидения. В темноте остальные кареты были почти неразличимы, впрочем, их было немного. Когда они свернули за угол, Джулия снова увидела зловещего возницу. В тумане и сырости она плохо различала его лицо, но, казалось, он смотрел в их сторону. Через несколько минут она услышала грохот повозки, следующей за ними. Она повернула голову:

— Ред, вы слышите…

Продолжить Джулия не смогла, так как он нагнулся и обнял ее. Губы их встретились, заставив ее откинуться на малиновые бархатные подушки. Ред помедлил, задержавшись у чувствительного уголка ее рта, потом скользнул по щеке к нежной впадине на шее. Прижавшись лицом к высоко поднятым завиткам ее волос, он глубоко вдохнул их аромат, прежде чем вернуться снова к медовой сладости губ. Его пальцы двигались по корсажу, расстегивая одну за другой серые жемчужные пуговицы. Грудь Джулии напряглась, когда он отвел в сторону материю, обнажив мягкую, глубокую ложбинку. Ред опустил голову, и она почувствовав жар его губ, задержала дыхание и погрузила пальцы в упругие волны его волос. Когда Ред шире распахнул корсаж, собираясь уделить более пристальное внимание одному из двух теплых бутонов, она внезапно дернула его за волосы.

— Что вы делаете?

Он оторвался от нее и медленно поднял голову.

— Вы выглядели настолько отрешенной, девственной и нетронутой, словно послушница в монастыре, и настолько безучастной ко мне, что я просто не мог этого вынести.

— Есть ведь и другие способы привлечь мое внимание, — произнесла Джулия, сердито сжав губы.

— Что делать, если я предпочитаю свой собственный?

— Надеюсь, можно что-то придумать.

— Да, наверно, если бы я сосредоточился на этом, — внезапно согласился он, — но я так легко отвлекаюсь.

Тут его взгляд снова заскользил по все еще распахнутому корсажу.

В лихорадочной спешке Джулия принялась застегивать пуговицы.

— Теперь у вас нет оправдания.

— Я думаю, — сказал он спокойно, — что отсутствие любимого предмета лишь усугубляет чувство.

В смятении она совсем позабыла о странном экипаже. Генерал барон Гаспар Гурго оказался именно таким, каким Джулия его себе представляла. Лощеный, за некоторой театральностью и уклончивыми игривыми манерами он умело скрывал силу характера. Несмотря на высший чин во французской армии, Гурго было лишь тридцать четыре года. Он спас жизнь императору после русской кампании 1812 года и стал доверенным лицом Наполеона. Джулия принимала участие в одной из нечастых встреч бонапартистов в Лондоне, но барон тогда отсутствовал, и это было их первое знакомство.

— Я очарован, мадам Торп, — сказал он, поднося руку Джулии к губам с чисто галльской грацией. — Я так много слышал о вас, о вашей красоте и мужестве. Для нас великая честь, что вы также участвуете в этой великолепной попытке.

— Это честь для меня, — ответила она, улыбаясь, хотя и знала, что стоявший рядом Ред не одобрял происходящего.

Мсье Робо мало изменился, хотя начал отращивать бороду и усы для того, чтобы не походить на Наполеона во время путешествия. Поздоровавшись с ней, он тут же скромно отошел в сторону, давая возможность другим приветствовать ее. Одним из последних подошел Марсель де Груа. При виде его Джулия застыла. Она с трудом заставила себя протянуть ему руку, но изобразить улыбку было ей не под силу.

— Мы снова встретились, — произнес он значительно. Кланяясь, он словно слегка прикрывал правый бок.

— Да, — с трудом выдавила Джулия.

— Мы можем возобновить наше знакомство. У нас еще осталось много незавершенных дел, — произнес он многозначительно. — Возможно, у нас найдется для этого время…

Он окинул ее раздевающим взглядом. Его большой палец погрузился в ее ладонь, прежде чем Джулия успела выдернуть руку из его влажного пожатия. Поискав глазами Реда, она увидела, что он занят беседой с Гурго.

— О да, — сказал де Груа, слегка кивнув. — Я знаю, что вы замужем за нашим бравым капитаном. Признаю, он хороший телохранитель. И все же он не может сопровождать вас постоянно.

Джулия подняла голову, глаза ее вспыхнули.

— Остерегайтесь, — сказала она, и сардоническая улыбка исказила ее красивый рот. — Когда я не с мужем, то обычно я воо-ужена.

Де Груа побагровел, и с его губ уже готово было сорваться грязное ругательство, но он сдержался.

— Оставьте ваши угрозы при себе, — прошипел он. — Даже таких красоток, как вы, можно обезоружить. — Потом резко повернулся и зашагал прочь.

Джулия, дрожа от нервного напряжения, нарочито медленно повернулась, шагнула к Реду и взяла его под руку. Он быстро взглянул на нее и, заметив ее необычную бледность, вопросительно поднял брови. С деланной улыбкой Джулия покачала головой. Гурго достал из кармана часы размером с репу.

— Мадам, мсье, время летит, давайте садиться. По-моему, у капитана Торпа есть важное сообщение.

Все поспешно двинулись в столовую. Ред, легонько опираясь пальцами о стол, рассказал о «Давиде». В пламени свечи завитки его волос казались иссиня-черными, лицо приобрело бронзовый оттенок. Его грубая привлекательность разительно отличалась от изнеженности остальных. Джулия обвела глазами стол, а затем вновь обратила внимание на мужа и обнаружила, что он закончил свою речь». Она с удивлением поняла, что услышала всего несколько слов из сказанного. Комната уже наполнилась шумом радостных поздравлений, ощущалась какая-то сдержанная эйфория. У императора есть свой корабль! Казалось, он добрался до них из-за океана, чтобы подчинить ход вещей своему желанию. Неважно, кем готовилось событие: он, Наполеон, привел всех в движение.

Когда Ред сел на место, поднялся Гурго.

— Благодарю вас, капитан Торп! Полагаю, что выражу общее мнение: вы принесли нам счастливую весть. Никакими словами не передать нашу радость и благодарность за ваши усилия.

Затем обсудили еще несколько вопросов. Они почти не вызвали разногласий, так как заговорщики следовали указаниям Наполеона.

— Перед тем как проститься, — сказал наконец Гурго, — я хочу предложить вашему вниманию еще один пункт. — Он, радостно вспыхнув, развернул свиток. — Мсье, мадам, у меня послание от императора!

Основная часть письма была посвящена последним указаниям. В конце Наполеон Бонапарт писал: «Я сижу здесь на скале и пытаюсь представить себе грядущие события. Я уверен в будущем. Оно обещает быть безоблачным. У меня хватило времени на то, чтобы, воспользовавшись гостеприимством англичан, перегруппировать мои силы и оценить позицию. Три года Франция страдает от глупости Бурбонов и презрения членов Парижской конвенции — Австрии, России, Пруссии и Англии. Но мой народ помнит былую славу и молится о ее возвращении. Она вернется вместе со мной! Я вернусь!»

Помещение наполнилось громким, одобрительным гулом. Джулия, вспыхнув от волнения, аплодируя, взглянула через стол. Она так гордилась своим участием в попытке освобождения императора! Марсель де Груз с циничной ухмылкой смотрел на свиток, переходивший из рук в руки. Секундой позже он аплодировал и улыбался так же широко, как остальные.

Вскоре бонапартисты один за другим стали потихоньку расходиться. Марсель, к радости Джулии, ушел одним из первых. Они с Редом задержались на некоторое время, обсуждая с Гурго, каким способом лучше передать весточку императору о предполагаемом отплытии «Давида».

Туман на улице стал настолько густым, что, садясь в экипаж, они почти не видели собственного кучера. Туман, казалось, касался лица Джулии призрачными пальцами, и она невольно вздрогнула, пожалев, что не надела накидку.

— Тебе холодно? — спросил Ред, усаживаясь рядом и захлопывая дверцу. Прежде чем она успела ответить, дверца экипажа с неосвещенной стороны распахнулась и на них нацелилось дуло пистолета. Хриплый голос произнес:

— Не шевелитесь — останетесь в живых! Без паники!

Последнее относилось к Джулии, так как она, широко раскрыв глаза, вскочила, узнав в грабителе низкого, приземистого возницу со спутанной бородой, который обогнал их с тетушкой Люсиндой три недели назад.

— Что тебе нужно? — спросил Ред, стараясь рукой заслонить Джулию. Это было не так-то просто, поскольку она находилась между ним и человеком с пистолетом.

— Ее драгоценности, — ответил грабитель со смехом, — начиная вот с этой! — Он схватил девушку за запястье, пытаясь стянуть с сиденья.

— Нет! — Ред крепко держал Джулию. На мгновение ей показалось, что они разорвут ее на части, но Ред решительно выбил пистолет из рук грабителя. Тот, изрыгая проклятия, выпустил свою жертву и метнулся вниз за оружием. Одновременно Ред сделал то же самое. Сцепившись, оба покатились по полу экипажа. Мускулы вздулись на руках коротышки, лицо исказилось звериной злобой. Ред казался сильнее, но жестокость сквозила в попытках вора поднести пистолет к груди Торпа или пустить в ход зубы и ногти, чтобы высвободить свою руку. Джулия растерялась, не зная, нуждается ли Ред в помощи, но страх заставил ее вмешаться. Сжав зубы, она ногой ударила грабителя в пах. Тот охнул и скорчился.

— Джулия, мой пистолет! В кармане на стене! — Ред напряженно осклабился.

Не зная, где он находится, в лихорадочной спешке она бросилась через сиденье. Пальцы нащупали холодный металл. Сзади заорал грабитель:

— Командир! На помощь! Не могу его удержать!

Сжав оружие в руке, Джулия обернулась и увидела плечо человека в открытой двери экипажа. Он был закутан в черный плащ, шляпа низко опущена на лицо.

— Придурок! — прошипел человек, поднимая пистолет. Последовала вспышка, затем оглушающий звук выстрела.

Ред откинулся назад, словно от тяжелого удара, кровь заливала ему лицо, пистолет, который он успел вырвать у грабителя, зажат в руке. Раздумывать было некогда. Джулия взвела курок и, нажав на спусковой механизм двумя пальцами, выстрелила. Человек в черном исчез. Она бросила бесполезное теперь оружие и наклонилась к Реду. Первый грабитель быстро поднялся, повернулся и бросился бежать — какое-то мгновение Джулия видела его спину. Потом она опустилась на колени возле Реда.

Дверь дома распахнулась, и появился Гурго. Он поспешил к экипажу.

— Мадам Торп, мне показалось, я слышал выстрелы! Что случилось?

— Какие-то двое — они напали на нас, — бросила Джулия через плечо.

В лучах света, падающих из открытой двери, были едва, различимы силуэты двух людей, помогающих друг другу забраться в экипаж, стоявший неподалеку. Дверца захлопнулась, и ветхая повозка с грохотом покатилась прочь.

— Я поймаю их! — крикнул Гурго.

— Нет, нет, сейчас не время. Ред ранен, ему срочно нужен врач!

Гурго пошире распахнул дверцу экипажа и взглянул на Реда, лежавшего без сознания.

— В этом нет необходимости.

— Вы хотите сказать… он мертв? — выдохнула Джулия, сжимая пальцы.

— Нет! Извините меня, мадам Торп. Я только имел в виду, что мне чаще приходилось иметь дело с ранеными на поле битвы, чем любому лондонскому врачу. Вы позволите мне?

— Очень хорошо, — сказала Джулия, быстро приняв решение. На счету была каждая минута. — Пожалуйста, быстрее. Он истекает кровью.

Кровь, как много крови. Она просачивалась сквозь множество повязок, стекая длинной бороздой по виску Реда.

— При ранах в голову всегда бывает обильное кровотечение, — успокаивал Гурго, но она не могла поверить, что человек, потерявший столько крови, может остаться в живых. Даже после того, как удалось остановить кровотечение, Ред не приходил в сознание. Он неподвижно лежал на кровати в спальне Гурго, лицо его было бледным и безжизненным. Джулия не сомневалась: Гурго сделал все возможное, но собственное бездействие страшно тяготило ее. Несколько раз она порывалась отправить записку дяде Тадеусу и тете Люсинде, но это означало привлечь внимание к дому Гурго и только что закончившемуся собранию. Правда, считалось, что он порвал с Наполеоном и сотрудничает с англичанами, но все-таки это было рискованно и могло вызвать ненужные осложнения. Несмотря ни на что, она все же решила написать, но тут Ред застонал и поднял голову. Секундой позже он открыл глаза.

— Джулия. — Его голос был едва слышен.

— Я здесь. — Она наклонилась, чтобы он мог увидеть ее, и взяла его руку. Глаза Реда остановились на лице Джулии, рот скривился в слабой улыбке.

— Они сбежали? — прошептал он, и ей пришлось наклониться, чтобы услышать его. В ответ она рассказала о том, что произошло после выстрела.

— Значит, ты ранила одного! Я так и думал. Итак, я все еще у Гурго?

Генерал, сидя в гостиной, услышал голоса и вошел в спальню.

— Да, мой друг. Вы все еще мой гость, а также мой пациент, вследствие своей неосмотрительности.

— Благодарю вас за доброту, но я более не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством. — Ред улыбнулся. — Если вы поможете мне добраться до экипажа…

— Вы уверены, что сможете? — спросил Гурго.

— Я постараюсь, потому что оставаться здесь небезопасно. — Ред приподнялся на одном локте.

— Мне это не по душе, но вы правы, мой друг. — Генерал невесело кивнул. — Вероятно, у вас контузия, и вам бы лучше лежать, но на моих глазах люди, раненые еще тяжелее, уходили с поля боя своими ногами.

— И на моих тоже, — сказал Ред, — но только в другой армии.

— Я знаю об этом. — Голос Гурго прозвучал сдержанно. — Что ж, превратности войны…

Особняк на Беркли-сквер не был освещен, но дворецкий оказался на месте и открыл дверь. С помощью кучера они уложили Реда в постель. Слуга, деликатно покашливая, предложил свои услуги. После секундного раздумия Джулия согласилась. Бедняга сгорал от любопытства, и она сказала ему, что на их экипаж напали грабители. Когда Ред окрепнет, он сам расскажет дворецкому, тете и дяде все, что сочтет нужным. Керер, конечно, сохранит тайну, в случае если кто-либо будет интересоваться, что на самом деле произошло. Джулии показалось, что он был выбран Редом именно в целях конспирации.

Было странно видеть Реда в ночной сорочке. Видимо, дворецкий извлек ее из гардероба Тадеуса Бакстера и надел, когда Ред был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Она не сомневалась, что при первой возможности эту вещь ждет участь ее черной сорочки…

Но все оказалось гораздо серьезнее. К утру у Реда началась сильнейшая лихорадка. Три дня он замертво лежал, пылая в жару. Иногда он засыпал, но чаще метался по постели. Его отрешенное лицо выглядело так, словно он слышал потусторонние голоса, и Джулии казалось, что только в ее присутствии он колоссальным усилием воли удерживается от бреда.

Что, впрочем, не всегда ему удавалось. На третью ночь, когда лихорадка снова разыгралась и она склонилась над постелью, трогая его лоб, он внезапно широко раскрыл глаза и прижал ее пальцы к своей щеке.

— Такие холодные руки, — прошептал он. — Подарите мне мир и покой. Лицо чистой монахини, а в глазах ненависть. Не смотрите на меня так. Я не причиню вам боли.

Джулия едва не задохнулась, у нее защемило сердце; его нынешняя беспомощность, против ожидания, совсем не радовала ее, а причиняла странную боль, которую она не в силах была объяснить. На лбу его под повязкой выступил пот, губы пересохли и растрескались. Взяв влажное полотенце, она легкими движениями вытерла ему лицо.

— Да, — сказала она успокаивающе, — я знаю.

К утру он пришел в себя, лихорадка отпустила, и Джулия впервые после нападения оставила его ненадолго. Она насладилась горячей ароматизированной ванной в соседней спальне, а затем упала на постель и немного подремала.

Когда она снова увидела Реда, его ночная сорочка уже исчезла, свежая повязка на голове не только уменьшилась, но даже приобрела несколько щеголеватый вид. Жидкий куриный бульон, которым его пичкали, вызывал у него раздражение. Кроме того, Ред хотел, чтобы за ним ухаживала жена. Все остальные никак не могли угодить ему. Они были, по его мнению, слишком шумными, слишком неловкими и грубыми и всегда стремились сбежать, если он не благодарил их должным образом.

Джулия провела еще сорок восемь часов у постели больного, когда появилась тетушка Люсинда, чтобы вывести ее на прогулку.

— Моя дорогая, вы посланы небом, — сказала она, а Джулия, улыбаясь, покачала головой. — Говорите что хотите, но я тронута вашей привязанностью. Много лет у нас в Англии люди были склонны вступать в брак ради богатства и положения в обществе, а любовь искать на стороне. Прекрасно видеть семью, в которой все это гармонируется. Ред был для меня сыном, как вы знаете, и я с гордостью думаю, что он нашел такое же счастье в браке, как Тадеус и я.

Джулии хотелось возразить, но это заставило бы бесконечно страдать тетушку Реда. На самом деле ее преданность объяснялась чувством вины. Если бы не она, их экипаж не подвергся бы нападению и Ред не был бы ранен. Она хорошо помнила, как страшный человек пытался вытащить ее из экипажа. Реду предложили расстаться с его «ценными вещами» — деньгами и женой. Без ложного тщеславия Джулия не сомневалась, что из двух ценностей она являлась главным призом. Кроме того, она была уверена, что нападение затевалось из похоти или мести. Ведь она узнала голос второго, того, кого ранила, — Марселя. Она чрезвычайно сожалела, что ей не удалось убить его. Если Ред узнал нападавших и понял их истинную цель, то не подал виду — нападение считалось попыткой к ограблению. Джулии иногда казалось, что он молчал, чтобы не причинять ей лишней боли. Разумеется, когда он пойдет на поправку, они обсудят все и решат, что предпринять. Дядя и тетя Реда безоговорочно воспринимали инцидент как попытку грабежа, и Джулия принимала это с трогательной благодарностью.

Беседуя ни о чем, Джулия с Люсиндой катались в безлюдном парке. Стоял теплый солнечный день. Тетушка Люсинда ушла в тень, а Джулия подняла лицо, наслаждаясь нежными прикосновениями лучей.

— У вас будут веснушки, моя дорогая, — предупредила тетушка.

Джулия покачала головой.

— У меня не бывает веснушек. — На ее веках играл легкий мягкий ветерок; она знала, что тетя Люсинда права, но она слишком долго просидела взаперти. А каково должно быть Реду! Ведь он не выносил подобной бездеятельности. Он привык загорать на солнце, подставлять лицо ветру и дождю. С неожиданным раскаянием Джулия подумала, чувствует ли он, что она — его тюремщик. Очевидно, в этом предположении была доля правды.

Вернувшись, они увидели, что Ред, несмотря на советы Гурга, встал с постели. Последовала бурная сцена, повлекшая за собой горячую ванну для него и смену постельного белья. Все атрибуты болезни — капли с опиумом, кувшины с водой, порошки против гангрены, запасные повязки — выбросили из комнаты. Двери и окна распахнули настежь, чтобы выветрился дух лазарета. И в довершение всего он заказал на обед большой кусок мяса с овощами и доброй кружкой пива. Однако все эти манипуляции послужили лишь доказательством того, что он еще достаточно слаб. Возможно, он предпочел сохранить остаток сил — во всяком случае, приготовленные панталоны остались живописно висеть на стуле, а пациент — лежать в постели на высоко поднятых подушках.

— Вот и вы, — приветствовал он вошедшую в комнату Джулию. — Я уже несколько часов жду, когда вы придете и побреете меня.

Джулия с опаской посмотрела на него: от таких усилий он действительно выглядел хуже. Повязка на его голове уменьшилась до размеров пластыря, широкие плечи возвышались над изголовьем, и, хотя руки были сложены на плоском животе, он казался отдыхающей пантерой, высматривающей свою очередную жертву.

— Побрить вас? — спросила она с сомнением. Сутки назад это пытался сделать дворецкий Мастерс, но был изгнан с позором из-за причиненной боли.

— Именно это я и сказал.

— Не думаю, что сумею, — сказала она, подходя ближе. — Я могу перерезать вам горло.

— Лучше вы, чем Мастерс, — ответил он безмятежно.

— Похоже, что вы немало потрудились сегодня. Почему же не побрились сами?

— Это приходило мне в голову, — ответил он, усмехаясь, — но я решил, что будет приятнее, если это сделаете вы.

— В самом деле? — Она подняла бровь. Что-то в его поведении настораживало ее.

— Да. Воду внизу уже согрели, надеюсь, она еще не выкипела… Будьте так добры, позвоните, чтобы ее принесли.

Джулии оставалось лишь подчиниться, и она собрала все свое мужество. Пока она накрывала его полотенцем и готовила бритву и мыло, принесли воду. Окунув полотенце, она тщательно отжала его и положила на лицо Реда.

— Горячо, женщина, — сказал он, сдергивая полотенце.

— Разве оно не должно быть горячим? — невинно спросила Джулия.

Он не ответил и, бросив на нее испепеляющий взгляд, откинулся на подушки. Ред слегка расслабился, пока она намыливала его, но теперь с беспокойством смотрел на бритву в ее руке: лезвие в костяной оправе было достаточно острым. Увидев, что жена наблюдает за ним, он поспешно выставил вперед подбородок.

Джулия осторожно приступила к работе, стирая излишки мыльной пены и срезанные волосы сухим полотенцем. Она работала настолько сосредоточенно, что не сразу заметила, как его руки начали гладить ее по спине. После минутного раздумья она решила не обращать на это внимания. В конце концов, какая разница? Это просто признак того, что Ред выздоравливает. Однако принять такое решение оказалось легче, чем выполнить. Задержав дыхание, она нагнулась, чтобы побрить у него под ухом, ее грудь невольно прижалась к мускулистому торсу Реда. Он тут же обнял ее за талию, нащупывая пуговицы на спине. Джулия, резко выпрямившись, вопросительно посмотрела на него, но лицо его оставалось безучастным. Тогда она энергично начала брить под подбородком. Он дернулся и поморщился.

— Так вам и надо. — Она не хотела дразнить его, но чувствовала, что он украдкой высвобождает пуговицы из петель.

— Да вы просто ведьма, — пробормотал он.

— А вы — дьявол. — Джулия постаралась плотно сжать губы, но из этого ничего не вышло и неожиданно они оба громко рассмеялись. Вынув лезвие из ее руки, Ред несколькими ловкими движениями закончил бритье. Отбросив бритву, он вытер пену с лица, провел пальцем по подбородку и произнес:

— Чистая работа.

Джулия отступила, забирая у него полотенце.

— Наверное, мне бы подошла роль камердинера.

— У вас уже есть роль, — сказал он, сжимая ее запястье, — роль моей жены.

Ред распустил ее волосы, вынув шпильки, затем расстегнул последние пуговицы на платье. Джулия, словно в изнеможении, на мгновение закрыла глаза и почувствовала его горячее дыхание. Она позволила ему снять с себя корсаж, а когда ее грудь соприкоснулась с обнаженным торсом Реда, поняла, что он освободил ее и от нижней рубашки. В распахнутых глазах Джулии появилось недоумение, она попыталась оттолкнуть его, но Ред держал ее крепко. Его поцелуи становились все настойчивей, а руки ласкали обнаженную грудь. Затем руки скользнули к животу. Крепко обняв ее, он отбросил подушки и уложил на спину рядом с собой. Еще несколько быстрых движений — и она оказалась полностью раздетой.

— Ред, — выдохнула с мольбой Джулия, прижимая руки к груди, но он закрыл ей рот поцелуем, подавляя ее слабый протест.

Стало понятно, что на этот раз его не остановить. Она напряглась от страха, но в то же время в ней поднималась хмельная волна радостного предчувствия. Подавляя сопротивление, он прижал Джулию к своему исхудавшему телу, вдыхая нежный аромат жасмина, исходящий от ее волос, и целуя шелковистую кожу. Желание опалило ее бедра, когда рука Реда, л затем и губы вновь вернулись к ее девичьей груди. Медленно, осторожно он исследовал ее тело, тем самым приводя в еще большее смятение. Он — мой муж, мелькнуло в сознании Джулии, это его право. Она не могла помешать ему, да и не была уверена, что хочет этого. Трепетный вздох сорвался с ее раскрытых губ.

Руки Реда крепко обняли ее, ласки становились все настойчивее. Она робко положила руки ему на плечи, в то время как внутри нее все пылало. Кожа, казалось, раскалилась от его прикосновений, она задыхалась от переполнявших ее чувств.

Когда Ред склонился над ней, руки его дрожали от напряжения. Его колено легко скользнуло между ее раздвинутых бедер, горячие губы овладели ее губами. Джулия почувствовала первый упругий толчок, и у нее закружилась голова. Затем последовала острая, разрывающая боль, от которой она чуть не задохнулась и впилась ногтями в плечи Реда. На какое-то мгновение они словно застыли, слышался лишь бешеный стук сердец, затем Ред проник глубже, наполняя ее существо и распространяя нарастающие волны чувственного наслаждения. Он начал осторожные движения, перемежая их поцелуями и ласками, а затем все сильнее и сильнее, ибо его желание, так долго сдерживаемое, уже не подчинялось ему. Она тоже начала двигаться в такт, с удивлением чувствуя нарастание собственного жгучего желания. Оно поднималось все выше и выше, растворяясь в крови, поглощая ее без остатка, пока наконец их тела не слились в невыносимом, всепоглощающем экстазе. А затем наступил блаженный покой…

Их громкое дыхание слышалось в темноте. Ред играл ее волосами. Джулии показалось, что он поднес прядь к губам, хотя, с полузакрытыми глазами, она вряд ли могла утверждать это. Наконец он приподнялся на локте и взглянул на нее.

— Прошу прощения, — голос его звучал хрипло, — но я ничуть не раскаиваюсь.

Джулия с удивлением обнаружила, что не испытывает ожидаемой ненависти или злобы. Казалось, то, что произошло, было предопределено с их первой встречи. Напряжение и усталость последних дней отпустили ее, оставив покой в душе и, на удивление, теплое ощущение благодарности. Она медленно открыла глубокие как омут глаза, мерцающие ясным светом.

— Я тоже, — прошептала она.

Его лицо озарилось радостью. Прильнув к ее губам, он крепко прижал Джулию к себе и ее волосы каскадом упали ему на грудь.

Она подняла голову, переводя дыхание. Слезы подступили к горлу.

— Вы необычайно активны для раненого, — обиженно произнесла она.

— Я просто пробую новый метод лечения.

— Ну и как?

— Удивительно эффективен. Мне гораздо лучше, но, боюсь, его действие кратковременно. Видимо, его придется часто применять.

— Надеюсь, не при свете дня. А вдруг кто-нибудь войдет?

— Никто не войдет без стука, — резонно возразил Ред. — К тому же я болен и должен лежать в постели независимо от времени суток.

— Но я ведь не должна лежать вместе с вами! — напомнила Джулия.

— Разве? — Голос его упал до шепота, а рука скользнула по ее спине.

— Конечно, — ответила она уже не так уверенно.

Откинув волосы, Ред нашел ее губы. Их языки соприкоснулись, сначала неуверенно, затем смелее. Джулия обняла его за шею, он гладил ее бедра. Она почувствовала, как в нем вновь проснулось желание.

Неожиданно раздался стук в дверь, и она резко подняла голову. Ред тихо выругался, сдвинув брови, но не пошевелился.

— Кто там? — хрипло спросил он.

— Мастерс, сэр, — откликнулся дворецкий.

Джулия выскользнула из рук Реда и соскочила с постели. Быстро натянув сорочку, она в одних чулках бесшумно бросилась в туалетную комнату и стала запирать дверь, когда увидела свои тапочки, торчавшие из-под кровати. Ред поспешно разгладил покрывала и нагнувшись, затолкал тапочки под кровать. Улегшись снова, он раздраженно бросил:

— Войдите!

— Прощу прощения, капитан Торп, — сказал Мастере, заглядывая в спальню, — внизу гости, сэр.

— Кто?

— Они назвались лорд и леди Кэткарт, сэр.

— Черт! Скажите им, что я никого не принимаю.

Джулия, слушая разговор через дверь, помедлила, завязывая ленты на сорочке. Мать Реда приехала с обещанным визитом, а он не хочет видеть ее. Она быстро натянула платье, и как только Мастерс ушел, вернулась в спальню.

— Значит, вы не хотите увидеться с матерью?

— Нет.

— Хотите наказать ее за то нежелание жить с вашим отцом и распад вашей семьи?

— Вы же ничего об этом не знаете, — грустно отозвался он.

— Вы так думаете? Возможно, вы правы. Я понятия не имею, была ли ваша мать повинна в смерти вашего отца, но уверена, что вы не можете быть беспристрастным судьей. В детстве я ненавидела мать за ее смерть, за то, что она ушла, оставив меня без своей защиты и тепла, что некому развлекать моих друзей и мне не с кем поговорить о том, что я становлюсь женщиной.

— Это совершенно другое дело, — сказал Ред.

— Вы уверены? — серьезно спросила Джулия. — Я просто жалела себя. А вы?

Он схватил ее за локоть и развернул к себе.

— Женщина, которая стоит внизу, устроила так, что моего отца убили. Как я должен поступать? Делать вид, что ничего не произошло?

— Вы ей не судья, но даже если бы вы им были, не лучше ли проверить факты перед вынесением окончательного приговора?

— Моя мать была единственным человеком, знавшим, что отец ступил на английскую землю.

— Откуда такая уверенность? Его послания к ней могли перехватить, его мог внезапно обнаружить патруль. Он был американцем на вражеской территории, отважившимся на дерзкую, безрассудную вылазку. Удивительно не то, что его нашли, а его уверенность, что этого не произойдет.

Ред сердито сдвинул брови.

— Все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.

— Если так, тогда просветите меня, — потребовала Джулия, смело глядя ему в глаза.

— Я бы предпочел, чтобы вы доверяли моим словам и суждениям!

— Вы хотите, чтобы я верила вам как Богу?

— Браво! Браво! — раздалось в дверях. В проеме стояла женщина. Занятые спором, они не услышали, как она вошла. Позади нее стоял Мастерс, всем своим видом демонстрируя оскорбленное достоинство.

Женщина сделала несколько шагов вперед, насмешливо разглядывая неубранные волосы Джулии и платье, все еще распахнутое сзади.

— Правильно, моя дорогая. Ему время от времени полезны такие выговоры. Извините за вторжение. Я думала, что Мастерс кривит душой, говоря, что Ред не в состоянии принимать гостей. Теперь я вижу, что он говорил чистую правду. Но вы не должны меня стесняться. Мне знакомы подобные сцены, и, как ни странно, мужчина, который обращается с вами так фамильярно, — мой сын.