"New-Пигмалионъ" - читать интересную книгу автора (Andrew Лебедев)3.Свадьба была громкая. Кабы устраивать подобную свадьбу на свои кровные, Дюрыгину своих депозитов едва бы хватило и на одну десятую часть всей сметы расходов, и это при том, что тогда ему пришлось бы продать и квартиру, и машину, и почку свою продать, и глаз… Но деньги были от рекламодателей телеканала, деньги шальные, поэтому размаху режиссерской мысли ничто не мешало. Ничто не сдерживало самых смелых полетов мысли и изощренной на выдумки режиссерской фантазии. Расписываться молодые должны были в Мэрии на Тверсой, причем регистрировать брак Дюрыгина и Агаши должен был сам мэр столицы… Главный обещал это устроить. Потом венчание. В Храме Христа Спасителя на Кропоткинской. А оттуда на кавалькаде лимузинов к пристани на Киевской, где молодых и их гостей Должен был дожидаться четырехпалубный теплоход. – Ах белый теплоход, бегущая волна Уносишь ты меня, скажи куда? Петь эту песню по замыслу Зарайского должен был сам автор этого уже классического произведения. Но тут и без ругани не обошлось. Причем, Агаша рано начала показывать Дюрыгину свои остренькие зубки. – Это твои родители и твои подруги? – хмыкнув, спросил Дюрыгин, перебирая фотографии. – Извини, других у меня нет, – ответила Агаша, сердито отбирая у Дюрыгина альбом. – Говно вопрос, – сказал Зарайский, – родителей и школьных подружек подберем по нашей базе данных из незамыленных актеров, и мамочку такую русскую красавицу, и папашу русского чудо-богатыря, и подружек из кордебалета… – А мою родную маму куда? – спросила Агаша. – А родная мамаша посидит у себя в Тамбове и поглядит тебя по телевизору, – ответил Зарайский. – Я между прочим из Твери, а не из Тамбова, – сказала Агаша. – Да какая нахрен разница, – развел руками Мотя, – Тверь, Тамбов… Но Агаша обиделась и сперва пошла из принципа в отказ, – либо маму и подружек настоящих, либо… – А что либо? – Дюрыгин стал вдруг совершенно серьезным, – а что либо то? Мы ведь можем тогда и невесту другую по кастингу подобрать, если что… Угроза подействовала. Агаша признала, что погорячилась и согласилась на подставных мамашу с родственниками и подругами. – Ну и правильно, родная, – обняв молодую невесту за плечи, сказал Дюрыгин, – а то у этих рожи какие-то не телегиничные, нам всю картинку испортят. Свадьбу снимали четыре съемочных дня. Во-первых, с Мэрией и с Храмом Христа Спасителя в один день никак не связалось. Пришлось разделить эти две съемки, подстроившись под городское и под церковное начальство. Потом ждали погоду, чтобы получилась хорошая сцена на теплоходе… – Слушай, Дюрыгин, спонсоры просят сценарий изменить, – сказал Зарайский на третий день съемок. – А что так? – Очень хотят, раз уж свадьба, то обязательно показать первую брачную ночь. – Они что? Охренели вконец? – возмутился было Дюрыгин. – Они десять миллионов накидывают в смету, причем налом, – сказал Зарайский, – да там еще реклама виагры и прочих мужских возбудителей пойдет на миллион или на полтора, в этом месте… – В каком этом месте? – переспросил Дюрыгин. – Там, где про первую брачную ночь, – ответил Зарайский, Миша уже весь в рекламсодателях по самые помидоры. – Я им что? Стриптизер-Тарзан что ли? – возмутился Дюрыгин. – Подумаешь, – хмыкнул Зарайский, – хочешь, мы вместо тебя с Агашей дублера со спины снимем? – На ней в постели? – переспросил Дюрыгин. – Ага… Но Агаша на это наотрез не согласилась. – Ну и дура, – в голос сказали потом про нее Михаил Викторович с Зарайским, – Ксюша Собчак потом бы локти кусала от зависти, а Агашка от такой славы отказалась… Студийные съемки массовки в декорациях, как самое предсказуемое и относительно легкое, оставили на последние два съемочных дня. Зарайский сперва планировал Ирму в свидетельницы. Но Дюрыгин запротестовал, мол надо совершенно юную, чтобы на вид казалась бы еще моложе невесты и тем самым вызывала бы некий особый сексуальный восторг у ценителей юной нетронутой красоты. Свидетельницу подобрали… Такую подобрали, что тюменские спонсоры тут же поклялись всеми своими нефтяными вышками, что непременно свидетельницу увезут к себе в Тюмень. И там все на ней женятся. По очереди. Сперва самый главный, потом разведется и отдаст тому, что поменьше, потом и тот разведется и отдаст… И так далее. Это шутки у них такие тюменские были. Ирма появилась в студии за час до начала съемок. – Ты чего-то рано сегодня, – нараспев сказал Мотя. – А это потому что я теперь не звезда, – с горечью сказала Ирма, – быля я звездою, опаздывала на час или на все два и массовка меня дожидалась вместе с режиссером, а теперь я статистка, теперь я должна за час приезжать и сама буду теперь звездочек ждать, покуда они там опаздывать со своими капризами будут. – Да рано ты себя списала, – примирительно сказал Мотя, – ты еще им и нам всем покажешь. – Что я покажу? – хмыкнула Ирма, – грудь свою покажу? Так и видели уже… – А я как-то пропустил, Ирмочка, я бы поглядел, – осклабился Мотя. – Теперь и отныне только за деньги, – жестко сказала Ирма, – потому как в любовь больше не верю. – А у меня невеста моя в автокатастрофе разбилась, – некстати вдруг сказал Мотя. Помолчали. – Это ведь я ради нее в поход матросом пошел, чтобы себя изменить, чтобы как морской волк у Джека Лондона, понимаешь? Ирма не ответила. Она думала о своём. – Ирма, ведь не каждая женщина может так вот, такого как я настолько расшевелить, настолько достать, что захочешь вдруг ради женщины изменить все в своей жизни, – сказал Мотя, – а вот она смогла меня достать. Ирма поглядела на Мотю. Он плакал. Большие, крупные слезы катились из его глаз. Пронести пистолет через рамку мимо милиционеров? А Ирма никогда через рамку не ходила. Милиционеры ее знали и пускали сбоку. Но сегодня, на всякий случай, чтобы не рисковать, она прошла через шестой подъезд… Где рабочие ходят… И пронесла. Теперь надо было заменить стартовый пистолет на папин револьвер с табличкою на нем "товарищу Вальберсу от Генерального Секретаря…" Агаша была в белом платье на кринолине. – Ах, как бы я смотрелась бы в свадебном, – подумала Ирма, глядя на Агашу. Ирма критически разглядывала свою соперницу, – хм, и грудь у меня крсивее. Больше и красивее. Кабы Дюрыгин не был бы таким идиотом, и женился бы на мне, я бы тоже выбрала платье длинное, но шелковое и с оттенком как у фламинго, не совершенно белое, это слишком бесвкусно и по простолюдински, а выбрала бы в цвет тонкой розовой утренней зари… И непременно с глубоким декольте. Было бы на что поглядеть! А то у этой… Ирма немного сбилась мыслями, подыскивая слово, – у этой малышки и подержаться то на за что. Ирма тоже слыхала, что рекламодатель – производитель белья предложил Агаше сняться С Дюрыгиным в сцене первой брачной ночи… – Вот тоже дура, – подумала Ирма, ябы отказываться не стала. По скрипт-сценарию стартовый пистолетик Ирма должна была доставать из белой меховой сумочки. Не носить же его в руке или на бедре, как это делают ковбои! Сама Ирма по этой сцене была одета в этакое варьетешное, а-ля Мулен-Руж – с голыми ногами, с глубоким вырезом, сама на шпильках и с перьями на голове. Стартовый пистолетик уже час как валялся в урне для использованных бумажных полотенц в уборной, а на его месте в сумочке лежал револьвер бывшего дивизионного комиссара Вальберса… Ирма вспомнила, как они с папой стреляли из его пистолета на даче в Лиелупе. Была уже осень. Пляж Рижского взморья был пуст. Только чайки парили в потоках сильного свежего бриза с брызгами. Они любили бросать чайкам хлеб, так что те на лету хватали его. Они с папой. И с дядей Яном Карловичем. Тогда дядя и папа дали пострелять Ирме. Собрали несколько пустых бутылок из под любимого папиного латышского Кальвадоса "Дзинтарс", поставили их на краю пляжа, чтобы пули улетали в море и не могли бы никого поранить. И принялись стрелять. У маленькой Ирмы тогда закладывало ушки и она боялась. А папа и дядя Ян Карлович смеялись… И еще она вспомнила, как папа рассердился, когда дядя Ян Карлович пожаловался ему на Ирму, что та поотрывала всем куклам головы. – Нехорошо мучить куколок, – сказал папа. – А людей, хорошо? – спросила тогда Ирма… В первый дубль Ирма не решилась. Вышла к декоративной белой лестнице, покачивая павлиньим хвостом и перьями на голове, вышла и встала как будто начинающая… – Ирма, в чем дело? – закричал раздосадованный Мотя, – что, трудно вынуть пистолет и сказав, "на старт, внимание, марш", выстрелить? В чем затык? Эх, знал бы Мотя, в чем затык, не стал бы так возмущаться. – Так, снова выходим к леснице в никуда, выходим, выходим, идем, достаем пистолетик, а жених с невестой уже стоят…Так, а это что еще за пистолетик такой? Откудва он взялся? Кто отвечает за реквизит? Ирма читала про Далиду. Когда та решила покончить самоубийством, она так нарядилась и так красиво разлеглась на кровати, учтя всё – и как будет лежать рука, и как будет лежать на подушке голова. Настоящая актриса в самый торжественный момент своей жизни хотела выглядеть очень красивой. Она знала, что фотографы – папарацци запечатлеют ее, лежащей в номере отеля. Холодную, мертвую, но красивую. Ирма думала об этом. Куда стрелять? В голову? Но она слыхала, что пуля может изуродовать голову, буквально снести пол-черепа. Нет, это не эстетично. Папа латышский стрелок рассказывал, что товарищ Серго Орджоникидзе стрелялся в грудь. Знал, что Сталин будет целовать его в гробу, и понимал, что изуродованная голова может быть неприятна товарищу Сталину. Только не в грудь, думала Ирма. Грудь моя слишком красива и слишком хороша, чтобы портить ее дыркой из револьвера. Ирма приставила дуло себе под левую грудь, чуть ниже, потом направила револьвер несмного вверх и наискось, туда, где по ее мнению, было ее сердце. Бах! Снято!! Всем спасибо!!! Массовка и артисты свободны. Санитаров и носилки в студию… (из невошедшех в передачу об Агаше кадров, снятых скрытой камерой по заданию Джона Петрова) кадр 1 Человек, похожий на Жир -Махновского: А если в лайв шоу будет убийство? Человек, похожий на Дюрыгина: Нет, наше законодательство еще не созрело, зарубят Человек, похожий на Председателя Алекс-Банка: А ведь хорошие деньги можно сделать Человек, похожий на Жир-Махновского: Ребята, не забывайте, я сам законодательство Человек, похожий на Дюрыгина: в принципе, можно подсуетиться, подогнать рекламных спонсоров Человек, похожий на Председателя Алекс-Банка: можно… Человек, похожий на Жир-Махновского: не фиг делать… Кадр 2 Женщина, похожая на Ирму Вальберс: меня точно оправдают, сто процентов? Человек, похожий на Дюрыгина: стопудово, мамой клянусь, знаешь, каких Игорь адвокатов притянет Женщина, похожая на Ирму Вальберс: а как моя карьера потом? Человек, похожий на Дюрыгина: дурочка что ли? Через два года супер-пупер звездой будешь, а через пять лет еще поди на президентских выборах выставим тебя. Женщина, похожая на Ирму Вальберс: шутки шутишь Человек, похожий на Дюрыгина: не шучу, дело говорю Кадр 3 Человек ни на кого не похожий: денег привезли Человек, похожий на очень известного человека: как просили Человек ни на кого не похожий: это хорошо… Кадр 4 Баринов: ругать телевидение глупо, отец Николай, телевидение это жизнь, а вы ведете себя так, как поступил греческий царь, что велел высечь море Отец Николай: это вечная борьба добра со злом Баринов: телевидение это не зло, это явление природы, как ветер, как волны на море Отец Николай: вашими устами бес говорит Баринов: все в жизни меняется, изменится и ваше мировоззрение, вот увидите Отец Николай: по вашей логике и в Православном храме появится священник – женщина, как в какой-нибудь англиканской церкви, вы так далеко с вашей логикой уйдете Баринов: а вы с вашим упорством никуда не придете, поймите вы… телевидение это не зло, а явление природы, это часть жизни, причем уже неотъемлемая, зачем же с нею бороться, с жизнью то? Отец Николай: такие как вы привели Россию к гибели в начале двадцатого века, а потом вехи сменили Баринов: может быть, может быть… Резюме автора: Каждый человек имеет право на пятнадцать минут славы Энди Вархолл Каждый человек имеет право на сто дней настоящего счастья Энди ЛебедевЪ |
|
|