"Космические пираты" - читать интересную книгу автора (Лейнстер Мюррей)

9

Очень часто, когда события происходят одно за другим, оказывается, что важнее, когда событие произошло, а не в чем оно заключалось. Наиболее тщательно разработанные планы могут рухнуть из-за того, что нарушится график. Затея Ларсена с похищением сорока миллионов межзвездных кредитов наличными должна была пройти без сучка и задоринки. Такой план действий никем не был предусмотрен, и никакого противодействия не ожидалось. План был само совершенство, учитывал все возможные и предсказуемые обстоятельства, за исключением того, что античные двигатели «Тебана» взвоют о своей поломке, как это произошло в действительности. Это случилось после того, как были уничтожены припасы на Кароле, и перед посадкой «Тебана» на Гермесе, чтобы дождаться прибытия покинутой людьми «Данаи».

Если бы признаки надвигающейся катастрофы двигателей возникли в любой другой момент, задуманное было бы выполнено. Если бы припасы на Кароле не были уничтожены — то есть если бы «Тебан» отправился ремонтироваться на Фомальгаут до того, как были разбиты склады на Кароле — потерпевшие кораблекрушение, прибыв на Каролу, ничего бы не заподозрили. Они бы радостно встретили прибывший «Тебан», и «Тебан» после этого мог улетать с грузом денег.

Опять-таки, если бы «Тебан» сел на Гермесе в предусмотренное время, ожидая прибытия покинутого лайнера, то на его борту не было бы Хорна, поскольку двигатели не проявляли бы признаков надвигающейся катастрофы. Обнаружив отсутствие денег на «Данае», Ларсен отправился бы на Каролу, и по пути туда «Тебан» бы взорвался. Он сам бы стал потерянным в космосе кораблем. В любом случае, если бы двигатели «Тебана» повели бы себя как-нибудь не так, как это произошло в действительности, потерпевшие кораблекрушение на Кароле были бы обречены. Случись это раньше — они были бы убиты. Позже — они бы умерли от голода. Но в одном случае команда «Тебана» обогатилась бы, а в другом — умерла бы, когда на космическом бродяге кончился бы воздух. Так что главное иногда бывает не в том, что произошло, а когда.

Тот же фактор времени событий действовал и сейчас, пока Хорн с отвращением занимался похоронами инженера «Тебана», делая все, что было в его силах. Если бы он не потратил время на похороны, он бы успел добраться до поляны с маяком как раз на полчаса раньше. Что имело бы свои последствия. Они могли быть фатальными или нет, но события развивались бы тогда совсем иначе.

Как бы там ни было, Хорн, как мог, похоронил инженера. Затем вернулся по своим следам, старательно воспроизводя манеры дикого животного. Он направлялся к маяку и «Тебану». Музыкальным приглашением начать переговоры с Ларсеном он не воспользовался. Это выдало бы Ларсену, где он находится. Если бы он не оставил человеческих следов на том месте, где пользовался «уоки-токи», а только звериные, это могло бы навести на мысль о фальшивых копытах и фальшивых следах. Как бы то ни было, Хорн не воспользовался «уоки-токи», как этого хотел Ларсен. Что было хорошо.

С другой стороны, Хорн закончил похороны инженера как раз в тот момент, когда команда убийц вернулась на корабль. То, что на борту «Тебана» оказалось так много людей, было плохо. Это было незадолго до заката, в конце дня. Если бы ходившая с инженером группа вернулась немного позже, она бы отказалась выходить снова, в ночной темноте. Это было бы хорошо. Но, опять-таки…

Капитан «Данаи» суетливо взялся за организацию жизни в укрытии под большим упавшим деревом. И, конечно же, он организовывал эту жизнь так, как считал нужным. Это было ни хорошо ни плохо. Но после того как он навел максимум порядка и уюта, он сообщил, что его команда и младший офицер должны также, насколько это возможно, привести себя в надлежащий вид. Многого сделать они не могли, но по крайней мере должны были побриться.

А вот это было очень, очень, очень плохо.

Они брились по очереди карманной бритвой капитана «Данаи», работавшей от батареек. Он носил ее в аккуратной коробке из гибкого пластика, достаточно хорошо герметизированной, чтобы влага не повредила моторчик. Бритва работала прекрасно. Она брила чисто и ровно — но при этом искры в моторчике вызывали помехи, которые включенная «уоки-токи» могла бы уловить на расстоянии нескольких километров.

Именно расположение событий во времени и привело к беде. В любой другой момент включение «уоки-токи» не привело бы ни к каким последствиям. Но бритва работала именно тогда, когда одна «уоки-токи» играла музыку Дауда, чтобы привлечь внимание определенного лица, а вторая была включена на прием, чтобы услышать, если это лицо отзовется. Этим лицом был Хорн, и он не отозвался. Но бритва, которая этим лицом не была, создавала звенящий шум маленького электромоторчика, и Ларсен его услышал. Естественно!

Всего несколько минут потребовалось на то, чтобы запеленговать визг моторчика, который и был источником шума электробритвы. Не намного больше времени потребовалось для того, чтобы взять второй пеленг. Упавшее гигантское дерево было не более чем в трех километрах от «Тебана». Беглецы во время дождя уходили вслепую. Хорн знал, что может выйти к космическому бродяге. Это волновало его. Но упавший гигант как нельзя лучше удовлетворял всем пожеланиям. Он оказался лучшим убежищем, чем мог бы надеяться Хорн под дождем.

Так что и он, и капитан «Данаи», и все остальные делали все, что могли, и вели себя вполне разумно. Но оказалось, что они делали правильные вещи в неправильно выбранное время. Хорн потратил время на похороны. Капитан навел порядок в укрытии и побрился. На борту «Тебана» как раз в этот момент был полный комплект людей. Именно совпадение этих событий во времени и привело к неприятностям.

Хорн добрался до поляны с маяком позже, чем планировал. Вторая охотничья партия вышла с корабля, пока он возвращался по следам предыдущего похода и ничего еще не знал. Когда он добрался до цели, грозовые тучи ушли далеко на запад. Они были темными и плотными и за горизонт не сели. Солнце спряталось в них. Сегодня, как ни странно, закат не был окрашен яркими цветами. Тучи во время сезона дождей почти не пропускали света. Они отсекли солнечный свет до того, как угол падения солнечных лучей уменьшился настолько, чтобы вызвать великолепные краски заката.

Наступили сумерки. Хорн обошел поляну так, чтобы казалось, что он пришел с запада. Он планировал прийти раньше. Никакому космонавту не нравится сидеть на борту корабля после посадки. Здесь было некуда идти и нечего делать, но время от времени кто-нибудь должен был выйти из корабля, хотя бы для того, чтобы подышать свежим воздухом. После того как каждый из них нашел деньги, вполне можно было ожидать жадных вылазок за новыми порциями наличных. Именно на это Хорн и рассчитывал. Но никто из корабля не выходил.

Он был разочарован. Он собирался стрелять в каждого, кто показался бы из «Тебана», и запереть команду на корабле. До сих пор они еще окончательно не отчаялись, поскольку надеялись найти беглецов и деньги — и самого Хорна. Но если бы по каждому, кто попробовал высунуться из шлюза «Тебана», стреляли из бластера, ситуация полностью изменилась бы. Инициатива снова принадлежала бы Хорну, а Ларсен расхлебывал возникшие проблемы.

Он уже начал злиться, что никто не показывался и не в кого было стрелять, а свет тем временем становился все слабее и вот-вот должен был исчезнуть совсем, как если бы кто-то нажал на выключатель.

Он уже начал было обдумывать какой-то другой план действий, когда увидел группу фигур, движущихся с противоположной стороны поляны. Они вышли из джунглей и направлялись к кораблю. Хорн присмотрелся. Их было слишком много для команды «Тебана». Людей было больше, чем вся команда «Тебана». Он увидел две маленькие фигурки. Дети. Большинство несли груз. Они в отчаянии двигались к «Тебану», а остальные шли сзади. Хорн увидел бластерные ружья в руках тех, кто шел налегке.

Итак, потерпевшие кораблекрушение с «Данаи» попали в плен. Ориентируясь на звенящий звук карманной электробритвы, охотничья партия с корабля шла в сумерках, которые пугали их так же, как и тех, на кого они охотились. Они двигались тихо (те немногие звуки, которые возникали, скрадывались продолжающими падать с листьев каплями) и подошли к стволу упавшего гиганта, услышав крики. Эти крики и выдали точное положение укрытия.

Опять решающую роль сыграло время происшествия. В пустом стволе дерева уже был житель, когда пришли беглецы. Далеко внутри, там, где истлевший участок упавшего ствола был самым маленьким, целый день спала ночная тварь Каролы. Она проспала весь дождь. Но позднее она проснулась, встревоженная движением поблизости.

Когда упали сумерки, беглецы решили перенести свой маленький костер туда, где он не мог бы привлечь внимание ночных тварей. Неся тлеющую гнилушку, они и наткнулись на ночную тварь в ее убежище. Тварь была перепугана. Когда они были в полуметре от нее, она взревела и бросилась к выходу. Она посбивала людей с ног. Она разбросала тлеющие угли. Она издавала ужасное мычание, в ответ на которое завизжали от страха женщины и завопили от возбуждения дети. Затем она нашла выход и исчезла в ночи.

А через несколько секунд во входной проем, через который убежала тварь, вошла охотничья группа с «Тебана». После бластерных выстрелов на потолке затлели несколько участков. Один из выстрелов попал в единственное бластерное ружье беглецов. Оно раскалилось докрасна, затем стало желтым и, наконец, ослепительно белым. Но там, куда оно упало, было сухо, так что взрыва пара не последовало.

Потерпевшие кораблекрушение стали пленниками. Экипаж «Данаи» имел очень несчастный вид. Две женщины отчаянно приготовились драться до смерти, защищая своих детей. Рыжий старпом выкрикивал команды. Он нашел пакеты, наполненные деньгами. Относительно судьбы людей с «Данаи» ему нужны были приказы Ларсена, но наличных денег было слишком много, чтобы четыре человека смогли их унести.

Он навьючил груз на пленников, торопясь из-за надвигающейся темноты. Он и остальные трое с космического бродяги погнали пленников вперед, оставив позади себя горящее пустое дерево. Вспыхнуло пламя, разгоняющее ночь. Могло загореться и что-то рядом. Но опасности распространения лесного пожара не было: джунгли были слишком мокрыми. Завтра, а может быть, даже и сегодня ночью, с неба снова прольются потоки воды и погасят любое пламя, каким бы бешеным оно ни было.

Но люди с «Тебана» в буквальном смысле слова боялись темноты. Прошлой ночью некоторые из них уже приобрели опыт, который заставлял их отчаянно избегать встречи с любой ночной тварью на тропе, ведущей обратно к кораблю. Они гнали своих нагруженных пленников впереди себя. Если какое-нибудь чудовище лежало в засаде, то оно схватило бы пленника, шедшего в колонне первым, а не вооруженного космонавта сзади.

Хорн, ожидавший на западной стороне поляны, увидел павших духом, отчаявшихся пленников, медленно идущих к кораблю. У него был прекрасный план, как увеличить напряженность внутри корабля до совершенно невыносимого уровня. Он собирался просто начать обстрел корабля. Это должно было заставить людей внутри понять, что они не могут ни взлететь, ни выйти из корабля. И он собирался дать им знать о том, что теперь передает маяк, чтобы необходимость срочно удирать стала бы для них первоочередным желанием. Хорн полагал, что в подобной ситуации они сдадутся через пару дней.

Но теперь экипаж и пассажиры «Данаи», в том числе и Джинни, потеряв всякую надежду, брели по поляне с маяком к «Тебану».

Хорн так никогда и не вспомнил, как он побежал. Он просто вдруг понял, что мчится с сумасшедшей скоростью через поляну, на которую уже почти опустилась ночь. Он недостаточно четко видел идущую группу, чтобы уверенно прицелиться в кого-нибудь из команды «Тебана». Он не мог стрелять в толпу. Если он догонит их возле шлюза, то по-прежнему останется один против четверых, и ему придется действовать осторожно, чтобы не пустить заряд в потерпевших кораблекрушение. Что касается противников, то они смогут стрелять в него очередями, триста выстрелов в минуту, нимало не беспокоясь за судьбу пленников.

Но он их не догнал. Между ними было еще метров триста, когда смешанная группа добралась до посадочной опоры. Темнота теперь уже была полная. В совершенно недостаточном для боя свете звезд виднелся только массивный корпус «Тебана» на фоне неба, но там, где нагруженных людей загоняли в корабль, заметно было только мелькание более или менее темных пятен. К тому моменту, когда Хорна отделяло от них двести метров, замерло и это движение.

В тот момент, когда лязгнул закрываемый люк, он все еще находился в сотне метров и не имел сил даже на крик отчаяния.

Он опоздал на несколько секунд. Подбежав к люку, он начал колотить в него. Но в этот момент внутри корабля были шум и суматоха, и его стук просто не услышали. Ларсену пришлось несколько минут орать и ругаться, чтобы заглушить вопли вернувшейся команды и заставить ее подчиняться. Прошло еще несколько минут, пока сам Ларсен не удовлетворился осмотром принесенных пакетов и не заставил пленников сложить их.

Появление пленников усилило беспорядок еще больше. Рано или поздно их должны были убить, но хладнокровное убийство было как-то не очень по душе людям, которые праздновали получение сорока миллионов кредитов наличными и которые хотели насладиться своей невероятно огромной добычей. Сейчас было неподходящее настроение для убийства. Кроме того, среди пленников были три женщины.

Космонавт «Тебана» разорвал пакет с купюрами. Сотенные, пятисотенные и тысячные купюры разлетелись по полу. Он подхватывал купюры и подбрасывал их вверх, позволяя падать повсюду. Другие тоже кинулись разрывать пакеты. В корабле началась настоящая метель из купюр. Космонавты истерически смеялись, швыряя друг в друга пригоршни денег. Владение таким невероятным богатством пьянило и отравляло их, действовало как сильнейший наркотик.

Капитан «Данаи» был шокирован. Он должен был понимать, что лишится жизни ради прихотей команды «Тебана», но все равно, такое обращение с деньгами его шокировало. Ларсен смотрел на все горящими глазами.

Хорн снаружи был наполнен ужасом, осознавая происшедшее несчастье. На востоке быстро всходила многоцветная луна Каролы. Она быстро понеслась по небу, окрашиваясь все сильнее, пока не стала полной, заливая своим светом всю поляну. Вокруг безжизненной просеки отвесно поднималась стена растительности высотой метров пятнадцать. В нескольких местах над ней возвышались отдельные деревья. Некоторые имели зигзагообразные стволы и ветви с помпонами листьев на концах и сочленениях. Были и прямые ростки, из одних только листьев, вообще без ветвей.

Яркий и ровный свет осветил и другие, ужасные картины. На поляне по-прежнему лежали туши зверей после той бойни, которую устроил Ларсен, когда они вышли из леса, ошеломленные прожекторами корабля. Некоторые уже успели раздуться, но среди них видно было движение. Это извивались и волнообразно двигались пожирающие трупы серо-зеленые кошмарные диски, блестевшие в свете многоцветной луны. Смотреть на мертвые тела само по себе было неприятно, но кишащие повсюду кошмары, жрущие сразу множеством пастей, обнимающие поедаемый труп и издающие сосущие звуки… Внезапно все это проняло даже Хорна, несмотря на его неистовое состояние духа.

Ларсен в этот момент праздновал полную победу. Все потерпевшие кораблекрушение находились теперь на его корабле в качестве пленников, и весь груз денег был захвачен. Кроме того, Хорн по сути тоже был у него в руках. И он это знал. От покойного ныне инженера Ларсен теперь точно знал, какое особое место в сознании Хорна занимает Джинни. Ларсен должен был понимать, что до тех пор, пока Джинни оставалась невредимой, Хорн делал бы все, что от него потребовалось.

Держа в своих руках Джинни, Ларсен мог заставить Хорна сдаться. Он мог принудить Хорна отрегулировать двигатели «Тебана» так, чтобы ими можно было надежно управлять, по крайней мере, насколько это возможно было с такими древними механизмами. Ларсен, конечно же, понимал, что он не сможет отличить действительно исправный двигатель от имитации. Но пока Джинни была у него в плену, Хорн тоже был отдан на его милость.

Эта победа была слишком свежей, чтобы ее можно было полностью осознать. Сейчас Ларсен стоял и горящими глазами смотрел на деньги. Выброшенные из пакетов деньги можно было мерить литрами. Купюры летали в воздухе и полуметровым слоем покрывали пол. Триумф опьянил команду «Тебана», люди наполовину обезумели от радости. Еще ни один не понял, что денег было слишком много, чтобы их можно было разделить или распределить, или играть на них. Окончательного владельца этих денег, крутящихся в воздухе и падающих на пол, еще предстояло определить, и только Ларсен отдавал себе отчет в том, как, скорее всего, это произойдет.

Его глаза горели. Но даже он только примерно оценивал, что может означать такая сумма денег. Ему понадобится время, чтобы продумать все до мельчайших деталей. Но сейчас ему нужно было разрешить команде безумно радоваться и праздновать. У них пока что не было даже возможности подумать о чем бы то ни было, кроме своего триумфа. Они с криками разрывали пакеты с деньгами. Они хватали полные горсти — сотни тысяч кредитов — и бросали их друг другу в лицо, как конфетти. Обеими руками они подбрасывали пригоршни денег к потолку и становились под душ из купюр. Они покатывались со смеху, когда кто-нибудь из них падал на пол, поскользнувшись на стопках денег. Они с хохотом начинали закапывать упавшего в деньгах, изнывая от черного юмора.

Снаружи Хорн отошел от люка, издавая бессвязные звуки отчаяния. Джинни была на «Тебане». Она уже минуту была внутри. Две. Возможно, три минуты. Она уже сто восемьдесят секунд была в корабле, вместе с остальными потерпевшими кораблекрушение и где-то сорока миллионами кредитов наличными. Часть сознания Хорна была совершенно парализована мыслью о том, что могло с ней сейчас происходить.

Но другая часть его мозга, бесстрастная и наполненная смертельно опасным ядом, сохраняла ледяное спокойствие. Ни один человек, пьяный от радости из-за свалившегося на него богатства, не станет даже думать о каких-то других преступлениях, пока это похмелье не спадет. Команда «Тебана» еще не осознала, что теперь им нужно начать убивать друг друга. Было совершенно очевидно, что ни один из них не может вести себя честно по отношению к кому бы то ни было другому, когда ставкой было такое громадное количество денег. Двое буквально купались в них, идиотски смеясь и швыряя купюры, как будто брызгаясь водой. Должно было пройти какое-то время, чтобы они осознали, что сейчас произойдет.

Пока еще пленникам не грозила непосредственная опасность. Она могла отодвинуться еще на какое-то время, пока эти люди, укравшие громадное богатство, начнут подозревать друг друга в заговорах и противозаговорах, и в умышленных убийствах, предотвратить которые можно было только убив первым. Или же за пленников могли взяться в первую очередь, чтобы сделать вид, что такие мысли никому не приходят в голову. Решение их судьбы могло бы просто послужить поводом для того, чтобы отсрочить взаимное уничтожение команды. Но где-то в глубине сознания каждый из членов команды «Тебана» понимал, что убийства будут уменьшать количество претендентов до тех пор, пока не останется всего двое, а скорее всего только один уцелевший с окровавленными руками, которому и будет принадлежать все разбросанное сейчас по полу богатство.

Эти дикие, циничные мысли пронеслись в той части сознания Хорна, на которую взволнованная часть его разума не обращала никакого внимания. Он бил по замку люка, выкрикивая бешеные ругательства. Но холодная и въедливо логическая часть его сознания продолжала работать. Она прогнозировала, что еще по крайней мере несколько минут внутри корабля будет продолжаться счастливая лихорадка, и только тогда, когда хоть какие-то элементы спокойствия снова возникнут в чьем-нибудь сознании, его стук в люк будет услышан. Но сейчас даже люди, наполовину обезумевшие от свалившегося на них богатства, должны все-таки хотя бы смутно понять, что что-то требует их внимания. Ах да! Дверь.

Отдельная, безэмоциональная часть сознания Хорна подсказала ему, что делать. Это не было предложением сделать то или это. Просто была констатация того, что должно произойти в тот момент, когда люк откроется. Он будто получил приказ сделать то-то и то-то, и действовать немедленно.

Он подошел к куче туш животных, покрытых колышущимся слоем многоротых тварей. Они казались еще более отвратительными из-за того, что не только охотились, распластавшись на почве в ожидании жертв или прицепившись к ветвям, чтобы поймать обитателей деревьев, но и были стервятниками, лакомившимися мясом не ими убитой добычи. Все хищные животные презирают пожирателей тухлого мяса. Человек — хищник. Даже сейчас, в своем некотором оцепенении, Хорн презирал животное, которое выбрал в тусклом свете звезд и в которое тыкал сейчас стволом своего бластерного ружья. Оно вскинуло свои щупальца и обхватило ствол ружья, обернувшись вокруг металла. Оно сжимало ствол, издавая слабое рычание, в слепой ярости пытаясь съесть коснувшийся его предмет.

Хорн побежал с ним к «Тебану», ясно видимому в звездном свете. Он махнул ружьем, чтобы ствол описал широкую вертикальную дугу, и тряхнул в конце движения. Блестящий кошмар соскользнул и, пролетев до обшивки «Тебана», ударился о нее с отвратительным мокрым звуком. Извиваясь, он соскользнул на грунт.

Хорн побежал обратно и ткнул ружьем в центр следующей мокрой извивающейся твари. Она издала такие же звуки и схватилась за ствол, тщетно пытаясь впиться в него своими пастями. Хорн вытащил тварь из кучи сородичей и снова махнул ружьем. Эта тварь упала на посадочную опору «Тебана».

Хорн был мало похож на пример для подражания, как по виду, так и по звукам, которые он издавал, бегая туда и обратно и перетаскивая грибовидных тварей на расстояние десяти-пятнадцати метров до корабля, откуда их можно было все с тем же отвращением швырнуть к кораблю.

Не все твари вели себя одинаково. Одна размахивала своими змееподобными щупальцами, в то время как другие вцепились в ружье. Одно из этих щупалец попыталось обвить запястье Хорна. Ему пришлось остановиться на достаточно долгое время, чтобы опустить руку на землю и освободить ее, наступив на тварь ногой. Оно ослабило хватку, испуская булькающие звуки, но остальные щупальца все так же цепко сжимали ствол ружья, пока Хорн не швырнул его вслед за остальными.

Около люка уже лежал десяток чудовищ, когда Хорн снова начал молотить в него. Пятеро лежали в общей куче, бестолково пытаясь съесть друг друга, где-то на расстоянии полуметра от его ног. Остальные, по одному, по два и по три, были не дальше.

Один из людей на «Тебане» по-прежнему катался по полу, подбрасывая над собой пригоршни денег. Но внезапно эта игра показалась всем дурной и неинтересной. Кто-то ломился в люк шлюза. Могло произойти все, что угодно. Стук был уверенным и целенаправленным.

— Кто-то остался снаружи, — раздался чей-то голос.

Никому не пришло в голову поинтересоваться, кто именно. Никто не проверил, кто бы это мог быть. Человек, катавшийся по деньгам на полу, встал, чтобы открыть люк. Он ни о чем не думал. Он шел, а остальные за ним, чтобы впустить в корабль одного из них, еще не познавшего счастливого безумия от обладания миллионами, миллионами, миллионами кредитов наличными, которые были разбросаны сейчас по полу в каютах команды.

Человек, катавшийся по деньгам, с шиком стряхнул прилипшие к одежде купюры, как будто это был какой-то мусор. Он открыл внешний люк воздушного шлюза и радостно завопил:

— Мы тебя забыли снаружи! Заходи и получи пару миллиончиков.

Снаружи, из темноты, Хорн ответил напряженным сдавленным голосом:

— Это я, Хорн. Скажите Ларсену, что я готов заключить с ним сделку и запустить ваши двигатели. Скажите ему!

Те, кто его услышал, были в шоке. Шок этот был от радости, от победы. Известие о том, что Хорн возвращается и что двигатели будут работать снова и унесут «Тебан» обратно в космос, опьяняло само по себе.

Даже Ларсен был поражен великолепным завершением всего, что еще оставалось сделать. Он рявкнул:

— Сюда его!

Люк был широко открыт. Свет внутри был слабым, и грунт внизу не освещался. Люди восторженно переговаривались, счастливые и исполненные триумфа от того, что все, что их волновало, уже позади. Дальше могли возникнуть новые поводы для волнений, но в данный момент ощущение полного облегчения и удовлетворения овладело ими.

— Давай! Заходи! Смотри, что у нас есть!

Сверху рявкнул голос Ларсена:

— Сюда!

Это было адресовано не Хорну, а пленникам, которых заталкивали в почти пустой трюм, где их можно было надежно запереть, пока не восстановится порядок на борту. У Ларсена был только парализующий пистолет, но его отчаявшиеся пленники не понимали разницы между видами оружия. Они оглушенно входили в трюм. Внезапно Ларсен рявкнул: «Кроме тебя!» Он схватил за руку Джинни и рванул ее назад. Остальных он отправил дальше в трюм. Там было совершенно темно. Они спотыкались. Двое детей заплакали. Ларсен пинком закрыл дверь и запер ее.

Снизу доносилось все больше голосов, кричавших через люк:

— Давай сюда! Ларсен говорит…

Ларсен холодно крикнул:

— Скажите ему, что у меня тут его девчонка! Скажите ему, пусть заходит!

Невнятные голоса внизу, по-прежнему счастливые из-за полуметрового слоя денег в каютах команды. Наконец, один из них сообщил:

— Он говорит, что сначала хочет заключить сделку!

Ларсен раздумывал не более секунды, а затем свирепо ухмыльнулся.

— Взять его! — скомандовал он сверху. — Но не убивать! Он не посмеет драться! У меня его девчонка! Идите и возьмите его!

Люди с улюлюканьем кинулись вниз. Сначала их было двое. Один прыгнул прямо на извивающееся хрящеватое щупальце, которое обвилось вокруг его лодыжки и укусило. Затем вся тварь поднялась на колыхающихся щупальцах, схватила его в кошмарные объятия и начала сжимать. Второй споткнулся и упал, и блестящее змееподобное щупальце сразу же обвилось вокруг его шеи и опрокинуло назад. Остававшиеся в камере шлюза люди расхватали оружие, висевшее на крышке люка. Они попрыгали вниз, сняв бластеры с предохранителей. Послышались звуки бластерных выстрелов. Двигавшихся людей начали хватать чудовища, которые парами и тройками охотились на живую пищу.

Люди с вдохновением ринулись в битву. Они убивали этих тварей уже не просто ради спортивного интереса. Убивать зверей ради самозащиты — это один из древних инстинктов человека. Но их глаза еще не полностью адаптировались к темноте за пределами корабля. Они атаковали чудовищ с излишней, пожалуй, уверенностью.

Хорн забрался в шлюз и захлопнул за собой люк. Он кинулся вверх по трапу, держа бластерное ружье наизготовку.

Внутри корабля на него обрушилась внезапная, замечательная тишина. Люди снаружи сражались с извивающимися чудовищами. Это была практически резня, главным образом потому, что люди дрались уверенно и действовали сообща, а серо-зеленые чудовища дрались в одиночку, руководствуясь чистым инстинктом. Однако тишина внутри корабля была совершенно замечательной. Сквозь закрытый люк воздушного шлюза не проникали никакие звуки. Слышались только звуки шагов Хорна, бегущего по трапу, и его прерывистое дыхание.

Он услышал слабый и отчаянный голос Джинни:

— Не ходи сюда! Не ходи! Он тебя ждет!

Хорн добежал до следующего пролета. Он находился сейчас на уровне камбуза, кладовых и кают-компании. Устойчивый свет корабельных светильников ярко освещал комнату. И Ларсен действительно стоял, ожидая Хорна, а Джинни он держал перед собой. Он завернул ей одну руку за спину и ухмылялся Хорну. Хорн не мог стрелять. Никто не рискнул бы выстрелить из бластера в Ларсена, стоящего позади девушки с побледневшим лицом. Слишком велики были шансы на то, что заряд попадет в Джинни.

Ларсен выставил оружие около ее талии и нажал на спуск.

Хорн услышал похожий на жужжание осы звук парализующего пистолета, такого же эффективного на коротком расстоянии, как и бластер, только действовавшего гораздо чище. Он почувствовал нестерпимую боль от уколов, которую вызывало такое парализующее оружие. Но слышал и ощущал он, конечно, лишь какую-то долю секунды. Но в эту долю секунды он почувствовал такую ярость, такую бесконечную ненависть и такое отчаяние, что они могли бы свести с ума, если бы длились хотя бы минуту.

Он почувствовал, что падает.

Потом он уже не чувствовал ничего.