"Прирожденная неудачница" - читать интересную книгу автора (Браун Картер)

Глава 1

Входная дверь распахнулась прежде, чем я отпустил кнопку звонка. Появившаяся на пороге женщина выглядела на первый взгляд как затупленный боевой топор периода европейских войн XV века. Должно быть, время и тяжелые испытания довели ее до ручки. На вид ей было где-то около пятидесяти лет. Лицо цвета заношенной коричневой кожи с глубокими морщинами напоминало старинную карту, по которой пираты ищут золото. Голубые глаза, глубоко посаженные по обе стороны длинного заостренного носа, были удивительно живыми, а волосы до плеч – пегими, с прядями седины. Свитер и брюки в обтяжку не скрывали хорошо сохранившейся фигуры, не столько сексуальной, сколько стройной и спортивной.

– Миссис Сидделл? – спросил я и представился:

– Лейтенант Уилер из службы шерифа.

– Кто-то позвонил на рассвете, – произнесла она сухим ломким голосом. – Естественно, себя не назвал. Сказал, если я поищу вокруг бассейна, то найду что-то лично для меня очень интересное.

– И что же вы нашли?

– Почему бы вам не пойти и не посмотреть самому? Я прошел следом за ней через весь дом на выложенную кафелем террасу у бассейна.

Яркое солнце раннего утра придавало увиденному жуткий оттенок. Даже стерильно чистая вода показалась отталкивающей. Скрюченное тело лежало на боку у самой кромки бассейна, обнаженное и беззащитное. Я опустился на колени и осторожно отодвинул длинные черные волосы, скрывающие лицо. Отраженный солнечный луч ярко сверкнул на плетеной медной проволоке, глубоко врезавшейся в шею. Широко раскрытые глаза были все еще полны немого ужаса, изо рта вывалился распухший язык. Мне показалось вполне естественным вновь прикрыть все это волосами, после чего поднялся на ноги.

– Знаю ли я ее? – спросила миссис Сидделл тем же сухим ломким голосом. – Да, знаю. Знаю ли, почему ее убили? Нет, не знаю. Не виделась с ней последние полтора года. Почему убийца оставил ее труп около моего бассейна? Чтобы предупредить меня или причинить боль, а возможно, и то, и другое. – Она надолго замолчала. – У вас больше нет вопросов, лейтенант?

– Кто это?

– Кэрол, моя дочь. – Миссис Сидделл слегка шевельнула правой рукой. – Почему бы нам не вернуться в дом?

Гостиная выглядела так, будто кто-то дал полную свободу энтузиасту-декоратору. Обставлена с таким тщательным вниманием к мельчайшим деталям, что было страшновато даже садиться на стул, дабы не испортить совершенство меблировки. Миссис Сидделл направилась прямо к бару и занялась приготовлением коктейля.

– Я не так уж часто пью, – сочла она необходимым пояснить. – Во всяком случае, до завтрака, но сегодня для этого есть серьезная причина.

– Можно позвонить?

Дозвонившись до управления, я попросил дежурного офицера выслать окружного следователя из отдела убийств и ребят из следственной лаборатории. Много времени это не заняло, но, когда вернулся к бару, миссис Сидделл уже допивала второй бокал.

– Меня зовут Элизабет Сидделл, – сказала она. – Вы что-нибудь слышали обо мне?

– Нет, – честно признался я.

– Не буду надоедать вам подробностями из моего нелегкого детства, – продолжила она. – В пятнадцать лет убежала из дома в Денвере, оказалась в Лос-Анджелесе. Упорно совершенствовалась в выбранной профессии и к двадцати трем годам достигла высокого положения. – Элизабет сделала глоток из бокала. – Стала хозяйкой классного борделя.

– Хочу расспросить вас о дочери, – вмешался я.

– Сначала дослушайте, – холодно настояла она на своем. – Борделем владел синдикат, его боссы скоро поняли, что я не только способная мадам, но и не лишена мозгов, мне можно доверять. Кроме того, мои хозяева предпочитали сами не засвечиваться. Так я начала подниматься все выше и выше. Пока не стала кем-то вроде члена правления. Вышла замуж, родила Кэрол. Крах произошел в 1958 году. – Это было сказано тем же ровным голосом, без смены интонации. – К тому времени я оказалась замешанной практически во всех делах синдиката, знала людей, секретные счета, систему выплат – короче, все. Окружной прокурор выставил против нас целую команду, которая копала почти два года, прежде чем начались аресты. Мне стоило тогда только подыграть, получила бы совсем небольшой срок. Но я послала окружного прокурора с его предложением далеко-далеко и приготовилась к худшему. – Миссис Сидделл пожала плечами. – Что ему оставалось делать? Мой отказ не дал ему других имен, он полностью сосредоточился на мне. В итоге осенью 1958 года я была осуждена и вышла на свободу лишь летом 1971-го. Первые восемь лет парень от окружного прокурора как часы приходил ко мне каждую весну и осень, интересовался, не изменила ли я решение, обещал немедленное освобождение, если выдам фамилии боссов и другие нужные им сведения. Каждый раз я посылала его к черту. Он возвращался в свой кабинет, я оставалась в тюрьме. Все это время синдикат платил мне по десять тысяч долларов в месяц за мое молчание. – Она посмотрела на пустой бокал, однако не сдвинулась с места и продолжила рассказ. – Жалкий подонок – муж бросил меня, как только я попала за решетку. Перед самым арестом мне удалось отослать дочку к моей сестре в Денвер. Ей тогда только исполнилось пять лет, и все-таки было лучше уехать во избежание всевозможных неприятностей. Сестра воспитывала ее, а я не жалела денег на образование. Кэрол считала, что ее родители погибли в автомобильной катастрофе, когда она была совсем маленькой. Так все и оставалось до моего выхода на волю. А какому восемнадцатилетнему человеку понравится встретиться с матерью, отсидевшей последние тринадцать лет в тюрьме? – Миссис Сидделл тяжело вздохнула и немного помолчала, прежде чем заговорила вновь. – В жизнь я вернулась богатой. Мне всегда нравилась Калифорния, но в Лос-Анджелесе оставаться было нельзя. Переехала в Пайн-Сити, купила этот дом – в общем, устроилась. Чуть позже поехала в Денвер. Мы договорились с сестрой, что она представит меня Кэрол как дальнюю родственницу. Все прошло гладко. Я пригласила Кэрол – тогда она училась в колледже – провести у меня летние каникулы. Дочь приехала, первые три недели мы жили замечательно, но тут какой-то негодяй прислал ей бандероль – пачку газетных вырезок времен моего судебного процесса…

– И как это подействовало на Кэрол? – спросил я.

– В отчетах прессы было слишком много всякого рода подробностей. Кэрол узнала все, рыдала, визжала, пыталась меня исцарапать, наконец заявила, что я исковеркала ей всю жизнь, лишила чувства собственного достоинства и что она покончит с собой. Мне казалось, прежде чем начать ее переубеждать, ей надо дать время успокоиться. Но Кэрол не стала ждать. В одно прекрасное утро постель оказалась пустой – моя дочь исчезла. С тех пор я ни разу ее не видела, пока сегодня утром не вышла к бассейну.

– И не пытались разыскать?

– Пыталась, – вяло ответила миссис Сидделл. – Наняла детективов, которые безуспешно искали повсюду шесть месяцев. В конце концов посоветовали мне не тратить попусту денег.

– Вы сказали, что убийца оставил тело вашей дочери у бассейна, чтобы предупредить вас или причинить вам боль, а возможно, и то, и другое…

– Многие из больших боссов синдиката живы и здоровы, – пояснила она. – Даже стали влиятельнее. Может, кто-то сказал им – или одному из них, – что я могу передумать и нарушить молчание.

– В таком случае было бы проще убить вас.

– А может, они убили Кэрол совсем по другой причине, но потом решили использовать ее тело, чтобы запугать меня. Так сказать, прикончить двух зайцев одним выстрелом.

– Они? – не упустил я возможности уточнить. – Кто это они?

– Мой рот был на замке пятнадцать лет, – решительно произнесла Элизабет. – Не собираюсь менять свою позицию. И у меня есть собственные каналы, чтобы все выяснить. Сначала узнаю, кто убил Кэрол и почему, а уж потом решу, что делать. Возможно, даже назову вам кого-то.

– Послушайте, – настаивал я, – вашу дочь убили, и вы позвонили в службу шерифа. Вы должны нам помочь.

Она приготовила себе свежий коктейль, глотнула его и только тогда ответила:

– Пайн-Сити симпатичный городок, а вы симпатичный лейтенантик, успешно справляющийся с игрушечными преступлениями, которые здесь случаются. Но тело Кэрол, брошенное у бассейна, означает, что ее убийца из гораздо более высокой лиги, чем вы могли бы себе вообразить. Так что оставайтесь на своем уровне и не беспокойте меня, пока я буду искать убийцу!

– А не слишком ли много вы на себя берете? Элизабет одним глотком опорожнила полбокала и осторожно поставила его на стойку бара.

– Пока еще ничего не беру, – пояснила спокойно. – Пока всего лишь пью, чтобы не думать и притупить боль. И это все на сегодня. А вот завтра все начнется. Сейчас вам, пожалуй, лучше уйти, лейтенант. Займитесь своими делами и дайте мне, пожалуйста, знать, когда можно будет забрать тело.

Я оставил ее в одиночестве в излишне нарядной гостиной. Что еще можно было поделать, черт побери?! Вернулся к бассейну, к жалкому юному телу рядом с ним. Утреннее солнце не согрело его.

Док Мэрфи и Эд Сэнджер прибыли вместе через пятнадцать минут. Мэрфи раскрыл свой маленький черный саквояж и принялся за работу, а Эд смотрел на меня остекленевшими глазами.

– Знаю, у нас общество вседозволенности, каждый делает что хочет, включая старушек, – начал он потрясенным тоном. – Но выражения, которыми она нас приветствовала, открыв дверь! Никогда бы не поверил, если бы сам не слышал. Значение нескольких слов так и не понял.

– Она мать убитой, очень расстроена, – объяснил я.

– Мать? – удивленно протянул он. – Не может быть!

– Пожалуй, вам здесь нечего делать, Эд, – сказал я. – Ее, очевидно, убили в другом месте, а сюда тело просто подбросили. Но позднее мне понадобятся ее фотоснимки для опознания.

– Ох уж эти портреты из морга! – возмутился он. – Знаете, лейтенант, иногда я кажусь сам себе каким-то вампиром.

– Держу пари, вы каждый раз делаете лишний экземпляр портрета из морга для собственной коллекции, – проворчал Мэрфи, поднимаясь на ноги.

– Я теперь почти никогда не болею, – холодно заметил Сэнджер. – Стоит мне почувствовать себя неважно, тут же вспоминаю, что могу попасть в лапы доктора Мэрфи, и моментально выздоравливаю.

– Смерть от удушения, – объявил Мэрфи. – Даже такой тупой кои, как вы, Уилер, мог бы догадаться. Она мертва уже шесть часов, – он взглянул на свои часы, – значит, смерть наступила около двух часов ночи, плюс-минус полчаса.

– Что еще? – спросил я.

– Вскрытие покажет. Да! Она была наркоманкой. Масса следов от инъекций на внутренних сторонах бедер.

– Когда закончите со вскрытием, снимите с нее медную удавку и приведите в порядок черты лица, чтобы Эд мог сделать снимки, – велел я нейтральным тоном.

– Вы что, некрофил? – окрысился Мэрфи.

– Нет, симпатичный лейтенантик, успешно справляющийся с игрушечными преступлениями, которые здесь случаются. Но убийца девушки из гораздо более высокой лиги, чем я могу вообразить, поэтому не стоит беспокоить ее мамашу, пока она будет заниматься этим делом и не найдет убийцу своей дочери.

Эд с видимым усилием захлопнул отвалившуюся челюсть.

– Прямо так и сказала?

– И была права, – хмыкнул Мэрфи. – За исключением того, что вы способны справляться с игрушечными преступлениями, которые здесь бывают. У моей жены пару недель назад украли поддельное жемчужное ожерелье. До сих пор не нашли!

– Верните ожерелье, Эд, – наказал я. – Жемчуга не в вашем стиле.

Но Сэнджер был настолько погружен в свои мысли, что не заметил моей ремарки.

– Прямо так и сказала?! – восхищался он вслух. – Вот это мамаша!

– Да, хороша, – буркнул Мэрфи. – Труповозка вот-вот подъедет. Хотите, чтобы я занялся телом, Эл?

– Спасибо. А когда Эд сможет сделать снимки?

– Около полудня. Пусть позвонит мне в окружную больницу.

– Может, сфотографировать здесь, Эд? – спросил Сэнджер. – Прежде, чем эти зомби увезут ее?

– Пожалуй, – согласился я. – И мать снимите тоже.

– Черт возьми, но как же мне подобраться к ней? – забеспокоился он. – Она наверняка схватит кухонный нож и лишит меня потомства!

– А вы с ней не разговаривайте, – устало посоветовал Мэрфи. – Наставьте на нее камеру, щелкните – и бегом прочь. Правильно, Эл?

– Правильно, – отреагировал я.

– Тоже хочу быть лейтенантом из отдела убийств, а не сержантом из криминалистической лаборатории, – заныл Эд. – Мог бы слоняться, ничего не делая, посылать своих подчиненных на верную смерть!

– Как вы думаете, у Эда действительно комплекс неполноценности? – спросил я у Мэрфи.

Но эту тему нам не пришлось развить, ибо раздался громогласный окрик:

– Лейтенант!

Мы все трое замерли, пригвожденные к месту мощью децибел ее голоса. Когда я смог наконец повернуть голову, то увидел на краю выложенной кафелем террасы миссис Сидделл.

– Не пора ли вам убраться отсюда, а то вы уже превратили мой дом в свой мерзкий кабинет! – завопила она. – Тут какой-то идиот хочет поговорить с вами по телефону.

– Спасибо, миссис Сидделл, – робко поблагодарил я.

– Дошло до того, что уже не можешь напиться в собственном доме, без конца отрывают от дела! – Слегка покачнувшись, она повернулась к нам спиной и исчезла.

Когда я вошел в гостиную, Элизабет уже была у бара, готовя очередной коктейль.

– Это Вилсон, лейтенант, – ответил мне голос на другом конце провода, – дежурный. – Он нервно засмеялся. – Кажется, у вас сегодня хлопотливое утро.

– В чем дело? – рявкнул я.

– Только что сообщили еще об одном убийстве, – доложил он. – Или, самоубийстве. Позвонившая дамочка все время путалась. Это за городом, на озере. Последний дом по приозерной дороге. Ее зовут Зана Уитни.

– Кого, труп?

– Да нет, дамочку, сообщившую об убийстве. – Он надолго замолчал. – Может, это все-таки самоубийство?

– Судя по фактам, которые вы собрали, это очередное висячее дело, – проворчал я, вешая трубку.