"Бремя прошлого" - читать интересную книгу автора (Адлер Элизабет)

24

Я устала, и поскольку всем персонажам моего повествования предстояло начать новую жизнь в новом мире, я подумала, что на этом нужно прервать рассказ о Лилли. У меня уже много лет не было молодых собеседников и энергия этих молодых людей меня поражала. Они разговаривали ночи напролет, урывая для сна час или два, носились верхом на лошади по окрестностям, совсем как Финн с Лилли. Правда, Эдди плохо держался в седле.

Мне казалось, что Шэннон и Эдди полюбили друг друга. Но как могла прийти мне в голову такая мысль, спрашиваю я вас? Наверное, это было плодом моего воображения.

Спала я плохо и утром, встав с постели, почувствовала слабость и головокружение.

Я позвонила в колокольчик, лежавший у кровати, и через несколько минут услышала торопливые шаги Бриджид. Ее веллингтоновские башмаки с характерным звуком шлепали по полу, и я всегда знала, что шла она, а не кто-то другой.

– Вы слишком увлекаетесь, – сказала, глядя на меня, Бриджид, и я смиренно опустилась на подушку, почувствовав себя маленьким ребенком. – Слишком много вечерних разговоров, и слишком поздно ложитесь спать. Когда вы, наконец, поймете, что вы старая женщина и не следует забывать о своем возрасте?

Несколько лет назад я нащупала в груди опухоль, и доктор сказал, что ее придется удалить. Я пришла домой, разделась и долго смотрела в зеркало на эти два круглых полушария – гордость всякой женщины, символ женственности, потенциальный источник питания для детей. Но сейчас, глядя на себя в зеркало, я почувствовала жалость к самой себе.

Я побежала на кухню к Бриджид. По моему лицу она поняла, что подтвердилось самое худшее, и мы в слезах обняли друг друга. «Вы должны быть сильной, Моди», – сказала она мне, назвав меня просто по имени Моди, что бывало редко. Мы никогда не допускали открытых проявлений симпатии друг к другу. Я сказала ей о том, что опухоль предстоит вырезать.

– У вас сильное сердце, мадам. Все обойдется, – твердо сказала она. И добавила: – А другого выхода нет?

– Облучение и химиотерапия, – отвечала я. – Но тогда у меня выпадут волосы и не будет сил ездить верхом на лошади.

Бриджид подумала.

– Нет, только не нож, – все, что она сказала.

И я выбрала химию. Когда мне сказали, что я пошла на поправку, я отправилась прямо в Дублин и купила себе кучу шелкового белья, весьма удивив продавщиц в магазине «Браун Томас».

Но вернемся к тому дождливому утру. Бриджид запретила мне вставать с постели, и я проспала весь день, но не отказалась от вечерней встречи со своими слушателями. Я надела пеньюар из розового атласа – он очень шел к моим ярко-рыжим волосам – и накинула на плечи старый палантин из горностая. Смелый мазок розовой губной помады, несколько капель духов– и я готова. Когда мои молодые слушатели вошли ко мне в комнату, я выглядела так, словно отправлялась в ночной клуб.

По моему распоряжению, они пообедали вдвоем, при свете свечей. Эта интимная обстановка должна была разжечь искру любви между молодыми людьми, во всяком случае, я надеялась на это. Их смутило то, что я была в постели, и я заметила, что, подходя ко мне, они держались за руки. «Ага!» – подумала я, но ничего не сказала. Поддразнивание не приносит ничего хорошего новому роману. Ведь все это так серьезно…

Я оттолкнула в сторону далматинов, освобождая молодым людям место в ногах моей широкой кровати с пологом на четырех столбиках. Шэннон уселась, подобрав под себя ноги, с тревогой посматривая на меня, и это меня очень тронуло. С каждым днем она нравилась мне все больше и больше.

Эдди пододвинул старое глубокое кресло и удобно расположился в нем. Он двигался как актер, естественно, непринужденно и грациозно. Он был не лишен чувства юмора, что очень мне нравилось.

– Вы очаровательны в этом наряде, Моди, – с широкой улыбкой заметил Эдди, и я с гордостью погладила свой горностай. Он всегда казался мне простым кроликом, хотя стоил целое состояние. Так бывает всегда, когда мы привыкаем носить меха.

– Благодарю вас, – ответила я Эдди; мамми всегда учила меня благодарить за комплимент, а не отделываться фразой вроде: «О, это старье…»

– Сегодня, дорогие мои, наши герои начинают новую жизнь, мы проследим за каждым из них. Начнем с Дэниела и Финна, прибывших в Бостон.

* * *

В тот год зимой в Бостоне стоял страшный холод, особенно в северной части, Норт-Энде. Дэниел с трудом шел по скользкой мостовой, возвращаясь в убогую лачугу, которую они с Финном снимали в самой бедной части города.

Дэниел вошел в каморку. Финна дома не было, и Дэн подумал, что, по крайней мере, ему не придется сразу же говорить брату, что он опять не нашел работы.

Низкий потолок комнатушки вынуждал его постоянно пригибаться. Дэн зажег единственную свечу и сложил ладони вокруг ее пламени, чтобы немного отогреть руки. В животе у него свирепо урчало от голода.

Он взглянул на кучу соломы в углу, зная, что под нею лежало целое состояние, которое могло бы изменить всю их жизнь. Ночами он видел, как Финн доставал из-под соломы бриллиантовое колье Лилли Молино и ощупывал каждый камень, злобно приговаривая, что, встреть он ее снова, обмотал бы эту вот нитку бесполезных бриллиантов вокруг ее белой шеи и задушил бы ее. Другого применения роскошному бриллиантовому колье он не видел.

Когда они только приехали в Бостон, Финн отправился в ювелирный магазин. В новых брюках из рубчатого вельвета, красном твидовом пиджаке и чистой рубахе, пожертвованных горожанами, он чувствовал себя достаточно солидным. Но когда он переступил порог устланного коврами крупного ювелирного магазина, глаза полдюжины одетых в визитки продавцов и их еще более респектабельных клиентов в ужасе остановились на нём. В магазине воцарилась мертвая тишина. Финн почтительно снял головной убор и направился к прилавку: «Доброе утро, дамы и господа», – непринужденно приветствовал он присутствовавших и улыбнулся в ожидании ответа, которого не последовало. Улыбка исчезла с лица Финна, когда двое из продавцов решительно шагнули к нему и, встав по обе стороны, взяли его под руки и со словами: «Здесь не место таким бродягам, как ты» – вытолкнули его на улицу.

Финн слишком поздно понял, что таких, как он, не пустят в крупные магазины, и поблагодарил Бога за то, что не показал им колье, потому что они, разумеется, подумали бы, что он его украл, и сделали бы все, чтобы его арестовали.

– Но ты же действительно его украл, – упрямо заметил Дэниел, выслушав вечером того же дня рассказ брата. – Это святая истина.

– Нет, вовсе нет, – горячо возразил Финн. – Нам с нее причитается. И притом гораздо больше, чем эта вещь!

И он тут же отправился к ростовщику, понимая, что тот даст меньше денег, но, по крайней мере, хоть что-то у них будет. Он утешал себя мыслью, что, когда найдет себе работу и добьется крупного успеха, сможет выкупить колье. И тогда никто не посмеет задаться вопросом, откуда у него такая драгоценность. Но ростовщик подозрительно посмотрел на Финна и сказал, что ему никогда не приходилось иметь дела с такими дорогими вещами, как эта, и что он не хочет остаток жизни провести в тюрьме вместе с Финном.

В конце концов, это колье так и осталось лежать под кучей соломы, а между тем они уже истратили все свои деньги.

В этот момент в комнате появился Финн. Его красивое юное лицо раскраснелось от холода, но в серых глазах светилась радость. К груди он прижимал несколько бумажных свертков.

– Взгляни-ка сюда, Дэн! – воскликнул он, вывалив свертки на ящик. Он потер руки и поднес их к свече, как это делал Дэниел, чтобы отогреться. – Здесь каравай свежего хлеба и самое лучшее ирландское масло. И полфунта немецкой колбасы из лучшего магазина на Норт-стрит.

Он вытащил из пакета бутылку ирландского виски и торжественно поставил ее на ящик. – Это тебя согреет, дружок, – с ухмылкой проговорил он, глядя на изумленного Дэна. – Прежде чем ты начнешь меня расспрашивать, я все скажу тебе сам. Я сегодня обменял на доллары английские соверены Лилли.

Он присел на корточки рядом с ящиком и принялся рассказывать Дэниелу, как все было.

– Я зашел в церковь святого Стефана, чтобы немного отогреться и заодно попросить помощи у святых угодников. Потом отправился бродить по улицам и совершенно случайно оказался около банка, братишка. Я подумал, что у меня в кармане лежат эти пятьдесят соверенов, от которых никакого толка нет, и почему бы мне не сдать их в этот банк и не получить за них доллары.

Открыв бутылку виски, он отпил большой глоток и передал ее Дэниелу.

– Они-то ни у кого не вызовут вопросов. Знаешь, сколько я получил за два этих маленьких золотых соверена, братец Дэн?

Дэниел покачал головой, а Финн победно ухмыльнулся.

– Целых десять американских долларов!

Он в волнении посмотрел в глаза брату.

– А ты знаешь, сколько мы можем получить за остальные соверены? Двести сорок долларов. Целое состояние, Дэн! Целое состояние, черт побери!

Финн предложил отпраздновать счастливое событие. Дэниел согласно кивнул брату. Он с трудом поднялся на ноги, завязывая кашне, готовый следовать за ним, но Финн сказал:

– Подожди, я позову с нами Рори со второго этажа. Он вихрем взвился по ступенькам и сильно постучал в деревянную дверь. Наступила тишина, и семья внутри замерла в неподвижности. Так могла стучать только полиция.

– Все в порядке, это всего лишь я, Финн! – прокричал он, дверь тут же распахнулась, и его встретила гостеприимная улыбка молодого парня.

Рори О'Доновэн был на год моложе Финна, ему было шестнадцать лет. Жил он со своей овдовевшей матерью, братьями и сестрами в двух маленьких комнатушках. Он был худощавым, хрупким юношей с блестящими темными глазами; его часто мучили приступы сухого кашля.

Финн встретился с Рори в первый же день после приезда в Нот-Эйд. Сойдя с судна, пришедшего из Нантакета, он остановился, чтобы спросить кого-нибудь, где можно дешево снять жилье. Рори направил его к обнищавшим арендаторам, которые согласились за один доллар в неделю приютить братьев О'Киффи.

Финн и Рори с того дня стали друзьями, и сейчас все трое направились в итальянский ресторанчик.

В предвкушении хорошей еды у них потекли слюнки. Они заказали флягу простого красного вина и за разговором быстро покончили с ним, закусывая ломтиками салями и кислыми зелеными маслинами.

Как всегда, мысли его обратились к Лилли. Ее фамилии не было в списке уцелевших при кораблекрушении, вывешенном в нантакетской гостинице общества трезвости, но Финн чувствовал сердцем, что она спаслась.

После теплого ресторана уличный ветер показался особенно холодным.

– Если бы найти хоть какую-нибудь работу! – заметил Рори.

Он взялся бы за все, лишь бы платили деньги.

– Ты будешь работать с нами, приятель, – обратился к нему Дэниел.

Он быстро шагал по обледеневшим улицам, словно не ощущая холода. Стараясь не отставать, Рори с надеждой в голосе спросил Дэна, что тот имел в виду.

– С этими деньгами мы начнем свой бизнес, – важно прогудел Дэниел. – Верно, Финн?

– Думаешь, наших денег для этого хватит, Дэн? – живо спросил его Финн.

– Разумеется, но я должен поговорить с боссом Уорда. Он скажет мне, что нужно делать.

Дэниел ласково похлопал Финна по спине.

– И все благодаря твоей смекалке, братишка, – сказал он, забыв, что еще совсем недавно обвинял Финна в том, что тот обокрал Лилли. Но сейчас его широкое, красивое лицо расплылось в радостной улыбке, когда он подумал о деньгах и о том, как они начнут новую жизнь.

– Америка прекрасная страна, – сказал Финн уже за стойкой в салуне Брэйди. – Здесь дают в пять раз больше долларов, чем у тебя соверенов. Словно деньги растут на деревьях. Только подумай, Рори, – продолжал он, сияя в предвкушении того, как они внезапно заявят о себе, – в один прекрасный день ты, Дэн и я станем богатыми людьми.

– Станете богатыми? – переспросил хозяин заведения, Джек Брэйди, перегнувшись над выщербленной деревянной стойкой вместе с другими посетителями, столпившимися вокруг, чтобы послушать о том, как богатеют в Америке.

– Вот именно, – отозвался Дэн со скромной улыбкой. – Я и мой брат. У нас завелись кое-какие деньги, и мы откроем свой бизнес. Небольшой магазинчик, и надеемся, что все вы станете нашими покупателями, ведь мы собираемся предложить вам самые низкие цены в Норт-Энде.

– Двести сорок долларов, – гордо провозгласил Финн.

Воцарилась полнейшая тишина, когда он потрогал вздутие под пиджаком. – И мы с братом хотим налить каждому из вас, наши братья-земляки, самого лучшего ирландского виски, который стоит на полке у Брэйди. Чтобы отпраздновать это событие. И чтобы вы не забыли братьев О'Киффи из Коннемейры, когда отправитесь в очередной раз за покупками.

Сорок пар глаз в изумлении смотрели на братьев, а Брэйди уже разносил полные стаканы, и все дружно подняли их, желая выпить за удачу О'Киффи. Двести сорок долларов – это была сумма, о которой никто и не мечтал.

– Мне пора домой, Дэн, – допивая виски, сказал Рори, – моя мать будет так рада, когда узнает о ваших планах…

Дэниел толкнул локтем Финна и шепотом сказал, чтобы тот передал соверены Рори.

– Ты отнесешь наши деньги к себе домой, приятель, – сказал он. – Отдай их на сохранение матери, а утром мы увидимся.

Финн передал Рори кожаный мешочек с соверенами. Похлопав его по плечу, он потребовал бутылку хорошего бренди.

– Отнеси это матери, Рори, – сказал Финн. – Полезно иметь это под рукой, когда зимние холода грозят болезнями и простудой. И да благословит тебя Бог. Ты мой лучший друг на свете, кроме брата Дэна, разумеется. И не забудь сказать матери, что ей обеспечена работа у О'Киффи.

Он вернулся к стойке, позванивая оставшимися в руке монетами. Бросив их щедрым жестом на конторку, он проговорил:

– Это ваше, Брэйди, за все то, чем вы можете еще порадовать моих друзей.

Снова послышались возгласы одобрения, музыка загремела громче, и старые песни зазвенели с новой силой.

Рори не был пьян. Он сунул кожаный мешочек с драгоценными соверенами О'Киффи в карман своей куртки и вышел на мороз. Дверь за ним со стуком захлопнулась, и он оказался в реальном мире зловонных улиц Норт-Энда. Правда, теперь они были покрыты снегом.

Он услышал за спиной чьи-то шаги и удивленно обернулся, почувствовав на плече тяжелую руку. Плоская твидовая шапка была низко надвинута на глаза незнакомца, а нижнюю часть лица скрывала курчавая черная борода.

– Что вам надо? – спросил Рори, но в его голосе уже звучал страх: по блеску в глазах и дубинке в руке незнакомца он ясно понял, что тому было нужно. На его голову обрушился удар, и он упал без единого звука. Оглянувшись через плечо, грабитель опустился около Рори на колени, замерзшими пальцами пошарил под его курткой и вытащил драгоценный кошелек, согретый телом юноши. Потом он встал и посмотрел на лежавшего Рори, чья кровь уже окрашивала снег.

– Прости меня, мальчик, – тихо проговорил он, – но мне нужно накормить умирающую от голода семью.

И незнакомец исчез.