"Зеленая магия" - читать интересную книгу автора (Каабербол Лене)

Глава 3 Сказки и фантазии

Какой бы свитер надеть: лавандово-синий или мятно-зеленый? Я примерила один, потом второй, покрутилась перед зеркалом… Зеленый хорошо смотрелся с юбкой, а лавандовый лучше на мне сидел. Хмм, трудный выбор. Мне вовсе не хотелось приехать в Ледихолд с видом человека, который ничегошеньки не смыслит в моде. А может, вся проблема в юбке? Носят ли еще макси или уже нет?… Вообще-то я обычно знала такие вещи. По крайней мере, я всегда была в полной уверенности, что знаю о модных тенденциях больше всех и Шеффилдской школе. Но здесь совсем другое дело: я буду общаться с людьми, которые не просто следуют моде, а сами ее создают…

— Корнелия! Пришла Хай Лин, — крикнул мне папа. — Кстати, разве мистер Джонс не просил, чтобы ты была готова к девяти?

Зеленый или синий? Синий или зеленый?

— Сейчас, одну минуточку! — отозвалась я. Потом стянула светло-зеленую юбку и синий свитер и надела длинное розовое платье, а поверх него жакет на полтона темнее. Так лучше? Я не знала. Я правда не знала… Ну, во всяком случае, этот наряд лучше сочетался с тенями под глазами, появившимися после того, как я всю ночь без сна проворочалась в постели…

— Корнелия!!!

— Уже иду!

Хай Лин ждала меня в гостиной. На ней были полосатые гетры, мини-юбка, а на макушке красовались огромные защитные очки, какие носят летчики. Я почувствовала укол зависти. Хай Лин не нужно было читать всякие женские журналы типа «Модного обозрения», чтобы узнать, что сейчас носят. У нее был свой собственный стиль, который всегда производил сногсшибательное впечатление.

— Я нормально выгляжу? — нервно передернув плечами, спросила я.

— Прекрасно, — ответил папа. — Красива, как картинка…

Ох, если бы он хоть что-то в этом понимал. Но это же мой папа…

— Хай Лин, а ты как считаешь?

— Ты смотришься круто, — сказала Хай Лин и мило улыбнулась.

Но может быть, она так сказала только потому, что мы подруги?… Ну, это что-то вроде того, когда вам неудобно намекнуть приятелю, что ему пора постирать носки…

В комнату, чавкая булкой с черникой, влетела Лилиан. Увидев меня, она встала как вкопанная.

— Ты розовая, — сказала она. — Ты вся совсем розовая!

О нет! Слишком много розового? Может, я должна надеть…

И тут я наконец взяла себя в руки. Да что это со мной такое? Как я могла пасть так низко, чтобы прислушиваться к мнению своей младшей сестры?!

— Корнелия, иди завтракать, — позвала меня мама с кухни.

Я взглянула на часы: У меня нет времени.

— Нет, время найдется! Ты же знаешь, завтрак — это очень важно…

— Честно, мам, я уже опаздываю! — Папа собирался подбросить нас в Ледихолд по дороге на работу. — Я только глотну апельсинового сока.

— Можешь доесть мою булочку! — заявила Лилиан, вытаскивая булку изо рта и протягивая мне. И, конечно, я в нее вляпалась!

Я в ужасе уставилась на черно-синее пятно, расплывавшееся на розовой ткани платья.

Лилиан, мерзкая малявка! Смотри, что ты наделала!

— Ты похожа на собаку миссис Джильберто, — хихикнула она. — Ну, ты видела этого пса, его зовут Пятныш. Он точно как ты, только не розовый.

Кажется, до нее даже не доходило, какую ужасную вещь она сотворила! Я совершенно потеряла терпение:

— Что ты за свинья такая?! Разве так уж трудно есть свой завтрак за столом, а не скакать с грязными лапами по всей квартире?! Ты мне платье испортила!

— Я не свинья!

— Ох, да неужели? Ты нарочно надо мной издеваешься?

Нижняя губа Лилиан задрожала. Она что, собиралась заплакать? Обычно она почти не обращает внимания на те обидные словечки, которыми я ее обзываю. Но, пожалуй, сегодня я говорила резче, чем всегда.

— Глупая Корнелия! — выкрикнула Лилиан, и слезы градом покатились по ее щекам. — Глупая Корнелия со своими дурацкими платьями и фотографиями! — она развернулась и побежала прочь. Секундой позже я услышала, как хлопнула дверь ее комнаты.

Мама вошла в гостиную со стаканом апельсинового сока.

— Корнелия! Что ты ей сказала?

— Ничего особенного, — пробормотала я с пристыженным видом. — Ты лучше полюбуйся, во что она превратила мое платье!

Вид у мамы был такой, будто она хотела бы прочитать мне и Лилиан целую лекцию о правильном поведении детей, но она сдержалась и только вздохнула.

— Вижу — сказала она. — Придется тебе переодеться. И поторопись, папа уезжает через пять минут.

— Отпусти подбородок, детка, и посмотри в камеру. Поверни голову, еще чуть-чуть поверни, еще капельку… Чудесно! Вот так и держи! Подними руку. Чуть повыше. Нот, правильно. Держи, держи, держи… — визажисты, сделайте что-нибудь, чтобы ее кожа не так блестела… Я сказал, выше руку!

— Нет, не улыбайся, просто прими задумчивый вид.

— Детка, это не задумчивое лицо, а нахмуреное!

У меня болела рука. У меня болели щеки. У меня, болели ноги. И еще они намазали мои волосы какой-то гадостью, от которой кожа на голове противно зудела.

— Не чешись! Кети, пожалуйста, закрепи ей причёску снова.

Можно направить сюда побольше света? Это было вовсе не так весело и интересно, как я себе представляла. Казалось, вся королевская рать прыгала вокруг меня: кто-то возился с моим макияжем и прической, кто-то следил за тем, как свет падает на мое лицо, кто-то — за тем, как я держу руку… Они хотели проконтролировать миллион разных мелочей, чтобы «непревзойденные шедевры» мистера Закарино были сфотографированы наилучшим образом.

И это действительно были «шедевры», правда, по большей части, шедевры глупости и порождёния больной фантазии. Как, например, алый шелковый плащ и платье, которые были на мне сейчас. Плащ смотрелся так, будто меня завернули в огромные лепестки розы. Красная Шапочка— так называлась модель. Не думаю, что Красная Шапочка ушла бы далеко в таком плаще — он просто-напросто запутался бы в кустах, как только девочка сошла бы с проторенной тропинки.

— Детка, постарайся изобразить хоть какой-то испуг при виде Волка!

— Простите, — сказала я, — но он… он совсем не кажется опасным.

Эй Си Джонс, изображавший волка, несмотря на меховой наряд и темные очки, вовсе не был похож на голодного хищника. Он скорее напоминал крутого бизнесмена, который боится простудиться, и потому закутался в шубу. Может, конечно, я зря это сказала, вид у Эй Си и так уже был раздраженный.

— Эй Си, ты не мог бы… ну, что ли, пугать ее поактивнее?

Эй Си вздохнул, сдвинул брови и свирепо глянул на меня. Могу поспорить, злость в его взгляде была не наигранной.

— Хорошо, а теперь подойди к ней чуть поближе…

Он сделал шаг — и рухнул на колени прямо передо мной, его ноги были опутаны побегами ежевики, взявшимися неизвестно откуда.

«О нет! — мелькнуло у меня в голове. — Неужели опять?»

Как минимум четверо человек рванулось ему на помощь — все-таки личный ассистент великого мистера Закарино это вам не какая-нибудь уборщица Он оттолкнул протянутые ими руки и поднялся сам, рассерженный и сбитый с толку. Очки свалились на пол, а несколько веток ежевики намертво запутались в шерсти волчьей шубы.

— Почему никто не срезал эти дурацкие ветки?! — прорычал Джонс. — Развели тут какие-то джунгли!

Персонал озадаченно оглядывался по сторонам. Люди были уверены, что еще минуту назад это место не походило ни на какие джунгли. И они, конечно, были правы. В тот самый момент, когда Эй Си Джонс двинулся на меня, из земли появились побеги, они вытянулись почти на целый метр, выпустили колючки и обвили ноги злополучного ассистента. «Хватит! Хватит! Хватит! — шептала и про себя. — Не хочу я этого! Оставьте меня в покое!»

«Червь. Червь приближается», — снова этот знакомый слабый голос раздался в моей голове.

— Да, детка, примерно так, только не переигрывай. Ты должна изобразить легкий испуг, а не панику… Визажисты, почему она такая бледная? Извините, — сказала я, внезапно почувствовав головокружение, мне нужно присесть на Минутку…

— Только не здесь! — страдальчески возопила стилист, но было слишком поздно. Мои колени подогнулись, и я словно куль с мукой опустилась на ежевичную поросль.

— С тобой все в порядке, детка? — спросил фотограф. Только он один из всей этой команды относился ко мне по-человечески. Конечно, только в те моменты, когда не указывал мне, как стоять. — Тебя, наверное, не предупредили, что вредно весь день стоять на каблуках. В мозг поступает недостаточно крови, от этого недолго и в обморок упасть!

— Извините, — повторила я, все еще чувствуя слабость, — я и правда этого не знала.

Но на самом-то деле дело было не в каблуках. Меня охватил ужас, волна тошнотворного ужаса из-за этого тихого голоска. Голос был точно как в том сне, только сейчас-то я не спала!

— Сделаем-ка перерыв на обед, — объявил фотограф. — А ты подкрепись хорошенько, и сразу почувствуешь себя гораздо лучше.

Эй Си Джонс одарил меня испепеляющим взглядом и прошел мимо, бормоча что-то насчет «непрофессионалок и глупых девчонок». Та обаятельная улыбка, которой он меня покорил, когда предлагал поучаствовать в проекте мистера Закарино, исчезла без следа. Да, в последнее время я здорово в нём разочаровалась.

Слабость потихоньку прошла, и я решила, что уже смогу подняться на ноги.

— Подожди, осторожнее! — Стилист, конечно, беспокоилась не обо мне, а о плаще. Но ежевичные колючки, так крепко вцепившиеся в костюм Эй Си Джонса, опали с моего алого шелкового одеяния, не оставив ни следа.

— Ну как, плащ в порядке? — спросила я у стилиста.

Та внимательно оглядывала меня.

— Да, вроде бы все нормально…

— Ну, — Тарани явно ожидала подробного рассказа, — на что это было похоже? Ты чего такая мрачная? Что-то не получилось?

— Эээ… — замялась я. — Мне кажется, я все делаю неправильно…

Я хмуро покосилась на мини-сэндвичи с рыбным паштетом и кедровыми орешками, которые нам подали на обед. Мой желудок недовольно заурчал.

«Голоден. Голоден. Червь голодён».

— Корнелия! Ты дрожишь! — Вилл схватила меня за руку. Она, и Тарани, и Корнелия — они все приехали в Ледихолд после школы, чтобы (как они думали) разделить со мной радостное волнение от съемок. Теперь девочки озабоченно смотрели на меня.

Я была готова расплакаться.

— Сама не знаю, что со мной происходит! — прошептала я и неуклюже схватила пластиковый стаканчик. Тепловатая апельсиновая газировка выплеснулась и потекла по моей ладони. Я поставила стакан обратно и принялась вытирать ладонь и запястье салфеткой. Руки при этом тряслись.

Тарани внимательно взглянула мне в глаза.

— Ты нервничаешь из-за съемок?

— Нет. То есть да. Но дело не в этом, — я засомневалась, а потом решила, что должна рассказать им все. — У меня были странные сны… даже не просто сны, а кошмары. — Я попыталась описать свои ощущения, но это оказалось нелегко, именно потому, что это были одни лишь ощущения, ничего конкретного. — В общем, теперь я стала видеть их и днем тоже… Может, у меня крыша поехала?

Ирма оценивающе посмотрела на меня.

— Может быть, — изрекла она задумчиво, — по-моему, это вполне вероятно.

— Ирма! — Вилл возмущенно пихнула ее локтем.

— Ой! Ты чего? Я ведь только подразнить ее хотела…

— Она не в том настроении, чтобы ее дразнили…

Но как ни странно, мне это помогло. Слова Ирмы каким-то образом придали мне бодрости и уверенности в себе. Если бы Ирма и в правду подумала, что у меня не все в порядке с головой, она никогда не сказала бы об этом вслух.

— Корнелия, ты одна из самых нормальных девчонок, которых я знаю, — заявила Тарани.

— Ну ладно, если я не свихнулась, то кто мне тогда растолкует, что происходит?!

— Может, это что-то вроде знамения, — предложила Ирма. Только еще больше туману напустила.

— Мы ведь должны советоваться с Оракулом по поводу знамений, разве нет? — Вилл обвела нас всех взглядом.

— Ну, не знаю… — я пожала плечами. — Все так туманно… Я хочу сказать, не можем же мы тревожить Оракула из-за каждого плохого сна…

— Но это ведь больше чем плохой сон!

— Ну, все равно…

Какое-то время мы сидели молча, обдумывая разные варианты.

— Хмм, Корнелия? — подала голос Хай Лин.

— Что?

— Отпусти тарелку. Кедровые орешки прорастают…

Я отдернула руку, словно тарелка была раскаленной.

— Это должно, наконец, прекратиться! — выкрикнула я, неизвестно к кому обращаясь.

Вдруг в центр столика шлепнулась пачка глянцевых фотографий.

— Мисс Хэйл, — ледяным тоном произнес Эй Си Джонс, — вы можете это объяснить?

Я взглянула на снимки. О чем это он? Это были фотографии, сделанные сегодня утром в зале поместья Ледихолд: на некоторых я была в длинном голубом платье вроде тех, в каких изображают принцесс; на других — в наряде Красной Шапочки, который не сняла до сих пор.

— А что, отличные снимки! — с энтузиазмом воскликнула Тарани.

Эй Си Джонс странно покосился на нее. Затем обошел вокруг стола и достал из кучи одну фотку, четкую, ясную, хорошо напечатанную.

— Отличные?! Да они все испорчены! Посмотрите на это!

На портрете вокруг моего лица плясали маленькие зеленые искорки. Эй Си вытащил еще одну фотографию.

— И на это!

То же самое.

— И вот на это! И на это! Везде одно и то же!

Джонс был прав. Они были там, на каждом снимке, крохотные изумрудно-зеленые вспышки света. Они были в моих волосах, вокруг лица, обрамляли края моих нарядов.

— Мы проверили эти чёртовы пленки. Мы проверили линзы объективов. Мы проверили освещение и сами фотоаппараты. Мы все проверили. И ничего не нашли. И ни с одной другой моделью нет подобных проблем. Ответ может быть только один: с фотографами и техникой все в порядке дело в вас!

— Простите, но я правда не понимаю, почему…

— Целый день съемок пропал впустую, мисс Хейл, и все из-за вас. Вы представляете себе, сколько денег мы потеряли?

— Но я не…

— Не знаю, что там с вами происходит. И не уверен, что хотел бы это знать. Мы ошиблись, когда решили пригласить не профессиональную модель, а смазливую лупоглазую девчонку. Вы уволены, мисс Хейл.