"Любовь всегда риск" - читать интересную книгу автора (Арленд Леона)1— «Хрустальный башмачок»? Две недели на пару с каким-то фоторепортером? Джессика Спайк не могла скрыть разочарования. Так давно она пыталась убедить всех, что является ценным работником, настоящим детективом… Что заслужила расследовать серьезные дела, несмотря на хрупкую внешность и кажущуюся беззащитность… И вот вам, пожалуйста, начальница снова пытается ввязать ее в авантюру, весьма далекую от профессиональной деятельности. Джессика окинула гневным взглядом своих сослуживцев. Айвен Ричардсон усмехался углами губ. Еще бы ему не усмехаться! Он не более полугода работает в агентстве, но уже успел перехватить у Джессики из-под носа два самых перспективных дела! Глава частного детективного агентства, мисс Метьюз, смотрела на девушку, скептически изогнув бровь. — Вас снова что-то не устраивает, мисс Спайк? Джессику не устраивало все! И уж кто-кто, а Мелисса Метьюз могла бы ее понять — ей, женщине, в свое время тоже нелегко было пробиться в жизни. Почему-то считалось, что детектив обязательно должен быть мужчиной, причем желательно огромного роста, с пронзительным взглядом и с неизменной сигарой в зубах… А женщина-детектив расценивалась большинством обывателей как существо ранимое, сумасбродное и недостойное доверия. Именно по этой причине Джессика в свое время бросила работу в агентстве собственного отца. Мистер Спайк воспринимал ее как глупенькую девочку, решившую поиграть в Шерлока Холмса, и в основном поручал ей сидеть в конторе и отвечать на телефонные звонки. А своим настоящим помощником он считал мужа старшей дочери. Именно ему, Николасу Кендаллу, мистер Спайк рассчитывал передать впоследствии управление агентством. Хотя Джессика всегда считала себя умнее и проницательней зятя, ее в расчет не принимали! Ну почему, почему никто не воспринимает ее как хорошего детектива? Конечно, груды мускулов у девушки не было, но ведь для расследования более полезны ум и ловкость! С оружием Джессика обращалась не хуже, чем ее коллеги-мужчины. Сообразительности ей тоже было не занимать — это признавала даже мисс Метыоз. Так отчего же ей доставались лишь скучные расследования о мелких кражах и женах-изменницах? Впрочем, жаловаться не приходилось. Здесь, в Лондоне, Джессике перепадали хотя бы такие дела, а собственный отец ей и того не доверял. Пока она не уехала из Бирмингема и не устроилась в агентство «Гардиан», девушке приходилось исполнять ненавистные обязанности секретарши. И все-таки она была расстроена до крайности. Фотографировать роскошные особняки и брать интервью у скучающих жен миллионеров, чтобы потом с твоими материалами работал кто-то другой? Разве это похоже на жизнь настоящего сыщика? — Мисс Метьюз, — начала Джессика осторожно, — а почему бы вам не отдать мне это дело целиком? Если уж мне так и так придется в него углубляться… — Вам не обязательно углубляться, мисс Спайк, — дружелюбно отозвалась начальница. — Просто опросите пострадавших по заданной схеме, а работать с этим будет мистер Ричардсон. Конечно, кому же еще! Всегда мистер Ричардсон! Айвен в свою очередь одарил Джессику такой нахальной улыбкой, что захотелось отхлестать его по щекам. Это называется «увести дело из-под носа». И ведь ясно, почему его предпочли. Только потому, что он — мужчина… Джессика изо всех сил старалась скрыть свою обиду. Не хватало только, чтобы ее сочли слабонервной. Вряд ли у мисс Метьюз появится к ней больше уважения, разрыдайся она на глазах у всех. — Понятно… А могу ли я в таком случае рассчитывать на ту историю с лотереей? Ну, вы помните, у мужа появилось подозрение, что его жена выиграла крупную сумму и скрывает это от него. — С лотереей разбирается мистер Пирсон. Девушке было очень нелегко взять себя в руки. — Хорошо, — внешне спокойно сказала она. — Кажется, дело о пропавшей картине из частной коллекции оставалось свободным? С тех пор как ушел мистер Руби… — Сожалею, мисс Спайк, но за это уже взялся молодой Санрайз. Не желая устраивать сцены, Джессика подождала, пока остальные сотрудники углубятся в работу, и вполголоса заговорила с начальницей. — Мисс Метьюз, если вы держите меня только для черновой работы, зачем тогда платите мне как детективу? Увольте меня и наймите обычную секретаршу. — Я вовсе не собираюсь вас увольнять, Джессика. Вы — отличный работник. — А если я отличный работник, почему вы не поручаете мне ничего важного? — Всему свое время. Сейчас вы делаете ту часть общей работы, которая от вас зависит. Больше никто из сотрудников не обладает таким обаянием, чтобы беседовать с капризными заказчиками. Но девушка не польстилась на комплимент. Она хорошо понимала, что таким образом начальница просто старается от нее отделаться. — Я не маленькая девочка, мне двадцать шесть, — с горечью бросила она. — Я кончила Кембридж. Вы сами говорили, что у меня есть талант. Почему бы не дать мне работать наравне с мужчинами? От вас, мисс Метьюз, я не ожидала такой дискриминации… Это же я придумала название «Хрустальный башмачок», и ассоциации с «Золушкой» привлекли внимание репортеров. Это дело может принести нам известность. Позвольте же мне… Речь шла о самом интригующем деле последних двух месяцев. Столкнувшись с бессилием Скотланд-Ярда, сразу несколько знаменитостей обратились в частные агентства с просьбой расследовать ряд странных краж. У кинозвезд и актрис пропадала обувь — не просто дорогие туфли, а концертная обувь, созданная на заказ лучшими модельерами. Последняя по счету кража была уже пятидесятой, и популярная певица обещала «Гардиану» за расследование кругленькую сумму. Помимо денег это дело могло принести еще и немалую славу — на данный момент им занималось уже шесть крупных лондонских агентств. Неудивительно, что каждое хотело обогнать соперников и получить все лавры. — Ваше рвение, Джессика, не остается незамеченным, — мягко сказала мисс Метьюз. — Я думаю над тем, как дать вам проявить ваши таланты. Скорее всего следующее крупное дело будет отдано именно вам. И тогда… — Я работаю с вами уже четыре года! — не выдержала Джессика. Обычно она никогда не перебивала начальницу, но сейчас накопившаяся горечь так и вырвалась наружу. — Я никогда не бегала от работы. Даже от самой рутинной. Я перепечатывала на машинке интервью. Проявляла фотографии. Приносила кофе всем сотрудникам. Помните, однажды я не спала три ночи — когда расследовала супружескую измену? Как долго я должна заниматься ерундой вроде слежки за беспутными женами? Это по силам и уличному мальчишке, я не для того кончала университет! — Вы что, хотите сказать, что в нашем агентстве процветает мужской шовинизм? — слегка нахмурилась мисс Метьюз. Она была полной, высокой дамой, с пышной прической из седеющих волос, и Джессика рядом с ней выглядела вовсе несолидно. — А разве это не так? — не сдавалась она. В ушах ее как будто снова зазвучал голос отца: «Джесси, ты такая хрупкая! Почему бы тебе не оставить опасную работу мужчинам? Займись чем-нибудь другим — например, разводи цветы. Потом ты выйдешь замуж и думать забудешь о карьере. Дело женщины — дом и дети…» Он всегда считал, что удел — и счастье женщины — это дом и семья. Даже думать о каких-либо иных перспективах казалось ему глупостью. Словно женщина не такой же человек, как мужчина, словно она не обладает интеллектом, энергией, амбициями. А так, изящное домашнее животное, предназначение которого угождать мужу и рожать детей. Джессика даже встречала женщин такого типа. Например, ее старшая сестра. Пруденс полностью соответствовала отцовскому идеалу дочери! Но Джессика не относила себя к этому типу. И все попытки сделать из нее слабое, беспомощное существо ее до крайности оскорбляли. Вот сейчас, например, ее возмущал взгляд мисс Метьюз, полный едва ли не материнской заботы. Джессика в самом деле производила впечатление хрупкости и беззащитности. Она была маленькая — всего-то пяти футов роста, и очень хорошенькая — кареглазая брюнетка. Большинство мужчин при взгляде на нее испытывали желание защищать и оберегать ее, а у пожилых женщин она вызывала материнские чувства. Новая стрижка Джессики, совсем короткая, вопреки ожиданиям, еще сильнее молодила ее, делая похожей на подростка. Все это никак не помогало имиджу стоящего детектива. Вот парни вроде Айвена Ричардсона вызывали доверие одним своим наглым видом и шестифутовым ростом, притом что внутри у них — пустота… Джессика твердо решила ни о чем не просить, но не выдержала. — Пожалуйста, — выдавила она, ненавидя себя за слабоволие. — Ну, пусть не «Башмачок». Хотя бы лотерея. Пирсон ведь параллельно ведет какое-то еще дело. Начальница почти виновато покачала головой. — Нет, простите, мисс Спайк. Вам предстоят две нелегкие недели с фотографом. Кстати, полагаю, что вам нужно пойти и собраться, он уже скоро подъедет. Еще и фотограф! Как будто Джессика сама не в состоянии справиться с фотоаппаратом. Он, видите ли, в отличие от нее профессионал. Интересно, хоть в чем-нибудь ее, Джессику, считают профессионалом? Или всегда лакомые кусочки будут перехватывать Айвены мира сего? — Наверняка это надменный юнец с раздутым самомнением, который начнет давать мне советы, — грустно подытожила Джессика. Мисс Метыоз улыбнулась. — Он вовсе не юнец, мисс Спайк. Ему тридцать, и это настоящий человек искусства. Да может, вы слышали о нем — это Джастин Хайбридж. Девушка невольно нахмурилась. В самом деле имя Хайбридж было ей известно — знаменитый фотохудожник обычно работал в модельном бизнесе. — С чего это его потянуло на расследования? — фыркнула она. — Или рассчитывает пощелкать кинозвезд в интересных ракурсах? Мало ему разных шоу? — К вашему сведению, наше агентство с ним часто сотрудничает, — ровно ответила шеф. — Мистер Хайбридж очень разносторонний человек. О пропажах эксклюзивной обуви он постоянно делает репортажи в «Тайме» и сейчас, возможно, знает о деле больше, чем мы с вами. Замечательно, мрачно подумала Джессика, еще и разносторонний мистер Хайбридж на мою голову! Еще один мужчина, считающий, что знает больше всех. Уж лучше бы это оказался юнец, честное слово: юнца легче поставить на место. — Кстати, где-то у меня должно быть… А, вот оно. Это вам, мисс Спайк, чтобы вы не перепутали. Мисс Метьюз порылась в ящике стола и положила перед девушкой большую фотографию. Джессика взглянула на изображение с заведомой неприязнью… и сердце ее забилось в несколько раз сильнее. Она же его видела — на первой странице каталога мод! Только решила, что это не фотограф, а один из манекенщиков. Потому что такая внешность обычно достается моделям и киноактерам. Иссиня-черные волосы, каких быть не может — наверное, дело в том, что фотография черно-белая. Темные глаза с живым блеском смотрят из-под густых бровей. Черты лица твердые, мужественные… Немного хищный прищур глаз придает улыбке нечто демоническое. Наверное, в его жилах течет южная кровь, возможно итальянская… Так и приходит на ум римский император с его знаменитым изречением: «Пришел, увидел, победил!» На снимке Джастин сидел в своей студии, на фоне многочисленных смутно различимых фотопортретов в рамках, оседлав стул так, что локти опирались на изогнутую спинку. Почему-то эта небрежная поза показалась Джессике воплощением мужской самонадеянности. Верхние пуговицы на рубашке расстегнуты, так что видны ключицы. Джессика почувствовала, что щеки ее заливает румянец, и смутилась. О Боже, только бы никто не подумал, будто бы этот наглый красавчик ее чем-то привлек! — Да, я видела это фото… в каком-то каталоге, — небрежно произнесла она, убеждая себя, что ей все равно. Сжатые губы мисс Метьюз тронула полуулыбка. — Он очень приятный джентльмен. Надеюсь, вы сработаетесь. Только, мисс Спайк… — Да? — Не забывайте, что вы на работе. — Девушка вспыхнула до корней волос от такого фривольного намека. — Конечно, не забуду, — ледяным голосом отозвалась она. — С чего бы мне забывать? Джессика старалась не подпускать мужчин близко к себе — в любом смысле слова. Что было и неудивительно после постоянных баталий за место под солнцем — сначала с отцом, потом с мужем своей сестры, а в последнее время с парнями вроде Айвена. Уж чего она точно не собирается делать, так это увлекаться кем бы то ни было и ставить крест на своей карьере. Отдавать время и душевные силы какому-то мужчине — да ни за что! В особенности развязному красавчику, чья профессия — нажимать кнопочку на фотоаппарате… — Да уж, дела, — в очередной раз протянул Джастин Хайбридж, откидываясь в кресле. Они втроем сидели в комнате Энтони, старшего из братьев, где они с детства привыкли собираться в случае неприятностей. Правда, то, что их тетушка выиграла в лотерею пятнадцать тысяч фунтов, вряд ли можно было считать неприятностью. Кто из них на досуге не размышлял, что бы он сделал, будь у него много денег. Джастин, например, представлял себе новенькую яхту, кругосветное путешествие и лучшую японскую аппаратуру для фотосъемок. Но это все были так, досужие вымыслы. Он прекрасно знал, что деньги с неба не падают, а его собственный заработок всего-навсего обеспечивал ему сносную жизнь в Лондоне, одном из самых дорогих городов мира. — Если бы я знал, что так бывает, всю жизнь покупал бы эти самые билеты, — подал голос Оливер, второй из братьев по старшинству. В отличие от остальных он не пошел по пути семейного бизнеса и вместо фотографии занимался живописью. Одевался Олли, как и подобает художнику: небрежная блуза вместо пиджака и изрядно измятые брюки. Чего-чего, а шарма в нем никогда не наблюдалось — только добрый и мечтательный характер и недюжинный талант. — Никогда не верил в лотерею, — пожал плечами Энтони. — Это пустая трата денег… По крайней мере, раньше я так думал. — Пятнадцать тысяч фунтов, — задумчиво протянул Джастин. — По пять тысяч на каждого. Олли, что ты будешь делать с деньгами? «Брошу все подработки и займусь чистым искусством», — едва не сказал Оливер, но передумал и произнес: — Пока не знаю. Пять тысяч — это не шутки, братишка. — Тоже мне, новость, — хмыкнул Джастин. Он не любил, когда братья нарочно указывали ему на то, что он младший по возрасту. С раннего детства у него остался этот комплекс младшего и не исчез даже в тридцать лет. Джастин отвернулся к окну, созерцая прекрасный сад тетушки Агаты. До того, как Агате Хайбридж достался самый крупный лотерейный выигрыш в истории Лондона, она содержала небольшую чайную на первом этаже своего особнячка. Также славилась старушка благотворительностью. Вообще она всегда была очень добра — настолько, что заменила мать троим осиротевшим подросткам, сыновьям своего брата. Сад всегда был гордостью тетушки Агаты, и этот маленький рай предназначался только для близких. Тетушка могла в прохладном английском климате вырастить любой экзотический цветок, и тот чувствовал себя ничуть не хуже, чем на родине. — Пятнадцать тысяч, — снова произнес Джастин. — Представляете? Это значит какое-то время снимать только то, что тебе нравится. Никаких сельскохозяйственных выставок, тощих манекенщиц и толстых лордов из Парламента и тому подобное. Природа и жанровые сценки. Энтони покачал головой. — Если бы тетя не показала письмо, ни за что бы не поверил. — Все равно эти деньги еще не наши, — строго подытожил Оливер. — Не забывайте о ее условиях, парни! Мы получим деньги только в том случае, если в течение трех месяцев найдем себе жен. Иначе пятнадцать тысяч получит заповедник медведей коала. — Тетушка еще говорила о сумчатых австралийских волках, — заметил Джастин. — И не забывайте о двупалом ленивце. — Ах да, конечно, — кивнул Джастин. — Именно двупалый. Не путайте с трехпалым. Почему-то именно на этих словах братья не выдержали и покатились со смеху. Оливер прислонился к подоконнику, Джастин хохотал, откинувшись в кресле, а Энтони катался по свой кровати, слишком короткой и узкой для него, выросшего. Наконец Джастин смахнул слезы смеха. — Черт возьми, почему же именно двупалый? Чем этот ленивец так привлек нашу тетю, что она хочет отвалить ему столько денег? — Должно быть, по сравнению с трехпалым он выглядит ущербно, — предположил остроумный Оливер. — Тетя Агата, ты же знаешь, всегда тяготеет к обиженным судьбой. — А что, сумчатые волки, тоже обиженные? — Плевать мне, чем или кем они обижены, — с сумрачным видом возразил Энтони, — если эти твари собираются набить свои сумки нашим золотом! Все снова захохотали как сумасшедшие, избавляясь таким образом от нервного напряжения. А нервничать им было от чего! Не далее чем два часа назад тетя Агата собрала их в своей уютной гостиной для еженедельного традиционного чаепития. Братья старались их не пропускать, хотя из них троих в Лондоне жил только Джастин. Энтони работал в Рединге и бывал в столице наездами, а Оливер устроил свою маленькую мастерскую в пригороде. Но на этот раз у тети Агаты было для них приготовлено кое-что помимо обычных сандвичей и сдобных кексов. Она преподнесла племянникам сюрприз, показав им письмо от организаторов лотереи и копию чека на пятнадцать тысяч фунтов. — Вы самые близкие мне люди, — сообщила тетушка, сияя от радости. — Поэтому деньги ваши, мальчики. У меня уже есть все, что нужно: вы и мой садик. А у вас впереди целая жизнь. Пока никто из потрясенных братьев не успел произнести ни слова, она быстро добавила: — Но деньги станут вашими только при одном условии. Вы должны обзавестись женами в течение трех месяцев. Тетя Агата улыбалась так, будто ее осенила самая замечательная идея в мире. Джастин до сих пор не мог поверить, что все случилось именно так. Он очень любил тетушку, она стала ему настоящей второй матерью, но другой такой эксцентричной старой девы свет еще не видывал! Агату Хайбридж то и дело осеняли «идеи», и все они были направлены на улучшение окружающего мира! Кроме собственных племянников она умудрялась опекать соседей, нескольких приятельниц и парочку из сослуживцев своего брата. Маленькая, сухонькая, с седыми волосами в тугом пучке, она являла собой сгусток энергии. Ее любви и заботы хватало на несколько благотворительных обществ, гольф-клуб для престарелых и движение защиты животных. В ее собственном доме жили четыре кошки — все беспородные, подобранные заботливой леди на улице… — Иногда у тети Агаты случаются… э-э-э… заскоки, — осторожно высказался Оливер, очень любивший старенькую родственницу. — Она у нас, конечно, добрее всех на свете, но ее понятия о благе иногда несколько удивляют. С этим Джастин не мог не согласиться. Единственное, что он сказал за время того чаепития, это: — Тетушка, и как вам такое только могло прийти на ум? — О, подобное сплошь и рядом случается в тех книгах, которые я читаю, — лучезарно улыбнулась она в ответ. Вспомнив об этом, Джастин скривился, как от зубной боли. — А во всем виноваты книги. Вы знаете, что она читает? — Конечно, знаем, — утвердительно кивнул Энтони. — Такие увесистые тома в суперобложках, на которых розы, целующиеся голубки и скрещенные шпаги. — Только не вздумайте меня обмануть, — предупредила их тогда тетушка, грозя здоровенным племянникам тоненьким пальцем. — Никаких фиктивных браков, мальчики! И никаких разводов через месяц после женитьбы. Вы должны быть влюблены. И я вам запрещаю говорить невестам, что вы собираетесь получить деньги вследствие брака. — Ужасно, — пробормотал Джастин. Ему менее всего на свете хотелось жениться. В особенности жениться по любви. Ради денег — еще куда ни шло. Один раз он уже был сильно влюблен — и чем все кончилось? Тетушка Агата нахмурилась и добавила: — И запомните: жениться должны все трое. Если хоть один останется холост по истечении срока, деньги пойдут на заповедник для мишек коала и сумчатых волков. Бедные зверюшки находятся на грани исчезновения! — То есть мы все трое должны жениться? — Вот именно. И при этом никто не должен знать о выигрыше. Если хоть одна живая душа, например репортеры, докопается до истины, деньги тут же будут перечислены на счет заповедника. — Заповедника?! — как будто не в силах поверить, эхом повторил Энтони. Он изо всех братьев более всего походил на отца своей рациональностью. — А кстати, где отец? — неожиданно вспомнил Джастин. — На работе, — отозвалась тетя Агата. — Последнее время он там едва ли не ночует. Боюсь, это начнет плохо сказываться на его здоровье — ведь он уже не молод. Томас Хайбридж работал фотокорреспондентом в «Тайме», и работа занимала у него слишком много времени. — Но сегодня я сама просила его не торопиться. Хотелось поговорить с вами наедине, — улыбнулась тетя Агата. — А вы ему, вообще, собираетесь говорить о… — Нет, — быстро ответила тетя. — Никто не должен знать. Даже он. Если вы проговоритесь отцу, мальчики, договор о заповеднике вступит в силу. — Тетя, вы что, в самом деле не скажете вашему брату о выигрыше? — Именно так. — Тетушка довольно кивнула. — И вы тоже будете молчать. А теперь, мальчики, поторопитесь выпить чай. Вскоре ко мне придет миссис Тепестри из КДБ. — Откуда, откуда? — Из Комитета по делам бездомных, — недовольно отозвалась тетушка. Она очень обижалась, когда племянники не помнили названий ее благотворительных фондов. — Это весьма деятельная организация. Вы не представляете, как нуждаются в помощи несчастные люди, потерявшие дом и работу за время тюремного заключения или вследствие катастрофы! Наше дело — не дать им скатиться в трясину преступности и вовремя протянуть руку помощи. — А вы-то тут при чем? — Как это — при чем? Все мы помогаем, чем можем. Как раз недавно я отпечатала новую партию брошюр в защиту бывших заключенных. Также нужно организовывать благотворительную раздачу одежды. В прошлом месяце мы уже проводили такую, но стоит делать это как можно чаще. Кстати, почему вы не едите кексы? Они мне не удались на этот раз? — Кексы просто отличные, — фальшиво восхитился Оливер и надкусил один, но доесть так и не смог. Вскоре зазвонил дверной колокольчик — это явилась вышеназванная дама из КДБ. Братья, поблагодарив тетушку за чай, не сговариваясь отправились наверх — им нужно было многое обсудить. И вот теперь они сидели в комнате, где подростком жил Энтони, и нервно смеялись над щекотливой ситуацией, в которой оказались. Тетушка потребовала дать ей знать, согласны ли они принять вызов. Ставка в игре, если можно так выразиться, — по пять тысяч на каждого. — Выбирайте, — сказала она ласково, как обычно. — Мне будет очень интересно посмотреть, кто же победит. Вы, мальчики, со своими любимыми невестами, или мои бедные мишки коала с двупалыми австралийскими ленивцами. — Ленивцы, — потрясенно шептал Джастин два часа спустя, проводя рукой по лбу. — А ты чего ждал? — резонно заметил Энтони. — У тети Агаты очередная идея. Я понял это сразу, как только увидел ее. Редкие виды животных были второй страстью их эксцентричной тетушки — после обездоленных людей вроде бывших заключенных или матерей-одиночек. Она всегда много жертвовала на заповедники, даже взяла на свое содержание больного белого медведя в лондонском зоопарке. И в общем-то она была вправе тратить выигранные деньги так, как ей заблагорассудиться, — они ведь принадлежали только ей. И все же при мысли о ленивцах Джастина охватывала нервная дрожь. Пять тысяч фунтов! Целое состояние! Деньги, которых ему самому всегда так не хватало! — Поймите меня правильно, я ничего не имею против тетушкиной благотворительности. Ленивцы — отличные парни… — Полностью согласен, — хмыкнул Оливер. — Мне они тоже всегда нравились. В отличие от сумчатых волков. — Тебе полегчало бы, отправься наши деньги к пингвинам? — усмехнулся Энтони. — Тетя в чем-то права. Кто-то же должен жертвовать фунты в пользу зверюшек. Другое дело, когда эти фунты уплывают у тебя из рук… — Может, она шутит? — с надеждой предположил Оливер, сам любивший пошутить. — Неужели она действительно может так поступить? — Тетя Агата серьезна, как передовица в «Таймсе», — покачал головой Джастин. — Лучше давайте решать, принимаем мы ее предложение или нет. Оливер заморгал. — Откуда же мы возьмем себе невест? Найти родственную душу за три месяца, да еще по заказу, — это невозможно! — Она сказала — жен, а не родственных душ, — возразил Джастин. — По-моему, это одно и то же, — заметил романтичный Оливер. — А по-моему, нет, — нахмурился младший брат. Единственный из молодых Хайбриджей, он попробовал на практике, что такое быть влюбленным по уши. И повторять опыт не хотел. — Но старушка сказала, мы должны быть влюблены, — напомнил Энтони. — За пять тысяч фунтов я изображу тебе самую пылкую страсть, — бросил Джастин небрежно. Оливер уставился на него во все глаза. — Ты что, собираешься соврать тете Агате? — Почему бы и нет? Работа мне страх как надоела. С каждым разом все скучнее. Например, завтра шеф меня впрягает в двухнедельную беготню с каким-то сыщиком из частного агентства. Нужно фотографировать места преступления, а этих мест по одному Лондону — дюжины три. Беседовать с кинозвездами и запечатлевать их платяные шкафы и спальни… — Со стороны шефа это очень разумно, — без тени юмора отозвался Энтони. — Кинозвезды своенравны, а ты сейчас самый модный дамский фотограф. После летнего каталога одежды они в тебе души не чают. — Зато я их терпеть не могу. Джастин нахмурился. Он в самом деле устал от певиц и актрис, от их вечных капризов, от манеры любой из них держаться как мисс Вселенная. Порой он даже проклинал свою яркую внешность — когда очередная актрисочка доверительно сообщала шефу, что будет сниматься только у мистера Хайбриджа. Многие из них, особенно те, что помоложе и попроще, только и мечтали затащить его в постель. А после истории с Ирмой Джастин и думать не хотел о серьезных отношениях. Правда, дело о «Хрустальном башмачке» его интересовало. Джастин вообще любил все неординарное. В свое время эта страсть и привела его в модельный бизнес, где так много простора для творчества. Правда, как выяснилось, в любой работе больше рутины, чем повода для вдохновения… А загадочное исчезновение туфель давало простор воображению. Джастин волей-неволей гадал о мотивах столь странного преступления и собирал материалы не без интереса. Вот только сыщиков он не любил, и перспектива работать с одним из них целую половину месяца его не прельщала. — Ты можешь потратить это время на поиски невесты, — предложил Оливер. — Будешь встречаться с разными там красотками — почему бы не попытать счастья? — Кстати, о красотках, — сообщил Энтони с ухмылкой, вытаскивая из жилетного кармана листок бумаги. — Вот что я нашел на твоем ветровом стекле. Было приклеено скотчем. Это записка, Джастин. Прочитай и не теряйся. Может, это твоя судьба. Джастин развернул листок и прочел: Да, Джастин в самом деле помнил эту Айне. Детали их встречи были еще свежи в памяти. Энтони прочитал записку через плечо брата и хлопнул его по спине. — Кто такая эта Айне? Она хорошенькая? — Не сказал бы. Если хочешь, могу дать ее телефон, — огрызнулся Джастин. — Где ты ее откопал? — Дурацкая история. Девчонка в магазине бросила в одного типа банкой с горошком. Я оказался поблизости и пару раз щелкнул, когда блюстители порядка пришли ее арестовывать. Снимки потом поместили в статье о хулиганстве. — Да, не то, что надо. — Энтони задумчиво почесал затылок. — Банками с горошком бросается… Не похоже на девушку твоей мечты. Ну ладно, наверняка есть и другие. Ты же у нас главный герой-любовник. Как ни обидно, но в этом Энтони был прав. Джастину никогда не удавалось перещеголять своих братьев ни в чем, кроме этого. Успеха у женщин ему всегда доставалось больше, чем остальным двоим, вместе взятым. Оливера это не слишком расстраивало — он был холостяком по натуре, а вот Энтони порой завидовал Джастину. Тот и в самом деле был не прочь провести время в компании женщин, находя их зачастую более интересными собеседниками, чем мужчины. Правда, о близких отношениях он и думать не хотел… после некоторых событий. — Спорим, тебе легче нас обоих найти себе жену? — прищурился Энтони, и Джастину опять было нечего возразить. Кроме того, что жениться по любви он не собирается ни за что на свете. — Ладно тебе, не завидуй, — махнул он рукой. — Мне кроме прочих радостей предстоят две недели в компании сыщика из «Гардиана». А там они все как на подбор: грубые типы, у которых весь мир на подозрении. Терпеть не могу эту породу! Всегда думал, что в детективы идут парни, которым нравится следить за другими людьми. Будто делать им больше нечего! Своей жизни нет — испорть жизнь другому. У всех сыщиков обязательно находится какой-нибудь физический недостаток: или они прыщавые, или заикаются, а у одного моего знакомого детектива нос был длиннющий, как у комара. — Не все же рождаются фотомоделями, — обиженно отозвался Энтони, нос которого тоже был не самым коротким на свете. — И помяни мое слово: этот твой сыщик тебе еще покажет. Чтобы ты не судил о людях за глаза. — Ну, не ссорьтесь, — примирительно протянул Оливер. — Слышите шаги? Это, наверное, тетушка идет. Давайте решим окончательно: принимаем мы ее условия или нет? Любовь всегда риск, но, как известно, кто не рискует, тот не пьет шампанского. |
||
|