"Пронто" - читать интересную книгу автора (Леонард Элмор)

Глава 18

В среду около шести утра Гарри вышел из своей спальни. Шлепая подошвами кожаных тапок, морщась от скрипа некрашеного дощатого пола, он миновал коридор второго этажа, вошел в одну из комнат, приблизился к кровати, откинул одеяло, лег и стал ждать, когда Джойс откроет глаза. Через минуту ему это надоело.

– Ты не спишь? – спросил Гарри.

Теперь они смотрели друг на друга с соседних подушек.

– Что? – спросила Джойс и тут же добавила с тревогой в голосе: – Что-нибудь случилось?

Она закрыла глаза, но через несколько секунд открыла их снова.

– Так все в порядке?

– Все тихо и прекрасно.

– И с тобой все в порядке?

– А ты проверь.

Гарри почувствовал, как рука Джойс скользнула в его пижамные брюки.

– А, так ты с подарочком.

– Он еще там?

– Да вроде того.

Гарри ждал.

– Никак стоит, – сказала Джойс.

– Твое волшебное прикосновение.

– Я здесь уже три дня, – заметила Джойс, – и за это время с твоей стороны не было никаких гнусных поползновений.

– Нам и без того хватало забот.

– А сейчас что, забот стало меньше?

– Сейчас все немного изменилось.

Сегодня Гарри проснулся с эрекцией, чего не случалось ни вчера, ни позавчера. Это и было, пожалуй, главным, что изменилось.

– Потому что здесь Рэйлен?

Здесь – это в спальне по другую сторону коридора или же внизу. Они с Робертом Джи взяли на себя охрану, поделили дежурства, установили правила, как и когда выходить из дома, в каких комнатах можно зажигать свет, а в каких нет.. Присутствие Рэйлена в корне изменило ситуацию, и Гарри откровенно это признал.

– Не то чтобы он мне особенно нравился, с трудом могу представить нас друзьями. Но он – хороший парень, это точно.

– А те, нехорошие, – сказала Джойс, – продолжают тебя искать. Так что перемен не очень много.

– Да, но теперь у меня есть выбор, и от этого сразу стало легче. Захочу – могу вернуться. Если только он не пудрит мне мозги. Будь у меня телефон, позвонил бы Торресу и узнал точно.

Несколько секунд Гарри молчал, наслаждаясь приятными ощущениями от прикосновений руки Джойс к его члену.

– Ну и что ты думаешь? – спросил он, имея в виду свою мужскую готовность.

– Я думаю, что Рэйлен говорит правду, – сказала Джойс. – Ведь сейчас он не коп, добивающийся твоей экстрадиции. Зачем ему врать?

– У него могут быть и личные причины. Возможно, он хочет со мной посчитаться. Ведь я дважды оставил его в дураках.

– Он обрадовался, увидев тебя. Это совершенно точно.

– Да уж, конечно, – ухмыльнулся Гарри.

– Но ты же понимаешь, о чем я, – настаивала Джойс. – Никакого злорадства и торжества. Ты ему нравишься, и он рад, что нашел тебя раньше, чем те, другие.

Вчера ночью Рэйлен напугал их до полусмерти, а сам чуть не схлопотал заряд дроби, когда пробирался к дому через сад. Роберт Джи выстрелил из ружья через стеклянные двери библиотеки и сбил с одного из апельсиновых деревьев половину листвы. Он выстрелил бы и второй раз, но Рэйлен закричал, кто он такой, и Джойс узнала голос. Все в порядке, Гарри его знает, тот самый маршал, от которого он смылся в «Каменном крабе»; А теперь он явился, что твой Санта-Клаус, с сумочкой Джойс, ее паспортом, ее чемоданами и целой кучей хороших новостей насчет пересмотра материалов следствия: все идет к тому, что обвинение в убийстве снимут. Хотя, если верить Рэйлену, явиться в суд все равно надо.

– Он притащил тебе твои шмотки, – сказал Гарри. – Потому он тебе и понравился.

– Но ты подумай, Гарри, ведь даже то, что мысль о моих вещах пришла ему в голову?.. Что он вообще подумал о том, чтобы их привезти. И это на глазах у бандитов, следивших за ним. Это самое большое проявление заботы обо мне, какое я знала в своей жизни.

– Да? Даже так? Что-то она перебирает.

– А он вообще привык таскать чемоданы, заниматься физическим трудом. Работа у него такая – охранять людей, сторожить их, возить с места на место. В тот раз, в Атланте, он носил мой чемодан. Зуб даю, я мог бы уговорить Рэйлена работать на меня. Начать с сада, прополоть, почистить. Нет, сперва нужно попросить, чтобы он вывез тебя отсюда и посадил на самолет.

– Ничего не получится, Гарри. Они меня видели.

– Ну должен же быть какой-нибудь способ.

– Ты помнишь Сид Чаррис? – спросила Джойс.

– Которая в кино? Ну да, танцовщица. Только я совсем не помню, как она выглядит.

– Потому что она каждый раз выглядит по-другому, – сказала Джойс. – Как раз по пути сюда я читала статью о ней в «Пипл». И там четыре ее снимка, и на всех четырех она разная.

– Она еще была замужем за Тони Мартином.

– Она и сейчас за ним замужем. Но я ведь вот про что, будь я Сид Чаррис, прошла бы мимо них прямо средь бела дня, не скрываясь, и никто ничего не заметил бы. Я была бы не такая, как в прошлый раз. Но раз уж я не Сид Чаррис, придется нам возвращаться всем вместе. Тебе все равно пришлось бы вернуться, раньше или позже, и ты сам это понимаешь.

– Это он так говорит, а вот мне кажется, что и копам и прокурору на все это дело наплевать. Расследование по Джимми Кэпу заброшено. Скоро никто и припомнить не сможет, с чего началась эта история. Приедет сюда через год какой-нибудь репортер из «Майами геральд», возьмет у меня интервью, напишет статью... «Так что же случилось с Гарри?» Подождем, посмотрим. Ну а как там дела у меня в штанах?

– Думаю, он сник окончательно... твой прибор.

– Ты это точно?

Некоторое время они молчали.

– Ничего не выйдет, Гарри.

Он состроил разочарованную гримасу:

– Вот черт!

– Да ты прямо сросся с этой шляпой.

Роберт Джи имел в виду, как здорово Рэйлен ее носит, чуть-чуть набекрень. Рэйлен ответил, что вчера Роберт едва не снес ее вместе с головой.

– Я даже ветер почувствовал от выстрела, – добавил он. Сейчас, в полседьмого вечера, они сидели на кухне и чистили оружие – пистолеты, отобранные Рэйленом у Ники и этого второго итальянца, собственные его револьверы, браунинг Роберта Джи, его же «ремингтон» и «беретту», раздобытую им для Гарри. Только Гарри, по словам Роберта, все время теряет свой пистолет, где сядет, там и оставит. Привыкая понемногу друг к другу, они обсуждали военную службу. Роберт рассказал, что во французский Иностранный легион можно записаться под любым именем, под каким захочешь, но только они потом посылают твои отпечатки в Интерпол и выкидывают тебя к чертовой матери, если ты, не важно где, числишься в розыске. Сначала проверяют тебя в Обани, это возле Марселя, а уж потом отсылают на Корсику проходить четырехмесячный курс общего обучения. «Вот уж где гоняют до упаду и все больше по горам!»

Рэйлен поинтересовался, это что, вроде как в учебном лагере морской пехоты, знакомом всем по фильму «Металлический бушлат», а ему самому и по личному опыту, а Роберт Джи сказал, что вроде того, но только еще хуже, потому что там всю эту хренотень преподают тебе, видишь ли, не иначе как по-французски. Ведь офицеры и большинство ребят – французы, а остальные – восточные немцы, португальцы, испанцы, югославы, наших почти нет. Еще он сказал, что Легион не носит больше этих шлемов с тряпками сзади, которые закрывают шею от солнца, и арабов тоже больше не шлепают.

– Видел фильм «Великодушный поступок»? Вот только подумай: и зачем они стреляли всех этих арабов? Из форта, расположенного в са-а-мой середине пустыни, где и арабы-то никогда не жили.

Роберт еще сказал, что, если запишешься под настоящей своей фамилией и сможешь это доказать, потом, после увольнения, можно получить французское гражданство. Нет уж, спасибочки – ему этого и даром не надо. Служил Роберт и в американской армии, воевал во Вьетнаме – в то самое время, когда Рэйлен был в морской пехоте, работал инструктором на стрелковом полигоне на Перри-Айленде. Пока Рэйлен работал в Южной Джорджии, учил полицейских стрелять, Роберт Джи трубил свои пять контрактных лет в Иностранном легионе сначала на Корсике, а потом в Джибути. Да, решил Рэйлен, солдат он, видимо, опытный. Вот только умеет ли стрелять?

– Стреляю я неплохо, выше среднего, – заявил Роберт Джи.

– А чего ж ты тогда не уложил меня вчера? – поинтересовался Рэйлен.

Они обсудили расположение дома, способы его защиты. Обошли первый этаж, изучили обзор изо всех окон, секторы обстрела. И решили, что дело дрянь! Четверо морских пехотинцев или легионеров с автоматическим оружием продержатся здесь несколько дней – это если не спать. Четверо обитателей этого дома – вряд ли. Получается по одному человеку на каждую из четырех стен, и к тому же безо всякой связи друг с другом. Выбить одного – и конец. А Зип может явиться с целой шайкой, устроить осаду. Ложная атака с задней стороны дома – и на машине прямо в главную дверь на таран. Да мало ли что еще можно придумать.

– Ну и что же ты предлагаешь? – спросил Роберт Джи.

– Раз у нас нет никаких шансов, надо сматываться, – ответил Рэйлен. – А что там, за Монталлегро?

– Ничего, козьи тропы. А потом? Ну вот, спустишься ты по ним, если сможешь. Пойдешь в полицию, если тебе удастся до нее добраться. И что же ты им скажешь? Что тут вот одни ребята на нас наезжают? И это про итальянцев, да еще с такой капустой в кармане, что они могут по тридцать миллионов выкладывать за так? Полиция пальцем о палец не ударит, пока преступление не будет совершено, и ты сам это прекрасно понимаешь.

– А может, с ними уже связалась полиция Саут-Майами-Бич? – предположил Рэйлен.

А может, нет.

Так что крути шариками. Придумывай, как и куда смыться.

А тем временем надо сделать так, чтобы дом выглядел нежилым. Закрыть и не открывать ставни. Никакого дыма из труб. Не пускать Гарри наружу. И – смываться, а то глазом не успеешь моргнуть, как появятся парни Зипа и начнут наводить шмон. Стучать в двери, шарить повсюду в поисках машин – серой и синей. И произойдет это в ближайшие несколько дней, не позже – не так уж много здесь вилл, на которые может польститься богатый букмекер. Рэйлен нашел дом по расспросам – Зипу тоже никто не мешает этим заняться. А еще он может проверить городские конторы, занимающиеся недвижимостью, найти ту из них, которой воспользовался Гарри. Вряд ли это так уж и трудно.

– Первое, что нам надо сделать, – сказал Рэйлен, – это достать машину. Сменить «фиат» на другую – побольше и побыстрее.

– Например, «мерседес», как у них, – задумчиво произнес Роберт Джи. – На случай, если им захочется устроить гонки. А почему бы мне этим и не заняться? – добавил он. – Ведь меня они не знают.

– А ты уверен? – с сомнением спросил Рэйлен.

– Пешком до Монталлегро, оттуда вниз на фуникулере. Плевое дело. Возьму машину в «Эйвисе» – и назад.

– Они тебя уже видели, – покачал головой Рэйлен.

– Где? Единственный раз – это когда я забирал Джойс из кафе, да ты же сам там был. Эти красавцы даже и не смотрели в мою сторону, пока она не села в машину, а к тому времени, как они что-то сообразили и дернулись, нас и след простыл.

– Ты встречал Джойс в Милане.

– Верно, но там за ней никто не следил. Я все время проверял.

– А почему же тогда они приехали в Рапалло?

Роберт смолк.

– Скорее всего, они за вами следили. Или увидели, как она садилась в машину в Милане...

– Может быть. Но это еще не значит, что они хорошо ко мне присмотрелись. Слушай, – продолжал Роберт, – я могу отправиться туда в моем североафриканском балахоне, буду продавать зонтики и прочую дрянь. Тебе нужна тачка? Сегодня же и будет. Добуду «мерседес», «ланчию», да хоть «альфа-ромео», вечером вернусь и покачу с вами в Милан, или в Рим, или куда бы вы там ни намылились. На том и окончится мое телохранительство – и слава Богу. Этот мужик только и делает, что катит на меня бочку, будто я хочу его продать. Джойс говорит, это потому, что он снова начал поддавать, он всегда таким становится. А мне по фигу, пьяный он или трезвый, мне это уже надоело. Я вообще не знаю, что здесь забыл. Рискую своей задницей, а чего, спрашивается, ради?

– Но ведь ты с ним условился?

– Я говорю только, что он меня достал.

– Ну а если окажется, – спросил Рэйлен, – что Зип тебя знает и сунет тебе ствол под нос, тогда ты скажешь ему, где Гарри?

Роберт Джи помрачнел:

– Ты что? Ну и вопросики у тебя.

Гарри страстно хотелось, чтобы Джойс хоть на минуту вышла из кухни – в туалет или еще куда. Тогда он мог бы плеснуть себе в кофе немного бренди. Так нет же, крутится тут, корчит из себя хозяйку.

Джойс делала тосты в духовке чуть ли не средневековой плиты и подавала их на стол – дубовый, длинный, весь в царапинах от ножей и в пятнах, – столь же; видимо, старый, как и сам дом. Когда Джойс поставила тарелку тостов перед

Рэйленом, тот улыбнулся, давая этим понять, что вот такими он тосты и любит – хрустящими. Он снял шляпу, впервые на памяти Гарри, и тот даже немного удивился, что у маршала есть волосы – темно-каштановые и коротко остриженные, да еще с челкой на лбу. Они пили кофе с кипяченым молоком. Гарри – единственный из всех – пренебрег тостами, а вместо этого макал хлеб в оливковое масло и причмокивал от удовольствия. Он пребывал в отличном настроении, несмотря даже на утреннюю свою неудачу в части секса с Джойс. Ведь все-таки у него встал...

– А неплохой кофе, верно?

Джойс и Рэйлен дружно кивнули.

– А где он, кстати?

Они недоуменно посмотрели на Гарри.

– Роберт Джи. Мой повар.

– Следит за дорогой, – сказал Рэйлен. – Нам придется делать это по очереди, до самого отъезда.

Этот вопрос еще не обсуждался. Отъезд. Гарри еще не решил, как ему следует отнестись к такой идее.

– А вы уверены, что он не смылся втихаря? Никто ничего не ответил. Роберт им нравился, и они ему доверяли.

– А почему ему, собственно, не рассказать, где я? – спросил Гарри. – Для спасения своей шкуры или просто за деньги.

– А почему не сделать то же самое мне или Рэйлену? – спросила Джойс. – С тобой, Гарри, не соскучишься. И вообще это была дурацкая мысль.

– Какая мысль?

– Приехать в Италию. Ты знаешь, где тебе нужно жить, когда отойдешь от дел? В Лас-Вегасе. Это больше в твоем стиле.

Гарри повернулся к Рэйлену.

– Почти всю свою жизнь я только и думал о том, что когда-нибудь перееду сюда. Экономил, откладывал деньги, сорок семь лет строил планы... Я тебе это рассказывал?

– В Атланте, – кивнул Рэйлен. – Только тогда ты мечтал об этом, по твоим словам, сорок лет.

– А вот одна моя знакомая, тщательно все обдумав в течение... скольких там? ну, нескольких минут... говорит, что это дурацкая мысль, а ехать мне надо было в Лас-Вегас.

– Или вообще остаться дома, – сказала Джойс. – Ты же, Гарри, прирос к Саут-Майами-Бич. Думаю, ты уже о нем скучаешь. Ты знаешь, чем Гарри занимается даже здесь? – повернулась она к Рэйлену. – Прослушивает пленки с записями ставок, которые принимал там по телефону или в частных разговорах.

– Один раз всего и слушал, – насупился Гарри. – Просто так вышло, что ты как раз в это время и вошла. Джойс встала из-за стола.

– Где пленки, Гарри?

– В спальне. Не понимаю, чего это ради я вообще их взял. А у Роберта случайно оказался приемник с магнитофоном...

Как только за Джойс закрылась дверь, Гарри вскочил из-за стола, нырнул в кладовку и вышел оттуда с бутылкой «Галлиано». Чем подливать бренди или ликер в кофе, лучше бы, конечно, выпить рюмку чистого, и ни от кого не прячась, а если она возникнет, сказать ей, что это его дом, и если ей здесь не нравится... Только она ведь ничего не скажет. Во всяком случае сразу. А если он одной рюмкой и ограничится, то и никогда. Или двумя. Гарри повернулся к Рэйлену и приглашающим жестом поднял бутылку.

– Я уже пробовал ночью, – покачал головой Рэйлен. – По вкусу напоминает лекарство.

– От всех болезней.

Гарри выудил из раковины фужер и водрузил его на стол, рядом с высокой узкой бутылкой желтоватой жидкости. Суетливым он становится, суетливым, мелькнуло в голове у Рэйлена. И разговорчивым.

– Так ты говоришь, мы не сможем защитить этот дом. Почему?

Наливает себе полный фужер. Отхлебывает.

– Дом слишком большой.

Гарри почувствовал, как в его желудок проникает блаженное тепло.

– Вот так и привыкаешь делать все втихаря, – сказал он. – Лучше бы уж Джойс не приезжала. Я пригласил ее в гости – и только посмотрите, кого она за собой притащила. – Гарри ухмыльнулся, но Рэйлен не поддержал шутку. Серьезный какой, даже без этой своей шляпы. Гарри пожал плечами. – Они не имеют ничего против нее, против тебя и Роберта. Им нужен только я.

– Когда они явятся сюда, – сказал Рэйлен, – они не оставят в живых ни одного свидетеля. Гарри снова отхлебнул «Галлиано».

– Как ты помнишь, меня пытались убить уже дважды, и оба раза убивал я сам. Я говорю об этом на случай, если ты считаешь меня новичком! А вот ты вроде бы специалист по этим делам, так я тебя спрошу – когда ты последний раз убил человека?

– Вчера, – ответил Рэйлен.

Джойс вернулась на кухню, поставила магнитолу с уже заправленной в нее кассетой на стол, сунула вилку в розетку, прибавила громкости и посмотрела на Рэйлена, а потом – на бутылку «Галлиано». На Гарри она не смотрела. Из динамика донеслось:

– Алло, Майк? Это один из неугадавших, Джерри.

– Привет, как жизнь, Джерри?

– В порядке. Как сегодня «Сэйнтс»?

– Нью-орлеанцы? Семь.

– А «Форти-Найнерз»?

– Четыре.

– О'кей, мне тогда «Сэйнтс» и «Форти-Найнерз».

– Найнерз и «Нью-орлеан» десять раз в обратном?

– Точно.

– Вот так Гарри и развлекается, – сказала Джойс. Рэйлен поинтересовался, кто такой Майк, и Джойс объяснила, что это один из регистраторов ставок. Теперь проигрывался следующий разговор:

– Майк, Эл из Южного Майами.

– Да, говори, Эл.

– quot;Беарсquot; десять раз, «Джайантс» пятнадцать раз. О'кей, а потом запиши мне «Иглз», «Беарс» и «Стилерз», турнир девять долларов, ставка двадцать семь долларов, о'кей, а еще «Ойлерз» пять раз и ковбои пять раз.

– Записал.

– quot;Тампа Бэйquot; четыре раза.

– Да.

– quot;Фолкензquot;, «Иглз» и «Бронкос», девять долларов в турнир.

– Записал. Пауза на пленке.

– Майк, Билли. Не рано?

– Нет, тебе что, мальчонка?

– Билли Маршалл, – пояснил Гарри. – Из «Геральд».

– quot;Найнерзquot; минус четыре, восемь раз. «Детройт» минус три, сорок раз.

– Записано.

– И «Нью-орлеан» минус семь, десять раз, если «Денвер» десять раз. Бабки для меня подбил?

– Спрашивает, сколько он должен, – пояснил Гарри.

– Одну секунду... Билли? Пять пятьдесят.

– Зайду на неделе.

– О'кей, так у тебя «Найнерз» сорок раз, «Детройт» сорок раз и «Сэйнтс» десять, если «Денвер» десять.

– Точно. Всего хорошего, Майк.

– Алло.

– Майк, Джо Дьюи.

– Да, Джо.

– Мне «Лайонз» и «Форти-Найнерз» двадцать раз в обратном, «Беарс» на никель, «Чарджерс» на никель, «Джайантс» пять раз. «Новая Англия» десять раз и «Коричневые» двадцать. Майк, я еще перезвоню.

– Алло.

– Майк, это Митч.

– Как поживаете?

– Митчелл.

– Да, я знаю, кто это. Говорите.

– Он юрист, – пояснил Гарри. – Из Брауэрда.

– Я хочу тридцатидолларовый повторный.

– Да?

– Как идут «Ойлерз»?

– quot;Хьюстонquot;, пятнадцать.

– quot;Сэйнтсquot;?

– Семь.

– Семь?

– Да, так что вы хотите?

– Тридцатидолларовый повторный. Я же говорил.

– Я спрашиваю – на кого?

– Чего?

– Раздолбай он хренов, – сказал Гарри, – а не юрист.

– Кого вы хотите?

– И тех и других, «Ойлерз» и «Сэйнтс».

– Хватит, – сморщился Гарри. – Выключай шарманку. Одно и то же дерьмо, раз за разом. И ты думаешь, я хочу вернуться ко всему этому?

– Бегом на полусогнутых, – сказала Джойс.

– Ну так что ж, – сказал Роберт Джи. – Вот так я себе это представляю. Отсюда надо уезжать.

Взглянув на молчавших Гарри и Джойс, Рэйлен кивнул.

– И чем скорее мы уедем, – добавил Роберт, – тем лучше. Пока они сюда не нагрянули.

Роберт дежурил в большой гостиной у окна, сюда он и позвал их для совещания. Время шло к одиннадцати.

– О'кей, – сказал он. – Я отправлюсь за машиной сейчас же, и не будем больше об этом говорить. Иначе я пас, ухожу, а вы тут делайте что хотите. Я уже говорил – мне не хочется оказаться здесь, когда они заявятся, да и остальным бы я тоже не советовал. Так что решаем?

– Ты хочешь получить перед уходом свою плату? – спросил Гарри.

Джойс устало покачала головой, а потом скрипнула зубами.

– Гарри... – начала она.

– Да, – прервал ее Роберт. – Я хочу получить свои деньги. А почему, собственно, нет? Я же не договаривался работать бесплатно.

– Я знаю, – кивнул Гарри. – Ты торгуешь своими услугами.

– Гарри, какого черта... – снова начала Джойс.

– В чем дело? – Он посмотрел на нее с самым невинным видом. – Я просто хочу заплатить Роберту все, что причитается, и дать ему мою кредитную карточку. Ведь это я буду платить за машину, верно?

Готовая было снова наброситься на него Джойс сдержалась и промолчала; Роберт Джи тоже молчал, пока Гарри не отсчитал ему деньги и не сказал:

– В расчете?

– В расчете, – кивнул Роберт.

– И не забудь вернуть ее, – сказал Гарри, передавая ему кредитную карточку.

Дальше Роберт словно перестал замечать своего работодателя, всем своим видом выражая, что сыт по горло и только и мечтает – уйти поскорее. Он тронул Джойс за локоть, тихо сказал ей что-то, а потом взглянул на Рэйлена и кивнул.

– А мне позволено будет поинтересоваться, – язвительно произнес Гарри, – в какое время вы намерены вернуться?

Рэйлену казалось, что Роберт Джи не ответит, однако, уже подойдя к двери, тот все же обернулся:

– Когда стемнеет.

– Ты совсем сошел с ума, – сказала Джойс, когда Роберт ушел.

– А что я такого сделал? – самым невинным образом удивился Гарри.

– Ты изо всех сил стараешься настроить его против себя.

– С человеком, который помогает тебе выбраться из дыры, обычно так не обращаются, – заметил Рэйлен.

– И я не поставлю Роберту в вину, – добавила Джойс, – если он действительно уйдет.

Не обращая внимания на их слова, Гарри подошел к южному окну гостиной, из которого, если встать совсем близко к стеклу и посмотреть на запад, можно было видеть уходящий вниз зеленый склон.

– Я ведь рассказывал вам, – спросил он, глядя в окно, – как Эзра Паунд и его жена жили у его любовницы Ольги Рудге? В Сант-Амброджио, это в той стороне. Немцы выкинули их из квартиры, им было некуда податься, и денег тоже не было, только триста пятьдесят лир, полученные за выступления по радио... за те самые выступления, из-за которых и пошли все его неприятности. Он утверждал потом, что ничего в них профашистского не было, только критика Рузвельта и Трумэна. Правда, к Муссолини он относился хорошо. Когда в Милане повесили за ноги Муссолини и его любовницу Клару Петаччи, Эзра Паунд написал стихотворение, в котором назвал случившееся «огромной трагедией, крушением мечты крестьянина с согбенными плечами». Но вы можете себе представить, как это человек живет под одной крышей со своей женой и любовницей? Они так и жили втроем почти целый год, пока наша армия, продвигавшаяся к Генуе, не пришла сюда. Тогда Эзра Паунд спустился в Рапалло и начал искать какого-нибудь офицера, то ли чтобы сдаться, то ли предложить свои услуги. Точно я не знаю. Он не нашел ни одного человека, знающего, кто он такой, или хотя бы этим интересующегося. Какой-то цветной солдат попытался продать ему велосипед.

Рэйлен и Джойс внимательно смотрели на Гарри. Теперь он отвернулся от окна.

– А на следующий день, – продолжил Гарри, – его схватили и сдали американцам итальянские партизаны. Когда его увидел я, он сидел в клетке, арестованный за измену родине, за то, что поддерживал моральный дух неприятеля.

– И вот почему все мы здесь, – сказала Джойс. – И кто бы в такое поверил?