"Гроза Кровавого побережья" - читать интересную книгу автора (Карпентер Леонард)

ГЛАВА 13. ВЕТЕР ВОЙНЫ

Десять дней, сея панику в Аграпуре, с моря дул горячий ветер.

Он дул с востока… не ласковый полуденный зефир, обычно приносящий прохладу и свежий запах моря в столицу, а устойчивый, раздражающий ветер, сильный и не утихающий, поднимающий пыльные вихри — «джинов» — и уничтожающий побеги на полях. И хотя дул он с моря, он не принес тумана и успокоительного запаха Вилайета. Вместо морских ароматов его грубые порывы шептали о гирканийских степях, о высохших степных папоротниках, выжженной солнцем траве и пепле сожженных усадеб.

Худшим же было то (так говорили люди), что волшебный ветер войны нес гирканийских завоевателей прямо к берегам Турана.

Пока дул этот сверхъестественный ветер, среди жителей столицы росло напряжение. Храмы в эти дни оказались переполнены. Сам воздух стал убийцей — редкие, злобные порывы ветра прорывались вниз через дымоходы и через открытые окна, разбрасывая тлеющие угли по кухням и пытаясь окунуть занавески в пламя лампад. Когда же наконец огонь, взбесившись, вырвался на свободу в сухом, как трут, городе, послав по ветру клубящиеся облака дыма, граждане начали принюхиваться и кричать:

— Они здесь! Бегите! Гирканийцы уже высаживаются… Они подожгли столицу!

По городу ходили всевозможные слухи. Начались беспорядки. Ощущение неизбежной гибели охватило людей.

Собравшиеся в зале для военных совещаний морского гарнизона высшие офицеры адмиралтейства Турана не сомневались, что ветер был по природе своей колдовским.

— Это дело рук Кроталуса — изменника-дьявола! — объявил адмирал Куааб. — Я смеялся, когда шпионы сообщили мне, что кешанец нашел способ повелевать морскими богами, но теперь я верю в это! Почему наш Двор Провидцев не оказал в свое время Кроталусу должный прием?

— Как я слышал, он слишком сильно запутался в придворной политике, — шепотом объяснил генерал Артабан. — И действовал не на той стороне. — Он замолчал, когда принц Ездигерд отвернулся от карты Вилайета, занимавшей всю стену, и подошел ближе.

— Когда придут гирканийцы, — заметил принц, — они определенно высадятся к югу от города. Болота Мехара и речное мелководье затруднят продвижение их кавалерии в северном направлении. Предположим, наш враг это знает.

— Без сомнения, знает, мой Принц, — с кратким поклоном подтвердил адмирал Куааб. — Если, пересекая Вилайет, их флот не рассеется, то они выберут местом высадки берег к югу от нашей столицы. Там удобнее всего развернуть войска для удара по Аграпуру.

— Они высадятся на берегу где-нибудь между тем местом, где сейчас находимся мы, и северной оконечностью Колчианских гор, — с самоуверенностью заявил Ездигерд. — На прибрежных равнинах они смогут легко обставить нашу пехоту.

— А если они высадятся еще дальше к югу, то могут хорошенько подготовиться и совершить марш на север вдоль побережья, — заметил Куааб.

— Если нас вовремя предупредят, то наши корабли уйдут из столицы на юг и прижмут их к берегу, — сказал Ездигерд. — Неудачная тогда у них будет позиция. Они окажутся зажаты между морем и горами.

— Да, Принц, — согласился генерал Артабан. — Но горы будут мешать нашей кавалерии так же, как и им. А их армии, скорее всего, сумеют перестроиться быстрее нас.

— Тогда пошлем в Северный Колчиан пешую армию, — воскликнул Ездигерд. — Ведь пешие воины могут возвести и оборонительную линию от гор до самого моря. Держите чуть позади основную массу кавалерии, чтобы отразить удар завоевателей, если те прорвутся на равнины или проберутся через горы.

— Возможна и такая стратегия, — согласился адмирал Куааб, сделав стилом отметку на восковой табличке. — Конечно, лучше надеяться на то, что нам удастся помешать высадке. Наш имперский флот достойный соперник.

— Вся проблема в том, чтобы вовремя обнаружить врагов, — объяснил принцу Артабан. — Если мы выстроим длинный кордон вдоль побережья, они получат преимущество, так как их флот будет собран в единый кулак.

— Если мы можем сильно потрепать их, то сможем и сдержать, — сказал Ездигерд. — Наши военно-морские инженеры сейчас устанавливают на корабли новое вооружение, которое гарантирует нам победу.

— Тарим Великий… Оружие-то установить мы можем, — вздохнул Куааб. Адмирал без уважения воззвал к новому богу, сделав это специально в угоду принцу. — В любом случае рано или поздно они приблизятся к побережью, и невозможно будет помешать им высадиться. Они вытащат свои корабли на берег, и начнутся сражения на суше. У нас нет выбора. Единственное решение: перехватить их флот как можно дальше от берега и задержать их. Как только они будут обнаружены, мы можем попытаться собрать основную массу наших кораблей между флотом гирканийцев и берегом, преградив им путь.

— Конечно, — согласился Артабан. — И тогда гирканийцы повернут назад или, по меньшей мере, свернут к югу.

— Когда мы обнаружим их, — прибавил Куааб, — есть разные трюки, с помощью которых мы сможем быстро собрать наш флот в единый кулак.

— Тогда выставим заслон, — объявил Ездигерд. Высокий и надменный по сравнению со своими офицерами, молодой принц, очевидно, всерьез принял свое номинальное командование силами обороны. — Пусть кордон встанет так, чтобы наши самые большие суда оказались сконцентрированы на юге. Огненный шар станет сигналом о том, что враг замечен. Когда сигнал передадут в обе стороны по линии, корабли должны будут как можно быстрее собраться в одной точке.

— Тяжело им будет плыть при таком ветре. — Прикрывая лицо, Артабан подошел к окну и выглянул наружу, где на ветру развивались флаги Аграпурского гарнизона, установленные вдоль зубчатых стен.

— Нашим гребным судам ветер не помешает, если мы снимем с них мачты, — заметил Куааб, закончив писать. — Неповоротливые парусники в таком случае останутся сзади и будут охранять побережье. А маленькие быстрые фелуки пусть плавают туда-сюда вдоль линии кораблей, поддерживая связь.

Артабан пристально всматривался в горизонт на востоке.

— Если гирканийцы отправились в дорогу в первый же день, как задул волшебный ветер, они не могут быть ближе, чем на полпути к Аграпуру.

— Да, — согласился Куааб. — Но я добавлю, что они собирали флот в открытом море. Так что у нас еще больше времени. Их союзники тоже могли стать причиной задержки. — Маленький, лысый адмирал пожал плечами. — Но неважно… У нас будет лишь один шанс, чтобы повернуть их назад. Битва произойдет неподалеку от нашего побережья, и мы должны успеть собрать все силы в единый кулак. Если наши линейные корабли опоздают к месту битвы, то мы можем проиграть…

I Кивком подозвав одного из адъютантов, ожидающих у двери, адмирал Куааб протянул ему восковую табличку:

— Это приказы императорскому штабу во дворце. Это, — он протянул ему вторую покрытую воском табличку с условными морскими сигналами, — вывесить на мачтах снаружи. И пошли копии конным курьером в морские гарнизоны Султанапура и Хоарезма с немедленным подтверждением. Корабли должны выйти в море на заре.

С помощью чуда, сотворенного морскими богами и капитанами, все, кроме одного или двух кораблей флота Амры, встретились в назначенном месте на юге Аетолианских островов. Выстроившись в неровную линию за флагманом «Безжалостный», они отправились на юг вдоль гирканийского побережья, двигаясь с трудом из-за ветра, дующего с берега. Капитаны вскоре обнаружили, что, если пытаться поднять хоть клочок паруса при таком боковом ветре, корабль начинает сильно крениться, высоко задирает отверстия для весел борта с наветренной стороны и угрожает залить их с противоположной. Двигаться можно было только на веслах, хотя в этом случае возникали другие трудности: уставали гребцы, часто ломались весла.

Поэтому, когда масса парусных судов флота Гиркании показалась на южном горизонте, корабли Конана не помчались им навстречу. Вместо этого они взяли параллельный курс, свернув на запад. Ветер и волны стали бить в корму, и пиратские корабли смогли поднять паруса и убрать вёсла, без усилий набрав скорость гирканийцев.

— Еще до темноты мы сблизимся и сможем обмениваться сигналами, — объяснил Конан Филиопе. Наклонившись над рукоятью массивного рулевого весла, он наблюдал за десятком судов с квадратными парусами, дерзко бросившими вызов ветру. И еще он любовался пенным следом своего корабля, протянувшимся до самого затянутого облаками горизонта — до гирканийского побережья. — Завтра мы сможем побеседовать с гирканийцами или, наоборот, станем держаться на расстоянии, если захотим. — Он замолчал, прислушиваясь к заунывной песне гребцов, работающих под ритмический звон литавр. — Команды наших кораблей ничуть не уступают гирканийцам и готовы к сражению.

— Если такой ветер будет дуть и дальше, то — да. — Филиопа, уставшая от непривычной работы на веслах, отдыхала у позолоченного основания выгнутой кормы. — Хоть сейчас мы плывем по ветру — я едва могу стоять от усталости.

Конан принюхался.

— Ветер — работа Кроталуса. По-моему, отвратительно… Но, возможно, он всю ночь будет нести нас на запад. Для захватчиков из Гиркании лучшего и не нужно.

— В этот раз, по крайней мере, ветер на нашей стороне, — усмехнулась Филиопа.

— До поры до времени, — ответил Конан.

К сумеркам гирканийцы стали подавать пиратам сигналы — большие флаги поднялись на мачтах флагмана. С парусами, окрашенными в красное пылающим закатом, гирканийский флот представлял собой великолепное зрелище. Сотня или более кораблей, слишком подвижных, чтобы их можно было сосчитать. Они заполонили гладь моря, словно дикие утки — озеро в Киммерии. Или море Гиркании… так как, по размышлению Конана, Вилайет скоро мог оказаться во владении лишь одной империи.

Ветер продолжал дуть и после заката, но оба флота уменьшили поверхность парусов, оставив паруса у самых верхушек мачт — тот минимум, что необходим, чтобы держать строй и направление. Не рассеяться — вот в чем сейчас состояла главная задача объединенного флота захватчиков. Рассредоточить свои силы было бы даже хуже, чем замешкаться. Был отдан приказ, чтобы всю ночь на кораблях жгли огни, в надежде, что борющиеся с ветром корабли-разведчики туранцев их не заметят. Для предотвращения столкновений и неожиданных атак на кораблях выставили множество наблюдателей.

Когда наступила темная и безлунная ночь, команды отправились спать. Люди едва замечали, какие жесткие палубы и скамейки, на которых они устроились на ночлег. Обычно пиратам и прибрежным разбойникам тяжело было уснуть в открытом море, вдалеке от земли, когда их судно не вытащено на песчаный берег, а покачивается на волнах. Но в этот раз, после дня тяжелого труда у пиратов, не осталось сил для суеверных страхов.

С первыми лучами зари два флота, как и можно было предсказать, немного рассредоточились. Однако они сохранили строй. Корабли Конана с красными флагами все так же держались севернее основной группы под желтыми флагами. Конан отдал приказ сомкнуть строй и увидел, что гирканийцы выполняют тот же маневр. Заметив, как одно из далеких судов союзников, подняв паруса, рванулось с места, Конан решил, что если Кроталус и плывет на каком-то судне, то именно на этом. Капитан пиратов посчитал так из-за более красноватого оттенка этого гребного судна, державшегося чуть позади центра построения флота гирканийцев. Остальные суда, казалось, свое положение ориентировали больше по нему, чем по флагману.

По-прежнему дул горячий и сильный ветер. Разгрызая сухое печенье — свой завтрак, Конан подумал о том, как странно и сверхъестественно находиться в море так далеко от берега, и почувствовал сухость в глотке. Ветер напевал что-то в оснастке его судна, и пение его казалось капитану слабыми, далекими отзвуками арфы.

Паруса были подняты, но и тяжелая работа на веслах возобновилась, хотя ровное движение корабля по ветру требовало лишь коротких, легких ударов весел, не слишком утруждавших гребцов. Конан держал пиратский флот чуть в стороне от массы кораблей гирканийцев, дав своим капитанам выстроиться в две грубые линии у него на траверзе. Он поставил флагман в начале левой линии, так, чтобы охватить одним взглядом и свой флот, и горизонт впереди.

Проходили часы, а порывы волшебного восточного ветра не слабели. Из-за равномерного движения кораблей воздух казался странно спокойным. Поднятые ветром волны то и дело догоняли корабль, вяло пробегали от кормы к носу, не мешая гребцам. Пыль восточных степей придала небу желтый оттенок. Вместе с накатывающей волнами жарой и неприятно ярким блеском моря изменившийся цвет неба создавал впечатление, что «Безжалостный» плывет по морю внутри бутылки, отлитой из зеленоватого стекла.

Конан выполнял тяжелую работу и у длинного рулевого весла, и у самого верхнего последнего весла в правом ряду. Он греб одним веслом с Филиопой, прилагая все усилия, чтобы его подруге было легче. Вскоре по приказу Конана пиратам раздали пищевые рационы и тройную порцию воды. Это принесло облегчение мокрым от пота пиратам и приглушило негромкие требования грога.

В полдень раздался крик с верхушки мачты. На западном горизонте показались туранские галеры. Но их трудно было разглядеть из-за низкой посадки и отсутствия мачт с парусами.

Стоя на носу гирканийского флагмана «Бесстрашный», полководец Анталла, прикрыв рукой глаза, всматривался в западный горизонт. Наблюдение за морем утомляло, и тут требовалось больше усилий, чем для наблюдения за тем, как враг разворачивается на безграничных просторах поросших травами степей. Сверкало солнце. Волны обдавали брызгами. Такая вахта больше напоминала выслеживание белого тигра на северных снежных просторах в солнечный день.

Но вот у горизонта, словно насекомые, выползающие из-за края моря, появились вражеские корабли. Слабые ритмичные вспышки — блеск весел — казались единственным подтверждением того, что галеры туранцев реально существуют. Кораблей было не много: только три. Они далеко отстояли друг от друга. Возможно, их было четыре. А может, это еще один парус промелькнул у горизонта? Бледное пятнышко появилось и пропало — судно сменило галс.

«Держать курс на запад» — таким был приказ Аталлы всему гирканийскому флоту. Колдовской ветер принесет их прямо в Аграпур, так заверили полководца. Кораблям гирканийцев нужно было лишь быстро двигаться вперед и сокрушить строй врага, если туранцы попытаются дать им отпор…

Полководец задумчиво посмотрел на корабль Кроталуса, который, соблюдая строй, тяжело двигался следом за флагманом. Колдун находился слишком далеко, чтобы Анталла не засомневался в его предсказаниях. Очевидно, у мага имелось некое мистическое зрение, подсказывавшее колдуну его положение в море и местонахождение других кораблей даже ночью и в тумане.

Корабли Гиркании неслись вперед. Они, без сомнения, могли сокрушить немногочисленных врагов, вставших у них на пути. Но лучше, если этой задачей займутся пираты Амры, которому Анталла предусмотрительно предложил награду за потопленные корабли. Ведь люди Амры были морскими грабителями, а не воинами суши, и от них будет мало пользы во время высадки и военных действий на берегу. Даже если гирканийцам и вовсе не будет сопутствовать удача, они все равно сумеют высадиться, — так тогда казалось союзникам.

А если дело дойдет до морской битвы, колдун уверил Анталлу, что при помощи нового колдовского оружия он сможет уничтожить вражеские корабли, даже не останавливаясь для того, чтобы таранить или брать их на абордаж. Оставалось не дать рассеяться кораблям и, не останавливаясь, плыть на запад… и да ниспошлет им Эрлик победу.

— Похоже на организованную атаку против стрелков Йетши… если не считать того, что наши кони точно каменные, — Ади Балбал отошел от группы офицеров штаба Анталлы и встал рядом с полководцем на носу «Бесстрашного». — Подумать только, несколько кораблей туранцев пытаются противостоять нашему объединенному флоту, — сказал он, ударив кулаком по поднятым сходням. — Лучше б им было повернуться и бежать.

— Если бы они смогли убежать от нас без парусов, — заметил полководец. — Но теперь и с парусами было бы слишком поздно.

Флот гирканийцев несся вперед, направляемый краткими, быстрыми ударами весел, добавлявших скорости к той, которую придавал ему ветер. Пиратский флот по-прежнему шел справа по борту, выдвинувшись немного вперед, как и надеялся Анталла. Туранские корабли прямо по курсу были все ближе и ближе, увеличившись в числе до семи. К месту встречи спешили и другие галеры Турана, но пока они были еще далеко. Маленькие, быстрые туранские парусники, наоборот, неслись к горизонту, унося сообщение о флоте неприятеля. Очевидно, флот Западной империи был рассеян и сейчас смыкал ряды, собираясь воспрепятствовать союзникам. Корабли — галеры значительного размера — выстроились в ряд перед гирканийцами и пиратами, проворно гребя против ветра навстречу почти несомненной гибели.

— Барка Кроталуса сменила свое положение и теперь у нас за кормой по левому борту, — заметил Ади Балбал, глядя вперед на приближающийся огромный корабль. — Колдун говорил, что для его трюков нужно немного свободного места.

— Конечно, и наши капитаны предупреждены. Они уступят ему дорогу, — сказал Анталла. — Но что это поднимают у него на палубе? Еще один парус?

На глазах у Анталлы и всего флота союзников странная штуковина появилась на носовой палубе военного корабля колдуна там, где у обычных судов была мачта. Из круга священников и прислужников с нижней палубы поднялся бесформенный серебристо-белый пузырь. Ветер подхватил его. Продолговатая масса мерцала и колыхалась, словно шапка гриба, пробивающегося вверх из сырой земли. Материя пузыря была тоньше, чем любой парус. Святые труженики отступили от воздушного шара, и тот сам поднялся в воздух — огромный, вытянутый мешок. У его основания расцвело яркое пламя, откуда-то повалил маслянистый дым.

— Они горят! — задохнулся Ади Балбал.

— Нет. Это пузырь из шелка гигантских гусениц, которых колдун показывал мне! — воскликнул полководец. — Каким-то образом шар ожил и сам летит, словно новорожденный мотылек.

— Он несет чан с жидким огнем, — сказал Ади Балбал. — Посмотрите, колдуны направили шар прямо к вражеским кораблям!

Маленький всадник говорил правду. Огромный шелковый воздушный шар, поднявшийся в клубах дыма с палубы корабля Кроталуса, нес плоскую чашу с огнем. Он оторвался от носа корабля и полетел по ветру. Длинные линии тянулись из дыры в нижней части высокого купола к металлическому противню с огнем, подвешенному под воздушным шаром. Лини — цепи тонкой работы — не горели в кипящем пламени. По ним огонь не мог подняться к шелковому куполу. Множество таких же цепей волочилось по воде следом за шаром. Они, очевидно, служили грузом, чтобы подвеска с огнем не перевернулась и была устойчива, пока шар летел в сторону скучившихся вражеских кораблей.

— Он летит прямо на туранцев! — весело воскликнул Ади Балбал. — Посмотрите, священники запускают следующий!

И правда, второй шар, несущий огонь, уже оторвался от палубы корабля. Вскоре и он полетел над морем, неторопливо покачиваясь в воздухе и капая жидким огнем на воду. Через несколько мгновений третий, а потом четвертый шар поднялись в воздух, и каждый приветствовали крики радости и стук весел всего гирканийского флота.

Во вражеских рядах шары вызвали смятение. Самые дальние корабли в строю врага немедленно начали разворачиваться, и от этого только превратились в более широкие мишени. Корабли в центре замедлили ход и стали пятиться перед надвигающейся угрозой. Когда через несколько мгновений они переставили весла и поплыли кормой вперед, зрителям показалось, что по крайней мере двое из них столкнулись, переломали друг другу весла и беспомощно забарахтались на месте.

Тем временем воздушные шары неотвратимо надвигались на них. То ли из-за порывов ветра, то ли из-за движения кораблей, они растянулись, охватывая с флангов линию туранских судов. Наконец первый из шаров приблизился к разворачивающейся галере. Она отчаянно пыталась спастись. Ее весла взбивали пену. Должно быть, на канатах, свисавших с шара и волочащихся по воде, были крючья, потому что летающая смерть остановилась и повисла прямо над незадачливым кораблем. Сосуд с огнем наклонился, и горящее масло полилось на судно. Немедленно вверх поднялись языки пламени, среди которых, суетясь как муравьи, метались люди… Туранцы стали выпрыгивать за борт… Пламя метнулось вверх к воздушному шару, и тот ярко запылал в небе, а потом рухнул на обреченное судно, словно горящий саван.

Второй корабль, один из тех, что самыми первыми бросились бежать, столкнулся с другим шаром и тоже вспыхнул. Третий шар пролетел через вражеский строй, не причинив никакого вреда, если Не считать того, что еще два корабля переломали друг другу весла, когда, едва не протаранив друг друга, метнулись от него в сторону; четвертый зацепился за уже горящий корабль. Через мгновение он взорвался, взметнув в небо столб огня и дыма и осыпав воду вокруг пылающими обломками.

— Пусть Эрлик станет свидетелем колдовства кешанца, — пробормотал Анталла, созерцая горящие корабли. — Он — страшный союзник!

— Туранцы рассеялись! Их строй сломан! — завопил от радости Ади Балбал, возбужденно подпрыгивая у перил на носу. — Пусть варятся в кипящем море неверующие туранские козлы! Теперь дорога в Аграпур для нас открыта!

— Нет. Эти горящие корабли представляют слишком большую опасность и для наших кораблей, — вождь Анталла повернулся и направился на корму. — Они могут попытаться остановить нас с помощью этих факелов или протаранить нас, пока мы будем проплывать мимо. Я не собираюсь ни одного корабля дарить этим свиньям! Мы дадим сигнал всему флоту повернуть на юг, чтобы обойти опасное препятствие.

— Это замедлит наше продвижение на запад, мой вождь, — сказал Ади Балбал, направляясь следом за полководцем. — Но, быть может, так будет и лучше. А пираты сохранят строй?

— Они могут повернуть на север от горящих судов и воссоединиться с нами позже, — сказал Анталла. — Или остаться тут и сражаться с туранским флотом, если пожелают. Меня это мало заботит!

На борту «Безжалостного» Конан и Филиопа следили за уничтожением туранских судов воздушными шарами и сигналами гирканийского флагмана.

— Что делают эти обалдевшие всадники? — удивился Конан, когда весь огромный флот начал разворачиваться на юг.

— Они боятся колдовского пламени, — предположила Филиопа, показывая на плавающие и дымящиеся обломки кораблей.

— Да и я, как и наши союзники, не стану править прямо на горящие обломки, — признался Конан. — Но я не хочу делать большой крюк. — Он сжал массивное рулевое весло, отдав команду гребцам, и чуть изменил курс.

— Мы можем лицом к лицу столкнуться с основной массой туранцев, — сказала Филиопа. Она показала на вражеские корабли, которые маневрировали, прячась за клубами дыма.

— Хорошо, — ответил Конан. — Тогда мы заработаем больше призов и наград.

Из десяти галер туранцев, оказавшихся поблизости, шесть повернули на юг вслед за основной массой гирканийского флота. Те четыре галеры, что были ближе к пиратам, решили дать бой небольшой пиратской флотилии, вырвавшись вперед из дыма на скорости, достаточной для тарана. К туранцам с севера приближалась подмога — кораблей восемь, и у них были все шансы успеть присоединиться к четырем туранским галерам до начала сражения с пиратами. Все они были великолепными имперскими кораблями и, по оценке Конана, на треть превосходили по длине его флагман. Они выглядели достойными противниками большому, но разномастному пиратскому флоту.

Капитаны-пираты, следуя плану сражения, подготовленному Конаном, двойным рядом повернули в сторону врагов… Корабль Конана оказался во втором ряду, и киммериец приказал грести не спеша. Если кого-то из переднего ряда пиратов протаранят, то судно Конана и другие корабли второго ряда должны успеть, пока застрявший таран удерживает врага на месте, сокрушить его, взяв на абордаж, навалившись вдвоем или втроем на одну императорскую галеру. Дорогостоящая тактика, при которой терялось много времени, но — эффективная, только если имеешь дело с неосторожным врагом.

Но для пиратов лучше всего было бы избегать столкновений лоб в лоб. Туранские гребцы, утомленные долгим путешествием против ветра, сейчас достигли предела скорости, в то время как у пиратов осталось достаточно сил для маневрирования. Когда два ряда пиратских судов понеслись вперед, Конан затаил дыхание, внимательно наблюдая, хорошо ли капитаны запомнили его инструкции.

День выдался светлым. Опасные острые зубцы вражеских таранов заставляли море вскипать и пениться синевато-зеленоватыми волнами, разрезая водную гладь сверкающей бронзой. Ветер приносил звуки лихорадочных глухих ударов вражеских барабанов, сбивающих более спокойный ритм пиратов. Команды обеих флотов прилагали все усилия, сосредоточенно работая веслами.

Потом одновременно прозвучали приказы. Первой высоким грубым голосом закричала Сантиндрисса. Корабли, начиная с судна Дриссы — «Мучительницы», почти безупречно выполнили приказ. Первый ряд пиратских судов развернулся, весла правого борта стали сушить, а часть команды левого борта заработала с двойной скоростью. Вместо того чтобы уклониться от столкновения или помчаться вперед, избегая туранских таранов, четыре галеры резко развернулись параллельно к атакующим и встретили их тараном к тарану. Весла молотили по воде, поднимали облака брызг. Потом зазвучали команды и раздались крики. Пираты, взбив воду до белой пены, со звоном и скрежетом втянули весла.

Туранцы видели приближение своей смерти. Так или иначе, они были слишком слабы, чтобы избежать ее. С грубым, резким грохотом началось сражение… От невыносимого скрежета и скрипа люди зажимали уши. Потом раздался треск ломающегося дерева и тяжелый гул ударов. Четыре пиратских корабля проскользнули вдоль бортов туранских кораблей, разламывая и расщепляя весла, вгоняя их черенки в тела беспомощных гребцов. Передний ряд пиратских кораблей прошелся таранами по трем галерам туранцев с правого и по одной с левого борта. Оставив свои жертвы качаться на воде, пираты снова опустили весла, и их суда помчались вперед.

Но атака на этом не кончилась. Искалеченные туранские корабли оказались лицом к лицу со второй линией пиратских судов. Теперь настал черед Конана выкрикивать приказы, и его гребцы стали вспенивать воду, готовясь к повторному удару. И вот весла были подняты, но в этот раз тараны пиратов скользнули вдоль левых бортов туранцев. Жертвы, крутясь на месте, пытались избежать ужасных ударов и подставили неповрежденные борта… и полностью лишились весел.

Но «Безжалостный» Конана оказался больше и тяжелее и не сумел лишь ободрать корпус вражеского корабля, избежав столкновения. Разломав весла, его таран ударил в корму, раздирая дощатый борт и с ужасающим скрежетом ломая скамьи гребцов. Инерции большого корабля, разогнавшегося при попутном ветре и усиленной работе весел, оказалось достаточно для того, чтобы пиратский таран дошел аж до киля туранской галеры.

Конан, с мрачным видом заглянув через борт, увидел, что у туранского корабля напрочь срезана вся корма по правому борту. Рулевых и капитана, стоявшего у руля императорского судна, смело в синие глубины и утащило под взбитую веслами пену.

— О, Митра! Как ужасно! — Филиопа, выглядывавшая через плечо киммерийца, повернулась и, пошатываясь, отошла подальше от борта, словно была больна. Конан с мрачным видом продолжал наблюдать за происходящим.

Через мгновение по приказу Конана снова высунулись весла правого борта и флагман дал задний ход. Три ряда весел ударили по обломкам. Борт о борт с ними застыл не получивший повреждений второй ряд пиратских судов. Гребцы Конана приветствовали результаты своей работы воодушевленными криками. За кормой осталось четыре корабля, лишенные весел, полные искалеченных, едва дышащих гребцов, а одно из судов с разбитым корпусом медленно погружалось в воды Вилайета.

Впереди ближайший из двух легких кораблей туранцев уже приготовился к встрече с пиратами. Это была длинная низкая галера с палубой, закрытой навесом. На ней находилась всего дюжина моряков и офицеров, включая команду катапульты, собравшуюся на верхней палубе. У галеры был только один ряд весел, двигавшихся со сверхъестественной скоростью и слаженностью. Выполняя следующий маневр, пиратский флот растянулся в линию, и флагман Конана очутился почти в центре построения, прямо напротив туранца. Враги же собирались то ли таранить, то ли метать огонь в пиратский флагман.

— Я и раньше видел суда такого рода, — сказал Конан приятелю-рулевому, ткнув пальцем в сторону туранской галеры. Позвав командира гребцов, чтобы тот занял его место у руля, Конан пошел на нос к военным машинам, приготовленным, как только первый вражеский корабль показался на горизонте. Одну из них — гигантский арбалет — сконструировали специально по приказу Конана. Стрелы со стальным наконечником были выше человеческого роста, а их древки — толщиной с запястье. Они стояли в стойках из медных пластин, уставленных в ряд перед мачтой.

— Руфиас, помоги мне навести. — Развернув арбалет вокруг оси, Конан вместе с офицером-пиратом установил направляющие и приподнял арбалет при помощи клиньев. С туранской галеры не доносилось раскатистых криков гребцов, только скрипели весла и свистел ветер — покровитель пиратов. Конан навел арбалет пониже. — Готово, не двигайся! — Потянув за вытяжной шнур, Конан увидел, как с треском распрямился деревянный лук, и услышал, как зазвенела тетива из конского волоса.

— Отличный выстрел, капитан, — отважился заметить Руфиас.

— Нет, высоко, — возразил Конан, оценив траекторию стрелы. — Опусти на три или четыре дюйма пониже.

Едва не сделав Конана лгуном, стрела ударила в закрытую палубу… однако слишком высоко. Она лишь разметала щепки колотого дерева и выскользнула с другой стороны, не причинив видимого вреда, потому что весла, как и раньше, двигались слаженно. Люди на верхней палубе туранского судна на мгновение замерли, пораженные дальнобойностью пиратского арбалета, а потом вернулись к своим боевым машинам.

— Смотрите, капитан, — пожаловался Руфиас. — Похоже, стрела лишь заставила их поторапливаться! Она не сможет пробить корпус так, чтобы дать хорошую течь. Для этого вы должны попасть в подводную часть судна. В лучшем случае стрела убьет двух-трех гребцов…

Но, несмотря на жалобы, Руфиас исполнил приказ Конана и чуть-чуть опустил арбалет. Дюжина пиратов, вскочив со скамеек гребцов, уже тянула за веревки, прицепленные к могучей тетиве. Когда курок встал на место, Конан и Руфиас подняли и вставили в прорезь арбалета следующую тяжелую стрелу.

— Готово! Отойди! — Конан подождал, пока корпус его галеры чуть повернется, проследив точку, где курс зловещего судна пересечется с курсом его корабля. Капитану пиратов было ясно, что при рывках от движения весел судно то чуть-чуть опускается, то чуть-чуть приподнимается… И вот он, неожиданно вздрогнув, спустил курок.

При втором выстреле Конан взял слишком низко. Стрела разметала брызги на полпути к цели. Но (хвала Крому!), ударившись о воду, она понеслась дальше. Проскользнув под веслами, она пробила дыру в борту императорского корабля, возле самой ватерлинии.

Эффект оказался потрясающим. Все весла галеры замолотили и зашлепали по воде. Корабль сбился с курса и накренился, а люди на его палубе попадали на колени. Потом раздались отчетливо слышные звуки яростных ударов и послышался ужасный треск. На глазах у команды Конана деревянная палуба туранского корабля разлетелась вдребезги, подброшенная вверх тварью, сидевшей на нижней палубе. На носу туранской галеры из обломков высунулся демон. Насекомоподобная тварь со жвалами, множеством лапок и сочлененным телом крутилась и извивалась, словно уж на сковородке. В ярости от боли гигантская сороконожка перестала грести и принялась уничтожать собственный корабль, разламывая надстройки на носу и корме. Гирканийцам некуда было бежать, и, попрыгав за борт, они стали цепляться за разбросанные по воде весла.

— Гляди, Руфиас! — Конан похлопал удивленного пирата по плечу. — Один гребец, одно попадание! — Когда же измочаленные обломки галеры остались за кормой, он добавил: — Следи, чтобы арбалет был заряжен и всегда наготове. Без сомнения, Кроталус создал для туранцев не одну такую тварь.

Стоя на носу «Бесстрашного», вождь Анталла и его свита наблюдали за опустошением, которое нанесли рядам противников Амра и его пираты. Гирканийцы видели, как три вражеских корабля оказались беспомощными во время битвы, и заметили, что четвертое судно осталось в стороне и, подпустив флотилию империи поближе, открыло огонь из катапульты в надежде потопить одну из гирканийских галер, что поменьше. Дело в том, что основная масса гирканийских судов задержалась, совершая разворот. Поврежденные пиратами корабли сносило течением, и гирканийцы не стали торопиться, выполняя маневр, а между делом разграбили четыре беспомощные туранские галеры. Но это стоило им одного из кораблей, который подпалил удачно выпущенный туранцами огненный шар.

— Подлецы пираты действуют намного лучше нас, — пожаловался Анталла. — Хотелось бы, чтоб они и дальше оставались по правую руку от нас и выполнили бы за нас всю работу.

— Пока все идет отлично, — проговорил Ади Балбал. — Мы потеряли один корабль, а наши противники — пять. — Он посмотрел назад на столб дыма, отмечавший местоположение оставшейся позади пылающей гирканийской галеры, скрытой за лесом мачт и парусов. — И еще полдюжины кораблей задержались, грабя тех, кого протаранили пираты. Кстати, один из туранских офицеров сложил оружие, и гребцы этого судна поклялись в верности Гиркании. Мы можем закончить путешествие с большим количеством кораблей и людей, чем начали.

— Я бы предпочел, чтобы флот держал строй, — заметил полководец. — Но такая тактика, маневры кораблей в тылу и на флангах и воздушные шары Кроталуса заставят врага держаться от нас подальше. — Он махнул в сторону корабля колдуна, который переместился за корму флагмана. — Однако мы нарушили строй. Боевой порядок превратился в беспорядочное скопление кораблей. Не закончив поворота, мы потеряли скорость, в то время как все больше вражеских галер подплывают с юга. — Яростно шагая из стороны в сторону, он вытащил нагайку и стал хлестать по перилам. — Эрлик! — пробормотал он. — Я чувствовал бы себя сейчас намного легче, если бы был верхом на сильном, быстром коне и мог бы помчаться прямо на врага! Это ожидание, эти вечные размышления и сомнения — именно они делают войну на море такой тяжелой!

— Туранцы в таком же состоянии неизвестности, но им хуже, чем нам, мой Вождь, — Ади Балбал показал на туманный запад. — Разве такие битвы труднее опрометчивых конных атак на мелководьях запорожцев? Там каждый сражается сам за себя и умирает где придется.

— Нет, Ади Балбал, — сказал полководец. — Тут все сложнее. На каждой нашей галере — отряды солдат и кавалерии. Пока мы в море, они совершенно беспомощны. — Он направился к главной мачте. — Дайте сигнал всему флоту сомкнуть ряды.

Когда командир возвращался назад на корму, раздался грохот, за которым последовали крики боли и ужаса. Гребцы нижней палубы заметались, вскакивая со своих мест. Один из матросов в кавалерийских сапогах взорвался яростными криками, пытаясь растоптать что-то, выскользнувшее из-под скамейки. Суматоха поднялась вдоль обоих бортов.

— Проклятие дьяволам, они забросили к нам на борт кувшин со змеями! — Ади Балбал гневно указал на одну из туранских галер с катапультами. Та следовала на расстоянии броска параллельно с флагманом гирканийцев и метала в него один за другим кувшины со змеями.

На нижней палубе полуголые, босоногие гребцы залезли на скамьи, спасаясь от гадюк, которые падали на них и скользили между скамеек. Некоторые корчились от боли после смертоносных укусов, в то время как другие попусту орали и тараторили, оставаясь невредимыми, охваченные неконтролируемым страхом. Весла тащились и прыгали по волнам, нанося гребцам бессчетные синяки и переломы. Огромное судно дрогнуло и сбилось с курса. Даже в трюме началась паника, а ржанье и топот лошадей лишь добавили беспорядка.

— Прекратите панику, продолжайте грести! — Анталла подкрепил свои слова плеткой, обрушившись на офицеров, которые в свою очередь хлестали орущих гребцов. — Все корабли флота наблюдают за нами! Проклятые змеи могут убить ядом не так уж много людей. У них уже давно иссяк яд!

Но восстановить порядок среди запаниковавших моряков было почти невозможно. Корабль продолжал нестись вперед под всеми парусами, в то время как добровольцы с мечами, дубинами и факелами отправились на охоту за змеями. Постепенно строй гарканийского флота окончательно распался. Одни корабли поплыли медленнее, другие повернули, погнавшись за торопливо удирающими туранцами. Корабль Кроталуса сушил весла и продолжал плыть следом за флагманом.

После нескольких минут беспорядков и промедлений мертвых змей выбросили за борт вместе с телами укушенных и покалеченных насмерть гребцов. Оставшиеся вернулись на свои места, разобрали весла. С флагмана подали сигнал, чтобы флот восстановил построение.

— Еще больше вражеских кораблей, Сир, появилось на горизонте. Дюжина или даже больше на полной скорости плывут сюда с юга. — Передав сообщение своему полководцу, Ади Балбал прикрыл глаза, защищая их от полуденного блеска солнца. Но из-за парусов гирканийских кораблей, сгрудившихся вокруг флагмана, горизонта видно не было.

— Хорошо. Значит, впереди нас ждет морское сражение. А теперь повернем на запад. — Анталла поднял руки, ища божественного благословения. — Пусть будет на то воля Эрлика, и тогда мы сметем наших врагов с лица земли!

— Неужели эти гирканийские деревенщины хотят вести войну в море, словно конный парад?

Направив свой флагман на запад под всеми парусами, Конан смотрел с кормы на барахтающиеся корабли туранцев и дым, отмечающий местонахождение основной части их флота.

— Мы сломали для них строй туранцев и очистили дорогу к Аграпуру! Если они без промедления поплывут за нами и быстро, не останавливаясь, уничтожат несколько мелких галер, победа будет за ними!

— Туранские корабли слетаются, словно стервятники, учуявшие добычу, — сказала Филиопа, махнув в сторону торчащих вразброд парусов галер, приближающихся к флоту гирканийцев с севера и с юга. — Скоро они будут здесь.

— Посмотри, туранцы ставят мачты и поднимают паруса, — Сантиндрисса, которая перебралась на «Безжалостный» пообедать, показала на большой трехмачтовый туранский корабль, кренящийся под парусами. Совсем недавно у него не было мачты и он мог идти на веслах против восточного ветра. Теперь же туранцы устанавливали мачты и поднимали паруса. — Под парусами они соберут свой флот в два раза быстрее.

— Все это неприятно для нас, — Конан посмотрел назад на отстающих гирканийцев и нахмурился от досады. — Вопрос в том, стоит или нет нам поворачивать назад, чтобы помочь этим жареным рыбам!

— В одиночку мы Туран не завоюем, — заметила Филиопа.

— Увальни всадники или нет, но они — наши союзники, — согласилась Дрисса. — Если мы не повернем и сбежим после маленького сражения, мы окажемся трусами.

— Конечно, — кисло усмехнулся Конан. — Мы ведь хотим, чтобы Анталла оставался полководцем как можно дольше и заплатил нам награду за выведенные из строя корабли противника. К тому же мы с легкостью сможем еще немного заработать, — он с сомнением покачал своей черной гривой. — Но мне не нравится, что дела оборачиваются таким образом.

Наконец, капитаны спросили, стоит ли идти на подмогу гирканийцам, у команды флагмана, сдобрив вопрос порцией грога. Морские разбойники, сильно разогретые после первой победы и возбужденные обещаниями награды за грядущие битвы, с радостью согласились. Восторженные крики пиратов разнеслись над водой, и скоро их подхватили на всех кораблях флотилии Джафара. И кричали они.

— Амра и победа!