"Гроза Кровавого побережья" - читать интересную книгу автора (Карпентер Леонард)

ГЛАВА 15. КОЛДОВСКАЯ ЛУНА

— Скажите мне, брат… это пламя заката на западе, или это горит вражеский флот?

Голос полководца Анталлы едва можно было разобрать. Отважный гирканиец полулежал, опершись о фок-мачту. Его грудь пронзила стрела меткого вражеского стрелка. Флагман Восточной империи, хоть и изрубленный, и протараненный возле носа и у кормы, остался в руках гирканийцев, которые держали врага в страхе.

— И то, и другое, мой вождь, — спокойно ответил полководцу Ади Балбал. Он преклонил колено рядом с умирающим Анталлой, пытаясь утешить его. — В эту ночь мы, без сомнения, одержим самую великую победу в истории Гиркании! Те вражеские корабли, что не подожжены, продырявлены и взяты на абордаж. Пираты тоже потопили немало врагов.

— Все погибло, как и наш корабль, — пробормотал Анталла, взглянув на посла. — Не пытайся ввести меня в заблуждение, старый друг! На самом деле наше вторжение было остановлено здесь, далеко от земли. У нас теперь не хватит кораблей, чтобы обрушить шторм на туранское побережье.

— Нет, Сир. Сейчас наш флот собирается воедино перед новой атакой. — Маленький всадник посмотрел вперед на дым, сбившиеся в кучу, тонущие и горящие корабли. Рассыпавшись в разные стороны, суда гирканийцев рассеялись на всем обозримом пространстве. — Если только мы сможем с честью выйти из этого сражения… — горечь поднялась в его горле, не давая говорить.

— Наши гирканийцы — лучшие воины в мире, — подсказал ему полководец.

— Да, правда, наши суда, наша кавалерия! Но как же магическая защита, которую обещал нам колдун Кроталус? — Ади Балбал посмотрел через столпотворение кораблей на галеру колдуна, запутавшуюся среди вражеских судов. Палуба ее была пуста. Гирканийские моряки, сражаясь, перебрались на борт соседних кораблей. — Волшебный ветер Кроталуса, который принес нас к берегам Турана, стих. Его летающие огненные «джинны» нанесли врагам большой урон, но с начала битвы он не произнес ни одного заклятия.

— Возможно, колдун ждет ночи, чтобы показать самое величайшее достижение своей магии, — едва слышно пробормотал Анталла, все быстрее соскальзывая в пучины смерти. — Верь, Ади Балбал. Мы можем победить.

— Да, правда, мой Вождь, — согласился воин степей, поддерживая голову умирающего. — У нас самые лучшие моряки, корабли и лошади. И все они жаждут победы! Должен же быть какой-то способ…

Когда наступила ночь, Конан присел на корточки за перилами своего корабля, ожидая следующей атаки. Ведя за собой пиратов, он прогнал туранцев со своего флагмана. И рядом с ним воющая и размахивающая саблей, как и остальные пираты его команды, сражалась Филиопа.

Охваченные жаждой крови, Конан с возлюбленной и другими пиратами, перебравшись по широкому трапу, очистили палубу вражеского корабля… Но каждый раз туранцы оттесняли их назад столь же яростными контратаками. Пробитая, полузатонувшая туранская галера по-прежнему покачивалась на волнах, наколотая на таран «Безжалостного». Ее залитые водой палубы, словно скошенным сеном, были устланы мертвыми туранскими воинами.

— Не знаю, что может быть хуже такой вот тщетной и бесконечной битвы, — всхлипнула Филиопа у плеча Конана, готовясь к очередной схватке. — Мы пытаемся убить их, а они пытаются убить нас в адской морской пустыне с островами горящих кораблей… вот только зачем?

Утешая ее, Конан почувствовал, что и его собственная вера в войну основательно поколебалась. Роскошная дневная битва выродилась в ночную рукопашную схватку. Два гордых народа оказались в безвыходном положении. В мерцающем свете горящих судов команды кораблей сражались, чтобы выжить. Перемешавшись, флоты свободно дрейфовали, отдавшись на милость течений. На палубе половины судов шли рукопашные схватки; половина моряков сбилась на нижних палубах, дрожа от страха или стараясь заткнуть дыры. Было почти невозможно разглядеть пробитые корпуса соседних судов или подкрадывающегося врага. Рассеянные языки пламени скудно поблескивали в накатывающихся волнах дыма. Луна не взошла, и не верилось, что она появится на небе к полуночи. Темнота давала шанс помочь выжившим.

Зная это, Конан почувствовал, как у него волосы встают дыбом, когда на востоке, осветив поле битвы, неожиданно вспыхнула луна.

Странной и желтой казалась эта луна. Раскачивающаяся и не имевшая четких очертаний, поднялась она среди мачт и клубящегося дыма. Она была полной, размером с настоящую луну, но мертвенно-бледная на фоне черного, беззвездного ночного неба.

Не один Конан заметил, что луна какая-то странная.

— Это самое худшее предзнаменование, из тех, что я видел за всю свою жизнь, — заметил кто-то рядом с ним.

— Колдовская луна! Но как мы можем видеть луну, когда вокруг столько дыма?

— Достаточно болтать, псы! Это мошенничество, скорее всего, колдовской трюк! — Конан забеспокоился, вспомнив о неуправляемых суевериях пиратов, поэтому заговорил грубо, стараясь заставить их замолчать. — Смотрите, она висит над баржей Кроталуса! Он поднял ее на воздушном шаре. Свет исходит из какого-нибудь сосуда, подвешенного к шару. Это — не послание богов.

— Фальшивая луна, — испуганно забормотали пираты. — Зачем она колдуну?

— Похоже, теперь достаточно света, чтобы рубить и колоть, — Конан постарался сделать так, чтобы слова его звучали мягко и разумно. — Помните, Кроталус — наш союзник.

— Ерунда, капитан, — резко из темноты прозвучал голос старого Йоркина. — У такого колдуна, как Кроталус, нет друзей в нашем Братстве, это любой пират подтвердит! Его колдовская луна мне не нравится. Ночь — время духов, и я гарантирую…

— Чепуха! Все это — болтовня. — Конан не получал удовольствия, ругая почтенного старого пирата, но понимал, что должен немедленно принять меры. — Если ты и в самом деле думаешь, что бессмертные духи станут толпами подниматься из моря к шару, наполненному газом, мозга твои и вовсе прогнили!

— Эй, капитан! Хоть немного уважайте старшего по возрасту…

Протесты пиратов были резко прерваны новой волной туранцев, взбиравшихся по трапу и только еще подплывших к бортам пиратского флагмана. Конан выпрыгнул на трап, в то время как его команда встала по обе стороны от него вдоль перил.

Схватка оказалась яростной, но призрачный свет, исходящий от эрзаца луны, дал защитникам преимущество. Отбросив туранцев, пираты погнали их беспорядочной толпой через груды тел на палубу туранского корабля. В один миг, сметая все на своем пути, пронеслись они по палубе вражеского судна и спустились на разрушенную нижнюю палубу, добивая тех, кто пытался спрятаться. Тут царил мрак. Судно туранцев прижалось боком к своему более удачливому соседу, заслонившему волшебный светильник Кроталуса.

В темноте было не определить, куда бежали оставшиеся в живых враги. Еще две протараненные столкнувшиеся галеры неясно вырисовывались по соседству. На них можно было легко перепрыгнуть или переползти. Одна или обе, они находились в руках туранцев. Но в темноте посреди дрейфующего кладбища кораблей непонятно было, где враги, где свои.

— Не стоит дальше гнаться за ними, — сказал Конан, повернувшись к полудюжине самых храбрых пиратов, которые собирались и дальше следовать за своим капитаном. — Мы можем отцепить наш корабль. — Он ковырнул кончиком сабли доску, на которой стоял. — Мы отцепимся от этой шаланды и пустим ее ко дну. Тогда враги не смогут снова к нам подобраться.

— Даже если мы отцепимся, это судно останется на плаву, — сказал Грандальф, изучая разоренную палубу. — Невозможно затопить его без балласта.

— Пусть так, — ответил Конан. — По крайней мере, мы снимем «Безжалостного» с его тарана. — Он махнул вдоль борта туранского корабля. — Пойдемте, отыщем оставшихся в живых гребцов и скажем им, что теперь они свободны и могут стать пиратами! Их можно расковать.

— Капитан, я видел нечто страшное…

Один из пиратов Конана торопливо отошел от борта. Пораженный страхом, он говорил с трепетом. Филиопа стиснула руку Конана, но он стряхнул руку девушки и повернулся к испуганному пирату, специально обратившись к нему гораздо грубее, чем обычно:

— Чепуха, Огдас. Разве ты мог увидеть что-то худшее, чем то, что сотворил собственными руками этой ночью? Пойдем и займемся делом.

— Нет, капитан. Там мелькнуло чье-то лицо! Я видел, как оно смотрело на меня из воды, спокойной, как при полном штиле. Так не может смотреть ни один смертный!

— Что? Да это было всего лишь твое отражение! — Демонстрируя бесстрашие, Конан шагнул к воде. — Это труп. Сегодня в море погибло больше людей, чем за день могут съесть акулы! — Он осмотрел спокойную водную гладь между кораблями. Там плавали деревянные обломки и клочья кровавой пены — зрелище не из приятных, особенно желтое пятно отражения поддельной луны Кроталуса, сверкавшее на воде.

— Это не отражение, — взвизгнул один из пиратов. — Я узнаю это лицо. Это — Зайгар, которому я был должен. Он умер. И вот его голова вернулась… ему же снесли голову!

Пират ткнул указательным пальцем в сторону отражения колдовской луны и прочистил горло, очевидно едва сдерживаясь, чтобы не броситься бежать. Упоминание о пирате — шемите, обезглавленном давным-давно снарядом, выпущенным из катапульты, — вызвало слабую дрожь и у остальных моряков. Напряжение долгой битвы, незнакомое импульсивным морским разбойникам, собирало свою дань, а тусклый свет колдовской луны мало успокаивал.

— Сюда, Огдас, — рассердился Конан. — Иди к нам и займемся трапом и тараном. Выброси эти видения из головы.

Пираты осмотрели покинутое судно, а потом они стали пробираться назад на флагман по скользким, предательским доскам палубы, заваленным телами и залитым кровью.

— Если мы переоснастим мачту, подцепив адский трап, и чуть его приподнимем, то сможем освободить наше судно… Если мы приподнимем его с этого конца, сдвинем в сторону… Но что это? — Конан отступил от темной фигуры, появившейся возле перил. — Я думал, мы выбросили за борт всех раненых…

— Раненых — конечно, — ответил низкий грудной голос. — Да и мертвых тоже. Ты, Амра с Кровавого Побережья, многих людей послал на дно!

— Тогда кто ты, если знаешь мое имя? — шагнув вперед, Конан с вызовом обратился к незнакомцу, которого никак не мог рассмотреть. — Еще один императорский шпион?

Он прищурился в призрачном свете волшебной луны над кормой, разглядывая коренастого головореза с лицом, украшенным шрамами. С волос и одежды незнакомца стекала вода, словно он только что вылез из воды.

— Я видел тебя раньше?

— Ты можешь не помнить меня, хотя когда-то ты меня убил! — ответил густой, печальный голос. — Я был Гарфалком из Яралета, пиратом-капитаном, как и ты… пока твой сладкоречивый убийца не вонзил в меня кинжал! — Шагнув в полосу света, незваный гость широко распахнул жилет и рубаху. Теперь стали видны рукояти кинжала и сабли, заткнутых за кушак, и рана с бледными краями прямо под сердцем.

Конан почувствовал, как у него на затылке волосы становятся дыбом.

— Значит, ты — мертвец, — сказал киммериец. — Бестелесный дух или надоедливый дьявол! — Конан выхватил саблю. — Но я предупреждаю тебя… уходи назад, на дно моря, не охоться за мной, потому что я никогда не видел тень или сверхъестественное чудовище, которое не отступило бы перед сталью!

— Смертную плоть можно уничтожить, — ответил воскресший Гарфалк. Вытащив саблю, он рубанул ею по перилам так, что она сверкнула серебром в лунном свете. — Сталь убивает быстро, если человек жив, и прибавлю, результат весьма сомнителен, когда твой противник уже мертв.

— Я тоже не боюсь стальных клинков, — проревела другая фигура, перелезая через перила и угрожая Грандальфу. — Страшна не смерть, Грандальф Братоубийца — вождь Морских Предателей!

— И я тоже не боюсь, подлый грабитель мертвых! — Третий мокрый труп, булькая, поднялся перед Огдасом, который застыл, дрожа от ужаса. Перед ним был оживший труп шемита Зайгара, и его голова в самом деле криво сидела на шее.

— Тогда умри снова! — раньше, чем из воды поднялись другие зомби, Конан набросился на Гарфалка, целя в рану на груди пирата. Его клинок метнулся, но задержался, застряв в теле мертвеца. Задержка едва не стоила Конану руки, в которой он держал меч. Звону клинков одновременно вторило эхо с двух сторон — Грандальф и Огдас, чуть запоздав, выхватили клинки и встретили сверхъестественных врагов.

— Ты увидишь, что сражаться против Гарфалка из Яралета намного опаснее, чем подсылать к нему трусливого убийцу! — Оживившись, мертвый капитан в свою очередь нанес удар и плавно сделал выпад, но, кажется, за время пребывания под водой Гарфалк утратил присущее ему при жизни проворство. — Когда я был жив, я тоже мог убить тебя! Но мертвым я смогу сражаться лучше, не заботясь о собственных ранах.

Истинность этих слов тут же подтвердилась. Ударив с плеча, Конан разрубил запястье зомби, словно рассекая надвое макрель. Рука мертвеца и его сабля со стуком упали на палубу. Но Гарфалк, ничуть не беспокоясь, наклонился и подхватил саблю другой рукой.

— Убирайся назад в могилу, беспокойный дух, — пробормотал Конан, проклиная своего врага. — Тебе не место в этом мире. Твое существование здесь — оскорбление для Крома.

— Не бойся, скоро ты искупишь свою вину. — Графалк встряхнул саблей, чтобы освободить рукоять от сжимающих ее пальцев. Отрубленная рука вновь упала на палубу. — Ты будешь приветствовать смерть, зная, что потом тоже можно будет ожить…

Но не успели эти слова сорваться с уст Гарфалка, как Конан, воспользовавшись краткой заминкой зомби, метнулся под вытянутую саблю мертвеца. Ударив в дважды пробитую бескровную грудь, пират вогнал острие своей сабли так, что оно вышло сзади возле позвоночника зомби. Проскользнув чуть дальше, клинок впился в дубовые корабельные перила за спиной мертвеца и застрял в них.

Потом, пока тварь, называющая себя Гарфалком, металась и пыталась освободиться (ее голос превратился в сопящее хрипение, так как клинок Конана, пронзив грудь, разорвал легкое), Конан вырвал саблю из руки мертвеца и повернулся, собираясь прийти на помощь своим друзьям. Он снова снес голову с плеч Зайгара и так ловко пнул ее, что она, подпрыгивая, покатилась по палубе. Безымянного врага Грандальфа он остановил, подрубив ему колено, а потом на всякий случай отрубил всю ногу, но тварь извиваясь ползала по палубе.

— Пойдем, — приказал Конан, таща за собой дрожащую Филиопу. — Давай выбираться с этого проклятого корабля, полного мертвецов! Мы сожжем его, если понадобится, чтобы избавиться от чудовищ… хотя мы должны вначале отцепить от него наше судно.

Ведя за собой пиратов, он пробежал по широкому трапу на свой корабль… и очутился в мире невообразимого ужаса. Со всех сторон в желтом свете злобно сияющей колдовской луны его окружали оставшиеся в живых пираты его команды — сражавшиеся против восставших со дна моря мертвецов, которые Лезли из воды на пиратский флагман и покачиваясь расхаживали по палубе.

Зомби громко визжали, перечисляя имена своих обидчиков и убийц. Разложившиеся и увечные, подкрадываясь, они булькали, обвиняя в преступлениях своих убийц и надуманных врагов. От некоторых остались практически одни скелеты или еще хуже… всего десяток костей, связанных старыми веревками, морскими водорослями и извивающимися угрями. Но все мертвецы были вооружены острыми клинками и всех их переполняла жажда мести.

— Во имя Крома и всех его седых Судеб! — выругался со шканцев Конан. — Это дело рук Кроталуса, и за это я отрублю его бритую голову!

— Сильно сомневаюсь, — раздался рядом резкий голос. — Он — великий колдун, капитан Амра, а ты — только пират. А пираты могут обрушить свою месть только на других пиратов, которые рано или поздно отправятся в изгнание в подводное королевство Дагона.

— Назад, глупая тень! Кто ты? Кналф, клянусь змеиным языком Сэта! — Конан яростно скрестил саблю с клинком своего мертвого соперника, который взревел и вернул удар с той же яростью, которой славился при жизни. Кналф имел в теле лишь одну дыру от удара кинжала в спине и, если не считать зеленоватой бледности и слизи, напоминающей плоть медуз вокруг губ, выглядел как обычный человек.

— Гнилой труп, сколько раз я должен убивать тебя? — Рубя и парируя, Конан тем не менее обнаружил в себе достаточно сил, чтобы противостоять безрассудному, сверхъестественному и искусному врагу.

— Никогда ты не убивал меня, киммериец! Моя смерть — работа твоей хорошенькой любовницы. Она не пират, а моя жена! Я займусь ею, после того как покончу с тобой…

— Умри, труп! — метнувшись к нападавшему, Конан поразил его в грудь, пригвоздив к перилам кормы, и выбил саблю из отяжелевшей от воды руки мертвеца.

Потом, потянувшись, Конан вырвал из пазов рулевое весло и вбил его толстый черенок чуть ниже раздувшейся шеи Кналфа. Перегнувшись через перила, Конан нащупал управляющие тали, идущие к веслу, и, натянув их крепко на шкивах, завязал несколькими морскими узлами. Кналф, чья голова оказалась крепко привязанной к перилам, мог лишь беспомощно дергаться и барахтаться.

— Пусть другие намертво приколотят тебя к доскам, — заявил Конан. — А пока у меня есть одно дело…

— Конечно, — прохрипел голос у него за спиной. — Более старое и настоятельное, чем общение с этим выскочкой Кналфом!

— Не может быть… Сергиус! — Повернувшись и задохнувшись от удивления, Конан приветствовал страшный, гниющий труп в покрытом водорослями пиратском наряде, когда тот направился к нему через палубу.

— Да, если и он не прикончит тебя, то другие придут ему на помощь! — Сзади, ступая с чудовищной неуклюжестью, появился еще один, не более располагающий к общению, широко улыбающийся мертвец, вооруженный стилетом.

— Рондо! Ты до сих пор предан тем, кто нанял тебя? А это кто? Джалаф Шах? — Мертвец со сломанной челюстью приближался с другой стороны. Конан крутанул саблю над головой и бросился в бой.

Сражение стало тяжкой пыткой, превратившись вскоре в отдельные дуэли и драки, бушевавшие по всему флагману. Среди страшной суматохи головы и конечности мертвецов катились по палубе, словно перезревшие фрукты, и тела летели за борт, словно прохудившиеся бочонки. Но мстительных врагов и соперников у племени Красного Братства было без счета. Казалось, никогда не кончится поток оживших врагов, всплывающих из черных глубин. С мокрыми шлепками зомби хватались за весла и борта корабля, поднимаясь на палубу.

Но не это оказалось хуже всего. Глядя за борт, некоторые пираты заметили интенсивное движение в темной, словно полированной, воде возле корабля. Они услышали бульканье и увидели, как на поверхность поднимается что-то темное, маслянистое. И вот из воды появился ужасный корабль со сломанными мачтами и палубой, обросшей водорослями. Перед потрясенными пиратами в ярком свете фальшивой луны из моря неожиданно поднялся разбитый, пропитанный водой, гнилой древний парусник. Конан тут же распознал в судне затонувший «Василиск» — трижды проклятую галеру с сокровищами, которой некогда командовал легендарный пират Кобольд Рыжий.

— Стойте, товарищи! Вон там жалкий воришка, укравший наши сокровища! Встанем бок о бок, моряки! Приготовьтесь взять судно на абордаж!

Сочащийся илом скелет расселся на шканцах, и именно из его треснутого черепа доносился трескучий голос. По рассеченной глазнице в нем с первого взгляда можно было узнать Кобольда Рыжего. По его команде — взмахе сгнившего меча — армия оборванных скелетов засуетилась на палубе, выполняя распоряжения своего капитана. Принеся с собой вонь глубин, мертвый корабль глухо ударился о борт корабля Конана, и ржавые крюки впились в пиратский флагман.

Отвратительное зрелище — мертвецы, толпой рвущиеся в бой. Пираты завопили и разбежались, с бормотанием падая на палубу, закрывая глаза. Некоторые ошеломленные моряки побежали на палубы соседних кораблей или, окончательно потеряв голову, спрыгнули за борт в море, откуда поднимались зомби.

С трудом продвигаясь вперед, в ярости рубя неживую плоть, нанося врагам колющие удары, Конан протащил Филиопу через разбитое туранское судно на относительно спокойную палубу корабля Грандальфа. Теперь он высматривал самую короткую дорогу к кораблю колдуна.

Неудачно то, что дорогу перегораживало несколько судов, в том числе туранская двухпалубная галера, чья команда сражалась с командой гирканийской галеры. Перебравшись на нос союзного корабля, Конан обругал деморализованных гирканийцев.

— Вперед, псы! Собираетесь ли вы вторгнуться в Туран или нет? Если вы собираетесь прятаться здесь, то никогда не увидите ни одного из драгоценных камней Турана! Вперед, гирканийцы, сражайтесь! — Сказав так, Конан обрубил веревки, которые поддерживали широкие сходни, подвешенные над носом гирканийского судна. Они перелетели через перила вражеской кормы, и отряды гирканийцев с криками рванулись вперед, толпой метнулись на палубу туранской галеры, и в середине толпы были Конан и Филиопа.

Защитники отчаянно оборонялись, превратив шканцы своего корабля в поле смерти.

Но неожиданно раздался странный звук. Он поплыл над лабиринтом кораблей. А когда прозвучал еще раз, ему вторило эхо. В следующий раз он прозвучал ближе: живые, пронзительные звуки труб.

Где-то рядом Конан услышал топот по деревянным палубам — стук копыт, сопровождаемый отчаянными криками наездников. По сцепленным корпусам кораблей, с грохотом перескакивая через перила, проносясь по сходням в вихре сабель, с боевыми криками скакали всадники Гиркании в меховых шапках. Их лошади топали и били копытами, разбрасывая врагов и открывая дорогу гирканийским морякам, столпившимся на другом фланге.

Всадники пронеслись по кораблю и столпились на корме, готовясь к следующей атаке. Тут Конан заметил их командира и позвал его:

— Ади Балбал! Вижу, вы слишком рано бросили в бой своих всадников и сражаетесь на море, как на суше!

— Кто-то же должен найти выход из безвыходного тупика, — ответил мужественный всадник, вращая над головой кривой саблей. — Если это кто-то и может сделать, так кавалерия. Сейчас мы разобьемся на отряды и снова ударим по врагу!

Со всех сторон заревели трубы. Внимательно посмотрев на замерший флот, Конан заметил и другие отряды всадников, скачущих по близлежащим кораблям. Дикое зрелище, производящее впечатление. Всадники скакали на крепких, низкорослых лошадях по сходням и бесстрашно прыгали с палубы на палубу, героическим потоком проносясь во тьме и сея смерть. Несколько коней споткнулись и, оступившись, потеряв всадников, полетели в море. Однако остальные скакали дальше, сметая все преграды. Безумная, отчаянная попытка, но она могла помочь гирканийцам выиграть битву.

До цели же Конана теперь было рукой подать. Когда последний всадник пронесся мимо, киммериец повел Филиопу дальше к насмешливо сверкающей луне, плывущей высоко в небе над путаницей кораблей и лесом мачт. Только несколько галер отделяло их от корабля колдуна. Палубы этих судов были пустыми, и кавалерия объехала их стороной. Один из этих Кораблей оказался длинной зловещей галерой с крытой палубой, которая сейчас была сломана и частично обрушилась. Под ней что-то беспокойно шевелилось и грохотало.

— Ты будешь последним дураком, если попытаешься пройти по кораблю с дьявольской тварью, — предупредил Конана чей-то голос из темноты.

Повернувшись, Конан увидел гребцов под командованием гирканца, украдкой перебравшихся с плененного туранского судна и пытающихся сбросить сходни.

— Разве многоножка до сих пор опасна? — спросил Конан. — Разве таран, пробив борт судна, не прикончил ее?

— Нет, — ответил моряк. — Всадники снова ее расшевелили. — Он нервно огляделся. — На вашем месте я говорил бы тише. У этой твари очень чуткий слух.

— Мне придется пройти мимо нее, — сказал Конан, отворачиваясь. — Хочу закончить одно дело.

Он отпустил руку Филиопы, но она, ничего не сказав, последовала за ним. Двигаясь украдкой, они пробрались к корме полузатонувшей галеры с гигантским насекомым. Перебравшись на ее перила, пройдя по узкой балке над темной плещущейся водой, они, двигаясь как можно тише, пошли вдоль борта, по которому молотило чудище.

Но похоже, что нюх у демона был таким же хорошим, как и слух. Удары твари вдруг стали целенаправленными, дерево затрещало, и обломки весел забарабанили по борту. Ужасная голова со жвалами поднялась из-под палубы на носу галеры.

— Беги, — приказал Конан Филиопе. — Ты успеешь!

Движение тела огромной твари привело к тому, что корпус судна закачался под ногами, вынудив Конана прыгнуть вниз на затонувшую палубу гребцов. Но проворная Филиопа, сохраняя равновесие, пробежала по перилам… не назад, а вперед, на нос туранского корабля, которого от галеры Кроталуса отделяло всего одно судно. Вскарабкавшись по провисшему петлей якорному канату; Филиопа поднялась на борт.

Тем временем Конан, пятясь, шлепал между рядами затопленных скамеек, вытянув саблю в сторону демона. Мгновение — и чудовище соскользнуло назад в воду. Ползя и плывя одновременно, двигаясь на свой манер, тварь ринулась за капитаном. Она не почувствовала бешеных ударов сабли по ее бронированному переднему сегменту. Стальной клинок отлетал от ее головы и груди словно от медной урны. Тварь сбила Конана с ног и перевернула его под водой, ударив своей огромной массой. Конану повезло, что жвалы чудовища оказались слишком большими и неуклюжими, чтобы сразу схватить его. Вместо этого, промахнувшись, она схватила и растерзала несколько скамеек. Поплыв под скамейками, Конан попытался удрать как можно дальше. Потом он вынырнул, чтобы перевести дыхание. Фасеточные глаза твари тут же заметили его. Чудовище метнулось вперед, гоня перед собой высокую волну. Тут Конан услышал пронзительный крик и посмотрел вверх, пытаясь разобрать слова.

— Сюда! Сюда! — кричала ему Филиопа.

Когда киммериец вынырнул у перил, девушка все еще неумело возилась с веревкой у выгнутого носа корабля. И вдруг с грохотом и визгом опустились сходни. Великолепный, тяжелый бронзовый крюк впился в один из сегментов тела твари прямо за огромной головой многоножки.

Чудище стало корчиться и сыпать ударами во все стороны, разламывая палубу. Конан, быстро двигаясь, вскарабкался на нос корабля.

— Крюк на некоторое время удержит ее, — уверила Конана Филиопа, бросившись в его объятия. Придя в себя, они отправились дальше к своей цели.

Теперь привязанная веревкой к мачте зловещей галеры красноватого оттенка луна сверкала особенно ярко.

Судно колдуна тоже с кем-то столкнулось. Его таран застрял в носу корабля, через который Конан и Филиопа только что перебрались. На палубах не было ни воинов, ни гребцов, только несколько священников Эрлика в темных плащах, которые под командованием человека в белых одеждах трудились вокруг привязанной к мачте фальшивой луны.

Филиопа, по настоянию Конана, держалась чуть сзади, когда он перебрался на палубу колдовского корабля. Шагая по палубе широким шагом, с саблей в руке, Конан громко бросил вызов:

— Кроталус, колдун-мошенник! Развей свои дьявольские чары!

Кешанец, отвернувшись от своих помощников, улыбнулся, увидев приближающегося Конана.

— Итак, могучий Амра до сих пор жив! Я, признаться, сомневался, что твоя легендарная удача поможет тебе в этой великой и необычной морской битве, где приходится сражаться с таким неимоверным числом врагов.

— В самом деле, врагов достаточно и без тебя и твоих гнилых мертвецов, — согласился Конан. — Знаешь ли, Кроталус, я добровольно отправился на войну сражаться с туранцами, а не с гнилыми древними призраками, которых из-за тебя полным-полно вокруг! — Он продолжал идти вперед, занеся саблю над головой. — Теперь потуши-ка эту колдовскую луну или сделай еще что-то, чтобы избавить моих людей от мертвецов!

— Но Амра, разве это моя вина, что твои пираты убили так много людей и весь Вилайет жаждет отомстить им? — беспечно ответил кешанец. — Кроме того, проклятие пало на пиратов согласно их собственной священной вере. Разве можешь ты обвинять меня в том, что мертвые научились плавать?

Пока волшебник старался выиграть время, прислужники закончили работу над еще одним заклятием. Теперь гирканийские маги поднялись и встали вокруг своего учителя, защищая его.

— Достаточно насмешек, — прорычал Конан, подходя к колдуну. — Я напомню тебе, Кроталус, что мы союзники в этой битве. Любые хитрые заклятия против меня и моих людей расцениваются как предательство, и я заставлю тебя заплатить за предательство собственной шкурой! Почему ты решил ослабить своих союзников, когда исход битвы неясен…

— Неясен? Я так не думаю. Большей частью флот под нашим контролем… — колдун беззаботно махнул рукой в сторону разбросанных кораблей, которые было хорошо видно с главной палубы его судна. — По ним сейчас мчатся отряды гирканийцев, во главе которых искусная гирканийская кавалерия. На всех наших кораблях гребцы заделывают дыры, сбивают пламя, освобождают тараны, режут запутавшиеся снасти. — Он улыбнулся с угрюмым удовлетворением. — Гирканийцы работают, спасая свои презренные жизни, и мы надеемся, они достигнут какого-то результата… Они это сделают. И тогда этот флот (вобрав в себя корабли Турана, на борт которых поднимутся гирканийцы) станет еще больше, чем раньше. Завтра мы поплывем в Туран… и я стану командующим этой морской армады, так как Анталла мертв. Я буду командовать ими сверху, со своей смотровой площадки… — он показал на небольшую корзину, подвешенную к веревке, удерживающей луну. — Так что никто не станет сомневаться в моем авторитете и не станет уклоняться от выполнения моих приказов. С попутным ветром и моими познаниями в навигации (победа над величайшей империей в истории Земли гарантирована. Ты видишь, капитан Амра, что больше нам нет нужды ни в твоих пиратах, ни в ничтожных корыстных союзниках.

— Негодяй! Убийца-колдун! — рванулся вперед Конан. Но его встретили четыре прислужника, которые вышли вперед, заслоняя своего повелителя. Конан не собирался убивать их. Метнувшись к жрецам в развевающихся робах, награждая их тычками и пинками, нанося удары рукоятью сабли, киммериец разбросал их по палубе. Они остались лежать, постанывая и вздыхая, словно птицы со сломанными крыльями.

— Негодяй, — вновь обратился Конан к Кроталусу. — Я перережу твою глотку! — Приблизившись к магу, Конан остановился и спросил: — Разве ты не собираешься защищаться? У тебя нет оружия? Ты не боишься меня?

— Бояться тебя? — недоверчиво спросил Кроталус. — Такая мысль никогда не приходила мне в голову. — Повернувшись, провидец положил руку на веревку, идущую к корзине. В тот же миг она поднялась с палубы, набросив кольца на предводителя пиратов.

— Что?.. Да поразит Кром сифилисом всех колдунов! — Борясь с неожиданной ловушкой, Конан попытался перерубить веревку мечом. Но толстые кольца быстро стянулись вокруг клинка сабли, сделав ее бесполезной.

— Простой, но подходящий конец для карьеры пресловутого Амры, — подытожил Кроталус, праздно наблюдая за происходящим. — Разве не в традициях пиратов кончать жизнь на рее?

Конан почувствовал, как кольца веревки крепко стягиваются на его шее. Живые петли обвились вокруг лодыжек Конана и его левой руки. Сабля оказалась стиснута, вырвана из рук пирата. Со звоном упала она на палубу. Свободной рукой Конан изо всех сил впился в обвившую шею петлю, царапая твердые как камень кольца, которые постепенно впивались все глубже… Весь мир перед глазами Конана стал пурпурным, язык во рту распух.

— Нет!

Конан едва расслышал, как зашлепали по палубе чьи-то босые ноги, едва смог разглядеть он Филиопу, потянувшуюся за саблей и разрезавшую веревку… но не там, где та впилась в шею пирата, а там, где обвилась она вокруг стойки мачты, протянувшись от палубы к колдовской луне Кроталуса.

Как только веревка была перерублена, дьявольские кольца безвольно спали с тела Конана. И только тут Филиопа увидела, что колдовскую луну удерживает та же веревка, что подпрыгнула с палубы, ожив при прикосновении чернокнижника. Сейчас, когда веревка оказалась перерезана, большой воздушный шар освободился и вместе с плетеной платформой, на которой стоял Кроталус, поплыл прочь. Слабый ветер с запада подхватил его.

— Аххх, — пробормотал Конан пытаясь восстановить дыхание. — Снова благодарю тебя, Филиопа. — С помощью женщины окончательно освободившись, он повернулся взглянуть на своего врага, проплывшего над палубой корабля и устремившегося дальше в небо.

— Держи, тварь! — взревев, Конан прыгнул следом за Кроталусом. Он бросился за обрубленным концом веревки, которая свисала над перилами корабля, и чуть-чуть не поймал ее, но она скользнула за борт. Только опустившаяся на плечо рука Филиопы удержала Конана от прыжка за борт и продолжения погони. Предводитель пиратов застыл в бессильной ярости, ударив огромным кулаком по перилам.

В поднимающейся корзине застыл, впившись в веревки, Кроталус. Проносясь над морем в свете своей поддельной луны, он свысока взирал на оставленный им корабль.

Потом, нащупав заплечную сумку, он потянулся за арфой Дагона, волшебным предметом, который управлял ветрами. Осторожно, скрестив ноги и усевшись в корзине, он положил инструмент на сгиб руки и стал бренчать.

Сверкающая луна неслась дальше на восток, проплывая над мешаниной разбитых кораблей, чьи паруса уже зашевелились под напором поднимающегося ветра. Волочившаяся за шаром веревка, должно быть, зацепилась за оснастку одного из кораблей, встряхнув и шар, и корзину. Из сосуда, где горела луна, выплеснулся жидкий огонь. Он подпалил корабль, над которым завис воздушный шар.

Через мгновение шлейф огня взметнулся вверх, поглощая паруса, веревку, корзину и саму фальшивую луну. Огонь полыхнул еще сильнее, когда вспыхнула шелковая оболочка воздушного шара. Конан увидел, как упал со своего насеста Кроталус — горящая, размахивающая руками фигура полетела вниз и исчезла.

И вслед за ним горящий шар обрушился в море. Свет его потух, и лишь потрескивающие в огне мачты и такелаж корабля, погубившего колдуна, напоминали о случившемся. Неожиданно над кораблями воцарилась мертвая тишина. Стихли крики и звон сабель.

— Разве это не означает, что битва закончилась? — задумчиво спросила Филиопа.

— Нет, — ответил Конан, повернувшись. — Но дело сделано.

Положив руки ей на плечи, застыв у перил галеры колдуна, Конан указал своей любимой на слабый, неестественный свет, разгорающийся у основания далеких облаков.

Через мгновение до их слуха донеслись раскаты грома, возвещающие о надвигающемся шторме.