"Конан и осквернители праха" - читать интересную книгу автора (Карпентер Леонард)Глава третьяМастабаВсадники на верблюдах собрались все вместе чуть пониже гребня высокой дюны. Жмурясь против жестокого ветра с песком, Конан разглядел нечто темное, торчавшее из склона бархана. Это была часть приземистого прямоугольного строения из черного базальта. Киммериец узнал в строении древнюю Сооружение, возведенное человеком, выглядело совершенно не к месту посреди продутой ветром пустыни, и это придавало мастабе еще более зловещий и мрачный вид. Блоки каменной кладки носили отпечаток столетий, но глаз еще мог проследить линии замысловатой резьбы. Три угла, торчавшие из песка, были украшены ухмыляющимися головами ящерицеподобных демонов. Головы торчали в разные стороны, словно рога. По стенам усыпальницы змеились рельефные изображения еще каких-то созданий. Крыша представляла собой четырехгранную пирамиду. По ее ребрам тянулись длинные тела демонов-хранителей. Они сплетались хвостами на самом верху, образуя сломанный шпиль. Подъехав и осмотревшись, всадники без промедления нашли укрытие с подветренной стороны полузасыпанной мастабы. Верблюды поворачивались к ветру мохнатыми задами и переступали с ноги на ногу, чтобы не застрять в движущемся песке. По приказу Осгара несколько всадников поднялись на самый верх бархана и стали ездить туда-сюда, размахивая платками и подзывая всех остальных. – Вовремя же мы отыскали это местечко!.. – откидываясь в седле, покричал Исайаб Конану. – Песок летит так, что скоро и солнца видно не будет! В самом деле, пыльные тучи уже превращали ясный день в мрачные желтовато-бурые сумерки. Над вершиной бархана закурился поток песка, напоминавший горизонтальный водопад. По счастью, направление ветра было таково, что мастабу не заносило, а скорее обнажало еще больше прежнего. – Привязать верблюдов! – деловито распоряжался Осгар, перекрикивая рев бури. – Живее, живее! Складывайте все вещи в одну кучу, не то потеряете! Двое парней уже растягивали кожаный пол для шатра, остальные полезли на надгробие, чтобы рассмотреть его поподробнее, – благо оно было величиной с дом. Конан уже слезал с седла, когда Исайаб вновь окликнул его: – Молись Эллаэлю, чтобы ветер выдохся к ночи! Осгар все равно заставит нас остаться и рыть, так лучше уж делать это в тишине и покое! – Вход!.. Я нашел вход!.. – долетел пронзительный вопль одного из юношей, обследовавших полузасыпанный фасад мастабы. – Идите сюда, посмотрите!.. Конан присоединился к остальным, поспешившим на зов. По дороге он только остановился переглянуться с одной из черных базальтовых крокодильих голов. Минувшие столетия наполовину стесали ее, но она все так же плотоядно ухмылялась на краю крыши. Конан осторожно обошел ее и стал подниматься вверх по склону песчаного холма. По ту сторону мастабы он увидел женщину, Зефрити. Как раз когда Конан проходил мимо, она не удержала равновесия, запнулась и поехала вниз. Конан подхватил ее за талию и с легкостью поставил на ноги. Ему понравилось это короткое прикосновение: тело Зефрити было упругим и гибким, да и карие глаза сверкнули из-под капюшона так, что только держись. – Осторожнее, крошка! – сказал ей варвар. И, повернувшись прочь, натолкнулся на пристальный взгляд Осгара. На дальней стене мастабы, той, что смотрела в глубь бархана, каменный рельеф был всего отчетливее, и, судя по расположению фигур, было похоже, что они в самом деле обрамляли дверь. Юноша-шемит стоял на коленях и полными горстями отбрасывал песок прочь, стараясь докопаться до входа. Наконец сделалась видна темная ниша. – Смотрите! Песок не попал внутрь!.. – закричал парень в восторге. Откинув длинные полы одеяния, он нагнулся вперед и глубоко запустил руку в отверстие. Осгар стоял над ним, молча и внимательно наблюдая. Зефрити прижималась к ваниру, завороженно глядя на происходившее. Конан открыл рот, собираясь предостеречь парня, но опоздал. – А-а-а-ай! – вдруг взвыл юноша, отшатываясь прочь от ниши и тряся в воздухе рукой. На ней висело не менее полудюжины смертоносных рыжих скорпионов, впившихся хвостовыми жалами в обнаженную кожу. Юноша с воплями забился на песке, колошматя собственную руку в надежде сбросить ядовитых тварей. Стоявшие поблизости запрыгали с ноги на ногу, спасаясь от разбегавшихся скорпионов. Кто-то пытался рубить их ножами. Несите лопаты! – прозвучал повелительный голос Осгара. Ванир стряхнул с себя насмерть перепуганную любовницу и принялся распоряжаться: – Несите лопаты, давите ночных ползунов да откапывайте эту дверь! Он хладнокровно наблюдал за тем, как отчаянные судороги юноши сменились бледностью и оцепенением. Потом наступил конец, и безжизненное тело обмякло на песке возле его ног. Отвернувшись, предводитель направлял усилия вооруженных лопатами парней, которые ловили и уничтожали оставшихся скорпионов. При этом Осгар едва удостоил взглядом Зефрити. Молодая стигийка потрясенно следила за тем, как мужчины оттаскивали тело в сторонку... Расчистка входа оказалась довольно простым делом. Землекопам не было нужды даже отбрасывать песок прочь – достаточно было поддеть его лопатой, и все уносил ветер. Конан с Исайабом присоединились к тем, кто заколачивал в песок доски, укрепляя готовую вновь осыпаться песчаную стену бархана. Ветер между тем крепчал, едва ли не со сверхъестественной силой разбрасывая и наметая кучи песка у стен мастабы. Однако работа шла своим чередом, и скоро в склоне дюны образовалась изрядная впадина. Люди то и дело всаживали лопаты в песок, стараясь нащупать, что же там дальше, и через некоторое время наткнулись на новое препятствие. Гробницу запирала высокая двустворчатая дверь из бронзы, до блеска отполированной движущимися песками. В отличие от каменных стен, дверь не была украшена ни резьбой, ни фигурным литьем. Лишь там и сям виднелись массивные ромбовидные шишки. Ни ручек, ни петель не было заметно. Осгар велел принести молот и ударить им в дверь. Раздался низкий гул сродни колокольному, и стало ясно, что металл был прочен и толст. – Послушайте-ка! Вы слышите? – перекрикивая завывания ветра, подал голос Исайаб. – Удары отдаются внутри!.. Эхо гуляет глубоко под землей! Все стоявшие вокруг согласно кивнули. Действительно, дверь звучала словно гонг. Удары медленно затихали в обширном пустом пространстве. Осгар позвал еще двоих, и они притащили кожаный мешок с инструментом. Двое мускулистых парней с внешностью законченных взломщиков опустились на колени возле порога и попытались разделить створки дверей, вбивая между ними зубила и клинья. Действовали они очень умело, и вскоре один из них с торжеством оглянулся на Осгара: – Сейчас откроется! Я слышал, как внутри лопнул запор!.. Все подались вперед и сгрудились перед дверью. Даже Зефрити несколько оправилась от потрясения, вызванного гибелью несчастного юнца, и с любопытством таращила глаза. Вновь проснувшийся азарт искательницы сокровищ заставил ее шагнуть вперед вместе со всеми, но тут Осгар крепко ухватил ее за плечо и оттащил назад. Это движение не укрылось от Конана. Киммериец оглянулся на Исайаба: тот неподвижно стоял радом с ним и смотрел на вход в гробницу. Внезапно раздавшиеся испуганные вопли и мощный треск заставили Конана вновь обернуться к двери мастабы. Он почувствовал, как под ногами содрогнулся песок, а в ноздри ударила волна отвратительного смрада (которую, по счастью, тотчас же уволок ветер). Конан увидел, как высоченные бронзовые двери... внезапно завалились наружу, на двоих взломщиков, и расплющили обоих в лепешку. За дверями разверзся темный провал. Тут до варвара дошло, что на самом деле дверь представляла собой металлический монолит. Щель посередине была ловушкой, содержавшей какой-то потайной запор. Этот запор сработал от прикосновения зубила. А весу в бронзовой плите было более чем достаточно, чтобы насмерть пришибить несчастных, вздумавших с нею возиться. Едва стихли стоны и хруст, как раздалось громыхание металлических звеньев и скрежет камня о камень: внутри гробницы заработал какой-то чудовищный механизм. Натянулись бронзовые цепи, прикрепленные к верхним углам упавшей плиты, и потянули ее вверх. Входной проем начал закрываться. Зато стали видны тела двоих взломщиков, превращенные в кровавую кашу. Исайаб с криком метнулся вперед и вскочил на поднимавшуюся плиту. Схватив зубило, он всунул его в одно из звеньев цепи, уже исчезавшее в отверстии каменной притолоки. Осгар взревел и прыгнул следом за ним, чтобы заклинить другую цепь рукоятками клещей. Двое мужчин сделали свое дело и успели отпрыгнуть прочь. Скрежет внутри гробницы продолжался еще несколько мгновений, медленно, натужно, после чего обе цепи не выдержали и лопнули – и громадная дверь снова ухнула вниз, во второй раз сплющив свои уже бездыханные жертвы. Внутри мастабы что-то с грохотом рухнуло, – вероятно, это свалились тяжелые противовесы. Несколько оробевшие могильные воры постояли перед входом, ожидая, что еще произойдет. Потом Осгар выступил вперед, показывая в ухмылке золотой зуб. – Путь открыт! – сказал он. И с торжеством указал на каменные ступени, уводившие внутрь погребения и пропадавшие в темноте. Спутники ванира разразились криками восторга. Их товарищи, погубленные дверью-ловушкой, были забыты. Вся орава устремилась ко входу, прыгая от радости и восторженно хлопая по плечам своих предводителей. Зефрити откинула капюшон, повисла на шее у любовника и крепко расцеловала его, не обращая внимания на порывы завывавшего ветра. – Факелы!.. Несите факелы и веревки! – прокричал Осгар. – Да и спрячемся от растреклятого ветра! Один из шемитских наемников, немногословный юноша, друг погибшего от скорпионьих укусов, встревоженно прокричал на ухо Осгару: – Может быть, сначала обустроим лагерь, господин? – И посмотрел в потемневшее небо, непроглядное от песка. – Мы долго трудились сегодня, скоро ночь... Осгар наградил юношу испепеляющим взглядом и указал рукой на зияющее отверстие входа: – Глупец! Какая разница там, внутри, день или ночь наверху? – И он хрипло расхохотался, отчего светлая борода ощетинилась. – В подземельях всегда царит ночь! Остальные поддержали Осгара дружным хохотом. Конан заметил, как покраснели уши у парня. Члены шайки перекусили на скорую руку и приготовились спуститься внутрь. Под руководством Исайаба все они вооружились, – правда, не мечами, а ломами, крючьями и молотками. Конан взял себе ломик длиной в руку и повесил на плечо моток крепкой веревки. Парни зажигали факелы и совали за пояс запасные. Старого зуагира оставили присматривать за верблюдами, сгрудившимися за мастабой, – погребение давало хоть и скудное, но все же укрытие от ветра. Зефрити бегом принесла охапку кожаных мешков. Она сбросила широкий плащ, и шелковая рубашка с облегающими штанишками отнюдь не скрывали роскошной фигуры. – Это для сокровищ, которые мы найдем внизу! – сказала она. – Возьмите мешки, и мы доверху набьем их богатствами мертвых! Она обошла всех, каждому вручая мешки и улыбаясь мужчинам. Губы у нее были влажные, глаза так и сверкали. Теперь, когда у нее на голове больше не было капюшона, Конан смог по достоинству оценить точеный нос и нежный подбородок – черты, соответствовавшие классическим канонам стигийской красоты. Осгар сурово следил за тем, чтобы искатели сокровищ выстроились цепочкой. Юноша, над которым недавно смеялись, заполучил плюющийся факел. Ему явно хотелось оправдаться, и он встал самым первым. Конан неодобрительно посмотрел на Осгара, но ванир ничего не сказал парню. Следом за факелоносцем встал какой-то уличный головорез, третьим – северянин по имени Фило. Дальше двигались Исайаб и Конан, а за ними – остальные шемиты и Осгар с Зефрити. Внутри мастабы не оказалось обширных чертогов – сплошной камень и только узкая и очень крутая лестница, уводившая вниз. Потолок был высокий, но ширина – едва разойтись двоим. Повсюду лежал неведомо как проникший песок, на котором недолго было и поскользнуться. К тому же ступени под слоем песка были еще и основательно стерты, края их предательски круглились... – Наверное, здесь столетиями ходили туда-сюда священники и молящиеся, – шепнул Конан Исайабу. – Чего доброго, спустимся, а там – огромный подземный храм! Шемит только проворчал что-то в ответ, не оглядываясь. Конан спускался медленно, на всякий случай упираясь обеими руками в противоположные стены и стараясь смотреть не на факелы, покачивавшиеся на уровне глаз, а на ступени, скрытые в потемках. Могильные воры спускались все глубже, и в какой-то момент циклопическую кладку мастабы сменил грязно-зеленоватый камень скального основания, прорубленный и безупречно выглаженный неведомыми мастерами. Потолок оставался все таким же высоким, Потом спереди долетело громкое восклицание. – Ступени кончились! – крикнул юноша, шедший первым. – И тут картинки по стенам нарисованы! Тут и Конан добрался до места, где ступени сменились ровным каменным полом, – впрочем, опять-таки с уклоном дальше вниз. Стены здесь были выбелены гипсом и в самом деле сплошь разрисованы. Кое-где сквозь пыль веков еще просвечивали яркие краски. Назвать эти «картинки» фресками было нельзя. Скорее, это было письмо, но не рунические письмена, которыми пользовались хайборийские народы, а пиктограммы – достояние более древних цивилизаций Стигии и Кхитая. По стенам ряд за рядом тянулись великолепно раскрашенные фигурки, обладавшие человеческими, звериными и иными узнаваемыми чертами. Вот только позы их показались Конану уж очень застывшими и донельзя стилизованными. Еще он понял, что на трезвую голову разобрать написанное было решительно невозможно. Потом ему бросилась в глаза одна особенность, навеявшая жутковатое чувство. Задержавшись возле одной из «картинок», еще не обвалившейся на пол, он присмотрелся к ней в неверном колеблющемся свете. Человекообразные существа, используемые как иероглифы, стояли на двух ногах, носили одежду и держали в руках инструменты. Исайаб оглянулся на него и сказал: – Люди, построившие эту гробницу, наверное, вели свой род из каких-нибудь болотистых краев. Похоже, они поклонялись крокодилу и считали его своим прародителем, да и себя самих вон как изображали! – Он обращался вроде бы только к Конану, но говорил достаточно громко, так, чтобы услышали все. – И вообще, может, их религия запрещала изображать человека. Откуда нам знать! Сзади, повелительно раскатившись по тоннелю, долетел мощный голос Осгара: – Вы там, ну-ка двигайтесь поживее! Пошевеливайтесь! Мы пришли сюда за богатством, а не картинки по стенам разглядывать! Понукание ванира сделало свое дело, – отряд быстрее пошел вперед и вниз, не увлекаясь более изучением древних письмен. Но Конан все-таки заметил, что в некоторых местах столбцы текста сменялись настоящими рисунками, видимо игравшими роль иллюстраций. Все те же символические крокодилы обрабатывали землю, строили города, спускали на воду корабли, рыли глубокие колодцы... и возводили усыпальницы для своих мертвых. Конана все больше беспокоила эта крокодиломания, но он заставил себя двигаться вперед вместе со всеми. Боязнь сверхъестественного была у него в крови, однако судьба, как видно, судила ему все время сталкиваться с потусторонними силами и колдовством. Вот и теперь ему волей-неволей пришлось связаться с бандой гробокопателей-самоучек. Что поделаешь, – приходилось загонять подальше страхи, унаследованные от предков, и надеяться, что дурацкое предприятие завершится успешно... Впереди вдруг что-то произошло, и сразу стало меньше света. Факел, двигавшийся первым, вдруг словно нырнул куда-то и скрылся из виду, а его носитель издал тонкий, дрожащий крик. Один из шедших непосредственно перед Конаном – а именно, крючконосый кофит по имени Фило – протиснулся мимо молодого варвара и в ужасе кинулся по коридору назад. Конан, наоборот, заглянул вперед, пытаясь рассмотреть через плечо Исайаба, что там стряслось. Оказывается, факелоносец наступил на каменную плиту-ловушку – и она опрокинулась под его тяжестью. А теперь с глухим скрежетом вновь стала на место. Почти сразу же откуда-то снизу, из невидимого колодца под полом коридора, долетел уже знакомый скрежет трущихся друг о друга камней. Только на сей раз к ним прибавились страшные крики провалившегося человека. Достигнув последней степени ужаса, крики резко оборвались. А потом прекратился и скрежет. Шедшие последними оправились от потрясения и стали спрашивать, что произошло впереди. При этом они отступали назад, не желая подвергаться опасности. Осгар яростно ругался, стараясь предотвратить панику. Оглянувшись, Конан увидел, что гнев ванира был в основном направлен на труса Фило. Осгар держал кофита за шкирку, заставляя снова занять место в строю. Тем временем шемит, оказавшийся в голове колонны, повернулся к Исайабу. – Я видел, как он провалился, – сказал парень. – Люк не слишком велик. – Парень передернул плечами с напускным безразличием, хотя при свете факелов его лицо так и блестело от пота. – Я неплохой прыгун и, уж конечно, не трус! Я запросто перескочу на ту сторону! Исайаб смерил шемита глазами, потом коротко кивнул. Юный вор без лишних слов вручил ему свой факел и стащил долгополый бурнус, оставшись в одних штанах и длинной рубахе. Остальным пришлось отступить назад по тоннелю, чтобы дать ему простор для разбега. Прыгун сжал в зубах конец веревки, повернулся – и припустил во всю прыть. Он с хорошим запасом перелетел участок пола, поглотивший его приятеля, приземлился с глухим шлепком и, торжествующе улыбаясь, оглянулся на спутников. В следующее мгновение пол под ним начал проваливаться. Юноша пытался ухватиться за каменный край, но ловкости ему не хватило, и он с воплем скрылся из глаз. Каменная плита с тяжелым стуком встала на место... И вновь послышался скрежет, сопровождаемый жуткими воплями. Конан и остальные отчаянно налегали на веревку, но вытянуть ее не удавалось. Когда крики утихли, веревка неожиданно подалась. Конец ее был измочален и перетерт. Осгар протолкался вперед, вполголоса матерясь. – Другие же здесь проходили! – принялся увещевать его Исайаб. – Значит, должен быть какой-то способ обезопасить себя от ловушек!.. – Тут козлобородый шемит внезапно умолк и только смотрел на Конана, который как раз стаскивал свой обтрепанный бурнус. – Что значит наш брат северянин!.. – радостно заорал Осгар. – Не думает приходить в отчаяние от пары мелких неудач!.. – И он одобрительно хлопнул Конана по плечу. – Спорим, что у киммерийца получится? А, Исайаб?.. – По-моему, он делает глупость, – пробормотал шемит. Конан обвязался поперек тела веревкой и сунул под нее свой ломик. Потом прижался лопатками к одной стене коридора, а ногами уперся в другую. Подошвы сандалий заскрипели по раскрашенной штукатурке. Расклинившись таким образом между стенами, киммериец дюйм за дюймом пополз боком, минуя опрокидывающуюся плиту. Сперва он переставлял ноги, потом, действуя локтями, ерзал спиной. Пока сохранялся нажим, упасть ему не грозило. Когда он одолел первую плиту, сзади послышался одобрительный ропот. Жители равнин никогда еще не видали подобного приема. Конану, с его-то ростом, было тесновато в узком тоннеле – он бы предпочел, чтобы коридор был немного пошире. К тому же гипс то и дело обваливался из-под ног, того гляди поскользнешься. Перебираясь через вторую щель между каменными плитами, он почувствовал, что устал. Действительно, глупо было заниматься подобными штучками, не придя в себя как следует после пытки жарой и жаждой в пустыне... Он заторопился дальше, ибо двигаться вперед было не намного тяжелее, чем висеть на одном месте. Сухожилия под коленями казались ему раскаленными проволоками, ноги готовы были обмякнуть. Конан позволил себе взгляд вниз и пришел к выводу, что, наверное, уже преодолел двойную ловушку. Спустив вниз одну ногу, он осторожно поставил ее на пол. Пол выдержал. Тогда Конан осторожно встал на обе ноги. Исцарапанный, обессиленный, он смог только кивнуть в ответ на дружные вопли восторга, донесшиеся с той стороны. Вновь обретя способность стоять на ногах, он перетащил к себе с помощью веревки достаточно деревяшек и клиньев, чтобы натянуть опорный канат. С другой стороны работа шла под наблюдением Исайаба. Когда все было готово, отряд начал переправу. Люди шли по канату, натянутому над полом, придерживаясь за стены руками. Осгар уговаривал Зефрити остаться здесь и подождать их возвращения, но девушка отказалась. Она перебежала по канату куда легче и, конечно, намного грациозней любого из мужчин. Когда переправили факелы, стало видно, что немного дальше коридор расширялся, превращаясь в галерею, обрамленную резными колоннами. Один из уцелевших шемитов, невысокий, мускулистый парнишка с золотым колечком, поблескивавшим в ухе, отправился было вперед на разведку, но Осгар отозвал его обратно, со всей строгостью напомнив, что впереди могли таиться ловушки еще похуже падающих плит. – Нашел времечко предупреждать!.. – шепнул Конан Исайабу. – По-моему, он больше боится самодеятельного воровства, чем каких бы то ни было ловушек... Исайаб ответил красноречивым взглядом и занялся подтягиванием веревки. Осгар держал всех при себе, пока не переправились последние, в том числе Фило – смущенный, прячущий глаза. Потом отряд двинулся дальше. Теперь они шли медленно и были готовы к любым неожиданностям. Конан застал Исайаба за разглядыванием последней по порядку настенной фрески. На этой картине строители усыпальницы расправлялись с пленниками, захваченными на войне. И расправлялись так, что тошно было смотреть. И самое скверное – палачами являлись все те же зеленые твари с мордами крокодилов. Зато жертвы, которых зеленокожие сжигали, рубили и сажали на кол, совершенно определенно были людьми. Настоящими людьми. – По-видимому, – торопливо проходя мимо картины, тихо сказал Конану Исайаб, – табу, воспрещавшее художникам изображать человека, распространялось только на их собственное племя. Наверное, с их точки зрения, представители иных народов были лишены священных звериных душ... Чертог, в который они между тем вступили, поражал поистине величественными размерами. Вот только насчет богатств, за которыми они охотились, здесь было как-то не густо. По сторонам высился двойной ряд каменных колонн, высоких, округлых, массивных. Искусные камнерезы придали им вид лотосов с корнями, стеблями и листьями. Среди каменных «побегов» прятались змеи и птицы. Высокие сводчатые стены были ярко раскрашены и снабжены скобами для факелов. И ни тебе набитых золотом саркофагов, ни иных драгоценных принадлежностей погребений, могущих заинтересовать вора! Только пыль и колеблющиеся стены колонн. – По двое в каждый боковой придел! – распорядился Осгар. – Ищите потайные двери! И сам начал расхаживать от одной стены к другой, осматривая каменную кладку пристальным взглядом знатока. Конан с Исайабом остались посередине помещения. Зефрити держалась между ними и теми, кто двигался следом. Она шла легкой, изящной походкой танцовщицы, глаза горели от ужаса и восторга. Все всматривались и вслушивались самым тщательным образом, но слышали только шорох собственных шагов да потрескивание факелов. Воздух в гробнице был прохладный и затхлый. – Ага! В конце комнаты что-то есть! – наконец подал голос молодой шемит с кольцом в ухе. – Вижу дверь! А по сторонам ее – две коробки с мумиями! Надо отдать юноше должное – он не бросился бегом рассматривать свою находку. Он остановился и начал подозрительно осматривать часть покоя, примыкавшую к двери. Осгар вышел из-за колонны, поднял повыше свой факел и вгляделся в сумерки подземелья. Потом одобрительно хлопнул юношу по плечу. – Молодец, Азрафель! – сказал он. – Похоже, наши сокровища нас все-таки дождались! Пошли, ты первым выберешь себе награду! Столь щедрое обещание не заставило Азрафеля утратить душевное равновесие и не принудило его к спешке. Он двинулся вперед так, как считал нужным, – медленно и осторожно. Подобравшись к дальней стене, они рассмотрели, что она в самом деле обрамляла громадную дверь вроде той, что осталась снаружи. По сторонам виднелись два длинных гроба, поставленных на попа. Эта дверь, как и внешняя, была из бронзы, но, в отличие от нее, изрядно потускнела и обросла зеленью. Особенно пострадали ее края в тех местах, где они соприкасались с каменным косяком. Ярь-медянка наросла здесь толстыми корками, припечатав камень к металлу. Исайаб толкнул Конана локтем в бок: – По ту сторону, видно, есть сырость, иначе бронза так не сгнила бы! – Да... – сказал Конан. – А эти гробы... Не нравятся они мне что-то! Близнецы-саркофаги были серыми от пыли и плесени. Руки древних скульпторов придали им некоторое сходство с существами, чьи останки сохранялись внутри. И на людей эти существа были похожи не более, чем зеленокожие твари, изображенные на стенах. Достаточно было посмотреть на их удлиненные головы с продолговатыми выпуклостями, которые вполне сошли бы за крокодильи морды, прижатые к груди усопших. При этом, если верить саркофагам, каждая мумия держала в руках дубинку и меч, скрестив их на животе... Конан и Исайаб были единственными, кого хоть как-то насторожил не вполне обычный облик древних гробов, сильно смахивавших на чудовищных стражей двери. Могильные воры торопливо потыкали пол перед саркофагами, не обнаружили в нем западни и с восторженными криками столпились перед дверью. Фило, позабывший все свои страхи, сбросил с плеч овчинную куртку и обмел ею мусор и пыль с одного из саркофагов. Его усилия были вознаграждены красноватым блеском листового золота и искристой радугой самоцветов. Грабители застонали от предвкушения. Еще через мгновение послышался сухой треск старинного дерева: вся орава вооружилась ломиками и принялась взламывать саркофаги. – Сперва оттащите-ка их подальше от двери и положите на пол! – властно приказал Осгар. – Нам тоже нужен простор для работы! Мужчины живо опрокинули гробы на пол и поволокли их прочь. Кое-кто, снедаемый нетерпением, на ходу отдирал золотой лист и выколупывал вделанные в дерево аметисты и бирюзу. Так жадные стервятники копошатся над падалью. Очень скоро взглядам предстали и сами мумии, обмотанные льняными повязками. – Слишком много вас тут! – сказал Осгар. – Исайаб, возьми киммерийца и Азрафеля и займись-ка с ними дверью. Главное богатство – за ней! Говоря таким образом, Осгар одновременно орудовал ножом, умело вспарывая льняные саваны в определенных местах – на груди, на лбу и запястьях. Разрезав повязки, он сейчас же запускал под них свободную руку, извлекая кольца, амулеты и иные драгоценности, немедленно исчезавшие в его кожаном поясном кошеле. Зефрити стояла с ним рядом, взволнованно щебеча по-стигийски, когда ей казалось, будто он что-то пропустил. – Ты только посмотри, какая чертовщина!.. – вырвалось у Конана, державшегося на всякий случай подальше от распотрошенного саркофага. – По-моему, маменька этой дерьмовины в самом деле переспала с крокодилом!.. И он кивнул на огромную, странно уродливую голову, узнаваемую даже сквозь повязки. – Уж очень ты впечатлительный, киммериец! – хохотнул Осгар. – В здешних местах, чтоб ты знал, жрецы по сию пору сшивают вместе куски звериных и человеческих тел. Выскажи только пожелание, и после твоей смерти они снабдят тебя головой собаки, когтями ястреба и... чреслами быка, дабы в мире мертвых ты ни в чем не знал недостатка! Замечание Осгара вызвало жеребячий хохот со всех сторон. Зрелище алчных рук, роющихся в мертвых останках, вызывало у Конана все большее отвращение. Брезгливо отвернувшись, он присмотрелся к траченной временем двери. Исайаб с Азрафелем уже осторожно ощупывали и выстукивали ее. В конце концов они пришли к выводу, что, даже если она и была ловушкой для дураков вроде той, внешней, механизм западни скорее всего уже сгнил от сырости. Исайаб решил, что вначале следовало счистить наросты по краю и попытаться снять дверь с петель. При этом они будут держаться с боков, чтобы в случае чего их не прихлопнуло. – Хорошо, только скажи мне такую вещь, – кивнул Конан. – Допустим, механизм все же сработает, но она не рухнет плашмя, а распахнется в стороны? С силой пружин или там противовесов?.. Они обдумали это предположение и решили вначале заклинить низ двери стальными зубилами. Вскоре они взялись за работу, и между каменными колоннами причудливым эхом раскатились скрежет и звон. Другие воры по одному покидали ограбленные саркофаги и присоединялись к ним. Даже Осгар принял участие и помахал молотом, продемонстрировав недюжинную силу. Правда, в основном он держался поодаль, давая указания факельщикам. По его словам, он следил, не пропустили ли они какой-нибудь потайной люк или иную готовую сработать ловушку. Зефрити сновала туда и сюда, то к Осгару, то к трудившимся возле стены. Она с восторгом следила за тем, как двигалось у них дело. Что касалось других, Конан подметил, что Фило тоже старался держаться в задних рядах. Кофит крепко держал мешочек с золотой фольгой и явно был готов при малейшем признаке тревоги дать деру. Крепкие мужчины сменяли друг дружку возле двери, но все равно работа шла медленно. Под слоем коросты обнаружился металл почти столь же твердый, как и зеленовато-черный камень по сторонам. Через несколько часов непрерывного труда пол перед дверью был сплошь усеян обломками того и другого. – А что, если внутренний покой затоплен? – спустя некоторое время спросил Азрафель. – Это, кстати, объясняет, почему дверь так попорчена. Может, мы вскроем ее – и потонем, как крысы! Но Исайаб, размеренно колотивший зубилом с другой стороны двери, заявил, что как раз пробился насквозь и почувствовал холодный сквозняк. На этом разговоры об утоплении были оставлены, и работа длилась еще несколько часов. – Хватит колупать! – сказал наконец Осгар. – Мы достаточно глубоко обкололи дверь, так что пара мужиков с ломиками должна легко ее высадить! – Он оглядел измученную шайку, и его взгляд остановился на Конане: – Держи лом, киммериец, это дело как раз для тебя! А как насчет... – Насчет тебя, Осгар! – подхватив тяжелый лом, брошенный ему предводителем, с дерзким вызовом проговорил Конан. – Я-то не подкачаю, но только если по другую сторону будешь стоять ты! – Что? Ну... то есть да, я же и говорю – тут надо начать двоим самым здоровым... – Впрочем, взгляд Осгара, устремленный на Конана, был прямо-таки кровожадным. – Отлично, киммериец! – сказал он. – Давай вместе! Разом! Остальные разбежались в стороны, ожидая неизвестно чего. Двое мускулистых северян покрепче расставили ноги и запустили концы ломов в самые глубокие щели по обе стороны двери. – Раз, два, три!.. – скомандовал Осгар, и они одновременно налегли изо всех сил. И ничего не произошло. Осгар вновь досчитал до трех, и вновь оба напрягли могучие мышцы, кривясь и ворча от натуги. И опять ничего. Только с верха двери посыпались зеленоватые хлопья. – Мананнан!.. – вдруг выругался Конан. – Митра да спалит твое никчемное сердце на костре из дьяволовых костей!.. Шевелись, говорю!.. Наблюдатели так и подскочили от его рыка. Он же с удвоенной силой навалился на рукоятку лома, и Осгар, стоя по другую сторону, что было мочи налег на свой. Раздался пронзительный скрежет металла, и две половинки дверей одновременно начали подаваться. Тяжеловесно и медленно они накренились наружу, а потом обрушились на каменный пол с таким звоном и лязгом, что сделалось больно ушам. Восторженных воплей зрителей не слыхать было за этим звоном. Потом, когда смолкло эхо, прекратились и крики. Слишком удивительно было то, что предстало глазам людей. За дверью плавал туман, подсвеченный зеленоватым сиянием. Источник бледного света находился далеко внизу и был скрыт от взглядов, но факелы сразу померкли. Туман, потревоженный ветерком, вызванным падением дверей, клубился над каменной террасой, обнесенной перилами. С террасы вела вниз широкая лестница, прятавшаяся в тумане. Щупальца тумана вились, как живые. Потом, к изумлению людей, в зеленоватом облаке и вправду наметилось движение живых существ! Невнятные силуэты, покачиваясь, лезли вверх по ступенькам, и тени бежали перед ними в тумане! Неведомые существа издавали низкий, басовитый, все усиливавшийся рев. Могильные воры почти мгновенно отозвались на этот рев криками изумления и испуга... Ибо снизу вверх по ступеням мчались ревущие демоны, те самые чудовища с головами крокодилов. Они возникали из светящейся бездны, точно разбуженные грохотом падающей двери, и в глазах их горела тысячелетняя ненависть. Достигнув площадки, они набросились на воров. Уродливые пасти жутко рычали, доисторические мечи и дубинки так и мелькали в руках. Людям ничего не оставалось, кроме как приготовиться к бою. Чудовищ были тьмы и тьмы, и двигались они с потрясающей быстротой. Конан сразу узнал в них персонажей настенных фресок из коридора. Удар его лома угодил прямо по оскаленной морде рептилии. Противник киммерийца выронил меч и обхватил раздробленные челюсти когтистыми лапами, которые были почти подобны рукам. Конан воспользовался замешательствам зеленокожего, чтобы присоединиться к торопливо удиравшим ворам. Рев и вопли оглашали чертог. Конан видел, как свалился один из молодых шемитов. Зубастая пасть стиснула правую руку юноши с кинжалом, между тем как другой демон вонзил ему в незащищенный живот покрытый зеленью меч. Зефрити сбили с ног в толчее, одно из страшилищ тотчас ухватило ее за ногу и потащило себе в рот... Конан вихрем налетел на крокодилоголового, могучим пинком отшвырнул тяжелую тушу к колонне и заставил монстра выронить девушку. Подхватив истерически визжащую стигийку, Конан отбросил ее далеко прочь. В это время Осгар, издавая боевой клич ваниров и размахивая ломом, вырвался из кольца нападавших и присоединился к своим. У них не было никакой надежды не то что отбиться – даже и отступить в каком-то подобии порядка. Кое-кто совсем утратил оружие, к тому же организованному отступлению мешали колонны, – твари с мордами крокодилов то и дело выскакивали с боков. Отход сразу превратился в бегство. Конан бежал вместе со всеми, бежал во всю прыть, а позади раздавался рев монстров и крики погибавших людей. Отсветы подземного сияния скоро погасли у них за спиной. По счастью, кое-кто из беглецов сохранил при себе факелы, использовав их как оружие в неравном бою. Светя себе этими факелами, люди стремились к выходу из подземелья. Ужас подгонял их, но преследователи не отставали. Когда могильные воры влетели в узкий коридор, теснота еще больше затруднила их бегство. Конану и Осгару пришлось повернуться лицом к монстрам и снова принимать бой. Перед ними мелькали ощеренные крокодильи хари, слюнявые и трубящие, словно сигнальные рога на кораблях. Сперва зеленокожие яростно и безоглядно бросались вперед, но вскоре, наученные горьким опытом, стали уважать свистящие ломики двоих мужчин и Конанов кинжал, сверкавший в коротких, но весьма опустошительных выпадах. Когда наконец киммериец и ванир бросились в узкий тоннель следом за остальными, на полу корчилось и ревело несколько чудищ. Но тех, что перепрыгивали через упавших и бросались в погоню, было несчетное множество... Скоро беглецы достигли еще одного узкого места – того, где над опрокидывающимися плитами был натянут канат. Азрафель светил, Исайаб переправлялся, Зефрити с нетерпением ожидала своей очереди ступить на веревку. Конан повернулся к Осгару с немым вопросом в глазах. Кто первый?.. Мгновение они мерились взглядами, потом Осгар пихнул Конана вперед, а сам, повернувшись, сплющил ломиком крокодилью морду наседавшего монстра. Конан вскочил на канат. По нему как раз шла Зефрити, но на сей раз легконогую танцовщицу невозможно было узнать. Конан запоздало сообразил, что чудовище, едва не слопавшее девчонку, должно быть, успело попортить ей ступню. – Давай-ка перебежим побыстрее, – сказал киммериец, подобравшись сзади к стигийке. С этими словами он обхватил Зефрити поперек тела и живо оказался на той стороне. Соступив на пол, он, однако, выругался и без особых церемоний уронил девушку наземь. – Во имя пламени Сэта, какого... Ему в ладонь впилось драгоценное ожерелье из серебряной проволоки. Оно потемнело от времени, но камни так и сверкали. Рассерженная стигийка выхватила у него добычу и засунула ее обратно под рубашку, туда же, где и прятала. Ухватилась за руку Азрафеля – и была такова. Обернувшись, Конан при свете удалявшегося факела увидел Осгара, торопливо бежавшего по канату. Ванир прыжком слетел на пол и помчался по коридору, чуть не наступая киммерийцу на пятки. Увы, потомки строителей гробницы, как выяснилось, знали способ обезопасить себя от подземных ловушек. Мгновением позже Конан увидел их у себя за спиной: монстры преспокойно бежали по каменным плитам, не обращая ни малейшего внимания на веревку... Когда началась лестница, беглецам поневоле пришлось сгрудиться в кучку: лезть наверх было нисколько не проще, чем спускаться, только на сей раз у шедшего первым не было факела. Единственный источник света был у Азрафеля, и Конан разглядел головного. Он нисколько не удивился, узнав в нем Фило. Кофит проворно карабкался по ступенькам, несмотря даже на то, что мешок с золотом, перекинутый за спину, ему очень мешал. Кроме Фило, уцелело всего пятеро охотников за сокровищами: Исайаб, Азрафель с Зефрити, поспешавшие следом, Конан и сам Осгар, прикрывавший отход. Киммериец слышал, как ванир ругался в потемках и время от времени оборачивался, чтобы вмазать ломиком кому-нибудь из преследователей. А ведь совсем недавно их было более дюжины – молодых, сильных, храбрых, жадных до приключений и могильных богатств. И вот что осталось!.. Потом Фило издал взволнованный вопль, и Конан, вскинув глаза, сразу понял причину. Наверху появилось пятнышко бледно-голубого света: где-то там сияло открытое небо, и путь был свободен. Как видно, они провели в подземелье целую ночь; и вот теперь через порог вовнутрь гробницы вливался благословенный рассвет. От этого зрелища перехватило дыхание, а за спиной точно выросли крылья. Неуклюжий кофит с удвоенной скоростью устремился вперед. Остальные вдохновенно помчались следом за ним и умудрились-таки на несколько шагов оторваться от трубящих преследователей. Дверь впереди светилась все ярче, и Конан наконец сообразил, что дневной свет по крайней мере на время ослепит их, выскочивших из почти полного мрака. Прибавив шагу, он поравнялся с передними, а те, в свою очередь, настигли отягощенного золотом Фило. Все же у кофита сохранилось некоторое преимущество; опередив всех, вопя и задыхаясь, он первым вылетел через порог... И неожиданно пропал в слепящем пятне мутного света, а его радостные крики превратились в затихающий вой. – Погодите! Постойте!.. – заорал Конан, ловя за плечо Зефрити. Он отчаянно моргал и щурился: утренний свет, казалось, вжигался в самый мозг. Азрафель и Исайаб уже замерли на пороге, превратившемся в крутой высокий уступ. Подбежав, Конан как мог защитил ладонью глаза и посмотрел вниз, не в силах поверить. Пока они путешествовали под землей, ветер продолжал обметать с могилы песок. И весьма в том преуспел. То, что они приняли за более-менее обычную мастабу, оказалось всего лишь макушкой, самым верхним пятачком необозримо громадной ступенчатой пирамиды, во всем своем величии высившейся теперь над пустыней... Далеко внизу прыгало с одной покатой титанической ступени на другую переломанное тело кофита. До отутюженных ветром песков было еще неблизко. Однако там, несколько сбоку, можно было разглядеть привязанных верблюдов. И кричащего, машущего рукой одноглазого Элохара. Позади вовсю гремело оружие: Осгар давал бой первому из монстров, высунувшемуся с лестницы наверх. – Сюда, девочка, – сказал Конан, хватая за руку Зефрити и увлекая ее в сторону от двери, по карнизу второго уровня пирамиды. Он заметил веревку, которую одноглазый зуагир позаботился привязать к одной из ухмыляющихся змеиных морд на углу мастабы. Исайаб уже скользил по ней вниз, и Азрафель собирался последовать за ним. Когда Зефрити взялась за веревку, поврежденная ступня больше ей не мешала. Ловкая танцовщица проворно спускалась с одного уровня на другой без посторонней подмоги. Наконец макушка высокой песчаной дюны приняла всех четверых. Через несколько мгновений к ним присоединился и Осгар. Ванир с такой поспешностью съехал вниз по веревке, что свалился прямо на своих сотоварищей. Тут выяснилось, что спешка было совершенно излишней. Наверху пирамиды, там, где только что кишела сверхъестественная жизнь, не было больше заметно никакого движения. Лишь один звук еще гудел над пустыней, словно предостерегающий удар колокола. Это был звон тяжелой бронзовой двери, захлопнутой древними стражами подземелья... |
||
|