"Бомж городской обыкновенный" - читать интересную книгу автора (Рудницкий Леонид Анатольевич)10Витек стоял на внешней стороне Садового и смотрел на тот дом, у которого на него в прошлый раз налетел омоновец. Сейчас все было спокойно, но он никак не мог заставить себя перейти на противоположную сторону и продолжить обход. Щемящее чувство тревоги в груди не давало этого сделать. А время шло. Он сжимал в кармане кусок мела, пока тот не переломился пополам. «Нет, так дальше нельзя, – решил он, – нужно что-то делать». Он спустился в подземный переход. Длинный и безлюдный, освещенный тусклыми лампочками, он только усилил чувство близкой опасности. Витек обреченно плелся вперед, как осужденный тащится к месту казни. Ему мерещилось, что омоновец может внезапно появиться то с одной стороны, то с другой. Тогда ему ни за что не уйти. Тот обязательно настигнет Витька если не в самом переходе, то уж на ступеньках точно. О том, что будет дальше, Витек и думать не хотел. Не ему тягаться с тренированным амбалом. Исход неравного поединка мог быть только одним, без вариантов. На негнущихся от страха ногах бомж дошел до конца перехода и кое-как вскарабкался наверх. Беспрестанно озираясь по сторонам, нашел следующий дом и достал из кармана мел. Стал рисовать дрожащей рукой свой знак. Вдруг за спиной раздался выстрел. Витек дернулся, мел в пальцах раскрошился. Он испуганно оглянулся. У обочины стояло такси. Из него вышел нетрезвый мужик и сильно хлопнул дверцей. Этот звук и показался Витьку выстрелом. «В жопу! – решил он. – С таким обходом можно и инфаркт заработать!» Он почти бегом кинулся назад к переходу и в момент очутился на другой стороне улицы. Опять стал смотреть на противоположную сторону. Ситуация казалась ему безвыходной. И вдруг его осенило – Василиса Петровна! Конечно! Как же он раньше об этом не подумал. Василиса Петровна на самом деле была Василием Петровичем. Этот самый Василий Петрович с юных лет ощущал себя женщиной мужском теле. Но вынужден был это скрывать. У него была семья и дети, все как у людей. Но истинная природа рвалась наружу, пробивала себе путь, как растение пробивается сквозь асфальт. Дать ей волю он мог только раз в год – в отпуске. Тогда он уезжал из Москвы в Самарканд, где его совсем уж никто не знал, и безудержно предавался сладостному разврату с сексуальными меньшинствами среднеазиатских национальностей. Теперь он стал бомжом и своих порочных наклонностей больше не скрывал. Обретался он обычно в районе Плющихи, где были не только респектабельные особняки и клубные дома, но и выселенные развалюхи тоже. Витек долго ходил от одного бомжеского шалмана к другому, пока наконец не нашел старого приятеля. Василий Петрович был пьян, но еще не сильно. Одет он был в мужской пиджак, длинную темную юбку и белый ситцевый платочек в горошек, завязанный узлом под подбородком. Он ужинал под стеной барака в одиночестве. На пластиковом бутылочном ящике перед ним лежали нарезанная колбаса, картошка в мундире, хлеб и зеленый лук. Стояла непременная чекушка водки. – А-а, Витек! – обрадовался он. – Сколько лет, сколько зим! – Здорово, Петровна! – Витек с размаху хлопнул по его ладони. Оба засмеялись. – С чем пожаловал? – Соскучился! – сказал Витек. Прозвучало это не очень искренне, потому что тот не поверил. – Так уж и соскучился? По старому пидору никто не скучает! – Какой же ты пидор? – возразил Витек. – Ты трансвестит. – Знаю, – отмахнулся тот, – это я так, для простоты. Ужинать будешь? Витек кивнул. – Бери вон ящик, подсаживайся. Картошка еще теплая. Витек сел и цапнул одну. Она и в самом деле была теплой. – Сам варил? – спросил он. – Кто же мне еще сварит? Что потопаешь, то и полопаешь. Раньше Витек и Василиса Петровна обретались в одной компании на Ярославском вокзале, но с тех пор как их оттуда выжили, дороги их разошлись. Петровича тогда называли «Василиса с хреном». – Давай, Витек, – сказал Василий Петрович, наполнив мутные пластиковые стаканчики, – за прежние времена. Хорошее было время, что ни говори! – Да, неплохое, – согласился Витек. Они выпили и захрустели зеленым луком. – А что сейчас на вокзале? – спросил Василий Петрович. – Давно там не был, – ответил Витек. – Кажется, киоски убрали. – Это плохо, – неодобрительно покачал головой Василий Петрович. – Без киосков – что за жизнь? – Без киосков жизни нет, – согласился Витек. – Так, одно название. По крайней мере, для нас. – Согласен. Некоторое время они молча жевали колбасу. – Ну, а ты теперь как? – спросил Василий Петрович. – Кое-как, – мрачно ответил Витек и вспомнил о всех свалившихся на него неприятностях. – Почему? – Долго рассказывать. – Тогда расскажи, зачем пришел. Витек ответил не сразу. Момент был щекотливый. Он подумал, как получше сформулировать просьбу, и ничего не придумал. – Прикид нужен, – сказал он. – Какой прикид? – Бабский. Одолжи на пару дней. У тебя ведь есть? Василий Петрович расплылся в радостной улыбке: – Э-э! Вот оно в чем дело! И тебя, значит, пробило! За это надо выпить! И он стал разливать по стаканчикам остатки водки. – Ничего меня не пробило! – запротестовал Витек. – Это я просто так. – Не прячь свою природу, Витя, – стал убеждать его Петрович. – Ни к чему это. Вот я – прятал всю жизнь, таился. А что хорошего? Да я, может, и счастье-то обрел только с той поры, как перестал прятаться. Жаль мне теперь потраченных впустую лет, а ничего не поделаешь – время упущено. Ладно, держи! – он сунул в руки Витька стаканчик. Витек озадаченно переваривал сказанное. – За наше бабье счастье! – провозгласил Петрович тост и выпил первым. Витек поморщился, но тоже выпил. «Во дает пидорюга!» – подумал он. Петрович тем временем продолжал: – Это такое удовольствие, Витя, когда не надо прятаться. Ты как бы заявляешь всему миру – да, я такой! И хочу, чтобы об этом все знали. И знаешь, что потом происходит? – Что? – нехотя спросил Витек. – Мир тебя принимает, вот что! Вдруг оказывается, что нечего было бояться. Ты только подумай: они все, – он широко взмахнул рукой, – принимают тебя. Ты их сделал, понимаешь? Они смирились с твоей природой, посторонились перед твоей жизненной силой. Ты крут! – Ну да? – Да! Именно так! – горячо заверил его Петрович. – О, это незабываемое, ни с чем не сравнимое чувство победителя, особенно сильное в первые дни! Жаль только, что нельзя довести дело до конца, – вдруг помрачнел он. – То есть? – не понял Витек. – Ну, сделать операцию. – Какую еще операцию? – По перемене пола, какую же еще. – И что там оперируют? – Витек почти забыл о своих заботах и все больше проникался новой темой. Петрович заговорщицки ему подмигнул и толкнул плечом: – Что, тоже захотелось? Витек выразительно посмотрел на него и ничего не сказал. – Молчу-молчу! – воскликнул Петрович со смехом. – Тебе кое-что отрежут, кое-что подошьют, а кое-что изготовят заново. Витек понял, что тот имеет в виду и ужаснулся. Ничего из перечисленного Петровичем он для себя не хотел. Ему было бы жалко, даже если бы эти хирургические манипуляции произвели над Петровичем. Он представил себе причиндалы того уже отрезанными и сиротливо лежащими в хирургической эмалированной ванночке, и его пронзила дрожь. Не хотелось бы ему быть на месте Петровичева хрена, приговоренного к смертной казни с отсрочкой исполнения. «Кто же из нас сумасшедший?» – подумал он. – И ты бы на это пошел? – спросил он. – Хоть сейчас! – с готовностью ответил Петрович. – Но нет, бля, денег. – А много надо? – Много. – Сколько? Петрович назвал сумму. Витек присвистнул: – Нам и за две жизни столько не накопить. – Что правда, то правда, – согласился тот. – Об этом остается только мечтать. Но жить можно и так. – Ну а прикид ты мне все-таки одолжишь? – вернулся Витек к цели визита. – Прикид? – очнулся тот от сладких мечтаний. – Это можно. Отчего же не одолжить хорошему человеку? Тебе только верхнее шматье или еще всякие там лифчики, стринги, колготки? – Нет, нет! – в ужасе отшатнулся Витек. – Только верхнее по минимуму: юбку, кофту, платочек. Ничего лично… тьфу, лишнего. – Подожди здесь, – сказал Петрович и исчез в темноте. Было слышно, как под его ногами затрещал мусор, потом раздался глухой удар о доски. – Блядь! – выругался Петрович. Заскрипела давно не смазываемая дверь. Минут через двадцать Петрович возник из темноты с шишкой на лбу и кучей шмоток в руках. Витьку подошла длинная шерстяная юбка в складку, которую он одел прямо поверх штанов, цветастая шерстяная же кофта и большой платок. Поверх кофты он одел куртку от спортивного костюма. Получилось некое подобие давно не бритой цыганки. Спереди и с боков куртка выглядела ничего, но на спине у нее зияла дыра величиной с кулак с обожженными краями, как будто туда всадили заряд крупной дроби из обоих стволов охотничьего ружья. Витек предпочел не задумываться над ее происхождением. Ведь дыра могла получиться и от ночного костра, если придвинуться к нему слишком близко, и от удара молнии в грозу. На прощание Петрович дал ему тюбик дешевой помады с прогорклым запахом. Витек расчувствовался. – Хороший ты мужик, Петрович! – сказал он. – Если я когда-нибудь разбогатею, то непременно одолжу тебе денег на операцию. – Ладно, чего уж там, – сказал Петрович. – Главное – нашего полку прибыло, как говорится. Витек не стал убеждать его в обратном. |
||
|