"Дай бог каждому" - читать интересную книгу автора (Каганов Леонид Александрович)«Окула»Первым делом я позвонил Алле и сообщил, что экспертиза закончилась и я вообще ничего никому не должен. Алла отнеслась недоверчиво, но я пообещал все-все-все рассказать ей вечером. Пока что мне и самому не верилось, что этот кошмар последних дней так неожиданно закончился. Когда ты оказываешься полностью во власти обстоятельств и не имеешь никакой возможности ими управлять, поневоле становишься мистиком. Взвесив факты, я рассудил, что именно сегодня удача начала мне улыбаться. Винчестер с рабочего компьютера и зарплату я выбил, фонариком разжился прекрасным, почти помирился с Аллой… почти… И полностью избавился от проблемы с иномаркой. А значит, можно обнаглеть и попытать счастья и в другом месте… Благо до вечера еще далеко. Визитка «Окулы» обнаружилась почти сразу, отзывчивые прохожие прочитали мне номер, трубку поднял сам Леонид Юрьевич, согласился принять меня сегодня же и объяснил, как добраться. На этом везение стало иссякать. Офис «Окулы» располагался на территории какой-то воинской части так далеко за городом, что ехать туда на такси, как я планировал на радостях, казалось безумием даже в моей финансово благополучной ситуации. Становилось понятно, каким образом Леонид Юрьевич оказался в тот день на проселочной дороге. Пока я трясся в электричке и ждал пригородного автобуса, уже полностью осознал, что человеку без автомобиля для того, чтобы работать здесь, придется бросить город и переселиться в один из ближайших поселков. Но самое печальное – у меня стали появляться упаднические мысли, зачем я вообще сюда еду, если теперь… Но думать об этом я себе не позволял – каждый раз на этом месте мысленно нажимал у себя в голове клавишу «Reset» и перезагружал направление мыслей заново, стараясь думать на любую другую тему, кроме компьютеров. Получалось неважно. Документы у меня проверили трижды: на проходной у входа в военный городок, на вертушке при входе в пятиэтажное здание, напоминавшее бывший советский НИИ, и еще на пятом этаже, где и располагался офис «Окулы». Покосились на фонарик, висящий на шее, но ничего не спросили. Фонарик работал, светил на полную. Леонид Юрьевич принял меня в своем кабинете. Он был деловит и приветлив, хотя у меня сложилось четкое впечатление, что ему совсем не до меня. На его столе все время по очереди звонили оба телефонных аппарата, а один раз в дверь постучался молоденький военный и с порога скороговоркой начал «тарищ генерал…» – к моему огромному удивлению. Но Леонид Юрьевич поднял руку, и военный исчез. В том, что он действительно генерал, у меня теперь не было повода сомневаться. Было стыдно за то, как я с ним запанибратски болтал в его машине по пьяни… Хотя, может, ему как раз понравилась открытость? – Александр, – бойко начал генерал, – парень ты, я вижу, неплохой, только много пьешь. – Один раз всего было… – пробурчал я. – Не спорь! – помахал рукой генерал. – Говорю: много пьешь. Вижу. Прекращай. – Ладно, – кивнул я. – Как там твои проблемы? – вспомнил генерал. – Что-то у тебя с машиной было? – Все в порядке, – сказал я. – Все уладил. – Молодца! – кивнул генерал, энергично разрезая ладонью воздух. – С девочкой помирился? – Почти… – улыбнулся я. – Значит, так: испытательный срок – месяц. Сейчас сюда зайдет Никита, твой будущий начальник по компьютерам. Он покажет твое рабочее место. Для нашего отдела кадров приготовить: две фотографии… Военный билет в порядке? Трудовую книжку… Дальше тянуть было нельзя. – Леонид Юрьевич, – начал я, покусав губу. – Есть небольшая проблема… – Слушаю. – Я… В общем… Даже не знаю, с чего начать… – С главного, – уверенно сказал генерал. – Всегда с главного. – С главного… Помните, я вам тогда еще сказал, что у меня что-то с глазами случилось? Ну и… в общем, я больше никогда… – Я умолк и выпалил: – Никогда не смогу работать на компьютере! Нет ли у вас для меня другой работы? Генерал недоуменно побарабанил пальцами. – Глаза беречь надо, – сказал он. – Какое у тебя сейчас зрение? – Очень у меня неправильное сейчас зрение, – буркнул я. – Вижу не то, что надо. – В каком смысле? – насторожился генерал. Я вздохнул и начал перечислять. – Лицо я ваше вижу плохо: мимику-то различаю, а вот какие у вас брови, какое выражение глаз, румяные ли щеки – этого я не знаю. Я и знакомых теперь узнаю с большим трудом – по форме лица, носа и посадке глаз. Но зато вижу внутренние органы, кости… – Я заметил, как генерал подобрался, принюхался, не пахнет ли спиртным, а затем поглядел на меня как на ненормального. Поэтому я быстро добавил: – Вижу у вас следы от перелома ребер и металлическую вставку на правой ключице. Вижу ваш письменный стол насквозь и шкаф. В столе… – Стоп, – сказал генерал и положил ладонь на стол, словно хотел его прикрыть. – Ну-ка объясни. – Не могу объяснить, – вздохнул я. – Просто вместо световых волн я вижу звуковые. Так получилось… – А нукась, – крякнул генерал, вынимая из ящика стола дискетку. – Что на этой дискете записано? – Леонид Юрьевич, вы не поняли. – Я вздохнул. – Дискеты читать не умею. Я не экстрасенс, не фокусник и не больной на голову. И не белая горячка у меня. Просто… заболевание такое. Неизвестное науке. Вижу только то, что для звуковых волн прозрачное. То есть – все… – Так… – Генерал задумчиво чесал подбородок, размышляя, как следует ко мне относиться. – Ну… а что у меня в верхнем левом ящике стола? – дал он мне шанс. – В верхнем левом ящике стола у вас… – Я глотнул. – Не пойму. То ли… – Не поймешь? – прищурился генерал, словно уже уличил меня во вранье. – Не пойму: то ли бублики такие маленькие, то ли баранки такие большие… Генерал обескураженно выдвинул ящик, достал пакет и стал внимательно изучать ценник. – Изделие хлебобулочное, – пробормотал он удивленно, – читай! Он развернул ко мне пакет тем местом, где, видимо, была этикетка. – А вот читать я больше не могу, – вздохнул я и, увидев его непонимающий взгляд, пояснил: – Если б вы из баранок слово какое-нибудь выложили… Или из картошки… – Я оглянулся. – Вот стенку видите? Под самым подоконником, где батарея, но чуть левее? Там под слоями штукатурки, где цементом заливали, из камушков выложено «ДМБ-78»… Какие-то идиоты из стройбата, которые здание строили, себя увековечили. Можете расковырять штукатурку, проверить… Леонид Юрьевич долго и печально смотрел в сторону окошка, словно тоже видел эти камушки сквозь штукатурку. – А здесь ты, брат, сильно привираешь, – произнес он очень медленно и очень задумчиво, – не 78, а 73. И не идиоты из стройбата, а инженерный взвод… – По-моему, все-таки 78… – Я направил фонарик на стенку. – В семьдесят восьмом, – строго сказал генерал, – я уже после дембеля и на сверхсрочной послужил, и училище окончил, и высшие офицерские, и майора получил… А ну-ка, ну-ка? Что это у тебя за штука на шее? – Ультразвуковой фонарик. Пищит. В это время в кабинет постучался рослый парень. – Вот это наш новый программист? – с порога спросил он. – Не-е-е, это не пойми кто… – задумчиво покачал головой генерал. – Никита, собери-ка наших техников и вызови Палыча из госпиталя, пусть окулиста прихватит и кого-нибудь из хирургов… – Э! – Я испуганно вскочил. – Спокойно, спокойно, – помахал рукой генерал. – Никто тебя резать не будет. Обследуют, посмотрят. Надо ж понять, что за черт побери? Обследовали меня часа три, я уже сам был не рад, что ввязался в эту историю. Хотя идея хорошенько обследоваться у врачей не покидала меня с того момента, как это все началось. Но не идти же к терапевту в районную поликлинику? А тут тебе под боком неплохой военный госпиталь… Единственное, что я им не объяснял, – как и почему это началось. Отмалчивался: мол, не помню, напился, проснулся в лесу и вижу, что вижу… Ну, сами посудите, зачем мне еще полное обследование психиатра? Сначала мне, разумеется, не верили, и пришлось показать пару фокусов. Тут сбежался, по-моему, весь госпиталь и вообще все до последнего слесаря. Меня и прослушивали, и просвечивали, и на рентген водили, и чего только не делали. Затем физики отобрали меня у медиков и увели в свою лабораторию, заваленную приборами. По большей части – допотопными, но были там и очень любопытные штуки. Физики чесали в затылках и ставили эксперименты, из которых самый простой был – найти спрятанную вещь. Отдельно и очень подозрительно исследовали фонарик, пока я не доказал, что эта штука лишь слегка помогает мне с мелочами, но я прекрасно вижу и без нее. Я был уже на сто процентов уверен, что они все поняли. По крайней мере на меня никто не смотрел с подозрением – наоборот, больше не спорили со мной, согласно кивали, когда я объяснял и показывал, а затем переглядывались и лишь удивленно пожимали плечами… Наконец я снова очутился в генеральском кабинете. В сопровождении местного светила физики – бородатого дядьки, который представился Кузьмой. И местного светила науки – я так понял, это и был Палыч. И плюс местный компьютерщик – мой несостоявшийся начальник Никита. Но он уже давно молчал. – Значит, так, – бодро начал Палыч, потирая свои пухленькие ладошки. – Что касается глаз: есть следы, есть следочки! След от ожога сетчатки на обоих глазах! Но не фатальный, нет. Видеть бы он с этим мог. А вот рефлексы… Рефлексы отсутствуют! Зрачок овальной формы, на свет не реагирует, будто глаза оторваны от мозга! А это не симулируешь. Так что глаза у него действительно ничего не видят, факт. – Так, – хмуро кивнул генерал. – А чем же он видит? Задницей, что ли? – Почти! – обрадовался Палыч и хихикнул. – Задери майку! Майку задери! Я уже начал понимать, что меня здесь за человека не считают. – А ну держи себя в руках! – рявкнул я на Палыча обиженно. – Морскими свинками будешь командовать в госпитале! А я, между прочим, человек. Палыч смущенно кашлянул и потупился. – Ну-ну… – миролюбиво протянул генерал. – Саша, не надо нервничать, мы ж не враги тут собрались… Пожалуйста, покажи, что у тебя под майкой. В который раз за сегодняшний день я нехотя задрал майку. – Тощщий какой, – заявил генерал. – А больше ничего не вижу. – Вот оно! – Палыч стал водить пальцем. – Здесь мы наблюдаем что? Мы наблюдаем на коже живота и груди едва различимое овальное пятно – вот, вот оно начинается, где пальцем показываю, вот граница! – овальное пятно темноватого оттенка и непонятного генеза. Напоминает пигментный след от солнечного загара. В коже изменений нет – ровная, эластичная. Но… – Палыч обиженно на меня покосился. – Пробу ткани он взять не дал. Больно ему там, щекотно ему… – Не понял, – сказал генерал. – Ну пятно, ну и?.. – Он им видит, этим пятном! – оживленно подхватил физик Кузьма. – Если, конечно, не брешет… – Он не брешет, – покачал головой генерал и украдкой оглянулся на штукатурку возле батареи. – Да не может такого быть! – с жаром заявил Кузьма. – Это сказки! Миф! – Но он же видит, – напомнил генерал. – Не может он видеть звук! – Кузьма начал загибать пальцы. – Во-первых, если бы он видел звук, то все предметы представлялись бы ему зеркальными. Потому что любой предмет звук хоть немного, да отражает. Даже куски поролона! А они – по его словам – разноцветные. – Куски поролона? – удивился генерал. – Предметы! – со значением поднял палец Кузьма. – Разноцветные! – В зависимости от освещения, – мрачно вставил я. – В смысле – от высоты звука… – Вот! – Кузьма многозначительно перевел палец на меня. – Брешет! Мы проверяли: воду он видит всегда синей. И в ультразвуке, и в инфразвуке, и на частоте музыкального камерто… – Не вру! – обиделся я. – А действительно вижу любую жидкость синей. А человеческое лицо – всегда желтым. А почему – не знаю! У меня даже моча, пардон, синяя. – Мочи мы набрали! – похвастался Палыч. – Нормальная моча, хорошего кукурузного цвета! Завтра биохимия будет готова… – И?.. – сухо спросил генерал. – Далее! – Кузьма энергично загнул второй палец и потряс кулаком. – Есть принцип звуковой локации, согласно которому невозможно различить объект, если он меньше половины длины звуковой волны! – Поэтому я и пользуюсь фонариком! – вставил я. – Нет, брат! – покачал головой Кузьма. – Не проведешь! – Он повернулся к генералу. – Мы измеряли: он и без фонарика различает предметы куда лучше, чем можно было бы ожидать в тех звуковых диапазонах, в которых мы в лаборатории… – Да вижу! – разозлился я. – И плевал я на вашу физику! Вижу, и все тут! – Действительно, – удивился генерал, – различает же? Кузьма помахал рукой, где два пальца уже были загнуты, а остальные торчали врастопырку. – Сколько пальцев? – строго спросил он меня. – Три, – сказал я. – Вот! – Кузьма торжествующе обвел взглядом комнату. – А такие мелкие детали в звуковых волнах неразличимы. – Но… – возмущенно начал я. – Три! – Кузьма торжествующе загнул третий палец. – Он якобы хорошо видит сквозь стену, если за стеной шум! Но по законам физики он ни за что не смог бы различить отраженные контуры сквозь такую звукоизолирующую преграду, как стена! В лучшем случае он видел бы стену как мутную преграду, а в ней размазанное пятно от источника звука! Но ни в коей мере не от других предметов, отражающих… – Какие вы все умные! – обиделся я. – Скажу более, – невозмутимо продолжал Кузьма. – Сколь-нибудь внятное зрение в звуковых волнах в принципе невозможно, потому что миллионы звуковых отражений от всех предметов накладывались бы одно на другое, и картина получалась бы совершенно неразборчивой. Не говоря уже о том, что угасание звуковой волны такое быстрое, что уже на расстоянии пары метров… – Отставить! – Генерал поднял ладонь. – Я все понял. Кузьма, так какой диагноз ставит физика? – Ну… – Кузьма сразу потерял энтузиазм и поморщился. – Что-то он здесь темнит… Как-то он нас пытается дурить… Надо понять, как и чем. – Ясно. – Генерал перевел взгляд на Палыча. – А что у нас говорит медицина? – Ну… – Палыч неуверенно поскреб лысину. – Нельзя спешить с выводами… Надо взять анализ тканей… Сделать энцефалограмму зрительных зон мозга… Хорошо бы еще… – Ясно. – Генерал повернулся к моему несостоявшемуся начальнику. – Никита, а у компьютерщиков какие идеи? – В принципе, – задумчиво начал Никита, – медицина и физика говорят правильно… Но это правильно до тех пор, пока мы имеем дело с каким-то ухом, которое подключено к мозгу напрямую. А если предположить, что не напрямую? А если первичной обработкой звуковых сигналов занимается некий супермощный процессор? – Компьютер? – уточнил генерал. – Не важно, компьютер, или опухоль мозга, или что-то еще… Если этот процессор какими-то немыслимыми алгоритмами перерабатывает все сигналы от каждой точки этого пятна… Или чем он там видит звук… А затем этот процессор транслирует в мозг лишь визуализацию – то есть свою версию происходящего, картинку, которую сам построил и смоделировал… – То? – Генерал вопросительно качнул головой. – То этим вполне можно объяснить, почему его взгляд не теряется среди миллионов звуковых отражений, и почему вода представляется ему именно синей, и почему он различает изображение даже через стену… – И почему? – живо спросил генерал. – Да не может этого быть! – с жаром перебил Кузьма. – Законы физики никто не отменял! Учите физику, граждане, учите! Ученье – свет! Из его горла шла такая яркая волна, что я воочию убедился, что ученье – действительно свет, особенно когда громкое. – Отставить, – решительно начал генерал, но Кузьма, забывшись, снова его перебил. – Вот! – завопил он и указал на меня пальцем. – Вот последний вопрос: звук-то идет со всех сторон? А он говорит, что видит только спереди! А сзади? Куда теряется звук? Может, у него в брюхе звуковой изолятор стоит? Нет там никакого изолятора! Спрашивается, почему звуки сзади не мешают ему видеть звуки спереди? – И почему? – Генерал с любопытством повернулся ко мне. – Спасибо вам за все, Леонид Юрьевич, – вздохнул я. – Поздно уже, а у меня еще одна встреча очень важная. Пойду я. – Как это знакомо! – всплеснул руками Палыч. – Так всегда в медицине и бывает! Объявится феномен, а как начнешь спрашивать у феномена подробности – так сразу «мне пора», «я спешу»… – Он задумчиво прижал свой нос указательным пальцем, постоял так, погрузившись в мысли, затем решительно цыкнул зубом, поднял палец и начал: – Был у меня случай, еще когда под Казанью служил. У нас в госпитале солдатик пытался от службы закосить. Так знаете, чего придумал? Коленки у меня, говорит, на обеих ногах не сгиба… – Смир-на! – скомандовал генерал тихо, но так властно, что даже я невольно подтянулся. – Я вот что думаю… – обратился генерал ко мне. – Саша, если ты с компьютером работать не можешь, то мы найдем тебе другую работу! – Подопытной крысой, – хмуро кивнул я. – Которая скрывает, что на самом деле – морская свинка. – Ну, зачем ты так? – обиделся генерал. – У нас есть разная работа. Хорошая, полезная. Вот ты хорошо видишь сквозь штукатурку. А мы – сети прокладываем в зданиях! И прежде чем долбить и сверлить наугад, лучше будет, чтоб ты поглядел, что там… Понимаешь? Это я так, фантазирую, первое, что на ум приходит… Но ты, это… не это… – Спасибо, Леонид Юрьевич, – сказал я. – Большое вам спасибо. Я серьезно подумаю над вашим крайне ценным предложением. А сейчас мне пора. Разрешите откланяться? – Уф-ф… – грустно надул щеки генерал, который все прекрасно понимал. Он еще раз печально глянул на штукатурку и развел руками: – Никита, ты сейчас в город? Отвезешь его? |
||
|