"Екатерина Ивановна" - читать интересную книгу автора (Андреев Леонид Николаевич)

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Гости у Коромыслова. Кое-что изменено в обычной обстановке, кое-что добавлено: взятый напрокат рояль, живые цветы на столе и в вазах. В стороне стол с вином, закусками и фруктами. Большое окно на улицу наполовину занавешено. В задней части мастерской -ближайшей к авансцене – высокий занавес отделяет угол с диваном: здесь одна только лампочка в синем стекле, полутемно. Весь свет сосредоточен в глубине мастерской: там все ярко, колоритно, богато.

К о р о м ы с л о в, разговаривая и шутя, внимательно работает над картиной «Саломея». Саломея – Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Полуобнаженная, она стоит на возвышении, с опущенной головой и потупленными глазами; в протянутых руках тонкое, кажется, жестяное декоративное блюдо, на котором предполагается голова Иоанна. За роялем Т е п л о в с к и й Яков – пианист, дородный человек с бритым, уже раскормленным, холеным лицом и ярко-белыми заметными зубами, которыми он производит впечатление. Держится нагло и прилично. Большею частью стоят около мольберта или стола с вином два художника, товарищи хозяина: Т о р о п е ц и Л ю д в и г С т а н и с л а в о в и ч. Около стола хозяйничает неумело и смущаясь мальчик лет четырнадцати, в аккуратной курточке, хорошенький – племянник Коромыслова.

Из прежних знакомых трое, кроме Екатерины Ивановны: М е н т и к о в, очень довольный и веселый, А л е к с е й и Л и з а. Лиза сидит одна в темном углу, тревожно прислушивается к разговорам; Алексей, одетый в штатское, бродит по мастерской, иронически и вызывающе относится ко всему, что говорят и делают художники. У него выросла небольшая бородка…

К о р о м ы с л о в. Так, так, недурно… Яков, отчего не пьешь вина? – пей, за тобой некому ухаживать. Избаловали тебя дамы.

Т е п л о в с к и й (смеясь и показывая зубы). А тебя? Молчи, старый греховодник!

К о р о м ы с л о в. Если что-нибудь в хозяйстве не так, господа, то простите холостяка. Журочка… Господа, вы все познакомились с Журочкой? – покажись им, Жура. Это мой племяш из Костромской губернии, талантливый мальчишка… Похозяйничай, Жура, не смущайся. За дамами поухаживай.

Т е п л о в с к и й. Ну, у тебя дам не богато.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а (не меняя позы). А я?

Т е п л о в с к и й. Да какая же вы дама? Вы девица Саломея, да еще в руках у этого Ирода… Друг мой, Павел, так нельзя – ты себя компрометируешь: разве это рояль? (Берет две-три ноты.) Мог бы обзавестись настоящим инструментом: денег зарабатываешь ой-ой!

К о р о м ы с л о в. Вы не устали, дорогая? Ну, потерпите, потерпите, искусству нужно приносить жертвы. Денег нет, напрокат взял, – а что, дрянь?

М е н т и к о в. Шер метр, давайте я похозяйничаю. Я умею.

К о р о м ы с л о в. Вы? Ну ладно. А поить будете?

М е н т и к о в. Я-то? Я сам уже выпил четыре рюмки коньяку, а вот теперь ликеру… или еще коньяку? Посоветуйте, Торопец.

Т о р о п е ц (издали). Ну вас к черту.

Смех.

Л ю д в и г С т а н и с л а в о в и ч. Он вчера у Торопца эскиз стащил.

М е н т и к о в (рисуясь). Что за выражение… Так как же, Журочка… тебя зовут Жура? – что же мы теперь будем делать? Вам чего прикажете подать, Яков Львович?

Т е п л о в с к и й. Видно, я уж сам подойду.

А л е к с е й. Павел Алексеевич…

К о р о м ы с л о в. Что скажешь, голубчик?

А л е к с е й. Вы это всем дамам говорите?

К о р о м ы с л о в. Что такое говорю?

А л е к с е й. Что искусство требует жертв.

К о р о м ы с л о в. Всем. Они любят ласку.

А л е к с е й. А искусство – жертвы?

К о р о м ы с л о в. А искусство любит жертвы. Как ты находишь, Торопец? – что-то ты все косишь глазом.

Т о р о п е ц (энергично качая головой). Нет, не нравится.

К о р о м ы с л о в. Ого… А что же тебе не нравится?

Л ю д в и г С т а н и с л а в о в и ч . Пустяки. Взято сильно. Торопец торопится.

Смех.

М е н т и к о в. Нет, вы представьте себе эту новость: я уже шестую рюмку пью, я уже совсем пьян! Катерина Ивановна, не браните меня сегодня: я уже шестую рюмку пью… Вы икорки, икорки свежей возьмите, редкостная икра, Яков Львович! Сам покупал у Елисеева.

Т е п л о в с к и й (прожевывая). Вы? Это почему же?

М е н т и к о в. По поручению Павла… Павла Алексеевича. (Громким шепотом.) Яков Львович, а вы заметили, как хороша сегодня наша Екатерина Ивановна? Безумие! Отчего вы у них редко бываете?

Т о р о п е ц. А я тебе говорю, что в ней Саломеи нет и ни на грош. Саломея… Это, брат, такое… у нее, брат, в одних глазах столько этакого, что так тут и сгоришь, как соломенная хата. А это что? – девица из немецкой портерной. Са-а-ломея!

А л е к с е й (иронически). Я тоже нахожу, что здесь нет Саломеи. Саломея – тип весьма определенный.

Т о р о п е ц. Верно.

К о р о м ы с л о в. А вот мы сейчас вам покажем… Нуте-ка, дорогая, взгляните-ка на этого Фому неверного… знает как?.. Так, именно, – здорово!

Екатерина Ивановна взглядывает на Торопца и с хохотом сбегает с возвышения. Аплодисменты.

Т е п л о в с к и й. Браво, Саломея! Сгорел художник, соломенная хата.

М е н т и к о в. Браво, Саломея!

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Налейте мне вина, Тепловский. А вам хотелось бы, чтобы я на вас так взглянула?

Т о р о п е ц. Скажите, как удивили… Ну и взглянула, ну и обожгла, н-ну и пронзила… так зачем же ты ее без глаз берешь. Что это тебе -институтка? А где страсть? – а где грех и это, как его… вожделение? Ага!

К о р о м ы с л о в. Вздор!

Л ю д в и г С т а н и с л а в о в и ч. Конечно, вздор! Как вы не понимаете, Торопец: тут взять момент, когда страсть еще скрыта… она дрожит только в веках… но еще мгновение и… Грех – в этой линии плеч, в волнистом изгибе груди…

А л е к с е й. Вы про кого, господа художники, говорите? Про Екатерину Ивановну? Какое странное искусство!

К о р о м ы с л о в. Про Саломею, Алеша! Господа, где же Лиза?

Т о р о п е ц (сердито). Про какую еще Екатерину Ивановну? Ну и плечи, ну и грудь, – это мне всякая натурщица даст… а ты глаза мне дай! Ведь я же видел, ведь это же богатство.

К о р о м ы с л о в. Экую чепуху ты говоришь, Торопец.

Идет, прислушиваясь к спору, разыскивает Лизу. Спор двух художников продолжается. Алексей, пожимая плечами, отходит к столу.

Т е п л о в с к и й. Ваше блюдо пусто, Саломея, позвольте мне положить на него свою голову.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Вы хотите ее потерять?

Т е п л о в с к и й. Хочу быть вашим пророком.

М е н т и к о в. Ха-ха… Это остро сказано. (Напевает.) «Так жизнь молодая проходит бесследно…» Господа пророки, выпьемте еще по одной!

А л е к с е й. Катя… Георгий скоро приедет?

Коромыслов садится около Лизы.

К о р о м ы с л о в. Что это вы в темноту забрались, Лизочка? Вам здесь не скучно.

Л и з а. Нет.

К о р о м ы с л о в. Правда, здесь глаза отдыхают. Но какую околесицу несет Торопец, вы слыхали? Странный мы народ, художники…

Л и з а. Да.

К о р о м ы с л о в. Лиза… (Берет ее за руку.)

Л и з а. Нет, оставьте мою руку. Павел Алексеевич, это правда, что Ментиков… Катин любовник? – я видела сегодня… нечаянно… на лестнице, как он поцеловал Катю.

К о р о м ы с л о в. Да? Лиза, девочка вы моя милая…

Л и з а (прячась от него в угол дивана). Оставьте меня, слышите? Господи, Господи… Да уходите же! И как вам не стыдно говорить со мной, называть меня Лиза. Уходите, вы слышите?

Коромыслов стоит в раздумье. Пожав плечами, медленно выходит.

М е н т и к о в….остро сказано. Господи, я сегодня так всех люблю, что готов со всеми выпить на брудершафт… (Оглядывается и ищет.) Жура, хотите?

Т о р о п е ц. А раз любите, то и налейте мне рюмочку… да нет же, очищенной. Где тут эта самая… как его… ветчина? (На кончике вилки тянет длинный кусок ветчины.)

К о р о м ы с л о в. Кутишь, Торопец? Ты лучше расскажи, как ты устрицы в Италии ел. Ну, как, дорогая, отдохнули? Пожалуйте на эшафот.

А л е к с е й (смеясь). На эшафот? Странное искусство… и вообще странные у вас разговоры, Павел Алексеевич! Не забудь же, Катя, что мне нужно с тобой поговорить.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Хорошо. Я помню.

К о р о м ы с л о в (хмуро). Ехал бы ты, Алексей, в свои меблированные комнаты.

А л е к с е й. Выгоняете, Павел Алексеевич?

К о р о м ы с л о в. Я, брат, даже Ментикова не выгоняю, а не то что такого доблестного юношу, как ты. Просто отеческое попечение о твоем же благе. Идем, Екатерина Ивановна.

Оба художника и Ментиков смеются. Екатерина Ивановна становится в позу, Тепловский перебирает клавиши. Минуты сравнительного затишья.

Л ю д в и г С т а н и с л а в о в и ч. Ментиков! Говорят, что у вас можно достать билеты в Думу.

М е н т и к о в. Сколько угодно! А этюдик будет? – даром не даю.

Т о р о п е ц. Дайте, пан, все равно стащит.

А л е к с е й (серьезно). Очего вы его не бьете?

Т о р о п е ц. Его-то? Да не пробовали еще, а надо-таки попробовать.

М е н т и к о в (вставая). И это вся награда за любовь к искусству. Ах, люди, люди, как вы злы!… (Напевая: «Так жизнь молодая проходит бесследно…», идет к темному углу, где Лиза).

Т е п л о в с к и й. Катерина Ивановна! Будем кутить сегодня. Поедемте в автомобиле на острова – помните, вы мне обещали? Я так не отстану.

К о p о м ы с л о в. Не мешай, гнусный соблазнитель! Лучше сыграй что-нибудь по своей части. Ведь вижу, что завидки берут, – ну и покажись во всей своей красоте.

Ментиков садится возле Лизы.

М е н т и к о в. Мечтаете? Мечты, мечты, где ваша сладость… Эх, Лизавета Ивановна! Вы ангел чистоты и невинности, и вы не можете этого понять, что нас гонит к алкоголю, одиноких и бесприютных мужчин. Ведь я буквально один, или как говорит Демон: опять один! Эх, Лизавета Ивановна!… Лизочка…

Л и з а. Не смейте так!

М е н т и к о в (нагло). Отчего же так: не смейте. А Коромыслов может?.. странно! Лизочка!

Л и з а (вставая). Я сейчас Алексею Дмитриевичу скажу.

М е н т и к о в (пугаясь). Ну, ну, я не буду – я ведь шучу. Я шутник. Это люди почему-то считают меня мрачным, а ведь я шутник! Лизочка, виноват, Елизавета Ивановна, – ну, а ручку можно? Только пальчик, один малюсенький, невинный пальчик… Да я же шучу, как это глупо! (Последние слова договаривает один, так как Лиза ушла. Еще некоторое время Ментиков сидит за занавесом, ожидая, не будет ли шуму; потом незаметно выходит и окольными путями пробирается к столу.)

К о р о м ы с л о в. А, Лиза… Хоть ты покорми ее чем-нибудь, Алеша, а то совсем захиреет девица. Жура, Журочка, ты бы, голубчик, новые тарелки у Маши спросил.

Л и з а. Вас зовут Жура?.. Спасибо, Алеша, мне не хочется.

Ж у р а. Это дядя меня так зовет. Я приезжий из провинции.

Т е п л о в с к и й (от рояля). А тоже, погляди, знаменитостью будет. Павел, мне становится скучно.

К о р о м ы с л о в. Потерпи.

Т е п л о в с к и й. Вы любите музыку, Елизавета Ивановна?

Л и з а. Да. Не особенно.

Т е п л о в с к и й. Павел, я начинаю беситься! Я сбегу, вот тебе крест. Что на самом деле: затащил в гости, сам устроился недурно, а гостям приходится дохнуть от скуки. Как это назвать, Торопец?

Т о р о п е ц. А что ж! М-мне не скучно.

К о р о м ы с л о в. Да и Саломея моя что-то головку повесила. Устали, Катерина Ивановна?

Екатерина Ивановна выпускает из рук блюдо, и оно падает со звоном. Екатерина Ивановна стоит неподвижно. Пауза. Все слегка недоумевают.

Т е п л о в с к и й (недоумевая). Что такое?

К о р о м ы с л о в (громко). Э, чего там, так нельзя: буду же я Иродом и потребую… Саломея, прошу! Танец семи покрывал!

Т е п л о в с к и й. Это идея! Браво, браво! Танец!

М е н т и к о в. Требую! Браво, браво! Это идея!

Л и з а. Не надо, Катя!

Т о р о п е ц (сердито). Почему не надо? Надо!

К о р о м ы с л о в. Да играй же, Яков!..

Т е п л о в с к и й. Да вот не знаю что… Ну, ладно, сойдет!

Импровизирует, сбиваясь, и, снова начиная, постепенно находит. Екатерина Ивановна бросает исподлобья недоверчиво-кокетливые взгляды, колеблется.

М е н т и к о в. Мы ждем, Катерина Ивановна! Осчастливьте смертных!

А л е к с е й (тихо). Если я еще услышу ваш голос, я выброшу вас вон в то окно.

М е н т и к о в (тихо). Почему же меня? Я не один, все кричат.

А л е к с е й. Вы слыхали?

Ментиков поспешно отходит. Музыка. Екатерина Ивановна, поглядывая все так же вопросительно и кокетливо, выходит на середину и в нерешимости останавливается. Видно, что она не умеет танцевать. Забрасывает вверх, как для полета, тонкие голые руки и делает несколько слабых, неловких движений, мучительных своею неразрешенностью. Одно мгновение кажется, что она сейчас заплачет. Коромыслов кричит: «браво, браво!» – он со стаканом вина стоит у камина и наблюдает. Екатерина Ивановна как-то странно вскрикивает, кружится, беспомощно и дико взмахивая руками, и сразу останавливается в позе бесстыдного вызова. Губы ее слегка приподняты злой улыбкой, глаза смотрят, презрительно и нагло. Неловкое молчание.

Во время танца вошел Георгий Дмитриевич и, никем не замеченный, остановился почти у порога.

Т о р о п е ц (не глядя, тихо и смущенно). Нет, это что же! Какой же это танец…

К о р о м ы с л о в (решительно). Браво, Екатерина Ивановна!

Екатерина Ивановна, не отвечая, короткими, решительными шагами идет к столу.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч (слабо). Браво, браво!

К о р о м ы с л о в. А, Георгий, что поздно! Видал? – ведь недурно.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Видал. Здравствуйте.

Здоровается. Торопец, здороваясь, привстает и роняет салфетку.

Цветешь, Яков? А, и ты тут, Алеша? – давно не видались, что редко заглядываешь… занят? Ну, кто еще… Лиза, Катя… с ними я сегодня виделся (смеется). Ох, ну и устал же я сегодня: пять часов толкли воду в ступе.

Т о р о п е ц. В комиссии?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Да, даже в двух.

К о р о м ы с л о в. Накачивайся сам, хозяев тут нет. Дай ему тарелочку, Жура… Ну, а как твои?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Кто мои?

К о р о м ы с л о в. Да дети.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. А, дети! Благодарствуй, хорошо. А у тебя как с картиной?.. Да ты, если нужно продолжать, продолжай – я гость не стеснительный.

К о р о м ы с л о в. Пусть отдохнет. Катерина Ивановна, вы погуляйте, дорогая, ножки разомните.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Хорошо. (Отходит от стола). Алеша, пойди сюда.

Т е п л о в с к и й. Тебе вина, Георгий?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Пожалуйста.

М е н т и к о в (скромно). Георгий Дмитриевич, вы знаете, сколько я сегодня выпил? Восемь рюмок.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Да? Лизочка, я сейчас заезжал домой, и дети спят.

Л и з а. Ты устал, Горя?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Ничего, голубчик, пустяки.

Т о р о п е ц. А по-моему, извините, пожалуйста, вся эта работа ваша ни к чему… Посмотреть на ваше лицо, извините, пожалуйста, больше работника не найдешь, труженика, который…

Спорят. Екатерина Ивановна приводит Алексея в тот угол, где темно.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Сядем, Алеша, я устала.

А л е к с е й. Нет, мне надо поговорить.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Георгий приехал, ты видал? – ах, да что же я спрашиваю – конечно, видал. Тебе понравилось, как я танцевала?

А л е к с е й. Нет. Мне надо с вами поговорить. Зачем вы сегодня опять приезжали ко мне? – Я вас не велел пускать. Что это, Катерина Ивановна!

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Я тебя люблю.

А л е к с е й. От вас пахнет вином! Какой ужас!

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Спаси меня. Я тебя люблю. Что они делают со мной, Алеша? Ты видел, как я танцевала, а Георгий кричит, вдруг говорит: браво. Ты думаешь, что я тебя люблю? – я тебя ненавижу, ненавижу. Я укушу тебя.

А л е к с е й. Пусти мои руки.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Ты боишься греха, что Георгий твой брат? Я хочу целовать тебя, дай мне твой рот. Ты мой пророк, ты моя совесть… Отчего у тебя так дрожат руки. Посмотри, какая у меня маленькая грудь как у девочки… Тебе приятно, что я положила твою руку на грудь?

А л е к с е й (шепотом). Пусти.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Поцелуй меня. Никто не увидит. Никто не узнает. Хочешь сегодня ночью?

А л е к с е й (почти громко). Прочь!

Отталкивает Екатерину Ивановну с такой силой, что она падает на диван. Лежит, не шевелясь, и снизу вверх, со странной улыбкой на Алексея. Тот поднимает обе руки с таким видом, будто в них камень и он хочет обрушить его на женщину.

Ты!…

Екатерина Ивановна, не мигая, смотрит ему в лицо и улыбается все тою же странной улыбкой. Молчит. Не найдя слов, Алексей в отчаянии хватается за голову и быстро выходит. Не оглядываясь, так же быстро идет к двери. Спина его слегка согнута, как под тяжестью.

Уходит.

К о р о м ы с л о в. Куда он?.. Алеша, ты домой?

Л и з а. Алеша, погоди.

К о р о м ы с л о в (удерживая ее за руку). Твоего Георгий, сегодня ядовитая муха укусила. Ты не знаешь что с ним?

Т е п л о в с к и й. Весьма нервный юноша!

После ухода Алексея Екатерина Ивановна еще мгновение остается в той же позе, затем встает, слегка оправляется и медленно выходит к другим. Неловкое молчание.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а (не садясь, у стола). Дайте мне вина, Тепловский! Горя, Алеша просил передать, что он завтра приедет поговорить с тобой.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. О чем?

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Не знаю. У него голова болит.

Т е п л о в с к и й (подавая бокал). За наш автомобиль, Екатерина Ивановна…

E к а т е р и н а И в а н о в н а (выпивая). И еще…

Т е п л о в с к и й (намекая). А еще за что?

Е к а т е р и н а И в а н о в н а (равнодушно). Вы сами знаете. Горя, ты разрешишь нам поехать покататься на автомобиле? – ты добренький, ты умный, ты позволишь.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Если тебе так хочется…

Т е п л о в с к и й. Ура!.. Разрешил, разрешил…

Е к а т е р и н а И в а н о в н а (небрежно гладит Георгия Дмитриевича по волосам). Вы видали, Торопец, какой у меня хороший муж? Вы бы его написали. Хорошенький, добрый, такой добренький…

К о р о м ы с л о в. Ну, муж разрешил, а я пока не разрешаю: власть искусства сильнее власти закона… Ментиков, дарю вам этот афоризм, взамен двух этюдов. Да и на что, в самом деле: танцевала, танцевала, барынька, и вдруг весь заряд даром. Руку, дорогая… (Берет ее за руку и ведет к возвышению.)

Т е п л о в с к и й (пожимая плечами). В конце концов это невыносимо. У вас нет сигар, Ментиков?

М е н т и к о в. Увы, шер метр… Нету. Яков Львович, вы серьезно хотите ехать на автомобиле? Тогда я могу позвонить по телефону – у меня есть знакомые…

Т е п л о в с к и й. Благодарствуйте. У меня тоже есть знакомые. Ну, давайте папиросу… папиросы-то у вас хорошие?

К о р о м ы с л о в. Да ты, Георгий, ближе подойди… ты еще не видал: ну? – как находишь?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч (смотрит). Интересно задумано.

К о р о м ы с л о в. Ты его послушай.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Да? (Смеясь, возвращается к столу.) Это мое вино?

М е н т и к о в (продолжая). Елизавета Ивановна сегодня очень мрачна – ей не нравится наше веселье. А вместе с тем, что останется от жизни, если из нее выкинуть веселье. Но она не желает этого понимать.

Л и з а. Вы пьяны.

М е н т и к о в. Ну и пьян – так что же из этого. Я человек скромный, но у меня есть свои потребности: выпить рюмку вина в хорошей компании… За ваше здоровье, Георгий Дмитриевич, и за всех, кто не кривляки.

Л и з а. Горя… Скажи ему.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч (мягко.) Кажется, вы, действительно, выпили лишнее, Аркадий Просперович.

М е н т и к о в. Я (со слезами в голосе). Вы мой друг, Георгий Дмитриевич, старший брат, и я подчиняюсь решению вашего голоса, но какое право имеет она? Кто такое она, желал бы я знать, извините меня за смелость…

Е к а т е р и н а И в а н о в н а (внезапно). Я не хочу держать пустого блюда. Что это вы мне дали?

Т е п л о в с к и й (смеется). Верно…

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Я уже два часа держу пустое блюдо. Зачем это? – это глупо, я не хочу. Дайте мне голову пророка, я хочу голову пророка…

К о р о м ы с л о в. К следующему сеансу закажу. Стойте, стойте…

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Я не хочу. Дайте мне голову пророка или… (Далеко отбрасывает блюдо, и оно со звоном падает). Вот… Сами хотите, чтоб я была Саломея, а пророка нет, и это наглость. Всё какие-то людишки, жабы…

К о р о м ы с л о в (оглядывая кисти). Одни Ироды.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Молчать… (Бледнея.) Вы не смеете так говорить с женщиной. Если я согласилась вам позировать, то вы не имеете еще права…

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Катя, он шутит…

Л и з а. Катя…

М е н т и к о в (злобно). Пророк ушел. Таких пророков водой лечить надо…

Е к а т е р и н а И в а н о в н а (спускаясь с возвышения). Молчать… Я честная женщина и не позволю… Налейте мне вина, я вам говорю …

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Не надо, Катя… Едем домой.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. А я говорю дать… Чей это стакан, все равно (пьет). Кто говорит, что Алеша – пророк? (Пьет.) Алеша такой же дрянь-мальчишка, и если я захочу, я заставлю ползать его по земле, как собаку. Лизочка, посмотри, какие они все смешные и глупые, посмотри… Вот этот (показывая на Тепловского) очень хочет, чтобы я… но я ни-ни-ни… Я здесь царица, а они все мои рабы, и все хотят одного: и вы, и вы, и вы… Что это за мальчишка?

К о р о м ы с л о в. Пойди к себе в комнату, Жура.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Пойди ко мне, мальчик (целует его). Ты славный, ты хороший… Ты из деревни приехал? Лиза, посмотри, какой славный мальчик, он из деревни приехал, поцелуй его.

К о р о м ы с л о в. Много чести. Иди-ка, брат, иди.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Нет, поцелуй…

Т е п л о в с к и й. Лучше меня поцелуйте, я тоже мальчик из деревни.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а (вставая). Молчать… Вы опять свои гадости говорите?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Да он же шутит…

М е н т и к о в. Конечно, шутит. Остро сказано…

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Нет, как он смеет говорить, чтобы я его поцеловала? Я честная женщина и… Вы знаете, что он три раза стрелял в меня и хотел убить, но честная женщина, я ему никогда не изменяла… Я так тогда испугалась, когда он достал револьвер: Господи, думаю, неужели он хочет меня убить? Налейте мне вина…

Георгий Дмитриевич отходит и, покачивая головой, бродит по мастерской.

К о р о м ы с л о в. И охота старое вспоминать, Екатерина Ивановна. И вина не стоит, а давайте-ка я надену шубку и поедем мы себе… Георгия оставим, Бог с ним, с этими мужьями, а возьмем Лизу…

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Нет. Я с ним в автомобиле поеду. Вы думаете, я пьяна – какие глупости. Художник, я вам нравлюсь?

Т о р о п е ц. Нет.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Врете, нравлюсь. А вам, художник? Но вы такой строгий, и я вас боюсь…

Т е п л о в с к и й. Мне нравитесь.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Павел, увези ее… Я не могу… я…

К о р о м ы с л о в. Увезу, увезу… Эка беда, подумаешь, подпила барынька, это с нами каждый день бывает… А что, разве она часто?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Первый раз вижу… Павел, я с ума схожу…

К о р о м ы с л о в. Ну, ну, не сойдешь. Ты на Лизочку посмотри, вот кого мне, пожалуй, и жалко…

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Нет, вы серьезно, вы любите меня? Ах, я теперь не верю в любовь…

Т е п л о в с к и й. И уж не верю я в любовь…

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Нет, серьезно, я раз хотела выброситься в это окно. Вы не верите – как это глупо… А я вам говорю, что хотела и Богу уже помолилась… нет, струсила… Струсила… Лизочка, посмотри – я голая совсем… отчего это?

Л и з а. Ты по… позируешь.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Ах да, а я и забыла совсем: смотрю, совсем го-о-лая сижу, а кругом мужчины. Я устала, Лизочка, я ужасно устала, попробуй, какая у меня тяжелая голова. Ах, как я устала…

Л и з а. Поедем, Катя…

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Нет. Где пророк? Чего вы смеетесь… где пророк?

Т е п л о в с к и й. Ты мне предоставь это, Георгий, я с ними умею обращаться. Час покатаю по морозцу, и как рукой снимет.

К о р о м ы с л о в. Да пусть уж. Возьми открытый автомобиль.

Т е п л о в с к и й. Ну, конечно. Устал, Горя, заработался? Я к тебе завтра обедать приеду, кстати, узнаю… Живешь в номерах, один, как черт, и так, знаешь, тянет? к семейной жизни, к очагу… Бодрись, Горя…

М е н т и к о в. Остро сказано… Браво, Екатерина Ивановна. Нет, нет, господа, ко мне это не относится, я в пророки не лезу. У меня есть свои потребности, но я скромный; человек и…

Т е п л о в с к и й. Едем, Екатерина Ивановна…

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Куда?

Т е п л о в с к и й. А как приказывали: мотор готов. Едем, дорогая, погода прекрасная, и мы славно…

Л и з а. Я с тобою, Катя.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Ты? Нет, дружок, тебе не надо. Мы с ним кутить поедем, это он думает, что домой. Я домой не хочу…

Т е п л о в с к и й. Да и не надо… (Подмаргивает Георгию Дмитриевичу.) Кутить так кутить, я парень компанейский… едем…

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Видишь, Лизочка, Дай я тебя благословлю… будь умница, хорошая, дай тебе! Бог… В детскую пойди, деток моих поцелуй… Чего же ты плачешь, глупенькая?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Едем домой, Катя…

М е н т и к о в. Конечно, домой, Екатерина я вас прошу, поедемте домой… А то что же это: вместе пришли…

К о р о м ы с л о в. Подите-ка сюда, Ментиков, на слова…

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Катя, ради Бога…

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Нет, какие глупости. (Вставая.) Ох, голова кружится… где же автомобиль?

Делает несколько шагов и опускается в кресло.

Нет, я туда не могу. Горя, дай мне сюда шубку, я хочу, чтобы ты одел меня. И ботики…

Георгий Дмитриевич выходит. Ментиков огорченно стоит в стороне.

К о р о м ы с л о в. А не холодно вам будет, дорогая… Ты смотри, Яков, не простуди! Плед возьми.

Т е п л о в с к и й. Ну вот еще, ученого учи!… (Нетерпеливо.) Да что же он там? – надо самому пойти… Ага…

Горничная и Георгий Дмитриевич вносят платье Екатерины Ивановны; Георгий Дмитриевич одевает жену; став на колени, надевает ботики. Все собрались около, только Ментиков в стороне, и на дальнем диване, спрятав лицо, плачет Лиза.

Т о р о п е ц. Ну, мы тоже. Прощай, хозяин.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а (целуя мужа в голову). Миленький, мне так приятно, что ты меня одеваешь. Ты тоже устал? Бедненький! Ты береги себя, не простудись… Хорошо?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч (целуя руку и вставая с колен). Хорошо.

Т е п л о в с к и й. Готово? Идем… Позвольте, я вас под руку возьму, Екатерина Ивановна, вот так… днем это неприлично, а сейчас…

Все прощаются с Георгием Дмитриевичем; он кланяется очень низко.

К о р о м ы с л о в. Я провожу вас. Маша, идите вперед и огонь дайте…

Но в дверях маленькая остановка: Екатерина Ивановна оборачивается и зовет.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Горя! Пойди сюда, Горя… Миленький, я хочу благословить тебя.

К о р о м ы с л о в. Что за религиозное настроение… довольно уж!

Е к а т е р и н а И в а н о в н а (строго). Не шутите, это серьезно. Ну, до свидания, миленький. Господь с тобою!

К о р о м ы с л о в. Наконец-то! Я сейчас, Георгий!

Все уходят.

В мастерской остаются только Георгий Дмитриевич, Лиза и Ментиков. Лиза плачет, и плач ее все слышнее; Ментиков, повертевшись по комнате, подходит к Георгию Дмитриевичу и осторожно присаживается около него на диван. Молчание. Ментиков вздыхает.

М е н т и к о в. Уехала наша Екатерина Ивановна. (Молчание, вздох.) Папиросочку хотите, Георгий Дмитриевич?

Георгий Дмитриевич несколько мгновений с неопределенным выражением смотрит на него и берет папиросу. Слышнее плач Лизы.

Занавес