"Ржавый капкан на зеленом поле" - читать интересную книгу автора (Квин Лев Израилевич)

ПОЧЕМУ МНЕ ТАК БЕСПОКОЙНО?

Что-то мешало, что-то нарушало блаженное состояние, словно назойливо жужжащая муха.

Нет, не муха. Какой-то стук…

Медленно и мучительно долго, словно со дна глубокого омута, я выныривал из сна.

Стук повторился.

Да это же в дверь стучат!

Я проснулся окончательно и открыл глаза. На полу золотистой решеткой стлались яркие полоски света. Неистовое утреннее солнце рвалось в комнату сквозь полуприкрытые жалюзи.

— Отец! — В голосе Инги звучали нотки тревоги. — Ну открой же, отец!

— Сейчас, сейчас!

Я накинул халат, прошел к двери.

— Ну и ну! — Инга укоризненно качала головой. — Разве можно так безответственно спать! Мне уже стали мерещиться всякие ужасы.

— Который теперь час? — я потянулся, отгоняя остатки сна. — И какое тысячелетие?

— Половина восьмого. Начало атомной эры.

— И ты уже на ногах? Невероятно!

Инга подошла к окну, подняла жалюзи. Зальцбургская крепость, рельефно высвеченная солнцем, потеряла свою ночную призрачность. Отсюда, из глубины комнаты, в обрамлении оконной рамы, она казалась теперь крошечной, почти игрушечной и, пожалуй, больше всего походила на причудливой резьбы ларец.

— Я уже давно на ногах. Маргоша заявилась ровно в пять. Она хотела и тебя поднять с постели, но я своим телом прикрыла амбразуру дзота. Так что оцени, отец.

— В пять? Так рано?

— Говорит, иначе не успеем ничего посмотреть. Мы уже прошлись с ней по двум премиленьким церквушкам… Ты уж, пожалуйста, попроворнее, отец. Ровно в восемь тебя должен лицезреть сам бургомистр.

— Бургомистр? Это еще зачем?

— Не знаю. Маргоша говорит — вне всякой программы… Я подожду внизу. Там Карл с машиной.

Пришлось мне поторопиться. Не успел управиться с электробритвой, как снова постучали. Явилась фрау Келле — служительница гостиницы — с подносом: черный кофе, булочка, джем.

— Ваш завтрак, господин профессор!

— Спасибо.

Без пятнадцати восемь я был уже внизу. Фрау Маргарет в роскошном темно-рыжем парике с умопомрачительными локонами, точно букингемский королевский гвардеец в медвежьей шапке, дежурила у подъезда.

— Как бы не опоздать к бургомистру! — Она смотрела на меня с кроткой укоризной.

Карл, ловко маневрируя, помчал нас по плотно забитым автомашинами улицам. На нем был модный, в желтую и черную полоску, костюм.

— У вас богатый гардероб, Карл.

— Что вы, господин профессор! Это ведь все служебные костюмы.

— Личному шоферу бургомистра полагается быть одетым как джентльмену, — сочла нужным дать пояснения фрау Маргарет.

— Как же в таком случае должен одеваться сам бургомистр? — с ехидной наивностью осведомилась Инга.

Наш шофер весело засмеялся:

— По-всякому. Иногда меня принимают за бургомистра. Однажды приехал какой-то жирный тип из Нидерландов…

— Карл! — Фрау Маргарет строго поджала губы. — Что за выражение — жирный тип! И кроме того, господам все это вовсе не интересно.

— Да нет же, интересно, очень интересно! — тут же возразила ей Инга. — Пожалуйста, рассказывайте, Карл!

Но мы уже подъезжали к магистрату.

— Дворец Мирабель! — торжественно провозгласила фрау Маргарет. — Первая четверть восемнадцатого века.

— Мирабель? — Инга сразу встрепенулась в предвкушении милых ее сердцу исторических сенсаций. — Откуда такое экзотическое иностранное название здесь, в самом центре Австрии?

Фрау Маргарет замялась.

— Существует множество противоречивых романтических легенд… Ну вот, например, в одной из них говорится, что дворец был построен для красавицы цыганки по имени Мирабель… М-м-м… любовницы кардинала. После его смерти эту легкомысленную женщину и ее детей с позором изгнали из города. А магистрат принял закон, в котором запретил цыганам проживать в Зальцбурге. Между прочим, закон до сих пор в силе.

— Как же так! — возмутилась Инга. — Значит, если бы я была цыганкой…

— То спокойно могли бы продолжать жить в Зальцбурге. Все эти законы не более как древние окаменелости… Мы приехали, господа!

Машина подкатила к подъезду небольшого, но очень привлекательного, разукрашенного затейливым лепным орнаментом здания с примыкающим к нему просторным парком. Карл проворно обежал машину, распахнул дверцу.

— Можно, я пока погуляю по парку? — спросила Инга. — Наверное, мое присутствие у бургомистра не так уж обязательно.

Фрау Маргарет посмотрела на меня в нерешительности.

— Право, не знаю. Мне было сказано только насчет господина профессора.

— Вот и чудесно! Что-то я сегодня не расположена к беседам с бургомистрами.

По шикарной парадной лестнице с прелестными мраморными амурами на парапете мы с фрау Маргарет поднялись в приемную.

— Благодарю вас, фрау Маргарет. Пока вы свободны.

Помощник бургомистра, молодой румянощекий парень, несколько пухловатый для своего возраста, отпустив гида, указал мне на кресло.

— Прошу, господин профессор! К сожалению, произошло непредвиденное осложнение. Не далее как десять минут назад бургомистр был вынужден срочно отправиться в аэропорт. Неожиданный вызов в Вену.

— Он сделал извиняющийся жест своей маленькой изящной рукой. — Бургомистр велел принести свои самые глубокие извинения… Шефу действительно очень-очень хотелось встретиться с вами, — перешел помощник на неофициальный, доверительный тон. — По своей основной специальности он тоже историк, и когда вдобавок узнал, что господин профессор хорошо говорит по-немецки… Если не возражаете, вас примет вместо него вице-бургомистр Грубер, Франц Грубер. А теперь разрешите записать вашу фамилию. Точное произношение, ударение и все прочее. Среди иностранных фамилий встречаются очень трудные. Мы произносим их по-своему, и некоторые обижаются…

Он тщательно записал все, что я продиктовал ему по слогам, ушел с докладом и тут же возвратился:

— Господин вице-бургомистр просит вас…

Мне навстречу из-за просторного, как летное поле, письменного стола поднялся невысокий худой человек с массивным, выбритым до голубизны черепом. Вытянутое, темное, изрезанное глубокими морщинами лицо могло бы показаться угрюмым, если бы не какой-то неожиданный наивно-доверчивый, как у маленьких детей, взгляд добрых и очень усталых глаз.

— Мы рады приветствовать вас в нашем городе…

Он умудрился основательно переврать и имя, и фамилию, и даже профессию, назвав меня почему-то выдающимся геологом. Усадил за инкрустированный перламутром старинный столик с гнутыми ножками, сам сел рядом, и пошел у нас нудный, пустейший разговор: как доехал, как спал, какая чудная погода… До тех пор, пока вице-бургомистр, рассеянно проведя ладонью по своей полированной голове, вдруг не признался:

— Знаете, я ведь занимаюсь в магистрате главным образом коммунальным хозяйством. Транспорт, водопровод, канализация… Иностранных гостей мне принимать почти не приходится; это включено в компетенцию самого господина бургомистра. Так что уж простите, если я вам кажусь скучным собеседником. Так оно, вероятно, и есть.

И сразу же сквозь официальную должностную маску на меня глянуло живое человеческое лицо.

— Наверное, вам будет куда интереснее осмотреть город, чем терять время тут со мной. Давайте лучше встретимся с вами вечером, за рюмкой доброго виноградного вина. В такой обстановке, вероятно, даже я смогу разговориться. Я официально приглашаю вас с… — тут он запнулся, — с вашей спутницей от имени магистрата…

Я счел нужным уточнить:

— Со мной дочь.

По голубой бритой голове причудливыми пятнами пополз багрянец.

— Прошу простить! В некоторых деловых сферах сейчас в большой моде путешествовать с личными секретарями.

И долго тряс мою руку…

Теперь мы с Ингой поступили в полное и безраздельное владение официального городского гида достопочтенной фрау Маргарет Бунде.

И она показала свой высокий класс!

Карл довез нас до центральной части города, где начиналось царство пешеходов, и фрау Маргарет, отпустив его с машиной до полудня, повела меня и Ингу по узким средневековым улочкам, зажатым между бурной рекой Зальцах и отвесными гигантскими скалами. То и дело поправляя свой рыжий парик, широко расставляя мускулистые длинные ноги с башмаками альпинистского типа сорок второго размера, она вышагивала впереди нас, властно раздвигая плотный поток туристов и пропуская в образовавшийся узкий коридор тоненькую, хрупкую Ингу. Я шел сзади, и за мной снова смыкалось волнующееся туристское море.

В течение каких-нибудь трех часов фрау Маргарет сумела продемонстрировать нам:

самый маленький в мире трехэтажный дом с одной дверью и двумя окнами;

самый большой в мире внутрискальный гараж — в обнаруженных спелеологами и расширенных затем путем взрывов пустотах могло разместиться одновременно свыше полутора тысяч машин;

единственный в мире концертный зал, сценой которого служило средневековое ристалище, где много веков назад конные рыцари насмерть дрались на турнирах;

церковные склепы, где в ячейках наподобие пчелиных сот покоились бренные останки десятков поколений монахов;

храм с чудотворной иконой божьей матери, гарантированно исцелявший больных женщин; мужчинам святая Мария почему-то отказывала в такой милости…

Через два часа у меня уже стали гудеть ноги. Еще через час они начали подкашиваться, и я взмолился:

— Фрау Маргарет, а нет ли поблизости какого-нибудь кафе времен древних римлян с прохладительными напитками?

— Нет, нет, нет, только не здесь! Сейчас по плану экскурсии предстоит подняться в крепость.

Я, задрав голову, в полном отчаянии посмотрел на отвесную скалу. Неужели нам под предводительством фрау Маргарет придется брать штурмом эту неприступную твердыню, которая не покорилась еще ни одному воинству мира?

К моему счастью, штурмовать не пришлось. Наверх вела зубчатая железная дорога с двумя вагончиками: один полз по скале вверх, другой в это время опускался.

В крепости, помимо затхлых казарм, капониров и бастионов, оказался еще и очаровательный летний ресторанчик с террасой. Пока Инга под руководством фрау Маргарет любовалась великолепным видом, который открывался отсюда на город и окружавшие его высоты, я в буквальном смысле слова упивался холодным оранжадом, восстанавливая утерянные организмом запасы влаги.

— Все, все, все! — захлопала в ладоши фрау Маргарет, прерывая мое наслаждение. — Господин профессор, машина уже ждет нас внизу…

Карл жалостливо качнул головой, когда я с негромким стоном повалился на пружинистое сиденье его «форда». Я дотащился до машины один. Фрау Маргарет с Ингой забежали по дороге еще в какую-то церковь.

— Досталось, господин профессор?

— Ох, не спрашивайте, Карл! Где вы выкопали такое бесценное сокровище?

— Вот уж не знаю. По-моему, она была гидом, когда я еще не появился на свет божий.

— И английская королева тоже прошла сквозь все это? Как же Англия не объявила вам войны?

Появилась фрау Маргарет и сразу приняла на себя верховное главнокомандование:

— Карл, в Гелльбрунн! Скорей!.. Влево! Вправо!..

Гелльбрунн, увеселительная летняя резиденция прежних зальцбургских правителей, находится километрах в двадцати от города. Его главная достопримечательность — водяные игры. В гротах, в беседках, возле многочисленных статуй — повсюду скрыты ловушки, откуда на вас в любой момент может брызнуть вовсе не безобидная струя. Это весело — особенно для тех, кого не облило. Но и промокшим тоже не остается ничего другого, как смеяться вместе со всеми.

Говорят, самое веселье начиналось тогда, когда власть имущий усаживался обедать на вольном воздухе. Он милостиво приглашал за стол своих приближенных, а в самый разгар пира поворачивал потайной рычажок. Сразу же из многочисленных отверстий в сиденьях начинали хлестать сильные холодные струи. Подняться же и отбежать никто не смел. Первым встать из-за стола мог только правитель.

То-то было весело!..

— В здешнем ресторане для господ предусмотрен обед! — громогласно объявила фрау Маргарет.

Для господ…

У Инги сузились глаза. Это было плохим предзнаменованием, и я уже стал опасаться повторения вчерашнего инцидента из-за Карла.

Фрау Маргарет отвела меня в сторону:

— Господин профессор не будет возражать, если я припишу ему в счет лишнюю порцию? — спросила она заговорщицким шепотом.

— То есть?

— Ну, как будто вы съели за обедом не один шницель, а два… Все дело в том, — тут же пояснила наш гид, — что в счете мне предоставлено право указать только троих. А Карл…

— Да ради бога!

Пусть в муниципальной бухгалтерии позавидуют аппетиту советского профессора истории!

Во время обеда неутомимая фрау Маргарет объявила дальнейшую программу. Еще с пяток церквей, два музея, три дома, где жили знаменитости, парки, колодцы и кладбища.

Это уже слишком. Пора просить пощады.

— К сожалению, я не смогу.

— Что такое? — Фрау Маргарет вскинула голову наподобие строгой учительницы. — Почему?

— Мне нужно написать несколько неотложных деловых писем.

— Ах так!

Против этого она никак не могла возразить. Дело для каждого человека — главное в жизни.

Инга смотрела на меня с легкой иронией. Она-то уж кое-что знала про мои деловые письма! Но промолчала, не сказала ничего. И на том, как говорится, спасибо!

На обратном пути мы сделали небольшой крюк. Фрау Маргарет решила показать нам церковь, построенную в архисовременном стиле. Она, конечно, уловила повышенный интерес Инги к церквам и, истолковав его по-своему, пыталась поддержать этот душеспасительный порыв советской девушки.

Но ее ждал конфуз.

На двери странного, построенного в виде шатра здания с непомерно высоким цементным столбом колокольни на отлете висела табличка с надписью: «Ввиду непотребных действий с 11 до 17 церковь закрыта».

Конечно же, Инга немедленно потребовала объяснений:

— Что за «непотребные действия»? Фрау Маргарет, я что-то не очень понимаю.

— Ну… это… как сказать? — мучилась наш бедный гид. — Всякие невоспитанные юноши и девушки…

— Что? Что? — не унималась безжалостная Инга.

— Целуются в церкви… Очень редко, разумеется… Но все-таки… Так неприятно…

Карл усмехнулся:

— Я бы не сказал!

Она тотчас же обрушила на него звуковой удар:

— Карл!

И весь оставшийся путь ворчала по поводу распоясавшейся молодежи, совершенно забывшей и честь, и стыд, и самого господа бога.

Мы высадили женщин возле старинного моста через злую, вспененную Зальцах, за которым начиналась пешеходная зона.

— Вот, господин профессор, теперь вы на своем собственном опыте можете оценить все достоинства нашего славного гида. — Карл смотрел на меня с веселым сочувствием. — Прикажете доставить в гостиницу?

— Если можно, провезите немного по городу. Скажем, в район новостроек.

— Как будет угодно, господин профессор. Только, если разрешите, сначала придется заехать на заправку.

— Горючее кончается?

— Не то чтобы кончается. Просто я люблю с запасом. А тут провозился на мусорке и не успел.

— Так вы еще и на другой машине работаете?

— А как же! Освобождается «форд» — сразу на мусоровоз. Не только я — все шоферы магистрата. Рабочий день должен быть загружен. Ни минуты простоя!

Заправочных станций, как и в Вене, здесь было множество. На улицах, во дворах, под землей. Карл направил свой «форд» к крохотной бензозаправке неподалеку от дворца Мирабель.

— Тут совсем рядом терраса со смешными каменными карликами. Может быть, господин профессор посмотрит, пока я буду заправляться?.. Обратите внимание — у них у всех отбиты носы. Во дворце Мирабель в годы оккупации размещался американский штаб, и офицеры во время вечеринок выходили на вольный воздух тренироваться в стрельбе…

Старинные каменные фигурки действительно были весьма забавными. Они изображали всевозможных уродцев в шутовских костюмах и колпаках. По всей вероятности, прототипами для скульпторов служили вполне реальные люди. В те времена было принято содержать при дворах карликов с физическими изъянами.

Носы у фигурок были сделаны заново. Даже по цвету они резко отличались от основного камня. До каких же чертиков надо было напиваться, чтобы открывать варварскую пальбу по произведениям искусства!

Я подошел к месту, где мы условились встретиться с Карлом, и стал спускаться по каменным ступенькам.

В этот момент яркий луч света из бокового окна проезжавшей внизу, по мостовой, автомашины резко ударил в глаза. Как будто в меня с помощью большого зеркала пустили солнечного зайчика.

Я посмотрел вслед машине.

Черный «мерседес» с дизельным двигателем.

Прежде чем автомобиль завернул за угол, я успел разглядеть номер.

Тот самый!..

Подъехал Карл. Выбежал, открыл дверцу.

— Прошу, господин профессор. Надеюсь, я отсутствовал не слишком долго?.. Думаю, лучше всего нам проехать в район источника… Это, правда, неблизко, но зато вы увидите большой современный комплекс. Кстати сказать, я тоже живу в том микрорайоне.

— Знаете, Карл, я передумал. — Внезапно возникший здесь, в Зальцбурге, знакомый «мерседес» основательно испортил мне настроение.

— Все-таки лучше в гостиницу. Отдохну немного, а потом, прежде чем возвращаться за женщинами, вы заедете за мной. Хорошо?

— Как будет угодно, господин профессор. Если вы чувствуете, что устали, то, разумеется, лучше всего полежать.

По пути в гостиницу я спросил:

— Вы говорили, Карл, у вас родственные связи в дорожной полиции?

— Совершенно верно. Родной брат в управлении в Вене.

— Не могли бы вы оказать мне одну услугу?

— Я весь внимание, господин профессор.

— Можно ли установить личность владельца, если известен номер его машины?

— Нет ничего проще, господин профессор.

— Это должно занять много времени?

— Сущий пустяк! У нас с Веной автоматическая связь. Я позвоню Гюнтеру прямо из магистрата. Не будете ли любезны назвать интересующий вас номер?

Я чуть помедлил, пока решился.

— «Мерседес», ве, двадцать три триста двадцать пять.

Карл кивнул:

— Спасибо.

— Вы не запишете?

— Нет необходимости, господин профессор. У меня отличная память, и особенно на числа. Господин бургомистр говорит, что я ходячий телефонный справочник. Он, конечно, шутит, но я и в самом деле помню уйму телефонов.

Мы подъехали к серому зданию с широкими проемами окон, на верхнем этаже которого помещалась служебная гостиница магистрата.

— Господин профессор, разрешите спросить, как вы переносите автомобильную езду? Я имею в виду довольно долгую дорогу. — Карл по-особому, с хитринкой, улыбался. — Нет-нет, это не пустое любопытство, не подумайте!

— Вполне нормально. Я сам вожу машину.

— О, тогда у вас будет отличная возможность посидеть за рулем.

— К сожалению, я не захватил с собой водительские права.

— Жаль! Очень жаль! Такая прекрасная поездка.

Интригующая улыбка по-прежнему не сходила с его лица.

— А что такое? — спросил я. — Вы задаете загадки, Карл. Я сгораю от любопытства.

— Только не выдавайте меня, это сюрприз. Пока вы маршировали строем по старому городу под командой фрау Маргарет, в магистрате меня предупредили, чтобы я завтра был готов к поездке в Инсбрук.

— Нет, вы ошибаетесь, это не с нами. Мы с Ингой должны ехать поездом.

— Я же говорю — сюрприз. Вы очень понравились вице-бургомистру. Это его личное распоряжение. Когда отсутствует бургомистр, «форд» находится в ведении господина Грубера… Ну как? — спросил он, торжествуя.

— Замечательно! Дорога, очевидно, интересная.

— Интересная?! Да ничего подобного вы больше нигде не увидите. Эти снежные пики! Эти колоссальные спуски и подъемы! А Целль-ам-Зее! Да уж из-за одного этого можно выбросить в урну поездной билет! Представьте себе: зеркальная гладь горного озера — и в нее смотрится седая вершина со сверкающими на солнце ледниками!

— Да вы просто поэт!

Карл сиял.

— Ах, господин профессор, проедем это местечко — и вы тоже заговорите стихами!.. А что бы вы увидели, прошу прощения, из окна поезда? Кусочек пресной равнины?.. О, простите! — спохватился он. — Вам нужно отдохнуть, а я тут задерживаю со своей пустопорожней болтовней…

Я поднялся к себе в номер, сел в кресло.

Нужно было собраться с мыслями.

Значит, этот «мерседес» не только венский эпизод. И похоже, дело не в Шимонеках, не в наркотиках.

Следят за мной.

Почему? С какой целью?

Тут может быть несколько возможностей.

Вариант первый. Они — я не знаю еще, кто такие, просто условно называю их «они» — почему-то решили, что я советский разведчик, и прощупывают мои связи.

В пользу этого варианта, каким бы невероятным он ни казался, говорит ряд обстоятельств. Телекамера в нашей венской квартире. Внешнее наблюдение — правда, слишком уж назойливое, прямолинейное. Аппаратура слежения, установленная в «мерседесе». Луч света, попавший мне в глаза возле парка Мирабель, конечно, не безобидный солнечный зайчик, теперь у меня не было на этот счет никаких сомнений; он исходил, скорее всего, от сложной системы зеркал, установленной на переднем сиденье «мерседеса». Такая аппаратура дает возможность, не поворачиваясь, незаметно, наблюдать за всеми сторонами улицы.

Вариант второй. Я оказался в поле зрения латышского эмигрантского отребья, имеющего в ряде западных стран, в том числе и в Австрии, филиалы своих организаций под самыми безобидными и неожиданными вывесками: «Союз ветеранов», «Союз латышей-лютеран», «Общество любителей знаков почтовой оплаты Латвийской республики»…

Что ж, вполне вероятно. Мои научные работы, особенно последних лет, раскрывающие социальный механизм фашистских режимов в Прибалтике, им, конечно, пришлись не по нутру. Тем более, что некоторые из этих работ изданы в переводах на Западе и не остались незамеченными. Во всяком случае, авторитета от них эмигрантским заправилам не прибавилось, и, наверное, они не прочь мне хорошенько насолить.

Но как? Подглядывать с помощью телекамеры, не приведу ли я к себе на дом веселых венских барышень?

Ждать, когда во время телефонного разговора у меня вырвется бранное слово, чтобы записать его на магнитофонную ленту и растрезвонить потом всему миру, как непристойно выражается советский профессор?

А уличная слежка? Что она может им дать?

Нет, как-то не вяжется все это с эмигрантскими организациями.

Остается третье…

Хотя если хорошенько подумать, то и здесь процент вероятности ничтожно мал. Ведь тридцать лет прошло с той поры, больше четверти века! Так что же, все проверяли меня эти долгие годы?

Нет, если бы они хотели подобраться ко мне, то давно уже нашли бы подходящую возможность.

Скорее всего, что-то другое. Четвертый вариант. Пятый. Шестой… Кто знает!

Одно только не подлежит теперь никакому сомнению: следят именно за мной. Полиция давно бы уж выяснила, что мы с Ингой никакого отношения к Шимонекам не имеем. Но почему следят? Кто? И что за игру они затеяли?..

В дверь осторожно царапнулись.

— Отец… Ты, надеюсь, не спишь?

— Заходи, дочка.

В руке Инга держала большую коробку.

— Фу! — Она рухнула в кресло. — Кажется, я начинаю понимать некоторых симулянтов.

— Почему вы не дождались машины?

— Не бегать же по кладбищам с таким ящиком! Маргоша — прелесть! Эти зимние сапоги повсюду стоят семьсот шиллингов. А она добыла за двести. Я спрашиваю, есть ли между ними различие? Она говорит: «А как же! Все дело в этикетке. Одна — „Мейд ин Итэли“ — для дураков, другая — „Мейд ин Аустриа“ — для умных». У них здесь, оказывается, тоже кидаются на импортное. А сапожки, доложу тебе, весьма и весьма! Хочешь посмотреть? — она взялась за коробку. — Сейчас натяну.

Я отчаянно замахал руками.

— Как-нибудь потом!

— Ну что за невозможный человек! Даже похвастаться не даст… Ох! — вдруг спохватилась Инга. — Я же забыла! Через полчаса Маргоша явится за нами — вице-бургомистр приглашает на ужин в шикарнейшем ресторане. Как ты думаешь, в джинсах туда удобно?

Я озадаченно посмотрел на нее, ожидая подвоха. Инга не часто советовалась со мной по поводу своего гардероба. Скажу «неудобно», а она возьмет да наденет!

— По-моему, сейчас носят все, — сказал я дипломатично. — Ты видела на площади — парни в плавках, а девицы в купальниках. Если, конечно, эти жалкие полоски материи можно назвать купальниками.

— Бикини! — рассмеялась Инга. — Это американцы, хиппи. Они там пытались купаться в фонтане, но полиция прогнала… Хорошо, отец, — вдруг произнесла она с несвойственным ей смирением, — будь по-твоему. Надену-ка я голубое с брошью. Оно тебе, кажется, нравится…

Инга ушла к себе в комнату переодеваться.

Снизу позвонил Карл.

— Разрешите подняться к вам, господин профессор?

— Конечно, конечно!

По лицу было видно: у него новости.

— Рад доложить: разговор с Веной состоялся.

— Уже?

— Я вам сказал — это очень быстро. Словом, интересующая вас машина числится за неким господином… Момент! — Он полез во внутренний карман за записной книжкой. — У меня, как я уже говорил, хорошая память, но эти иностранные фамилии… За господином Янисом Берзиньшем. — Непривычную для него труднопроизносимую фамилию Карл прочитал по слогам. — Вена, четырнадцатый район, Герцоггассе…

Он назвал номер дома, квартиры.

Берзиньш. Латыш… Все-таки вариант номер два? Эмигранты?

— Большое спасибо, Карл.

— Пустяки, господин профессор. А что, этот Бер… Бер… Ну, словом, тот, с «мерседесом», он ваш знакомый?

— Нет. Просто машина несколько раз попадалась у меня на пути, и я решил поинтересоваться.

— А не она ли была на заправке, когда я вас оставил у каменных карликов? Двое господ. Один — молодой, рыжий, за рулем, в таких забавных темных очках. А второй — толстый старик. Крепкий еще, коренастый, но старик. Глубокие морщины, потухшие глаза. Лет этак под семьдесят. Или еще больше. Они как раз усаживались в машину, когда я подъехал.

Вошла Инга.

— Ну как? — И грациозно повернулась, давая нам возможность оценить ее наряд.

— Прилично, — сдержанно отозвался я, хотя Инга была прелестна в своем легком воздушном платьице.

— Прилично… — Она недовольно поморщилась. — А что вы скажете, Карл?

Он всплеснул руками.

— Я онемел, фрейлейн Инга!

— Вот это я понимаю: настоящая мужская оценка! А то у тебя только две градации: прилично и неприлично… Благодарю вас, господин Карл!

Она присела перед ним в церемонном реверансе.

Моя очередь онеметь настала, когда внизу перед нами возникла вдруг фрау Маргарет в вечернем туалете. Она, по всей видимости, собиралась вместе с нами на ужин. Свой рыжий парик с локонами она сменила на другой, пепельного цвета, и под замысловато уложенными тяжелыми прядями ее длинное загорелое, кирпичного цвета лицо казалось в индийской чалме. Отдававшее дань моде короткое темное кримпленовое платье открывало спортивные ноги с мощными выпуклостями икр. Туфли на высоком каблуке возносили и без того не обиженную ростом фрау Маргарет на недосягаемую высоту.

— Ну как, господа? — спросила она, в точности повторяя вопрос Инги и так же кокетливо повернулась, по-видимому чрезвычайно довольная собой и своим нарядом.

Мы, пораженные, молчали. Первой нашлась Инга:

— Мужчины онемели от восторга.

— Благодарю! — Фрау Маргарет сияла. — Это самый приятный из всех возможных комплиментов… Что с ключами? — обратилась она к Карлу. — Вы все-таки сумели их выручить?

— Нет.

Его лицо омрачилось.

— Вот так! — сказала она со строгой укоризной. — Придется теперь ночевать в шоферской на скамейке.

— Какие ключи? — Инга, учуяв драму, переводила взгляд с Карла на фрау Маргарет. — И почему кому-то нужно будет ночевать на скамейке?

— Вовсе не кому-то! — рассмеялась фрау Маргарет. — Совершенно конкретному лицу по имени Карл.

— Что же случилось?

Был самый час «пик». Мы прочно застряли в длинном ряду машин, выстроившемся в переулке перед светофором. Он пропускал на главную улицу в час по чайной ложке, и Карл, ожидая своей очереди, стал рассказывать.

Он живет в новом районе, далеко от магистрата. А так как с общественным транспортом в городе туго, то добирается до места работы на собственном «фиате». А вечером, поставив бургомистровский «форд» в гараж, возвращается домой на своей машине. Шоферам строжайше запрещено пользоваться служебными машинами для своих нужд. Даже если требуется за чем-нибудь срочно подъехать домой, поставь магистратскую машину на место, садись на свою и поезжай. Только так — и никак иначе!

Сегодня утром, когда Карл явился на работу, его сразу же позвали к вице-бургомистру. Он защелкнул предохранитель и захлопнул дверцу машины, не заметив, что ключ от нее на брелоке вместе с несколькими другими ключами остался в замке зажигания.

Спохватился только, когда собирался ехать домой на обед. Туда-сюда — ничего не получается, ни одной дверцы в «фиате» не открыть. И домой, за запасным ключом, не попадешь: ключ от квартиры тоже остался в машине на брелке. Будь жена в городе, можно было бы хоть ей позвонить. Но она работает далеко, в соседнем поселке.

А так как наш ужин с вице-бургомистром наверняка затянется, то шагать пешком за пятнадцать с лишком километров, в полночь, после того как он доставит меня с Ингой в гостиницу, не будет уже иметь никакого смысла: в пять утра надо снова быть на работе.

— Но ведь все очень просто! — воскликнула Инга. — Вы быстренько съездите домой, пока мы будем расправляться в ресторане с форелью по-рыбацки.

— Нет-нет! — Фрау Маргарет энергично затрясла головой. — Ни в коем случае! На служебной машине ему нельзя. У нас это очень-очень строго. Могут сразу уволить. Где он потом найдет работу?

Мы уже подъехали к самому светофору и опять остановились. Красный!

— Карл, — сказал я, — мы же, кажется, собирались с вами осмотреть район новостроек у источника. По-моему, теперь самое время.

Карл сразу все понял и обрадовался:

— Как прикажете, господин профессор. Жена наверняка уже дома.

Фрау Маргарет тотчас же поднялась на дыбы:

— Что вы! Как можно! Вице-бургомистр с супругой ждут в ресторане!

Я посмотрел на часы.

— До назначенного времени осталось ровно тридцать минут.

— Да, но за тридцать минут мы туда даже еще не доберемся! — загорячилась встревоженная не на шутку фрау Маргарет. — Нет-нет-нет!

Карл выруливал на магистраль.

— Это верно. Сейчас самое движение…

Чтобы выручить Карла, нужно было стоять на своем, сломив сопротивление фрау Маргарет, да и его собственную, ставшую уже чертой характера привычку ни на йоту не отклоняться от распоряжений начальства.

— Карл, у вас ведь такая мощная рука в дорожной полиции. Надавите чуть сильнее на газ. А насчет господина вице-бургомистра можете быть совершенно спокойны. Он не рассердится ни на вас, ни на фрау Маргарет. Я всю вину возьму на себя. Или мы все вместе дружно взвалим ее на Ингу. Пожалуй, даже еще лучше. Взбалмошная девчонка, какой с нее спрос!

— Да, я человек молодой, своенравный, упрямый и настырный, — охотно подхватила Инга. — И требую, чтобы меня немедленно повезли к этому ручью!

— Не к ручью, а к источнику, — поправил я.

— Тем более! Посетить Зальцбург и не побывать у источника — просто неслыханный скандал!

Фрау Маргарет беспокойно ерзала на сиденье.

— А вице-бургомистр с супругой пусть себе изнывают в ожидании, так?

Кажется, она уже начинает привыкать к мысли, что придется ехать за ключом.

— Посидят, отдохнут, послушают музыку… Представляю себе, как он устает за день, бедняга! Там ведь, наверное, неплохой оркестр? — невинно поинтересовалась Инга. — Не так ли, фрау Маргарет? Или вы не знаете?

Она умышленно играла на струнах профессионального самолюбия нашего гида.

— Как это я не знаю! «Блу Джекс» — лучший поп-ансамбль Зальцбурга.

— Вот видите… Милая фрау Маргарет, мой отец — гость магистрата, а я его единственная дочь. И вы не можете, ну просто не имеете права отказать нам в этом маленьком удовольствии… Прошу вас, Карл!

— Слушаюсь, барышня! — Карл наконец решился и резко, на скорости развернул машину. — Попробую верхней дорогой, там намного ближе. Правда, несколько дней назад у церкви чинили мостовую, проезд был закрыт. Но может быть, господь бог придет нам на помощь и все уже сделано.

«Форд» нырял в узкие извилистые улочки, визжа шинами, срезал повороты, опережая другие машины и проскакивая на свободный путь перед самым носом ошарашенных водителей. Они ударяли по тормозам и грозили нам вслед кулаками.

Фрау Маргарет окончательно смирилась с неизбежностью. Лишь побуркивала негромко:

— Источник! Там и источника-то никакого нет! Одно лишь название.

— Что вы говорите! — Инга усиленно демонстрировала интерес. — Но, видимо, был когда-то?

— Очень давно. Осталось всего лишь два-три упоминания о якобы благотворном влиянии воды источника на распухшие суставы в хрониках времен первых Бабенсбергов…

Господь бог был на нашей стороне. Риск оправдал себя полностью. Мостовая на сомнительном участке у церкви оказалась в полном порядке. Минут через десять Карл снова выскочил на забитую машинами магистраль, но уже возле самого микрорайона.

Он подвел «форд» к типовой пятиэтажке.

— Фрау Маргарет, развлеките, пожалуйста, наших уважаемых гостей какой-нибудь сказкой из истории города, — весело предложил он, глуша мотор. — Может быть, о нашем микрорайоне уже успели сочинить. Мне потребуется ровно три минуты.

И понесся в дом.

— «Успели сочинить»! — оскорбилась фрау Маргарет. — Какой наглец! Я ничего не сочиняю, а излагаю только строгие факты и научно обоснованные гипотезы… А этот их микрорайон! — Она презрительно фыркнула. — Обыкновенная, ничем не примечательная типовая окраинная застройка. Дешевое строительство, дорогие квартиры.

Мы вышли из машины. Район напоминал обычные наши Черемушки в любом большом советском городе. Вот только новая беленькая церковь с черным крестом на изящной башенке разрушала это впечатление.

— А почему квартиры дорогие? — неосмотрительно погрузилась Инга в таинственные глубины экономики. — Ведь по логике вещей как раз наоборот. Если строительство обходится дешево, то и квартиры должны стоить дешевле.

— Ах, я не знаю! — Фрау Маргарет встревоженно поглядывала на наручные часы. — Говорил — три минуты, а уже прошло целых пять… У нас, в Австрии, страшно запутанное жилищное законодательство. Чем позже построен дом, тем дороже в нем квартиры. Говорят, это делается с целью привлечения частных капиталов в строительство. А в итоге какая-то бессмыслица: прекрасные квартиры в центре обходятся жильцам в три-четыре раза дешевле, чем в этих коробочках… Впрочем, — спохватилась она, решив, что наболтала лишнее, — возможно, я что-то напутала. Современные экономические проблемы не по моим старым зубам.

Вернулся Карл и вместе с ним миловидная, улыбающаяся молодая женщина.

— Моя дражайшая половина, — с комической церемонностью представил Карл. — Леопольдина-Элизабет.

— Так меня никто никогда не зовет! — Она, явно смущаясь, протянула руку мне, Инге. — Просто Лиззль…

— Вот покажи и покажи ей тотчас же советских господ, чтобы она своими глазами могла убедиться в их существовании! Ну как, теперь довольна?

— Перестань, Карл!.. Я вам так благодарна, господин профессор! Меня всегда охватывает смертельное беспокойство, когда Карл опаздывает домой хотя бы на час. Каждый день только и слышишь: убийство, пьяная драка, террористический акт. А если бы он совсем не явился сегодня? Даже страшно подумать!

— Лиззль, кончай причитать! — Карл уже сидел за рулем. — Мы очень спешим.

— Сейчас, сейчас… Господин профессор, у нас завтра небольшое семейное торжество… Ну, словом, уже три года, как мы познакомились с Карлом…

— Всего-то? — деланно удивился тот. — А мне показалось, прошла целая вечность.

— Помолчи!.. Словом, я завтра в больнице не работаю, меня отпустили на субботний день… и на обед у нас любимое семейное блюдо — кнедлики со сливами… Знаете, мама у меня чешка, она обучила меня кое-каким секретам, кнедли получаются очень вкусными… И если господин профессор сочтет возможным… И конечно, вы тоже, барышня…

— она повернулась к Инге. — Мы с Карлом были бы просто счастливы видеть вас у себя.

— Кнедлики! — радостно воскликнула Инга. — Столько читала о них, но не ела ни разу… Отец! Ну что молчишь! Ты же все-таки глава семьи!

— Благодарю вас, фрау Лиззль. Вы сами слышите, дочь моя в восторге. Если я откажусь, она меня съест вместо ваших кнедликов.

— Значит… — Ее голубые глаза счастливо заблестели. — Спасибо! Спасибо!.. Это будет для нас настоящим праздником.

— Лиззль, ну, Лиззль! — Карл включил передачу. — Наши гости правда очень спешат.

Машина отъехала, с ревом набирая скорость. Лиззль долго, пока мы не потеряли ее из виду, стоя на краю тротуара, махала нам вслед.

Мы прибыли в ресторан, где должен был состояться ужин, с опозданием на двенадцать минут. Метрдотель, с застывшей профессиональной улыбкой, непрестанно кланяясь на ходу, провел нас в отдельный, шикарно обставленный кабинет. Увы! Даже здесь на стене красовалось преследовавшее нас повсеместно, как рок, старое тележное колесо.

Вице-бургомистр был с супругой — невидной серенькой женщиной с птичьим лицом и жидкими седоватыми, гладко зачесанными и собранными на затылке в старомодный узел волосами. Он не высказал ни слова упрека. Но взгляд в сторону фрау Маргарет был достаточно красноречив. Я счел необходимым объяснить:

— Прошу прощения за опоздание, господин вице-бургомистр! Это исключительно моя вина. Знаете, как бывает. В решающий момент что-то случилось с моей электробритвой. Пока я ее налаживал, ушло время.

— Как? И у вас тоже? — неожиданно обрадовался вице-бургомистр. — Что ты теперь скажешь? — торжествуя, обратился он к мадам Грубер. — Дело в том, господин профессор, что ровно неделю назад мы опоздали на званый обед к бургомистру именно из-за этой чертовой электробритвы.

— Франц! — робко упрекнула жена.

— Да, да, именно чертовой! — настаивал он с неожиданным темпераментом. — Эти чертовы приборы имеют обыкновение в самую неподходящую минуту подводить своих хозяев. Верно, господин профессор?.. А наши жены, поскольку им никогда не приходится иметь с электробритвами дела, не могут этого понять!.. Фрау Бунде, вы свободны. Скажите Карлу, он отвезет вас, куда вам нужно.

— Благодарю, господин вице-бургомистр, — ответила та едва слышно.

Бедная фрау Маргарет!

Инга осталась верной себе и тут же ринулась в бой за справедливость и попранное человеческое достоинство:

— Господин вице-бургомистр, нельзя ли…

Но фрау Маргарет не дала ей договорить.

— Спасибо, милочка, у вас доброе сердечко. Но я, правда, очень-очень тороплюсь. У меня билет на концерт. Чрезвычайно популярный лирический тенор.

Неожиданно нагнувшись и чмокнув оторопевшую Ингу в щеку, она царственно удалилась, поправляя на ходу съехавший набок пепельный парик.

Действительно ли у нее был билет на концерт или она придумала это в последний момент?..

Ужин начался в несколько натянутой атмосфере. Инга свирепо молчала, склонившись над тарелкой. Вице-бургомистр, прихлебывая вино, задавал мне какие-то нудные вопросы о водоснабжении советских городов. Я отвечал как умел, а поскольку мои дилетантские сведения о питьевой, технической и прочих видах воды его совершенно не интересовали, он, едва дослушав, задавал следующий вопрос. Очевидно, они у него были приготовлены заранее.

Но по мере того как пустела бутылка рейнского, вице-бургомистр оживлялся. На его впалых костистых щеках заиграл румянец, даже голубовато-серая кочка на голой черепной коробке заметно порозовела. В конце концов он решительно взмахнул рукой:

— Да ну их к чертям, все эти служебные разговоры!

— Франц! — снова пискнула жена.

— Что Франц! Что Франц! — развернулся он к ней с внезапной удалью. — Могу я с человеком хоть раз поговорить по-человечески? А то весь день с утра до ночи транспорт, мусор, канализация, водопровод! Водопровод! Канализация! Мусор!.. А бумаги! Кошмар! Входящие, исходящие! Сверху, снизу! Поверите, мне даже по ночам снится бумажный поток. Лавина бумаг — и я бреду, разгребая их, как воду… Хотите, расскажу анекдот про бумаги? Ха-ха-ха!

— Франц!

Он только отмахнулся.

— Приходят из гостиничного треста к… ну, скажем, к чиновнику очень высокого ранга и начинают уговаривать: «Разрешите нам уничтожить архивы листков прибытия. Залежи никому не нужных бумаг. За сто лет. Целые комнаты забиты. Целые этажи. Целые здания». Уговаривали, доказывали, наконец уговорили. «Хорошо. Так и быть, уничтожайте. Только сначала снимите с каждой бумажки по три копии и сдайте на вечное хранение. Вдруг когда-нибудь да потребуется». А? Каково?

И пошел сыпать анекдотами…

Вице-бургомистра было просто не узнать. Веселье бурно рвалось из него наружу, как будто вдруг вылетел какой-то предохранительный клапан, плотно закрытый в течение всей рабочей недели.

Потом он неожиданно пригласил Ингу на танец — в соседнем зале беспрерывно грохотал современный мегадецибельный джаз-банд. Мы остались с его супругой вдвоем.

— Простите его, пожалуйста, господин профессор! Франц очень редко выпивает и поэтому… переоценил свои возможности.

И вдруг ее тоже прорвало, только совсем в другом направлении:

— Он тянет на себе весь магистрат. Как ломовая лошадь. Бургомистр только представительствует и произносит речи, а вся черновая работа ложится на Франца. Вы посмотрите, как он высох! Разве так можно! Не пьет, не ест, ни сна, ни покоя!.. Господи, когда же это все кончится!

Она все стенала и стенала, глядя на меня с какой-то непонятной надеждой.

Вернулся после танца вице-бургомистр с Ингой. Он тяжело дышал, как будто долго поднимался в крутую гору.

— Боюсь, что современные танцы уже не совсем по мне. Какую оценку я заслужил у вас, уважаемая фрейлейн?

Как она выкрутится? Только бы не ляпнула обидное.

Я зря волновался за свою дочь. Напустив на себя серьезность, Инга наморщила лоб:

— Оценки, которые я ставлю своим партнерам, обычно слагаются из трех компонентов, — начала она с профессорской рассудительностью. — Техническое мастерство, артистизм и галантность. Так вот, техника у вас, откровенно сказать, немного хромает. Зато за галантность вы безусловно заслужили пятерку с плюсом.

Вице-бургомистр, очень довольный, расхохотался.

— Ну, что скажешь! — торжествуя, обратился он к жене. — Знаете, господин профессор, вы и ваша дочь мне ужасно пришлись по душе. Давайте веселиться дальше!..

Было уже за полночь. Мы спускались к машине по широкой лестнице. Вице-бургомистра пошатывало, и я слегка придерживал его за локоть.

— Да, это был знатный вечерок!.. Господин профессор, я желаю сделать для вас что-нибудь приятное.

— Мы уже и так многим обязаны вам, господин вице-бургомистр.

— Это все чепуха! Это все по служебной линии! А вот по доброй воле, просто из чувства симпатии… Давайте так. Завтра днем вы должны уехать в Инсбрук. Экспрессом «Моцарт», не так ли? Кстати сказать, тут сегодня в магистрат заявлялись какие-то люди, просили вас ни в коем случае не задерживать, там будут ждать, в Инсбруке. Так вот, черт с ним, с экспрессом! Я дам вам Карла и отправлю с ним на машине! Вы заявитесь в Инсбрук еще раньше, чем «Моцарт». И к тому же будете приятно путешествовать. А мне будет приятно сознавать, что вы приятно путешествуете.

Он снова громко захохотал, довольный своим немудреным каламбуром.

Я насторожился.

— А что за люди, господин вице-бургомистр?

— Какие люди?

— Которые просили меня не задерживать?

— А-а!.. Да черт их знает! Наверное, из Инсбрука, откуда же еще? Я сам их не видел и не слышал, они говорили с моим референтом…«Мариандл-андл-андл!» — затянул он старый, популярный в Вене еще в послевоенные времена шлягер.

— Франц! Франц! — твердила мадам, пугливо озираясь. — Прошу тебя!

— Песня вполне приличная. К тому же я исполняю ее не в солдатском, а в офицерском варианте. Ха-ха-ха!.. «Мариандл-андл-андл, любимый котик Мариандл…»

Странное дело! Во мне опять возникла и все более укоренялась мысль, что эти люди приехали на знакомом мне «мерседесе».

Сколько я ни убеждал себя, что все это ерунда, чушь, что я немного выпил и у меня просто разыгралось воображение, догадка эта не исчезала, а, наоборот, крепла все больше.

Ну хорошо, предположим, приезжали именно они.

Но почему, в таком случае, им было нужно, чтобы я отправился в Инсбрук поездом? Не в автомашине, не самолетом, а именно поездом?

Почему?