"Бронтомех!" - читать интересную книгу автора (Коуни Майкл)

16

Бывали моменты, когда нас тянуло к общему веселью. Допустим, сидим мы на хребте над поселком, и летний ветер становится прохладным, а тепло недавней любви улетучивается из наших тел. И Сюзанна, к примеру, встает и тянет меня за собой, говоря:

— Пора снова повернуться лицом к действительности, Монкриф.

Я целую ее, и мы в обнимку идем в поселок. Внизу между куполами, добродушно кивая друг другу, ходят счастливые люди; и вскоре мы присоединяемся к ним и тоже киваем и улыбаемся…

Много лет назад я смотрел сериал по трехмерному телевидению; кажется, он назывался «Чужие среди нас». Эти чужие были инопланетянами со способностями к перевоплощению — примерно, как у аморфов — только они неизменно оказывались злодеями. В последнем эпизоде они представали без маскировки: корчась и извергая дым из лазерных ран, они возвращались к своей естественной — и малосимпатичной — форме, ужасая зрителей.

Потом приняли Галактический правовой акт, который положил конец подобному неприязненному изображению наших братьев со щупальцами.

Это я к тому, что ситуация никогда не изображалась с точки зрения инопланетян. Никогда не пытались показать чувства инопланетянина, окруженного враждебными людьми. Наверно, спонсоры считали, что публика не сможет этого оценить.

Теперь мы с Сюзанной испытали это на собственной шкуре. Мы в корне отличались ото всех окружающих и должны были скрывать это. Приходилось нелегко, но мы надеялись, что когда-нибудь, как-нибудь найдем способ известить Галактику о том, что происходит в Риверсайде, и тогда станем героями.

Подходящий момент мог представиться во время репортажа о возвращении Стренга, а пока мы вынуждены были сливаться с толпой и притворяться счастливыми.

Алтея Гант все больше заботил график Стренга. Катамаран отставал от расчетов, и прибытие ожидалось на три недели позже срока.

— Дело плохо, — заметила она однажды, когда мы наблюдали, как Стренг стряпает в каюте. — Я уже подготовила отсрочку встречи.

Стренг вышел из каюты с тарелкой, полной какой-то бурды, и принялся проповедовать радости простой жизни. Он проглотил полную ложку, изображая удовольствие.

— Богат белком, — сказал он, как в рекламе завтрака из овсяных хлопьев. — Прямо из океана в кастрюлю. Лучше любого кулинарного месива, которым вы питаетесь, и вдобавок вкусно…

Некоторое время он превозносил достоинства своей трапезы, затем стал рассказывать, как додумался до нее.

— Это вариант моей страховочной сети за кормой. Я сделал маленькие карманчики с частыми ячейками и теперь выуживаю планктон. Вы не поверите, как его много… — Ральф съел еще несколько ложек. — У Аркадии, скажу я вам, большое будущее.

Ральф удовлетворенно улыбнулся, порассуждал на тему своей гениальности, потянул за веревки и продемонстрировал рыболовную снасть. Он запустил руку в один из мелкоячеистых карманов, зачерпнул искрящуюся массу и размазал на ладони.

— Здесь их сотни — маленьких существ, похожих на крошечных креветок с рудиментарными клешнями. Я рассмотрел их под микроскопом и должен согласиться с наблюдениями профессора Марка Суиндона с Риверсайдской Опытной Станции. При таких малых размерах у этих животных необыкновенно медленный обмен веществ…

Мортимор Баркер заерзал в кресле.

— Осторожнее, парень, — пробормотал он.

— По-видимому, есть два разных типа, — продолжал Стренг. — Один склонен к устойчивому медленному росту, в то время как другой пребывает чуть ли не в спячке. Насколько я могу судить, это не разные виды, но и не особи разного пола…

— Любопытно, — сказала Алтея Гант. — Это интересный материал, Морт…

— У меня есть теория, — делился Стренг с аудиторией. — Тип, находящийся в спячке, живет долго — все пятьдесят лет, если его не успевают съесть хищники. Я уподобил бы его пчелиной матке в улье. Это то маленькое существо, которое соединяется со своими товарищами и образует печально известные Разумы, доставившие столько хлопот пару лет назад — как вы, возможно, помните…

— СТРЕНГ, СМЕНИ ТЕМУ! — прошипел Баркер, пытаясь передать свои яростные мысли через четыре тысячи километров…

— …в то время как активный тип играет роль защитника и постоянно растет. Он не нападает на рачков, находящихся в спячке, хотя и постоянно голодает. Он питается и растет… — Стренг смотрел в камеру невинным взглядом, — …пока, в конце концов, не вырастает в такое же огромное чудовище, как…

— ОТБОЙ! — завопил Баркер.

Техник щелкнул выключателем.

Я пристально посмотрел на Баркера. Его реакции показывали, что он не пребывает в иммунольной эйфории. То же относилось и к технику. Выходит, кое-кому в поселке, кроме Алтеи Гант, разрешили вести нормальную жизнь…

После этого эпизода я счел возможным пить все, что пил Баркер, и от этого жить стало немного легче.

В тот раз Стренг впервые проговорился на публике, и Баркер отреагировал так быстро, что едва ли кто-нибудь в Секторе это засек. Однако последовали другие случаи. Проскальзывали мелкие упоминания о Передающем Эффекте, а однажды камера ни с того ни с сего переехала на пустую часть моря, словно у нее ослаб кронштейн и она просто развернулась от накатившейся волны. Прозвучало дружное «ох» и уже знакомый вопль Баркера «Отбой!» — но никаких монстров в море мы не заметили.

Стренг стряпал в каюте. Верхняя камера показала, как он вскоре вышел, бросил быстрый взгляд на морс, затем поправил сбившуюся камеру. Крупным планом появилось его лицо.

— Прошу прощения, — бросил Ральф.

Этой ночью он ни словом не обмолвился о происшествии. Он вообще очень мало говорил в нетранслируемые часы, чем слегка беспокоил Гант и Баркера.

У Сюзанны появилась теория.

— Он знает, что опаздывает, — поделилась она со мной однажды ночью, — и подозревает, что Организация зажилит деньги по контракту. Кроме того, он немного тронулся — что-то слишком тих в последние дни. Я думаю, он собирается провалить проект, но хочет сопроводить ото каким-нибудь театральным эффектом. В то же время, на всякий пожарный случай, он хочет представить это как случайность. Кстати, ты не знаешь, какие у него инструкции насчет аморфа? Надо же как-то избавиться от него до возвращения…

Когда мы в следующий раз зашли на студию, там сидела миссис Стренг. Она расположилась в кресле лицом к левой нише, где было видно, как ее муж что-то чинит на крыше каюты. Она неопределенно улыбалась.

— Слушайте его. Смотрите на него, Хейзл, — шептал Баркер. — Как вы думаете, с ним все в порядке? Вы ведь знаете его лучше других.

Надо думать, миссис Стренг привели, чтобы выслушать еще одно мнение.

Она все так же улыбалась.

— Ральфа не знает никто…

Трагедия произошла на следующей неделе, в среду…

В то утро мы сидели в студии втроем: Морт Баркер, Сюзанна и я. Техник ушел; Морт его замещал. Алтея Гант на пару дней подалась в Премьер-сити, вновь оставив командование на Синклера Синглтона. Командирский пост аморфа был чисто номинальным. Он слишком долго прожил в поселке и вряд ли мог приносить пользу Организации, так как теперь полностью перешел на сторону колонистов. Даже внешний вид его изменился. В результате того, что он постоянно крутился возле рыбаков. Марка Суиндона, Тома Минти и других мужчин, менялся его пол. Синглтон уже почти полностью превратился в миловидную женщину.

Так что Сюзанна, Морт и я сидели в студии, выпивали и наблюдали, как Стренг штопает кливер. Атмосфера была напряженная. Мы с Сюзанной не принимали «Иммунол», но якобы думали, что Морт принимает. Морт, в свою очередь, не принимал «Иммунол», но думал — по крайней мере, мы так считали, — что принимали мы. Никого из сотрудников Организации не было — так что мы могли бы говорить свободно, если б только доверяли друг другу.

Позднее я пожалел, что мы беседовали лишь на нейтральные темы.

— Конечно, я вернусь до сезона урагана, — бесстрастно проинформировал камеру Стренг, продолжая штопку. — И я об этом не жалею. Я сомневаюсь в способности этого судна — да и любого катамарана, если уж на то пошло выдержать нарастающие нагрузки, которым поперечины подвергаются в бурном море.

Морт взглянул на меня.

— Извини, Кев, — сказал он. — Я никак не могу больше имитировать прерывание передачи, кроме как в самых чрезвычайных случаях. И так независимый наблюдатель в Премьер-сити что-то подозревает.

— Неважно, — бросил я беззаботно, внутренне вскипая.

— Хорошо будет снова встретиться с Хейзл, — заметил Стренг, складывая парус и устремляя задумчивый взгляд в океан. Он был в странном настроении. — Если ты слушаешь, дорогая, я хочу, чтобы ты знала: я тут о многом передумал. Вдали от постоянного давления цивилизации человек начинает видеть вещи в перспективе…

Он вздохнул и встал. Потом положил локоть на крышу каюты и печально посмотрел в камеру.

— Я опоздаю с возвращением, — вдруг заявил Ральф. — Больше нет смысла притворяться. Плавание оказалось труднее, чем мы ожидали, и катамаран вел себя…

— Не нравится мне его тон, — озабоченно пробормотал Баркер.

— Я не выполнил условий контракта с «Хедерингтон Организейшн», продолжал Стренг, — и в финансовом отношении терплю фиаско. Но еще хуже я потерпел фиаско в личном плане. Те из нас, кто знаком со мной, знают, что я люблю успех. На этот раз я провалился. — Его голос стал громче: — Но Бог свидетель, если я провалился, я буду честен! Пусть весь Сектор узнает…

— Ну, так и есть. Так и есть! — Баркер вскочил с проворством, невероятным для такой туши. — Я так и думал!

Он бросился к пульту управления и защелкал переключателями.

Стренг повернулся. Мы видели его широкую спину и сильные руки, взламывающие наспех заколоченную досками дверь в переднюю каюту. Он поднял ломик; послышался скрип извлекаемых гвоздей и треск дерева.

— Выходи, покажись! — крикнул Ральф, повернул ручку, распахнул дверь и отступил в сторону, чтобы не заслонять камеру…

Через несколько недель Марк Суиндон дал мне внятное объяснение.

— Аморф изо всех сил старался приспособиться к стренговским прихотям, сказал он однажды вечером, когда мы в сумерках сидели в его гостиной, попивая пиво и глядя на ползущие вверх по Дельте огоньки траулера. — Ему пришлось воспроизвести Стренга, поскольку идеалом Ральфа являлся он сам законченный эгоцентрист. Это аморф сделал инстинктивно. Затем он старался угодить Стренгу. Он пытался соглашаться, пытался немного поспорить — не сомневаюсь, что он перепробовал все. Аморфы всегда так делают. Но этот потерпел неудачу, потому что Ральфу Стренгу угодить невозможно — как давно уже поняла Хейзл. Стренг хотел совершенства во всем. И когда собственное «ты» не показалось ему совершенством, Стренг его запер. Он удалил аморфа из своей сферы влияния. Как человеческое существо аморф нуждался в пище, поэтому, я думаю, ради самосохранения он начал терять человеческий облик. Я представляю, как он расплывается в комок безмозглой протоплазмы, ожидающей, в кого бы превратиться. А рядом с катамараном плыл Чарли чудовище Ральфа Стренга…

Марк Суиндон печально улыбнулся.

— Несомненно, Чарли существовал. Как и предполагал Ральф, Чарли и ему подобные — это взрослые особи сторожевой разновидности планктона. Итак, по одну сторону тонкой стенки находился Чарли, а по другую — аморф.

И аморф инстинктивно избрал форму своего соседа. Ему не обязательно было видеть Чарли — ведь он может воспроизводить даже внутренние органы…

Мы сидели, беседовали, а тем временем на причале зажглись огни, и траулер начал разгружать улов.

Стренг отступил за распахнутую дверь и поэтому не увидел того, что мы увидели сразу…

Чудовище выбежало из маленькой носовой каюты, пересекло большую каюту и оказалось у трапа, ведущего в кокпит.

Теперь Стренг увидел его. Он скорчился возле двери, широко открыв глаза, пока тварь с ужасным царапающим звуком цеплялась за ступени. Она была около двух с половиной метров длиной и с метр высотой; она стояла на дюжине тонких хитиновых ног, а вперед выставила две огромные клешни, которыми хваталась за трап. На этом ее сходство с огромным крабом заканчивалось, поскольку хвост украшали вертикальные плавники, и он мотался вправо-влево, заставляя Стренга вжиматься в переборку.

Монстр пополз вверх по трапу, цепляясь клешнями за ступеньки, царапая пол. Мы смотрели прямо ему в пасть и видели там множество острых бронированных пластинок, которые непрерывно двигались и скрежетали. Где-то, наверное, имелись глаза, но голову зверюги усеивало такое множество бугорков, что мы не разглядели их.

Я услышал, как Баркер застонал от ужаса. Казалось, тварь жутким образом выползает из трехмерной ниши прямо на нас. Мне приходилось все время напоминать себе, что это студия, что погибнуть может Ральф Стренг, а не я, что все это происходит за многие километры от нас.

Потом чудовище поскользнулось.

Яростно шипя, оно выпустило ступеньку и с дробным стуком и скрежетом свалилось обратно. Стренг, почуяв свой шанс, выскочил из-за двери и нырнул в носовую каюту, из которой первоначально вылезло чудовище. Он попытался закрыть за собой дверь, но она уперлась в хвост монстра.

— Прячься… Ради Бога, прячься, — молил Баркер. Сюзанна молчала.

Монстр судорожно развернулся и увидел Стренга, ухватившегося за дверную ручку. Протянулась огромная клешня. Ральф выпустил ручку, отступил в каюту, схватил швабру и выставил ее перед собой. Он уже оправился от первоначального шока и смотрел настороженно, но без паники. Это было невероятно. Я бы на его месте вопил и метался.

Чудовище выхватило у Стренга швабру, чуть не заехав ему в челюсть. Стренг восстановил равновесие, набросил на рогатую голову спальный мешок, рванулся вперед, проскользнул под бронированным брюхом, пробежал через каюту и оказался на трапе. Он пропал из поля зрения; затем его лицо появилось на уровне пола кокпита. Стренг протянул руку, чтобы выбраться на палубу. Монстр за его спиной тем временем стал разворачиваться.

Как раз в тот момент, когда мне показалось, что Стренг ускользнул, как раз в тот момент, когда Баркер облегченно вздохнул, чудовище схватило Стренга за лодыжку. Его голова сразу исчезла — Ральфа втащили обратно в каюту.

Послышался жуткий шум, шипение и первый звук, изданный Стренгом вопль боли.

Его лицо появилось вновь, искаженное от боли. Ральф снова протянул руку, ухватился за комингс и подтянулся. На этот раз он выбрался и повалился лицом на пол кокпита. Левая нога, почти откушенная у колена, свисала кровавыми лохмотьями. Огромная окровавленная клешня высунулась из каюты и стала обшаривать все вокруг, хватая фиберглассовые детали.

Стренг втащил себя на сиденье и начал выбираться из кокпита на палубу. За его спиной вновь появилась кошмарная голова чудовища. Из пасти текла клейкая слюна.

А Стренг уже отползал по крыше каюты к мачте, и мы видели, как кровь толчками выплескивается из порванной артерии чуть ниже колена. Чудовище, шипя и плюясь, выбралось из каюты и оказалось в кокпите, стуча хитином и скрежеща острыми когтями. Оно подняло голову и огляделось — и теперь я разглядел глаза, прикрепленные к толстым стебелькам чуть выше пасти. Монстр засек Стренга.

Где-то поблизости, в студии, кто-то сказал: «Я не собираюсь смотреть дальше». Наверное, Сюзанна. Впоследствии я восхищался ее силой воли. Сам я остался до конца, потому что был не в силах уйти. Не могу объяснить, почему — ведь я вовсе не стремился увидеть, как Ральфа будут рвать на куски.

Он ухватился за мачту. Держась за нее, выпрямился, обнимая блестящий алюминий. Постоял у паруса, надутого кормовым ветром, потом начал карабкаться — медленно, мучительно, без помощи левой ноги.

Крабоподобная тварь выбралась из кокпита и двинулась по палубе, игнорируя веревки, за которые цеплялись ее ноги. Стренг ослабил хватку, соскользнул на полметра, снова начал карабкаться, просовывая пальцы рядом с парусом. Его бицепсы вздулись и дрожали. Ральф не мог пользоваться ногами. Стренгу было не спастись. Расширенные от ужаса глаза смотрели в камеру, установленную на вершине мачты.

Я и теперь вижу его в те ночи, когда не приходит сон и теснятся воспоминания — вижу лицо, по которому стекает пот напряжения, пот страха. Стренг глядел прямо в камеру, глядел на нас из трехмерной ниши. Человек погибал перед равнодушным телеобъективом. А внизу, на заднем плане, чудовище посмотрело, оцепило обстановку, попятилось и протянуло клешню.

Стренг отбрыкнулся здоровой ногой.

Чудовище схватило его за лодыжку, напомнив мне машину по сбору фруктов, и осторожно отделило от мачты.

Затем уложило Стренга на палубу и сожрало.

Позже, часам к пяти, из Премьер-сити прилетела Алтея Гант. Я увидел, как антиграв с негромким гудением опустился на луг рядом с домом Эзры Блейка, и догадался, кто это. Через час она стояла у нас на пороге.

Я предложил выпить, но Алтея отказалась. Я проявил тупость и заявил:

— Оно без наркотика.

Алтея Гант безразличным тоном ответила:

— Я и не думала, что оно с наркотиком.

Значит, напрасно мы пытались сохранить это в секрете.

— Чем мы можем помочь?

Она заметно постарела. Точнее, у нее был старушечий взгляд, какой появляется от забот и горя и у некоторых людей так и не проходит. Надо полагать, ответственность за гибель Стренга легла на ее угловатые плечи. На месте Организации я и сам бы так поступил.

— Я была в Премьер-сити, когда пришло известие. Я сразу вылетела сюда. Я… Так он?..

— Вы знаете Ральфа, — тихо произнесла Сюзанна. — Он дал бой, но под конец все произошло очень быстро.

Мисс Гант кивнула, прикусив губу, а я поспешил отвести взгляд. Я, естественно, заподозрил, что она попытается выяснить, много ли успел наговорить Стренг и можно ли спасти хоть что-то из-под обломков проекта. Кто знает, что теперь предпримет Организация. Допустим, она объявит о гибели Стренга из-за взрыва бензобака и снова все свалит на мой катамаран…

— Вы видели Морта? — спросил я.

— Да.

— Странно, что он не пришел сюда вместе с вами. Он, наверно, уже сообщил Хейзл.

Алтея Гант посмотрела затравленным взглядом.

— Я предложила ему взять отпуск. Думаю, он укладывает вещи. Эта работа всех нас держала в напряжении. Сейчас Морт ничего не может сделать. — Она перевела взгляд с меня на Сюзанну. — Да и вы тоже. Почему бы вам не уехать на время?

— Мы бы, может, и уехали. Если бы нам заплатили. А… А что вы собираетесь объявить Сектору?

— Ничего.

— Но что-то придется сказать. Как-никак, дело шло к финалу. Рейтинги были высокие.

— Вы что, думаете, я этого не знаю? — парировала она; губы у нее дрожали. — Неужели мне нужно объяснять вам, мистер Монкриф, почему Организация решила не делать никаких заявлений? Потому что для Сектора Ральф Стренг не погиб. Плавание продолжается.

— Никто не поверит. Все захотят увидеть это своими глазами.

Она вымученно улыбнулась.

— И увидят. Увидят!

— Не понимаю.

Я уже начал беспокоиться, не помешалась ли она часом из-за гибели Стренга.

— Поймите же, мистер Монкриф. Организация могущественна. Она контролирует средства массовой информации. Если мы скажем, что плавание продолжается без приключений, что Ральф Стренг жив, и подтвердим это трюковыми съемками — тогда в сознании человечества он действительно будет жить. Всего человечества — за исключением двух-трех человек, которым померещилось, что они видели его смерть…

И Алтея Гант ушла.

Удивительно, какими идиотами мы порой бываем. В тот момент до меня так и не дошло, зачем она приходила.

Значительно позже в дверь снова постучали.

Мы с Сюзанной еще не легли. Мы мало разговаривали, и нам не хотелось заниматься любовью. Мешало глупое правило, по которому люди, когда умирает их знакомый, должны приличествующее время пребывать в печали. Сидя с последним стаканом скотча — смешанного с водой, потому что у нас кончился имбирный эль, а я не доверял последней партии продуктов, — я обнаружил, что размышляю, сколько составляет приличествующее время. Час? День? Неделю?

— Кого это черт принес? — проворчал я, направляясь к двери.

Там стояли двое незнакомых мужчин. Они вошли без приглашения, оттолкнув меня в сторону, встали в центре гостиной, и Сюзанна медленно поднялась с широко раскрытыми глазами.

— Станьте лицом к стене. Оба. Вон туда.

Тот, что покрупнее, держал тупорылый лазерный пистолет. И во взгляде его мелькнуло что-то мерзкое, и я понял — он будет рад выстрелить.