"Повесть о Сарэке и Аманде" - читать интересную книгу автора (Райнер Лея)

ЧАСТЬ II ПЕРЕКРЕСТ ВРЕМЕН

– … Джек, идиот!

– Сама идиотка! Лови его! Вон он, за деревьями!

– Тереза, кидай мяч! Ай! Да не в меня же!

– Вон он, вон он, вон он!!!!!! Миранда, держи его!

– А-а-а-а!

– Ой-ой-ой!!! Кто включил воду?!

– Гав-гав-гав!!!!!

… Рыжий коккер по кличке Норман, несмотря на свой почтенный возраст (недавно ему исполнилось 10 лет), весело носился по саду, оглашая своим лаем окрестности на милю вокруг. С хохотом и визгом за ним бегала компания подростков от 14 до 16 лет. По ходу дела кто-то включил поливальную установку, и теперь спаниель самозабвенно месил лапами грязь, пытаясь выудить из самой большой лужи волейбольный мяч. Не менее прискорбно выглядели и его преследователи – трое мальчишек и четыре девочки, еще утром одетые в самые стильные шмотки для крутой вечеринки в честь пятнадцатилетия своей подруги Аманды. На самом деле вечеринка не может состояться, когда на тусовке присутствует всего семь человек, это каждый дурак знает, но эти семеро были хорошо сдружившейся командой и в шумной толпе совершенно не нуждались. Тем более что от них самих было столько шума, что хоть вешайся.

Где не справлялись они, эстафету подхватывал Норман; если затихал он, кто-то наступал на хвост огромной дымчатой кошке по имени Терешкова; а когда скорбное крещендо кошачьего визга опускалось до возмущенного воя, в дело вступала стереоустановка на окне второго этажа. Вообще-то Аманда вполне сносно играла на фортепиано, но почему-то подростки предпочитали Григу и Листу душераздирающие вопли самой модной в Федерации рок-группы «Энтропия». Конечно, это удивляло родителей Аманды, а вовсе не саму девушку, как кто-то может ошибочно подумать.

Теперь родители сидели на кухне, с грустным видом допивая кофе. Это «ледовое побоище» началось в 11 часов утра и грозило завершиться только под утро. Хотя на самом деле жаловаться им было не на что. Аманда была их единственной дочерью, а 15 лет бывает только один раз в жизни. К тому же, как по опыту знали Барбара и Майкл, набегавшись до полусмерти, эта орава наверняка захочет есть. Вот тут уж они постараются, как любые родители. Принцип «от нас живым еще никто не уходил» не подводил старшее поколение ни разу. Наевшись деликатесов по самые уши, подростки обычно валились на кафель возле бассейна и уходили в пространные философские беседы. Остальные 364 дня в году это были – вы не поверите! – самые спокойные, благовоспитанные и одаренные дети на всю округу. Ну, за некоторым исключением.

«Исключение» сидело на ветке яблони с моделью космического корабля типа «Эмити» в руках и во весь голос распевало гимн звездолетчиков. Исключение было русоволосым голубоглазым парнишкой 16 лет. Его звали Рэм Кузнецов, и оно дурно влияло на Аманду. Кстати, благодаря ему добропорядочная американская кошка носила столь трудно выговариваемое имя первой женщины, полетевшей в Космос… В свое время, находясь под сильным влиянием все того же Рэма, Аманда пыталась перекрестить добрейшего коккера Нормана в прославленного космонавта Сергея К., но тут уж пес продемонстрировал редкую в его возрасте крепость духа и отказывался проявлять всякие признаки жизни, пока хозяйка не оставила все эти глупости и не вернулась к столь привычному для него, хотя и не столь героическому, имени Норман.

… – Ну почему я живу не в 20-м веке?.. – вздохнул Рэм, совершающий пикирующий налет на воображаемую цель в пространстве. – Я мог быть первым человеком, который полетел в Космос!..

– А ты уверен, что полетел бы? – спросил его Гарсия, смуглый темноглазый юноша с резкими чертами лица.

– Как пить дать! – уверенно ответил Рэм, пуская звездолет в очередное пике, – Хотя двадцать первый век тоже не плох… Я бы тогда построил «Прогресс» и первым встретил вулканцев…

– И первым бы пожал их послу руку, – прозвучал насмешливый девичий голос.

Раздался дружный хохот. Рэм покраснел: увлеченный миром собственных фантазий, он не заметил, как Аманда, уже укротившая бунт поливалки, подошла к остальным и тихо встала рядом.

– По крайней мере, я хоть знаю, чего хочу, – не растерялся он. – А вот кем собираешься стать ты?

Теперь настал черед Аманды краснеть. К стыду своему она до сих пор еще не определилась с выбором профессии. Ее тянуло одновременно в три места: в Звездную Академию (сказывалось влияние Рэма), на курсы актерского мастерства и, по совсем уж необъяснимым причинам, в медицинский колледж. Еще она немного музицировала, пела и рисовала, – как и положено образованной девушке из семьи среднего класса начала 23-го века.

Но все это было, как говорил Майкл, романтической ерундой. Аманда и сама это понимала: она с трудом представляла себя стоящей в рубке космического корабля, прокладывающего курс куда-нибудь к Вулкану, или приказывающей открыть огонь по ромуланцам – таинственной расе, с которой Федерация находится в состоянии войны. Опять же, за операционным столом должны стоять люди, более выдержанные, чем она…

– Я думаю сходить на пробы на следующей неделе, – сказала она. – Только никому не говорите.

– Постой… это на роль в «Покорении пространства», что ли? – спросила Йошико, черноглазая, с восточным типом лица девушка.

– Ну да… им нужна девушка на небольшую роль Нины, дочери Сергея К.

– Здорово… – протянул Гарсия, – но там отбор, наверное, будет… – он присвистнул. – А я хочу в медицинский попробовать.

– Ну, это не особо престижно теперь,. – хмыкнула Миранда – темнокожая невысокая девочка с жесткими кудрявыми волосами. – Учитывая, какими темпами развивается Федерация, будущее за дипломатической службой. Я попробую в корпус… трудновато, конечно, у меня связей никаких.

– У тебя талант, – утешила ее Аманда. – Ты же президент Ассоциации старшеклассников в нашей школе. В конце концов, именно ты уладила тот конфликт с бейсбольной группой, когда нам хотели урезать часы на тренировку.

– И все-таки, – не унимался Гарсия, – медицина в Космосе – вещь немаловажная. У меня дядя прилетел с Дальней – вы представить не можете, о каких вещах он говорит!!! Так вот, знаете, чего им не хватает больше всего? Врачей! Ромуланцы такое на границе творят!

С минуту они молчали, пытаясь представить себе эту далекую, абстрактную войну и вместе с ней не менее абстрактных ромуланцев.

– Интересно, как они выглядят? – спросила Миранда.

– Какие-нибудь ящеры двоехвостые, – хмыкнул Рэм, – склизкие, чешуйчатые и многолапые. Короче, люди такое творить не будут…

– Ну, не скажи, – 14-летняя Тереза, исторический гений их школы, оторвалась от книги, с которой не расставалась даже здесь, и покачала головой. – Если б вы получше слушали лекции нашего историка…

Шесть человек – один на дереве и пятеро на земле – дружно закатили глаза и застонали.

Тереза пожала плечами и вновь углубилась в изучение факсимильной копии исторического романа 20-го века.

– А я, пожалуй, в кораблестроительный, – подал голос Джек Торн, самый молчаливый из них. – Должны же вы, прославленные капитаны, известные политики, дипломированные врачи и блистательные актрисы, как-то переползать от планеты к планете в поисках приключений… Слава богу, скромная профессия инженера будет нужна во все времена.

Никто не стал спрашивать, куда собирается поступать Йошико. Она с детства бредила профессией врача, к тому же в медицинский собирался Гарсия, а это, на взгляд Аманды, делало выбор той же области Йошико более чем вероятным…

… На следующий день Аманда сидела в своей комнате, перебирая подарки своих друзей и думая о том, что до следующего дня рождения еще целый год. Ужасно досадно.

Вот подарок Йошико – серебряные серьги с голубыми сверкающими камешками – стекло, наверное, но Аманде и Йошико нравилось думать, что это настоящие сапфиры. Миранда с Джеком и Гарсией подарили ей один подарок на троих – лук и стрелы – полная имитация ручной работы древнего южноамериканского племени. Тереза, разумеется, подарила то, что ей казалось по-настоящему ценным – полное собрание сочинений русского писателя Льва Толстого.

А это… это, конечно, от Рэма. Аманда улыбнулась, с нежностью проведя рукой по шероховатой поверхности портрета, выполненного маслом. Рэм, безусловно, превзошел сам себя. С портрета улыбалась сама Аманда, одетая в космический костюм 21-го века; она держала в руках шлем с надписью «Earth». Аманде было приятно думать, что она была единственной из всех, кому Рэм нарисовал такой чудесный портрет. Обычно он никому не дарил своих чудесных картин, относился к таким вещам с каким-то необъяснимым в его возрасте суеверием, словно вкладывая в них часть самого себя… Обладать таким талантом и рваться при этом в Звездную – это казалось Аманде непостижимым. Но Рэм Кузнецов был непостижим для многих.

Внезапно ее внимание привлек небольшой сверток, даже не распакованный ею накануне. Как это она могла не заметить его?

Нетерпеливо разорвав бумагу, она взяла в руки небольшую книгу в темном, имитирующем матерчатый, переплете. Наверняка это от Терезы. Аманда наугад открыла книгу и прочитала: «…это шестой элемент, отражающий перекрест времен до точки, в которой все замирает. И мы получаем свободу мысли, но это потом. Изучай прикосновением, читай, а знания придут потом. Приручи время, а воспоминания придут потом. Зыбкие, отрывистые, особенно если близок конец. Но главное – это хорошо умереть.»

Текст завораживал, хотя и казался, на первый взгляд, довольно бессмысленным. Девушка открыла титульный лист. Там было написано: Лирас, «Исследования». Это явно не из школьной программы… Но тогда что это? Ага, вот тут что-то написано. «Я буду там». Почерк дерганный, порывистый, словно ветер. Так пишет Рэм. Книга выглядела так, словно бы ее делали в домашних условиях, используя только компьютер, ножницы, клей и полет собственных фантазий. Ни фирма-изготовитель, ни тираж, ни дата выпуска на титульном листе не значились. Вероятно, это… ну, конечно! Мать Рэма занималась переводами с вулканского – довольно сложного и малоизученного пока языка – Аманда разговаривала с ней несколько раз, и Светлана Кузнецова произвела на девушку сильное впечатление. Впрочем, они с сыном были сильно похожи во многом, в том числе и в манере общения с людьми. Рэм, как и его мать, обладал непостижимой способностью заражать окружающих своими идеями, что в полной мере испытала на себе несчастная кошка Грейсонов…

Аманда помедлила немного и поставила книгу на полку, рядом с ее любимыми произведениями. Вообще, Аманда любила книги, предпочитая их информационным кристаллам и компьютерному банку данных, что было немного странно для начала 23-го века, зато полностью отвечало ее внутренним убеждениям.

Она спустилась на первый этаж, прошла на кухню и села за стол, глядя, как мать, заколов на затылке густые золотистые волосы, готовит ужин.

Аманда всегда исподтишка любовалась своей матерью – ее волосами, глазами, синими как небо в сумеречный час, гордым профилем, великолепной фигурой. Саму себя девушка считала позором своей семьи и явным отклонением от генетического кода родителей. Во-первых, она на полголовы переросла свою мать и была ростом с отца, во-вторых, неизвестно от кого унаследовала темно-серые мужские глаза (у отца они были светло-голубые), да и волосы были куда темнее, чем у обоих родителей… Правда, сейчас девушку занимало не это.

– Мам, – неожиданно для себя спросила она, – ты что-нибудь знаешь о вулканцах?

– То же, что и все остальные, – ответила Барбара, нарезая салат. – В 2059 году они вышли на контакт с объединенным правительством Земли после встречи с «Прогрессом» и знакомства с его капитаном. Без эксцессов не обошлось, конечно, но, в общем, все прошло более чем гладко… Они организовали здесь свою миссию, помогли нам усовершенствовать наши космические корабли, компьютерные технологии, другие отрасли науки… сначала никто не мог понять, для чего им это нужно, потом все привыкли. Говорят, у них такая философия – всех принимать и всем помогать… Ты, кстати, каждый день проезжаешь мимо их посольства, когда папа везет тебя в школу, – ни разу не обращала внимания?

Аманда отрицательно покачала головой, сосредоточенно жуя кусочек салата.

– Такое большое здание из серого камня, – продолжила Барбара. – Ну, а посла их ты наверняка много раз видела по головизору.

– Сарэк?

– Да, он самый.

– Мам, а правда, что они живут по 300 лет?

– Говорят, да.

– А почему мы только 150?..

– Так распорядилась природа. И потом, подумай сама – еще в 20-м веке люди редко доживали до 90 лет, и только благодаря достижениям генетики, исключившей в свое время ген старения, мы можем жить теперь почти в 2 раза дольше. Так что есть с чем сравнивать. Да, и говорят, это еще не предел. Не забывай, что мы как раса еще очень молоды. Возможно, когда-нибудь мы тоже будем такими же мудрыми, немногословными и проживем по 300 лет каждый.

– И тоже будем раз в семь лет заниматься любовью?

– Аманда! – Барбара выронила нож и покраснела, – кто тебе наплел этой ерунды?!

– Неважно. Так это правда?

– Не знаю! – Женщина не вынесла и расхохоталась. – Тебе это интересно, ты и выясняй. Я уж как-нибудь проживу без подобного рода знаний!!!

– …Господи, что только не придет этим подросткам в голову – тихо прошептала она, глядя, как дочь выходит из кухни. – Раз в семь лет, надо же… неужели это правда?..

…Спустя неделю, невзирая на укоризненные взгляды отца и скорбные причитания матери, Аманда деловито упаковала свой рюкзак и отправилась с друзьями за город, на ранчо родителей Миранды. Предполагалось, что там она научится управляться с лошадьми и освоит водные лыжи (ранчо располагалось на берегу огромного озера). Конечно, все это привлекало Аманду и даже очень, но главной причиной был все-таки Рэм. На ранчо жили дедушка и бабушка Миранды, да еще пара работников, так что едва ли там было кому ворчать на нее за то, что она проводит столько времени с этим бедовым мальчишкой. С другой стороны, семейство Миранды пользовалось у четы Грейсонов достаточным уважением для того, чтобы Аманду все-таки отпустили.

… До ранчо они доехали на джипе, которым, как самый старший, управлял Рэм. Джип был сделан в стиле середины 21-го века – Рэм сам отделывал своего любимца. Название у джипа было благородное: на капоте во всю ширь красовалась надпись «Прогресс», причем русскими буквами. Рэм был слишком молод для того, чтобы управлять флайером – права на их пилотирование выдавали только с 18-ти лет, да и в любом случае, Рэм, фанател от всего, что было связано с зарей космической эры, и не отказался бы от джипа ни за какие деньги. На свой манер Аманда находила это очаровательным. Второй причиной, по которой Аманда согласилась на это путешествие, была та, что через месяц Рэм поступал в Звездную, и фиг тогда она его увидит в следующие пять лет!.. Собственно, вторая причина была напрямую связана с первой, но для Аманды это не имело особого значения.

Старики Лоусон были рады видеть свою единственную внучку, пусть даже и с компанией сверстников в придачу. В итоге мальчишек поместили в одной комнате, девочек в другой и, невзирая на тесноту, все были безумно счастливы.

Днем они помогали Лоусонам работать на ранчо, учились кататься на лошадях и купались в озере, а ближе к ночи разводили на окраине леса костер и болтали о всякой ерунде, если Джек не играл на гитаре, конечно. Если Джек играл, то Аманда пела, а если нет, то сидела рядом с Рэмом, надеясь, что он, наконец, догадается ее поцеловать. Но Рэм был весь в мечтах о Звездной Академии и даже на пляже валялся, обложившись учебниками по физике и математике. Аманда ему нравилась и даже очень, но… физика! алгебра!.. Рэму очень не хотелось опозориться перед девушкой провалом на вступительных экзаменах после того, как он пять лет выпендривался перед ней и остальными насчет своего блистательного будущего. К тому же у Рэма была мечта – побывать на Вулкане. Он вырос на рассказах матери об этой удивительной расе, их культуре, традициях и загадках. Он мечтал пройтись по земле, которую видели глаза самого Сурака, увидеть Шикхар, побывать в Пелаште… много чего. Все то, чего так хотела его мать. Но ее мечтам было суждено навсегда остаться мечтами – врачи категорически запретили ей космические перелеты. Значит, он должен осуществить ее мечту – так или иначе.

Как-то раз, ближе к ночи, Рэм вышел прогуляться. Весь день они катались по озеру на моторной лодке, и теперь Джек и Гарсия свалились в комнате замертво, что было неудивительно, принимая во внимание обильный ужин, которым накормила их сердобольная миссис Лоусон, абсолютно уверенная, что прежде подростков морили голодом. Если так и дальше пойдет, с юмором подумал Рэм, то вскорости его и грузовой корабль не подымет, не то, что изящный «ястреб» – одноместный звездный истребитель, на котором Рэм рассчитывал крушить ромуланцев.

И тут он заметил Аманду, одиноко сидящую в уголке веранды, согнувшись в три погибели и обхватив ноги. Подбородок упирался в острые коленки, а длинные волнистые волосы цвета старого золота едва не касались пола.

– Эй, – не выдержал Рэм, – простудишься.

Аманда быстро стрельнула в его сторону злыми серыми глазами, больше похожая на пуму, чем на земную девушку.

– Тебе-то что, – буркнула она.

– Из тебя клингонка бы вышла – первый сорт, – уверил Аманду Рэм, накидывая на ее плечи куртку. – Что произошло?

– Ничего.

– А все-таки? – И тут Рэм вспомнил кое-что. Вспомнил и покраснел. Ему следовало задать этот вопрос гораздо раньше, но он забыл. Он так увлекся подготовкой к экзаменам, что забыл обо всем на свете.

– Аманда, – осторожно начал он. – Как прошли твои пробы?

– Я провалилась, – холодно и колко ответила та. – Что я, по-твоему, тут делаю? Съемки уже начались! Группа вылетела в Россию еще 4 дня назад! Ты что, новостей не смотришь?

– Откровенно говоря, нет… – признался Рэм, присаживаясь на деревянный настил рядом с девушкой. – Мне в последнее время не до новостей…

– Тебе много не до чего в последнее время, – буркнула та. Рэму стало неловко. Поглощенный собой и возможностью потенциальной неудачи на вступительных экзаменах, он напрочь забыл о проблемах своей подруги детства, для которой провал на пробах стал, возможно, первым крупным разочарованием в жизни.

– Моя мать считает, тебе следует поступать на филологическое отделение, – признался он, не зная, что еще сказать в утешение.

– Что?

– Она говорит, ты с легкостью схватываешь построение вулканских фраз и их произношение, – сказал Рэм, – а у нее самой на это ушли годы.

– Ерунда.

– Возможно, ты хоронишь в себе нечто куда более важное, чем актерские данные, – неожиданно для себя самого произнес юноша. – Мама не стала бы говорить просто так, ты ее знаешь.

Подумав немного, он наклонил голову и поцеловал Аманду, зная, что именно об этом она мечтает в последние два года. В принципе, Рэм тоже хотел этого, но даже сейчас, сжимая в объятиях не верящую своему счастью Аманду и глядя ей в глаза, он думал об одном – где-то там, за 12 световых лет от Земли, находится древняя планета Вулкан… Он будет там. Обязательно.

Майкл не любил, когда Аманда была не дома. Умом он понимал, что дочь не может находиться рядом с ним вечно. Однако он в течение 15-ти лет заботился об этой девочке, единственному продолжению своего «я», не расставаясь с ней ни на день и, фактически, не спуская ее с рук.

В распоряжении Аманды было все самое лучшее из того, что он мог ей дать, занимая должность управляющего на заводе по производству компьютерной аппаратуры; и Майкла не волновало, в какую цену обходятся все эти курсы игры на фортепиано, танцы, актерское мастерство и прочее. Впрочем, Аманда не было особенно испорчена этим вниманием. Каждое лето Майкл методически отговаривал ее от того, чтобы она устроилась подрабатывать в какое-нибудь кафе, но это не могло продолжаться вечно. И вот, этот день пришел – его дочь укатила со своими дружками к черту на рога! И еще не известно, чем они там занимаются!..

Майкл постарался успокоиться и выровнял подпрыгнувший в воздухе аэрокар. Внутри машины что-то кашлянуло и тоненько завизжало. Майкл вздохнул и сбросил высоту. Надо будет отвезти аэрокар в мастерскую, но тогда у них с Барбарой останется один флайер на двоих, а ей зачастую бывает нужно выбраться из дома. Хотя Барбара и не работала (за что Майкл был ей бесконечно благодарен), она вела довольно активную жизнь: посещала спортивную секцию, занималась волейболом во внешкольное время с малышами из школы Аманды, да еще и умудрялась при этом содержать дом в образцовом виде. Конечно, ей не следовало оставлять работу в банке после замужества, но было бы лицемерием утверждать, будто Майкл сожалел о ее решении. Эгоизм, конечно, но…

Поскольку уж он возвращался с работы, Майкл не особенно торопился. И тут ему в голову пришла мысль, которая показалась довольно смелой после 16-ти лет брака. Аманда за городом… почему бы и нет?.. Он опустил аэрокар возле крупного супермаркета. Спустя 20 минут он вышел оттуда с бутылкой дорогого вина, букетом цветов и маленькой коробочкой в кармане. В коробочке лежала небольшая золотая подвеска с рубином. Барбара посмеется над ним – ну и ладно. В конце концов, имеет он право потратить часть денег как ему хочется!

Спустя месяц Аманда получила письмо, в которое была вложена открытка с видом на Вулкан из открытого космоса. На обратной стороне было написано: «Я поступил!» – и десять восклицательных знаков в придачу. Конечно, она обрадовалась. И даже послала ему букет цветов. Но это значило, что Рэм скоро исчезнет из ее жизни. Аманда достаточно трезво оценивала происходящее, чтобы думать так. Можно было, конечно, попробовать поступить через год туда же, куда и Рэм, но тут девушка оценивала свои шансы довольно скептически. Не было у нее в этой области никаких особенных талантов. Но тогда где они были?

С ума сойти! Учиться осталось всего только год, а она одна-единственная все никак не определиться с профессией!

Через неделю Рэм уехал на полевые учения в составе группы свежеиспеченных курсантов, среди которых ему предстояло провести следующие пять лет. После двух недель предварительных тренировок будет определен исходный уровень их физической подготовки и каждому будет подобрана индивидуальная программа занятий. Теперь Рэм может быть спокоен – заветная мечта всей его жизни исполнится с вероятностью в 80%… Аманда сама определила для него этот процент. В конце концов, он мог попасть служить на какой-нибудь пограничный блок-пост ровно за 12 световых лет от Вулкана. Эта мысль была достаточно злокозненной, и Аманда отбросила ее прочь. Так и быть, решила она, лети на свой Вулкан, чтоб его черти побрали… и чего он в нем нашел?..

Аманда достала с полки Лираса и начала читать с первой страницы, тщательно проговаривая про себя слова. При детальном изучении текста она выяснила, что далеко не все слова переведены. Некоторые были даны в английской транскрипции, но значение их оставалось неясным, другие и вовсе – нанесены тонкой тушью прямо на вулканском… Аманда не надеялась найти где-нибудь их значение. Вулканцы, живущие на Земле, как правило, в совершенстве владели 2-3 языками как минимум и не видели никаких особых причин в издании англо-вулканских словарей, – с другой стороны, ничего не имея против, если кто-нибудь все-таки брался за это нелегкое занятие. С чем это было связано, Аманда немало слышала от матери Рэма: вулканец долго и нудно объяснял значение какого-либо слова, потом ты говорил, что понял из услышанного, лектор делал скорбное лицо и больше к предмету обсуждения не возвращался… В крайнем случае, добавляя, что ты делаешь успехи, но надо еще позаниматься… лет эдак триста…

Короче, вулканский подход к этим вещам был хорошо известен: так взрослый смотрит на попытки своего пятилетнего ребенка изучить учебник по квантовой физике – какое-то время он роняет одинокие слезы умиления, потом забирает учебник, дает взамен конфетку и отправляет гулять от греха подальше, а то не дай бог дитя перетрудится…

В какой-то мере такими же были отношения вулканцев и землян: вулканцы с видимым удовольствием помогали людям строить светлое будущее, при этом на корню пресекая всякие поползновения понять свой внутренний мир. Конечно, на Вулкане было земное представительство, в Научной Академии Вулкана учились некоторые земные студенты – несколько десятков человек, отобранные среди нескольких миллиардов, но общее отношение вулканцев к людям было более чем… воспитательским.

А в общем, Аманде было все равно. Помимо Вулкана, Федерация включала в себя еще десятки других звездных систем, и все они заслуживали не менее пристального интереса. Просто Вулканом интересовался Рэм, а раз такое дело, Аманда тоже собиралась по мере сил изучить этот вопрос.

Пока Рэм пропадал в своих лагерях, Аманда несколько раз заглядывала к его матери, и та была более чем рада ее появлению. Светлана растила сына без отца, других детей у нее не было, поэтому она чувствовала себя несколько одиноко после отъезда сына. Она с радостью встретила интерес Аманды к рабочему варианту ее перевода и дала несколько своих тетрадей с конспектами, взяв честное слово беречь их как величайшую драгоценность в мире. С некоторой точки зрения, так оно и было. А параллельно они взялись за изучение русского. Французский и немецкий Аманда изучала в школе, поэтому не отказалась от чего-то, что не было напрямую связано со школьной программой, да к тому же дома Рэм с матерью говорили почти все время по-русски, следовательно, на этом стоило заострить внимание.

… Наступила осень, и Аманда вернулась к школьным занятиям, не прекращая регулярных встреч со Светланой. Они все чаще появлялись вместе, что дало сверстникам Аманды повод для многочисленных шуток насчет того, как ловко девушка подмазывается к будущей свекрови. На самом деле моложавая светловолосая женщина производила скорее впечатление подруги Аманды, чем будущей родственницы, к тому же Аманда никогда не задумывалась о подобных вещах всерьез.

… В середине сентября Аманда получила от Рэма очередное письмо. На сей раз оно пришло из России, и девушка мысленно усмехнулась подобному самолюбованию. Рэм норовил ее прислать письмо из любого города мира, куда их отвозили на лекции или тренировки, не беда, что к вечеру следующего дня он уже снова был в Академии, – зато похвастался! Впрочем, письмо было вполне милым и проявляло максимум интереса к делам Аманды. К нему была приложена фотография Рэма, стоящего возле памятника Достоевскому. А ведь мог просто позвонить по видеофону! Но Рэм был неисправимый романтик. Прежде чем положить письмо в шкатулку, рядом с предыдущими посланиями Рэма, Аманда решила показать его Барбаре.

Мать, как обычно, сидела на кухне, листала какой-то научно-популярный журнал. К письму она отнеслась с полным пониманием, против всякого вероятия; ни слова насмешки в адрес задаваки Рэма. В последнее время она стала относиться к Рэму куда мягче обычного. Может потому, что он уехал? Впрочем, на самом-то деле Барбара всегда относилась к нему неплохо, а ворчала больше для порядка, как и положено строгой матери.

Хотя, возможно, дело было в чем-то еще…

Аманда опустила письмо на стол и села рядом с матерью, заглядывая в ее журнал. Как выяснилось, она читала статью о последних достижениях ракетостроения, которая могла заинтересовать разве что Джека, но никак не Аманду. Впрочем, Барбара была весьма разносторонней женщиной, так что удивляться не стоило. Она протянула руку, автоматически обнимая Аманду за талию. Так они сидели какое-то время молча, пока девушка не обратила внимание, что мать уже не столько читает статью, сколько думает о чем-то своем, тихонько теребя рубиновую подвеску на груди. На губах играла легкая полуулыбка, а на лице выступил чуть заметный румянец, словно бы собственные мысли смущали ее саму. Потом она неожиданно встала и прошла в свою комнату. Вернулась Барбара с небольшой шкатулкой в руках. – Когда мне исполнилось 15 лет, мне подарили это в память о семье Стемпелов, – сказала она. – Вообще-то, это старший сын должен дарить своей жене в день свадьбы, но так уж вышло, что в моей семье было 2 дочери, и старшей из них была я.

Она открыла ящичек и вынула из него длинную серебряную цепочку с подвеской в виде лилии – слегка затертой на вид, но сверкающей ярко, как звезда.

– Какая милая… – Аманда взяла в руки украшение. – А раньше я ее не видела.

– Я носила ее только до замужества. Но дело не в этом. Аманда, этому украшению около четырехсот лет.

– Да ну?

– Оно приехало в Америку вместе с первыми переселенцами из нашего рода. Так что, может быть, ему еще больше лет, чем я предполагаю.

– А почему ты отдаешь мне ее именно теперь?

– Ты старшая дочь в семье.

– Я единственная дочь в семье, – уточнила Аманда, слегка округлив глаза.

– Верно… и все же, давно пора тебе это отдать.

– Спасибо. – Аманда с уважением покачала на ладони подвеску, прежде чем одеть ее на шею – А почему она так блестит? В этом есть какой-то секрет? Ей же 400 с лишним лет!!!

– Секрет, – фыркнула Барбара, – заключается в том, что я регулярно ее чищу. И надеюсь, ты продлишь эту славную традицию, чтобы у этой вещички был более или менее товарный вид к тому времени, когда ты передашь ее своему сыну или дочери…

– Ладно, – Аманда взяла письмо. – Если у тебя нет для меня никаких дел, я сгоняю к Светлане, идет?..

– Пожалуйста… вот только пока ты была в магазине, звонила Йошико – она хочет, чтобы ты захватила завтра в школу ее кристаллы с данными по биогенетике.

– Нет проблем… Да я ей еще позвоню, как вернусь.

– Кстати, – вспомнила Барбара. – Как успехи в изучении вулканского?

– Огромные, – скривилась Аманда. – Я научилась постигать логические построения в написании двух букв из их алфавита путем созерцания горящей свечи, поставленной на край умывальника. Если честно, мам, это полный бред… некоторые их слова требуют десятиграничного объяснения. Ну, как такое в словарь запихнешь?..

– Хорошо, иди, – улыбнулась Барбара, возвращаясь к своей статье. Однако мысли ее были далеки от содержания журнала. Очень, очень далеки…

… Майклу надоели, в конце концов, истерические завывания аэрокара. У него сдали нервы, и на обратном пути с работы он подогнал его к мастерской, где и поставил на прикол – суток надвое, пока механики не разберутся что к чему. Ладно, уж, решил он, обойдемся как-нибудь в течение этого времени флайером, глядишь, Барбаре еще ничего такого и не понадобится, а Аманда все равно всюду гоняет на велосипеде.

Как обычно, в дверях его радостным лаем встретил Норман, положив на плечи свои лохматые (хорошо, хоть не грязные) лапы. Навстречу ему спустилась со второго этажа Аманда, сжимавшая в объятиях Терешкову. При виде Нормана Терешкова вздыбила шерсть и зашипела – скорее для порядка, чем от каких бы там ни было чувств, – этот пес должен был понимать, что его место во дворе, в то время как дом целиком и полностью принадлежит ей.

– Как на работе, пап? – привычно спросила Аманда, принимая из рук отца плащ и кейс, – ритуал, установившийся с тех пор, как Аманде исполнилось четыре года, и она смогла держать все это в руках.

– Все в порядке, – он переобулся и направился на кухню – проверить, чем таким его собираются кормить на ужин. – Правда, пришлось аэрокар отдать в починку – он давно на это напрашивался.

– Ну и ладно, – отозвалась девушка, отправляясь обратно в свою комнату, где на кровати лежал одинокий Лирас и ждал, когда его переведут до конца. Впрочем, логично рассудила Аманда, в ближайшие пять-десять лет подобная беда ему не грозила…

… После ужина Барбара тихо поманила Майкла в их общую спальню и сообщила нечто такое, от чего он едва не свалился в обморок. Что ж, такое следовало предполагать, – подумал он, как только к нему вернулась способность думать, – вот аэрокар он сдать в починку явно поторопился. Что ж, придется завтра флайеру поработать за двоих.

Ближе к вечеру у Нормана разболелось ухо, и он жалостливо терся о колени Майкла, заглядывая хозяину в глаза. Значит, еще и ветеринарная клиника, обречено понял Майкл и позвонил своему заместителю, чтобы предупредить о том, что завтра он изрядно задержится с появлением на работе.

Все-таки он явно поторопился сдать аэрокар в мастерскую. Впрочем, куда больше Майкла интересовало, в каком виде Барбара собирается преподнести Аманде столь обескураживающие новости…

На следующее утро Аманда, как обычно, затолкала на заднее сиденье флайера велосипед, туда же бросила рюкзак и шлем и села рядом сама. В ожидании отца она раскрыла «Исследования», перечитывая пометки, сделанные на полях карандашом. Светлана была абсолютно уверена, что выражение «Ах-Храк» – «Кузница», столь часто встречающееся у Лираса, может иметь отношение к одному из истинных имен планеты Вулкан, то есть тех, что вулканцы не говорят никому. Аманда сделала на полях пометку в память об этом разговоре, дав себе слово заняться этим попозже.

Она подняла голову.»…перекрест времен до точки, в которой все замирает.» Все замирает… Что это может значить?

– …Извини, что задержался, – за управление сел отец. – Сегодня у меня много дел. Точнее, у нас…

Рядом с отцом, крепко держа Нормана за ошейник, села мать.

– Мам, и ты летишь? – спросила девушка.

– Отвезу Нормана в клинику, оставлю там, а сама зайду к врачу… – Барбара прикусила язык.

– Разве ты больна? – удивилась Аманда – Только врач определит, – замялась Барбара – больна я или нет. Вечером поговорим.

– Ладно, – Аманда пожала плечами и вернулась к Лирасу, пытаясь взглянуть на значение этих строк с иной точки зрения.

Светлана говорила, что пытаться понять вулканцев, просто читая их книги, невозможно. Значение текста может меняться в зависимости от мыслей, чувств, жизненных обстоятельств… и все это будет правдой. И нельзя думать, будто ты что-то понял, иначе точно не поймешь ничего.

Флайер взмыл в воздух. Аманда потрясла головой. «И мы получаем свободу мысли…»

Да, это ей теперь не помешало бы…

Путь до школы занимал около десяти минут, но сегодня они двигались медленнее, чем обычно. Интересно, почему?.. Аманда перевернула страницу.

«Изучай прикосновением.» Прикосновением? Аманда приложила переплет книги к щеке. Нет, пожалуй, не стоит понимать старину Лираса так буквально.

«…а знания придут потом».

Если бы! Аманда заложила прядь волос за ухо. Порой ей казалось, что знания не придут уже никогда.

«Приручи время, а воспоминания придут потом…»

Воспоминания… какие там у нее могут быть особенные воспоминания в 15 лет?..

Флайер тряхнуло.

– Ой, – автоматически сказала Аманда, не отрываясь от книги.

– Сейчас пролетим мимо твоих любимых вулканцев, – сказала мать.

– Ага, – отозвалась девушка, и не думая смотреть вниз.

«Зыбкие, отрывистые, если близок конец»… «особенно, если близок конец.»

… Близок… конец?!

Обрушившийся на Аманду скрежет и шум застали ее врасплох. Она упала на пол, до нелепого крепко сжимая в руках книгу. Испуганный вскрик матери, визг Нормана и собственная боль – все слилось для нее в единый фейерверк образов и ощущений. Велосипед больно ударил ее по голове, но сознания она не потеряла.

«Но главное – это хорошо умереть.»

И тут она поняла, что флайер больше не падает.

Аманда подтянула к себе руки и ноги. Вроде все цело. Но ее достаточно крепко зажало между сиденьями, и жутко болела голова.

– Мам? Пап? – позвала она.

Ответом ее была тишина, только слышно было, как где-то впереди поскуливает и скребется Норман. Аманда почувствовала жар в ногах и с ужасом поняла, что флайер горит.

– Эй! – она стукнула кулаком в то, что раньше было крышей, а теперь опустилось так низко, что едва не расплющило ее всмятку.

– Помогите! – закричала она, кашляя от дыма, которого становилось все больше, – Пожалуйста!!!

… С самого утра и до нынешней минуты Сарэк был не в настроении. Очень не в настроении. Ему предстояло возобновить переговоры с андорианцами, которых он терпеть не мог из-за их буйного невыдержанного характера; посетить два приема, на которых опять придется танцевать с женой хозяина дома, а он уже утомился всем объяснять, что не может дотрагиваться до замужних женщин; помимо всего прочего, из головы не выходил последний разговор с Т'Пау, которая недвусмысленно дала ему понять, что своим безобразным поведением он позорит стены своего дома.

Сарэку было чуть за сто по земным меркам, однако в глазах Т'Пау он был все тем же сопливым мальчишкой, каким она отправила его в свое время на Землю… «Безобразное поведение» заключалось в том, что Сарэк вот уже 50 лет не мог найти себе подругу. Надо сказать, его и самого не особо вдохновлял подобный порядок вещей. Ему уже семь раз приходилось проходить мучительный обряд «Пон-Фарр», принимая снисходительную помощь своих соплеменниц, ни одну из которых он после этого не интересовал как потенциальный муж… в основном из-за своего местопребывания. Впрочем, Сарэк не смел их в этом винить, вспоминая о том, с каким настроением он летел на Землю сам… много лет назад.

Теперь он относился к этой планете с гораздо большей симпатией.

Конечно, на взгляд многих женщин, Сарэк был очень красивым молодым вулканцем, но землянок отпугивала его внешняя холодность, к тому же он и мысли не мог допустить о том, чтобы заводить какие-то связи на Земле.

Это было нелогично. Каждые семь лет он возвращался на Вулкан, как поступал каждый нормальный мужчина его расы, для того, чтобы, когда придет его Время, не представлять потенциальной опасности для окружающих. Все это давало, конечно, повод для самых невероятных слухов о мужчинах Вулкана, но на это ему было, используя известное идиоматическое выражение землян, глубоко плевать.

Сарэк, при всем богатстве своего воображения, не мог постигнуть сути описываемого процесса, но что-то подсказывало ему, что лучше и не пытаться. Он достаточно хорошо изучил землян, чтобы начать понимать их противоречивые натуры. Некоторые вещи здесь просто не имели логического объяснения. Например, надежда… совершенно нелогичное убеждение, что все будет хорошо, когда ромуланцу ясно, что все просто хуже некуда. Или любовь… нелепое влечение полов друг к другу, идущее вразрез с законами логики. Обычная физиология, а высоких фраз-то сколько! И чем это кончается? Браки, заключаемые под влиянием эмоций, а не логики, как правило, были очень нестабильны. Люди…

Сарэк позволил себе мысленно… усмехнуться, отчего его обычно мрачное лицо на мгновение прояснилось, и внутренне подобрался, готовясь к встрече с андорианским посланником. Эмоции в сторону. Некоторые полагают, что у вулканцев вовсе нет эмоций. Ошибочка вышла, господа. Есть – и еще какие! Вот только открывают их далеко не каждому… включая своих же.

Сарэк поправил на груди медальон, символизирующий принадлежность рода С'чн Т'чай к дипломатической наследственной линии, и вышел в сад – прогуляться в ожидании правительственного транспорта. Дневная температура воздуха уже упала на один градус – приближалась осень. Местные жители этого не замечали, но Сарэк, более чувствительный к перепадам температуры, чем земляне, сразу отметил этот факт. Стало быть, скоро он опять будет стучать зубами на приемах, изображая при этом святое безразличие, столь характерное его расе.

Впрочем, за 50 лет он к этому привык.

… Внезапно его внимание привлек ужасный скрежет и шум за оградой. Сарэк в два прыжка оказался у ворот. Дурные предчувствия его не обманули – на автотрассе, на которой сейчас, как назло, не было ни одной машины, лежала искореженная груда металла, которая к тому же еще и дымилась.

У Сарэка потемнело в глазах. Это был его стандартный кошмар – глупая, нелепая смерть в авто-или авиакатастрофе. И ни одного вулканца на милю вокруг для того, чтобы передать ему свою катру.

Впрочем, здесь речь шла не о вулканцах.

– Вызови спасателей! – крикнул он онемевшему от ужаса охраннику. – Быстрее!!!

Он толкнул дверь ограды и подбежал к тому, что раньше было легким флайером и грузовым аэрокаром. Водитель аэрокара был мертв, пассажиры флайера тоже. Хотя…

– Помогите! – из флайера послышался полудетский голос, полный ужаса и отчаяния. – Пожалуйста! Я здесь застряла!

Из-под вмятого внутрь металла навстречу к нему потянулись две детские руки, выпачканные кровью.

До приезда спасателей эта штука на 98% взлетит на воздух, с холодным отчаянием понял Сарэк.

– Оттолкнись ногами! – крикнул он девочке. – Тогда я тебя отсюда вытащу!

– Не могу! – ответила она. – Дверцу заклинило, мне не пролезть! Сделайте что-нибудь!

Если бы проклятая машина не горела, подумал Сарэк, все было бы просто – спасатели подъехали бы минут через 10, разрезали металл и вытащили бы девочку из стального капкана… но в данном случае…

Он не мог позволить ей умереть. Скорее он бы сам умер. Сарэк вцепился в искореженную дверцу и, прикрыв глаза от напряжения, рванул ее на себя – раз, другой… с третьего раза она поддалась и с душераздирающим скрежетом вылетела вон.

У охранника, стоявшего возле решетки, словно в параличе, глаза полезли из орбит: что ни день – узнаешь об этих вулканцах что-нибудь новое… эдак ему и грузовик на полном ходу остановить не проблема… Но спасателей он все-таки вызвал.

… Представляя себе, какой океан эмоций сейчас на него обрушится, Сарэк поставил в своем сознании мысленный блок и крепко взял девочку за руки. После этого он легко вытащил ее из флайера. В первый момент он испугался, насколько подобное понятие вообще может применимо к вулканцу. У девочки лицо и волосы были залиты кровью, нога распорота пониже колена, но в основном, ничего страшного. Про таких земляне говорят «родился в рубашке».

– Мама! Папа! – девочка рванулась из рук Сарэка.

– Сиди здесь, я сам посмотрю, – приказал Сарэк, уводя девочку к ограде.

Он осторожно подошел к машине, стараясь не думать, что будет, если машина взорвется, и заглянул внутрь. В салоне лежали мужчина и женщина. У мужчины была пробита голова; дотронувшись до его лица, Сарэк убедился, что тот мертв. Женщина тоже была мертва, но… Сарэк отчетливо почувствовал, как под его пальцами быстро угасало другое сознание, не имеющее к первому никакого отношения. И он ничем не мог ему помочь. Значит, женщина была беременна… Сарэк быстро отдернул от ее лица руку, чтобы агония смерти маленького существа не перешла на него, и наткнулся на что-то теплое и лохматое, тихонько скулящее где-то внизу. Быстро схватив это «что-то» в руки, Сарэк как можно быстрее отбежал от флайера. Проверять, жив ли водитель аэрокара, было, по меньшей мере, бессмысленно: ударом ему снесло полголовы.

Сарэк подошел к девочке, не зная, что ему делать дальше, и спустил с рук небольшую лохматую собаку, которая распласталась у ног девочки, конвульсивно дергая лапами. В этот момент машина взорвалась. Сарэк закрыл себя и девочку плащом, понимая, впрочем, всю нелогичность этого, чисто инстинктивного жеста – если взрыв будет действительно мощным, тонкая ткань едва ли спасет их от огня… Однако на них лишь обрушился порыв горячего ветра… и все.

– Мама… папа… – тихо простонала девочка, опускаясь на колени рядом с собакой и отбрасывая в сторону какую-то книгу с тлеющим переплетом.

Сарэк никогда не испытывал на себе агонию разбитых уз родителей и ребенка, но мог представить, что это такое. И хотя земляне не были телепатами, их боль не уменьшалась от этого факта.

Сарэк не знал, как себя вести с девочкой, – он никогда не общался с земными детьми и никогда не сталкивался с человеческой смертью. Впервые за 50 лет его посетила мысль, что он смотрит на жизнь некоторым образом с заоблачных высот.

Девочка гладила окровавленную шерсть собаки:

– Норман, Норман, маленький, открой глазки! Ну, пожалуйста, Норман!..

С видимым усилием пес приоткрыл глаза, подарив хозяйке последний преданный взгляд, взвизгнул и… затих.

«Умер» – тупо подумал Сарэк.

Его сердца забились с удвоенной силой, перегоняя кровь по вышедшему из-под контроля разума организму.

Он должен привести себя в норму. Но это подождет.

В этот момент, девочка, осознавшая, что собака умерла, начала плакать.

Нет, только не это!.. Сарэк шарахнулся в сторону, затем поборол свои инстинкты и вновь повернулся к девочке.

– Твои родители были там? – от переживаний он даже фразу построил не правильно.

Девочка кивнула головой, не глядя на него.

Сарэк осторожно стер с ее лица кровь краем плаща. Где же эти ромуланцами проклятые спасатели, в конце концов!

Увидев черты относительно чистого лица, Сарэк понял свою ошибку. Девочка находилась в том возрасте, который зовется у землян переходным – уже не ребенок, но и еще не женщина.

Больше он для нее ничего сделать не мог. Разве что… призвав на помощь всю свою волю, Сарэк опустил руку на голову девушки, надеясь передать ее хоть сколько-нибудь положительных эмоций.

– Я разделяю твою скорбь, – сказал он принятую в таких случаях фразу, понимая в глубине души, что юного человека это мало утешит, но девушка вроде бы затихла, без движения, сидя на земле и продолжая держать руку на спине своей мертвой собаки.

Но вот, наконец, и спасатели. Сарэк перевел дыхание и отошел в сторону, предоставив девушку профессионалам.

При этом он наступил на что-то и едва не споткнулся. Книга… Сарэк поднял ее с земли и открыл первую страницу.

Лирас?!? Сарэк почувствовал, что его бровь сама собой подпрыгнула вверх от изумления. Это дитя переводило «Исследования»?!

Да нет, не может быть. В любом случае, это была ее книга…

Сарэк подошел к водителю медицинского аэрокара, что-то отмечающего в блокноте, и попросил у него ручку. Потом раскрыл книгу в конце, где присутствовало много чистых листов под заголовком «Notes» и написал несколько слов, на его собственный взгляд, совершенно нелогичных. Однако, хорошо зная людей, Сарэк имел все основания полагать, что для человека это было совершенно необходимым.

– Обязательно отдайте это девушке. – Сарэк вручил книгу пилоту и поторопился скрыться за воротами посольства, пока внимание общественности не переключилось на него. Ему еще следовало переодеться и хотя бы 10 минут посвятить медитации, чтобы все впечатления, оставленные в его сознании этим инцидентом, ушли если и не на самое дно души, то, по крайней мере, перестали оказывать на него свое разрушительное влияние. Ни к чему приближать энтропию…

Ему следует извлечь из всего случившегося урок, жестко выговаривал себе Сарэк, поднимаясь по ступеням лестницы и больше никогда, – НИКОГДА! – не выпускать эмоции из-под контроля. Сегодня он сильно разочаровался в себе. Больше он такой ошибки не повторит.

Спустя месяц после похорон, получив счета за бытовые услуги и аренду землян, Аманда впервые осознала, что осталась одна. Конечно, предприятие взяло на себя обязанность по выплате пенсии за отца – небольшая сумма, но на жизнь должно хватить. Ее пугало другое.

…Сразу после трагедии приехала сестра матери с мужем, чтобы уладить все дела, приехали все друзья отца, собрались ее друзья… Даже Рэм, взяв в Академии липовый больничный, вырвался с занятий, чтобы быть рядом с ней. Ей помогали все, но ведь это не могло продолжаться вечно. Тетка предложила ей свой дом, но у нее было трое детей, и Аманда отклонила этот вариант. Кроме того, она была уже слишком взрослой, чтобы учиться жить с другой семьей. Для детского дома она тоже была великовата, и было совершенно неясно, что делать с еще не взрослой, но уже не маленькой девушкой.

И тогда на помощь пришла Светлана. Она вызвалась представлять интересы Аманды до ее совершеннолетия, помогать вести дела и контролировать личные расходы. Девушка встретила эту идею с благодарностью и, посадив Терешкову в переносную клетку, переехала к Светлане, зная, что не будет ей в тягость. Так оно и было.

… Теперь, спустя месяц, она вернулась домой. На пороге лежали счета и бумаги, которыми следовало заняться как можно скорей. Аманда выпустила Терешкову из клетки и села на пол у дверей, опустошенная морально и физически. Дом казался ей чужим и холодным. Казалось, по нему бродят призраки. Он был слишком огромен для такой молодой и одинокой девушки, как Аманда. Но она все равно не собиралась его продавать, невзирая на высокую ренту. Ведь это дом ее родителей, они любили его, многое в нем несет на себе отпечаток истории, – например, викторианская мебель в гостиной или тяжелые часы с боем, принадлежащие ее прадедушке по материнской линии. Все это надо сохранить.

Аманда взяла в руки серебряную лилию на цепочке, которую не снимала с шеи никогда, и заплакала. Когда ей оформляли документы, она попросила, чтобы после ее имени стояла теперь и фамилия матери. «Аманда Стемпл Грейсон» – вот как теперь ее звали.

Растревоженная слезами своей хозяйки, Терешкова прибежала из кухни и влезла на колени к Аманде, тихо мяукая от избытка чувств. Аманда сжала в объятиях теплый пушистый комок и решительно вытерла эти детские слезы о кошачью шерсть. Все. С детством покончено. Отныне ей следует надеяться только на себя.

Первым делом она вытерла в доме всю пыль, накопившуюся за те недели, что она отсутствовала. Затем зачехлила всю мебель в комнатах, которыми не собиралась пользоваться. Потом подключила компьютер и оплатила счета, используя код, которым пользовались ее родители.

Вечером она собрала учебники и конспекты, вытащила из стола Лираса, который целый месяц лежал в тишине и забвении, и пошла к Светлане.

– …Решила возобновить занятия? – обрадовалась Светлана – Это хорошо. Что ж, посмотрим… надеюсь, ты помнишь, на чем мы остановились?..

Аманда неопределенно пожала плечами. Истинная причина ее визита заключалась в том, что она до чертиков боялась своего опустевшего дома.

– Я сделаю нам кофе, – сказала Светлана, приглашая за собой девушку на кухню. – Знаешь, я говорила со спасателями насчет человека, который тебя спас. Видишь ли, это был не человек.

– Не человек? – Аманда едва не расплескала кофе.

… Но тогда кому же могли принадлежать те крепкие руки и мягкий спокойный голос, подумалось ей. Не ромуланцу же, в самом деле…

– Вообще-то, удивляться нечему, – продолжила Светлана, присаживаясь напротив. – Дело было рядом с посольством, хотя едва ли ты обратила на это внимание. Тебя спас вулканец, и это большая удача, потому что только он мог разодрать покореженную машину на части, чтобы вытащить тебя наружу. Машина взорвалась до приезда спасателей и, если бы не он, тебя бы не было в живых… так-то вот. Правда, выяснить, кто он, не удалось. В суматохе никто не разглядел его лица, а вулканцы отказались давать всякие комментарии по этому вопросу. Я полагаю, тебе следует перестать думать об этом, Аманда. Вулканцы не принимают благодарности за свои поступки, считая это крайне нелогичным проявлением эмоций. Так что забудь и просто радуйся жизни. Светлана взяла в руки томик «Исследований» и открыла его в разделе «Notes»…

– Итак, на чем мы остановились… Пресвятая богородица! – Последние слова прозвучали по-русски. – Аманда, я, наверное, схожу с ума, но…

Она показала девушке страницу, на которой они делали пометки во время их последнего занятия: твердым и жестким почерком на ней было написано несколько слов.

«Все… будет… хорошо…» – запинаясь, перевела Светлана. – Да нет, это просто невероятно!!!

– Что невероятно?

– Ну, во-первых, это самое нелогичное высказывание из тех, что в принципе можно услышать от вулканца; во-вторых, мне знаком этот почерк – через мои руки прошло немало бумаг, написанных этой рукой; в-третьих, он никак не мог написать настолько невулканского выражения!..

– Да кто «он», в конце концов? – потеряла всякое терпение Аманда.

– Этот почерк посла Сарэка, если только я окончательно не потеряла разум…

– Посла… Сарэка?! – поперхнулась Аманда.

– … Но Сарэк самое холодное, высокомерное и бесчувственное существо из всех, что мне приходилось встречать в жизни, – закончила Светлана. – Конечно, в какой-то мере все вулканцы лишены эмоций, но Сарэк превзошел в этом всех. И все же это его почерк.

– Что ж, дорогая, – рассмеялась Светлана, – можно сказать, тебя коснулась десница Бога!..

Аманда приложила ладонь к пылающему лицу. Она много раз видела посла Сарэка по головизору – и в ее сознании никак не могло уложиться, что такой голос может принадлежать человеку, подобному Сарэку. Внешне он похож на всех вулканцев – холодное, лишенное каких бы то ни было эмоций лицо, едва уловимый зеленый оттенок кожи, остроконечные уши… и еще он был красив. Невероятно, бесконечно красив…

… – Аманда! – Светлана хлопнула в ладоши у самого лица девушки. – Заниматься будем или помечтаем на пару?!

– Конечно, мы будем заниматься. – Аманда торопливо встала из-за стола. – И как можно более серьезно. Что-то мне подсказывает, что это будет весьма познавательным процессом…