"Верность" - читать интересную книгу автора (Третьяк Владислав Александрович)

Лед согревает сердца

22 декабря 1984 года я в последний раз вышел на лед и занял место в воротах. Это был необычный матч – прощальный. Большой хоккей провожал защитника Валерия Васильева, нападающего Александра Мальцева и меня, вратаря. Мы почти одновременно стали играть в командах высшей лиги и в сборной страны. Знали друг друга больше 15 лет. И теперь вместе расставались со льдом. Естественно, каждый из нас волновался. Все-таки это был наш последний матч! И поэтому очень хотелось сыграть на уровне, блеснуть мастерством. А соперники у нас были очень серьезные. Впервые против советских хоккеистов выступала сборная Европы, составленная из лучших мастеров национальных команд континента, участвовавших в московском международном турнире на приз «Известий».

Мы знали, что нам предстоит играть в этом матче всего десять минут чистого времени. Потом игру остановят, и состоятся официальные проводы. В воротах я не стоял уже почти полгода. И чтобы теперь быть в форме, упорно тренировался несколько дней по индивидуальному плану. Ведь, что ни говори, шайба маленькая, юркая – влетит в ворота и не заметишь. Сами понимаете, что остаться в этой последней игре «сухим», непробиваемым было для меня делом особой чести.

В раздевалке побыстрее надел хоккейную маску, чтобы товарищи по команде не видели, что я волнуюсь больше обычного. Диктор по стадиону объявил: «Ворота защищает Владислав Третьяк. В защите – Валерий Васильев. В нападении – Александр Мальцев».

И вот шайба вброшена. Волчком закрутилась она на льду. Я сразу стал спокойнее. Окончательно обрел уверенность, когда отразил приличную атаку. Как ни старались наши соперники загнать шайбу в мои ворота – не смогли.

Васильев и Мальцев в этом последнем матче тоже не уронили марку. Валерий всегда был для нас образцом хоккейной силы. Знаменитый Бобби Халл как-то признался, что когда к нему приближался Васильев, хотелось побыстрее избавиться от шайбы. А Александр? «Если бы Мальцев стал футболистом, а не хоккеистом, он, наверное, был бы знаменит не меньше „Летучего голландца“ Круиффа», – заметил однажды заслуженный тренер СССР А.И.Чернышев. В том последнем матче мы снова увидели их такими, какими знали всегда. Во второй половине десятиминутки Валерий Васильев, организуя оборону, «припечатал» к бортику настырного нападающего из сборной Европы и, отобрав у него шайбу, быстро по прямой отдал точный пас Мальцеву. Нам очень хотелось, чтобы Мальцев «взорвался», перехитрил защитника и обязательно открыл счет. Он «взорвался», перехитрил защитника. Но вместо броска по воротам неожиданно отдал шайбу Светлову, который находился в более выгодной позиции. Даже вратарь соперников не ожидал такого поворота событий. И вскоре диктор по стадиону объявил: «С подачи Валерия Васильева и Александра Мальцева счет открыл Сергей Светлов». Трибуны долго аплодировали Мальцеву. Даже в последнем матче он не изменил себе – сыграл на партнера. И эта шайба была как эстафета, которую мы передавали нашим молодым хоккеистам.

Когда десять минут истекли, известный советский арбитр В. Домбровский, для которого этот матч тоже был последним, остановил игру. Команды покинули лед, и мы втроем остались в центре площадки. Нам были вручены почетные награды ЦК ВЛКСМ, спорткомитета СССР и Спорткомитета Министерства обороны СССР, Центрального совета «Динамо», Исполкома Моссовета, Советского фонда мира, Международной федерации хоккея на льду. Нас приветствовали дважды Герой Советского Союза летчик-космонавт СССР В. Аксенов, трехкратный олимпийский чемпион пловец Владимир Сальников.

Потом слово предоставили мне. Я заранее подготовил речь, выучил ее наизусть. Но когда остался перед микрофоном на лужниковском льду, почувствовал, что нельзя в такой момент выступать по-заученному. И я решил говорить именно то, что переполняло мою душу, пусть это было и не так гладко.

Мы простились с хоккеем. Наш прощальный матч закончился победой советской команды над сборной Европы со счетом 7:3. Значит, есть кому продолжать боевые традиции.

Весь сбор от матча был передан в Советский фонд мира.

…Ну вот и все. Так закрылась последняя страница моей спортивной биографии. Я сижу над чистым листом бумаги. Стоит ли продолжать дальше эту книгу? Будет ли мой рассказ о жизни после хоккея интересен читателям?

Уже почти два года я не вратарь. Совсем другая жизнь. Другая? Да, ее содержание стало иным, но смысл, цель, назначение все те же: работа на благо и во славу советского спорта, воспитание высоких нравственных качеств у спортсменов.

Меня до сих пор спрашивают, не жалею ли я о том, что расстался с хоккеем, тянет ли снова на лед? Отвечаю: нет! Я ни разу не испытал желания опять надеть вратарскую маску. Пресытился хоккеем? Может быть. Я и сейчас не научился отдыхать, глядя на игру. Переживаю за ход поединка не только как болельщик. После таких «болений» чувствую знакомую усталость в мышцах, будто сам играл. Сожаление возникает лишь тогда, когда нет удовлетворения от сделанной работы.

Недавно на одной встрече меня спросили:

– Сколько у вас спортивных наград?

– Около сотни, – ответил я.

– А точнее? – не унимался дотошный болельщик. Пришлось признаться, что точной цифры я не знаю. Не вел наградам бухгалтерский подсчет. Воспринимал их, так сказать, как одну огромную медаль. Но все-таки вопрос этот запал в душу. Возвратился домой – любопытство разгорелось. Дай, думаю, подсчитаю. Но считать медали оказалось куда труднее, чем рыбу после успешной рыбалки. Что ни награда, то волна воспоминаний. Чуть ли не половину выходного дня просидел над медалями. Так и не подсчитал… Говорят, что хоккей – это целая жизнь. Согласен. Но жизнь многообразнее, интереснее и тяжелее моей любимой игры. Острое, незабываемое чувство: когда ушел со льда, неожиданно понял, как сильно истосковался по обычным человеческим радостям. Думал, теперь будет много свободного времени. Смогу заниматься тем, что мне нравится, в чем я себе отказывал ради хоккея. Больше бывать дома, воспитывать детей, ходить в театр, кино, на рыбалку… Ведь раньше часто приходилось отлучаться из дома. О рождении дочери узнал во время турне по Америке. Помню, когда приходил домой и спрашивал сына: «Где твой папа?» – он вел меня к телевизору или к моей фотографии. Почему он не любит хоккей? Может быть, в раннем детстве ему не хватало отцовского внимания, и он невзлюбил то, что мешало нам чаще бывать вместе? И хотя Дима но нашему родительскому настоянию все же занимается баскетболом, особого интереса к этой игре я, к сожалению, у него не замечаю. Да и характер у него слишком мягкий, покладистый, не приспособленный к жесткой спортивной борьбе. А вот из Иришки спортсменка могла бы получиться хорошая. Настойчивая, боевая девчонка. Но так вышло, что она стала заниматься в подготовительной группе Московского хореографического училища. Может, когда-нибудь станет балериной. Во всяком случае, уже сейчас, в 9 лет, балет она смотрит с огромным удовольствием. Кстати, я тоже стал настоящим балетоманом. За последние полтора года мы с женой посмотрели чуть ли не весь репертуар Большого театра.

И все же времени по-прежнему не хватает. Вихрь новых дел закружил меня на земле еще сильнее, чем на льду.

Уже летом 1984 года Виктор Васильевич Тихонов попросил меня помочь подготовить к очередному Кубку Канады вратарей сборной СССР. Я с радостью согласился, потому что считал: с моей стороны было бы в высшей степени эгоистично, удалившись с арены, похоронить в себе опыт и знания, накопленные за многие годы.

Старался научить ребят всему, что делал сам, передать им все свои секреты, все упражнения и приемы. Рассказывал, к примеру, как по глазам нападающего угадать, что он сделает в следующую секунду. Делился тонкостями психологической подготовки. Говорил об интуиции, без которой вратарь не может рассчитывать на успех. Ребята тренировались охотно и быстро усваивали мои уроки. Я потом очень радовался за Володю Мышкина, признанного лучшим голкипером Кубка Канады.

Потом Тихонов еще не раз обращался ко мне с подобными просьбами. И я всегда был рад помочь родной команде.

Как-то на одну из таких тренировок заглянул мой знакомый. Посмотрел и сказал:

– Здорово получается. А почему бы тебе серьезно не заняться тренерской работой?

Среди любителей спорта нередко бытует такое мнение: вчерашний чемпион непременно завтра станет хорошим тренером. Увы, жизнь доказывает, что это далеко не так. Мало кто из известных спортсменов вырастал в известного тренера. Я не хочу, чтобы, глядя на меня, болельщики с сожалением вздыхали: «Каким он был хорошим вратарем, а каким плохим педагогом стал…» Согласитесь, именно так чаще всего в жизни и бывает.

Как-то в одном из учебных пособий я прочитал высказывание М. И. Калинина, которое мне показалось очень актуальным: «Спорт – хорошее дело, он укрепляет человека, но спорт – это подсобная вещь, и превращать его в самоцель, в голое рекордсменство не годится… Спорт надо подчинять общим задачам коммунистического воспитания. Мы ведь развиваем и готовим не узких спортсменов, а граждан советского строительства, у которых должны быть не только крепкие руки, хороший пищеварительный аппарат, но в первую очередь очень широкий политический кругозор и организаторские способности». Замечательные слова!

Как только я оставил лед, мне почти сразу предложили работу в политотделе ЦСКА. Согласился без раздумий. Сначала исполнял обязанности старшего инструктора по международным связям, затем был назначен замполитом отдела спортивных игр. Оба поста, может, и невелики в масштабах нашего армейского спорта, но, могу вас заверить, очень ответственны.

Первое время я по двенадцать часов крутился, помогая обеспечить проведение международных соревнований. Пусть это и не отвечало профилю моей «академической» подготовки политработника, но грех было жаловаться: многочисленные и разнообразные обязанности старшего инструктора по международным связям позволяли глубоко вникнуть в спортивно-организационные проблемы, овладеть обширным кругом практических навыков, без которых мне впоследствии пришлось бы очень туго. Тогда же решил всерьез заняться английским языком, по вечерам мчался к преподавателю; исправно зубрил новые слова и правила. Сколько раз во время зарубежных поездок я жалел о том, что не знаю языка! А почему раньше не учил? Тут не лень. Углубление в чужой язык требует концентрации внимания, я же тогда был целиком сосредоточен на хоккее, он отнимал все силы без остатка.

Спустя несколько месяцев мои обязанности стали несколько другими. Замполит отдела спортивных игр несет ответственность за всю политико-воспитательную работу среди спортсменов-игровиков. А эти виды спорта, как говорится, на виду. Один футбол чего стоит… В 1984 году армейские футболисты были вынуждены покинуть высшую лигу. Не сумели поправить положение и в следующем сезоне. Таков был итог кризиса, в котором длительное время пребывала команда. Теперь дело надо исправлять.

В апреле 1985 года я был командирован на юг, где футболисты завершали свою подготовку к сезону. Мне хотелось пожить вместе с ребятами, увидеть их вблизи, почувствовать сильные и слабые стороны команды. Точнее сказать, это пока была еще не команда в том значении, в котором я привык воспринимать родной хоккейный коллектив – с его многолетними традициями, преемственностью поколений, трепетным отношением каждого игрока к чести армейского клуба. Большинство футболистов в том сезоне впервые надели майки с эмблемой ЦСКА, они пришли к нам из многих городов. Теперь этим, таким разным парням предстояло сплотиться в коллектив, который должен возродить былую славу армейского футбола. Общим у них было пока только одно – молодость (средний возраст команды – 22 года), да и мастерством, пожалуй, каждый не обделен. Но будь хоть все они мастерами под стать Пеле, игра в команде не пойдет, если в ней не сложится настоящий коллектив.

Вера нужна: игроков – друг в друга, тренеров – в игроков, а всей команды – в большую цель. Без веры как без души.

Тогда, на юге, я и пытался как мог разжечь огонек этой веры. Конечно, больше всего рассказывал ребятам о хоккейных традициях. Об уроках Тарасова, о наших комсомольских собраниях перед главными испытаниями, о стенгазете, встречах с болельщиками, дружбе нашей, умении терпеть боль и биться до последнего. Я видел: особое впечатление на футболистов производят рассказы о мужестве моих товарищей. Когда я вспоминал о том, как, бывало, ребята сражались на льду с тяжелыми травмами – с переломами, ушибами, разрывами связок, как после некоторых матчей сразу по нескольку человек в госпиталь увозили, порой недоверие читал в глазах у своих слушателей: дескать, не может такого быть. Но это было! И если молодые армейские футболисты не только поверят мне, но и сделают соответствующие выводы лично для себя, тогда и им станут рукоплескать трибуны.

В 1985 году ЦСКА, считаю, успешно отыграл в первой лиге – занял второе место. А вот в переходном турнире армейцы выступили неудачно. Им бы еще один сезон в таком составе поиграть…

Сезон 1984/85 года трудно сложился и для хоккейной команды ЦСКА. Из-за травмы не выступал Фетисов. Травмы преследовали Дроздецкого, Васильева, Зубкова, Герасимова, Бабинова. С другой стороны, у армейцев появился весьма грозный соперник в лице столичных динамовцев, которых стал тренировать наш бывший наставник Ю. Моисеев. Юрий Иванович первым делом подтянул там дисциплину, вселил уверенность в игроков, сумел разжечь их самолюбие. Моисеев прошел школу Тарасова и Тихонова, для него в хоккее нет тайн, а своих новых питомцев он нацеливал только на первое место.

Борьба между ЦСКА и «Динамо» получилась интригующей. Динамовцы лидировали все время и были как никогда близки к золотым наградам первенства СССР. Но на финише их не хватило. Все же потенциал у нас повыше. ЦСКА свел с ними вничью (2:2) предпоследний матч, а через два дня буквально разгромил динамовцев – 11:1. Я по-человечески очень сочувствовал Мышкину: он стабильно отыграл весь сезон – и вот такой финал… Свои игроки оставили его прямо-таки на растерзание армейцам. Для вратаря такой счет может обернуться тяжелой психологической травмой.

Решающий поединок состоялся в Киеве. Для того чтобы стать чемпионами СССР, армейцы должны были обязательно победить местный «Сокол». Я был с командой и видел, как все волнуются. Длинная дистанция чемпионата осталась позади. Только один матч… И этот матч все решает. Давненько ЦСКА не оказывался в такой острой ситуации на финише первенства СССР.

После первого периода армейцы проигрывали со счетом 1: 3. Но потом заиграли по-чемпионски – в тот хоккей, которым всегда славился наш клуб: вихревой, комбинационный, смелый… После матча моих товарищей фотографировали на площадке как чемпионов Советского Союза. Впервые за много лет без меня.

В следующем сезоне армейцы извлекли уроки из соперничества с московским «Динамо», улучшили подготовку и сразу возглавили турнирную таблицу. За шесть туров до конца чемпионата они выиграли его. И тут в некоторых газетах и журналах стали появляться публикации, упрекающие армейцев в том, что они… хорошо играют. Будто бы все беды нашего хоккея происходят от ЦСКА. Якобы армейские тренеры обескровили другие команды и поэтому с чемпионом никто на равных соревноваться не может.

Я категорически не согласен с таким мнением. Во-первых, воспитанники армейского хоккея сейчас играют во многих других клубах страны – их десятки, если не сотни. Во-вторых, не только ЦСКА, но и все другие столичные команды давно приглашают к себе иногородних хоккеистов. Но, как ни странно, публично обвиняют в этом только ЦСКА. Давайте посмотрим на проблему по-другому: а смогли бы стать звездами многие сегодняшние армейские хоккеисты, останься они в своих прежних командах? Я убежден: нет! Армейская школа – это своего рода академия нашего хоккея. Нет ничего удивительного в том, что сюда хотят попасть многие хоккеисты из других клубов. И потом, кто мешает создать такую же академию динамовцам, спартаковцам?…

Как политработник, я контролирую и корректирую планы воспитательной работы в командах. Свою задачу вижу в том, чтобы физическое воспитание сделать составной частью воспитания коммунистического, цель которого – формирование нового человека, гармонически сочетающего в себе духовное богатство, моральную чистоту и физическое совершенство.

Помню, с каким оживлением в наших командах обсуждались статьи, посвященные борьбе с пьянством и алкоголизмом. Очень актуальный и больной вопрос для всех нас, в том числе и для спортсменов. Скольких подающих надежды сгубил «зеленый змий»… Горько вспоминать…

Сразу после создания Всесоюзного добровольного общества трезвости я был избран от спортсменов страны членом правления этого общества.

Но если алкоголизм наш явный враг, то есть пороки, которые распознать в человеке не так-то легко. Прежде всего это тщеславие, меркантильность, эгоцентризм. Один знакомый журналист рассказал мне такой случай. Он поехал встречать в аэропорту наших стрелков, выигравших мировое первенство. В командном зачете ребята выступили хорошо, а вот в личном одного из лидеров нашей команды постигла неудача. Журналист выразил ему сожаление по поводу осечки. Заметил: очень жаль, что он возвратился домой без награды.

– Без награды? – самодовольно и вызывающе возразил стрелок и указал на ящик с японской радиоаппаратурой. – Вот моя главная награда.

Стыдно становится за таких людей, дельцов от спорта. Благороднейшее из занятий они сделали предметом наживы.

Очень ответственна моя профессия – политработник армейского спортклуба. Спортсмены, по сути дела, находятся на самом переднем крае идеологической борьбы двух социальных систем. Наши атлеты постоянно должны доказывать, что они не только самые сильные и умелые, но – и это главное – что за ними стоит сила коммунистических идеалов, всепобеждающая правда нашей советской морали.

Недавно партийная организация нашего армейского клуба доверила мне очень важное и ответственное поручение: готовить достойных к приему в ряды Коммунистической партии. Стараюсь основательно поговорить с каждым человеком, написавшим заявление о приеме в партию. Хочу понять, какие действительные причины побудили спортсмена сделать этот важнейший шаг в жизни, сможет ли он достойно представлять нашу партию коммунистов.

Как-то один из моих знакомых, с которым мы некоторое время играли в одной команде, спросил не без удивления:

– Скажи, Владик, какое удовольствие ты находишь от встреч с болельщиками? Никогда не отказываешься от выступлений. А ведь к каждому из них надо готовиться. Лишние волнения…

Я тогда ему ответил и сейчас повторю, что в этом случае в счет идет не личное удовольствие, а чувство долга перед страной, перед любителями хоккея. Ведь они верят в нас, равняются на спортсменов, своим самоотверженным трудом создают прекрасные условия для наших тренировок и соревнований.

Это наш гражданский долг, если хотите. И я стремлюсь выполнять его как можно лучше.

Я бережно отношусь к запискам, которые приходят из зала. Ответив на них, приношу домой, анализирую – это помогает изучать интересы аудитории и соответственно корректировать свои выступления. Труднее всего выступать перед детьми. Им я обычно рассказываю, как пришел в хоккей, как тренировался, какие интересные истории случались со мной на льду. Специально не говорю о том, как учился. Обязательно жду вопроса. И он приходит всегда, причем не один, а несколько подобных. Тогда я подробно рассказываю о том, что учился хорошо, иначе отец никогда не пустил бы меня на тренировку. Однажды под конец встречи кто-то из мальчишек мне такую записку прислал: «А я думал, настоящие хоккеисты только из хулиганов получаются, и не записался в хоккейную секцию, потому что драться не люблю. Теперь запишусь и буду играть, как вы».

И еще об одной стороне моей послехоккейной жизни надо обязательно рассказать. Впрочем, почему послехоккейной? Речь идет о работе, направленной на укрепление мира и взаимопонимание между народами, – разве все прежние годы не были посвящены этому? Хоккейный лед сближает людей, это теплый лед.

…Международный аэропорт Шереметьево-2. Я сижу в мягком удобном кресле в зале вылетов и прислушиваюсь к объявлениям по радио. Приземляются самолеты различных авиакомпаний мира – из Праги, Вены, Монреаля, Франкфурта-на-Майне, Стокгольма… Я даже удивляюсь, как много на нашей планете городов, с которыми у меня связаны хоккейные воспоминания. Но предаваться воспоминаниям пет времени. Через десять-пятнадцать минут начнется посадка и на мой рейс – в Цюрих.

– Мистер Третьяк? – Я отрываю взгляд от газеты и вижу перед собой двух немолодых людей: мужчину и женщину, которые приветливо улыбаются мне. – Здравствуйте, Владислав!

Я привык к тому, что меня узнают незнакомые люди, здороваются со мной. Поднимаюсь с кресла и тоже приветливо пожимаю руки мужчине и женщине. Судя по акценту, они иностранцы, и скорее всего канадцы или американцы.

– Вы, конечно, нас не помните, Владислав, – говорит мужчина. – Мы брали у вас автограф в Ванкувере после матча с лучшими звездами НХЛ в 1972 году. Игра сборной СССР нас тогда потрясла. Мы любим хоккей и поэтому решили с женой изучать русский язык. Мечтаем лучше знать вашу страну, ваш хоккей. Вот прилетели в Москву по туристической путевке. А как вы поживаете? Где ваша маска, клюшка?

– Я не буду больше играть. Ушел со льда.

– Да-да, мы слышали. Канадские газеты сообщали об этом печальном факте. Мы знаем также, что вас приглашали играть в НХЛ. Обещали заплатить несколько миллионов долларов. Вы отказались?

…Тут надо, по-видимому, объяснить, откуда взялись слухи о моем возможном контракте с «Монреаль канадиенс». Эта тема почти два года не сходила со страниц канадских газет. Дошло даже до того, что однажды за океаном меня спросили, в какой команде НХЛ я бы захотел играть, если бы мне вдруг представилась такая возможность. Вопрос был чисто гипотетическим, поэтому я и ответил, не придавая этому серьезного значения: «В „Монреаль канадиенс“». А дальше случилось вот что. Видимо, журналист, бравший у меня интервью, оказался, мягко говоря, недобросовестным человеком, и в газетах появилась следующая «сенсационная новость»: «Владислав Третьяк после окончания своей хоккейной карьеры мечтает играть в Монреале». Сами понимаете, что ничего подобного я и в мыслях не держал! Канадцам был заявлен протест. Но где там!… Пресса закусила удила. И вот что удивительно: газетчикам поверило руководство монреальского клуба. Серж Савар уже потирал руки и говорил о сделке как о чем-то вполне решенном.

Газета «Торонто стар» 17 января 1984 года предостерегала директора «Канадиенс» от чрезмерного оптимизма, однако сам Савар заявлял корреспонденту: «Мой опыт участия в скачках научил меня тому, что нет шансов выиграть, если вы в них не участвуете». Более того, в июне 1983 года, во время набора в клубы НХЛ игроков-любителей, Савар включил мою фамилию в список «Монреаль канадиенс» – это было сделано, чтобы опередить возможных конкурентов из других клубов. В общем, делили шкуру неубитого медведя.

А я и в мыслях не держал играть за НХЛ. Не пристало мне, офицеру, советскому человеку, носить форму профессионального североамериканского клуба.

Еще какое-то время продолжалась эта шумиха, до меня доходили слухи о том, что предполагаемый гонорар достиг таких сумм, каких никогда не сулили ни одному профессиональному хоккеисту. Потом поняли, что дело это безнадежное…

И вот где аукнулась та история – в московском аэропорту, при встрече с болельщиками.

– У меня другие планы и заботы. Я – член комиссии спортсменов Международного олимпийского комитета и сейчас вылетаю в Швейцарию для участия в очередной сессии МОК.

– Счастливого пути! Мы тоже за мир и дружбу, – говорят мне новые знакомые и берут на прощание автограф.

Приятная все-таки встреча! Вроде ничего особенного мы не сказали друг другу. Но почему-то тепло, очень тепло стало у меня на душе. Раньше, когда играл в хоккей, знал, что наша игра помогает укреплению дружбы между народами, но по-новому посмотрел на это сейчас, став членом комиссии МОК.

В 1981 году мне впервые пришлось выступать перед видными деятелями Международного олимпийского движения – участниками XI олимпийского конгресса в Баден-Бадене.

Я говорил о том, как важно сохранять олимпийские традиции, беречь атмосферу праздника дружбы, позволяющую людям встречаться друг с другом, обмениваться взглядами, обсуждать общие проблемы.

Я был начинающим игроком, когда наши спортсмены открывали хоккейную Америку. И могу сказать, как недружелюбно, иронично воспринимали сначала наших хоккеистов за океаном. Ненависть к нашему социальному строю жителям капиталистических стран внушается еще с младенчества. Мне запомнился глупый мультфильм, который я смотрел по американскому телевидению. Представьте себе небольшой земной шар, по которому через горы и океаны из дикой России бежит страшный бешеный медведь. На лбу у него горят серп и молот, а в лапах – атомные бомбы и ракеты. Чтобы спастись от такого зверя, нужно вооружиться и убить его.

Вспоминаю и одну из первых встреч с любителями хоккея в Северной Америке. Однажды на улице Монреаля ко мне подошли двое канадских граждан и спросили:

– О вашей стране ходит много разных слухов. Говорят, будто вы организуете международный терроризм, провоцируете западный мир на войну и агрессию. Вы – первый советский человек, которого мы встречаем. Скажите, пожалуйста, есть ли правда в этих слухах?

Что ответить на такой вопрос людям, которые раньше не слышали о нашей стране ничего хорошего? Я улыбнулся и, в свою очередь, спросил:

– Как вы думаете, я похож на террориста?

– Вы не похожи, – смутившись, ответили канадцы.

– Ну вот. Если бы видели других моих соотечественников, остались бы того же мнения. А за войну сейчас могут ратовать только безумцы.

Этот разговор длился не более двух минут. Но запомнился, наверное, канадским парням надолго.

Еще одно наблюдение. После первой игры профессионалы отказались пожимать нам руки. В клубах НХЛ, даже в товарищеских матчах, рукопожатия, видите ли, были не приняты. Теперь, под влиянием наших хоккеистов, у профессионалов тоже появилась традиция доброго отношения друг к другу независимо от результата игры.

Как вы помните, первая серия матчей 1972 года между сборной СССР и лучшими звездами НХЛ состояла из восьми игр. Половина из них проходила в Канаде другая половина – в Москве. Я уже говорил, что канадский вратарь Кен Драйден выпустил за океаном книгу своих впечатлений о тех встречах. Записки Драйдена в основном посвящены перипетиям самой игры. Но когда Драйден описывает московские матчи, в его рассказ органично вплетаются впечатления от прогулок по нашей столице. Канадский вратарь подробно рассказывает о посещении Красной площади, Кремля, Ленинских гор, Большого театра. Он невольно восхищается красотами огромного современного города, перед поездкой в который им рассказывали столько небылиц. «Наш номер в „Интуристе“ оказался вполне приличным. Всей команде тут же предложили поужинать в отведенном для нас зале на втором этаже. К нашему удивлению, подали отличный бифштекс…»

Прогуливаясь по Москве менаду играми и тренировками, Драйден делает одно приятное открытие за другим. Оказывается, у русских есть магазин (ГУМ), который можно назвать одним из самых крупных торговых центров в мире. «Мы увидели огромную Царь-пушку, – пишет автор и тут же добавляет: – Слишком большую, чтобы из нее можно было палить». Как вы думаете, будут ли верить канадские болельщики, прочитав эту книгу, идиотским мультфильмам о диких медведях из России? Думаю, что нет. А ведь хоккеем в Канаде интересуются почти все жители, многие из которых наверняка прочитали честную книгу своего голкипера.

Гостеприимная Москва в тот год заставила канадских профессионалов – я уже не говорю о болельщиках – по-иному взглянуть и на свой хоккей. В чемпионате НХЛ грубость считалась чуть ли не главным достоинством игроков. Драйден же рассказывает о грязной игре канадцев на московском льду с чувством некоторой вины. И добавляет в конце книги, что тренерская установка на такую игру была ошибочной.

А помните, как почтительно замирали трибуны, когда перед матчами в Канаде известные певцы на русском языке исполняли Гимн Советского Союза? После встреч полицейские с трудом сдерживали натиск желающих получить автограф, пожать руку кому-нибудь из наших спортсменов. «Трудно победить сильную команду, но еще труднее завоевать при этом симпатии ее болельщиков», – писала по поводу нашей победы одна филадельфийская газета.

Перед отелями, где мы жили, всегда дежурило по нескольку десятков любителей хоккея. К нам подходили на улице, в самолетах, поздравляли с победами, утешали после поражений, благодарили за хорошую игру, желали новых успехов. Однажды руководители НХЛ попросили нашу команду провести открытую тренировку в монреальском «Форуме». Зал заполнился почти до отказа. Пришли 12 тысяч человек. И мы тренировались под их аплодисменты. Причем перед занятием каждого из нас представляли, как на игре. А после тренировки мы разошлись по площадке и еще около часа раздавали желающим автографы.

Мне запомнился любопытный случай в Калгари. Почти вся команда уже собралась в автобусе, но в этот момент к старшему тренеру нашей сборной Тихонову подбежала женщина с двумя маленькими ребятишками и принялась объяснять, что ей нужен Третьяк. Пусть он пожмет руку детям, чтобы они росли такими же талантливыми. Я вышел из автобуса и взял мальчишек на руки. Рядом оказался фотокорреспондент крупной газеты. На следующий день в ней был помещен огромный снимок с надписью: «Дети в надежных руках».

Могу вас заверить, что очень многие канадские болельщики уважают советскую сборную, наш хоккей. Лучший пример проявления добрых чувств – это, конечно, история с Кубком Канады. Как вы помните, в 1981 году в финальном матче сборная СССР буквально нокаутировала хозяев площадки – 8:1. Сразу после этой игры нам вручили главный приз соревнований – кубок в форме разрезанного пополам кленового листа. Кубок был сделан из чистого никеля и весил 49 килограммов. Мы унесли приз со льда в раздевалку и стали обсуждать, как лучше доставить его в Москву, чтобы показать нашим болельщикам.

Вдруг к нам приходит один из руководителей НХЛ, Аллан Иглссон, и заявляет, что кубок должен остаться в Канаде, в Музее хоккейной славы.

– Почему? – удивились мы. – Ведь все переходящие призы должны находиться у команды-победительницы до следующего розыгрыша.

Но аргументов наших слушать никто не стал. Выход из раздевалки нам уже преграждали дюжие полицейские. Пришлось отдать приз не очень-то гостеприимным хозяевам.

Не успели мы возвратиться домой, как из Канады пришла приятная весть. Некто Джордж Смит, канадский бизнесмен, который сейчас хорошо известен всем любителям хоккея, обратился через газету к болельщикам Канады с призывом сделать для советской команды точно такой же кубок. Для этого он попросил всех желающих прислать не больше доллара. Денег было собрано почти на два кубка Канады. И вскоре этот приз навечно был вручен победителям – сборной СССР. Журналисты справедливо назвали его Кубком канадцев. Замечу, что эта награда дорога нам вдвойне. Во-первых, потому, что мы завоевали ее в честной борьбе, а во-вторых, потому, что кубок подарили нам тысячи канадских болельщиков. Искренне, от чистого сердца.

Кстати, с тех пор Снеговик – организатор международного хоккейного турнира на приз «Известий» – каждый год приглашает Джорджа Смита и его семью на свои соревнования. Смит с радостью принимает приглашения. И всегда привозит с собой сотни теплых писем от канадских болельщиков, которые желают всего наилучшего советским любителям хоккея. Такая переписка тоже укрепляет дружбу. В 1982 году тот же Джордж Смит организовал поездку в Москву ветеранов канадского хоккея, которые встретились с нашими хоккейными асами прошлых лет.

– Я бы с удовольствием привез на этот турнир и лучших наших профессионалов, однако я не так богат, как НХЛ, которая в погоне за сверхприбылями не желает нарушить календарь игр и послать в Москву настоящую команду, – сказал как-то Смит в одном из своих интервью.

Болельщики меня часто спрашивают: «А есть ли у вас друзья среди зарубежных хоккеистов?» «Конечно, есть», – отвечаю. Называю чехословацких вратарей, игроков сборных Швеции и Финляндии. Во время турниров мы, случается, бываем в гостях друг у друга, а то и вместе проводим свободное время. И со многими из канадских профессионалов мы нашли общий язык – об этом я упоминал уже. С Бобби Кларком, Бобби Халлом, Уэйном Гретцки…

Лучший бомбардир НХЛ последних лет Гретцки чем-то напоминает нашего Игоря Ларионова. Худенький, подвижный, совершенно не похожий на профессионального ледового гладиатора. Почти каждый год он обновляет список рекордов НХЛ. И знаете, почему ему это удается? Он играет в наш хоккей – творческий, комбинационный, богатый неожиданностями. Его любимый нападающий – Валерий Харламов. Он считает, что выучился хоккею, глядя на Харламова и Якушева.

В 1982 году Уэйн впервые приехал в Москву – сниматься в документально-художественном фильме о хоккее. Вместе с Уэйном в нашу столицу прибыла вся его семья: мать, отец, который работает хоккейным тренером, три младших брата, невеста и даже мама невесты. И конечно же съемочная группа. Фильм, который они задумали снять, назывался «Чемпионы». В нем хотели показать теплые, дружеские отношения между лучшим форвардом НХЛ и лучшим советским вратарем.

Можно сказать, что Гретцки приехал в Москву с дипломатической миссией: у него было письмо от премьер-министра Канады Трюдо с просьбой оказать поддержку в создании фильма. В письме подчеркивалось, что этот фильм будет укреплять дружбу между Канадой и Советским Союзом. И мы старались помочь ему, чем могли.

Уэйну хотелось побольше узнать о нашей стране. И обязательно показать в фильме все красоты Москвы и памятные места, дорогие сердцу каждого советского человека. Мы возлагали венки к могиле Неизвестного солдата у Кремлевской стены, к Мавзолею Владимира Ильича Ленина. Знакомились с достопримечательностями Кремля, были в Большом театре, где смотрели балет «Спартак». Потом поговорили с артистами. А какую теплую встречу устроили нам в цирке! Нас даже пригласили на арену во время представления.

Дальше по сценарию было знакомство с московским метро, которое по праву считается одним из лучших в мире. Сначала Уэйн почему-то испугался метро. Прямо как ребенок. Но потом чуть осмелел. Кинооператоры отсняли станцию метро «Маяковская». Я говорю Уэйну:

– Давай проедем на поезде. Я покажу тебе другие красивые станции – настоящие произведения искусства.

Но Гретцки категорически отказался. Может быть, сработал стереотип: ведь в Северной Америке метро считается одним из самых опасных мест – там орудуют шайки убийц, грабителей и насильников.

Мы были в Лужниках, в спорткомплексе «Олимпийский» на проспекте Мира, в Олимпийской деревне, на велотреке в Крылатском. Велотрек особенно понравился Уэйну. В фильм вошло много кадров, где мы с ним – на велосипедах.

Однако прежде всего это был фильм о хоккеистах. Гретцки захотелось побывать на московском льду. Я предложил провести показательную тренировку с нашими мальчишками. Уэйн и его братья тут же выразили желание в ней тоже участвовать. Любопытный момент: у Гретцки на льду никак не получался кувырок через голову, а вот наши мальчишки делали его без особых усилий. Я показал, как тренируюсь сам, объяснил, зачем делаю то или иное упражнение.

Затем тренировку проводил отец Уэйна. Когда-то он работал почтальоном. Самостоятельно изучил методику хоккея по книге А. В. Тарасова. Сначала сам тренировал Уэйна, теперь занимается с младшими сыновьями.

Вечером мы все вместе поехали ко мне домой. Встречали гостей по русскому обычаю – хлебом-солью. Разговор о книгах и картинах Гретцки не заинтересовал. Он как-то безразлично оглядел библиотеку, которой я горжусь. Кстати, ранее он отказался от предложения посетить Третьяковскую галерею. Гретцки оживился лишь тогда, когда увидел мои награды. Бережно взял в руки орден Ленина и попросил оператора обязательно снять этот момент. Я показал ему другой свой орден – Дружбы народов. И заметил, что если он чаще будет приезжать к нам в Москву, рассказывать правду о нашей стране и вести борьбу за мир, то он тоже может заслужить такую награду. Гретцки улыбнулся и сказал, что постарается.

Младшие братья Уэйна так сдружились с моими детьми, что, когда пришла пора расставаться, ребята даже заплакали. Жаль, что оператор не снял эту сцену прощания.

Вскоре фильм «Чемпионы» вышел на экраны Северной Америки и имел большой успех. Конечно, многое из отснятого не попало в фильм. И все же, я думаю, он должен был получиться удачным. Потому что в нем была передана атмосфера дружбы, теплоты и доверия, которая сопутствовала нашей встрече. После возвращения из Москвы Гретцки устроил несколько пресс-конференций, на которых очень хорошо отозвался о наших хоккеистах и Советской стране. Вскоре Гретцки был признан «лучшим спортсменом года» в США и Канаде.

Да, спорт способен сближать народы.

Вспоминаю нашу встречу в Филадельфии с местной командой «Флайерс» во время турне по Северной Америке в 1979 году. Мы знали, что этот город – один из основных центров международного сионизма. Здесь особенно враждебно относятся к советским людям. Организаторы соревнований, чтобы избежать инцидентов, выделили сборной СССР в Филадельфии дополнительную охрану. Нас предупредили: выходить на улицы города в любое время дня небезопасно. Едва мы поужинали и поднялись в свои гостиничные номера, как наши охранники – сотрудники ФБР – сразу же блокировали все входы и выходы на нашем этаже. Незадолго до начала матча нам по телефону позвонил какой-то «доброжелатель» и предупредил: «На игру не выходите, раздевалка сборной СССР заминирована».

Полиция попросила нас подождать, пока они не проверят, так ли это. Искали мину. Ничего не найдя, разрешили готовиться к матчу, но оставили для охраны несколько вооруженных снайперов. Сейчас эта история кажется дешевым маскарадом, а тогда она здорово потрепала нам нервы. Однако вывести нас из равновесия хозяевам так и не удалось.

Вышли на хоккейную площадку, и я сразу понял: зал не просто будет болеть против нас – он будет нас ненавидеть. Мы играли, стараясь не обращать внимания на реакцию трибун. Играли четко, грамотно и по возможности красиво. И заслуженно победили. Вы не поверите – болельщики Филадельфии, которые перед началом матча готовы были разорвать нас на части, после игры провожали советских хоккеистов аплодисментами. На следующий день местная газетка не без злой иронии писала, что за 60 минут русские смогли сагитировать и переубедить несколько тысяч жителей Филадельфии.

Нашим спортсменам во время поездок за рубеж часто приходится чуть ли не пресс-конференции проводить для местных журналистов. Вопросы задают отнюдь не самые безобидные. Вот, например, один из них: «Скажите, а правда, что участие ваших представителей в спортивных федерациях ставит своей целью проникновение коммунистической идеологии в эти федерации?» Смешно? Но отвечать-то надо. Наш ответ звучал примерно так:

– Вряд ли международные спортивные федерации, избирая советских представителей своими президентами, вице-президентами, руководителями различных комиссий, комитетов или просто членами, допускали, что под их влиянием он станут «красными». Можете не сомневаться, что на заседаниях исполкома Международной федерации гимнастики ее президент Юрий Титов не проповедует идеи марксизма, а ставит на обсуждение исключительно вопросы, касающиеся сегодняшнего дня и перспектив развития спортивной гимнастики в мире. А если советские представители в МСФ борются, за чистоту олимпийских идеалов, выступают, например, за изгнание из международного спорта расистов ЮАР, исключенных из олимпийского движения, то в этом с ними солидарны все прогрессивные силы мира.

Как всполошились в США средства массовой информации, когда узнали о первом турне советских хоккеистов в Северную Америку! Писали, что вместе с хоккеем мы якобы завезем к ним в страну коммунистическую идеологию, будем убеждать их в преимуществах нашего образа жизни. Хочу сказать, что идеологических диверсий мы не ведем. Что касается пропаганды нашего образа жизни, то мы, естественно, рассказываем правду о нашей стране, правду, которая, к сожалению, кому-то на Западе колет глаза. Величие личности советского спортсмена как раз в том, что его слава, его успех – это успех его команды, его сограждан, чаяния которых он не обманул. Как-то в одном из сборников, посвященных советским олимпийцам, я прочитал такие замечательные слова о нас, спортсменах: «…успехи большого спорта говорят прежде всего о моральном и материальном благополучии страны, а также о высоком культурном уровне населения, о массовости развития спорта, о мощном развитии наук о человеке. Наш советский спортсмен – полномочный представитель великой Родины, и по его успехам тоже судит мир о нас!»

Последние годы моей хоккейной карьеры совпали с резким ухудшением советско-американских отношений. По вине администрации США были свернуты или сведены до минимума экономические, торговые, культурные и спортивные контакты. Наши хоккеисты были в числе немногих представителей Советского Союза, которые постоянно все это время поддерживали связь с американскими коллегами. И я рад, что этот маленький огонек добрых отношений двух великих народов – советского и американского – не погас.

Помню, как когда-то в Канаде после серии матчей сборной клубов СССР с клубами НХЛ на праздничном вечере, организованном в честь нашей победы, один из канадцев сказал: «Лед на хоккейной площадке необычный. Он согревает сердца людей». Хочу добавить: «Он помогает понимать друг друга».

…Я завершал работу над этой книгой в те дни, когда в стране проходил XXVII съезд КПСС. Как и все советские люди, по утрам я с нетерпением раскрывал свежие газеты. Съезд заставил всех нас пересмотреть с самых требовательных позиций все наше отношение к жизни.

Чтобы социально-экономическое ускорение стало реальностью (а оно станет реальностью!), надо начать перестройку с себя, с мобилизации собственных резервов.

Кто должен повести людей на решение важнейших задач, поставленных съездом? Мы, коммунисты, и в первую очередь бойцы идеологического фронта, к коим относятся и армейские политработники.

Для делегатов съезда по традиции был устроен большой спортивный праздник в спорткомплексе «Олимпийском». Мне же, признаюсь, в тот воскресный мартовский день было не то чтобы грустновато, но как-то не по себе. Впервые я вышел на спортивную арену в колонне ветеранов. Стоял рядом с другими прославленными чемпионами, имена которых знает весь мир, нам щедро аплодировали трибуны. А думал о том, что лучшими в моей жизни были те дни, когда ступал я на лед не в парадном костюме, как теперь, а в тяжелых вратарских доспехах и проливал на этот лед свой пот. И больно было, и тяжко до тошноты, но все искупалось счастьем побед.

Какое же это великое счастье!