"Дважды благословенная" - читать интересную книгу автора (Бристол Ли)Глава 19Когда Итан спустился вниз, Консуэло уже поджидала его. Черты лица ее заострились, под глазами легли тени, волосы, обычно безупречно уложенные, были немного растрепаны, плечи устало опущены. Казалось, за одну ночь она состарилась лет на десять. При встрече с ней на Итана сразу же нахлынули мрачные воспоминания вчерашней ночи, и то, что произошло между ним и Тори, словно отступило на второй план. Все было плохо, очень плохо. Взяв Консуэло за руку, Итан отвел ее в одну из комнат — ему не хотелось, чтобы Тори ее видела. — Ну, как он? — тихо спросил Итан. — Лучше. — Консуэло попыталась заставить себя выпрямиться, но это далось ей с трудом. — Ночью спал, а днем, надеюсь, за ним присмотрят слуги. — Она озабоченно нахмурилась. — Когда боль проходит, он ведет себя словно абсолютно здоров. Этим он только быстрее убивает себя! Дицо Итана окаменело. — Нужно сказать Тори, — твердо произнес он. — Она имеет право знать. «Как имеет право знать и многое другое…» Консуэло покачала головой: — Он сам должен ей сказать, а не мы. — Ну что ж, пожалуй, вы правы, — вздохнул Итан. — Отвезти вас домой? Консуэло подумала о молодом человеке, которого она оставила в своей комнате связанным. — Спасибо, — проговорила она, — не надо. — Она пристально посмотрела на Итана. — Признаюсь, Итан, ты мне никогда не нравился. Я всегда подозревала, что ты хочешь причинить Кэмпу какое-то зло. Но он-то тебе доверяет — сделал управляющим, отдал в жены Тори… Итан инстинктивно напрягся, но Консуэло не заметила этого. Глаза ее словно видели в этот момент что-то другое. — Когда Кэмп умрет, — продолжала она, — ты станешь его наследником. Так что нравишься ты мне или нет, я должна быть на твоей стороне. — Консуэло сделала над собой усилие, словно заставив себя вернуться в реальный мир. — Короче, у меня в салуне остановился некто Адам Вуд. Говорит, что он техасский рейнджер и твой бывший друг, а приехал, чтобы тебя арестовать. На Итана словно навалился какой-то груз. Неужели его проблемы никогда не кончатся? Не одно, так другое! Адам! Он-то с какого боку здесь замешан? — Он знает, что я здесь? — спросил Итан, хотя почти не сомневался в этом. — Да. И просил, чтобы я помогла ему проникнуть на ранчо. На минуту Итан утратил дар речи. Потом кивнул: — Что ж, привезите его. Сейчас же. Пусть, когда я вернусь, он уже будет здесь. Итан вышел из комнаты прежде, чем Консуэло успела спросить его, что все это значит. Итан и Уэлф ехали рядом, осматривая северное пастбище. Некоторое время оба молчали, глядя на огромную отару овец, пасшуюся немного поодаль. Наконец Уэлф кинул на Итана взгляд из-под шляпы: — Ну а как насчет того, о чем я говорил тебе вчера? Впрочем, я думаю, вряд ли ты успел посоветоваться со стариком… — Я говорил с ним. — Итан притормозил лошадь, шедшую слишком быстро. — Ты был прав, — продолжал он, не глядя на Уэлфа, — у старика кишка тонка. Что до меня, то, думаю, дельце стоит того, чтобы попытаться. Уэлф усмехнулся. — Короче, сбор в два у ворот, — объявил Итан. — Поедем главной дорогой — так быстрее. У перекрестка разделимся на группы и засядем в кусты. По моим расчетам, их вряд ли больше трех-четырех человек перережем в два счета, и пикнуть не успеют. Нападем, когда они вступят на мост. Уэлф с уважением посмотрел на него: — Я гляжу, ты свое дело знаешь! — Знаю, — с усмешкой обнадежил его Итан, — знаю. Вернулся Итан почти в полдень, привязал коня и пошел в дом умыться. Из кухни доносились приятные запахи обеда — говядина, бобы, печеный хлеб… Уютные, домашние запахи. «Да, — подумал Итан, — дельце действительно стоит того, чтобы за него взяться. Ради Тори, ради ее безопасности…» Отстегнув ремень с револьвером и повесив его на гвоздь, Итан закатал рукава, собираясь умыться, но тут до него донеслись голоса из гостиной — Тори, потом Кэмпа, затем, кажется, Консуэло… Итан направился в гостиную. Войдя, он в первую очередь посмотрел на Тори. Это было так естественно — приходя домой знать, что жена тебя ждет, напряженно вслушиваясь в звуки шагов на лестнице. Ради этого стоило жить. Тори поднялась с дивана и направилась к нему: — Я рада, что ты пришел. Мы как раз собирались обедать… Обычные слова, сказанные с обычной интонацией, но Итан почувствовал, как восторженно замирает от них его сердце. Да что эти слова — один лишь взгляд на нее, одно лишь сознание ее близости, и он словно юноша на первом свидании, а не человек, повидавший жизнь и успевший во многом, слишком во многом, разочароваться… — Спасибо, но я не уверен, что у меня есть время пообедать. Меня ждут дела. «Что ж, — снова подумал он, — сегодня все должно решиться — так или иначе, но решиться…» Тори была явно смущена и разочарована. — В чем дело, Итан? — поинтересовался Кэмп. — Что это за дела, что тебе даже некогда пообедать как цивилизованному человеку? Итан посмотрел на Кэмпа. Старик выглядел как обычно, если не считать немного осунувшегося лица и нездорового блеска в глазах. Впрочем, Итан отметил, что Кэмп не поднялся ему навстречу. — Но ведь нынче самая горячая пора, разве не так? День год кормит! — Я предлагала тебе помочь, а ты не захотел! — проворчала Тори. — Подожди минутку, я переоденусь и пойду с тобой. Она направилась было к выходу, но Итан остановил ее: — Вели лучше Розите приготовить мне что-нибудь с собой. За обедом рассиживаться некогда, но я все-таки голоден. Тори колебалась. В разговор вступила Консуэло. — Я привезла тебе нового работника, о котором мы говорили, — обратилась она к Итану. Голос Консуэло звучал обыденно, но во взгляде ее Итан уловил только ему адресованный смысл. — Он сейчас в амбаре, чинит мою повозку. — Нового работника? — нахмурился Кэмп. — Откуда он взялся? Кто сказал, что нам нужны работники? — Я, — спокойно ответил Итан. — Какого черта? — Кэмп начал подниматься с кресла. — Лишний рот? Мы и так со всем неплохо справляемся! — Если мне не изменяет память, — так же спокойно заявил Итан, — вы сами назначили меня управляющим! Кэмп все еще хмурился. Глаза его сузились. — Я знаю этого парня, — уже мягче пояснил Итан. — Уверен, он нам пригодится. Кэмп молчал, пристально глядя на Итана. Тори и Консуэло напряженно следили за молчаливой схваткой воли двух сильных людей. Наконец, ударив себя кулаком в грудь, Кэмп произнес: — Что ж, надеюсь, ты знал, что делал, когда нанимал его! — Он перевел взгляд на Тори. — Ну, что стоишь, дочка? Собери мужу поесть! Тори удалилась, и с ее уходом Итан вдруг почувствовал себя увереннее. Он посмотрел на Консуэло: — Пожалуй, я поговорю с ним прямо сейчас. В амбаре было темно, и Итан невольно прищурился. Глаза его различили очертания повозки Консуэло, а слух уловил постукивание молотка. Итан повернулся в сторону звука. — Я без оружия, — предупредил он. — Я не настолько глуп, — раздался голос Адама, — чтобы бороться с тобой, даже если ты не вооружен. Можно подумать, мне не приходилось видеть, как ты убивал ребром ладони или калечил ударом ноги! Встань в дверях, чтобы я тебя видел. Итан встал в открытом проеме двери, через которую в амбар проникал свет. Навстречу ему шагнул Адам. Револьвер его был направлен в грудь Итана с хладнокровием профессионала. Итан посмотрел на Адама и снова перевел взгляд на револьвер. Удивления он не испытывал — не он ли сам вылепил в свое время из Адама свою копию? Иного он и не ожидал. — Ты пришел убить меня? — так же хладнокровно поинтересовался Итан. — Ты же знаешь, что я не смог бы это сделать, даже если бы захотел. — Голос Адама был спокоен. — Но думаю, тебе известно и то, что, если будешь дурить, я в тебя все-таки выстрелю. Так что подумай, стоит ли тебе нарываться? — Как ты нашел меня? — спросил Итан. — В основном благодаря удаче. Ты же сам говорил, что я всегда был везунчиком, хотя сейчас в первый раз жалею об этом. — Презрение в глазах Адама сменилось горечью, но длилось это лишь мгновение. — Ты — мой учитель, Итан. Ты сделал из меня рейнджера, и ты знаешь, что сейчас велит мне мой рейнджерский долг. Но из уважения к тебе, если тебе есть что сказать, даю тебе пять минут. Итан опустил глаза, собираясь с мыслями. — Я не убивал никакого шерифа. Слух этот был пущен мною и Лоном чтобы я мог проникнуть на Каса-Верде. Мне нужна была какая-нибудь криминальная легенда, чтобы старик Мередит поверил, что я бежал от закона, и принял меня в свой круг! С минуту Адам молчал в раздумье. — Наверное, для этого тебе было достаточно жениться на его дочери… — Жениться на дочери Кэмпа в мои планы не входило. — Сделав паузу, Итан продолжал: — Короче, Адам, мне удалось выяснить, что здесь проворачиваются такие дела, о которых даже Лон не подозревает. Поэтому я и послал за тобой. Глаза Адама сузились: — Ты не посылал за мной! — Консуэло сказала мне, что ты здесь. Я попросил ее привезти тебя. На лице Адама трудно было что-либо прочесть. — Знаешь, — заговорил он после некоторого раздумья, — Консуэло, пожалуй, была права: если бы я встретился с тобой прошлой ночью, я бы тебя действительно пристрелил. Слава Богу, что она мне помешала — тогда у меня не было причин в тебя стрелять, разве что моя обида. Но сейчас, когда ты стоишь передо мной и лжешь, с каждой минутой я начинаю испытывать все большее искушение нажать на курок. — Послушай, Адам! — нетерпеливо перебил его Итан. — Мередит уже много лет дает на своем ранчо приют тем, кто бежал от закона. Билл Пистолет, Бриг Мансон, братья Хейверо — где они, по-твоему? Все здесь как миленькие! Помнишь серию ограблений на золотых приисках лет восемь назад? Так вот это их рук дело. А та заварушка в Уэллс-Фарго в семьдесят втором году? А ограбление банка в Саутфилде? Какое дело ни возьми — за всем этим стоит старина Кэмп и его лихие ребята, только они умеют, гады, прятать концы в воду… — Я ничего этого не знал! — насторожился Адам. — Если бы только! — усмехнулся Итан. — Никто не знал! Нашим бы властям такую организованность, как у Мередита с его шайкой! Казалось бы, все против них, а вот улик не хватает. Но теперь-то уж им не отвертеться. Вот для чего ты мне нужен! В глазах Адама читались сомнения, внутренняя борьба. Итан терпеливо ждал. Наконец лицо молодого человека приняло решительное выражение профессионального защитника закона. — А если я тебе не поверю? Итан обреченно вздохнул: — Что ж, тогда мне останется лишь заключить, что ты у меня так ничему и не научился. Тори нервно мерила шагами расстояние от стены до стены. Что-то Итан слишком долго не возвращается, какие дела могут быть с этим новым работником? Ей не хотелось вмешиваться в работу мужа, шпионить за ним или подозревать в чем-нибудь, но его сегодняшнее поведение показалось ей странным — он так спешил, что даже отказался нормально пообедать! Мало того, почти даже не взглянул на нее, а ей так хотелось хотя бы поцеловать его перед тем, как он снова уйдет на свою бесконечную работу… Стоит, пожалуй, отнести ему узелок с едой, что приготовила Розита! Тори уже готова была открыть дверь амбара, когда слух ее уловил слова незнакомца: — Тем не менее я так и не понял, зачем ты здесь и что ты собираешься делать. — Я здесь, чтоб убить Кэмпа Мередита. — Голос Итана был холоден как сталь. Тори замерла на месте. Ноги, казалось, перестали ее слушаться, сердце — биться, легкие — дышать, мозг — что-либо понимать. — Десять лет назад, — продолжал Итан, — Кэмп со своими людьми совершил ограбление банка, и моя жена оказалась случайным свидетелем… С тех пор все это время я разыскивал ее убийцу. Поэтому я и стал рейнджером. Полгода назад мне удалось наконец выйти на его след. Оцепенение Тори вдруг сменилось сотрясшей все ее тело лихорадкой. Узелок выпал из рук, и она бессильно прислонилась к стене. Она не хотела этого слышать, нет! Ей хотелось бежать отсюда куда глаза глядят, упасть на землю и рыдать в изнеможении, хотелось ворваться в амбар, колотить Итана кулаками в грудь, остановить его… Но она была не в силах двигаться. Голова ее гудела, но слова незнакомца она расслышала удивительно ясно: — Тогда почему он до сих пор жив? Итан молчал. — Не могу ответить, — проговорил он наконец после долгой паузы. — По крайней мере сейчас. Еще одна долгая, напряженная пауза. — И чего же ты хочешь от меня? — спросил собеседник Итана. Тори не видела лица Итана, но по голосу явно почувствовала, что он улыбнулся. Тори готова была убить его за эту улыбку. — Сегодня, — сообщил Итан, — мимо ранчо должны пройти люди с большими деньгами. Парни решили их обчистить, но есть проблема — они привыкли, что ими руководит Кэмп, а они лишь слушаются его приказов. Но Кэмп уже стар и решил отстраниться от этого дела, а без руководителя они не могут, вот и выбрали меня. — Понятно. — В голосе незнакомца звучало восхищение. — Значит, нам с тобой предстоит заделаться грабителями? — У тебя есть возражения? Собеседник Итана цокнул языком: — Нет, если предводитель — ты. — Отлично. — Голос Итана был резок. — Сегодня в три они будут проходить через мост. Парни спрячутся в засаде, а мы… Больше Тори не выдержала. Зажав рот, чтобы ее не стошнило, она пустилась прочь. Почти не видя ничего перед собой, Тори добежала до крыльца и упала на него. К горлу подступала тошнота, перед глазами вращались какие-то черные и красные круги, в голове стучало: «Нет! Неправда! Это не должно, не может быть правдой!» Тори чувствовала, что ее снова начинает бешено трясти. Слова Итана неотвязно звучали в ушах. «Не верю! Неправда!» Но все это было правдой — предательство, ложь, ненависть… И самым ужасным было то, что они исходили не только от одного Итана. Отец! Два самых любимых ею человека, два единственных любимых человека… Отец и Итан. Тори была готова отдать жизнь за обоих, а они предали ее. Сейчас ей хотелось вычеркнуть их из своей жизни, словно их никогда не существовало. Тори не знала, сколько она пролежала на крыльце — время словно исчезло. Черная боль, заполнившая ее существо, все усиливалась и, достигнув, казалось бы, предела, еще продолжала расти. Нет, она этого не выдержит! Она умрет. Пережить такое человек не может! Но боль наконец стихла, а Тори не умерла. Она по-прежнему лежала на крыльце, не в силах пошевельнуться. Мир словно раскололся на части, и ничто уже не могло соединить эти части в единое целое. Наивная девушка, мечтавшая о том, чтобы построить мост до луны, умерла. Ее место заняла женщина с трезвым умом и каменным сердцем, готовая к любым испытаниям, какие преподнесет ей жизнь. Тори поднялась и вошла в дом. — Ты ответишь или нет, — требовательно вопрошал Кэмп, — почему ты привезла на ранчо постороннего, не спросив меня? — Ты же сам, кажется, назначил Кантрелла управляющим? — Голос Консуэло был спокоен. — Значит, мы должны ему доверять. Слова Консуэло, похоже, не убедили Кэмпа. Трудно было без содрогания смотреть на этого некогда всевластного правителя, вынужденного мириться с тем, что его песенка спета. Борьба эта длилась для Кэмпа вот уже много месяцев, но, казалось, никогда она еще не была так важна для него, как в данный момент, и никогда еще Консуэло так не восхищалась его мужеством. Наконец Кэмп немного успокоился, кулаки его разжались. Жест этот, впрочем, выражал скорее не поражение, а победу. — Да, — согласился он, — это я нанял Кантрелла. И мы должны ему доверять. — Если быть честной, — в голосе Консуэло звучало сомнение, — я все-таки ему не доверяю. Но я доверяю твоему выбору. Я знаю, что в таких делах ты никогда не делал ошибок. Кэмп устало улыбнулся: — Еще бы! Я как-никак всю жизнь посвятил изучению людских характеров. Каждый человек вырабатывает в жизни свой стиль поведения, нужно лишь разгадать, какой. И Кантрелл здесь не исключение. За него я готов ручаться головой! — Взгляд старика снова стал грустным, но Консуэло за последние дни уже привыкла к этому. — Но ты не права — мне приходилось в жизни делать ошибки. Много ошибок. Консуэло поспешила сменить тему: — Прошлой ночью он очень о тебе беспокоился. — И что ты ему сказала? — Что ты поправишься. Еще несколько дней назад Кэмпа не удовлетворил бы такой ответ. Он посмотрел бы Консуэло прямо в глаза и потребовал полного отчета. Но он так устал от всего, так плохо соображал… Кэмп с трудом кивнул: — Что ж, может, оно и правильно — пусть думает, что поправлюсь. Но я-то понимаю, что мне немного осталось… А, Консуэло? Вы, женщины, кажется, знаете ответы на все вопросы… — Он подошел к окну и долго смотрел вдаль. Голос его прозвучал задумчиво и тихо. — Неделю, от силы месяц… До первого снегопада все-таки хотелось бы дотянуть. Хочу убедиться, что Итан починит к зиме крышу амбара, а то в прошлый ливень его совсем залило… У Консуэло сжалось сердце. Подойдя к окну, она встала рядом с Кэмпом. На глаза ее наворачивались слезы, но она уже давно научилась не давать им воли. Она слегка дотронулась до его руки. Он посмотрел на нее. В глазах его не было жалости к себе — лишь признание факта. — Видишь ли… — проворчал он, — не думал я, что помирать мне придется в постели. Всю жизнь я привык каждый день смотреть смерти в лицо и не сомневался, что умру в бою. Но медленно гнить в постели… Как это несправедливо! Ни о чем в жизни не жалею, ничего бы не стал менять, но это… Господи, окажи последнюю милость — дай умереть в седле, с ногами в стременах! Консуэло прижалась щекой к его плечу. — Дурачок ты мой… — проговорила она. Кэмп дотронулся до ее волос. Голос его прозвучал торжественно: — Я был бы признателен тебе, Конни, если бы ты осталась со мной до конца. Как в старые добрые времена, словно ничего не было… Консуэло вздохнула и отошла на шаг. Кэмп испытующе посмотрел на нее: — Если ты считаешь, что дело здесь в Тори, то сейчас все уже по-другому. Ты сама это видела сегодня. Теперь у нее новая жизнь — муж, скоро, даст Бог, будут дети… Теперь она уже относится к тебе иначе. Консуэло покачала головой: — Дело не в Виктории. — Она опустила глаза. — И раньше было не в Виктории. Ты это знаешь. В глазах Кэмпа была такая тоска, что на него было невыносимо смотреть. — Понимаю. Слишком поздно для нас обоих… Консуэло отвернулась, глядя в окно невидящим взглядом. — Давно уже поздно, — поправила его она. Кэмп притянул ее к себе, заставив посмотреть прямо в глаза. Никогда еще Консуэло так не хотелось стереть прошлое, начать все заново — словом, жестом, мыслью, но только бы все изменить… На мгновение ей даже показалось, что еще не поздно все вернуть… Неизвестно, что бы произошло в следующий момент, если бы не стук в дверь. Оба оглянулись. На пороге стояла Тори. Лицо было смертельно бледным, в глазах — следы недавно пережитого шока, губы, казавшиеся бескровными, были сжаты в напряженную жесткую линию. Кэмп инстинктивно сделал шаг навстречу дочери, но голос Тори — безжалостный и холодный, как осенний день, — остановил его: — Это правда, папа? Правда, что все эти годы ты делал деньги вовсе не на скоте? Что все эти годы ты убивал, грабил и прятался от закона? Консуэло шагнула навстречу Тори, но рука Кэмпа остановила ее. — Оставь нас одних, — тихо проговорил он не спуская глаз с дочери. Консуэло вопросительно взглянула на него, но перечить не стала — вышла и закрыла за собой дверь. Тори возбужденно ходила по комнате, зачем-то взяла в руки и снова поставила на место фарфоровую вазу, побарабанила пальцами по столу… — Теперь я наконец понимаю, — заявила она, — почему наш дом на горе и почему в нем в каждой комнате бойницы. Ты говорил, что это от индейцев… Так вот, индейцы здесь ни при чем. Все твои работники… все, все они сплошь — преступники, скрывающиеся от закона! Кстати, скажи мне заодно: почему наш город не развивается как другие, словно застыл во времени? Хочешь, я отвечу? Да потому, что ты сюда никого не пускаешь! Весь город — словно декорация, существующая лишь для того, чтобы прикрывать тебя и твою шайку! Ты создал настоящую преступную империю! Ты… — Откуда ты знаешь? — спокойно спросил Кэмп. — От Итана. Кэмп моментально напрягся. — Итан сказал тебе? — резко спросил он. Тори покачала головой: — Нет. Я слышала его разговор… с кем-то в амбаре. Кэмп нахмурился, словно слова дочери с трудом доходили до него. — Понимаю, — устало кивнул он. — Он, должно быть, разговаривал со своим дружком. — Он приехал сюда убить тебя, папа! — Впервые с того момента, как Тори вошла в комнату, ее голос дрогнул. — Он все знает о тебе… и приехал сюда лишь для этого —убить тебя. Кэмп долго молча смотрел на нее. — Я это подозревал, Тори, — наконец произнес он. — Не он первый… Не он единственный охотится за мной. Руки Тори сжались в кулаки, голос дрожал: — Он сказал, что десять лет назад, во время ограбления банка, ты убил его жену. Кэмп прошел к большому креслу, стоявшему у камина. С минуту подержался за его спинку, словно для того, чтобы обрести равновесие, а затем бессильно опустился в него. Взгляд его блуждал где-то очень далеко, голос звучал глухо: — Десять лет назад… Господи, я никогда не забуду этот день, эту женщину! Призрак ее преследовал меня все эти годы… Жена Кантрелла!.. — Голос его был почти не слышен. — Я и не знал… Сделав над собой усилие, Кэмп выпрямил плечи. — Нет, на курок нажимал не я, но я там был… и я никогда не забуду этого дня! Теперь мне кажется, я всегда подозревал, что возмездие настигнет меня. В какой-то мере даже хотел этого… Тори зажала уши и отвернулась, чтобы ничего больше не слышать. — Молчи, папа! Довольно! Все это бессмысленно, бессмысленно! Я не хочу ничего знать, слышишь, не хочу! Кэмп откинулся на спинку кресла. Плечи его снова бессильно опустились. В глубине души Тори было жаль отца — ничто не могло заглушить в ней дочерних чувств, но она не могла уйти, не высказав ему всего. — Всю жизнь я молилась на тебя как на Бога. Я всегда считала тебя героем, а ты был трусом, грабителем, убийцей, лжецом! Понятно, почему ты готов простить Итану все его грехи! — У Тори началась истерика, ее душил нервный смех. — Вспомни, как ты говорил мне, что никогда не интересуешься, какое прошлое было у человека! Каким благородным ты мне тогда казался! Но что, в сущности, ты еще мог сказать?! Ты не лучше Итана, а хуже! — Тогда я говорил о себе, — тихо возразил Кэмп, — а не об Итане. — Он устало покачал головой. — Я понимаю, что не заслуживаю прощения. Я такой, какой есть, что я делал, то делал. Да, я лгал тебе, но что мне, скажи на милость, оставалось? Должен же я был кормить свою семью! Да, я понимал, что рано или поздно ты обо всем узнаешь, и можно лишь благодарить судьбу, что ты узнала только сейчас. Я надеялся на то, что к тому времени успею все уладить… — Что уладить? — Тори перешла на крик. — Ты любишь повторять, что всю жизнь обо мне заботился… вот как ты обо мне заботился! Окружил уголовниками, выдал замуж за убийцу, сам убийца… — Голос ее сорвался, и она бессильно разрыдалась, закрыв лицо руками. Кэмп казался спокойным, может быть, несколько грустным, но, во всяком случае, непобежденным. — Итан Кантрелл не убийца, — уверенно произнес он. — Он пришел убить тебя! Голос Кэмпа был резок: — Что ж, человек имеет право выбрать, как ему умереть. Ум Тори отказывался что-либо понимать. Кэмп тяжело вздохнул: — Он ведь не убил меня. Может быть, хотел, может, убьет еще, но пока не убил. — Ничего не понимаю! Что за бред ты несешь?! — Он мне нужен, — так же спокойно ответил старик. — Я знаю, что он сделает все, как надо… — Все, как надо? Он пришел убить тебя! — Что ж. — Голос Кэмпа звучал громко и отчетливо. — Таким и должен быть мой конец. Пристрелит он меня сам или отдаст властям — тем самым он положит конец той адской каше, которую я заварил, и спасет тебя. У Тори перехватило дыхание, подкосились ноги. Ничего не видя, она нащупала спинку какого-то кресла и опустилась в него. Все происходящее казалось ей бессмысленным, словно в кошмарном сне. — Ты заставил меня выйти за него замуж. — Тори казалось, что эти слова произносит не она, а кто-то другой. — Ты говорил, что хочешь для меня безопасности, а сам выдал меня за такого человека… Да что говорить, вы с ним — два сапога пара! — Нет, — покачал головой Кэмп. — Я, может, и плохой человек, не спорю, но Итан — человек хороший. Уверен, что он позаботится о тебе. Тори с презрением смотрела на отца. После всего, что она пережила, казалось бы, уже ничто новое не могло поразить ее, но предательство собственного отца… Ум ее по-прежнему отказывался что-то понимать. Наконец, ухватившись за то, что было ей по крайней мере понятно, она заговорила: — Этот хороший человек сегодня собирается повести шайку твоих уголовников грабить каких-то проезжих! Так вы с ним заботитесь обо мне? В первый раз за все время разговора на лице Кэмпа отразилось удивление: — Откуда ты знаешь? — Я подслушала его разговор с дружком в амбаре. Для этого, полагаю, он и пригласил «нового работника»… Удивление на лице Кэмпа медленно сменилось восхищением: — Как ты не понимаешь, Тори! Твой муж не уголовник, и никогда им не был. Он — техасский рейнджер, делающий свое дело, как и его приятель. И собираются они не осуществить ограбление, а предотвратить его! Все должно случиться так, как я и предполагал. Сегодня. Сейчас. Тори так хотелось верить отцу, ухватившись за его слова, как утопающий хватается за соломинку. Ведь всю жизнь она считала, что он всегда прав, всегда знает, что делать, всегда обо всем позаботится… Но Тори чувствовала, что верить отцу, как раньше, уже не может. Тори медленно поднялась с кресла. — Прости меня, папа, — резко сказала она, — но, если даже то, что ты говоришь, правда, для меня это уже не важно. Знаешь, я не так уж многого хотела от жизни — всего лишь мужа, которого я могла бы любить и уважать и который любил и уважал бы меня. Теперь все это уже не имеет никакого значения. Слишком много лжи, слишком много предательств, чтобы я снова поверила вам обоим… Она направилась к двери. — Он любит тебя, дочка. На мгновение Тори замерла, что-то шевельнулось в ее душе. Но она не обернулась. — Да как ты не понимаешь, Тори, что если Итан до сих пор остается здесь, то это только из-за тебя! Он любит тебя и готов ради тебя на все… Так же как и я… — Не верю! — Тори обернулась. В глазах ее стояли слезы. — Ни тебе, ни ему, никому не верю! Кэмп безнадежно вжался в кресло. — Ну и что, скажи, ты собираешься делать? Убежать? Оставить меня и его здесь? Убежать-то самое простое, девочка. Я сам всю жизнь бегал от проблем. Мне казалось, что ты слеплена из более крепкого материала! Тори закрыла глаза, словно упиваясь собственным отчаянием. — А что же я должна делать, по-твоему? — Поговори с ним, — предложил Кэмп. — Хотя бы попытайся… Поговорить? Каким безнадежным казалось это Тори! Каким жестоким, несправедливым, бессмысленным казался ей теперь мир, еще сегодня утром игравший и переливавшийся всеми красками… И все же… И все же Тори не покидали воспоминания утра — глаза Итана, с восхищением глядящие на нее, его объятия, его слова: «Все будет хорошо… Обещаю тебе, Тори, все будет хорошо!» Где-то в глубине ее души еще жила, упорно не желая умирать, та наивная, верящая в жизнь девочка, которая мечтала построить мост до луны… Но как бы то ни было, Тори должна была знать правду. Даже если правда окажется самой горькой. Теперь Тори была к этому готова. — Хорошо, — тихо произнесла она, — я поговорю с ним. Но не думаю, чтобы это что-нибудь изменило. И знай, я никогда не прощу тебя, отец. Она вышла из комнаты. Кэмп последовал за ней. На крыльце их поджидала Консуэло. Она, конечно, понимала, что между отцом и дочерью произошел непростой разговор, хотя, разумеется, подробностей не знала. Но Тори это было уже все равно. — Итан вернулся? — обратилась к ней Тори. Консуэло отрицательно покачала головой и перевела взгляд на Кэмпа. — Он уехал. Минут десять назад. У ворот его ждали какие-то люди, кажется, Уэлф Питерсон и его ребята. Ох, не нравится мне это! — Сколько их было? — нахмурился Кэмп. — Человек двадцать пять, как мне показалось. Кэмп побледнел. — Господи! — прошептал он. — Уж не хочет ли он арестовать всех сразу? Взгляд его встретился со взглядом Тори, и та вдруг неожиданно для себя подумала, что все не так однозначно. Да, если судить по одним внешним фактам, то все они говорят против Итана: он поехал совершать преступление. Тори слышала это собственными ушами. Но ведь она любит этого человека, значит, не может не доверять ему. Любя его, она знает о нем больше, чем говорят факты. — Но ведь их только двое, — с тревогой заметила она. — Против двадцати пяти человек. Кэмп внезапно преобразился. — Куда они направились? — требовательно спросил он у Консуэло. — Тебе это известно? Та кивнула. — Они что-то говорили… Кажется, к перекрестку у моста… Кэмп рванулся в дом и через пару мгновений выбежал, надевая на ходу ремень с пистолетом. — Ты с ума сошел! — пыталась отговорить его Консуэло, но старик был непреклонен. — Я оседлаю лошадей, — решительно заявила вдруг Тори. — Я еду с тобой. Она побежала к конюшне. Отец даже не пытался ее остановить. Консуэло сжала руку Кэмпа: — Кэмп, ты с ума сошел! Ради Бога… — Она пристально посмотрела ему в глаза. — Ради меня! — С ума, говоришь, сошел? — Кэмп покачал головой. — Нет, я был бы сумасшедшим, если бы позволил кому-то бороться вместо себя. Я сам должен это сделать! Он потрепал Консуэло по руке и улыбнулся ей: — Не пытайся остановить меня, Конни, бесполезно! Если я останусь, то это только скорее меня убьет. В глазах Консуэло стояли слезы, но она отпустила руку Кэмпа и отошла от него на шаг. Кэмп сошел с крыльца. — Я люблю тебя, — прошептала Консуэло. Кэмп обернулся и посмотрел на нее. Он улыбнулся тихой улыбкой, говорившей в тысячу раз больше, чем любые слова, и поспешил к конюшне. |
||
|