"Гость" - читать интересную книгу автора (Чайлд Ли)Глава 3Машина остановилась на подземной автостоянке где-то в южной части Центрального Манхэттена. Ричера заставили выйти в просторный гараж с белыми стенами, полный яркого света и одинаковых темных седанов. Женщина развернулась на месте, царапая каблуками бетонный пол. Внимательно осмотрела всю стоянку. Осторожный подход. Затем она указала на единственную черную дверь лифта в дальнем углу. Там ждали еще два парня. Темные костюмы, белые рубашки, строгие галстуки. Пока женщина и песчано-коричневый мужчина пересекали наискосок стоянку, парни не отрывали от них глаз. На их лицах было написано почтительное уважение. Это были мелкие сошки. Но, с другой стороны, они держались уверенно, гордые собой. Как будто здесь они были Ричера поставили в центр кабины лифта и окружили его со всех сторон. Женщина, песчано-коричневый мужчина, водитель, двое местных парней. Пять человек, пять пистолетов. Четверо мужчин рассредоточились по углам, а женщина осталась стоять посредине, рядом с Ричером, словно показывая всем, что это ее добыча. Один из местных парней нажал кнопку, двери закрылись и кабина пришла в движение. Она долго поднималась вверх и резко остановилась, когда на указателе зажглась цифра «21». Двери с глухим стуком раскрылись, и местные парни первыми шагнули в пустынный коридор. Он был серым. Тонкая серая ковровая дорожка, серая краска, серый свет. В нем царила полная тишина, как будто все кроме самых закоренелых трудоголиков разошлись по домам еще несколько часов назад. Вдоль стены на равном расстоянии друг от друга тянулись закрытые двери. Мужчина, который сидел за рулем седана по дороге из Гаррисона в город, остановился перед третьей и открыл ее. Ричера подвели к двери. Он увидел пустое помещение размером футов двенадцать на шестнадцать, бетонный пол, бетонные стены, все выкрашено матовой серой краской, словно борт боевого корабля. Потолок оставался недоделан; виднелись трубки с проводами, квадратные воздуховоды из тонкой жести. Подвешенные на цепях лампы дневного света отбрасывали бледное сияние на серую краску. В углу стояло одинокое пластиковое садовое кресло. Другой обстановки в комнате не было. – Садитесь, – сказала женщина. Ричер прошел в противоположный от кресла угол и уселся на пол, откинувшись спиной на бетонную стену. Бетон был холодным, краска скользкой. Скрестив руки на груди, Ричер вытянул ноги, закинув одну на другую. Закинул голову назад под углом сорок пять градусов к плечам, чтобы смотреть прямо на тех, кто остался стоять у двери. Четверо агентов вышли в коридор и закрыли дверь. Ричер не услышал звука защелкнувшегося замка, но в этом не было необходимости, поскольку с внутренней стороны двери ручка отсутствовала. Сквозь бетонный пол Ричер ощутил слабую дрожь удаляющихся шагов. Затем он остался наедине с тишиной, парящей на шепоте воздуха из воздуховодов в потолке. Ричер просидел в полной тишине минут пять, после чего снова ощутил шаги. Дверь приоткрылась; в комнату заглянул мужчина, уставившийся на Ричера. Его лицо было постарше, крупное и красное, покрытое пятнами, рыхлое от повышенного давления, излучающее враждебность. Взгляд мужчины красноречиво говорил: «Значит, это тот, кого мы искали, да?» Мужчина таращился на Ричера три или четыре долгих секунды, после чего дверь захлопнулась и снова наступила тишина. То же самое повторилось минут через пять. Шаги в коридоре, лицо в двери, такой же откровенный взгляд. «Значит, это тот, кого мы искали.» Теперь лицо было вытянутое и смуглое. И более молодое. Под ним рубашка и галстук, без пиджака. Ричер спокойно выдержал взгляд. Три или четыре секунды. Лицо скрылось, и дверь захлопнулась. На этот раз тишина продолжалась дольше, где-то около двадцати минут. Затем появилось третье лицо. Шаги, шум дверной ручки, дверь открылась, пристальный взгляд. «Это тот, кого мы искали, да?» Третье лицо снова оказалось постарше; мужчина лет пятидесяти с лишним, проницательное выражение, полоска седеющих волос. Мужчина был в очках с толстыми стеклами, и глаза за ними оставались спокойными. В них работа мысли. Похоже, этот мужчина привык к грузу ответственности. Наверное, какой-то начальник. Ричер устало посмотрел на него. Слов по-прежнему не было. Общение отсутствовало. Мужчина долго смотрел на Ричера, затем его лицо скрылось, и дверь снова закрылась. То, что происходило за дверью, – чем бы это ни было, – продолжалось почти целый час. Ричер сидел один в комнате, предоставленный сам себе, уютно устроившись на полу, и ждал. Наконец ожиданию настал конец. По коридору возбужденным стадом прошла целая толпа. Ричер ощутил топот и шарканье ног. Дверь открылась, и в комнату вошел седой мужчина в очках. Задержавшись одной ногой на пороге, он перенес весь свой вес на другую, наклоняясь вперед. – Пора поговорить, – сказал мужчина. Два младших агента протиснулись мимо него и встали по сторонам словно эскорт. Подождав немного, Ричер рывком поднялся с пола и вышел из угла. – Я хочу позвонить, – сказал он. Седой покачал головой. – Звонки будут потом. Сначала поговорим, хорошо? Ричер пожал плечами. Вся проблема с нарушением конституционных прав заключается в том, что должны быть свидетели. Только в этом случае можно что-либо доказать. А два молодых агента ничего не видели и не слышали. А может быть, они видели спустившегося с небес Моисея, читающего весь текст конституции по каменным табличкам. Возможно, впоследствии они подтвердят под присягой, что видели именно это. – Так что пошли, – заключил седой. Ричера вывели в серый коридор, где его сразу же обступила целая толпа. Там были и женщина, и песчано-коричневый мужчина с усами, и пожилой мужчина с повышенным давлением, и молодой парень с вытянутым лицом в одной рубашке. Толпа гудела словно растревоженный улей. Дело было уже к ночи, но эти люди пребывали в крайней стадии возбуждения. Они буквально парили, опьяненные Однако он заметил, что толпа разделена. По крайней мере, на две группы. Относившиеся друг к другу с напряжением. Это стало очевидно, когда его повели по коридору. Женщина держалась вплотную к нему слева, а песчано-коричневый мужчина и гипертоник не отставали от нее. Это была одна группа. Справа от Ричера шел парень с вытянутым лицом. Он один представлял собой вторую группу. Численный перевес был явно не на его стороне, и парень был от этого не в восторге. Ричер ощущал руку парня у своего локтя, словно тот был готов схватить его и объявить своей добычей. Они прошли по узкому серому коридору, напоминающему внутренности боевого корабля, и выплеснулись в серую комнату, почти все пространство которой занимал длинный стол. С обоих концов стол был загнут и резко обрублен. Вдоль длинной стороны спинками к двери стояли в ряд семь пластиковых кресел, довольно далеко друг от друга, а напротив них прямо посредине между загнутыми концами стояло еще одно в точности такое же кресло. Ричер задержался в дверях. Нетрудно догадаться, какое место предназначалось ему. Обогнув стол, он занял одинокое кресло. Оно оказалось хлипким. Ножки задрожали под его весом, пластмассовая спинка впилась в мышцы под лопатками. В этой комнате стены также были бетонными, выкрашенными серой краской, но здесь потолок уже был доделан. Квадратные звукоизолирующие плитки, под ними светильники, большая лампа, направленная на место, где сидел Ричер. Крышка стола была из дешевой имитации красного дерева, покрытой толстым слоем блестящего лака. Отраженный от лакировки свет бил Ричеру в глаза снизу. Два младших агента заняли места у стен в противоположных концах стола, словно часовые. Под расстегнутыми пиджаками виднелись кобуры под мышками. Руки уютно покоились на коленях. Головы были повернуты к Ричеру. Две группы расселись напротив. Семь кресел, пять человек. Седой уселся в центре. Свет, упав на стекла очков, превратил их в непрозрачные зеркала. Справа от седого сел гипертоник, затем женщина, потом песчано-коричневый мужчина. Парень с вытянутым лицом в рубашке уселся в среднее из трех кресел слева. Кособокая инквизиция, плохо различимая в бьющем в глаза ярком свете. Седой мужчина, подавшись вперед, положил руки на блестящую поверхность стола, показывая свое доминирующее положение. И подсознательно разделяя фракции справа и слева от себя. – Мы из-за вас чуть не подрались, – начал он. – Я арестован? – спросил Ричер. Седой покачал головой. – Нет, пока что не арестованы. – Значит, я могу уходить? Седой посмотрел на него поверх очков. – Ну, мы бы предпочли, чтобы вы остались здесь и помогли цивилизованно решить нашу проблему. Последовало долгое молчание. – Что ж, будем вести себя цивилизованно, – наконец сказал Ричер. – Я Джек Ричер. А вы, черт побери, кто такие? – Что? – Давайте представимся друг другу. Именно так ведут себя цивилизованные люди, правильно? Они представляются. Чтобы потом можно было вежливо поболтать о футболе, фондовой бирже и тому подобном. Новая пауза. Затем седой кивнул. – Я Алан Дирфильд, – сказал он. – Заместитель директора ФБР. Я руковожу нью-йоркским оперативным отделением. Повернув голову вправо, он пристально посмотрел на песчано-коричневого мужчину с краю. – Специальный агент Тони Пултон, – наконец сказал тот и повернулся влево. – Специальный агент Джулия Ламарр, – сказала женщина, в свою очередь поворачиваясь влево. – Старший агент Нельсон Блейк, – сказал гипертоник. – Мы из Квантико. Я возглавляю отдел серийных преступлений. Специальные агенты Пултон и Ламарр работают у меня. Мы приехали сюда, чтобы поговорить с вами. Наступила пауза. Мужчина по фамилии Дирфильд повернулся в другую сторону и посмотрел на парня, сидевшего слева от него. – Старший агент Джеймс Козо, – сказал тот. – Отдел по борьбе с организованной преступностью здесь, в Нью-Йорке. Занимаюсь рэкетом. Опять молчание. – Теперь все в порядке? – спросил Дирфильд. Ричер прищурился, спасаясь от яркого света. Все смотрели на него. Песчано-коричневый мужчина, Пултон. Женщина, Ламарр. Гипертоник, Блейк. Все трое из отдела серийных преступлений из Квантико. – Теперь все в порядке. Рад с вами познакомиться. Теперь можно перейти к футболу. Что насчет «Янкиз», вам не кажется, что им нужны свежие игроки? На лицах пяти смотревших на него людей появились пять разных выражений недовольства. Пултон дернул головой, словно получив пощечину. Ламарр презрительно фыркнула в нос. Блейк поджал губы и покраснел еще больше. Дирфильд вздохнул. Козо искоса бросил взгляд на Дирфильда, прося разрешения вмешаться. – Мы не будем обсуждать игру «Янкиз», – сказал Дирфильд. – Тогда что вы скажете насчет индекса Доу-Джонсона? В ближайшее время он не собирается резко упасть? Дирфильд покачал головой. – Ричер, не выводите меня из себя. В настоящий момент я ваш лучший друг. – Нет, мой лучший друг – это Эрнесто А. Миранда, – возразил Ричер. – Дело «Миранда против штата Аризона», по которому Верховный суд принял решение в июне 1966 года. Суд постановил, что были нарушены права Миранды, которые гарантировала Пятая поправка к конституции, поскольку полицейские не предупредили его, что он может хранить молчание и воспользоваться услугами адвоката. – И что с того? – А то, что вы не можете говорить со мной до тех пор, пока не зачитаете мне «права Миранды». После чего вы все равно не сможете говорить со мной, потому что моему адвокату потребуется какое-то время на то, чтобы приехать сюда, но даже когда она приедет, то все равно не разрешит мне говорить с вами. Трое агентов из отдела серийных преступлений широко улыбнулись. Как будто Ричер пытался доказать им какую-то очевидную истину. – Ваш адвокат – Джоди Джекоб, так? – спросил Дирфильд. – Ваша подруга. – Что вам известно о моей подруге? – О вашей подруге нам известно все, – заверил его Дирфильд. – Точно так же, как нам известно все о вас. – В таком случае, почему вам так не терпится поговорить со мной? – Она работает в конторе «Спенсер Гутман», так? – продолжал Дирфильд. – У нее отличная репутация. Поговаривают о том, чтобы сделать ее младшим партнером, вы знаете? – Слышал. – Возможно, это произойдет в самое ближайшее время. – Слышал, – повторил Ричер. – Однако, знакомство с вами вряд ли пойдет ей на пользу. Вас едва ли можно назвать идеальным мужем деловой женщины, вы согласны? – Меня вообще едва ли можно назвать чьим-либо мужем. Дирфильд улыбнулся. – Это просто образное выражение, только и всего. Но «Спенсер Гутман» предпочитает работать в белых перчатках. Знаете, контора обращает внимание на любые мелочи. Но она в первую очередь занимается финансами, верно? В банковском мире у нее имя, это всем хорошо известно. А вот в уголовных делах никакого опыта. Вы точно хотите, чтобы ваши интересы представляла мисс Джекоб? В такой ситуации? – В какой ситуации? – В такой, в которой вы оказались. – А в какой ситуации я оказался? – Эрнесто А. Миранда был человек недалекий, вам это известно? – сказал Дирфильд. – У него определенно были не все дома. Вот почему Верховный суд, черт побери, отнесся к нему так снисходительно. Он был неполноценным, и поэтому его потребовалось оберегать. А вы, Ричер, тоже человек недалекий? Умственно неполноценный? – Вполне возможно, раз мне приходится терпеть этот вздор. – Кстати, права – это для виновных. Вы уже признаёте себя в чем-то виновным? Ричер покачал головой. – Я ни в чем не признаюсь. Мне не в чем признаваться. – Кстати, а старина Эрнесто отправился таки в тюрьму, знаете? Об этом как-то склонны забывать. Его судили повторно и вынесли обвинительный приговор. Он отсидел пять лет. И знаете, что сталось с ним дальше? Ричер пожал плечами. Ничего не сказал. – Я тогда как раз работал в Фениксе, – продолжал Дирфильд. – В Аризоне. В отделе расследования убийств полиции города. Как раз перед тем, как перейти в Бюро. В январе 1976 года нас вызвали в один бар. На полу валялся кусок дерьма, из которого торчал засунутый по самую рукоятку длинный нож. Это оказался знаменитый Эрнесто А. Миранда, обливший кровью все вокруг. Никто даже пальцем не пошевелил, чтобы вызвать скорую помощь. Старина Эрнесто скончался через пару минут после того, как мы приехали. – Ну и что? – А то, что прекращайте испытывать мое терпение. Я уже и так потерял целый час, успокаивая этих ребят, которые чуть было не перессорились из-за вас. Поэтому теперь вы передо мной в долгу. Так что если вы ответите на их вопросы, я скажу, когда вам понадобится адвокат и, черт побери, понадобится ли он вообще. – Что за вопросы? Дирфильд улыбнулся. – Что за вопросы? Ну, мы хотим кое-что узнать, вот что за вопросы. – И что вы хотите узнать? – Мы хотим узнать, интересны ли вы нам. – С чего это я могу представлять для вас интерес? – Ответьте на наши вопросы, и мы это выясним. Ричер задумался. Положил руки на стол ладонями вверх. – Ну хорошо. Какие у вас ко мне вопросы? – Вероятно, вам известно и дело «Брюэр против Уильямса», так? – спросил тот, чья фамилия была Блейк. Пожилой, излишне полный, в плохой форме, но его губы шевелились достаточно быстро. – И «Дакуорт против Игана»? – подхватил Пултон. Ричер посмотрел на него. Пултону было лет тридцать пять, но он казался моложе, – один из тех мужчин, кто остается молодым бесконечно долго. Словно его законсервировали после окончания колледжа. Его костюм был жуткого рыжевато-коричневого цвета, а усы казались фальшивыми, приклеенными. – Или дело «штат Иллинойс против Перкинса»? – спросила Ламарр. Ричер перевел взгляд на нее. – Черт побери, вы что, решили устроить мне экзамен по юриспруденции? – А что насчет дела «Минник против штата Миссисипи»? – продолжал Блейк. Пултон улыбнулся. – «Макнейл против штата Висконсин»? – «Штат Аризона против Фулминейта»? – спросила Ламарр. – Вам известна суть этих дел? – подвел итог Блейк. Ричер задумался, пытаясь найти ловушку, но так ничего и не обнаружил. – Последующие решения Верховного суда, – наконец сказал он. – Продолжение дела Миранды. Дело Брюэра разбиралось в 1977 году, Дакуорта – в 1989-м, Перкинса и Минника – в 1990-м, Макнейла и Фулминейта – в 1991-м. Во всех этих делах первоначальное решение по делу Миранды уточнялось и переформулировалось. Блейк кивнул. – Замечательно. Ламарр подалась вперед. Отблеск от сверкающей поверхности стола осветил ее лицо снизу, придав ему сходство с черепом. – Вы были знакомы с Эми Каллан, не так ли? – спросила она. – С кем? – Ты прекрасно все расслышал, сукин сын. Ричер недоуменно посмотрел на нее. Затем женщина по имени Эми Каллан медленно вынырнула из прошлого. Вероятно, это отобразилось у него на лице, потому что на тощем лице Ламарр застыла довольная усмешка. – Но теплых чувств вы к ней не испытывали, так? – спросила она. Наступила тишина. – Хорошо, теперь моя очередь, – заговорил Козо. – На кого вы работаете? Ричер медленно перевел взгляд направо и задержал его на Козо. – Я ни на кого не работаю, – сказал он. – «Не лезьте на нашу территорию», – процитировал Козо. – «На нашу» – множественное число. Один человек про себя так не говорит. Ричер, кто эти «мы»? – Никаких «мы» нет. – Чушь, Ричер. Петросян протянул руку к тому ресторану, но вы уже были там. Кто вас послал? Ричер промолчал. – А что насчет Каролины Кук? – вмешалась Ламарр. – С ней вы тоже были знакомы, так? Ричер медленно развернулся обратно к ней. Она продолжала улыбаться. – Но к ней вы тоже не испытывали теплых чувств, правда? – Каллан и Кук, – повторил Блейк. – Ричер, выдайте все о них с самого начала, хорошо? Ричер недоуменно посмотрел на него. – Выдать что? Опять молчание. – Кто послал вас в ресторан? – снова заговорил Козо. – Выкладывайте все начистоту, и я постараюсь добиться для вас смягчения. Ричер снова повернулся в обратную сторону. – Меня никто никуда не посылал. Козо покачал головой. – Чушь, Ричер. Вы живете в особняке стоимостью полмиллиона долларов на берегу реки в престижном районе Гаррисон и ездите на новеньком джипе стоимостью сорок пять тысяч. При этом, насколько известно налоговой службе, вы не заработали ни цента вот уже почти за три года. А когда кому-то понадобилось отправить в больницу лучших ребят Петросяна, для этой цели пригласили вас. Из всего этого нетрудно заключить, что вы на кого-то работаете, и я хочу знать, на кого именно. – Я ни на кого не работаю, – повторил Ричер. – Вы одиночка, так? – спросил Блейк. – Вы хотите сказать именно это? Ричер кивнул. – Наверное. Он повернулся к Блейку. Тот удовлетворенно улыбнулся. – Я так и думал. Когда вы уволились из армии? Ричер пожал плечами. – Около трех лет назад. – А сколько прослужили? – Всю свою жизнь. Сначала был сыном военного, затем стал военным сам. – Вы служили в военной полиции, так? – Так. – Быстро продвигались по службе, так? – Я был майором. – Медали? – Несколько. – В том числе, «Серебряная звезда»? – Да. – То есть, первоклассная карьера, так? Ричер промолчал. – Не скромничайте, – продолжал Блейк. – Признайтесь. – Да, моя карьера складывалась хорошо. – В таком случае, почему вы уволились? – Это мое дело. – Вы не хотите о чем-то говорить? – Вы все равно не поймете. Блейк улыбнулся. – Итак, три года. И чем вы занимались? Ричер снова пожал плечами. – Да так, ничем. Наверное, просто получал удовольствие от жизни. – Работали? – Нечасто. – Просто бродили по стране, так? – Наверное. – И на что вы жили? – На сбережения. – Они закончились три месяца назад. Мы проверили в вашем банке. – Ну, со сбережениями такое случается, правда? – Так что в настоящий момент вы живете на средства мисс Джекоб, правильно? Вашей подруги, и вашего адвоката. Вас не терзает совесть? Прищурившись, Ричер посмотрел на обшарпанное обручальное кольцо, стиснувшее пухлый розовый палец Блейка. – Наверное, не больше, чем вашу жену, которая живет на ваши средства. Нахмурившись, Блейк помолчал. – Значит, вы уволились из армии и с тех пор ничем особо не занимались, так? – Так. – В основном были предоставлены сами себе. – В основном. – Вас это устраивало? – Вполне. – Потому что вы одиночка. – Чушь, он на кого-то работает, – вмешался Козо. – Черт возьми, этот человек утверждает, что он одиночка! – огрызнулся Блейк. Дирфильд поворачивал голову то вправо, то влево, словно судья в теннисе, следящий за полетом мяча. Стекла его очков сверкали в отраженном свете. Наконец он поднял руку, призывая к тишине, и остановил свой взгляд на Ричере. – Расскажите про Эми Каллан и Каролину Кук. – Что рассказывать? – спросил Ричер. – Вы знали этих женщин, так? – Ну да. Это было давно, когда я служил в армии. – Вот и расскажите про них. – Каллан была маленькой брюнеткой, Кук высокой блондинкой. Каллан была сержантом, Кук – лейтенантом. Каллан работала секретарем в службе снабжения, а Кук служила в разведке. – Где? – Каллан служила в Форт-Уайте под Чикаго. Кук была в штаб-квартире НАТО в Бельгии. – У вас был секс с ними? – спросила Ламарр. Ричер пристально посмотрел на нее. – Что это за вопрос? – Прямой. – Хорошо. Нет, не было. – Они обе были симпатичными, верно? Ричер кивнул. – Посимпатичнее вас, это уж точно. Отвернувшись, Ламарр промолчала. Вместо нее заговорил густо покрасневший Блейк. – Они были знакомы друг с другом? – Сомневаюсь. В армии больше миллиона человек, а эти женщины служили в ней в разное время, да еще за тысячи миль друг от друга. – И между вами и ними не было сексуальных отношений? – Нет, не было. – Вы пытались с ними сблизиться? – Нет, не пытался. – Почему? Боялись получить отказ? Ричер покачал головой. – Если уж вам так хочется знать, в обоих случаях у меня в этот момент была другая женщина, а с меня обычно хватает одной. – Вы бы хотели заняться сексом с этими женщинами? По лицу Ричера мелькнула улыбка. – Существуют вещи и похуже. – Каллан и Кук согласились бы? – Может быть, согласились бы, а может быть, и нет. – А вы как думаете? – Вы служили в армии? Блейк покачал головой. – В таком случае, вы не знаете, как там решаются эти вопросы. В армии большинство людей вступит в половые отношения со всем, что шевелится. – Значит, вы полагаете, что Каллан и Кук не отвергли бы вас? Ричер посмотрел Блейку прямо в глаза. – Да, я не думаю, чтобы с этим возникли какие-либо проблемы. Наступило долгое молчание. – Как вы относитесь к тому, что женщины служат в армии? – наконец спросил Дирфильд. Ричер перевел на него взгляд. – Что? – Отвечайте на мой вопрос, Ричер. Как вы относитесь к тому, что женщины служат в армии? – А как я могу к этому относиться? – Вы полагаете, из них получаются хорошие военные? – Глупый вопрос, – сказал Ричер. – Вам самому это прекрасно известно. – Мне? – Вы ведь воевали во Вьетнаме, так? – Я? – Уверен в этом, – сказал Ричер. – В 1976 году вы работали в полиции штата Аризона? И вскоре после этого перешли в Бюро? Вряд ли бы вам это удалось, если бы вы уклонялись от призыва. По крайней мере, в то время, и в тех краях. Так что вы совершили экскурсию в Индокитай году так в 1970-м, 1971-м. С вашим зрением в авиации вам делать нечего. С такими очками вам прямая дорога в пехоту. И в этом случае вас целый год гоняли по джунглям, причем добрая треть тех, кто давал вам жизни, были женщины. Из них получаются отличные снайперы, правда? Насколько я слышал, очень упорные и усидчивые. Дирфильд медленно кивнул. – То есть, вам нравятся женщины-военные. Ричер пожал плечами. – Если вам нужны солдаты, в большинстве случаев женщины справятся с задачей ничуть не хуже мужчин. Вспомните Вторую мировую, русский фронт. У женщин там получалось совсем неплохо. Вам приходилось бывать в Израиле? Там женщины тоже на передовой, и мало какие американские части смогут сражаться на равных с израильской армией. – Значит, вы не видите никаких проблем? – Лично я – нет. – Но есть какие-то проблемы помимо личных? – Наверное, есть еще военные проблемы, – сказал Ричер. – Опыт Израиля показывает, что пехотинец, идущий в атаку, останавливается в десять раз чаще, чтобы помочь раненому товарищу, если этот товарищ – женщина. Это замедляет наступление. Приходится специально отучивать от этого. – Вы считаете, солдат не должен помогать раненому товарищу? – презрительно спросила Ламарр. – Должен, но в первую очередь надо думать о том, чтобы выполнить боевую задачу. – То есть, если бы мы с вами шли в атаку и меня бы ранили, вы бы просто меня бросили? Ричер улыбнулся. – Вас – без колебаний. – Как вы познакомились с Эми Каллан? – спросил Дирфильд. – Уверен, вам это уже известно. – И все равно, расскажите. Для протокола. – А наш разговор протоколируется? – Можете не сомневаться. – И вы еще не зачитали мои права? – В протоколе будет указано, что мы первым делом сообщили вам все ваши права. Ричер промолчал. – Расскажите нам про Эми Каллан, – снова сказал Дирфильд. – Она обратилась ко мне с проблемой, с которой столкнулась в своей части. – Что это была за проблема? – Сексуальное домогательство. – Вы отнеслись к Каллан с сочувствием? – Да. – Почему? – Потому что я никогда не подвергался насилию из-за своего пола. Не знаю, почему в случае с Каллан все должно было быть иначе? – И что вы сделали? – Арестовал офицера, которого она обвинила. – А что вы сделали потом? – Ничего. Я был полицейским, а не следователем. Я передал дело в военную прокуратуру. – И чем все закончилось? – Офицер выиграл процесс. Эми Каллан пришлось уйти из армии. – Но карьера офицера все равно была разбита. Ричер кивнул. – Да. – И как вы к этому отнеслись? – Со смешанным чувством. Насколько мне было известно, это был нормальный офицер. Но в конце концов я поверил не ему, а Каллан. На мой взгляд, он был виновен. Так что, наверное, я был рад, когда он уволился. С другой стороны, все вышло очень некрасиво. Вердикт «невиновен» не должен рушить карьеру. – Значит, вам было его жалко? – Нет, мне было жалко Каллан. И мне было жалко армию. История получилась очень неприятная. В итоге оказались загублены две карьеры, хотя можно было бы обойтись одной. – А что насчет Каролины Кук? – С Кук дело обстояло иначе. – То есть? – Другое время, другое место. Это случилось за границей. Каролина Кук была в близких отношениях с одним полковником. Это продолжалось около года. На мой взгляд, все было по обоюдному согласию. Кук подняла шум позже, когда не получила повышения. – И в чем же тут отличие? – В том, что одно никак не было связано с другим. Тот парень трахал Кук потому, что та сама была рада этому, а повышения она не получила, потому что недостаточно хорошо справлялась со своей работой. Эти две вещи между собой никак не связаны. – Быть может, Кук считала, что полковник должен был расплатиться с ней за год любовных утех. – В таком случае, речь могла идти только о нарушении договорных обязательств. Все равно как если бы клиент надул проститутку. Но сексуальные домогательства тут не при чем. – Значит, вы не предприняли никаких мер? Ричер покачал головой. – Нет, я арестовал полковника, поскольку к этому времени порядки изменились. Сексуальные отношения между начальником и подчиненным были объявлены вне закона. – И? – Полковника с позором уволили, жена его бросила и он покончил с собой. Но Кук тоже пришлось расстаться с армией. – А что сталось с вами? – Я получил перевод из штаб-квартиры НАТО. – Почему? Вы были разочарованы таким оборотом дела? – Нет, я понадобился в другом месте. – Кому? Почему именно вы? – Потому что я был хорошим следователем. В Бельгии я напрасно терял время. В Бельгии ничего не происходит. – После этого вам часто приходилось встречаться со случаями сексуальных домогательств? – Естественно. Это стало очень распространенным явлением. – И у многих хороших парней из-за этого оказались поломаны карьеры? – спросила Ламарр. Ричер повернулся к ней. – Были и такие. По сути дела, началась охота на ведьм. На мой взгляд, большинство дел были обоснованными, но под горячую руку попадали и невиновные. Нормальные человеческие отношения двух людей вдруг оказывались противозаконными. Просто потому, что изменились правила. Среди невиновных жертв были в основном мужчины. Но встречались и женщины. – В общем, это был настоящий бардак, да? – сказал Блейк. – И началось все с таких надоедливых женщин как Каллан и Кук? Ричер промолчал. Козо забарабанил пальцами по столу. – Я все-таки хочу вернуться к вашим отношениям с Петросяном. Ричер развернулся к нему. – Никаких отношений с Петросяном у меня нет. Я никогда не слышал ни о каких Петросянах. Зевнув, Дирфильд посмотрел на часы. Сдвинув очки на лоб, он протер глаза кулаками. – Уже полночь, вы знаете? – сказал он. – Вы обращались с Каллан и Кук вежливо? – снова заговорил Блейк. Прищурившись, Ричер бросил взгляд против света на Козо, затем снова повернулся к Блейку. Жаркий желтый свет сверху отражался от красноватой полировки и делал его одутловатое лицо багровым. – Да, я обращался с ними вежливо. – Вы встречались с ними после того, как передали их дела прокурору? – Наверное, раза два – три, мимоходом. – Они вам доверяли? Ричер пожал плечами. – Думаю, да. Моя работа состояла в том, чтобы заставить их поверить мне. Мне нужно было вытягивать из них самые интимные подробности. – Вам часто приходилось разбирать подобные дела? – Они исчислялись сотнями. Думаю, пару десятков прошло через меня, пока не создали специальное подразделение. – Назовите еще какую-нибудь женщину, чье дело вы разбирали. Пожав плечами, Ричер мысленно перебрал свои кабинеты в жарких местах, в холодных местах, с большими письменными столами, с маленькими письменными столами, за окном кабинета солнце, за окном кабинета тучи, а перед столом оскорбленные и разъяренные женщины, запинаясь, рассказывающие подробности того, что с ними было. – Ну, например, Рита Симека, – наконец сказал он. Блейк переглянулся с Ламарр; та нагнулась и достала из чемоданчика толстую папку. Положила ее на стол. Блейк взял папку и стал ее листать. Провел пухлым пальцем по длинному списку и кивнул. – Хорошо. И что произошло с мисс Симекой? – С лейтенантом Симекой, – поправил Ричер. – Это было в Форт-Брэгге, штат Джорджия. Ребята назвали случившееся неудачной шуткой, она назвала это групповым изнасилованием. – И чем все кончилось? – Симека выиграла дело. Трое человек отправились за решетку, а потом были с позором уволены. – А что сталось с лейтенантом Симекой? Ричер в который раз пожал плечами. – Сначала она была вполне довольна исходом. Чувствовала себя отмщенной. Затем пришла к выводу, что армейская служба для нее безнадежно испорчена, и уволилась. – Где она сейчас? – Понятия не имею. – Предположим, вы с ней где-нибудь встретитесь. Например, приедете в какой-то город и увидите ее в магазине или ресторане. Как она отреагирует? – Понятия не имею. Наверное, поздоровается. Возможно, мы немного поболтаем, где-нибудь посидим. – Она будет рада вас видеть? – Думаю, да. – Потому что она запомнила вас как хорошего парня? Ричер кивнул. – Ей пришлось пройти через ад. И я имею в виду не только то, что с ней случилось, но и судебный процесс. Так что следователю приходится устанавливать особую связь с потерпевшим. Он должен быть ему другом и опорой. – Значит, жертвы становились вашими друзьями? – Да, если я делал все правильно. – Как вы думаете, что произойдет, если вы постучитесь домой к лейтенанту Симеке? – Я не знаю, где она живет. – Предположим, вы это узнаете. Она вас впустит? – Не знаю. – Она вас узнает? – Скорее всего. – И вспомнит, что вы друг? – Думаю, да. – Итак, если вы постучите к ней в дом, она вас впустит, верно? Откроет дверь, увидит своего старого друга, впустит вас к себе и угостит кофе или еще чем-нибудь. Поговорит с вами о старых временах. – Возможно, – сказал Ричер. – Вероятно. Кивнув, Блейк умолк. Ламарр тронула его за руку, он наклонился к ней и выслушал то, что она шепнула ему на ухо. Снова кивнув, Блейк повернулся к Дирфильду и в свою очередь принялся нашептывать ему на ухо. Дирфильд взглянул на Козо. При этом трое агентов из Квантико откинулись назад, едва заметное движение, которое, однако, красноречиво говорило: «Отлично, мы заинтересованы.» Козо встревоженно посмотрел на Дирфильда. Тот подался вперед, уставившись сквозь стекла очков прямо на Ричера. – Ситуация очень затруднительная. Ричер ничего не ответил. Молча сидел и ждал. – Что именно произошло в ресторане? – спросил Дирфильд. – Ничего. Дирфильд покачал головой. – Вы находились под наблюдением. Мои люди вот уже неделю следили за вами. Сегодня вечером к ним присоединились специальные агенты Пултон и Ламарр. Они все видели. Ричер удивленно уставился на него. – Вы следили за мной целую неделю? Дирфильд кивнул. – Если точнее, восемь дней. – Почему? – К этому мы вернемся позже. Словно очнувшись, Ламарр снова нагнулась к своему чемоданчику. Достала еще одну папку. Раскрыла ее и вынула несколько листов бумаги. Четыре или пять, подколотые вместе. Покрытые убористым машинописным текстом. Одарив Ричера ледяной улыбкой, Ламарр перевернула листы и подтолкнула их по столу. Попав в струю воздуха из кондиционера, листы рассыпались. Скрепка зацепилась за дерево, и листы остановились прямо перед Ричером. В них он именовался «объектом». Это был подробный перечень всех мест, где он побывал, и всего того, чем он занимался в течение последних восьми суток. С точностью до секунды. С точностью до мельчайшей детали. Оторвавшись от листов, Ричер посмотрел в улыбающееся лицо Ламарр и кивнул. – Что ж, судя по всему, ФБР прекрасно умеет вести слежку, – сказал он. – Я ничего не заметил. Наступило молчание. – Так что же произошло в ресторане? – снова спросил Дирфильд. Ричер ответил не сразу. «Искренность – лучшая стратегия,» – наконец решил он. Обдумал свои слова. Сглотнул комок в горле. Кивнул в сторону Блейка, Ламарр и Пултона. – Полагаю, эти крючкотворы назовут это «превышением необходимых мер». Я совершил маленькое преступление, чтобы помешать свершиться большому. – Вы действовали один? – спросил Козо. Ричер кивнул. – Да, один. – Тогда что означает фраза «не лезьте на нашу территорию»? – Я хотел, чтобы мое предупреждение выглядело убедительно. Мне было нужно, чтобы этот Петросян – кем бы он ни был, черт побери! – отнесся к нему серьезно. Решил, что столкнулся с другой организацией. Перегнувшись через стол, Дирфильд забрал протокол о наружном наблюдении. Развернул и начал листать. – Здесь указано, что у Ричера не было никаких контактов ни с кем кроме мисс Джоди Джекоб. Она не имеет никакого отношения к рэкету. Что насчет телефонных звонков? – Вы прослушивали мой телефон? – спросил Ричер. Дирфильд кивнул. – Мы и в вашем мусоре копались. – С телефоном тоже все чисто, – сказал Пултон. – Ричер разговаривал только с мисс Джекоб. Он ведет очень замкнутый образ жизни. – Это так, Ричер? – спросил Дирфильд. – Вы ведете замкнутый образ жизни? – Как правило, – подтвердил Ричер. – Значит, вы действовали в одиночку, – заключил Дирфильд. – Просто обеспокоенный гражданин. Ни личных контактов с гангстерами, ни инструкций по телефону. – Он вопросительно посмотрел на Козо. – Джеймс, ты удовлетворен? Тот, пожав плечами, кивнул. – Полагаю, у меня нет выбора. – Значит, обеспокоенный гражданин, так, Ричер? – спросил Дирфильд. Ричер молча кивнул. – Вы можете это доказать? – продолжал Дирфильд. Ричер пожал плечами. – Я мог бы забрать оружие. Если бы я был связан с преступностью, я бы обязательно так поступил. Но я этого не сделал. – Да, вы бросили пистолеты в мусорный контейнер. – Но предварительно вывел их из строя. – Забив грязью механизм. Зачем вы это сделали? – Чтобы если их и нашли, то все равно не смогли бы использовать. Дирфильд кивнул. – Обеспокоенный гражданин. Вы увидели несправедливость и решили ее исправить. Ричер тоже кивнул. – Наверное. – Кто-то же должен этим заниматься, так? – Наверное. – Вы терпеть не можете несправедливость, так? – Наверное, нет. – И вы видите разницу между добром и злом. – Надеюсь. – Вам не нужно вмешательство компетентных органов, потому что вы сами принимаете решение. – Обычно. – Вас полностью устраивает ваш личный моральный кодекс. – Наверное. Наступило молчание. Дирфильд долго смотрел Ричеру в лицо. – Так почему же вы забрали деньги? – наконец спросил он. Ричер пожал плечами. – Наверное, боевая добыча. Трофей. Дирфильд кивнул. – Часть кодекса, так? – Наверное. – Вы ведете игру по своим правилам, так? – Обычно. – Вы не возьмете ни цента у пожилой дамы, но нет ничего плохого в том, чтобы отобрать деньги у пары плохих ребят. – Наверное. – Личный кодекс. Ричер снова пожал плечами. Ничего не сказал. Молчание затягивалось. – Вы что-нибудь знаете о построении психологического портрета преступника? – вдруг спросил Дирфильд. Ричер ответил не сразу. – Только то, что читал в газетах. – Это наука, – заговорил Блейк. – Мы много лет работали над этим в Квантико. В настоящий момент специальный агент Ламарр является нашим ведущим специалистом в этом вопросе. Специальный агент Пултон ей помогает. – Мы изучаем места преступлений, – сказала Ламарр. – Изучаем скрытые психологические индикаторы, определяем, какие черты характера может иметь преступник. – Изучаем жертвы, – подхватил Пултон. – Пытаемся предположить, перед кем они были особенно беззащитны. – Какие преступники? – спросил Ричер. – Какие места преступлений? – Сукин сын! – выругалась Ламарр. – Эми Каллан и Каролина Кук, – сказал Блейк. – Обе стали жертвами убийств. Ричер молча уставился на него. – Каллан была первой, – продолжал Блейк. – Очень характерные обстоятельства, но одно убийство – это всего лишь одно убийство, так? Затем была убита Кук. Те же самые обстоятельства. То есть, преступления приобрели характер серийных. – Мы стали искать связь, – сказал Пултон. – Между жертвами. И найти ее оказалось несложно. Обе служили в армии, обе судились из-за сексуальных домогательств, обеим пришлось уволиться. – В обоих случаях преступления были спланированы безукоризненно, – сказала Ламарр. – Возможно, это указывает на армейскую организованность. Никаких следов. Никаких улик. Преступник определенно был человек очень доскональный, и определенно он был знаком со следовательской практикой. Возможно, он сам опытный следователь. – В обоих случаях никаких следов насильственного проникновения в жилище, – сказал Пултон. – Жертвы впускали убийцу в дом, не задавая вопросов. – То есть, они обе его знали, – подытожил Блейк. – Обе ему доверяли, – сказал Пултон. – К ним в гости заглянул друг, – сказала Ламарр. В комнате наступила тишина. – Вот кем он был, – снова заговорил Блейк. – Гость. Человек, которого жертвы воспринимали как друга. С которым их что-то связывало. – Друг приходит в гости, – сказал Пултон. – Звонит в дверь, ему открывают и говорят: «Привет, как я рада снова видеть тебя.» – Он заходит в дом, – сказала Ламарр. – Все так просто. В комнате опять наступила тишина. – Мы исследовали преступления с точки зрения психологии, – снова заговорила Ламарр. – Чем эти женщины так провинились, что у кого-то возникло желание с ними расправиться? Поэтому мы стали искать военного, который хотел уладить старые счеты. Возможно, человека, приходящего в бешенство от одной мысли, что какие-то склочные девки разбивают карьеры отличным солдатам, после чего все равно бросают армию. Похотливые стервы доводят отличных мужчин до самоубийства? – Человека с четкими представлениями о добре и зле, – подхватил Пултон. – Человека, имеющего личный моральный кодекс и считающего допустимым самостоятельно исправлять несправедливость. Человека, который рад действовать сам, не привлекая компетентные органы, понимаете? – Человека, которого знали обе жертвы, – добавил Блейк. – Которого они знали настолько хорошо, что впустили к себе в дом, не задавая вопросов. – Человека, умеющего быстро принимать решения, – сказала Ламарр. – Который, задумавшись всего на секунду, отправляется покупать машинку для распечатки ценников и тюбик клея, просто чтобы решить неожиданно возникшую маленькую проблему. Опять наступила тишина. – Армия пропустила Каллан и Кук через свои компьютеры, – продолжала Ламарр. – Вы были совершенно правы, они не знали друг друга. У них было очень немного общих знакомых. Практически не было вообще. Но одним из этих общих знакомых были вы. – Хотите узнать один любопытный факт? – сказал Блейк. – В свое время серийные убийцы предпочитали ездить на «Фольксвагенах-Жуках». Практически все. Это не поддавалось объяснению. Затем они прешли на мини-вэны. А теперь на джипы, большие, полноприводные, совсем как у вас. Это чертовски надежный показатель. Нагнувшись к Дирфильду, Ламарр забрала лежавшие перед ним листы и постучала по ним пальцем. – Они ведут замкнутый образ жизни. Общаются максимум с одним человеком. Живут за счет других, родственников или друзей, как правило, женщин. Они не занимаются тем, чем занимаются нормальные люди. Почти не говорят по телефону. Они очень молчаливые и скрытные. – Они хорошо разбираются в работе правоохранительных органов, – сказал Пултон. – Прекрасно знают законы, в первую очередь, все малоизвестные судебные решения, которые помогают им защищать свои права. Снова тишина. – Составление психологического портрета преступника, – наконец сказал Блейк. – Это точная наука. В большинстве штатов она считается достаточным основанием для выдачи ордера на арест. – Она никогда не ошибается, – решительно заявила Ламарр. Не отрывая взгляда от Ричера, она откинулась назад, обнажив кривые зубы в удовлетворенной усмешке. В комнате снова наступило молчание. – Ну и? – наконец спросил Ричер. – Итак, кто-то убил двух женщин, – сказал Дирфильд. – И? Дирфильд посмотрел направо, на Блейка, Ламарр и Пултона. – И эти агенты считают, что это сделал человек, в точности похожий на вас. – Ну и? – Поэтому мы задали вам все эти вопросы. – И? – И я пришел к выводу, что они были абсолютно правы. Это действительно сделал человек, в точности похожий на вас. Быть может, даже |
||
|