"Конфликт чести" - читать интересную книгу автора (Ли Шарон, Миллер Стив)

ПЛОЩАДЬ СТУПЕНЕЙ ДЕВЫ

На площади вокруг Ступеней Девы начала собираться толпа: мужчины и женщины в яркой рабочей одежде. Кое-где трепетали на вечернем ветру сапфировые и серебряные ризы Круга.

Последние отзвуки Восьмой песни отразились от гладких стен Дома Круга, и толпа выжидающе замерла.

В узком проулке на полпути к площади шевельнулась худенькая девушка. Она поправила на плече тесемку сумки, но глаза ее неотрывно смотрели на Ступени Девы, где стояли две женщины из Внутреннего Круга.

Та, что была пониже, воздела руки, призывая к молчанию. Толпа затаила дыхание, легкий смерч закружился по площади. Девушка в своем проулке вздрогнула и прижалась ближе к стене.

– Мы собрались, – закричала на всю площадь более высокая из двух, – отдать Матери дух нашей сестры, нашей дочери, нашей подруги. Ибо уходит от нас сегодня та, которую недавно называли Неясыть. – Она подняла руки, а другая опустила их, переходя ко второй части ритуала.

– Но да не опечалятся сердца ваши, ибо Неясыть уходит на попечение Той, кто есть Мать нас всех, кто наставит и приготовит ее для следующего пребывания среди нас. Возрадуйтесь же и завидуйте доле нашей сестры Неясыти, так скоро призванной пред глаза Матери.

Толпа тихо произнесла «Олли!», и невысокая ведьма продолжила свою речь. В ее голосе появились гипнотизирующие интонации, из тех, которые подобают произнесению сильнейших заклинаний.

– Ушедшая к Матери нашей, чтобы учиться и расти, Неясыть больше не будет среди нас. Целую человеческую жизнь будет она сидеть у ног Матери, вбирая ее величие, невидимая более для нас. В этом обороте Колеса Неясыть не увидит больше никто. Она ушла. Да будет так.

– Да будет так, – откликнулась высокая.

– Да будет так! – вскричала толпа, громко подхватив знакомые слова.

Худенькая девушка не сказала ничего – только отодвинулась еще дальше в проулок. Смерчик подкатился к ней, мгновение играл недавно остриженными волосами – а потом улетел искать новые забавы.

Высокая женщина, стоявшая на краю толпы, быстро рванулась куда-то, но мгновенно остановилась. Девушка подалась вперед, и ее губы неслышно сложились в слово «Мама!». Но она снова попятилась, так и не произнеся этого слова.

Все было бесполезно. Неясыть умерла по приказу той, которая была матерью Неясыти в этом обороте Колеса. Погребальный костер для всех ее вещей был зажжен в Полуденницу, и мать смотрела на огонь с ледяным лицом и сухими глазами. Девушка тоже была там. Она плакала – так сильно, что, возможно, эти слезы были и за мать. Но теперь слез не осталось.

В сумке, переброшенной через плечо, были те немногие вещи, которые ей удалось унести из своей кельи в крыле Дев в Доме Круга. Надетая на ней одежда была куплена в магазине подержанных вещей у реки: темная мягкая рубашка со слишком длинными рукавами, натиравшая соски, непривычные к тесной одежде, тугое трико, тоже темное, за исключением светлой заплаты на правом колене, башмаки межпланетника со стоптанными каблуками. Серьги были ее собственные: много лет назад дрожащие от гордости за нее старческие руки вдели их ей в мочки. Семь серебряных браслетов в сумке были не ее. В нарукавном кармане рубашки лежала одна монета – земная десятка.

Женщины Внутреннего Круга ушли со ступеней. Толпа раскололась на группы и зашумела. Девушка беззвучно растаяла в узком проулке, пытаясь придумать какой-нибудь менее отчаянный план на будущее.

«Неясыть умерла. Да будет так».

В конце проулка девушка повернула налево, к далекому красноватому зареву.

«Можно бы, – подумала она неуверенно, – отправиться к Молчаливым Сестрам в Калейту. Они не станут спрашивать, как тебя зовут, откуда ты или зачем пришла. У них можно остаться жить, не произнося больше ни слова, никогда не выходя из Сестринского дома, никогда не касаясь другого человеческого существа…»

– Лучше умереть! – огрызнулась она, обращаясь к ночи и к себе, – и захохотала.

Собственный смех показался ей ужасным – ломаным, неестественным. Она запустила пальцы в нелепую шапку кудрей и дернула себя за волосы с такой силой, что мерзкий смех сменился слезами. А потом она пошла в сторону разгорающегося розового сияния.