"Лови день" - читать интересную книгу автора (Ли Шарон, Миллер Стив)

Вандар

До рассвета оставалось еще три часа, когда от теней, окруживших сарайчик скаппинов, отделилась еще одна тень, которая бесшумно скользнула по тонкому насту к ведущим на кухню ступенькам. На крыльце распахнулась дверь на свежесмазанных петлях, и из нее выглянула вторая тень – более низкая и хрупкая. Вырвавшийся из комнаты желтый свет отразился на массе медных волос.

– Привет, – проговорила она, словно ясно его видела, хотя свет не достигал настолько далеко. – Так ты заходишь или нет?

– Доброе утро, – пробормотал он, неслышно поднимаясь по лестнице. На крыльце он становился, улыбнулся и сделал поклон. – Мне бы очень хотелось войти, спасибо, Мири.

– Вот и хорошо. – Она широко улыбнулась и вернулась в комнату. – Завтрак почти готов. Я уж было решила, что твою половину придется отдать псу.

– Я опоздал? – спросил он, закрывая дверь и расстегивая куртку. Лежавший на коврике в углу Боррил застучал хвостом и приветственно застонал.

– Не опоздал, – ответила Мири от плиты. – Думаю, ты как раз вовремя.

Он ухмыльнулся, повесил куртку на крючок между ее синей и потрепанной клетчатой фру Трелу и наклонился потрепать Боррила за ухо:

– Привет, пес. Так ты остался жив, да? Настоящий герой. Газеты пишут о тебе очень трогательно.

Боррил громко застонал, завалился на бок и в экстазе закатил желтые глаза.

Вал Кон рассмеялся, обхватил рукой тупую морду и решительно ее встряхнул:

– Бесстыдная тварь. Думаешь, я вернулся только для того, чтобы дергать твои глупые уши? Да, я вижу твой гипс. Сам виноват – нечего было ломать ногу. Неужели ты не мог придумать ничего получше?

Собака отозвалась еще одним прочувствованным стоном, который перешел во вздох, когда человек выпрямился и пошел к плите.

Мири подняла голову и быстро ткнула пальцем в сторону чашки, исходившей паром на столике:

– Ты шел пешком от самого дома Хакана, босс?

Он с удовольствием обхватил чашку замерзшими руками и наклонил голову над ароматным паром.

– Очень красивая ночь. Ясная. В этой системе действительно немного звезд, но, по-моему, сегодня их все можно было бы пересчитать. – Он сделал осторожный глоток. – Увы, у меня терпения не хватило.

– Мог бы подождать до утра, – сказала Мири, умело манипулируя лопаточкой и сковородой. Вал Кон с удовольствием принюхался. – Хакан бы завез тебя по дороге в город.

Вал Кон выгнул бровь:

– Но, видишь ли, я хотел поговорить с моей женой уже этой ночью, а Хакан, боюсь, уже лег к тому моменту, когда моя потребность дала о себе знать.

– Есть же телефон…

Вал Кон засмеялся:

– Он не годится. – Подойдя к буфету, он принялся вынимать приборы и салфетки. – Поставить сюда тарелки?

– Угу… – ответила она, сосредоточив почти все внимание на своей задаче.

Вал Кон разложил ножи, вилки, ложки и салфетки – ей желтую, себе – голубую, оставил тарелки у плиты и налил вторую чашку чаю. Перенеся обе чашки на стол, он вернулся, чтобы найти в леднике хлеб и масло.

– Завтрак, – объявила Мири, ставя тарелки на стол. – Надеюсь, ты проголодался.

– Только что не до смерти, – ответил он, усаживаясь за стол и берясь за вилку.

Мири улыбнулась и принялась за свою порцию, удивляясь внезапно проснувшемуся аппетиту.

Справа от нее раздался вздох. Она подняла глаза и увидела, что Вал Кон ей улыбается.

– Очень вкусно. Спасибо, шатрез. Видишь ли, я боялся, что мне придется съесть собственную куртку.

Она засмеялась и потянулась за своей чашкой, укоризненно качая головой:

– Фру Трелу решила, ты сбежал. Хочет, чтобы я вызвала полицию и призвала тебя к ответу.

– Мерзавец, – скорбно сообщил он своей тарелке. – Бесчестный человек. – Он быстро взглянул на нее из-под ресниц. – А ты в это не поверила?

Она моргнула:

– Нет.

– Прогресс, – обрадовал он тарелку, подцепляя вилкой очередной кусок. – Хорошо.

Зеленые глаза устремились на нее снова, не дав ей времени подыскать подходящий ответ.

– Фру Трелу снова покупала тебе одежду, шатрез? Рубашка очень красивая.

Мири покачала головой:

– Забавно: люди со всего Бентрилла присылают нам одежду, книги и… а, дьявол, я и в половине этого барахла не разбираюсь. Деньги. Похоже, много денег. Фру Трелу пыталась объяснить мне, сколько у нас сейчас денег, но, кажется, я ее не поняла. Куча вещей для тебя лежит у рояля…

Она внезапно замолчала, заметив, как он закаменел.

– Премия? – тихо спросил он, забыв про вилку. – За солдат, которых мы убили?

Так вот оно что. Премии получают икстранцы. Лиадийцы ведут счеты.

– По-моему, это не премия, – осторожно проговорила она. – Кем объяснила это так: люди считают нас героями и… благодарны нам за то, что мы тогда остановили армию. Было бы гадко, если бы они добрались до Джилла. – Она помолчала, кусая губу. – По-моему, они хотят быть с нами квиты, потому что им кажется, будто они у нас в долгу за то, что мы оказали им услугу.

– Понятно, – пробормотал он, снова принимаясь за завтрак. Мири расправилась со своей порцией, наслаждаясь ее вкусом, радуясь самому его присутствию, даже когда они просто сидели рядом. Она неуверенно посмотрела в себя и прикоснулась к месту, где была его картинка – и чуть было не уронила вилку.

Картинка сияла. Она светилась. Она лучилась светом. Мири заставила свой внутренний взор проследить переплетения и ответвления узора – и ощутила его целостность, здоровье и тепло, словно радость собственного сердца.

Она судорожно вздохнула, не замечая на себе его взгляда, пока он ее не окликнул:

– Эй?

Она с трудом оторвалась от созерцания картинки-узора.

– О чем ты думала, Мири?

– Я… – Она растерянно заморгала. – А где джинн, босс?

– А! – Он откинулся на спинку стула, не отрывая глаз от ее лица. – Низложен, сказала бы ты, наверное. Его силы отняты, зрение уничтожено.

– И этого больше не повторится? Если тебе снова придется сражаться, ты не завязнешь? – Она пожала плечами. Глаза у нее подозрительно заблестели. – Я в жизни ничего страшнее не видела, когда эта штука пошла вразнос. Все ведь случилось прямо у меня на глазах! Только что все было в порядке – а в следующую секунду она совершенно сбрендила.

– Мне очень жаль, – отозвался он, – что ты испугалась. И – нет, я больше не попадусь в ловушку. Ловушек внутри больше не осталось – там только Вал Кон, вещи, которые он знает, и способности, которыми он обладает.

Мири нахмурилась:

– А Контур?

– Существует, – спокойно ответил он. – В конце концов, это – способность, которая у меня есть: наблюдать и определять шансы. – Он заметил, как по ее лицу пробежала тень, и подался вперед, протягивая руку. – Мири!

Она медленно вложила пальцы в его руку:

– Вал Кон?

– Да, – заверил он ее очень мягко. – Кто же еще? Тебе страшно, Мири? Я…

Но она уже качала головой, полузакрыв глаза и прикасаясь к картинке у себя в голове.

– Не страшно. Картинка… правильная. Не совсем такая, как раньше – но это ничего.

Вал Кон судорожно вздохнул, но она уже улыбалась, широко раскрыв глаза и сжимая его пальцы.

– И вообще, откуда ты взял джинна? Я-то считала, что это – наше, земное.

– Так оно и есть, – ответил он, снова откидываясь на спинку стула и отпуская руку. – Но моя мать была землянка, забыла? И она рассказывала нам сказки. В одной речь шла о человеке, который нашел на берегу бутылку. Он вытащил пробку, и оттуда выбрался джинн. Он простерся ниц перед человеком и объявил себя его должником. Он предложил исполнить три желания, чтобы заплатить свой долг.

– Похоже на стандартный сюжет, – согласилась Мири, наблюдая за выражением его лица. – Но доверять им нельзя. Джинны – народ скользкий.

– Так оно и оказалось. Но надо признать, что человек, нашедший бутылку, не входил в число мудрецов. – Он взял свою чашку. – Меня эта история заворожила: она завладела моим воображением, и я обнаружил, что думаю, как бы поступил я, если бы джинн предложил оказать три услуги мне.

Он весело улыбнулся, озорно блестя глазами.

– После долгих размышлений я решил, что у меня есть безупречный план. Мне ведь было шесть лет – и я был очень мудр для своих лет. Оставалось только заполучить бутылку с джинном. – Он тихо засмеялся и поставил чашку на стол. – И я отправился к дяде в погреб…

– Ой, нет!

У Мири округлились глаза.

– Ой, да, – заверил он ее. – Возможно, с моей стороны было не очень разумно отправиться на поиски в то время, когда мой дядя был дома. Хотя я до сих пор не понимаю, почему он поднял такой шум. Можно подумать, я снова не заткнул пробками те бутылки, в которых оказалось только вино…

Она хохотала, запрокинув голову и открыв стройную шею.

– И он оставил тебя в живых?

– Чуть было не убил, – признался он.

Плечи у Мири вздрагивали от смеха, и она утирала глаза дрожащими пальцами. Его глаза следили за ее движениями, и она вдруг смутилась и протянула ему руку.

Он нежно улыбнулся серебряной змее, обвившейся вокруг ее пальца и крепко зажавшей во рту голубой камень.

– Я рад, что ты решила снова его надеть, шатрез. Спасибо.

Она пожала плечами и потупилась.

– Было трудно носить его, пока мы здесь работали. Я боялась его сломать или потерять. Но королевские плотники, кто бы они ни были, так хорошо поработали, приводя в порядок ферму, что здесь и дел не осталось – только кормить скаппинов. – Она с полуулыбкой подняла глаза. – Мы остались без работы, босс.

– Тогда мы найдем другую. – Он выгнул бровь. – Какая картинка?

Мири ответила не сразу, и он подался вперед, вспомнив свои прежние страхи.

– Тебе от нее больно, шатрез?

– Больно? – Она покачала головой. – Не-а, она хорошая. Как правило, хорошая, – уточнила она. – Когда во время боя ты пошел вразнос, она перестала быть хорошей, но больно не было, даже тогда. Она просто была… неправильная. – Она прикусила губу и встревоженно посмотрела на него. – Вал Кон, а это не ты ее сделал? Я была уверена… она ощущается как твоя!

Ее плечи начали наливаться напряжением, а недоумение – сменяться тревогой. Вал Кон отодвинулся от стола, поймал ее руку и притянул Мири к себе на колени. Сев лицом к нему, она заглянула ему в глаза:

– Босс, это должен был быть ты! Я знала, что ты в беде. Знала! Видела. Не трогала тебя три ужасных дня, как дипломированная кретинка, думала, ты выберешься…

– Мири. Мири! Не надо, шатрез… – Он нежно провел пальцами по ее лицу, пытаясь стереть следы боли. – Пожалуйста, Мири, ты не виновата.

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Мири?

– Все в порядке.

Она открыла глаза, чтобы это продемонстрировать, и Вал Кон чуть заметно улыбнулся.

– Вот и хорошо. – Он немного помолчал. – Давай решим, что это я, – начал он, пытаясь найти нужный способ расположения неловких земных слов. – Она тебя действительно не беспокоит? Я счастлив, что это так. Я боялся, что ты сможешь… услышать… и это причинит тебе боль.

– Почему? – Она нахмурилась, пристальнее вглядываясь в его лицо. – Нет, подожди… У тебя в голове есть узор для меня? А тебе от него больно?

– Не узор, – мягко уточнил он. – Песня. Она очень мне нравится. Она… утешает.

Мгновение или два длилось молчание.

– Вал Кон? – сказала она потом.

– Да?

– Что это? Если не ты создаешь песню, но получается, что ты… – Она встряхнула головой. – Я не понимаю.

– Я пытаюсь объяснить, шатрез, но это непросто – на земном. – Она беспокойно шевельнулась, и он улыбнулся. – Я тебя не виню, Мири. Просто то, что мне надо тебе объяснить, – это лиадийское. Если бы ты говорила на низком лиадийском, то само название сказало бы тебе, что это за явление. А на земном мне понадобится изгибать слова – но только не слишком сильно, да? Иначе они станут бессмыслицей.

– Ладно. – Она потянулась и переплела их пальцы, а потом посмотрела на него. – Говори.

– Давай, – сказал он после короткой паузы, – проверим, будет ли понятно так. То, что в твоей голове – и в моей, – это кусочек эмпатии. У тебя – ко мне. У меня – к тебе. Мне кажется, что моя песня говорит: «Жива-и-здорова». А еще я сегодня выяснил, что она направленная. Когда я вышел от Хакана, то направился к дому фру Бригсби. А потом мне пришло в голову дотронуться до моей песни о тебе, и оказалось, что ты вернулась сюда. – Он улыбнулся. – Может, я из-за этого чуть было и не опоздал к завтраку. А как ты узнала, что я иду?

Не сводя с него глаз, Мири пожала плечами:

– Я… А, проклятье! Наверное, я почувствовала, как ты направляешься домой. Что бы это ни означало. – Она нахмурилась. – И я почувствовала, когда тебе было плохо.

– Да. И я узнаю, если тебе больно или ты сильно расстроена. Думаю, что со временем можно научиться различать более тонкие оттенки. – Он вздохнул. – Не слишком удачное объяснение. Тебе его достаточно?

– Дай мне пару столетий… Вал Кон!

– Да?

– А эта самая эмпатия бывает у всех спутников жизни? Ты поэтому на мне женился? Потому что услышал эту песню или что это там?

Он покачал головой.

– Такое дается редко… – начал он, мысленно проклиная невозможность в полной мере разделить с ней ощущение чуда. – И я начал тебя слышать недавно. Определенно после того, как мы оказались здесь. Кажется, в давние дни это было чем-то большим, что спутниками жизни действительно были люди, которые… соединились. Я… Рассказывают… Опять-таки в старину, когда такие вещи встречались чаще – что те, кто так соединился, становились как будто… одним человеком. Ах, это не так! Что мысли шли туда и обратно, от одного к другому, и слова были не нужны. Что они делились… – Он прервал объяснения и резко покачал головой. – Шатрез, я ужасно глуп.

– Не-а, это просто идея дурацкая. Ни один трезвый землянин тебе не поверит. – Она на секунду задумалась. – Это… соединение – оно с нами будет?

– Не думаю. В конце концов, мы же простые люди, а не волшебники в полном расцвете способностей.

– Конечно. – Она вздохнула, пристально всмотрелась в никуда, а потом вдруг ухмыльнулась. – Думаю, мне надо поскорее выучить низкий лиадийский.

– Мне это было бы приятно, – сказал он, нежно пожимая ей руку. – Тебе правда хочется его выучить?

– Да! – ответила она с неожиданной страстностью, и ее серые глаза вспыхнули.

У него внезапно перехватило дыхание. Вал Кон нахмурился.

– Что случилось?

– Это… странно, Мири. Мне только сейчас это пришло в голову. – Он улыбнулся, но ей не удалось разобрать, что выражал его взгляд. – Если бы Департамент Внутренних Дел меня не завербовал, мне вообще не понадобилось бы лететь на Лафкит, и я не оказался бы в неком переулке в такой момент…

«И всю мою жизнь, – подумал он, – я жил бы непробужденным и холодным, не подозревая, что мне не хватает груза некой головы на моем плече. И я становился бы все молчаливее, даже не подозревая о том, что прислушиваюсь к звуку одного голоса, который смеется рядом со мной. Говорят, в старые времена человек мог звать, искать возлюбленную, которой он пока не знает…»

– А вот это уже дурь, на каком языке это ни скажешь, – отрезала Мири. – Лучше бы ты остался разведчиком и был на другом конце галактики от Лафкита, чем все на свете ковырялись бы у тебя в голове, делали бы тебе больно…

Она замолчала, снова ужаснувшись тому, что глаза у нее на мокром месте.

Вал Кон подался вперед, так что его губы соприкоснулись с ее губами, намереваясь только утешить ее, но почувствовал вспышку желания и встал, держа ее на руках.

– Что, скажи на милость, ты делаешь? – возмущенно вопросила она.

– Держу тебя. – Он тихо засмеялся. – Мне тебя поставить?

– Не-а. Просто пытаюсь вспомнить, когда кто-то в последний раз взял меня на руки и остался жить. – Она закрыла глаза, словно вела мысленный подсчет. – Кажется, мне было около десяти.

– Тогда это было совсем недавно, – сказал он. – Пять или шесть лет назад?

– Скорее, восемнадцать или девятнадцать. – Она фыркнула. – Льстец.

Он выгнул бровь, оглядывая ее небольшое тело.

– Неужели так много? – серьезно спросил он.

– Как минимум столько.

Он снова перевел взгляд на ее лицо:

– Но… когда же ты вырастешь большая?

Она засмеялась:

– Как только это сделаешь ты. Ты так и намерен всю ночь стоять и держать меня на руках?

– Это предложение не лишено смысла, – признал он. – Но я думаю, что нам лучше пойти лечь.

– Ты так считаешь? Я не устала.

– Вот и отлично.