"Владычица Безумия" - читать интересную книгу автора (Ли Танит)7Полночь. На землю, пробиваясь сквозь зеленую крышу, лился дождь. Обычный мокрый дождь из темной тучи. Но каждая капля влаги, осевшая на ветвях и кончиках листьев, светилась, словно маленький бриллиант. Ресницы Совейз тоже были влажны от дождя. Она подняла веки, чувствуя, как влага затекает в глаза, — и увидела, что Олору тоже не спит и смотрит прямо на нее. — Кажется, какое-то время я все-таки был мертв, — пробормотал он, не отводя взгляда. Умытый лес сиял, как будто его заполнили сотнями светляков. Каждый пень блестел россыпью мельчайших огоньков, а белые лилии поднимались из воды как короны бледного пламени. В этом калейдоскопе огней казалось, что от Совейз тоже исходит тихое, едва различимое сияние. Олору взглянул на себя в свете этой необычной лампы. — Я: кажется, спал, — проговорил он, поворачивая так и эдак свои тонкие белые руки, рассматривая каждую черточку на сгибах холеных пальцев. (Совейз, разумеется, сумела восстановить целостность своего поэта — ей вовсе не хотелось новых слез и испуганных выкриков.) — И рад, что Повелитель Смерти не оставил меня навечно своим гостем. Я явился к нему за временным пристанищем, не более. У него и так достаточно постояльцев, моя синеглазая Совейз. Но они продали ему свои души на тысячи тысяч лет. Смерть, — добавил он задумчиво, — не ходит там, где все и так мертво. Она не посещает земли богов. И земли демонов тоже обходит стороной. И даже те существа, что видят свою смерть в стране Азрарна, видят не смерть, а только призрак ее, хотя и очень похожий призрак: Легенды, которые гласят иное, сложены лжецами. — А ты, значит, не лжец? — спросила Совейз с улыбкой, но такой мягкой, что она засветилась на ее лице. — Лжец? Я? — Да, я думаю, ты любишь приврать, — кивнула Совейз. — Ибо говоришь о стране демонов так, как будто никто из нас никогда не бывал там. Олору зажмурился и вцепился в траву, словно боялся, что сейчас из-под земли выскочат демоны и утащат его в свое царство. — Не говори так! Твои слова: Они как будто из моего сна. — Совейз на это лишь качнула головой — похоже, ее паж теперь все на свете будет считать сном. Этого она в виду не имела. Хотя, с другой стороны, что такого примечательного произошло за всю ее жизнь, чтобы считать эту жизнь чем-то большим, нежели страшным сном? — Я думаю, — сказала она, — стоит условиться о том, что мы нашли друг друга в этом лесу. Я — сирота и искала смерти. А ты — бежал от своего обезумевшего господина и чудом спасся. — Да, — произнес Олору, и на мгновение в его глазах появился странны огонек — словно глаза Чуза вынырнули из глубины и тотчас спрятались обратно. Славно, успели сказать эти хитрые, горящие лисьим огнем глаза, очень славно. Ты увидишь, как весело играть в такие игры вместе. И ее глаза, впитавшие лесную тьму и синеву звездного неба, ответили, туманясь дымкой грусти: посмотрим, так ли это весело, как ты обещаешь. Они по-прежнему смотрели друг другу в глаза, когда улеглись на мокрую траву и сплели руки. Их второй поцелуй был так же не похож на первый, как земля несхожа с небом. Одно лишь желание было в нем и ни тени колдовства. — О прекраснейшая из всех смертных женщин, — солгал Олору. — О прекраснейший из всех смертных мужчин, — солгала Совейз. Рассмеявшись, они выскользнули из одежды, как змеи выскальзывают из кожи, и сплели тела так же крепко, как мгновение назад сплели пальцы рук. Расстелив по земле длинные волосы цвета тьмы, цвета полночи, она медленно и плавно двигалась на нем, лежащим под ней, подобно покорной овце под руками стригаля. Ему казалось, что это движется ночное небо, что эти сосцы — звезды в черном уборе ночи, что это тело — тени деревьев, раскачивающихся под ветром. Девственная и в то же время не имеющая девства, невинная, и в то же время прекрасно осведомленная обо всем, танцевала над ним Совейз свой медленный танец. И когда он проник в нее, он проник в ночь, в темный лес, в чрево теплой земли, на которой лежал. Весь мир сплелся с ним в любовном танце вместе с Совейз. И тогда Олору прошептал: — Нет. — Нет? — повторила она едва слышно, не отнимая губ от его рта. Ее язычок, словно лепесток белой лилии, танцевал по его раскрытым губам. — Нет, Совейз, нет, иначе я окажусь в конце пути гораздо раньше чем ты, и наше странствие завершится. Но ее глаза собрали в себя все моря, все озера и реки, ее руки стали руками земли, корнями деревьев, обвившими его влажную спину. И дракон, что спал в своей берлоге, начал просыпаться. — Когда достигнешь золотых врат, кричи, — сказала она, не прекращая своего мерного движения. И я тотчас нагоню тебя. Дракон проснулся. Весь лес вспыхнул в алом пожаре, озарившись сотнями огней. Подобная натянутому луку, изогнулась над ним Совейз, выставив острые груди навстречу небу. И когда он закричал, она закричала вместе с ним, нагая и прекрасная. Их крик пронзил мокрую крышу леса и яркой кометой умчался ввысь, туда, где ничего не знают о подобных криках и даже не пытаются узнать. Потом, успокоившись и улегшись рядом с ним на влажные листья, она сказала: — Это тоже смерть. И это моя судьба. Когда-нибудь я умру, теперь я знаю это наверняка. — Наше племя не умирает, — возразил Олору, на мгновение забыв, что он все забыл. Но она ему не ответила. |
||
|