"Мои красные туфли" - читать интересную книгу автора (Меррил Лиана)

Глава 13

— Я принесу твои заметки, — предложила Карли, как только они вошли в кухню. Она едва держалась на ногах от усталости, а переживания горькой складкой залегли в уголках губ.

— Обед? — Эван показал на стоящий на столе судок.

— Да, — подтвердила Карли, копаясь в дорожной сумке. — Когда возвращалась домой, купила кое-что в мексиканском магазинчике. Если хочешь, он твой.

Эван уже открыл контейнер и выкладывал содержимое в тарелку. Потом взял две вилки и еще одну тарелку.

— Думаю, что тебе тоже стоит немного поесть.

Карли молча покачала головой и опустилась на соседний стул. Положила бумаги на стол.

— Совсем не хочется.

— Надо. Вечер выдался нелегким. — Он разделил лепешку буррито пополам и половину положил на другую тарелку. В буфете нашел бутылку острого соуса и щедро сдобрил свою порцию. Карли заметила, что и Эван, и Деке предпочитали огненную еду, а потому постоянно использовали всяческие острые приправы. Эван поднял было соус и над тарелкой Карли, но девушка лишь покачала головой, и он поставил бутылку на стол.

Карли не хотелось есть, но возражать и спорить тоже не хотелось. Неожиданно она вспомнила, что они не ругались целый вечер. Рекорд. Перемирие казалось приятным, и возобновлять войну не было никакого смысла. Вот такой добрый, спокойный и мягкий Эван нравился ей больше, чем она готова была признаться самой себе. Возможно, его мама была права…

Карли успела положить в рот всего несколько кусочков, а Эван уже опустошил тарелку. Она молча подвинула ему свою, и он, полив буррито соусом, моментально очистил и ее.

— Почему бы тебе не заняться собой? — предложил Эван, вставая. — А я наведу здесь порядок.

Карли задумалась. Душ — это, конечно, здорово, но не хотелось так резко обрывать вечер. В компании легче было переносить разлуку с котом.

Эван начал убирать со стола.

— Приготовлю кофе.

Появилась надежда, что, когда она выйдет из душа, он все еще будет здесь.

— Зерна в морозилке. Если можно, покрепче.

Через некоторое время из спальни появилась свежевымытая, причесанная и умащенная Карли. Одета она была в красные шорты, красный топик и неизменный белый махровый халат. Ноги уютно отдыхали в мягких леопардовых шлепанцах.

Эван явно чувствовал себя как дома. Он удобно расположился на диване, погрузившись в журнал «Нзшнл джиографик» с акулой на обложке, а перед ним на столике стояли две солидные кружки с кофе.

— Не стоит из-за меня надевать халат, — произнес он, откладывая журнал в сторону.

— Мне холодно, — соврала Карли. Села на диван и потянулась за кружкой.

— Это твоя семья? — Эван показал на стоящие на камине фотографии. Средняя изображала всю компанию на выпускном вечере Джулиана.

— Да, семейство Энгстром. Вот этот молодой человек в помятой шапочке и мантии — мой умный братик Джулиан. Осенью он собирается в Калифорнийский технологический институт, дабы объединиться с себе подобными. Рядом наша мама, Джудит, а справа младшая сестренка — Стейси. Она сверхталантливая художница. Вон там, над камином, ее произведение.

Большой, заключенный в рамку рисунок представлял собой серию этюдов, изображающих обнаженную женщину в различных позах — стоя, сидя, в наклоне. Сильные, уверенные линии точно передавали и эмоциональный, и физический образ модели. Лицо детально прорисовано не было, а часто натурщица и вообще отворачивалась.

— Это ты, — ни капли не сомневаясь, заявил Эван.

— Нет, — быстро возразила Карли, однако малиновый румянец на щеках выдал ее с головой.

— Конечно, ты. — Нет!

— Карли, — уверенно произнес Эван, — мне вовсе незачем видеть твое лицо, чтобы узнать всю тебя. Я же сказал, что ради меня незачем надевать халат.

— Хорошо, — растерянно сдалась девушка. — До этого вечера никто и никогда не замечал сходства.

— Не волнуйся, — успокоил Эван, большим пальцем разглаживая недовольную морщинку на ее лбу, — никто, кроме меня, не узнает.

— Но ты же узнал.

— У меня очень хорошая память. Как ты думаешь, у сестры нет этюдов, которые она хотела бы продать? — Он помолчал, позволяя мысли наполнить атмосферу, а потом сменил тему, словно отпуская Карли на свободу: — Трудно назвать твоих брата и сестру маленькими.

И действительно, на фотографии оба они были на целую голову выше Карли.

— Да, ты прав, — согласилась она, с радостью уводя разговор в сторону, — но для меня они навсегда останутся маленькими.

— А еще бросается в глаза, что ты на них совсем не похожа.

— Они похожи на моего отчима, а я — на отца. — Она показала фотографию красивого седого мужчины. Он стоял на железнодорожном вокзале где-то в Японии и, улыбаясь, держал в руках лист бумаги, на котором толстым черным маркером было написано: «С днем рождения, Карли! Люблю тебя! Папа». — Вот, это и есть Бек.

— Ты зовешь его по фамилии?

— Нет, это его имя. — Карли поставила на стол недопитый кофе и поджала ноги. — Когда я стала актрисой, то заменила фамилию Рудольф на Бек. Сценический псевдоним.

— Что, Рудольф слишком длинно и скучно?

Карли попыталась отыскать в его словах следы недоброжелательности, впрочем, безуспешно.

— Когда я вступила в профсоюз, то хотела оставить свое настоящее имя, Карлотта Рудольф, но оказалось, что уже есть Шарлотта Рудольф. Это слишком похоже, а значит, плохо и неудобно. Вот так я и превратилась в Карли Бек.

— А я всегда так и был Эваном Маклишем. — Он тоже поставил чашку и откинулся на спинку дивана.

— Не могу представить тебя никем другим.

Было уже поздно. Точного времени Карли не знала, но была уверена, что дело идет к полуночи. По всем стандартам белого рыцарства Эван наилучшим и самым благородным образом выполнил свой долг и теперь имел полное право удалиться.

— Хочу поблагодарить за все, что ты сделал сегодня вечером. — Слова Карли нарушили молчание, которое окружало обоих уже несколько минут. — Знаю, что для тебя это просто кот. Но для меня Один значит очень много. Мы уже давно вместе. Это номер три.

— Третий год?

— Третья жизнь, — торжественно произнесла Карли. Остается еще шесть, если, конечно, он не переживал каких-то неизвестных мне смертельно опасных случаев.

— Карли, Карли, — укоризненно покачал головой Эван. — Скоро ты купишь своему коту заячью лапку. А как насчет приносящего удачу ошейника?

— Что бы там ни было, — не желая замечать колкости, заговорила Карли, — огромное тебе спасибо. Я действительно очень ценю поддержку.

— У меня тоже были животные. — Эван произнес эти слова так, словно признавался в преступлении средней тяжести.

— Правда? — Она попыталась представить его мальчиком с собакой. Наверное, колли. Или немецкая овчарка. Да, наверняка овчарка.

— Пара черепах. Честное слово.

Образ юного Эвана, бродящего по полям в сопровождении верного пса, сменился видением, в котором ребенок склоняется над террариумом с рептилиями. Картина не слишком романтическая.

— И однажды хаски, — продолжал он. Карли представила себе стройного темноволосого юношу, отчаянно погоняющего упряжку сильных собак по заснеженным просторам Аляски, чтобы срочно привезти на далекое стойбище необходимое лекарство. Это уже лучше.

— И как его звали? — поинтересовалась она, не желая расставаться с идеальным образом мужественного человека и преданной собаки, знакомым по книгам Джека Лондона.

— Ее, — поправил Эван. — Снежок.

— Снежок? Звучит не слишком героически. Эван пожал плечами.

— Мать ее носила имя Снежинка, потому заводчик и назвал ее Снежком. Выбор не мой, но маме имя нравилось.

— Заводчик? А Один был бродяжкой. Это первый зверь в моей жизни. — Она тихо вздохнула. — Так странно, что его нет дома. Обычно он всегда здесь. Ходит везде, кругом его шерсть. — Подбородок Карли предательски задрожал, а перед глазами повисла дрожащая пелена.

— Эй, — мягко, почти шепотом успокоил Эван. — Но он ведь никуда не уходит. У него в запасе целых шесть жизней, помнишь?

— Это все моя глупость, — пробормотала Карли, оплакивая свою забывчивость. — Если бы я не оставила окно открытым, он бы не смог убежать. А теперь вот лежит в лечебнице, в одиночестве.

Эван обнял ее, и она совсем не сопротивлялась его рукам.

— Все будет в порядке, — тихо, ласково прошептал он и губами провел по темным блестящим волосам. Боже, как же она любила его голос!

Неожиданно Карли отстранилась и взглянула тревожными, полными страха глазами.

— А что, если дело во мне? Что, если Один оказался первым черным котом, которому хозяйка принесла несчастье?

— Карли, — решительно, спокойно возразил Эван. — Возьми себя в руки, детка. Послушай меня. Твои туфли здесь совершенно ни при чем. Понимаешь? Ни в малейшей степени. — И он снова заключил Карли в объятия.

— Ну тогда, значит, я просто ужасная кошачья мать.

— Ты великолепная кошачья мать, — заверил Эван, целуя ее в лоб. — Просто замечательная. Лучшая на свете.

— Надо было принести ему его подушечку и игрушку. Что, если ему там страшно?

— Ты сейчас говоришь точно так же, как моя мама, когда я впервые поехал на лето в лагерь. — На сей раз он поцеловал ее в кончик носа. — Она явилась в первый же вечер, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке.

Карли уткнулась носом в воротник его рубашки. Вкусно пахло Эваном и теплой хлопковой тканью.

— И сколько же тебе было лет?

— Восемь.

Она, не поворачиваясь, улыбнулась.

— Наверняка испортила твою репутацию у девочек.

— И не говори… — Теплыми руками он медленно растирал ей спину, нежно освобождая от треволнений минувшего дня.

В этот момент холодная, аналитическая часть сознания Карли, всегда напоминающая о себе с опозданием, предупредила, что уже слишком много времени. Если бы Карли и довелось с криком убежать прочь, то только не в ту минуту, когда, полуобнаженная, она оказалась в его власти, а он, крепко сжав худенькие плечи, накрыл ее губы своими и позволил языку хозяйничать во рту. О нет. Эта неприятность казалась совсем мелкой по сравнению с той, к которой она стремительно неслась. Нежным ласкам, уговорам и обещаниям, что все будет в порядке, противостоять оказалось куда труднее. Добавьте сюда обезоруживающую улыбку, шикарный зад, от которого, наверное, и пули отскочили бы; не забудьте немного благородства и великодушия — и вот уже Карли готова следовать за этим мужчиной по пятам, словно собачка породы хаски с нежным именем Снежок. Капля за каплей, поцелуй за поцелуем, чаша весов опускалась в сторону Эвана.

Карли руками пригладила мокрые волосы, нацепила шорты и футболку и отправилась из спальни в кухню, повинуясь неотразимому запаху кофе и французских тостов.

Эван сидел за столом и, словно знатный поместный лорд, пил кофе. Он выглядел настолько красивым, что Карли пришлось покрепче прижимать ноги к полу, чтобы не взлететь. На столе лежала вчерашняя воскресная газета с уже решенным кроссвордом.

Карли уснула в объятиях Эвана, а проснулась в обнимку с подушкой. По всем стандартам замена неравноценная. А потому, увидев, что он до сих пор не ушел, удивилась, но не разочаровалась. Принимая душ, внимательная хозяйка обратила внимание на то, что Эван уже успел воспользоваться предназначенными для гостей чистым полотенцем и запечатанной зубной щеткой. Карли очень старалась не расчувствоваться при виде его голубой щетки, мирно пасущейся в стаканчике рядом с ее розовой, однако это не удалось. Эмоции при встрече с зубной щеткой — плохой признак. Так совсем скоро можно начать разбирать по парам его носки и складывать футболки. Идея показалась просто ужасающей.

— Оладьи, — проворчал Эван через пару минут, недовольно глядя на лежащие на тарелке два пшеничных тоста. Судя по выражению его лица, можно было предположить, что Карли только что подала на блюдечке сушеные свиные уши.

— Что? — переспросила Карли. Она как раз разливала по кружкам кофе.

— Дексу пекли оладьи.

— И что же? — Карли ожидала разъяснений.

— Когда здесь был Деке… — С этими словами Эван кивнул в сторону спальни, чтобы не осталось сомнений, что именно означает слово «здесь». — Когда здесь был Деке, его кормили оладьями.

Карли раздраженно вздохнула.

— Я пекла Дексу оладьи за то, что он монтировал мой демонстрационный ролик, — нехотя пояснила она. — А вовсе не за… — Не договорив, она негодующе махнула рукой в сторону спальни.

— А чем же его кормили за?.. — Эван вопросительно поднял брови.

— Ничем! — подчеркнуто спокойно произнесла Карли в надежде нейтрализовать и эти отвратительные брови, и их грязные намеки.

Эван ткнул пальцем в остывающий тост и состроил ехидную гримасу.

— А я-то думал, что он тебе нравится…

— Разумеется, нравится. Он мой друг. Но мы с ним не… — Карли снова махнула рукой в сторону спальни.

Брови немного разгладились.

— Так, значит, вы никогда… — Снова движение бровями.

— Нет! Мы никогда… — Взмах руки в сторону спальни.

— Ни разу? — На сей раз скептически поднялась только одна бровь.

— Ни разу, никогда, — положив руку на сердце, заверила Карли.

Эван очаровательно улыбнулся, в очередной раз с удовольствием убедившись в том, что центром вселенной остается именно его персона.

— Но Дексу пекли оладьи.

— Прекрасно, — заключила Карли, сама удивляясь столь быстрой капитуляции. Она тут же «надела» голос примерной домохозяйки в стиле пятидесятых годов: — Эван, милый, не желаешь ли на завтрак оладий?

— Очень даже желаю. — Эван отодвинул в сторону моментально потерявшую актуальность тарелку с тостами и открыл ту газетную полосу, на которой печатались обзоры книжных новинок. — Да, и не забудь, пожалуйста, масло и кленовый сироп.