"Подобно войне за веру" - читать интересную книгу автора (Модезитт Лиланд Экстон)

Глава 21

Предостерегающий огонек системы фьюзактора оставался янтарным, указывая, что выработка энергии меньше семидесяти процентов. Если она менее десяти процентов, а все сигналы красные, это знак, что аккумуляторы вот-вот накроются. Запах озона и поношенного оборудования словно навалился на Тристина, но он проверил изоляцию от внешней среды, уточнил плотность космической пыли и облегченно вздохнул. Он мог начать переход, но всю последовательность действий придется провести, переключая операционные системы вручную.

– Приступаем к наращиванию энергии для перехода. Четыре минуты до перехода.

Репрезентативный экран вспыхнул красным, Тристин на миг перевел взгляд с графика перехода на схему ЭМИ. След патрульного судна ревяк оказался шире, чем он предполагал, указывая, что выработка энергии у противника больше, а конечная скорость выше. Янтарный кружок засветился вокруг центральной точки на экране, представляющей подбитый корвет. Тристин пытался уйти из ревячьей системы, а динамик экрана отозвался одним-единственным бип.

– Дерьмо… – пробормотал он. Ревяки применили захват. Тристин потерял несколько мгновений, пытаясь вымолить ответ у своего мертвого имплантата, прежде чем его пальцы забегали по консоли. Все, что делалось вручную, казалось таким долгим.

Три минуты и десять секунд до синхронизации автоматов перехода. Системная выработка энергии упала до шестидесяти пяти процентов, а полные щиты могут поглотить последние резервы. Если доступная доля энергии не дотянет до пятидесяти пяти процентов, то переход окажется невозможным. Вражеское патрульное судно менее чем в пятидесяти тысячах кайев, всего-навсего в доле световой секунды, и все приближается. А скорость полупереходных торпед лишь чуть-чуть ниже, чем у света.

В половинной гравитации кокпита желудок Тристина подскочил к самому горлу. Он ослабил щиты, а затем полностью их убрал, когда доступная энергия упала до двадцати процентов. Затем ее уровень начал медленно нарастать… Двадцать пять процентов… тридцать пять процентов… сорок пять… сорок восемь…

«Наличной свободной энергии недостаточно для перехода, – сообщила бегущей строкой главная консоль. – Отложить начало перехода?»

Он не ответил на запрос и вытер лоб, сознавая, что кокпит пропитан отчаянием человеческого духа, и без имплантата ощущая судорожные импульсы перегруженного оборудования. Что можно предпринять?

Он отключил искусственную гравитацию. И ощутил, как его тело одновременно приподнимается, натягивая ремни, и слегка упирается в пилотское сиденье из-за продолжающегося ускорения внутрисистемных двигателей. Желудок при почти нулевом «же» всплыл еще выше.

«Две минуты до перехода», – бесстрастно сообщила бегущая строка. Репрезентативный экран ало полыхнул. Розовые пунктирные линии устремились к центру экрана. К Тристину.

Вж-ж! Вж-ж! Вспыхнул огонек, предупреждающий о положении с энергией. «Энергия ниже пятидесяти пяти процентов», – информировала бегущая строка. Глаза Тристина метались между экранами, измерителем энергии в углу консоли и показаниями цифровых часов, а сознание пыталось отыскать выход, стремительно просчитывая варианты. Отбросив с десяток никуда не годных, он отключил систему поддержки среды и ничего не предпринимал, пока суммарная свободная энергия не превысила на одно деление отметку «55». И тогда он сорвал предохранитель с рычажка аварийного перехода и щелкнул им.

Ослепительная вспышка озарила кормовой отсек, затем погасла, панель с протяжным воем обесточилась. Кокпит, освещенный лишь слабыми красными аварийными сигналами, превратился в бездействующий набор пластика, металла и электроники.

«Система вышла из строя». Алые буквы трижды вспыхнули на табло поверх экранов, прежде чем окончательно угасли во тьме. Их смыла волна энергоотдачи, возникшая в результате перехода без аккумуляторов.

Тристин вытер лоб, стараясь не завопить от отчаяния. А что еще он мог сделать? Медленно умереть на холоде без энергии или позволить себя испепелить? Ну и выбор! Он вздохнул.

Дверь в средней части кокпита отворилась.

– Вы не справились, лейтенант. Особенно в конце. Как только дошло до того, что торпеды захватили вас в вилку при бездействующих аккумуляторах и уровне энергии, недостаточной на оба щита и переход, вы так или иначе превратились в покойника. Наилучшим выбором для вас был ранний прыжок вслепую. Но вы, вероятно, кончили бы, замерзнув где-нибудь на внешней орбите неведомой системы, где вам даже не хватило бы сил, чтобы позвать на помощь, и тепла, чтобы ее дождаться, если бы вас вдруг услышали. – Субкомандир Фолсом пожал плечами. – Отстегивайтесь. Мы идем в инструктажный кабинет В.

Подтянутый офицер исчез, не закрыв за собой люк. Тристин снял ремни и соскользнул с потертого пилотского кресла. Затем извлек вещмешок из рундука около пустого места для сержанта. Вынырнув из люка, он одолел расстояние от кокпита до закрепленной платформы и медленно спустился по лесенке на серый каменный пол тренажерного отсека.

У консоли стояли Фрейер, теперь майор, и ее наставник, субкомандир, которого Тристин не узнал. Тот беседовал с тренажерным техником.

– Как у вас, лейтенант? – спросила Ультина Фрейер. Десолл вытер лоб.

– Замерз насмерть в глубоком космосе. Медленно.

– Эндшпиль. – Она кивнула.

Тристин нахмурился и не ответил.

– Старый шахматный термин. Шахматы, это такая хитрая игра. Мотайте на ус. Если один игрок способен, обдумывая ходы, заглядывать вперед дальше, чем другой, он может вынудить менее проницательного соперника на ходы, внешне логичные, но заводящие в ловушку. – Она бросила взгляд на командира.

– Идемте, майор.

Ультина бегло улыбнулась Тристану и подняла свой вещмешок.

– Держитесь, Тристин.

Десолл кивнул ей в ответ, а затем медленно вышел из отсека в коридор, вдоль которого тянулись, казалось, без конца и краю маленькие инструктажные кабинеты. Как ни добра Ультина, но почему она всегда выказывает такое превосходство? Он фыркнул. Вероятно, она и впрямь такова. Раньше на Маре она вычислила, как одолеть танки, прежде чем они нагрянули. А ему даже в голову не пришло, что у ревяк могут быть танки. Он еще раз глубоко вздохнул и вступил в инструктажный кабинет В.

– Садитесь, лейтенант, – субкомандир Фолсом улыбнулся. Тристин сел.

– У вас есть представление, почему вы в конце концов оказались перед лицом неизбежности замерзнуть, превратившись в небольшую комету на неведомой внешней орбите?

– А разве ситуация не была рассчитана на то, чтобы меня одурачить? – Он опять вытер лоб. – Или на то, чтобы я сам себя одурачил?

К его удивлению, Фолсом откинулся назад на пластиковом стуле и кивнул.

– А почему мы пожелали с вами так обойтись? И почему мы используем некое подобие древних физических тренажеров вместо современных нейронных?

Тристин и сам себя об этом спрашивал не раз и не два, но жесткое расписание оставляло мало времени для вопросов. Вся Служба оставляла мало времени для вопросов, а если и выпадала свободная минута, то он бывал слишком изнурен, чтобы их обдумывать.

– Я пытался это понять. Моей первой мыслью было, что они дороги. И что они, вероятно, требуют больших затрат для поддержания в рабочем состоянии.

Фолсом небрежно кивнул, затем взял ученика за подбородок.

– Это отчасти верно. Глубинная причина в том, что мы все еще полностью телесные существа. Большая часть обратных связей в вашем мозгу бессознательна, но вы о них все же догадываетесь. Чем точней мы можем воспроизвести обстановку, а не только ваше ментальное восприятие этой обстановки, тем подлинней она кажется. Конечно, мы могли бы завинтить любого из вас в костюм, подававший раздражения в каждый нерв вашего тела, но такой чертов костюм пришлось бы всякий раз разрабатывать индивидуально. Физические тренажеры быстрей оправдывают расходы. Вдобавок, нам куда легче наблюдать за вашими системами. Физические тренажеры не так-то просто вывести из строя. – Он помедлил. – Хотя мы все же потеряли нескольких идиотов, которые умудрились так испортить оборудование, что убыток пришлось долго компенсировать.

Тристин проглотил комок.

– Такое не очень часто случается. Но вернемся к нашему вопросу. Почему я расставил на вас ловушку?

– Чтобы мы распознали такого рода ситуацию прежде, чем она станет неуправляемой.

– Хуже, – и Фолсом выпрямился на сиденье. – Есть древнее изречение: забываешь, что твоя цель – осушение болота, когда окунешься в испражнения по самую задницу. Ну, а что это означает достаточно очевидно… и в то же время нет. Когда ты один-одинешенек в корветишке, или когда тебе поручено пилотировать крейсер или транспорт, и жизни других людей в твоих руках, и вдруг все идет наперекосяк, а случается такое гораздо чаще, чем предается огласке, так вот тогда и испытываешь жуткое искушение поддаться стереотипам, в пределах которых тебя натаскали. Рефлексы, особенно подхлестнутые имплантатами, мешают остановиться и подумать, потому что в запасе у тебя считанные минуты, а то и секунды. Подхлестнутые рефлексы даже усугубляют беду. Ответить трюками, отработанными на тренировках, куда проще и быстрей, чем проанализировать ситуацию. Вот почему надо кое-что предвидеть.

Тристан ждал.

– Предвидение – вот ключ к способности думать и реагировать одновременно. Мы пытаемся помочь вам, для начала дезактивировав ваши имплантаты, чтобы затормозить выработанные стереотипы. Позднее вам придется справляться с проблемами, подключившись к системе, или даже при полном усилении рефлексов. Но и такое ускорение может оказаться недостаточно быстрым. Помните, вам придется частенько находиться на невыигрышной стороне рубежа растяжения времени, меж тем как у ревяк времени будет хоть отбавляй. До поры.

Тристин облизал губы.

Русоволосый субкомандир достал стопку листов и положил на столик.

– Первое. Ваши действия в связи с падением выработки фьюзактора были быстры и эффективны. Славная работа. Вероятно, вам следовало бы раньше проверить аккумуляторы, но такому учишься на опыте, а не на занятиях.

Тристин по-прежнему вытирал пот со лба.

– Почему аккумуляторы полетели, лейтенант?

Тристин нахмурился.

– Знаете ли…

– Я знаю. Потому что я им велел… Но какого рода проблема могла вызвать беду?

– Видите ли, сэр…

– Не тяните.

– Слабая профилактика или слишком много стремительных перепадов температуры. Возможен также физический ущерб: задело шрапнелью или лазером. Но это не кажется вероятным, поскольку…

– Поскольку физический ущерб покончил бы, скорее всего, не только с аккумуляторами, но и с вами! Вы правы. – Фолсом прочистил горло. – Две главных причины отказа оборудования те же самые, как и в эпоху, когда люди пытались рубить и колоть друг дружку стальными клинками: ошибки оператора или дефекты конструкции. Рассмотрим по частям.

– Проколы оператора, – начал Тристин, пытаясь проворней шевелить мозгами. – Не могло ли быстрое многократное сбрасывание нагрузок на систему в конце концов перенапрячь аккумуляторы?

– Верно. Конечно, они для этого и предназначены. Но приберегите эту их способность на случай, когда она и впрямь необходима. Знаю, станционные регуляторы требуют от вас немедленной отстыковки. А тактические координаторы ожидают еще более скорой реакции. Но лишняя минута, потраченная на смягчение толчка и плавный перенос энергии, ничего не изменит, а она может означать, что аккумуляторы не полетят, когда они вам действительно нужны.

Тристин содрогнулся, подумав о том, как резко переключал энергию.

– На первых порах все вы так действуете. Это часть процесса. А как насчет профилактики?

– Это означает лучший предполетный осмотр оборудования.

– Не худо. Как вы отличите аккумулятор, перенесший повышенные нагрузки, от тех, кто таким стрессам не подвергались?

– Не знаю, – признался Тристин.

– Есть способы. Одни в технической библиотеке, другие в умах лучших техников. Я вам не скажу. Я не жесток. Прежде я перечислял их учащимся-пилотам, но большинство пропустили мои советы мимо ушей. Вот я и молчу. Пусть тот, кто хочет жить, ищет сам.

Тристин подавил стон. Еще одна подробность, которую придется выкапывать из дремучих файлов, да еще и вручную, поскольку связь через имплантат неосуществима.

– Вернемся к вашему полету. Коли уж аккумуляторы тю-тю, почему вы просто не выскочили из плоскости эклиптики в свободную от пыли зону и не переместились?

– Я все еще шел на восьмидесяти пяти процентах…

– Пока не вошли в пыль, и вам пришлось усилить щиты.

Тристин начал ухватывать суть. Энергия, которую он передал щитам, должна была достаться им временно, но при его скорости вылета из системы и протяженности пылевого пояса нагрузка вызвала напряжение систем фьюзактора, его эффективность и выработка упали, а затем показалось ревячье патрульное судно.

– Так почему вы не покинули эклиптику после того, как избавились от пыли?

– Я закрыл все источники ЭМИ и думал, что смогу оторваться от первого ревяки.

– Вы это сделали, верно. Но к тому времени вы оказались в радиусе обнаружения второго без достаточной энергии, чтобы уйти от рудовоза с солнечным парусом или водяного астероида на медленной спирали.

Тристан кивнул.

– Видите, лейтенант? Каждое решение, которое вы принимали, казалось безупречно логичным. За одним исключением. Закрываться щитами не было необходимости, вероятно, это единственная откровенная глупость, которую вы совершили. Впрочем, это мало изменило бы исход. В любом случае, бывают времена, когда лучше все бросить и бежать домой. – Фолсом воззрился на Тристина. – Я понимаю молодых пилотов. Никто из вас не хочет признать, что есть нечто, с чем вы не можете справиться. Есть изречение, восходящее к первым годам полетов в атмосфере. Но оно и теперь верно. «Есть старые пилоты, а есть лихие пилоты, но нет старых лихих пилотов». Другая вещь, которую вам надлежало принять во внимание, отказываясь от выхода из эклиптики, это комплексная погрешность перехода. Стоит ли месяц или год, сбереженный из утраченного времени, остатка вашей жизни? Некоторые пилоты думали, что да. Надеюсь, вы не из них. В конце концов, мы уже вложили в вас несколько миллионов кредиток. Так или иначе.

Тристин еще раз кивнул, пытаясь не выдать, что командир опять его поймал. Фолсом подобрал бумаги со столика и встал.

– А в целом, не так плохо. Особенно, если вы чему-то научились.

Тристин встал.

– Да, сэр.

Подтянутый командир вышел медленным и выверенным шагом. Собрав свои заметки, Тристин выключил свет и зашагал по коридору к пандусам. Надо поторопиться, если он хочет принять душ до класса по инженерии перехода, а пахло от него так, будто он по крайней мере неделю не мылся. Тренажеры находились почти в самом низу, потому что здесь было легче убирать гравитационное поле, генерируемое машинами близ центра маленькой луны. Или большого астероида. Короче, Шевел Бета. Тристин почти достиг уровня J, когда услышал, как кто-то выходит из коридора и пытается догнать его, спеша вверх по пандусам.

– Тристин?

Он остановился и обернулся. Его догонял Джонни Скикки.

– Я видел, что твой тренер по пилотированию – командир Фолсом. Констанция говорит, злобный старый ублюдок.

– Он суров, – признал Тристин.

– Здесь все сурово. – Скикки поглядел вниз, откуда появился – Ты решил задачи по энергии перехода?

– Большинство. За исключением второй. – Тристин вытер по-прежнему влажный лоб. – Но в задании спрашивается о требуемой энергии, максимальной дистанции и координатах огибающей. Я не знаю.

– И что ты сделал?

Тристин пожал плечами.

– Снабдил расчеты примечанием, что это невозможно. Я, вероятно, что-то проглядел, и командир Эшбех постарается, чтобы я почувствовал себя идиотом. – Тристин поглядел вверх. – Мне надо двигаться. Охота принять душ перед классом.

– Мне тоже. Но я слишком устал, чтобы бежать.

– Увидимся, – и Тристин поспешил вверх к уровню J и своей кабинке. К счастью, все классы находились на уровне D, как и несколько административных кабинетов.

– Пока. Может, Ямидори поможет мне с этой петрушкой?

Тристин не клюнул наживку, хотя почувствовал некоторую жалость к Скикки. Судя по всему, у парня великое чутье, когда дело касается практических занятий на тренажерах, но столь же велики трудности, если приходится оперировать абстрактными понятиями. Тристин начал расстегивать форму еще до того, как зашел в свою каютку.