"Капитан флагмана" - читать интересную книгу автора (Фогель Наум Давидович)35Проводив Бунчужного, Сергей вернулся на свое место и просидел так, задумавшись, весь остаток ночи. Из этого состояния вывел его телефонный звонок. Звонил Багрий. Спросил, как себя чувствует Галина. – Все еще спит. – Хорошо, – сказал Багрий. – Пусть спит… Вы с ней говорили уже? – Нет. Она только сказала… Вы знаете, что она сказала. – Нам надо встретиться, Сергей Романович. – Хорошо, я приеду к вам. – Нет, лучше будет, если мы соберемся втроем – я, вы и Галина. Я вам еще позвоню, попозже. Потом позвонил Гриша Таранец. – Мы все знаем, Сергей Романович, – произнес он. – Мы все знаем. И я, и Таня. – Ну, и как Таня? – Вы же знаете мою Таню. Она если что одобряет, то всей душой, всем сердцем, а если осуждает… У меня все проще, я не верю – и все. – Во что не верите? – спросил Гармаш не то растерянно, не то удивленно. – В то, что Галина Тарасовна могла такое. И никто меня не убедит. – Даже я? – Даже вы. Не нужно ли вам чего? – Спасибо, Гриша. Пока ничего не нужно. – Я на заводе. Если что понадобится, позвоните. Комсоргу. На стапель. Запишите номер. – Он продиктовал номер. – Меня сразу же разыщут. И знайте, что в моем лице у вас всегда есть самый верный друг. – Спасибо, Гриша, – еще раз поблагодарил Сергей. Он долго ходил по комнате, потом зашел в спальню, прислушался к дыханию Галины, снова вернулся в кабинет, не зная, куда себя девать. Опять зазвонил телефон, он поспешил снять трубку, чтобы шум не разбудил Галину. Звонили друзья, знакомые, бывшие сотрудники. Одни – чтобы выразить свое соболезнование, другие – чтобы услышать какие-нибудь подробности, третьи просто так, из любопытства, не решаясь спросить о том, главном, что заставило их поднять трубку. Людмила Владиславовна вежливо поздоровалась, выразила Сергею сочувствие по поводу смерти Валентины Лукиничны и попросила передать Галине Тарасовне, что она может пока не выходить на работу: ей положен трехдневный отпуск в связи со смертью матери. После нее позвонила какая-то женщина. Спросила, чья это квартира, дома ли доктор Гармаш, и, узнав, что дома, сказала: – Пусть подойдет к телефону. – Кто ее просит? – Это не имеет значения. – Она спит. – Ага, спит. Когда проснется, передайте ей, что она дрянь и паскуда и что при встрече я плюну ей в глаза. Первым порывом Сергея было выругаться, но он сдержался. – Я ей этого передавать не стану, – спокойно ответил Сергей. Трубка несколько секунд возмущенно дышала, потом сказала: – Ненормальный идиот, – и злобно щелкнула. «Нормальный идиот – это идиот, – подумал Сергей, – а ненормальный идиот? Какая чушь лезет в голову. Все это уже было. Все это уже тысячу раз было. Не помню только, с кем и где. Но все равно, это настолько избито, что я не позволил бы себе использовать такую деталь в книге. А вот в жизни… Может быть, не отвечать на телефонные звонки? Нет, этого нельзя». Романов долго колебался, прежде чем позвонить. Но позвонить надо было, и он решился. – Послушай, Сергей Романович, – начал он тихо, – это правда? – О чем ты? – Ты же хорошо знаешь. – Не имею представления. – Я о Валентине Лукиничне. – Если ты имеешь в виду ее смерть, то это правда. Газета решила поместить некролог? – Некролог? Ну, нет… Ладно, давай в открытую. К нам, понимаешь, поступил материал. Ты догадываешься – какой? – Догадываюсь. И газета собирается публиковать этот материал? Романов ответил не сразу. Чувствовалось, что вопрос Гармаша застал его врасплох. И Сергей воспользовался этим. – Ты потому и звонишь, что решил опубликовать. Тебе необходимо интервью со мной? Романов огорченно вздохнул: – Надо публиковать. Есть такое мнение, чтобы публиковать, Сергей Романович. – Чье? – Я понимаю, тебе нелегко, Сергей Романович. Но ты и меня пойми. Долг журналиста, редактора, наконец. Сознавать долг и не выполнять его – трусость. Твои слова, Сергей Романович. – Это не мои слова. Это Конфуций сказал. – Неважно, кто сказал, главное, что мы оба согласны с этим. Я еще не решил, буду ли публиковать, но если решусь… – Ты уже решил, – прервал его Гармаш. – И считай, пожалуйста, что этого интервью по телефону у тебя не было. Он резко положил трубку. Обернулся. В дверях стояла, опершись плечом о косяк, Галина. – Кто это звонил? – спросила она. – Романов… Ты хорошо поспала? – Чего он хотел? – Да так, пустяки. – Это не пустяки, Сергей. Это очень серьезно. – Ты полагаешь? – Это очень серьезно, – повторила она. – Разве нам никогда не приходилось решать серьезных вопросов? Приходилось, и не раз. Давай поговорим. Садись, и давай поговорим. Романов позвонил Шарыгину, попросил прийти. Дело есть… Не обо всем же по телефону. Вадим Петрович сказал старшей сестре, что обход он закончит погодя, сбросил халат и стал торопливо спускаться по лестнице. Романов ждал его. Поздоровался. Предложил сесть. Пододвинул рукопись. Вадим Петрович рассеянно пробежал статью глазами. Потом снова прочел, уже внимательно. Он решил, что Романов хочет посоветоваться с ним. Поднял голову. Сказал, осторожно подбирая слова: – С философской и морально-этической стороны тут все правильно. Сделано деликатно… – Что тебя смущает? – Заголовок. «Убийца в белом халате» – очень уж претенциозно. Да и неверно. Убийца ведь орудует, побуждаемый низменными инстинктами, а тут – жалость. Она ведь все это из милосердия. – Такое – и под эгиду милосердия?.. Впрочем, – он подвинул к себе рукопись, коротким движением перечеркнул заголовок и написал: «Милосердие или ?..» – Так пойдет? – Лучше. Романов снова вооружился ручкой и под заголовком более мелкими буквами написал: «Глазами врача». Подумал секунду и решительно заключил эти слова в скобки. – Вы хотите, чтоб я это подписал? – Ты вчитайся. Это ведь твои мысли, твое кредо. Шарыгин снова стал читать, уже в третий раз. Да, это его мысли, его убеждения, и если б только… – Тебя смущает, что речь идет о Галине Тарасовне, что это отделение Багрия? – Смущает. – Значит, если б речь шла не о них… – Тогда другое дело. – Хорошо, пустим под псевдонимом. Скажем, А.Вербовский. Газете важно, чтобы такое – от имени врача. Ну, что ты мнешься? Это же актуальнейшая проблема. Можешь на меня положиться. Я никогда не подводил. Никого. И потом, я ведь редактор и в ответе за все больше, чем А.Вербовский. Шарыгин несколько секунд колебался, потом посмотрел на Романова, заметил насмешливую улыбку в его глазах и решительно подписал статью. Нет, Иван Семенович не подведет. И то, что он как редактор – в ответе за все, тоже верно. Спросил: – Когда верстка? – К вечеру. – Я хотел бы просмотреть. – Ладно, встретимся. – Давай в «Тополенке». К девяти, скажем, а? – Добро, – согласился Романов. |
||
|