"Кот, который дружил с кардиналом" - читать интересную книгу автора (Браун Лилиан Джексон)

СЕМЬ


Едва открыв глаза в четверг утром, Квиллер вышел из спальни на открытую часть лоджии и тут услышал знакомое кюи? кюи? кюи? «Все вопросы, вопросы, – пробубнил он, на ощупь спускаясь по винтовой лестнице, чтобы приготовить себе кофе. – Вот подкинул бы кто-нибудь для разнообразия хоть несколько ответов». Он нажал кнопку кофейного комбайна – раздался шум мелющегося зерна. Хорошо ещё, что агрегат в полном порядке. Страх прийти однажды пасмурным утром на кухню и обнаружить, что кофейный аппарат вышел из строя, преследовал его, словно навязчивая идея.

Наверху раздавалось требовательное мяуканье. Квиллер поднялся по скату на верхний этаж и выпустил сиамцев из заточения. Юм-Юм выплыла из апартаментов степенно, как принцесса, знающая себе цену, а Коко оголтело понёсся по скату вниз и спрыгнул с нижней лоджии в мягкое кресло, откуда бросился к окну поприветствовать своего крылатого дружка. Там он на какое-то время замер, трепеща лишь кончиком хвоста и ожидая, пока вертящий во все стороны головой кардинал наконец его приметит. Вскоре на проезде показалась грузовая машина, приехавшая разровнять щебенку, и кардинал удалился в более безопасное место.

Себе на завтрак Квиллер достал из холодильника датское пирожное, а кошкам вытащил из вакуумной упаковки ростбиф с чесноком и сыр «рокфор» на гарнир. После этого бросил пару грязного белья в стиральную машину, ополоснулся в душе и едва успел побриться, как приехала в своем длинном, блестящем, первоклассном автофургоне Сьюзан Эксбридж.

– О Квилл, я не нахожу себе места! – с порога произнесла она и плюхнулась в ближайшее кресло. – Деннис был таким милым! Как он мог всё одним махом обрубить! Что им двигало!

– В этой истории слишком много непонятного, – ответил Квиллер. – Выпьешь кофе?

– Если можно, то с ложкой чего-нибудь покрепче для успокоения нервов.

Например… с ромом?

Она кивнула в знак благодарности.

– Послушай, Сьюзан, скажи-ка мне лучше, как ты собираешься управиться с этим скопищем народа, который нагрянет сюда в субботу?

Сделав несколько глотков, Сьюзан открыла портфель и достала оттуда план экскурсии.

– В билетах напечатано, что проехать к амбару следует по Мейн-стрит, а припарковать автотранспорт можно на стоянках возле театра, здания суда или церкви. Мы все их освободили от машин.

– А что, если кто-нибудь во избежание машинной толчеи поедет по Тривильенской тропе?

– Проезд предназначен для экскурсоводов, для остальных он будет заблокирован. Указатели приведут посетителей через лесополосу к главному входу амбара. Чтобы защитить пол, внутри постелют пластиковое покрытие, а ковры огородят натянутыми на стойках веревками. Внутрь будут запускать ограниченное число человек.

– Они будут подниматься на лоджии? Мне бы не хотелось, чтобы они совали нос ко мне в спальню.

– Естественно нет. Все скаты будут огорожены веревками. Экскурсанты только обойдут по кругу весь жилой этаж и выйдут через кухонную дверь. Экскурсоводы будут следить за потоком людей. Снимать амбар на плёнку будет запрещено.

– И это всё? За целых пять долларов? – удивился он.

– Все билеты проданы, и мы могли бы продать ещё. Видишь ли, после того как… то есть наутро в среду спрос неожиданно возрос. Библиотеке привалит «кусочек» в двадцать пять тысяч долларов. Полли просто в экстазе.

Квиллер знал, что заведующей библиотекой вообще не свойственно быть в экстазе. Она могла чему-то радоваться, быть довольной или даже сверхдовольной, но быть в экстазе – это ей не дано. Однако замечание Сьюзан напомнило Квиллеру, что дамы некогда вместе работали в библиотеке, хотя дружить не дружили.

– Ты всё прекрасно организовала, Сьюзан, – оценил её труды Квиллер. – Вот ключи от главного и заднего входа. Держи их пока у себя, я заскочу за ними к тебе в лавку на следующей неделе.

Красивая и интересная женщина, отметил про себя Квиллер, когда за Сьюзан закрылась дверь, но не в его вкусе: слишком воинственна и напыщенна, и читать она не любит.

Днём, когда Квиллер потчевал своих питомцев дьявольскими подвигами сэра Эдмунда Бэкхауса, к нему прибыла ещё одна гостья. Кошки, растянувшиеся в раскованных позах и убаюканные сладостным голосом хозяина, вдруг встрепенулись на звук, который не способно было уловить человеческое ухо. Они навострили ушки, подняли головы, вытянули шеи, встали на все четыре лапы, взяли старт и ринулись к входной двери, словно туда приплыл пароход свежих омаров. Через некоторое время и Квиллер услышал, что привлекло их внимание: по дороге с грохотом двигался автомобиль, которому давненько не приходилось этого делать.

Это был винный фургончик Лори Бамбы, его секретаря и советчика по всем вопросам, касающимся котов. Её длинные золотистые волосы, переплётенные и завязанные лентами, оказывали магнетическое действие на котов, которые, в свою очередь, всегда встречали её радостным урчанием и терлись об икры ног.

– Какой сюрприз! – воскликнул Квиллер, пропуская её вперед. Обычно сделанную ею работу привозил муж, и он же забирал недельную почту.

– Ник рассказал мне, что у тебя просто чудо, а не амбар, вот я и не удержалась, чтобы на него не взглянуть. Держу пари, что кошки от этих скатов и лоджий в восторге.

– Позволь мне показать тебе моё жилище. Пятидолларовая экскурсия в субботу ограничится демонстрацией жилого этажа, но тебе, как особо приближенной к Коко и Юм-Юм, разрешается подняться по кошачьим дорожкам и посетить их верхние покои.

– Прежде давай разделаемся с почтой. Вот сорок семь писем тебе на подпись. Те, которые личных дел не касаются, я подмахнула за тебя. А всякую чепуховину отправила в мусорную корзину.

Квиллер с Лори направились вверх по скатам, после чего обратно вниз, а вслед за ними, задрав хвосты, шествовали кошки. Не успела она сесть, как сиамская чета оказалась у неё на коленях.

– Мне хотелось бы приучить Юм-Юм гулять со шлейкой. С Коко в этом деле нет проблем, – сказал Квиллер.

– Просто дай ей возможность побегать в ней по дому, чтобы она к ней привыкла, – предложила Лори. – А ты знаешь, Квилл, что у тебя тут отличные условия пускать пузыри?

– Пузыри? – с удивлением переспросил он.

– Да, мыльные пузыри. Стоишь на лоджии и пускаешь их вниз к кошкам, а те подпрыгивают и стараются их поймать. Кошки будут рады без памяти.

– Хм. – Он задумчиво погладил усы. Если, чего доброго, пронюхают про это городские сплетницы, то на всех углах начнут трезвонить: «Мистер К. пускает мыльные пузыри!»

– Лучше всего, – продолжала Лори, – пускать мыльные пузыри через старомодную глиняную трубку. Они есть в магазине скобяных товаров в Уайлдкэте.

В этот момент Коко соскочил с коленей Лори и бросился к окну, откуда лилось звонкое кюи? кюи? кюи?

– Это кардинал, – произнесла Лори.

– Приятель Коко.

– Они как два аристократа.

– Да, и ведут себя словно на встрече двух королей. В саду полно других птиц, но почему-то Коко выбрал именно кардинала. Не знаю, может, кота привлекли его царственные манеры или приглянулся красный цвет.

– Ученые высказывают противоречивые точки зрения по поводу того, различают ли кошки цвета. Лично мне кажется, что они ощущают цвет. Различные окраски вызывают у них различные ощущения.

– И мне так кажется, – поддержал её Квиллер. – У Коко развито гораздо больше ощущений, чем предусмотрено пятью органами чувств. Он удивительно одаренное существо.

– Послушай, что я тебе скажу. У меня есть пожилая тётка, которая несколько лет назад совсем потеряла зрение, но она до сих пор различает красный цвет. Она говорит, что ощущает его! И ей нравится носить красное. Она считает, что этот цвет дает ей энергию.

– Я был бы не прочь с ней встретиться. Пожалуй, она могла бы подкинуть мне интересную тему для колонки… Как насчёт стакана сидра. Лори?

– Нет, спасибо, Квилл. Давай почту, и я пойду. Меня ждёт приходящая няня.

Немного спустя, когда Квиллер ставил подписи на сорока семи письмах, к амбару подкатил чёрный фургон с золотистыми буквами на боковых панелях, из которого выскочил светловолосый молодой верзила. Открыв двери заднего входа и увидев на плечах молодца огромный, свернутый цилиндром бумажный тюк шести футов в длину и порядка ярда в диаметре, Квиллер с облегчением – а как же иначе? – вздохнул. Фран Броуди показывала тяжелоатлету, куда идти.

– Это Шон, наш первоклассный монтажник. – Она представила его Квиллеру.

– Привет, – произнёс гигант с добродушной улыбкой.

Фран проводила его через кухню в большую прихожую, расположенную на четырехэтажной высоте, и велела сложить тюк у лестницы. Опустившись на колени, словно Атлант под тяжестью неба, он скинул груз с плеч. После чего встал на ноги и стал глазеть на лоджии, треугольные окна и камин с тремя трубами.

– Во сколько же обошлась такая работенка? – воскликнул изумленный великан. – Вот это да!.. И здесь повесился тот самый парень?

– Шон! – резко оборвала его Фран. – Принеси коробку с инструментами, планку с крючками и веревку. – И, обратившись к Квиллеру, добавила: – Я хочу развернуть и посмотреть гобелены здесь. Сейчас наступит момент истины!

Рулон развернули, и гобелен величиной со стенку расстелили на полу.

– Красиво! – воскликнул Квиллер.

– Великолепно! – подхватила Фран.

– Обалдеть можно! – покачав головой, сказал Шон. На полотне было изображено стилизованное дерево, усеянное яркими красными яблоками величиной с баскетбольные мячи. Крупные стежки придавали им объёмность.

– Они совсем натуральные. Так и хочется их сорвать, – заметил Квиллер.

– А тебе не кажется, – произнесла Фран, – что художнику удалось замечательно передать, какие они сочные?

– Ну вы, ребята, малость того, – воскликнул монтажник. – По мне, так важно только одно: эта штуковина весит целую тонну.

Сиамская чета, сидевшая на верху камина и следившая за происходившим внизу, от комментариев воздержалась.

– Итак, этот гобелен, – начала объяснять Фран, – будет свисать с перил верхней площадки и, обращая взгляд сначала на себя, уводить его в космическую высоту радиальных балок и треугольных окон. К тому же он придаст тепла и яркости помещению, в котором полным-полно дерева и в избытке свободного места. Ты со мной согласен?

– Йау! – ответил Коко.

– Отлично, Шон, – сказала Фран, – сворачивай его вновь и тащи наверх.

– Без лифта?

– Он тебе ни к чему.

К верхним перилам прибили планки, а к ним прикрепили гобелен, после чего с помощью веревок стали медленно его разворачивать и спускать вниз.

– Надеюсь, он не упадет и не пришибёт кошек, – ухмыльнулся монтажник.

– Если это случится, – сказал Квиллер, – считай, что ты покойник.

– Со вторым гобеленом не будет такой мороки, – утешила Шона Фран. – Он будет висеть на пустой стенке каминной трубы, обращенной к прихожей, да и по размеру он немного меньше.

– Почему бы туда не повесить эту громадину? – осведомился Шон.

Вновь развернули и расстелили на полу гобелен, но на этот раз с изображением птиц на фоне листвы.

– Йау. – Положительно оценив его, Коко спрыгнул с камина на пол.

На гобелене были изображены птицы, обитающие в Мускаунти. Они порхали среди ветвей и у самой земли, раскачивались на верхушках травы, пили цветочный нектар и распевали песни. Кот целеустрёмленно прошествовал по полотну и, остановившись у птички с чёрной головкой и красной грудкой, стал её обнюхивать.

– Потрясающе! – воскликнул Квиллер.

Фантастический пейзаж с птицами вскоре водрузили на место, и после традиционных охов и ахов Фран взглянула на часы:

– Мне пора. Сегодня у мамы день рождения, и мы с отцом пригласили её на обед. Когда ты едешь в Локмастер, Квилл?

– После похорон.

– Желаю хорошо провести время на скачках. Только не спусти там все деньги.

Квиллер был рад, что их общение не затянулось. Ему хотелось побыть дома, спланировать предстоящую поездку и продумать, что взять с собой. Вместо двух старых чемоданов, которых он лишился во время одного несчастного случая, Квиллер теперь обзавелся новой сумкой – ультрасовременной, из нейлона, с кожаными ремнями, окантовкой и куда большим числом карманов и отделений, чем ему требовалось. Старые чемоданы из искусственной кожи, потертые и изношенные, были ему верными спутниками во времена его скромного достатка. Но Полли сказала, что они его срамят. А он сказал, что зато их легко собирать: бросил в них вещи – и дело с концом.

После обеда, когда он, положив обновку на кровать, открыл её и стал изучать, Коко забрался в двойное отделение, а Юм-Юм оккупировала место у ручки. Квиллер оставил их там спать, а сам устроился внизу почитать очередной выпуск «Локмастерского вестника».

Оказалось, что длина заезда на скачках немногим более двух миль и что проходить они будут на природной равнине, окруженной небольшими холмами, откуда всё представление видно как на ладони. Тех, кто придёт на скачки первый раз, инструктировали, как пользоваться таблицей, в которой значились имя лошади, вес жокея, имена владельца, тренера и жокея, цвет костюма жокея, масть, пол и возраст лошади, а также имена её родителей. Этих подробностей для Квиллера было более чем достаточно.

В таблице его заинтересовал только один пункт: в заезде, в который были допущены непрофессионалы, значился некий Робин Стакер. Кажется, Стакер была фамилия дамы, которая играла королеву Екатерину? В письме Ван Бруку она упомянула, что собирается купить ботинки для Робби, Лошадь, согласно таблице, принадлежала В. Чейзу Амбертону. Тренером был С. В. О'Хара. Звали лошадь – при этом Квиллер задумчиво погладил усы – Сын Кардинала.