"Кот, который выследил вора" - читать интересную книгу автора (Браун Лилиан Джексон)ДЕСЯТЬК концу января у Квиллера накопился некоторый материал для «Коротких и длинных историй», и наиболее любопытным с его точки зрения был рассказ про Хильду Ножницы. Смешная, как говорили старожилы, и вместе с тем грустная повесть о женщине, которая семьдесят лет назад терроризировала городок Брр. Своим названием он был обязан тому, что считался самым холодным местом в округе. Летом это местечко на мысу, сильно вдающемся в озеро, превращалось в популярный курорт, но зимой напоминало айсберг, приплывший из Северной Атлантики. Лучше всех историю Хильды знал Гэри Пратт, владелец кафе «Чёрный медведь» в Брр, и Квиллер поехал повидаться с ним. Дневной наплыв посетителей уже закончился, но кое-кто ещё мог заскочить и заказать медвежий бургер, лучший бургер с говядиной в этом округе, не имеющий, естественно, никакого отношения к Ursus americanus. Кафе находилось на верхнем этаже отеля, в самой высокой точке города. Вывеска под крышей, заметная много миль окрест, гласила: ROOMS. FOOD. BOOZE, Отель «Пирушка», как ласково называли его завсегдатаи, построенный в суровые времена разработки месторождений и лесозаготовок, был незатейлив в архитектурном плане – коробка и коробка. Гэри Пратт унаследовал его вместе с долгами и сомнительной репутацией места, где обделываются тёмные делишки. Как человек мудрый, он не стал подновлять ветхий лик заведения, который как раз и привлекал лодочников и торговцев рыбой, когда они заходили в Брр подлатать свои посудины – ровно настолько, чтобы от них отвязалось окружное лицензионное бюро. Гэри стоял, облокотившись на стойку бара, пока Квиллер, сидя на шатком высоком табурете, поедал медвежий бургер. Сам Гэри был здоров как медведь и вдобавок косолап, с буйными чёрными космами и такой же косматой бородой. – Рад, что ты согласился возглавить шествие на Ледовом фестивале. Квилл. – Я не сознавал, что делаю, – проворчал Квиллер, откусывая от бургера. – Кто ещё будет на этом параде? – Королева, завернутая в искусственную шкуру белого медведя, поедет на санях, запряженных лошадьми. За ней побегут собачьи упряжки. Эскорт из мотоциклистов в костюмах белых медведей. Два студенческих оркестра на открытых платформах. Восемь рекламных платформ на колесах, прославляющих зимний спорт. И факельщики на беговых лыжах. Квиллер оставил при себе язвительные замечания пришедшие ему на ум. В конце концов, праздник может принести пользу округу, сотни энергичных предпринимателей упорно трудятся, чтобы успешно провести его. Кроме того, бургер, который он благополучно доел, был подан за счёт заведения. – Расскажи лучше, что за книгу ты задумал, – попросил Гэри. – В чём там суть? – Собрание былей и небылиц о прежних временах в Мускаунти, которое намерен опубликовать Фонд К. Книга будет продаваться в сувенирных лавочках. Доходы от продажи пойдут на нужды Исторического музея. Как тебе довелось узнать о Хильде? – Мой отец и дед так часто рассказывали эту историю, что я выучил её наизусть. Ты хочешь записать её на магнитофон? – Да. Давай зайдем в твой кабинет, там поспокойнее. Вот какую историю поведал Гэри. Мой дедушка любил рассказывать о полоумной старухе из Брр, которая наводила страх на всех и каждого. Истории этой без малого семьдесят лет. Хильда вечно бродила по городу с садовыми ножницами и устрашающе лязгала ими, направляя концы на людей. Люди посмеивались у неё за спиной, называя её Хильда Ножницы, но все же побаивались встретиться с ней лицом к лицу. И вот беда: никто не мог понять, была ли она просто старой чудачкой или хитрюгой, каких не видел свет, задумавшей безнаказанно попирать закон. Она брала в магазинах и лавках что хотела, не платя ни цента. Нарушала все городские постановления и умудрялась выходить сухой из воды. Время от времени какой-нибудь полицейский или шериф пытался потолковать с ней с безопасного расстояния, а она заявляла, что таскает с собой ножницы, чтобы отдать точильщику. Вокруг её дома не было забора. Она жила в крытой толем лачуге с каким-то паршивым псом. Без электричества, без водопровода. Ферма моего деда была через дорогу, и лачуга Хильды находилась в его владениях. Она жила там, не имея на то никакого права, набирала ведрами воду из его колонки, а зимой таскала топливо для своей печурки из его поленницы. Однажды вечером, сразу после Дня всех святых, то есть в начале ноября, преподобный Уимси из местной церкви возвращался домой с молитвенного собрания в Скуунк-Корнерз. Вечер выдался холодный, а машины в те времена не обогревались. У него был открытый «форд», поэтому одет священник был очень тепло. Автомобиль пыхтел по проселочной дороге, делая, вероятно, миль двадцать в час, когда Уимси вдруг заметил, что впереди по грязной дороге с трудом тащится в темноте какая-то женщина, одетая в купальный халат и домашние тапочки. При ней оказались садовые ножницы. Преподобный Уимси хорошо знал Хильду. Она была его прихожанкой, пока священник не попросил её не являться на службы с ножницами. Тогда она перестала ходить в церковь и озлобилась. И всё-таки он не мог оставить её на дороге умирать от холода. В наши дни мы просто позвонили бы шерифу но тогда ещё в автомобилях не было радиопередатчиков, а уж тем более сотовых телефонов. Поэтому он остановился и спросил, куда она собралась. – Повидать моего дружка, – ответила она мрачным голосом. – Может, подвезти тебя, Хильда? Она серьёзно посмотрела на него и потом сказала: – Да, пожалуй, нынче холодновато… – Хильда забралась в автомобиль и устроилась на сиденье, держа ножницы на коленях. Преподобный Уимси, как говорил дедушка, с трудом перевёл дух и, сглотнув пару раз, спросил, где живет её друг. – Вон там, – она махнула рукой за кукурузное поле. – Уже довольно поздно для визитов, – заметил он. – Может, лучше отвезти тебя домой? – Я сказала, куда мне надо, – заорала она так, словно священник был глухой, и лязгнула пару раз своими ножницами. – Ладно-ладно, Хильда. И ты знаешь, как туда доехать? – Нужно повернуть вон туда. – Она показала налево. На ближайшем повороте он свернул налево и проехал по дороге около мили, не заметив ничего похожего на жильё. Он спросил, как выглядит нужный ей дом. – Я узнаю его, когда доедем! – Лязг-лязг. – На какой улице живёт твой друг? Ты знаешь? – У неё нет названия. – Лязг-лязг. – А как зовут твоего приятеля? – Не ваше дело! Просто доставьте меня туда. Она вся дрожала от холода, и он остановил машину и начал снимать пальто. – Позволь мне укрыть тебя, Хильда. – Не приставайте ко мне! – завопила она, отталкивая его и угрожающе лязгая ножницами. Мистер Уимси поехал дальше, ломая голову, что же ему делать. Он уже миновал овечье пастбище, песчаный карьер и тёмные фермерские дома с лающими собаками. Вдалеке горели огоньки Брр, но стоило ему отклониться в том направлении, как она начинала раздраженно фыркать и сердито щелкать ножницами. Наконец на него снизошло вдохновение. – У нас скоро кончится бензин, – заявил он встревоженым голосом. – И мы застрянем здесь на всю ночь. Можем замёрзнуть до смерти. Мне нужно заехать в город и заправиться. Дед говорил, что первый раз в жизни преподобному Уимси пришлось солгать и он молча молил Бога о прощении. Он также молился, чтобы затея его удалась. Хильда не возражала. К счастью, она задремала, вероятно, начала замерзать. Преподобный отыскал сельский магазинчик и вошёл в него, чтобы воспользоваться древним телефоном с рукояткой, которую надо было крутить для вызова коммутатора. Через две минуты на мотоцикле подъехал помощник шерифа. – Преподобный Уимси! Старый повеса! – пожурил он священника. – Мы уже с ног сбились, разыскивая Ножницы! Лучше признавайтесь во всем сразу, а не то я арестую вас за похищение человека! Ты спросишь, с чего это помощник шерифа вдруг напустился на преподобного? Да просто Хильдина собака лаяла целых четыре часа, и мой дед вызвал шерифа. – Здорово! – оценил Квиллер. – И что же было Дальше? Что случилось с Хильдой? – Для её же собственной безопасности округ пометил Хильду в приют, где ей пришлось-таки расстаться со своими садовыми ножницами. Весь город вздохнул с облегчением. – И долго люди её терпели? – Много лет! В те времена люди отличались долготерпением. Они привыкли к суровой жизни первооткрывателей. Следовали девизу: «Меньше слов, больше дела!» А разве сейчас, в наш электронный век, живётся лучше, Квилл? Порой я думаю, что родился слишком поздно. Моя мать живет в Центре, и однажды вечером она ужинала в ближайшем ресторане. Компьютер испортился, и ни один из служащих не смог сосчитать, сколько с неё причитается за ужин Чёрт-те что! Мне всего тридцать пять, но я чувствую себя динозавром, потому что умею складывать и вычитать. – И не забывай своего умения, посоветовал Квиллер. – Может, у нас здесь компьютеры и не приживутся. – Давай-ка вернёмся в бар и выпьем чего-нибудь, а то у меня в горле пересохло, – предложил Гэри. – И я хочу поговорить с тобой ещё кое о чём. – Он налил Квиллеру кофе, а себе пива и начал: – Пару недель назад сюда зашёл один парень и заявил, что он представитель некой фирмы из Центра, занимающейся реставрацией и ремонтом зданий, и что у него уйма заказов в Пикаксе. Он уверял, что мой отель может стать золотым дном, если его отреставрировать и внести в Национальный регистр исторических памятников, но реставрационные работы должны проводиться под присмотром специалиста. В общем, дело-то вот в чём: мои постоянные клиенты любят это место именно таким, какое оно есть, запущенным и ветхим! Короче, я отговорился тем, что не могу себе позволить такого. – О какой сумме шла речь? – спросил Квиллер. – Двадцать тысяч аванса за его услуги плюс оплата всех расходов по работам, которые будет выполнять подрядчик. Тебе известно, что это за фрукт? – Картер Ли Джеймс. Уиллард Кармайкл хорошо о нём отзывался. Картер Ли намерен превратить всю нашу Плезант-стрит в заповедную зону. – Надо же… А почему газеты об этом ничего не пишут? – Проект ещё только начинает вырисовываться. Он не хотел преждевременной огласки. – Сам-то он вроде славный парень, дружелюбный и простой. С ним ещё была помощница, настоящая красотка. Квиллер пояснил: – Она его кузина и вдова Уилларда. – Ах да! Ужасно жаль Уилларда. Я познакомился с ним в Бустерс-клубе. Он так увлечённо обсуждал проект Ледового фестиваля. Так говоришь, они родственники? Я приносил им выпивку, когда они заходили сюда. Эта парочка сидели вон в той угловой кабинке. По их поведению я не сказал бы, что они брат с сестрой, если ты понимаешь, о чём я. – Она флиртует со всеми подряд, – поморщился Квиллер. – Не поленилась бы строить глазки даже лошади Джона Уэйна – Они все там спятили! Он такой же вор, как ты или я! Мне ли не знать Лени? Он член Велоклуба. Выиграл серебряную медаль на пробеге в День труда. – Я уверен, что его оправдают. Д. Аллен Бартер взялся за его дело. А что будет дальше – неизвестно. Интересно, есть ли у полиции другие подозреваемые? Подъезжая к дому, Квиллер вдруг понял, как ему не хватает поздних посиделок с шефом Броуди в яблочном амбаре, где за стаканчиком скотча и любимой минералки «Скуунк» свободно обсуждались подозреваемые и раскрывались служебные тайны. Даже ещё не отперев двери, он понял, что на автоответчике есть сообщение. Коко оповестил об этом, вопя и всем телом обрушиваясь на дверь. Квиллер покачал головой: сомнительно, что хлипкая дверная филенка сможет долго выдерживать подобные наскоки. Сообщение поступило от Селии Робинсон, просившей позвонить ей в клуб до половины шестого, времени её ухода с работы. Она приготовила кое-что вкусненькое для него и кошек и хотела бы заскочить к нему по пути домой. Он немедленно позвонил ей: – Гости, дары приносящие, всегда желанны. Вы знаете, где мы теперь живем? Строение пять по Риверлейн. Паркуйтесь около четвертого дома. Подъехавший в тридцать три минуты шестого ярко-красный автомобиль Селии выглядел ещё ярче и краснее на фоне снежных валов по краям дороги. Как всегда жизнерадостная, она приветствовала Квиллера взрывом заразительного веселья. – Я тут привезла вам немного козьего сыра в благодарность за то, что вы подкинули мне такую замечательную работку! Хотелось бы только, чтобы она стала постоянной… Привет, кисоньки!.. Я видела вашу фотографию на первой странице газеты и вырезала её. Собираюсь вставить в рамочку. Купила ещё один экземпляр, чтобы послать Клейтону. – Она прошла в гостиную и утонула в мягких подушках, опустившись на диван, что стоял напротив окна, которое выходило на скованный стужей речной берег. – Это жилье, конечно, будет поменьше вашего амбара, но какой здесь вид из окна! И какая у вас симпатичная новая мебель! Сроду не видала такого кофейного столика! – Это был старый сосновый сундук, покрытый четырьмя или пятью слоями краски. Фрэн Броуди все их содрала и отполировала дерево до блеска. – Вот умница! Вещица получилась просто прелестная! А что вы храните внутри? – Старые журналы. Что вы предпочтете. Селия, прохладительные напитки или подогретый сидр? – Спасибо, ничего. Мне нужно ехать домой, готовить еду. К ужину придет мистер О'Делл. Клейтон считает, что мы должны пожениться. А вы, шеф, что думаете? – Неважно, что думаю я, – подхватил Квиллер. – Что думает мистер О'Делл? Он уже в курсе? Селия залилась смехом. – Он ничего пока не говорил, но мне-то известен его интерес. У него дом без хозяйки. А мне совсем не хочется уезжать из моей квартиры. Ведь я живу в самом центре. – Что для вас важнее, Селия, любовь или место жительства? Она вновь залилась безудержным смехом. – Я могла бы догадаться, что вы об этом спросите! Ладно, я вот что хотела сказать: мне удалось найти новых хозяев для той чёрной собачки, что приглянулась Клейтону. Он не может взять её домой. К чему парню лишние проблемы с мачехой? Как собачку-то зовут? – Коди. Это сучка. Шнауцер. И кто же хочет приютить её? – Один славный парень с Брусчатой фермы. Он заходил сегодня к нам в клуб побеседовать с Даффи Дигтерсом, у них там что-то вроде общества огородников. – Я прекрасно знаю Митча Огилви, – заметил Квиллер. – А также его партнершу по бизнесу, Кристи. Коди у них будет очень хорошо. – Они думают пожениться, – по секрету сообщила Селия. – Надеюсь, так и будет. Уж очень он приятный молодой человек. – Не хотите ли вы сказать, что все приятные молодые люди непременно становятся хорошими мужьями? Я тоже приятный мужчина средних лет, однако, как видите, не бегу сломя голову к алтарю. – Опа, порядочек, шеф! – хихикнула Селия. – Я снова села в калошу! Но так или иначе, мистер Огилви заверил, что будет рад принять в свой дом эту – как бишь её? – собачку. – Отлично! Я сам заберу «как бишь её» собачку и доставлю на ферму. – И поскольку его слова вызвали у Селии очередной приступ смеха, он добавил серьёзным тоном: – А теперь расскажите-ка мне о вашей работе! – Ну, я собираю членские взносы и намечаю программу вечеров, ещё помогаю поставщикам провизии и руковожу обслуживающим персоналом. – Ходят ли там разговоры о Ленни Инчпоте? – Ещё как! Никто не верит, что он виновен, за исключением одного человека, который думает, что Ленни спятил, после того как его подружка погибла при взрыве. Шеф, что я могу сделать для Ленни? – Селия, обожавшая детективы и книжки про шпионов, наслаждалась своей ролью тайного агента. – Просто будьте настороже и всё запоминайте, -посоветовал Квиллер. – Возможно, Ленни подставили и человек, присвоивший клубные деньги, подложил украденные вещи в шкафчик Ленни. А кто говорил, что Ленни спятил? – Не знаю. Он там часто ошивается. Хотите, чтобы я выяснила, как его зовут? – Да. Разузнайте. И как можно скорее. – Слушаюсь, шеф. А теперь мне действительно пора отправляться восвояси да поскорее браться за готовку. У нас на ужин сегодня будут спагетти. Квиллер вежливо отвёл глаза, пока она с трудом поднималась с мягких, глубоко проседающих под тяжестью тела подушек дивана. Когда на следующее утро он подъехал к дому Мак-Мёрчи, в дверях его встретили улыбающийся шотландец и Коди. которая вертелась и повизгивала от радости. В прихожей стояла картонная коробка с имуществом псинки: гребнем, щёткой, поводками, мисками и плошками, запасом сухого корма, подстилкой и несколькими парами старых носков. Мак-Мёрчи пояснил: – Этот корм из риса и баранины, её любимый. Ещё она любит попкорн и бананы. На этой попонке она обычно спала. А завязанными в узел носками Коди любит играть. По телевизору она предпочитает смотреть программы Национального географического общества и рекламу собачьего корма. Квиллер проговорил: – Похоже, ты и сам уже готов к отъезду. Что же теперь будет с домом? – Реставрацию должны начать только после таяния снега, что даже к лучшему. К тому времени больше домовладельцев дадут согласие на реставрацию, и мы слегка сэкономим на оплате труда. Работы будет проводить какой-то иногородний подрядчик. Специалист по реставрации. – Ох, не порадуются наши строительные фирмы! – покачал головой Квиллер. – И всё-таки это разумно. Для наших маленьких контор работы тут слишком много. «XYZ энтерпрайзес» могла бы справиться, но Картера Ли Джеймса не устраивает качество их работы. Ты знаешь, он квартирует сейчас в одном из их домов. – Уж мне-то не нужно объяснять, что ему не по вкусу. Гил. Я сам живу в Деревне. Коди слушала их разговор, растянувшись на полу в своей любимой позе лягушки. – Поднимайтесь на ноги, юная леди! – скомандовал Квиллер. – Мы отправляемся в путешествие. По дороге за город Коди стояла на задних лапах опершись передними о спинку пассажирского сиденья и наблюдала проносящиеся мимо заснеженные пейзажи. Брусчатая ферма находилась в Хаммоке, который сугробы причудливых очертаний сделали неузнаваемым. Забор из бруса, давший название этой козьей ферме, скрыли снежные валы, набросанные снегоуборочными машинами, и длинная дорога казалась узким белым каньоном. Что до викторианского фермерского дома с его грозной башней, то он смотрелся сюрреалистически на фоне снежного пейзажа. Но самым странным было безмолвие. Митч Огилви, выглядевший исконным деревенским жителем в густой нестриженой бороде и толстой штормовке, вышел им навстречу из длинного приземистого амбара. Кто бы поверил, что всего пару лет назад Митч был вымуштрованным, благообразным и прилизанным портье пикакского отеля? После этого он какое-то время управлял Фермерским музеем. Теперь же стал сыроделом на козьей ферме. – Кристи доит коз, – сказал он. – Но она велела мне передать тебе привет. Она ужасно хотела получить этого пёсика. Как его зовут? – Коди. Это сучка. Вам она понравится, – заверил Квиллер. Он притащил животное в дом, объявив: – Вот мы и приехали! Славная собачка! Чудесный новый дом! Митч поставил коробку с собачьими пожитками на середину кухни. – Дадим ей осмотреться, – решил он. – Давай-ка отведаем немного сыра с печеньем, пока она будет решать, хочется ли ей здесь жить. Интересно, как она отнесётся к козьему сыру? – По моему скромному мнению, Митч, собака, которая за милую душу трескает попкорн и бананы, не станет воротить нос от козьего сыра. Они выпили кофе, перепробовав несколько сортов сыра и прислушиваясь к шуму, производимому собакой в разных частях дома. Время от времени слышалось музыкальное поскуливание, когда Коди обсуждала сама с собой очередное открытие, внушившее ей подозрения. Немного погодя Квиллер поинтересовался, сложно ли было добиться внесения этой фермы в Национальный регистр исторических памятников. Построенная героем Гражданской войны, она была единственным сооружением в Мускаунти, которое официально признали памятником старины. Бронзовая табличка на подъездной дороге удостоверяла, что здание охраняется государством, – Мы столкнулись с уймой бюрократических проволочек, – ответил Митч. – И нам с Кристи, конечно, пришлось попотеть, чтобы оформить все бумаги. Хорошо ещё, что у нас были опытные консультанты из Фонда К. Я чуть в петлю не полез при виде распечатки с описанием всего этого хозяйства: в ней было добрых шесть ярдов. Для меня все это китайская грамота. А почему тебя это интересует, Квилл? Уж не хочешь ли ты попытаться зарегистрировать свой амбар? – Нет, он уже необратимо модернизирован. А вот в Пикаксе есть целая улица исторических памятников, поэтому я и заинтересовался процедурой. У тебя сохранилась та шестиярдовая распечатка? Я не прочь ознакомиться с ней. – Конечно. Сейчас попытаюсь её откопать. С твоим чувством юмора ты сможешь выискать в ней массу смешного для своей колонки. Одобрив новые владения, Коди вернулась на кухню, посреди которой всё так же стояли её пожитки. Митч достал из коробки плошки, собираясь напоить и накормить нового домочадца. – Ей будет хорошо здесь, – сказал Квиллер, натягивая куртку, шапку и перчатки. – Позаботьтесь о ней. Она происходит из доброй шотландской семьи. И передай Кристи мои сожаления по поводу того, что я не повидал её. Конечно, я понимаю, что гости не могут соперничать с козами. Квиллер сам вызвался купить шампанское и торт ко дню рождения Линетт. Делая заказ в шотландской кондитерской, он попросил изготовить что-нибудь в национальном духе и рассчитывал получить обычное трёхслойное сооружение, украшенное чертополохом, эмблемой Шотландии, из розовой и зелёной глазури. Когда же ему предъявили кондитерское изделие, он невольно воскликнул: «О боги!» Огромный торт весь был покрыт глазурью в красно-сине-зелёно-жёлтую клетку, а в центре высился бумажный флажок с загадочными письменами. – Здесь по-гаэльски написано: «Счастливого дня рождения!», – с гордостью пояснил кондитер. – Я впервые сделал такое. Вам нравится? – Потрясающе… Оригинально! – похвалил Квиллер, вздохнув в смятении. Что скажет Полли? Не случится ли у неё очередной сердечный приступ? – Я заверну флажок в кусочек восковки. Доставив торт по назначению, вы сами водрузите его на место. Полли отправилась в парикмахерскую Бренды уложить волосы, и Квиллер доставил торт к ней домой, позволив себе открыть двери своим ключом и объяснив Бутси законность такого вторжения. Следуя инструкциям Полли, Квиллер поставил торт в холодильник, единственное недоступное для кота место, и предусмотрительно прикрепил к дверце записку: ОТКРЫВАТЬ С ОСТОРОЖНОСТЬЮ! ВНУТРИ ДИКИЙ ТОРТ! Вечеринке по случаю дня рождения Линетт не хватало искрящегося веселья, легкого, как пузырьки шампанского, которое разливал Квиллер. Хозяйка вечера беспокоилась, хорошо ли запечётся говяжье филе в новой, ещё не опробованной духовке. Безутешная вдова выглядела непоколебимо угрюмой. Виновница торжества, казалось, нервничала. Может, боялась, что выяснится её настоящий возраст? Музыка могла бы слегка снять напряжение, но стереосистема как назло сломалась. В соответствии с мускаунтским обычаем почётного гостя усаживали на правый конец дивана. Картер Ли сидел на другом конце, облаченный в одну из своих изысканных рубашек с монограммой. Линетт нарядилась так, словно собралась отплясывая флинт, шотландскую удалую: плиссированная зелёная юбка из шотландки, чёрный бархатный жакет и мягкие балетные туфли со шнуровкой, обвитой на щиколотках вокруг белых чулок. Собравшиеся уже сказали всё, что могло быть сказано о погоде. Картер Ли не горел желанием говорить на профессиональные темы. А Квиллеру изменило искусство поддерживать беседу, ему никак не удавалось расшевелить компанию. Чтобы заполнить бреши в разговоре, который решительно не клеился, Буши суетился с фотоаппаратом, делая случайные снимки. Когда Квиллер предложил Линетт открыть подарки, она твердо сказала: – Нет! После ужина! К счастью, мясо запеклось великолепно, йоркширский пудинг оказался воздушным, и Линетт нашла восхитительным именинный торт, покрытый шотландкой из глазури. На кофе и ликеры гости перешли обратно в гостиную, и Линетт начала открывать подарки: фиалковые духи от Полли, серебряная брошь с «яйцом-пашот» от Квиллера, вставленная в рамку фотография от Буши бутылка вина от Даниэль, а от Картера Ли – малюсенький футляр, В нём, очевидно, было кольцо. Не потому ли Линетт выглядела такой застенчивой, а Картер Ли казался неестественно робким? Когда он надел кольцо на палец её левой руки, Полли ахнула – таких размеров был бриллиант. Даниэль попросту начала отбивать чечетку высоченными каблуками. Буши сделал ещё пару снимков. А Квиллер открыл очередную бутылку шампанского. Затем счастливая парочка ответила на вопросы. Да, они уже назначили дату. Нет, не будет никакого объявления в газете. Только после церемонии. Да уже скоро, поскольку они хотят отправиться в свадебное путешествие в Новый Орлеан и повеселиться на Марди-Гра. Нет, никакого венчания в церкви – просто скромная церемония в клубе Индейской Деревни… Да, потому что именно там они и познакомились за партией в бридж. Когда гости разошлись, Квиллер первым делом спросил Полли: – Ты знала что-нибудь об этой сногсшибательной новости? – Он остался, чтобы помочь ей с уборкой после вечеринки. – Ни сном ни духом! Они ведь познакомились совсем недавно. Я надеюсь, она понимает, что делает. – Мне казалось, она глубоко религиозна. Почему же не будет венчания в церкви? – не отставал он. – Есть у меня одно предположение, – сказала Полли. – Двадцать лет назад я присутствовала при том, как её бросили прямо в церкви. На ней тогда было Шёлковое бабушкино платье и длиннющая фата. Она несла белые розы и фиалки. Шесть подружек невесты надели платья из фиалковой тафты. В церкви собралась толпа гостей. А жених и шаферы все не приезжали. Кто-то позвонил в отель; сказали что они уже уехали, должно быть, задерживаются в пути. Органист начал играть, чтобы успокоить нервничающих гостей. Связались с полицией– узнать, не было ли аварий на дороге. Мы ждали в комнате невесты, всё ждали и ждали. Линетт становилась всё бледнее, потом побелела как полотно и хлопнулась в обморок. Жених так и не появился. – Какой ужас! – вздохнул Квиллер. – Что же произошло с тем парнем? – Это был юноша из хорошей семьи, он жутко боялся женитьбы и страшился отказаться от неё. Вся его семья очень переживала. – Так что же случилось с ним? Он вообще когда-нибудь объявился? – Он записался в армию, оборвав все прежние связи. Линетт попала в лечебницу для нервнобольных. Труднее всего было возвратить сотни свадебных подарков! – Да уж, – кивнул Квиллер. – Тогда вполне можно понять, почему она не желает давать никаких объявлений в газеты о церемонии. – Да, тут, видимо, всё ясно, – согласилась Полли. – Но мне показалось, что Даниэль не испытывает особой радости от помолвки кузена. – Просто нужно объяснять ей, что кузен никуда не денется. Напротив, она обзаведётся новой родней. – Затем, немного поразмыслив, он спросил: – Как ты считаешь, Линетт не собирается взять реванш, обманув Картера Ли? – Ох, Квилл! Как ты можешь быть таким циничным? Она вообще не способна ни на что подобное! |
||
|