Вот так, так, так… Конечно, в этой жизни возможно всякое. Но как трудно мне, человеку со стороны, переключиться сразу с плюса на минус! Словно бы «Монолог влюбленной женщины» и «Ультиматум кандидату в президенты»созданы двумя разными особами, а не одной и той же молодой дамой.

«Неужели, — размышляла я, как всякий заурядопоклонник мыльной, пузыристой „Санта-Барбары“, — богатые, действительно, тоже плачут?! Неужели В.А. Брынцалова окончательно испортила избирательная кампания и так скоро, и так бесповоротно, что страдающая миллиардерша готова поменять его на кого-то еще?»

Звоню в се тому же Александру Толмачеву.

— Я в полной растерянности. Оказывается, Наталья Геннадиевна решила резко изменить свою жизнь, Владимир Алексеевич решительно ее не устраивает…

— Ты прочла «Ультиматум»? — спросил Александр.

— Да, — призналась я и домыслила. — Может быть, она потому со мной и не готова встретиться, что плачет где-то там? Или уже уехала от Владимира Алексеевича, а вы скрываете… Чтоб раньше времени общественность не узнала?

— Нет. Все, что надо, общественность все равно рано или поздно узнает, — сказал трезвомыслящий Александр. — но на сегодня никаких перемен. А милые бранятся — только тешатся.

У меня отлегло от сердца. Не люблю, знаете ли, когда она — в одну сторону, он — в другую. И без этого хватает вокруг серого, тусклого, неустроенного…

И хотя я, повторюсь, из чисто женской солидарности готова была всячески сочувствовать Наталье Геннадиевне и поддерживать ее — кто же не знает, как подчас невыносимо жит с каким-нибудь заштатным миллиардером, который все где-то на стороне, все в деле, а жене — никакого вдохновенного внимания… Тем более — попробуй поживи с миллиардером, со всеми его миллиардерскими потребностями, «закидонами», бесконечными, длинными отлучками в связи с необходимостью вкалывать!

Да и простая-рядовая женщина разве легко мирится с каждодневной необходимостью вечно ждать мужа с работы! А он вечно опаздывает! И жена в итоге начинает недоумевать: «А зачем это существо мне сдалось?»

Однако было кое-что в «Ультиматуме…» Натальи Геннадиевны, что меня несколько озадачило… Вот она тут выражает свое раздражение в связи с тем, что муж ее Владимир Алексеевич взял да и… Процитирую для точности еще раз: «Я не считаю красивым демонстрацию голого тела моего мужа — раз». И далее в качестве аргумента: «Жирная задница никому не нужна».

Смею сразу же не согласиться насчет «жирной задницы». На каждую, пардон, задницу есть свой любитель или любительница. Думаю, телезрители и телезрительницы на этот счет продемонстрировали великое разнообразие мнений… Я-то лично не сподобилась увидеть спорный «предмет»… Зато я была свидетельницей, когда сама госпожа Брынцалова разделась до трико и тоже продемонстрировала свой круп…

И я бы, пожалуй, еще долго размышляла над способами и возможностями претендентов на престол покорять избирателей, если бы не обнаружила в ворохе читаных газет еще одно интервью с Натальей Геннадиевной, которое она дала в самый разгар битвы за голоса под названием «Первый мужчина Натальи Брынцаловой» в рубрике с усмешливым уклоном: «Будуары власти». И — ахнула. Потому что и частушки померкли… Потому что в этот как бы наспех сколоченном «будуаре», почему-то не чуя границы допустимого, даже ничуть не сомневаясь в значительности произносимых фраз в ответ на вопросы журналистки «Комсомольской правды», Наталья Геннадиевна произносит «тексты», достойные разве что водевиля…

В том же «ключе» въедливая, приметливая журналистка рисует с самого начала, уже в первых вступительных строках и образ самого миллиардера:

«… Брынцалов сам вызвался проводить меня в особняк и познакомить с женой Наташей, которая „ну что же с ней поделаешь, до двух часов ночи смотрела ролики про жен кандидатов в президенты, до четырех мылась, а потом спать легла. Не выспалась, конечно, и теперь капризничает…“ Но зато — молода, красива в отличие от других кандидатских жен, на которых, по словам Владимира Алексеевича, ему и смотреть-то противно. Портрет своей супруги, явно стилизованный под декольтированную Анжелику, Брынцалов повесил в кабинете, прямо за спиной. Как бы в доказательство своей мощи. Вот какие женщины любят настоящих мужчин.

… Сама же Наталья Брынцалова о своих чувствах к мужу высказалась куда серьезней:

— Это любовь с первого взгляда. Все, что мы имеем, — это только благодаря той влюбленности, которая стала стимулом. Мы построили сво дом, создали свою империю. Сделали много того, что вряд ли мог сделать 46-летний мужчина без стимула.

— И вы в этой империи полновластная хозяйка?

— А как же! В отличие от других жен претендентов, за исключением разве что Раисы Максимовны и Наины Иосифовны Ельциной, у меня есть опыт общения с людьми, которые работают на меня уже четыре года. Это и домработницы, и шоферы, и гувернантки. Надо еще учитывать, что в школе я была комсоргом. И даже в тресте столовых и ресторанов, где я работала, мне предлагали пост освобожденного секретаря комсомольской организации. Я думаю, что это вам говорит о многом.

— Вы уже видите себя в роли первой леди страны?

— Я думаю, мне будет тяжелее всех, потому что я моложе. И мне, конечно, еще во многом придется совершенствоваться, чтобы достичь такой высокой цели. Я для себя этого раньше не планировала».

Комментарии, как говорится, излишни. Читала ли Наталья Геннадиевна этот текст перед тем, как он ушел в набор? Видимо, читала — «Комсомолка» газета строгих традиций.

И, стало быть, ничуть не усомнилась в том, что предстает перед миллионами читателей в приятном, а не отталкивающем виде? Стало быть, верит, будто «мы… создали свою империю» — это не комичное, избыточное тщеславное поползновение? И ничуть не сомневается, что как-то уж чересчур саморазоблачительно звучит пафосный пассаж насчет наличия опыта «общения с людьми, которые работают на меня уже четыре года»? И явно считает всех нас, читателей, полными идиотами, предлагая нам «учитывать, что я в школе была комсоргом».

Из комсоргов в миллиардерши…

Бедная девочка, она даже не почувствовала, тщеславясь столь откровенно, что умная, зоркая журналистка вывела ее на люди и «раздела догола», даже не прилагая к этому никаких особых усилий.

Ну на самом-то деле, какая истинно сообразительная женщина в двадцать девять лет ответит на подначивающий вопрос: «Наташа, а муж вас — такую молодую и красивую — не ревнует?» — вот таким образом:

« — Я всегда старалась не подавать ему повода для ревности. Но, естественно, он ревнует. Иначе бы я имела безграничную свободу. Но я никогда не выезжаю сама. Со мной всегда родственники, охрана».

То ест, я знаю, какая я красавица, но…

А водевиль длился, поражая сочными подробностями высказываний и быта:

« — Значит, возможности пококетничать и поулыбаться кому-то у вас просто нет?

— Вы знаете, я всегда ходила прямо, никогда не крутила бедрами. В том классе, где я воспитывалась и росла, у нас считалось верхом неприличия, если девочка виляет. Когда моего мужа спросили: что вам ближе — женщина-вамп или золушка, он ответил — золушка. Для меня всегда было смыслом жизни называться женой, а не любовницей. Иметь семью, а не временное присутствие мужа.

— Когда вы познакомились с Владимиром Алексеевичем, он был женат?

— Это было девять лет назад, и он сказал, что не женат, но имеет взрослую дочь. Когда мы связывали свои судьбы, слава Богу, что ей исполнилось 18 лет. Моя совесть чиста, потому что я не смогла бы увести мужа у жены с маленькими детьми. Знаю на собственной судьбе, что это такое. Лидия Тихоновна — так зовут первую жену — приезжала к нам в Москву и жила в нашем доме. Мирно сосуществовать, наверное, было не совсем возможно. Хотя я со своей стороны все делала для этого. Приглашала ее за стол. Мне неприятно вспоминать ее поведение. Если вы выключите диктофон, я вам расскажу…

… И Наташа рассказала. О чем, конечно, соблюдая журналистскую этику, писать не стоит. Тем более что сценарии женских разборок до неприличия схожи. От забрасывания разлучницы помидорами до заламывания рук и таскания отставной жены за волосы и тыкания ее носом в газовую конфорку. С угрозами: попробуй только помешать нашему счастью!

— А Владимир Алексеевич как реагировал?

— Он стоял в стороне и не вмешивался. У меня не было отца, и меня всегда учили: за тебя, Наташа, постоять некому. Защищайся сама. Я росла не только сильной физически девочкой, но и подкованной на язычок. Поэтому Владимир Алексеевич, например, со мной словесных баталий не выдерживает.

— Как вы познакомились?

— Я бежала на работу, опаздывала. Рядом остановилась машина, и кто-то спросил: девушка, вас подвезти? Ответила, что к незнакомым мужчинам не сажусь. Оказалось, что это сосед, живет рядом и каждый день видит, как я иду на работу. Решила — сяду, а если он поедет не по той дороге, открою дверцу и вывалюсь. Все-таки я была девушкой. Честь — это самое ценное, что я имела. Большого приданого у меня не было. После этого целый год мы не виделись. А потом опять случайно встретились и с тех пор не расстаемся. Это судьба. Как-то я мыла своего мужа в ванне и увидела, что у него на спине такое же пятнышко, как у меня. У нас одинаковые подбородки, разрез глаз. Мы похожи…

— Не боитесь, что кто-нибудь однажды уведет такого заметного и яркого мужчину?

— Представьте себе, он не только яркий, но к тому же богатый мужчина, и поэтому мне все время приходится держать конкуренцию. Слава Богу, у меня хороший обмен веществ, фигура, которая не требует занятий спортом. Прекрасная кожа. Иначе у любой другой женщины в моем положении были бы комплекс. Времени заниматься собой, посещать косметические салоны или тренажерные залы у меня нет. Очень много времени уходит на детей, знакомых, журналистов. И, конечно, на мужа, который требует ухода.

— А как же вы за ним ухаживаете?

— Так, как ни одна женщина не ухаживала в его жизни. Даже, может быть, и мама. Он мне это сам говорил. Мужчин у меня в доме не было никогда. Как гладить рубашки и брюки, я не знала. Вставала в пять часов и гладила так, чтобы не было ни одной складочки.

… Пока мы беседовали, Владимир Алексеевич шумно плескался в ванной. Потом подал голос уже из спальной комнаты: «Брюки там мои не принесли?» Дверь, как нарочно, отворилась, и я узрела полуголого кандидата в небесно-голубом исподнем. То ли в шортах, то ли в семейных трусах, гордо восседающего на семейном ложе. Через несколько минут Владимир Алексеевич вышел явно для того, чтобы продемонстрировать свой мощный, слегка одрябший торс. Застегнул на ходу ширинку и отдал жене мятую рубашку: «Пусть погладят». Наташа кинулась к телефону: «Алло, будьте добры, пригласите Валентину, чтобы она срочно-срочно пришла». Но Валентина почему-то не пришла. И Брынцалову, видно, в первый раз в жизни пришлось надеть мятую рубашку…

… — сейчас, по прошествии даже восьми лет, я делаю мужу массаж, маски на лицо, я подстригаю ему ногти. Что еще? Я люблю его.

— Трудно быть женой богатого человека?

— Я не думала, что у нас будет столько машин — и такие. Не думала, что буду носит бриллианты, что стану женой человека, который, если судьба даст, займет, страшно произнести, какой пост. Рядом с таким мужчиной приходится быть психотерапевтом. Жены всех великих знают, на ком срываются мужья…

— У вас сын и дочь?

— Алексею — три года, Елене-Женевьеве-Веронике — два. Чтобы не обидеть ни свою маму, ни родителей мужа, Елена — в честь его мамы, Вероника — в честь моей. А Женевьева — в честь Швейцарии, в которой дочь родилась. Имею опыт рождения. И если я буду там (многозначительный кивок наверх), захотела бы по-настоящему взять патронаж над женщинами, чтобы они рожали больше детей. Другие жены кандидатов, они же уже отошли от этого. А я бы хотела еще родить. Для себя и для увеличения нации».

Такое, конечно, нарочно не придумаешь. Как говорится — живая жизнь… Но журналистка не останавливается на достигнутом:

« — А слухи насчет того, что Маша Распутина приехала, увидела на вас кольцо с огромным бриллиантом, расстроилась и петь отказалась?

— Все совершенно по-другому было. У сослуживца Владимира Алексеевича был день рождения, и мы решили ему сделать приятное, пригласили звезду. Маша приехала, но почему-то раскапризничалась. Мужчины к ней несколько раз подходили, просили спеть, а она не шла. Тогда я по праву хозяйки пошла ее приглашать. Тут она мне и заявила: «Да вы, бизнесмены, моих песен не знаете. Я — народная певица. А какой вы нард?» Решила ее успокоить, говорю: «Знаете, Маша, мы делаем лекарства для народа и себя причисляем к этому классу. Я вот, например, из семьи служащих. Поверьте, мы вас любим, иначе бы просто не пригласили. Я вот даже оделась по тому имиджу, как и вы». На мне была короткая юбка от Версаче. А она мне опять: «Вы знаете, весь мир уже не одевается от Версаче». Не стала Маше напоминать, что на ней самой пояс был надет от того же Версаче, а вся одежда — вразброс. К тому же на пальце — огромный перстень с изумрудом на всю фалангу. Если ты сама такая народная, то почему приехала на «линкольне», а не на народной машине «Жигули»?

— Значит, выступать Маша не стала?

— Да нет, отработала с искусственной улыбкой на лице. И мы на «Ферейне» решили ее больше никогда не приглашать. Зато Наташа Королева создала нам такую душевную обстановку, невзирая на свое высокое положение. Это был просто эталон поведения. Я всегда, например, помню о том, какая я была раньше бедная. И поэтому никогда не оттолкну бедного человека, всегда, когда прохожу мимо нищих, даю подаяние».

… И что же мне пришло в голову после этого поразительного интервью? Я подумала: «А ведь трудно-то как быть миллиардершей в нашей стране! Такой, чтобы у тебя сходились концы с концами, чтобы тебя принимали всерьез…»

— А ты знаешь, — задумчиво проговорила моя подруга-писательница, прочитав «Комсомолку», — этот диалог кто-нибудь из драматургов непременно украдет и использует. Такие перлы!

— Перлы-то перлы, но за всем этим частоколом слов явно проглядывает весьма непростое, не исчезающее противостояние двух женщин Брынцалова, его первой жены и Натальи, — говорю я. — Подозреваю, ему несладко приходится. И что-то еще ждет впереди! Недаром он сам на вопрос, каких женщин любит, говорит: «Скажешь — первую жену любил, вторая обидится, скажешь — вторую, первая будет недовольна. Поэтому я в сем отвечаю, моя первая любовь — онанизм…»

Что тут говорить, любому мужику несладко при таком раскладе и тут уж неважно, сколько денег лежит в твоем кармане…

Видимо, он надеялся на какое-то мирное, благостное сосуществование двух своих жен и потому все они живут поблизости друг от дружки в Салтыковке…

Но мало ли на что мы надеемся, какие планы строим… Ох, не случайно однажды у преуспевающего миллиардера вырвалось:

«Я поменял бы все свое богатство на возраст 20 лет. И стал бы точно таким, как вы, панком, рокером или кем-нибудь еще. Мне все равно кем, лишь бы молодым. Молодость — самое дорогое, что ест на свете. Все остальное придет, мы будем старыми и богатыми, а молодость не повторяется».

Услышал ли кто-нибудь это горестное откровение Владимира Алексеевича? Готов ли кто посочувствовать и его жене, потому что, судя по всему, не так уж все просто и безоблачно течет в семействе, не из одной розово-голубой водицы те ручейки… Взять, вероятно, вполне искренние жалобы Натальи Геннадиевны на то, что ей не хватает мужа, потому что он занят и занят…

Но, с другой стороны, кто нынче способен серьезно воспринять печали четы миллиардеров?

Верная своей старой журналистской привычке, я вышла в люди, попросила прочитать и «Монолог…», и «Ультиматум…», и «Первый мужчина Натальи Брынцаловой» в многозначительных «Будуарах власти» своим знакомым. А после поинтересовалась их мнением-суждением. И вот что они мне сказали. Врач-терапевт В.Т., пятидесяти лет, работающая в районной поликлинике с окладом, на который, как говорится, «лишь бы выжить»:

— Темная вся эта история. Не верю я в честность таких быстрых и больших денег. И сам он, мне кажется, никак не привыкнет к своему положению. Какой-то он весь дерганый, хотя это можно принять за проявление энергии. А она? Ну свалилось на голову бедной, невоспитанной девочке этакое богатство! Слава Богу, она не рехнулась. Но головка явно «слабенькая». При хорошей головке разве ж прорвется «мысля», мол, она хочет, чтобы папа был чаще с детьми — «иначе они вырастут по подобию других людей, наших нянь и гувернанток», а ей, видишь ли, хочется, чтоб дети были, как она сама, стало быть, чудо природы… Ей даже и в голову не приходит спросить себя, чем же она уж такая особенная, удивительная чем? Ну рванул мужик в свое время в ее сторону, польстился, положим, на длинные ноги, бросил первую жену… Обычная история с мужиками, которые при деньгах! Лучше бы молчала. Молчаливые кажутся умнее.

Учительница Н.Г. тридцати лет высказалась несколько иначе:

— Так было, так будет. Самые хищные, цепкие всегда знают, как ухватить самый сладкий кусок. Только и всего! А потом хотят навязать всем мысль, будто они — самые умные. Позвольте, а разве наш, в недавнем прошлом советский народ, который привык за десятилетия верить, будто партия все за нас придумает, сообразит, был такой уж трудной добычей для всяких ловких дельцов? Ведь что внушалось, вбивалось с помощью новейшего слова «демократия»? только дайте развернуться самым разворотливым, не губите на корню их инициативу, и все изменится. Простые-рядовые обретут уверенность в завтрашнем дне, чиновник потеряет над их судьбой былую бюрократическую власть! И нигде, никто не обмолвился, что дешевая, «будуарная» распродажа государственной собственности приведет к остановке производства, к полной нищете миллионов и миллионов, к тому, что главными собиралами, помимо раздувшегося еще пуще чиновничьего аппарата, станут вымогатели. Кстати, а ты не спрашивала, ест ли у господина Брынцалова «крыша»? кто с него дань «за охрану» берет? Бандитские группировки или люди в погонах?

— Не успела. Если встретимся еще раз — спрошу.

— Так он тебе и ответил! В общем, о чем толковать? Мы все живем «в зоне», что богачи, что бедняки. «В зоне» и нравы, как «в зоне»: самые хабалки вверху, а у кого совестишка есть — перебиваются кое-как.

А вот что сказала мне Л.П., хлебнувшая житья-бытья гувернантки в богатом доме:

— Ишь ты, она еще и презирает гувернанток! Не знаю, что у нее там за обслуга, сколько ей платят, но уверена — все они только терпят ее. Терпят, а про себя посмеиваются и в своем кругу сплетничают о ней. И если они не ушли из этого дома после того, как эта барыня высказалась, будто выше их незнамо как, — значит, действительно, убогие какие-то, без капли самолюбия. Я ушла из одной семьи этих самых «новых русских», потом — из другой. Хотя поначалу все было прекрасно: и дети милые, и «мадам» вежливая. Но это все закончилось в один прекрасный день, всякая вежливость разлетелась вдребезги. Когда я попробовала посоветовать «ее сиятельству» не надевать на ребенка тяжелое бархатное платье, ведь ему всего три годика — в квартире тепло, запарится. И вот тут уж с нее полетела вся позолота! «Кто ты такая, что вмешиваешься в мои вкусы! Кто тебе давал право лезть в мои дела! Какая-то девка из „хрущобы“! Я ее взяла в свои апартаменты, духи дорогие дарю, разговариваю как с человеком, а она решила встать со мной вровень!»

— И что же дальше? — интересуюсь.

— Что-что, я не стала ее слушать, повернулась и пошла прочь. Ушла! Но еще такого отборного мата наслушалась, пока переодевалась! У меня отец — шофер — так не умел раскручиваться. Знаете, что ее больше всего взбесило? Что я молчком все проделала. При своем знании английского и французского. Ей, видно, легче стало бы, если бы я расплакалась?

— Ну а дальше что?

— Нанялась гувернанткой еще к одним богачам. На продаже квартир как-то быстренько Ротшильдами стали. Десять комнат, анфиладой, из пяти коммунальных квартир в самом центре. Ну, естественно, евроремонт. Мадам ездит с телохранителем в бассейн. Дети в полном моем распоряжении. Заранее узнала, откуда их мама, из каких. Младший научный сотрудник в недавнем прошлом. И мы почти ровесницы. И все шло неплохо. Я к детям привязалась, и детишки ко мне. Платили мне вполне как белому человеку. Но «господа» ели отдельно, а мы, няни, гувернантки и прочая — на кухне. Ладно. И это можно пережить. Но однажды наша барыня сидела перед телевизором, ногти полировала, со своей подругой. И слышу я, как она говорит: «Убивала бы всех этих старух и стариков! Только просят и просят! Не хотят работать. Только настроение портят. И всех бы этих алкоголиков убила бы! И бездомных собак! Зачем им всем жить, если они жить не умеют? Это все грязь, мразота… бомжи еще эти…»

— И где же вы теперь? Чем занимаетесь?

— Там же. К детишкам привыкла. Они чем виноваты? А ее, стерву, ненавижу!

Не правда ли, в словах неуживчивых гувернанток явно звучит классовая ненависть бедных к богатым, хотя демократы постперестроечного разлива ее упразднили, а Карла Маркса и Фридриха Энгельса поспешили замазать густой черной краской…

А насколько, однако, были снисходительны неведомые Юрьев и Владимирский, авторы «Правил светской жизни и этикета…» даже к прославленным мошенникам и взяточникам! Вместо того чтобы хоть словечком помянуть эти качества князя Меншикова, любимца Петра Первого, они взахлеб расписывают умение этого хитрована жить широко, тратиться на роскошь, чтоб у всех, кто склонен к черной зависти, сна не было: «Обои штофные и гобеленовые, подаренные Петру I в Париже, большие бронзовые часы с боем, с курантами, люстра из цветного хрусталя с золотыми и серебряными ветвями, большие венецианские зеркала в зеркальных рамах с позолоченными обручками, столы на толстых, вызолоченных ножках с выкладками из разноцветного дерева, представлявшими всякого рода зверей и птиц, диваны и стулья, обшитые шелковыми тканями, с высокими спинками, на которых изображен был герб хозяина с княжескою короною, и персидские ковры на полу служили украшением комнат. За домом простирался обширный сад, лучший в Петербурге после Царского, с оранжереями, фруктовыми деревьями, птичниками и небольшим зверинцем…

… Обеды его, приготовленные лучшими, выписанными из Парижа поварами, состояли иногда из 200 блюд и подавались на золотом сервизе; погреба наполнены были лучшими винами. Народ толпился на улицах, чтоб посмотреть на князя, когда он в торжественные дни ехал во дворец».

И — особо хочется выделить, как беднота разевала, небось, рот, когда ее трудом, ее нехватками великие мира сего соблюдали «хороший» тон:

«В тогдашние времена многочисленная прислуга и пышность в экипажах составляли необходимость для людей хорошего тона. Барин или барыня не могли выехать из дому, в санях или в карете, без того, чтоб, кроме слуг позади, не иметь впереди себя нескольких верховых, которые днем разгоняли на улицах народ, а ночью, неся в руках длинные факелы, указывали и освещали дорогу».

Стало быть, путь развития терпимости от веку один: потомкам вороватых князей и графов, обиравших тысячи и тысячи, забудут напоминать, с чего начинал их преловконький предок, «дело» непременно покроется плесенью забвения… И наши нынешние «новые русские» получат «амнистию». Не так ли? И нечего им сегодня тыкать, мол, ни воспитания, ни вкуса…

Конечно же, судить легче, чем почувствовать себя в шкуре другого… И если я взялась «обозревать» территорию под названием «Брынцалов и другие», то, повторяюсь, не прихоти ради, а чтобы понять, что же это за явление и чем оно «грозит» всем нам в ближайшем будущем… Тем более что В.А. Брынцалов дал повод к особенному к себе вниманию, став активным участником борьбы за российский «престол», а его жена как бы словесно примеряла одежки «царицы»…

Да, конечно, «отдельные» журналисты, и те, кто за ними стоял, расстарались, чтобы представить В.А. Брынцалова и жену его Наталью Геннадиевну в скандальном виде. Как справедливо писала «Вечерняя Москва» — «Не надо быть глубоким аналитиком, чтобы видеть: почти все авторы в своих упоминаниях о Брынцалове так или иначе стараются „укусить“ его. Одни — агрессивно и прямо, другие — иронически и косвенно. Кто-то не забывает подчеркнуть „таинственность“ происхождения брынцаловских денег, кто-то путает стремительность его политического поиска с непостоянством взглядов, не зная существа самих взглядов, кто-то откровенно противопоставляет Брынцалова президенту, кто-то отождествляет с различными политическими фигурами».

Другой вопрос: а сами-то они, супруги Брынцаловы, разве не знали, не понимали, не догадывались даже, что работают против себя? Что, вернусь к самому «больному» и труднообъяснимому, какая бы она ни была «немытая» Россия, а зады-то ей чужие еще пока видеть не в охотку?

Но опят же, как мне уточнить все эти предположения, как дождаться желания Н.Г. Брынцаловой и наконец встретиться с ней? И все прояснить?

Опять звоню пресс-секретарю:

— Александр, ест новости?

— Нет.

Ну словно между мной и Натальей Геннадиевной Китайская стена высится! Ну ни в жизнь с подобным не встречалась! Недаром говорят — «Что ни делается — все к лучшему». Открываю «Московский комсомолец», принимаюсь читать «горяченькое» под названием «Бабье лето дочери президента». Ба! Да у журналистки та же сложность — ни разу ей не удалось пообщаться с Татьяной Дьяченко, младшей дочерью президента, судя по материалу. Все какие-то косвенные свидетельства. О жизни и деяниях тридцатишестилетней Татьяны Борисовны рассказывают безымянные преподаватели МГУ, начальник отдела в КБ «Салют», где она работала… А вывод следует весьма многообещающий. Я его прочла несколько раз и всякий раз слышала звон фанфар как в ее честь, так и в честь того, кого журналистка назвала «Учителем» с большой буквы, Чубайса то есть, «рыжего, которого ненавидит уже каждый ребенок в стране», как аттестовали его на заседании Госдумы.

«За годы студенчества и работы на крупном космическом предприятии Татьяна Борисовна Ельцина стала прекрасным исполнителем — точным, ответственным, безотказным. Безусловно, младшая Ельцина всегда помнила, чья она дочь, и деятельность отца имела на нее существенное влияние. Тем не менее всего два года назад из КБ „Салют“ Татьяна Борисовна уходила далеко не лидером.

Что же заставило ее, уже 36-летнюю женщину, мать грудного ребенка, буквально за несколько месяцев ворваться в большую политику? Кто подсказал новенькой, как сделать крупные ставки и выиграть их все до одной? Безусловно, этот человек оказался и политиком неординарным, и Учителем с большой буквы.

А вот Коржакову не удалось приобрести влияние на дочь президента, в чем бывший глава охраны президента и бывший друг Бориса Николаевича сам не раз с горечью признавался…»

После такого заключения мне захотелось вникнуть и в особенности подачи «младшенькой царевны».

И, читая-примечая, легко угадывалась вроде простенькая, непритязательная обрисовка главной героини. А на самом-то деле — искусная работа по созданию имиджа «высокой» особы, точнее — по перекройке уже бытующего имиджа в средствах массовой информации.

А бытующий отнюдь не в пользу Т. Дьяченко, о чем я уже рассказывала прежде. Младшая дочь болящего президента, — уверяют многочисленные средства массовой информации, «увлеклась» приватизатором А. Чубайсом, а так как только она и имеет доступ к «телу», т все Чубайсовы «идеи и идейки» несет отцу, как самые что ни на есть полезные России. А отец «подмахивает» свою подпись. И таким вот образом «регент и регентша», усевшись на престоле, правят всеми нами…

Теперь же, видимо, откуда-то поступила команда — оборонить «регента», а из «царевны-лягушки» сделать просто шоколадно-вафельную царь-девицу…

Посмотрите, какими «общечеловеческими» ценностями осторожно, ненавязчиво, мягонько, но упорно наделяет ее взявшееся за гуж почти золотое перо:

«Дочь первого секретаря Свердловского обкома партии была не бог весть какой птицей — на факультете обучались студенты и покруче. Может быть, поэтому никакой особой памяти о себе она не оставила.

— Ельцина никогда не была активисткой, не занималась комсомольской работой, хотя ленинские зачеты сдавала благополучно, — вспоминают на кафедре, — что касается характера… Знаете, по ней особенно заметно, как же с годами и под влиянием обстоятельств меняются люди… Она, правда, играла в волейбол. Выступала даже за вторую сборную МГУ, а в остальном была совсем невыдающейся. На картошку ездила исправно.

Что касается личной жизни, то скороспелый студенческий роман Тани Ельциной на старших курсах университета с ее однокашником закончился более чем странным браком. Фамилию Татьяна Борисовна не поменяла. Во всяком случае, диплом ей выдавали на имя Ельциной. Под этой же фамилией был зарегистрирован родившийся на последнем курсе университета Борис…

Фамилию первого супруга Ельциной преподаватели запамятовали, припомнили только, что у молодого человека способности были не очень. А кое-кто из факультетских преподов в разговоре с репортером «МК» даже выразил сожаление, что мнение о выпускниках факультета вычислительной математики и кибернетики Борис Николаевич может составит по первому мужу своей любимицы…

… Татьяна Борисовна Ельцина закончила факультет вычислительной математики и кибернетики со средним баллом диплома выше 4. За дипломную работу, в которой речь шла о трансформаторах и конденсаторах, Татьяна получила «отлично», хотя на конкурсе дипломов не победила. Выпускнице Ельциной был вручен диплом с присвоением квалификации «математик, системный программист». С момента получения синей книжечки Татьяна Борисовна в родных пенатах не появлялась, не пришла даже на торжества в честь 25-летия факультета.

— Мы пытались связаться с ней через бывших однокашников, — вспоминают на факультете, — но, как оказалось, на ни с кем не поддерживает отношений. А Борис Николаевич как-то был в МГУ. На наш факультет не зашел…

… В КБ «Салют» (ныне составная часть Государственного космического научно-производственного центра им. Хруничева) Татьяна Борисовна Ельцина пришла молодым специалистом.

— Таня Ельцина в еде никогда не отличалась особой претенциозностью, даже когда стала дочерью президента. Ее обед состоял из простых блюд — картошка, помидоры, селедочка. Никогда я не видел бутербродов с икрой или, скажем, кураги. Зато угостить она любила, — вспоминает шеф отдела. — А однажды меня из-за девчонок даже пытались оштрафовать, пожарный застукал кого-то с чайником…

… Не обходилось и без курьезов. На всех «почтовых ящиках», даже столь высокого уровня, было принято отправлять инженеров в столовую, замещать технический персонал, которого всегда не хватало. Работа была самая что ни на ест грязная — протирать подносы, счищать с тарелок остатки еды, выставлять грязную посуду на мойку. Регулярно ходила работать в столовую и Ельцина.

— А однажды к нам на предприятие приехал Борис Николаевич, будучи тогда еще первым секретарем Московского горкома. Мы хватились Тани, а ее нет. Оказывается, именно в тот день ей выпала очередь работать в столовой.

Не отлынивала Ельцина ни от субботников, ни от уборки картошки. Когда отец стал президентом, Татьяна Борисовна себе не изменила. Ни любые претензии в адрес главы государства соглашалась, что не все решения президента безупречны. А на просьбы передать какие-то бумаги лично Борису Николаевичу всегда переадресовывала просителей в канцелярию.

— Так принято, — просто отвечала она, — я помогаю отцу разбирать бумаги, но только те, которые пришли к президенту официальным путем.

По свидетельству Юрия Цурикова, Татьяна Борисовна, уже перейдя в статус дочери президента, никогда не пользовалась охраной. А до метро они вместе добирались автобусом.

Именно в КБ «Салют» Татьяна Борисовна Ельцина нашла наконец и свое женское счастье.

— У меня был аспирант, — вспоминает Юрий Александрович, — Василий Дьяченко, сын нашего главного конструктора Юрия Васильевича Дьяченко. Очень скромный парень. Иногда он приходил к нам в отдел с младшим братом, также сотрудником КБ, Алексеем. И вот, не успели мы оглянуться, как стала наша Таня Дьяченко».

Поняли? Уразумели? Ну, конечно, нечто вроде очередной «Золушки» в вариациях с «космическими» перипетиями. А самое главное, чтобы все мы охали и ахали: «Ах, оказывается, до чего все у нее как у обыкновенных девушек-женщин! Даже активисткой не была! Да в столовке посуду мыла, как все! Даже охраной не пользовалась!»

Ребята, а ведь именно эти намеки на «золушкины добродетели» способны нас всех и сбит с панталыку, и пустить слезу умиления!

Вспомним хотя бы столь же непритязательное жизнеописание непритязательности еще одного человека. Вот как и о чем он говорил с трибуны:

«Пора, наконец, понять основную причину торможения перестройки. Это — власть и устоявшиеся взаимоотношения партийно-бюрократического аппарата управления всех уровней, льготы и привилегии, номенклатура и повсеместное игнорирование интересов трудящихся. Чтобы покончить с засильем бюрократов и чиновников, сфера управления должна находиться в прямой зависимости от масс».

И еще о том, что сам он ушел из привилегированной поликлиники в районную, что жена его стоит, как все, в очередях, что…

И мы верили, хотели верить, даже в страшном сне не предполагая, что взамен по-своему бессовестной партхозноменклатуре придет номенклатура «демократическая» и захапает уже все, что лежит и близко и далеко, а ее высокие ставленники получат от нее столько привилегий, сколько и знаменитому князю Меншикову не мечталось.

Надеюсь, вы, мой читатель, уже догадались, кто это говорил? Только вот когда? Вчера? Сегодня? Неделю назад? А вот и нет. Огорошу — в июле 1989 года на собрании Межрегиональной депутатской группы. Правильно — это выдержки из выступления народного депутата СССР Б.Н. Ельцина. А слова-то, а документы, а оценки — ну словно бы и не прошло долгих восьми лет? И события, и факты как приморозило к одному и тому же месту на веки вечные! Так и тянет спросить: «А где же эта самая „перестройка“? Где этот самый демократизм? Поменяли что? Шило на мыло?

Не буду спрашивать. И без меня охотников — миллионы.

Сейчас же, не оттягивая, рискну высказать весьма смелое, неожиданное предположение: а что, если прыткий наш прозорливец А. Чубайс, сгоревший было дотла в костре фальшивых денежек-ваучеров, а затем словно бы возродившийся из пепла, что, если он, понюхав воздух чуткими ноздрями, схватил, что ветер тянет в ту сторону, где пахнет «нежным, женским», даже поверх трупного запаха из Чечни? Сообразил, что обрыдла достославным россиянам мужская кондовая посредственность, довела до ручки бессердечием, бестолковостью? И в самую пору — выпустить на арену даму. Вон даже Клинтон не побрезговал, рискнул и сделал ход с дамы, утвердив госсекретарем Мадлен Олбрайт. А она-то не то что красотой не отличается — просто «бульдог» в юбке что по виду, что по характеру. Впервые за двести лет американской истории случилось такое! Но случилось!

Что, если, — продолжаю соображать, — теперь прощупывается отношение и россиян к возможному «восхождению на престол» женской особы? Или на какую-нибудь очень важную должность?

Право слово! Вдруг рисковый Владимир Брынцалов и рисковая жена его Наталья Геннадиевна поиспугали Анатолия Чубайса до такой степени, что он готов соорудить трон младшенькой дочери президента, а сам уж так где-то, сбоку, «петушком, петушком…»?

Кто что знает, что? И как оно началось-покатилось? И как оно дальше развернется? Жизнь разнообразна в своих ходах и выходах, и как отзывается поступок, причуда одного на других — кто в точности может предсказать? Поживем — увидим!

Но так или иначе — с российскими женщинами, право слово, тоже ухо надо держать востро! И с теми, кто проявлял «общественную активность», то есть комсоргом был когда-то, и кто этой активности не проявлял.

Мужики, к примеру, говорили, а я слушала:

— Надо за Зюганова голосовать — у него лоб широкий, значит, мозгов много.

А женщины — свое:

— Фу, какой у него нос-то, и бородавка на лбу! За такого — ни в жизнь!

— Во сороки бестолковые! — озлились мужики. — Во дуры! С лица воду не пить!

А победили? Правильно, они, женщины!

Баловники из «Собеседника» уверяют, будто и на Зюганова охотницы есть, и некая Марина Ш., 26 лет, предприниматель, восклицает в упоении:

А Марианне О., 29 лет, домохозяйке, — по нраву А. Коржаков:

А В.А. Брынцалов, чтоб его не одолели, не свели в раннюю могилу «дамы сердца», изловчился и разом пресек «бабский галдеж» со свойственной ему нестеснительностью:

— … я всем отвечаю, что моя первая любовь — онанизм!

Есть что-то, есть в этом Брынцалове, не так ли?

Кстати, слух о том, что Анатолий Чубайс заполучил «тепленькое» место возле президента, став главой его администрации, используя симпатию к себе Татьяны Дьяченко, пустили не российские журналисты, а иностранные, и продолжают тему весьма регулярно, несмотря на усилия Наины Иосифовны развеять его. То в одной газете напишут, то в другой. Так вездесущие корреспонденты «Пари матч» сообщают, что муж Татьяны, Алексей, страшно недоволен тем, что жена с головой ушла в политику вместо того, чтобы продолжать профессиональную деятельность в ПНЛ «Салют», откуда он, впрочем, также уволился. Вопреки утверждениям Наины Иосифовны, что семья хихикает над сплетнями, «Пари матч» сообщает, что младший зять президента раздражается слухами об особых отношениях Татьяны и Чубайса, это его просто бесит.

Что-то будет? Что-то будет? «Комсомолка» сняла Наталью Брынцалову во всем белом, на стуле с высокой спинкой, и дала такую многозначительную подпись: «На стуле как на троне?» А россияне, как известно, глазированных, шоколадно-мармеладных «Золушек» не очень как-то спешат к сердцу прижать, а вот девиц с характером — жалуют… Тем более в момент, когда их, россиян, собираются охмурит в очередной раз… Известная история — ты нам суешь это, а мы свой норов покажем! Вдруг да обольстятся «белоснежкой» Натальей Геннадиевной?! Кто их знает… Еще ведь не все свечи погашены… И в Волге воды пока хватает, чтоб побросать туда, «в набежавшую волну», манекены, выставленные на роль живых спасителей Отечества и будущих лауреатов Нобелевской премии в области экономики. Что? Я чересчур загнула?