"Щен из созвездия Гончих Псов" - читать интересную книгу автора (Неменова Лилия)

Как Рыжик со Щеном помогли восстановить справедливость

— Вам предоставляется возможность показать себя, — произнес Редактор Отдела.

Рыжик взглянул исподлобья. Лицо у Редактора было вдохновенное, как всегда, когда речь шла о «гвоздях».

— Имеется интересный материал на моральную тему, — продолжал Редактор. — В парфюмерном магазине номер 10 по Тополиной улице молодая продавщица похитила 25 флаконов импортного лосьона «Мери». Что она с ними сделала, можно только догадываться. Следует заклеймить ее нечестность, несознательность, стремление к наживе.

— А это точно, что украла именно она? — спросил Рыжик.

Лицо у Редактора сразу стало скучное и безнадежное.

— Очевидно, имеется соответствующая компетентная информация, Игорь Николаевич. (Редактор Отдела, когда хотел, мог выражаться по-научному.) Я настоятельно прошу вас выполнять задание… задание… задание… а не задавать излишние вопросы.

— Слушаюсь, — сказал Рыжик и отправился к Ниночке за телефонным справочником.

— Ну, как твой сенбернар? — спросила Ниночка.

— Он не сенбернар, а Звездный пришелец, — обиделся Рыжик. — Это понимать надо!

— А мы вчера ходили с Борисом в Дом кино, — небрежно сказала Ниночка. — Классная картина. Обхохочешься!

Но Рыжик уже не слышал, он переписывал в записную книжку адрес магазина.

Перед заданием он забежал домой, чтобы покормить Щена, и рассказал ему о предстоящей операции. Щен неожиданно сказал:

— Возьми меня с собой.

— Новое дело! — возмутился Рыжик. — Ты же знаешь, что на работу брать щенков нельзя.

— Все равно возьми, — настаивал Щен. — А вдруг я что-нибудь унюхаю?

«В самом деле, — подумал Рыжик. — Редактор не узнает, а ему дома скучно одному».

— Только помни, — строго сказал он — Никаких этих штучек с Голосом. Веди себя, пожалуйста, прилично.

И он взял Щена на сворку.

Магазин помещался в старом, еще дореволюционном здании из красного кирпича. Во дворе громоздились картонные коробки из-под парфюмерии, поролоновые прокладки и разные флаконы.

Рыжика провели в кабинет директора, помещавшийся в конце длинного, затхлого коридора.

В кабинете за столом сидел массивный, грузный, как сейф, мужчина. Лицо у мужчины было непреклонное, на лацкане пиджака красовался значок ДОСААФ.

Напротив него, горестно сгорбившись на кончике стула, сидела худенькая девушка с такими пышными, растрепанными волосами, что лицо ее пряталось за ними, как за ветвями плакучей ивы.

Рыжик протянул директору свое удостоверение.

— Ну вот! — воскликнул директор, воздвигнулся над столом и пожал Рыжику руку. — Дожили! Попали под огонь прессы!

При этих словах девушка зарыдала так горестно, что Щену захотелось завыть.

Расстроенный Рыжик (он не мог видеть, когда люди плачут) сказал:

— Вы не волнуйтесь, пожалуйста. Я только хотел бы уточнить некоторые факты.

Девушка откинула волосы с лица, и Рыжик увидел такие правдивые голубые глаза, что даже растерялся немного. «Ну какой же это расхититель?» подумал он. Щен, видно, был того же мнения, потому что он пробрался поближе и лизнул ее безвольно повисшую руку.

Девушка вздрогнула, увидела Щена, машинально погладила его по голове и принялась вытирать распухшие глаза.

— Двадцать пять флаконов! — с чувством сказал директор. — И куда тебе такую прорву, Лидия? Ну, я понимаю, флакончик-другой для личного пользования…

— Не брала я их! — закричала Лида, заливаясь густой краской. — Не нужны они мне! Стала бы я из-за них совесть терять!

— Не могли же они сами уйти, — резонно заметил директор. — У них пока еще ножек нету. А на складе ты одна…

— Можно взглянуть на место происшествия? — спросил Рыжик, которому до того стало жаль убитую горем Лиду, что он готов был заплатить за все двадцать пять флаконов — хотя зарплаты бы не хватило, а гонорара не предвиделось.

— Пройдемте в склад, убедитесь лично, — сказал директор.

И они опять прошли по коридору, вышли на лестницу и спустились в подвал, где впритык стояли коробки с одеколоном, кремами, шампунями, многие с красивыми иностранными наклейками. Все это источало разнообразные ароматы, так что Рыжик даже закашлялся, а Щен затряс головой и чихнул.

— Вот, полюбуйтесь, — сказал директор.

Несколько в стороне виднелась большая картонная коробка с гнездами. Половина гнезд была пуста, в остальных виднелись пластмассовые утки, коты, пистолеты с разноцветными пробками.

— Лосьон «Мери», — директор вынул ярко-красную утку и показал Рыжику. — Можно использовать как пульверизатор. Цена четыре рубля пятьдесят копеек.

Рыжик огляделся. Вентиляции в складе, очевидно, не было, и он проветривался зарешеченным окном, находившимся на уровне земли. Решетка шла «солнышком» — широко сверху, узко снизу, большая форточка закрывалась только на ночь.

Окно выходило во двор, ограниченный с трех сторон новыми домами. Рыжик подошел к окну и задумчиво потрогал решетку. Его внимание привлекла группа ребятишек Они сгрудились вокруг худенького малыша лет четырех, который громко ревел, повторяя:

— А я скажу-у! Я папе скажу-у!

— Чего орешь?! — зашипел на него бойкий, занозистый мальчишка лет девяти. Глаза у него так и шныряли по сторонам. — Ну, пойдем, я тебе три пачки мороженого куплю! У самого же горло заболит, врача позовут, в больницу заберут, жадина-говядина!

Услышав о столь мрачной перспективе, малыш перестал реветь и заморгал. А Щен, принюхавшись к лосьону, подошел к решетке, потянул носом, забеспокоился. И тут Рыжик услышал, как Щен сказал ему Внутренним Голосом:

— Пусти меня во двор.

— Ну, вот, начинается, — Рыжик рассердился. — Ты же обещал, что будешь вести себя хорошо!

Директор с недоумением взглянул на него, не понимая, о чем, собственно, речь.

— Я веду себя хорошо, — упрямо сказал Щен. — Но я хочу во двор. Отстегни сворку!

Рыжик, сам не зная почему, послушался. Щен проскользнул через решетку и очутился во дворе. Он подбежал к сгрудившимся в углу ребятам, обнюхал их, но они не обратили на него внимания. Бойкий мальчишка — ребята звали его Леха — уже всучил тем временем малышу сломанный перочинный ножик, и тот любовался им, соображая, как удобно будет вырезать разные штучки на полированном серванте. А Леха вкрадчиво говорил:

— Ты иди, попей молока, чтоб мама не сердилась, а потом выходи. Мы опять поиграем, как вчера, ладно?

Щен отошел от них и двинулся вдоль стены, изредка принюхиваясь.

— Щен! — крикнул Рыжик, который, записывая факты, краем глаза следил за ним. Тот повел ухом и исчез за углом.

— Симпатичный у вас щенок, — сказал директор. — Я, знаете, сам любитель. У меня на даче гончая…

— Разрешите, я схожу за ним, — перебил Рыжик. — Он такой озорной никогда не поймешь, чего ждать…

— Пожалуйста, — сказал директор и, открыв ключом маленькую боковую дверь, поднялся вместе с Рыжиком и Лидой по истертым ступеням во двор.

— Щен, — позвал Рыжик. Никто не ответил, и он поспешно пошел вдоль стены. — Щен, где ты?

— Да вот же он, — сказал директор, заглядывая за угол, где Щен выкопал лапами в мягкой земле довольно глубокую ямку.

— Что ты там делаешь? — сердито закричал Рыжик. — Вылезай немедленно, слышишь?

— Погодите, — вдруг вмешался директор. — Песик ведь у вас не без ума… Интересный песик!

Он наклонился, взял горсть земли, понюхал и протянул Рыжику. Рыжик широко раскрыл глаза: от земли остро пахло лосьоном «Мери».

— Вот это да! — только и вымолвил он.

А Щен сказал Внутренним Голосом:

— Вот так же пахнут куртки, штаны и ботинки у этих мальчишек в углу двора.

— Сюда! — крикнул Рыжик и вслед за Щеном бросился к мальчишкам.

Директор недоуменно двинулся за ними. Лида безразлично смотрела в сторону — ей уже ни до чего не было дела…

Когда Рыжик и Щен подошли к ребятам, те сразу замолчали. Горластый Леха громко засопел.

— Ну-ка, пошли со мной, — Рыжик крепко взял за плечо Леху и повел его к ямке.

Мальчишки сразу дружно заревели в пять голосов, а сам Леха стал испускать такие рулады, какие не снились даже знаменитому тенору Козловскому…

— Признавайтесь, что вы тут делали, — приказал Рыжик.

Мальчишки попытались дать деру, но их перехватили завмаг и Лида.

— Вот я сейчас позову милиционера, он с вами живо разберется, пообещал Рыжик.

Его слова произвели на мальчишек неожиданное действие: они разом умолкли, будто онемели.

— Так что же вы тут делали? — повторил вопрос завмаг.

— Воева-а-али… — прогудел Леха, вытирая рукавом нос.

— Выливали?! — ахнул потрясенный директор.

— Воевали! — прокричал прямо в лицо директору Леха. — Мы водичкой стреляли — будь здоров! Только в глаза попадать не надо — жжется!

— Что? — вскрикнула Лида и бросилась к мальчишкам. — Как… как вы это делали?!

Леха оглядел перепуганных товарищей, вздохнул и решил говорить начистоту.

— Тимку, маленького, запускали через решетку в подвал — он пролезает. Он вынимал пистолеты, уток, ну и все прочее. Мы забирали, а потом шли команда на команду. Кто первый отступит, тот и…

— Миленькие вы мои! — Лида подхватила Щена на руки и поцеловала в холодный нос. — Хорошенькие вы мои!

— На кого я теперь спишу двадцать пять флаконов? — загремел директор. — Где ваши родители, стервецы?

Когда мальчишки услышали о родителях, они подняли такой вой, что Рыжик заткнул уши. Он едва удерживался от смеха, но понимал, что справедливость надо восстановить, а деньги возвратить в магазин. И стал расспрашивать мальчишек, где они живут, предупредив, что если начнут врать, то Щен их сразу разоблачит. Те всхлипывали, однако говорили правду, а когда случайно сбивались, Щен настораживал уши и рычал.

А Лида все гладила Щена и повторяла, что она никогда-никогда еще не видела такого прекрасного, такого замечательного щенка… Щен с достоинством выносил ее ласки и очень гордился, что помог Рыжику восстановить справедливость. И когда он вечером на прогулке рассказал об этом происшествии своим друзьям, радовались все — и Биндюжник, и Дэзик, а Музыкант даже провыл свою любимую песенку: «Раз подрались два щенка». Только Вечно Благодарный покрутил своей тупой мордой и сказал:

— Не наше это дело — лезть в людские дела, мы должны быть послушными и благодарными.

Но его, конечно, никто не поддержал.

С тех пор Лида стала звонить Рыжику в редакцию и приходить по вечерам в сквер, чтобы угостить Щена вкусным кусочком, который он по-братски делил с Музыкантом.

Правда, Редактор Отдела опять был недоволен и сказал, что Рыжик написал материал совершенно не в том ключе… ключе… ключе… Но когда фельетон под заголовком «Чудеса на складе» был напечатан, в редакцию пришло столько откликов, в которых люди радовались за Лиду и благодарили журналиста, что Редактор Отдела смягчился и целую неделю называл Рыжика просто Игорем.