"Прыжок в прошлое" - читать интересную книгу автора (Бакли-Арчер Линда)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Полет над супермаркетом. История Гидеона

– Как приятно наконец увидеть проблески солнца, – заметил детектив инспектор Уилер.

– Да, – рассеянно ответил отец Кэйт. Инспектор Уилер и доктор Дайер шли по долине вдоль речки, которая не была широкой, но из-за сильного течения бурлила, как полноводная река.

– Вы, доктор Дайер, живете в красивой части света.

– Да.

– Послушайте, – смущенно начал инспектор, – уж и не знаю, как сказать, извините, если это вас огорчит, но ученица из школы Кэйт настаивает на том, что видела вчера привидение – фигуру девочки в длинном белом платье. Она также говорила, что привидение – точная копия… Извините. Сорвалось с языка. Я хотел сказать, что привидение было очень похоже на… Кэйт.

– Знаю, – сказал доктор Дайер. – До меня уже донесся этот слух. Я не верю в привидения, инспектор. И не собираюсь прекращать поиски моей живой дочери на основании свидетельства девочки-истерички.

– Конечно. Хотя очень странно, ведь все пять девочек полагают, что видели Кэйт. Однако учительница, находившаяся в классе, ничего не видела. Возможно, это просто случай массовой истерии. Директриса говорит, что вся школа потрясена исчезновением Кэйт. Одна девочка сказала, что Кэйт – то есть привидение – показало ей язык.

Доктор Дайер приподнял бровь.

– А как вы посмотрите на то, – продолжал инспектор, – что в понедельник, после пресс-конференции, я вместе с двумя полицейскими видел девочку, похожую на Кэйт, лежавшую между штангами ворот на школьном футбольном поле? Честно говоря, мы испугались – она и была там, и как-то… не была, если я понятно выражаюсь. Я не желаю употреблять слово «привидение», но этот термин очень подходит в данном случае. Однако она исчезла прежде, чем мы добежали до нее.

Теперь доктор Дайер слушал очень внимательно.

– Что же случилось? Куда она пошла? – спросил отец Кэйт. – Она что-нибудь говорила? Она была в белом?

Инспектор вопросительно посмотрел на доктора Дайера.

– Мы видели ее на порядочном расстоянии – у нее были рыжие волосы, и она была в длинном зеленом платье, больше похожем на одежду из исторической пьесы, чем на вечерний наряд, хотя я не очень-то разбираюсь в фасонах. Платье было не совсем обычное для двенадцатилетней девочки. Так или иначе, если бы не полицейские, я подумал бы, что мне привиделось. Мы обследовали там почву, но ничего не нашли. Доктор Дайер, не возникло ли у вас желания еще что-нибудь мне сказать по этому поводу?

– Нет. А что?

– Вы, кажется, сказали, что не верите в привидения?

– Не верю. Но стоит проанализировать факты. Этому должно быть какое-то объяснение.

– Что ж, если вы придете к каким-то заключениям, поделитесь со мной. Естественно, вы и супруги Скокк будете первыми узнаете о чем-то новом в нашем расследовании.

– Спасибо, инспектор.

Через час инспектору позвонил полицейский из группы, ведущей наблюдение за лабораторией. Он сообщил, что внезапно появившийся доктор Дайер вошел в офис доктора Уильямсона, где базируются ученые из НАСА.

Детектив инспектор Уилер принялся задумчиво грызть свой карандаш. Эти блистательные ученые жестоко ошибаются, думая, что смогут утаить что-то от Дэна Уилера. Полицейский сел в машину и поехал в ближайший супермаркет за готовой едой для холостяков – его холодильник был пуст.

Гидеон терпеливо направлял лошадей по извилистой темной тропе обратно, к главной дороге. Если бы миссис Бинг увидела плачевное состояние своих любимых детей после одного дня пути, она настояла бы, чтобы они немедленно вернулись в Бэслоу-Холл. Ханна делала все что могла для Сидни, преподобного Ледбьюри и кучера. Джека няня укутала в свою пелерину и посадила к себе на колени. После всех волнений у малыша зуб на зуб не попадал от холода и усталости. Но он был терпеливым ребенком и молча сносил все неудобства. Сидни и кучер заснули, как только карета двинулась. Преподобный Ледбьюри молча сидел в темноте, озадаченный тем, что случилось. Через полчаса он достал бутылку своего портвейна и вскоре слегка повеселел, с трудом удержавшись от искушения угостить Гидеона. Этот малый появился, может быть, и в нужный момент. Но он слуга, и доверять ему нельзя. Нет, ей-богу, леопард так легко не меняет свои пятнышки.

Поскольку Питер и Кэйт вышли из этого тяжелого испытания относительно невредимыми, они сели наверху с Гидеоном. Они всматривались в темноту и следили за ветками деревьев, которые могли больно ударить по глазам или скинуть их с высокого сиденья. Каждый раз, когда карета проваливалась в глубокую колею, Нед Портер, привязанный вместе с багажом, издавал непроизвольный стон. Движение кареты почти убаюкало Кэйт, и она прислонилась к Питеру. Он не возражал, так было теплее. Питер вдыхал прохладный ночной воздух, особенно приятный после жаркого дня, и смотрел на небо. Сквозь мелькающие березовые листья ему иногда удавалось видеть звезды, подмигивающие из далекой Вселенной, и он вспомнил рассказ доктора Дайера о темной материи. Питер взглянул на спокойное внимательное лицо Гидеона. «Это не мое время, – подумал Питер. Я не должен быть здесь. Но возвращаться я не хочу – пока не хочу».

– Я рад, что вы снова с нами, Гидеон, – сказал он.

Рука Гидеона внезапно взлетела вверх и откинула ветку, которая чуть не ударила Питера по лицу.

– Я обещал, что помогу вам, – сказал Гидеон. Как только они вернулись на главную дорогу к Личфилду, путешествие стало гораздо более спокойным. Питер задремал, и ему показалось, что он медленно едет в автомобиле по скучному шоссе, освещенному привычными уличными фонарями.

Неожиданно мальчик вздрогнул от резкого металлического звука. Кэйт тоже проснулась. Когда Питер открыл глаза, ему показалось, что он смотрит на мир сквозь темные очки.

– Питер! – крикнула Кэйт. – Мы одновременно растворились. Ой, мы вернулись!

Сначала Питер видел только шоссе и разделительные полосы на нем. Он понял, где находится, встретившись взглядом с женщиной, которая только что врезалась переполненной тележкой из супермаркета в красный спортивный автомобиль. Двое ее детей показывали пальцами на Питера с Кэйт и визжали от восторга. Взрослые, похоже, испытывали другие чувства. Разгневанный хозяин машины кричал на женщину:

– Вам для вождения таких тележек надо получать водительские права! Почему вы не смотрели, куда… – Увидев мальчика и девочку в странном одеянии, проплывающих в метре над тележкой, он осекся, и у него некрасиво отвисла челюсть. Кэйт не удержалась и помахала ему рукой.

Питер оглядывал скучное облачное небо, ряд искусственных рождественских елок на крыше супермаркета, кучку покупателей, застывших как в кино, созерцая необычное зрелище. Кто-то закричал. Молодой человек достал фотоаппарат и стал фотографировать Питера и Кэйт, вздрогнувших от вспышки. Вдруг будто кто-то нажал на телевизионный пульт, и картинка сменилась. Питер увидел звездное небо и качающиеся деревья, услышал лошадиный храп и топот копыт. В течение нескольких мгновений он мог по собственному желанию колыхаться между летней ночью и зимней автостоянкой. И тут в их сознание проник взволнованный голос:

– Мастер Питер! Мистрис Кэйт! Вы в тумане. Если вы намерены покинуть этот мир, доброго пути… Желаю вам поспеть…

Слова Гидеона вернули Кэйт и Питера обратно в 1763 год. Гидеон остановил карету и уставился на них, выжидая, когда они полностью обретут свои очертания.

– Зачем вы позвали нас обратно? – расстроилась Кэйт.

– Сожалею, мистрис Кэйт, я только хотел пожелать вам доброго пути, – ответил Гидеон.

– Ну что ты говоришь? – зашипел Питер. – Он вовсе не виноват.

Кэйт была с ним не согласна, но ничего не сказала. Гидеон прищелкнул языком, отпустил поводья, и четверка лошадей снова потащила тяжелую карету. Гидеон и дети находились под впечатлением произошедшего и долго ехали молча. Неожиданно бормотание Неда Портера заставило их обернуться. Путешественники вовсе забыли о разбойнике. Голос у него был глуховат, потому что он мог поднять голову не больше чем на дюйм.

– Я нутром почувствовал, что это те двое. Мне велели не спускать с них глаз. У вас очень ценный груз…

– Кто сказал?.. – Гидеон не закончил фразы. Нед рассмеялся.

– Мистер Сеймур… Так это вы. Похоже, на вас большой спрос, по крайней мере в определенных кругах. Я не хотел бы оказаться на вашем месте, даже за шкатулку с бриллиантовыми ожерельями.

– Еще раз откроешь рот – получишь затычку, – предупредил Гидеон.

Однако Нед не сдавался.

– Надеюсь, у вас была серьезная причина разминуться с Ворюгой и его разбойниками, поскольку я не представляю, как вы могли удрать. Дегтярник пообещал свернуть шеи всем бродягам между Личфилдом и Ковент-Гарденом, если они не донесут на вас. Хотя бриллиантовое ожерелье могло бы стать достаточной платой за то, чтобы мой рот больше не раскрывался.

– Заткнись! – крикнул Гидеон.

Нед больше не сказал ни слова, и Питер не придал значения довольному выражению лица разбойника, внезапно освещенного луной.

Кэйт наклонилась и прошептала на ухо Питеру:

– Что все это означает? Кто такой Гидеон? Преподобный Ледбьюри относится к нему с большим подозрением. Ты думаешь, мы можем ему доверять?

Питер в бешенстве взглянул на нее.

– Как ты можешь такое говорить после всего, что он для нас сделал?

– Хорошо, хорошо. – Кэйт подняла руки в знак примирения. – Виновата, не то сказала. А что это за Ворюга?

– Не знаю! И сейчас не собираюсь спрашивать об этом Гидеона.

Когда путешественники добрались до Личфил-да, Гидеон спросил ночного сторожа – сгорбленного и дряхлого старика, – как дойти до магистрата.

Уже было далеко за полночь, когда они подъехали к солидному четырехэтажному дому из красного кирпича. Преподобный Ледбьюри громко постучал в дверь. На стук никто не ответил. И даже раскатистый голос преподобного не смог пробудить магистрат ото сна. Наконец на втором этаже открылись деревянные ставни.

– Что за дьявол устраивает такой шум в ночную пору? – послышалось из темноты. Затем ставни с треском захлопнулись, однако в доме послышалось движение, и сквозь щели в ставнях пробился свет горящей свечи. Уставшая компания терпеливо ждала. В небе мерцали звезды, обласканные теплым юго-западным ветром. На фоне поблескивающего купола Вселенной черными силуэтами возвышались три шпиля собора. И вот в дверях появился судья в длинной ночной рубашке и колпаке. Прищурившись, он всматривался в темноту. Рядом с ним возникли его миниатюрная жена и крепкого телосложения слуга с фонарем.

Судья прикрыл от ветра свечу и подозрительно рассматривал гостей.

– Доброго вам вечера, сэр, – сказал, выступив вперед, преподобный. – На нас напал разбойник, мы его захватили и доставили к вам, чтобы вы его арестовали.

– Разбойник, в самом деле? Дайте-ка мне посмотреть на этого подлеца! Фонарь сюда!

Слуга взял у судьи свечу и передал ему медный фонарь. Судья одного за другим осмотрел всех членов компании, освещая фонарем их лица. Подойдя к человеку, связанному старой веревкой, судья остановился:

– Это он? Разбойник?

Когда ему сообщили, что перед ним тот самый мерзкий Нед Портер, судья не мог сдержать волнения.

– Право слово! – воскликнул он. – Неда Портера разыскивают в пяти графствах. Какой замечательный улов доставили вы мне, леди и джентльмены!

Связанного разбойника грубо втолкнули в темный подвал магистрата. Обозленный кучер плюнул в него и с удовольствием закрыл засов. Все это время Портер мило улыбался и даже пожелал всем спокойной ночи.

– Есть ли что-нибудь более омерзительное, – взорвался преподобный Ледбьюри, – чем подлый преступник, подражающий хорошим манерам порядочных людей. Чем скорее мир избавится от Неда Портера, тем лучше. Могу я спросить, сэр, когда следующий день повешения?

– Сначала негодяя надо судить, – заметил Гидеон.

Преподобный Ледбьюри кинул на Гидеона испепеляющий взгляд и обернулся к судье.

– Я вернусь к вам утром, чтобы дать полный отчет о его преступлении против нас и нашего имущества. А теперь, если вы позволите, мы поищем себе пристанище на ночь. Может, ваш слуга проводит нас в гостиницу «Георг»?

Судья, очень довольный неожиданной добычей, пожелал им спокойной ночи и приказал слуге, который тоже был в ночной рубахе, отвести путешественников в указанную гостиницу на Берд-стрит.

На следующее утро путешественники поднялись поздно. Проливной дождь, мешавший спать ночью, не утих. Гостиницу «Георг» нельзя было назвать ни роскошным, ни хотя бы комфортабельным жильем, ни даже особенно чистым. Постояльцы размещались в общих комнатах и даже в общих постелях. Преподобного Ледбьюри, Сидни и Питера запихнули в одну комнату, а Ханну, Джека и Кэйт – в другую. Питер полчаса терпел жуткий храп преподобного и звуки, издаваемые его голодным животом, а также присвист Сидни, у которого не хватало зубов. В конце концов Питер спустился вниз и присоединился к Гидеону и кучеру, спавшим в сарае вместе с лошадьми.

– Этот хлеб скорее сделан из мела и пепла, чем из муки, – проворчал преподобный Ледбьюри.

Все, кроме Гидеона и кучера, в дурном настроении сидели у голого деревянного стола за скудным завтраком. В столовой, пахнущей сыростью, царил полумрак. У преподобного отекли руки и лицо. Все, как безумные, чесались. Джек задрал рубашку и разглядывал красные следы укусов на груди.

– Вы хуже обезьян, – сказал преподобный.

Он рассмеялся, но смех получился неестественным. Преподобный наблюдал за Сидни, который стоял у окна и рассматривал в маленькое зеркальце поврежденную челюсть и зубы – вернее, их отсутствие. Даже Питеру стало его жалко. Преподобный поднялся из-за стола, подошел к окну и похлопал Сидни по спине.

– Не бойтесь, молодой человек, я знаю в Сент-Джеймсе магазин, где вам сделают деревянные зубы лучше прежних. Ваша дражайшая матушка и не заметит разницы.

Сидни кивнул, однако трудно было сказать, кто больше расстроен – Сидни или преподобный, мучимый виной из-за того, что не смог обеспечить безопасность детей своей кузины.

Появление Гидеона и кучера вывело преподобного из состояния отчаяния, поскольку он был не из тех, кто долго предается унынию. Он обернулся и поздоровался с вошедшими.

– Как твоя голова, Мартин? – спросил он кучера.

– Не хуже, чем если бы я за ужином выпил галлон сидра, сэр, – ответил кучер. – Об этом приключении можно будет рассказывать детишкам.

– Хорошо сказано, Мартин. В конце месяца получишь лишний шиллинг.

– Благодарю вас, преподобный, – Мартин приподнял шляпу. – Мы ведь найдем, как его лучше пристроить, а, сэр?

– Точно, Мартин.

«И это благодаря Гидеону!» – подумал Питер.

– Беда, что этот негодяй удрал с вашим золотом, сэр, – добавил кучер.

Преподобный шлепнул себя по ляжкам.

– Эх! – воскликнул он. – Не надо грустить! Посмотрите, что у меня есть!

Преподобный вытащил кошелек с монетами из кармана жилета и потряс им так, что все услышали звон металла.

– Вот оно, мое золото, – сказал он. – Пособник Неда удрал с поддельными монетами, которые я положил специально на такой случай. Те монеты не имеют никакой ценности. Я говорил вам, мы обыграем джентльменов с большой дороги!

Все засмеялись, развеселились и стали хлопать ладонями по столу. Только Гидеон, казалось, не желает присоединяться к веселью.

– Что за кислый вид, мистер Сеймур? Только не говорите мне, что вы этого не одобряете.

Гидеон подавил в себе раздражение.

– При всем моем уважении, сэр, за это наказывают смертью. Может, есть лучший способ уберечься, чем возить с собой поддельные деньги, о которых вы всем сообщаете?

– Да ну вас, сэр. Вы брюзжите, как старуха. Раз Нед Портер за решеткой, то его пособник не посмеет приблизиться к нам и на милю.

– Будем надеяться, что у него нет каких-нибудь друзей…

– Итак, мистер Сеймур, вы хотели бы отдать мое золото, заработанное с таким трудом, этому разбойнику?

– А вы не допускаете, сэр, что бывают обстоятельства, когда даже порядочные люди нарушают законы?

Преподобный не отвечал.

– Если позволите, сэр, – продолжал Гидеон, – я бы хотел поехать вперед, чтобы обследовать окрестности. Меня предупреждали, что в этих местах есть и другие злодеи, кроме Неда Портера.

– А можно мне поехать с вами? – воскликнул Питер.

– Превосходная идея. Возьмите мальчика, пусть поучится, – сказал преподобный. – Все остальные могут отдыхать, пока я завершу свои дела с судьей. Возвращайтесь сюда к полудню.

– Но… – сказала Кэйт, умоляюще глядя на Питера.

– Гидеон на своем коне двоих не увезет, – заметил Питер.

Кэйт нахмурилась.

– Но ты – горожанин, и не знаешь, как управлять лошадью…

Все скептически глянули на Кэйт, будто она сказала, что Питер не умеет пользоваться ножом и вилкой.

– Извините, – быстро поправилась Кэйт. – Я пошутила. Мне просто тоже хотелось поехать.

– Был бы рад составить вам компанию, мистрис Кэйт, – улыбнулся Гидеон.

Кэйт вопросительно глянула на Питера. Питер понял это так: «Пусть будет по-твоему».

Питер не понял, то ли Гидеон проявил тактичность, то ли посмеивался про себя, отвернувшись в сторону, когда Питер пытался взобраться на Полуночника. Эти попытки заняли у него добрых пять минут, и Полуночник все-таки сразу же скинул его с себя. Ну почему, думал Питер, его родители всегда были против того, чтобы сын учился верховой езде? Гидеон наконец сжалился над ним, сам взобрался на коня и поднял Питера. Гидеон предложил ему держаться за него, но Питер отказался, сказав, что у него хорошее чувство равновесия. Однако, как только Полуночник пустился галопом, Питер схватился за рубашку Гидеона. Через пять миль пути ноги Питера онемели, его слегка укачало, но ему уже начинала нравиться езда на лошади.

– Представьте себе карету, которая движется сама, без лошадей, только намного скорее, – сказал Питер Гидеону. – А потом представьте себе гладкие твердые дороги, на которых никогда не бывает грязи. Поездка из Лондона в Дербишир заняла бы у нас меньше трех часов – и это зимой.

Похоже, сказанное произвело на Гидеона сильное впечатление.

– А еще, – продолжал Питер, – если в наше время на нас нападет разбойник, надо лишь позвонить по номеру 999 и тут же, через минуту, появится машина с мигающими огнями и сиреной, с вооруженными полицейскими.

– И что они сделают с этим разбойником? – спросил Гидеон. – Отведут в суд или повесят?

– Повесят? О, нет! В наши дни никого не вешают. Даже убийц. Даже тех, кто убивает много народу. Полицейские доставят его в тюрьму. И он, вероятно, останется там до конца своей жизни.

– Однажды я имел несчастье посещать кое-кого в Ньюгейтской тюрьме. Если ваши тюрьмы такие же отвратительные, как Ньюгейт, то милосерднее было бы его повесить.

– Почему? Что это за тюрьма?

– Это ад на земле. Там такая омерзительная вонь, что рвота начинается даже у людей с крепким желудком… А крики и стоны заключенных так ужасны, что у вас останавливается сердце. Но хуже всего – смотреть в глаза тех, кто чахнет там… Господи, умоляю Тебя, пусть мне не придется еще раз увидеть Ньюгейт. Но неужели это правда, что в ваше время власти никого не вешают? Даже за страшное преступление?

– Да, – ответил Питер.

– Но если дурным людям не нужно бояться Джека Кетча и его петли, то неужели ваши улицы не заполняют толпы убийц?

– Во всяком случае, я еще ни одного не встречал.

Гидеон задумался и направил Полуночника на холм, откуда открывался вид на окрестности видно на много миль вокруг. Полуночник тяжело дышал, и от его боков в холодном туманном воздухе валил пар. Гидеон и Питер спустились с коня, чтобы дать ему отдохнуть. С большого дуба, под которым они укрылись, им на спины упали капли дождя. Внезапно Гидеон громко закричал, и его крик разнесся по полям, усеянным маками:

– Девять! Девять! Девять! Питер тихонько захихикал.

– Кричи не кричи 999, ничего не поможет, – удрученно пробормотал Гидеон. Питер чуть не задохнулся от душившего его смеха, по его щекам потекли слезы. Гидеон страшно оскорбился и толкнул Питера в мокрую траву.

– Да это все фантазии! – тоже рассмеявшись, крикнул он. – Не что иное, как воображение озорного (тут Гидеон толкнул Питера носком своего сапога) плутишки!

– Но это правда! Клянусь, это правда! Я имел в виду, что если позвонить по телефону…

– Опять этот те-ле-фон, – сказал Гидеон, делая вид, что его терпение кончилось. – Оставьте вы этот те-ле-фон.

– Это же просто! – Питер попытался показать, что нужно делать: – Если вам нужна экстренная помощь, вы просто набираете 999, но у всех служб помощи есть и свои номера, а потом прикладываете телефон к уху и говорите кому-то… ну… где-то там.

Гидеон громко расхохотался.

– Хватит! Будущее для меня – чужеземная страна. Пока я не увижу все своими глазами, я в это не поверю.

– Но я только начал, – возразил Питер. – Я еще не рассказал о телевизоре, компьютерных играх, ДНК, телескопе Хаббла и нанотехнологии…

Вдруг выражение лица Гидеона резко изменилось, и он поднял руку, чтобы Питер притих.

– Дым от горящего дерева, – сказал Гидеон и стал спускаться с холма, направив Полуночника к высокой траве. Там, в глубокой яме, в которой можно было укрыться от ветра и дождя, они обнаружили остатки большого костра. Земля и папоротник вокруг были хорошо утрамбованы. На земле валялись кости жареных зайцев и какой-то птицы, вероятно, голубя. А еще два небольших пустых деревянных сундучка и порванная ночная рубаха.

Гидеон все внимательно осмотрел, не пропуская ни одной детали. Он поднял брошенную бутыль и понюхал.

– Бренди, – сообщил он. – И никаких следов от лошадей… это банда бродяг. Могу с уверенностью сказать, что их, по крайней мере, шестеро.

– Каких бродяг? – спросил Питер.

– Они скитаются по стране, выискивая наивных путешественников, и бывают пострашнее таких, как Нед Портер, потому что нападают группой, а поскольку у них нет лошадей и они не могут быстро убежать, то часто приканчивают своих жертв.

– Но почему вы уверены, что это бродяги? – удивился Питер. – Может, это туристы устраивали пикник.

Вопрос озадачил Гидеона.

– Туристы? Пикник?

– Неважно, – сказал Питер. – Может, просто путешественники останавливались позавтракать.

– Какой путешественник оставит такие сундуки? Нет, мастер Питер, этих людей интересовало только содержимое сундуков. Это банда разбойников.

Взгляд Гидеона упал на маленькую тряпку, он поднял ее. От середины тряпки тянулась кровавая полоска.

– Никогда не позволяй крови другого человека тупить твое оружие, – произнес Гидеон странным глухим голосом, будто в этот момент о ком-то подумал. Это навело Питера на мысль о Дегтярнике. Гидеон кинул тряпицу в догорающие угли костра. Питера пробрала дрожь.

– Будем надеяться, что Нед Портер и его помощник не связаны с ними, – сказал Гидеон. – Поехали, надо сообщить обо всем преподобному. Это действительно пренеприятные новости.

Полуночник вез их обратно в Личфилд под моросящим дождем. Коню передалось плохое настроение хозяина: бархатистые ноздри подрагивали, а бока нервно подергивались. Гидеон был внимателен и сосредоточен. Чтобы не пропустить появления банды разбойников, он постоянно оглядывал все вокруг. Но если разбойники и следили за ними, то решили оставаться вне поля зрения, прячась за деревьями и кустами или растянувшись в каком-нибудь овраге. Питер крепко держался за Гидеона и чувствовал его напряжение. Лишь когда они выехали из леса целыми и невредимыми, оба путника расслабились.

– Чую, их сейчас здесь нет, – сказал Гидеон.

– Но разве мы не в безопасности, сидя на лошади? – спросил Питер.

– Несколько человек с легкостью могут остановить коня и стащить с него всадника. К тому же ноги коня нетрудно и сломать… – И быстро добавил: – Не бойтесь, мастер Питер. Печально, но мне пришлось научиться, как справляться с дурными людьми.

Однако Питер был вовсе не так напуган, как думал Гидеон. Чего ему бояться, если он сидел на спине этого великолепного животного рядом с человеком, справившимся одной рукой со знаменитым бандитом?

Когда до Личфилда оставалась какая-то миля пути, дорога стала более оживленной, и Гидеон решил, что здесь на них вряд ли нападут. Полуночник замедлил шаг, и всадники разговорились.

– Я вижу, что мистрис Кэйт мучительно переживает разлуку с семьей. А вы не тоскуете по своему дому и по вашему времени?

– Тоскую… но в своем времени я не так уж часто вижусь со своей семьей. Мама и папа много работают за границей. Когда их нет дома, за мной присматривает Маргрит, моя гувернантка.

– Ваша мать работает?

– Да. В нашем времени многие матери работают.

– И при этом у вас есть прислуга?

– Да, – ответил озадаченный Питер. – А почему бы ей не быть?

– Если у вас есть деньги на содержание прислуги, то зачем же вашей матери работать?

– Она работает не только из-за денег, ей просто это нравится.

– Возможно, в ваше время другая работа… А ваша прислуга ирландка? Мне нравятся ирландцы. Они всегда готовы попеть и пошутить.

– Не понимаю.

– Мистрис Маргрит. Она ирландка?

– Она немка… У Кэйт все по-другому, это трудно объяснить. Она из большой семьи. Все они, я думаю, очень дружны. А у моих родителей действительно очень важная нервная работа. Мне кажется, большую часть времени они меня вообще не замечают.

– Я что-то не припоминаю, чтобы мои мать и отец пребывали в праздности, – с теплом в голосе сказал Гидеон. – Я думаю, это в природе вещей, что родители всегда заняты. – Он указал на ласточек, которые летали над полем среди роящейся мошкары. – Посмотри на птиц, они от рассвета до заката носятся в поисках пищи, пытаясь накормить своих птенцов. Чаще всего у родителей просто нет свободного времени, чтобы побыть со своими детьми. Для игр у тебя есть братья и сестры.

– Я – единственный ребенок.

– А-а… – протянул Гидеон. – Лорд Льюксон, – продолжал он, – которому я служил больше семи лет, тоже был единственным ребенком. У его отца, очень богатого человека, было полно свободного времени, однако его сын от этого лучше не стал.

– Это о нем вы рассказывали миссис Бинг? Это он всегда посещал Тибурн в день повешения?

– Именно он. Однажды, когда лорд Льюксон был уже почти взрослым, чуть старше вас, его отец разрезал спелое красное яблоко и обнаружил там червяка, который съел всю мякоть. Отец лорда Льюксона всегда был строг с ним. И в то утро он в ярости обернулся к сыну и сказал:

– Ты, как это яблоко, внутри гнилой. Я и сейчас не могу тобой гордиться и сомневаюсь, что когда-нибудь смогу это сделать.

– А почему отец так на него сердился?

– Не знаю. Я слышал эту историю от его слуги. Но что такого мог сделать мальчик? Родители, как правило, требуют от ребенка больше, чем он может сделать. Похоже, сильнее всего из-за этого страдает самый старший… Увы, вскоре после этого отец лорда Льюксона умер. Очень тяжело потерять уважение своего отца. Это очень угнетало лорда Льюксона. Я считаю, в этом его трагедия.

– А зачем вы работали у лорда Льюксона, если он такой плохой человек?

– У меня не было выбора.

– Вы мне про это расскажете? Гидеон кивнул.

– Если хотите. В этой истории нет ничего необычного. У многих детей судьба гораздо хуже.

Гидеон немного помолчал, собираясь с мыслями. А Питеру хотелось, чтобы Гидеон успел все рассказать до прибытия в Личфилд.

– Моя мать, мой отец и восемь из девяти моих братьев и сестер умерли, – начал Гидеон.

Питер вздохнул.

– Ужасно.

– Это случилось много лет тому назад.

– Так кто же вас растил?

– До десяти лет – моя мама… а потом один человек, о котором у меня нет причин вспоминать с любовью.

Отец Гидеона, искусный столяр-краснодеревщик, умер, когда мальчику было два года, и матери пришлось самой тащить всю большую семью. Вскоре внезапно умер один из старших братьев, и семья переехала из Сомерсета в Суррей, в маленькую деревню Эбинджер, где жила единственная оставшаяся в живых мамина сестра. Мать Гидеона снова вышла замуж за жителя этой деревни, Джошуа Сеймура, и у них родились двое детей – мальчик Джошуа и девочка. Однажды в марте, когда Гидеону было десять лет, в деревне началась эпидемия скарлатины. После тяжелой зимы, когда было плохо с едой, смогли выжить только Гидеон и его сводный брат, шестилетний Джошуа. На смертном одре миссис Сеймур написала письмо пастору, умоляя его найти жилье для ее маленьких мальчиков. Она писала, что они честные, богобоязненные дети, которые знают буквы и не страшатся тяжелой работы.

Вот так местный помещик обзавелся двумя рабами. Не получая ни гроша за работу, вечно голодные и замерзшие, а часто и избитые, мальчики влачили жалкое существование, но по крайней мере, они были вместе. Только тогда, когда помещик уезжал по делам, или в воскресенье, когда их одевали в хорошую одежду и показывали в церкви как образец великодушия хозяина, они получали некоторую передышку.

В день пятнадцатилетия повар дал Гидеону кружку сидра, чтобы тот отпраздновал свой день рождения. Не будучи привычным к хмельным напиткам, Гидеон грохнул японскую чашу о каменный пол в тот самый момент, когда хозяин с пустыми руками и в плохом настроении возвращался с утренней рыб-ной ловли. Он вытащил Гидеона во двор, разорвал на спине рубашку и бил до крови, пока тот не потерял сознание, а затем привел в чувство, вылив на него ведро ледяной воды. Бедный Джошуа следил за этим из окна и заливался слезами.

В ту ночь Гидеон дал клятву, что убежит и начнет новую жизнь, но вернется за Джошуа при первой возможности.

– Но почему вы никому об этом не рассказали? – удивился Питер. – Наверняка местная полиция, или судья, или кто-нибудь еще могли запретить хозяину бить вас. В наше время бить детей считается противозаконным. Если бы про кого-то такое узнали, его посадили бы в тюрьму.

– Противозаконно! Если бы в этой стране был закон, то в тюрьме оказалось бы людей больше, чем на свободе! Но как странно это слышать – не вешают! не бьют! Выходит, в будущем нас ожидает рай на земле!

– Ну, не совсем… Итак, вы сбежали?

– Я сглупил, убежав в ту же ночь. Нужно было дождаться весны. Я направился в Лондон, но не добрался даже до Эшера.

Гидеон рассказал, как быстро съел прихваченные с собой сыр и хлеб. Опасаясь погони, мальчик шел не по дорогам. Он безнадежно заблудился, шагая по бесконечным полям под хмурым небом, и чуть не умер от холода, когда спал на земле под замерзшими кустами. Дважды он вымаливал у фермеров какую-то еду, но всякий раз они прогоняли его со своей земли. После десяти дней скитаний, ослабевший от голода и холода, он принял решение. Он должен украсть чего-нибудь поесть, иначе умрет. Десятилетний мальчик упал на колени в мерзлую траву и стал молить о прощении. Гидеон объяснял, что обещал забрать Джошуа, а если он умрет, то его младшего брата некому будет спасти.

Добравшись до маленькой фермы около Оксшотта, Гидеон издали наблюдал за домом, пока фермер с собакой не ушли в поля. Тогда он пробрался во двор и, почувствовав дразнящий запах еды, подошел к кухонной двери. Сердце Гидеона бешено заколотилось, когда он заглянул в закопченное окошко. На выскобленном деревянном столе лежали три пирога. В кухне никого не было. Гидеон толкнул незапертую дверь, которая предательски скрипнула, и прокрался в дом. От страха он готов был убежать, но вспомнил о Джошуа. Он схватил пирог и, обжегшись, выронил его. Пирог с шумом шлепнулся на стол. Гидеон замер, ожидая, что услышит чьи-нибудь шаги, но было тихо. Тогда он снял с крючка ложку и пробил ею толстую сальную корку. Из пирога вырвалось облако душистого пара. Гидеон зачерпнул полную ложку мяса, поднес ее ко рту и стал дуть. Каким блаженством было ощущать в животе горячую пищу! Он проглотил еще одну ложку, потом еще и еще, понимая, что должен бежать, пока есть возможность.

Сначала он услышал глухое рычание пса. Жена фермера, которая была в сарае около заболевшей коровы, увидела, как Гидеон забрался в кухню, и побежала за мужем. И вот фермер стоял в дверях кухни, в одной руке держа косу, а другой придерживая собаку. Большая лохматая дворняга скалила зубы и рвалась броситься и схватить Гидеона за глотку.

– Последние пять дней у меня во рту не было ни крошки еды! Будьте милосердны! – крикнул Гидеон.

Фермер ни секунды не колебался и отпустил пса. Гидеон швырнул в собаку деревянный стул и кинулся в комнату, а оттуда к входной двери. Он добежал до сарая и запрыгнул на кучу хвороста, а затем взвился вверх и ухватился за балку стропил. Ноги его свисали в опасной близости от собачьих челюстей. После нескольких попыток Гидеону удалось уцепиться за балку обеими ногами, и он дюйм за дюймом начал продвигаться к ближайшему углу сарая. Там был виден свет, пробивающийся сквозь прореху в крыше.

Фермер с перекошенным лицом кричал, что отучит его воровать чужой ужин.

– Что он делает с нашей крышей? – завопила жена фермера, когда Гидеон начал отчаянно колотить кулаком по кровле.

Слышно было, как сначала одна, а потом три или четыре черепицы разбились о брусчатку двора. Гидеон пролез через проделанную дыру и вскарабкался на заостренную крышу. Там он сел верхом на конек и постарался успокоить дыхание. Огромный пес заливался лаем. Разгневанный фермер наклонился, поднял камень и прицелился. Тут на узкой дорожке, ведущей к ферме, Гидеон увидел изящного всадника в великолепном камзоле небесно-голубого цвета. Вся эта заварушка привлекла внимание джентльмена. Камень просвистел в воздухе и нашел свою цель. Полдюйма выше – и Гидеон остался бы без глаза; однако камень ударил по скуле, и он потерял равновесие. Сползая с крыши, Гидеон ухватился за край дыры, которую сам и проделал. Внезапно две черепицы вывалились, и он полетел вниз, отчаянно пытаясь за что-то зацепиться. «Это конец, – подумал Гидеон. – Сломаю шею. Вот и наказание за проступок!»

Время, казалось, замедлилось, и Гидеон различал все с ужасающей ясностью: вот собака, обезумевшая от лая; вот фермер с выражением торжествующего ожидания на лице; вот прекрасный всадник на черном коне… На глаза попалась железная балка, торчащая из стены. Не раздумывая, Гидеон вытянул руку, ухватился за нее и повис, как маятник, приблизительно в шести футах от земли. Пес только этого и ждал. Он подпрыгнул и вонзил зубы в икру левой ноги мальчика. Взвыв от боли, Гидеон попытался поднять ноги выше.

– Позовите собаку, сэр! – крикнул молодой человек. – Парень не в состоянии обороняться!

Вздрогнув от неожиданности, фермер обернулся.

– Вам-то что за дело, милорд? Этот воришка стащил мой ужин!

– И он должен расплачиваться за ужин своими ногами? Вот, возьмите. Купите себе дюжину ужинов.

Джентльмен бросил в пыль двора пригоршню монет. Фермер и его жена быстренько их подобрали.

– Немедленно позовите собаку, если не хотите познакомиться с моим хлыстом.

Фермер нахмурился, но не двинулся с места. Гидеон, у которого уже разжимались руки, дольше не мог сгибать колени. Пес снова пошел в атаку. В этот раз на другую ногу. Когда его зубы прорвали мышцы, Гидеон издал отчаянный вопль. Тогда джентльмен выстрелил из пистолета в воздух, и пес тут же исчез из виду. Молодой человек подвел коня под Гидеона и велел тому спрыгнуть.

– Вам лучше поехать со мной. Вы умеете скакать на лошади?

– Это был лорд Льюксон? – спросил Питер.

– Да, это был он. Он спас меня.

– Если он так поступил, то он не может быть плохим человеком.

– В тот день и в другие дни я видел проявление его замечательных качеств. Когда я впоследствии спросил его, почему он был так добр ко мне, он сказал: «Любой дурак увидел бы, что ты умираешь от голода. Я понимал, что ты хочешь жить. Хотя многие, не задумываясь, осудили бы тебя». Я никогда этого не забуду. А то, что у меня на глазах лорд Льюксон постепенно утратил многие прекрасные качества, мучает меня до сих пор.

– Собака вас сильно поранила? – спросил Питер.

Гидеон спустил чулок, и Питер увидел, что от ступней до колен ноги были покрыты шрамами. Питер вздохнул.

– Вот ужас! Вы храбрее меня. Я бы этого не вынес.

– Физическая боль быстро проходит. А вот кое-что другое приходится долго лечить.

Над зелеными полянами показались три величественных шпиля городского собора Личфилда. Путники проехали мимо собора и направились к гостинице «Георг». Как только они въехали во двор, им навстречу выбежала Кэйт:

– Преподобный только что вернулся с новостями. Нед Портер ночью удрал из подвала магистрата.