"Пурпурные кружева" - читать интересную книгу автора (Ли Линда Фрэнсис)

Глава 9

Последующие дни не были отмечены сколько-нибудь знаменательными событиями. Правда, Лили стала ежедневно совершать прогулки верхом, и Морган теперь видел ее довольно редко. Его самого это скорее радовало, чем огорчало, поскольку стоило этой женщине оказаться рядом, как его устойчивый, прочный мир начинал расползаться по швам, а сам он принимался подвергать сомнению все, во что прежде нерушимо верил.

На протяжении долгих лет Морган был полностью поглощен своей работой и редко думал о Дженни, но с тех пор как он оказался здесь и встретил Лили, все изменилось. Он по-прежнему выполнял свою работу, но воспоминания стали тревожить его все чаще и чаще. Морган изнурял себя физическим трудом, чтобы хоть на какое-то время забыть о ней, однако все было тщетно.

Морган не раз говорил себе, что тут нечему удивляться. Когда каждый день сталкиваешься с женщиной вроде Лили, поневоле начинаешь сравнивать ее с той чистой и наивной девушкой, какой была Дженни. Лили Блэкмор оказалась полной ее противоположностью, – она шла по жизни, не задумываясь о таких мелочах, как стыд и приличия. И все же порой в душу Моргана закрадывалось сомнение: а так ли это на самом деле? Он не мог не обратить внимания на то, что у Дженни и Лили очень много общего. Когда он ловил себя на подобных мыслях, его тут же охватывал гнев. Как можно даже думать об этом? Лили – падшая женщина, для которой не существует норм морали, а Дженни… А Дженни больше нет.

Вечером в пятницу Морган, опустившись на колени, вставлял новое стекло в подвальное окошко со стороны сада. Дети играли наверху, а Марки и Жожо, как обычно, где-то болтались. Вспомнив о нерадивых поваре и дворецком, Морган недовольно хмыкнул.

В этот момент издали донесся быстрый, дробный стук лошадиных копыт, а вслед за этим прозвучали громкие крики и веселые восклицания. Можно было не сомневаться, что радостные возгласы наездников слышны во всех домах, расположенных на расстоянии не менее четверти мили от Блэкмор-Хауса. Удивленный, Морган вытер руки и посмотрел в ту сторону, откуда доносился шум.

Когда же ездоки показались из-за угла, со стороны Седьмой авеню, сердце замерло у него в груди. Трое наездников неслись бешеным галопом. Одно неверное движение – и любой из них мог сломать себе шею. Это было чересчур опасно. Чересчур беспечно! Однако вся троица беззаботно хохотала, как будто никому из них не приходило в голову, что они рискуют жизнью. «Да это же настоящие скачки!» – подумал с раздражением Морган.

И Лили Блэкмор, конечно, была впереди.

– Дьявол! – не удержался Морган. Услышав шум, на крыльцо выбежали дети.

– О мой Бог, – совсем как ее тетя, всплеснула руками Кэсси, – да это же Лили!

Морган следил за стремительным приближением всадников как завороженный. От волнующего зрелища у него захватило дух. Лили низко склонилась к холке лошади, ее волосы, рассыпавшиеся по плечам, развевались на ветру, подобно флагу мятежных повстанцев. В ней было столько жизни и неукротимой энергии, что Морган поразился: никогда прежде он не встречал подобной женщины! Словно излучающей свет. И беспечно прожигающей жизнь.

Ему приходилось сталкиваться с такими мужчинами, хотя и довольно редко. Но еще никогда – с такой женщиной. Для большинства людей жизнь представляет собой великую ценность. Но только не для Лили Блэкмор. Она презирала хрупкость и краткость человеческой жизни и не задумывалась над тем, что сама смертна.

Всадники резко осадили скакунов перед самым домом. Лошади нервно перебирали ногами после бешеной скачки, храпели и фыркали. Лили отбросила волосы назад и рассмеялась. Затем она спрыгнула на землю, не обращая внимания на протянутые руки спутников, желавших помочь ей спешиться. Морган видел, что ее синие глаза полыхают огнем. «Как глаза богини, на краткий миг спустившейся с небес к смертным!» – подумал он.

Невольно вспомнились газетные заметки, которые он читал о Лили. Да, она действительно была неуправляемым, диким ребенком, заключил он. Ее радовало и возбуждало ощущение опасности. Она не боялась рисковать и обожала выигрывать. Понимая, что это глупо, Морган невольно восхитился этой бесстрашной женщиной.

Наконец он рассмотрел, что один из спутников Лили – Барт Мэйхью, которого он уже видел в магазине Мейси. В другом он узнал сына одного из влиятельнейших людей Нью-Йорка. Этот юноша, постоянно искавший, чем бы заняться, очень часто становился героем скандальных газетных репортажей.

Лили повела гостей в дом. Они стремительно поднялись по ступенькам. Сама Лили, конечно, быстрее всех. Перед тем как войти, она улыбнулась Кэсси и даже не взглянула на двух других, обычно не слишком доброжелательных подопечных, которые стояли рядом, раскрыв рты от удивления.

Прищурившись от возмущения, Морган собрал остатки оконной замазки в кусочек марли, положил ее в металлическую коробочку и вытер руки. Собрав инструменты, он вспомнил, что оставил свой деревянный ящик в гостиной. Конечно, чтобы не попадаться Лили и ее гостям на глаза, можно было бы просто обойти дом и вернуться во флигель, а ящик оставить в гостиной до утра. Но Морган не любил откладывать на завтра то, что мог сделать сегодня. Во всяком случае, именно это он сказал себе, когда все-таки направился к входу в дом. Дети по-прежнему стояли на крыльце.

– Ее следовало бы пристрелить, – пробормотал Роберт.

– Она просто бесстыжая, – согласилась Пенелопа.

– Нет! – В огромных глазах Кэсси заблестели слезы. – Она хорошая, а вы – злые и грубые.

С этими словами малышка резко повернулась и бросилась в дом. Было слышно, как ее маленькие ножки протопали по лестнице, а затем с шумом захлопнулась дверь ее спальни.

Морган посмотрел на Пенелопу и Роберта.

– И все-таки я права, – упрямо сказала Пенелопа, словно желая защититься.

Морган мрачно пожал плечами. Он не собирался поддерживать кого-то из детей, хотя с раздражением заметил про себя, что полностью согласен с Пенелопой.

Из дома послышались веселый смех и громкие голоса:

– Ну же, Лили! Всего несколько партий! Руки Моргана непроизвольно сжались в кулаки.

– Я сказала «нет», Мелвил, – ответила девушка.

Морган вошел в гостиную. Барт как раз закончил наполнять бокалы. Мелвил взял один для себя, а другой протянул Лили. Она хотела отказаться, но в этот момент заметила Моргана.

Ох, Морган, подумала девушка, и сердце ее бешено застучало. Неожиданно ей захотелось улыбнуться и поинтересоваться, как прошел у него день. Захотелось спросить, видел ли он, как замечательно галопировала ее Полночь. Захотелось сказать ему что угодно, лишь бы услышать его голос.

Но стоило Лили заметить, с каким откровенным осуждением этот человек посмотрел на нее и ее гостей и как при этом исказилось от гнева его лицо, желание улыбаться мгновенно исчезло.

Сердце замерло в ее груди. Его сковали холод и боль. Как могла она забыть? Забыть хоть на миг? Внезапно Лили ощутила страшную усталость. Отчаянную усталость оттого, что вынуждена жить в доме, где все ее презирают. Унылое жилище в Территауне показалось ей теперь милым и желанным. Там по крайней мере на нее никто не смотрел такими глазами. А самое главное – там не было его.

И в ту же секунду Лили охватило возмущение. Ярость, разгоревшаяся с удивительной быстротой, вытеснила из сердца огорчение и разочарование, принеся с собой странное облегчение. Подобно ребенку, которого силой увлекли из дома и который, чтобы выжить, пытается во всем потакать своим похитителям, Лили решила хоть на время стать такой, какой ее представлял себе Морган.

– А знаешь, Мелвил, – сказала она, вновь обретя дыхание, – я подумала и пришла к выводу, что твоя идея насчет покера совсем недурна. Можешь на меня рассчитывать.

– Грандиозно! – воскликнул Мелвил. – Просто грандиозно!

Лили небрежно взяла сигарету. Не дождавшись того, что Морган шагнет вперед и предложит ей прикурить, она склонилась к Барту, который с радостью сделал это.

Морган плотно сжал губы. Ящик с инструментами находился неподалеку от того места, где стояла Лили, держа в тонких, изящных пальцах сигарету. Не выпуская из рук коробку с замазкой, Морган пересек комнату, направляясь к девушке. Ее друзья в это время были полностью поглощены приготовлениями к предстоящей игре.

– Я рад, что вы хоть что-то умеете делать хорошо, – очень тихо, так, чтобы только Лили могла его слышать, с едким сарказмом выдавил Морган. – Неудивительно, что вам недосуг заниматься детьми, – вы ведь курите, пьете и играете в карты не хуже любого мужчины. А это тоже требует времени, не так ли? Сегодня вы произвели на меня большое впечатление, мисс Блэкмор.

В какое-то мгновение Моргану показалось, что от его слов Лили вздрогнула, как от удара, и на ее лице отразилась боль. Но уже через секунду ее глаза заблестели, как сапфиры, она глубоко затянулась сигаретным дымом, а затем деланно рассмеялась:

– Если последние десять лет все считают тебя падшей женщиной, поневоле научишься отлично играть в карты.

Она бросила на Моргана испытующий взгляд, в последний раз с наслаждением затянулась и сунула окурок в банку с замазкой, которую он все еще держал в руках.

– А теперь извините, мистер Элиот, – сказала она и тут же добавила: – Одно из немногих дел, с которыми я справляюсь хорошо, ждет меня.

Лили резко отвернулась и отошла, предоставив Моргану самому справляться с потрясением. Безнадежно испорченная оконная замазка таяла от непотушенного окурка, а сам он, похоже, готов был воспламениться от гнева. За последние несколько недель он извелся оттого, что безуспешно пытался понять эту женщину, что из последних сил старался подавить в себе стремление защитить ее от всего света, что постоянно вынужден был бороться с желанием обладать ею. Нет, тут же мысленно поправился Морган, не с желанием, а с грубой похотью. Просто он давно не был близок с женщиной, и нет ничего удивительного в том, что Лили Блэкмор пробудила его плоть. Однако он все же вынужден был признать, что никогда прежде не встречал человека, похожего на нее, – столь же неуправляемого, дикого. И столь же бесстрашного и безрассудного.

Сегодня ему наконец удалось сложить частички головоломки, над которой он безуспешно бился несколько месяцев, – Лили Блэкмор предстала перед ним во всей красе. Единственное, что до сих пор оставалось для Моргана загадкой, – это роль, которую играл в ее жизни Джон Крэндал. Но скоро и он появится здесь, очень скоро. Морган чувствовал это всем своим существом.

С огромным трудом сдерживая гнев, Морган поднял с пола ящик с инструментами и направился к двери.

– Но мы не можем играть втроем, – заявил в этот момент Барт, отхлебывая неразбавленный виски так лихо, словно это был лимонад.

– Я уверен, это не так важно, – возразил Мелвил.

– Нет, ничего не получится, – продолжал настаивать Барт. – Чтобы было интересно, нам нужен четвертый. Эй ты! – выкрикнул он.

Морган не обратил на него никакого внимания.

– Эй ты, мистер Слесарь!

Морган замер в дверном проеме, затем медленно обернулся; его темные глаза угрожающе сузились.

Барт что-то пробормотал, словно выражал недовольство тем, что должен подбирать слова, затем слегка привстал и сказал:

– Уважаемый сэр, почему бы вам не сыграть с нами партию в покер?

– Барт, послушай… – начала Лили и тут же умолкла. Ее щеки залил румянец.

Морган с презрением поднял бровь. И как только он сделал это, лицо Лили вновь изменилось. От ее смущения – если, конечно, это действительно было смущение – не осталось и следа. Она дерзко встретила пренебрежительный взгляд его прищуренных глаз.

– В самом деле, мистер Элиот, почему бы и нет? Почему бы вам не сыграть с нами в покер? – Тут Лили невинно округлила глаза. – Или… уже одна мысль об этом оскорбляет вашу тонкую натуру?

Морган сжал зубы. И почему с тех пор, как он пришел в Блэкмор-Хаус, его представления о том, что плохо и что хорошо, постоянно подвергаются сомнению?

Чувствуя, что его задели не столько ее слова, сколько тон, Морган вернулся в комнату.

– Если вашу тонкую натуру не оскорбляет участие в примитивной и вульгарной игре, то почему это должно оскорбить меня? Я надеюсь, мисс Блэкмор, что вы по крайней мере умеете играть. И должен заметить, что в моих родных местах все мужчины – отменные игроки.

– Пусть из-за меня ваша драгоценная голова не болит, мистер Элиот. Я уж как-нибудь справлюсь.

– На вашем месте, мистер Элиот, – сказал со смешком Барт, – я волновался бы за себя. Лили всегда чертовски хорошо играла в покер.

Все четверо уселись за стол, который знавал лучшие времена. Лили достала колоду карт.

– У вас есть деньги, мистер Элиот? Если нет, то могу вам ссудить в счет жалованья.

– В этом нет необходимости, – ответил он сухо. – Я сейчас вернусь.

Морган сходил во флигель и вернулся с мешочком монет. Когда он вошел в гостиную, Барт и Мелвил сидели за столом и над чем-то весело смеялись. Лили с ними не было. Пройдя к столу, Морган наконец увидел девушку. Лили, задумавшись, стояла у окна, держа в руке забытый бокал.

На неуловимо краткий миг Морган замер, и все внутри у него сжалось. Хотя он мог видеть лишь ее тонкий профиль, от него не укрылось ни выражение глаз девушки, ни легкое подрагивание ее подбородка. И как только ей удавалось вызывать в нем столь противоречивые чувства – в очередной раз задался вопросом Морган. Еще минуту назад он хотел задушить ее, а сейчас вновь готов был заключить в объятия, чтобы утешить.

Услышав его шаги, Лили повернулась и, даже не удостоив его взглядом, направилась к столу.

– Раздайте карты! – холодно бросила она Барту и Мелвилу, угодливо вскочившим, чтобы помочь ей сесть.

Морган занял место напротив Лили. Некоторое время он изучающе смотрел на девушку, и ему показалось, что она смущена. Словно подтверждая его догадку, Лили, едва взглянув в сторону Моргана, быстро отвела глаза. Казалось, она была не в силах выдержать его пристальный взгляд, поэтому и повернулась к Барту:

– Довольно тасовать, раздавай!

От ее резкого тона Барт в удивлении замер, но она тут же положила в знак раскаяния свою ладонь на его руку, и он понимающе улыбнулся.

– Извини, Барт. Пожалуйста, раздай карты, – мягко попросила Лили.

Наконец все игроки получили карты. Смех и разговоры стихли – все, кроме Лили, внимательно изучали то, что оказалось у них в руках. Она же лишь бросила быстрый взгляд на свои карты, попросила еще одну, а затем неторопливо отпила из бокала.

Рядом с Морганом стоял бокал с бурбоном. Попросив две карты, он с видом истинного ценителя виски сделал глоток. Опуская свой бокал на стол, он заметил, что Лили бросила на него быстрый взгляд, но тут же отвела глаза.

Первую партию завершили довольно быстро. Лили побила двумя королями десятки Моргана. Барт и Мелвил сражались друг с другом без сколько-нибудь заметного запала.

– Вам повезло, – услышал свой недовольный голос Морган.

Еле заметная улыбка тронула губы Лили, и напряжение, витавшее в воздухе, слегка ослабело.

После нескольких партий Моргану стало ясно: простое везение влияет на удачливость Лили в карточной игре не больше, чем, к примеру, полнолуние. Он лишь немного ошибся, когда сказал в гневе, что она играет в карты не хуже мужчин. Она играла куда лучше большинства из них. Теперь у него не осталось никаких сомнений в том, что Лили – завзятая картежница и немало времени провела за столом, обитым зеленым сукном.

Скоро стало понятно, что настоящее сражение ведут между собой только двое – Морган и Лили. Барт и Мелвил между тем, едва поглядывая в карты, с увлечением рассказывали друг другу забавные истории и лениво потягивали виски.

Когда Морган покончил со своим бурбоном, он заметил, что бокал Лили тоже опустел. Его поразило, что выпитое совершенно не подействовало на девушку – она по-прежнему безупречно контролировала себя.

– Ну а теперь, – с трудом выговорил Мелвил заплетающимся языком, – мой ход.

Карты были открыты. Лили и на этот раз разбила Моргана наголову.

– Дьявол! – пробормотал Морган, ни к кому не обращаясь.

– Хотите выйти из игры? – рассмеялась Лили, рукой придвигая к себе выигрыш. Столбик монет рядом с ней становился все выше.

– На это можете не рассчитывать. – С этими словами Морган уселся поудобнее и закатал рукава рубашки. – Сдавайте.

Тонкими, изящными пальчиками Лили перетасовала колоду и стала раздавать карты игрокам. Морган молча наблюдал за тем, как кончики ее пальцев касались карт, и неожиданно им овладело странное чувство. Ему казалось, что он всей кожей ощущает прикосновение этих нежных рук, и это заставило его плоть вновь воспламениться огнем желания.

К счастью, за долгие годы он отлично научился управлять собой. И несмотря на то что желание было чрезвычайно сильным и настойчивым, сродни долго не прекращающейся боли, ему, как всегда, удалось прийти в себя и полностью переключить внимание с сидевшей напротив него женщины на карты. Результат не замедлил сказаться – он стал одерживать над Лили одну победу за другой, чем неизменно вызывал смех и восторженные восклицания Барта и Мелвила. Лили же, проигрывая, удивленно приподнимала брови и изображала некое подобие улыбки.

– Я полагаю, это нас как-то уравнивает, – примерно через час заметил Морган. На его губах играла равнодушная, холодная улыбка, когда он укладывал свой выигрыш в небольшой мешочек для монет.

– Вас и Лили, может, и да, – сказал Барт. Он был пьян и произносил слова с большим трудом. – Но меня вы здорово разделали, приятель.

Оттолкнувшись от стола, Барт попытался встать. При этом старинный друг Лили зацепился за край стола. Стол покачнулся, и все, что на нем находилось – графин, бокалы, салфетки, – стало соскальзывать на пол. Морган и Лили едва успели ухватиться за стол, чтобы не дать ему упасть.

– Вынужден напомнить вам, друг мой, что нам пора домой, – пробормотал Мелвил, который, казалось, совсем не обратил внимания на это маленькое происшествие. Он с трудом выбрался из-за стола и теперь стоял, покачиваясь.

– А вы сможете добраться до дома? – спросила Лили, с подозрением глядя на Мелвила.

– Конечно, конечно! – попытался уверить Лили молодой человек.

Тем не менее до двери оба друга добирались довольно долго.

– Не уверен, что им стоит ехать верхом, – сказал Морган, наблюдая за тем, как Барт и Мелвил пытаются оседлать своих лошадей.

– Вы правы, они могут разбиться насмерть, – обеспокоенно согласилась девушка.

– Скорее просто отделаются несколькими синяками кое-где чуть пониже спины.

Лили удивленно посмотрела на Моргана. Увидев в его глазах искры смеха, она почувствовала, что тоже готова расхохотаться. Однако это было бы чудовищно невежливо по отношению к Барту и Мелвилу, и девушка удержалась от смеха. Она отвернулась от Моргана и направилась к крыльцу, бросив через плечо:

– Думаю, лошади пойдут шагом и доставят своих хозяев домой в целости и сохранности, как делали уже не раз.

– Не сомневаюсь в этом, – согласился Морган.

Лили прошла в дом. Она не заметила, что Морган последовал за ней в гостиную. Когда же девушка поняла это, то с испугом обнаружила, что он находится слишком близко. Почти рядом с ней.

Морган пристально смотрел на нее. Всего несколько часов назад у него не было никаких сомнений в том, что она и есть та падшая женщина, пренебрегающая моралью, какой ее считали все. А сейчас он вновь поразился тому, что Лили кажется незащищенной и уязвимой, хрупкой и нежной. И вновь он с сильнейшим раздражением поймал себя на мысли, что хочет считать Лили именно такой, независимо от того, чему оказался свидетелем.

Морган Элиот – человек, никогда не предававшийся бесплодным мечтам, не склонный к самообману и не способный заблуждаться, – страстно желал, чтобы Пурпурная Лили действительно оказалась невинной и чистой.

И хотя эта женщина только что позволяла себе ругаться, как моряк, после долгого плавания оказавшийся на берегу, играла в покер, как завзятая картежница, и с отчаянным видом потягивала виски, словно не надеялась, что завтра для нее вновь взойдет солнце, он чувствовал: его душа в смятении. Вновь и вновь Морган в тревоге спрашивал себя, почему он не может поверить в ее распущенность и порочность.

– Кто вы, Лили Блэкмор? – спросил он. Голос его был низким и слегка хрипловатым. – Почему заставляете меня испытывать чувства, которые не поддаются моему пониманию?

Сердце Лили бешено застучало. Она прочла в глазах Моргана, что он не ждет ответа. Да и что она могла ответить ему, если сама не понимала, какая таинственная и властная сила влечет их друг к другу? В редкие минуты, позволяя себе поддаться сентиментальным чувствам, Лили думала о том, как они похожи, как удивительно спокойно ей рядом с этим человеком, и о том, что они напоминают двух одиноких путников, бредущих по одной и той же дороге. Вместе с тем ей до сих пор не приходилось встречать человека, который постоянно доводил ее до бешенства, не прилагая к этому почти никаких усилий. Стоило ему всего лишь войти в комнату, посмотреть на нее и сделать какое-нибудь замечание, как кровь у нее закипала от гнева или же отчаяние захлестывало ее.

Этот человек воплощал в себе все, что ей не нравилось в мужчинах. Он властный и самодовольный. Он всегда готов использовать грубую мужскую силу, чтобы добиться своего. К тому же он злой и вспыльчивый.

В этот момент Морган приблизился к девушке еще на шаг. Он был так высок и держался с такой спокойной уверенностью, что у Лили возникло ощущение опасности. Ее и раньше пугала его мощь, она и прежде отдавала себе отчет в том, что с трудом противится его чувственному призыву, но сейчас по спине девушки холодной змейкой пополз страх. Ею овладела паника. Лили понимала, что надо как можно быстрее оставить этого человека, убежать в свою комнату, а утром без промедления рассчитать его. Но вместо того чтобы послушаться голоса рассудка, она продолжала стоять и наслаждаться ощущением исходившей от него властной силы. Интересно, что бы она почувствовала, если бы прикоснулась к нему? Нет, даже думать об этом нельзя, в ужасе одернула себя девушка и уже готова была повернуться и уйти, как вдруг он дотронулся до ее щеки. Морган нежно провел пальцем по ее подбородку и слегка приподнял его. Их глаза встретились.

– Я собираюсь поцеловать тебя, Лили.

Голос Моргана был слегка хрипловатым от переполнявших его чувств. Она не могла не понять, что лишь огромным усилием воли он заставляет себя проявлять сдержанность. Он хотел ее, но, как и в течение всего вечера, продолжал контролировать каждое свое движение. Она видела желание в его глазах и в тембре голоса. Он словно предупреждал ее, что она играет с огнем.

Этот человек ненавидел ее и в то же время страстно желал овладеть ею. И Лили понимала, что он презирает себя за слабость, за то, что увлекся падшей женщиной.

И вновь она приказала себе оттолкнуть его и убежать, нет, – умчаться в свою комнату. Но подобно неосторожной бабочке, летящей на огонь, Лили, позабыв об опасности, хотела сейчас лишь одного – чтобы он приник губами к ее губам.

И он поцеловал ее. Прикосновение его губ словно опалило Лили пламенем, и она почувствовала, что внутри у нее все запылало. Он по-прежнему нежно, но властно удерживал ее подбородок. Девушка глубоко вздохнула и закрыла глаза от наслаждения. В этот момент Морган резко отстранился. Лили вздрогнула от неожиданности.

– Скажи, что ты хочешь, чтобы я прикасался к тебе, Лили. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я еще раз поцеловал тебя.

Не в силах произнести ни слова, девушка лишь приникла к его груди. Он нежно поцеловал ее и вновь слегка отступил.

– Я хочу услышать это, Лили. Скажи мне это, – хрипловатым голосом потребовал Морган. Он был по-прежнему так близко, что ее губы ощущали тепло его дыхания.

Лили застонала от сознания собственного поражения. Ее руки уперлись ему в грудь и сжались в кулаки.

– Да, черт побери! Я хочу, чтобы ты прикасался ко мне. Стоило девушке произнести эти слова, как он закрыл ей рот страстным поцелуем. Он целовал ее так, как будто мечтал об этом долгие годы. Его губы приникли к ее губам с такой жадностью, что он напоминал обессиленного от жажды странника, нашедшего наконец живительный источник. Властным объятием Морган привлек Лили к своей груди, и сквозь одежду она ощутила нестерпимый жар его тела. Он ласково, словно утешая и успокаивая, поглаживал девушку по спине, потом опустил руки ниже, к упругим бедрам. В следующее мгновение он прижал ее к себе с такой неистовой страстью, что она ощутила напряжение его плоти.

Сила его желания поразила Лили и заставила ощутить непонятное, мучительное и в то же время сладостное томление.

– Не бойся, Лили, я не причиню тебе боли, – прошептал он ей в самое ушко.

Его жаркое дыхание заставило девушку затрепетать. Губы Моргана проложили огненную дорожку от ее подбородка к нежной шее. Лили бессильно запрокинула голову. Затем он медленно опустился ниже и через тонкую ткань батистовой блузки стал целовать ее грудь. Подняв руки, Лили с величайшей нежностью дотронулась до его темных густых волос. Ее тонкие пальцы тонули в них, проскальзывая между шелковистыми прядями. Внезапно у нее перехватило дыхание – она поняла, что Морган расстегнул блузку и коснулся губами соска.

– О Боже, как ты прекрасна! – пробормотал он.

Ей хотелось оказаться к нему еще ближе. Хотелось еще лучше чувствовать его. И до боли хотелось слышать, как он шепчет ей на ухо слова любви. Любовь. Это слово обожгло Лили. Лицо запылало, как будто она получила пощечину.

Она никогда не узнает, что такое любовь. Для нее любовь невозможна.

И Морган Элиот лишь еще раз напомнил ей об этом. Какая-то необъяснимая властная сила влекла его к ней. Он даже испытывал желание целовать ее и обладать ею. Но он никогда не полюбит ее, не почувствует к ней даже простой дружеской симпатии, потому что в глубине души презирает ее. Должно быть, верит всем тем историям, которые до сих пор о ней рассказывают. Для него она – Пурпурная Лили. И несмотря на то что он прожил несколько недель в доме ее детства, наблюдал за ней, беседовал с ней, этот человек не может смотреть на нее другими глазами.

На мгновение Лили пожалела о том, что не способна повернуть время вспять. Если бы можно было заново прожить этот вечер, она не стала бы пить спиртное и играть в покер, чтобы предстать перед Морганом именно такой, какой он хотел ее видеть. Она бы отправила Барта и Мелвила домой, как и собиралась сделать с самого начала. Но стоило Моргану посмотреть на нее с презрением, как в Лили словно вселялся бес, и она начинала вести себя вызывающе. Черт бы побрал эту гордыню! Не приходится сомневаться – она, после всего, что натворила сегодня, окончательно упала в глазах Моргана. И самое ужасное в том, что Лили понимала: вести себя так – глупо, глупее некуда, но остановиться не могла.

Руки у нее стали непослушными. Она с трудом, словно из последних сил, обняла Моргана.

Несмотря на то что с самого начала было понятно – надеяться ей не на что, девушка ничего не могла с собой поделать. После того как этот сильный и властный мужчина впервые поцеловал ее, мысли о нем не оставляли Лили. Нет, пожалуй, он вошел в ее мечты еще раньше – после встречи в узком коридоре второго этажа. И хотя она вновь и вновь приказывала себе забыть о Моргане Элиоте, раз и навсегда выбросить его из головы, ей это не удалось.

За недолгое время, проведенное в Блэкмор-Хаусе, Морган сумел стать необходимым всем его обитателям. Он много работал и навел в доме относительный порядок. Лили замечала Моргана даже тогда, когда меньше всего ожидала увидеть его внушительную фигуру: то он на кухне чинил трубу, то где-нибудь в комнате забивал очередной гвоздь. И она неизменно обращала внимание на красивые и умелые руки этого дерзкого и самоуверенного человека.

Забыв о стыдливости, она не раз представляла, как эти руки прикасаются к ней. Но мысли об этом неизменно заставляли ее содрогаться от ужаса: раз она мечтает о близости с Морганом, значит, она, Лили Блэкмор, и есть та самая аморальная и вульгарная женщина с погубленной репутацией. Раз она думает об этом – значит, она и есть Пурпурная Лили.

Но она не была ею! Все ее существо восставало против ужасных обвинений. Она никогда не могла бы стать Пурпурной Лили!

Отчаяние овладело девушкой. Со сдавленным криком она попыталась вырваться из объятий Моргана.

– Лили, – Морган прерывисто дышал, – что-нибудь не так?

– Не так? – с возмущением переспросила девушка, и по ее щекам потекли слезы. – Все не так! Все! Оставь меня!

Она вновь стала отталкивать Моргана, но он держал ее крепко.

– Лили, – сказал он с нажимом, и глаза его стали серьезными, словно еще несколько мгновений назад в них не горела страсть, – объясни мне, в чем дело?

– Отпусти меня, черт побери!

Однако Морган продержал ее в своих объятиях еще несколько секунд. Его темные, словно обсидиан, глаза пристально вглядывались в нее, как будто выражение ее лица могло подсказать ему единственно верный ответ. Лили показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он сделал то, о чем она просила.

– Пожалуйста, – наконец сказал он сухо.

Но добившись своего, Лили ощутила, что сердце рвется от разочарования. Что могло быть глупее? Разве не она сама только что требовала отпустить ее?

– Извините, – сказала девушка со спокойствием, которого давно не было в ее душе, – уже поздно, и я вдруг почувствовала, что очень устала.